Страница:
Естественным для судебной практики является запрос основания истинности высказывания, недопустимый в иных социально-коммуникативных сферах. Ложные или недостаточно обоснованные высказывания «отводятся» судьей в судебном решении или прямо в ходе судебного диалога.
О. (объясняет причины увольнения И.). После того как прошел испытательный срок, М. стала появляться на работе в нетрезвом состоянии.
С. (перебивая). У вас есть доказательства?
О. К сожалению, нет.
С. Ну так не говорите, если нет!
Видимо, здесь уместно вспомнить рассуждения П. Грайса о том, что человек, который игнорирует выделенные им постулаты, «подводит в первую очередь не собеседника, а себя самого»[17]. Кажется, этот вывод ученого прежде всего касается несоблюдения постулата истинности.
Постулат релевантности, связанный с категорией отношения, учит: «Не отклоняйся от темы»[18].
Говорить по существу необходимо в любой среде, однако ситуация разрешения правового конфликта требует повышенной, фокусированной релевантности. Судьи раздраженно реагируют на нерелевантные высказывания.
(Из спора с коммунальными службами)
С. (обращаясь к П.)…Вы заключали договор с Теплокоммунэнерго?
И. Мы заключали с ЖЭКом договор на обслуживание дома и внутридомовой территории.
С. (раздраженно). Я спрашиваю об одном – вы отвечаете другое. Я спросила за подачу тепла. Вы лично как владелец жилья заключали договор с Теплокоммунэнерго?
В законе постулат релевантности обнаруживает себя как одно из основных правил сбора доказательств – правило их относимости. В соответствии с ним суд принимает к рассмотрению только те доказательства, которые имеют значение для разрешения дела – подтверждения иска или возражений против него (ст. 59 ГПК РФ; ст. 58 ГПКУ). Ср.:
(Дело слушается в апелляционном суде)
И. Я хочу приложить к делу… (передает С. документы).
С. Почему не приложили в суде первой инстанции?
И. У меня тогда не было.
С. (прочитав). Не удовлетворяется ваше ходатайство. Эти документы к спору не относятся.
Таким образом, обращаясь к суду с ходатайством о сборе доказательств (об истребовании или приобщении документов, вызове свидетелей, назначении экспертизы и т. п.), следует подготовиться к обоснованию их значимости для правильного разрешения правового конфликта.
Постулат способа изложения, или манеры речи, «предписывает»: «Выражайся ясно!» Данный постулат П. Грайс разворачивает в следующие требования: «Избегай непонятных выражений!», «Избегай неоднозначности!», «Будь краток (избегай ненужного многословия)!», «Будь организован!»[19].
Такие же требования к высказываниям процессуальных участников нередко выдвигают и судьи:
С. (реагируя на ответы представителя ЖЭКа). Вы слышите, мы говорим с вами на разных языках? Вы – две организации [ЖЭК и Теплокоммунэнерго] – замеряли в трубах тепловой режим?
О. Как вам сказать?
С. (раздраженно). Конкретным, четким языком. Акт составили, что Теплокоммунэнерго не поставляет тепло.
(Дело слушается в апелляционном суде)
С. (обращается к представителю П.). В суде первой инстанции вы были?
О. Да. Но при последнем деле я не присутствовал.
С. При каком последнем деле?
О. Как вам сказать?
С. Однозначно. По иску к Шаровой присутствовал или нет.
Наблюдения показывают, что законодатель в меньшей мере заботится о соблюдении при судоговорении постулата ясности. Это, видимо, связано с его отношением к форме, а не содержанию процессуальных выступлений.
Однако в ходе судебного разбирательства происходит неизбежное столкновение обыденного и профессионального уровней судебной культуры. Судьям нередко приходится осуществлять «перевод» существенных для дела высказываний, не пригодных к записи в протокол ввиду их неполноты, нечеткости и т. п., в письменно-протокольную форму. Судейский «перевод» может включать в себя как переконструирование, так и перекодирование. Характерный пример:
(В апелляционном суде заслушиваются объяснения 3.)
3. Я не согласен с решением суда.
П. Почему вы с ним не согласны?
3. Краснолучский суд не выяснил следующее. Я издал приказ. Прокурор подал протест на него. Но протест был отклонен.
П. Если вы хотите это изложить для суда, то это должно звучать так. Факт издания мною незаконных решений не доказан. А суд этому не дал оценки. Вот это вы должны рассказывать, а не то, как руководили страной. Вот как я прошу вас говорить.
3. Суд также не в полной мере рассмотрел мое отсутствие на работе…
С. (обрывая). Извините, что значит «не в полной мере»? Вы по уважительной причине отсутствовали? По болезни?
П. Сергей Васильевич, опять-таки русским языком. Суд не учел…
3. Суд не учел мое отсутствие на работе по уважительной причине. Прокурор принял решение о моем аресте. Я был с ним не согласен. Я обратился в Верховный Совет с жалобой на незаконное постановление о возбуждении уголовного дела, в Администрацию Президента, к премьер-министру. Был на приеме у заместителя [главы] Администрации Президента, встречался с депутатами.
П. (раздраженно). Я отсутствовал, потому что было принято постановление о моем аресте, и поехал в Киев отстаивать свои права. Трудно записывать в протокол.
В судейской практике выработались специальные речевые приемы, направленные на проверку точности услышанного. Это уточняющие вопросы, перефразирование и резюмирование высказываний процессуальных участников. Сложившуюся практику учел законодатель Украины, введя в новый ГПК положение, уделяющее внимание обратной связи с участниками процесса. В ее основе – техника выяснения: «Если стороны и другие лица, участвующие в деле, выражаются нечетко или из их слов нельзя сделать вывод о том, признают они обстоятельства или возражают против них, суд может потребовать от этих лиц конкретного ответа – “да" или “нет"» (ст. 176); относительно пояснений свидетелей, экспертов и специалистов в законе сформулировано, что суд «вправе выяснять суть» их ответов (ст. 180, 189, 190).
Итак, принципу кооперации подчиняются четыре постулата. Речевая практика, в том числе судебная, свидетельствует о том, что эти постулаты регулярно нарушаются[20]. Это дает основания лингвистам считать концепцию П. Грайса несколько идеализированной, т. е. показывающей не то, как реально строится наша речь, а то, как она должна строиться. Тем не менее постулаты П. Грайса присутствуют в процессуальном законе – в виде правил судопроизводства (сбора доказательств и их оценки, допроса процессуальных участников и др.). Очевидно, что при их соблюдении судебное разбирательство протекает более гладко и организованно[21]. О целесообразности следования принципу кооперации и соответствующих ему постулатам сам П. Грайс писал следующее: «…речевое общение… может быть выгодно и полезно только при условии, что соблюдается Принцип Кооперации и постулаты»[22].
Подробно характеризуя только один принцип речевого общения, ученый не исключал существования коммуникативных принципов иной природы.
Принцип вежливости
Правила организации судебного диалога
О. (объясняет причины увольнения И.). После того как прошел испытательный срок, М. стала появляться на работе в нетрезвом состоянии.
С. (перебивая). У вас есть доказательства?
О. К сожалению, нет.
С. Ну так не говорите, если нет!
Видимо, здесь уместно вспомнить рассуждения П. Грайса о том, что человек, который игнорирует выделенные им постулаты, «подводит в первую очередь не собеседника, а себя самого»[17]. Кажется, этот вывод ученого прежде всего касается несоблюдения постулата истинности.
Постулат релевантности, связанный с категорией отношения, учит: «Не отклоняйся от темы»[18].
Говорить по существу необходимо в любой среде, однако ситуация разрешения правового конфликта требует повышенной, фокусированной релевантности. Судьи раздраженно реагируют на нерелевантные высказывания.
(Из спора с коммунальными службами)
С. (обращаясь к П.)…Вы заключали договор с Теплокоммунэнерго?
И. Мы заключали с ЖЭКом договор на обслуживание дома и внутридомовой территории.
С. (раздраженно). Я спрашиваю об одном – вы отвечаете другое. Я спросила за подачу тепла. Вы лично как владелец жилья заключали договор с Теплокоммунэнерго?
В законе постулат релевантности обнаруживает себя как одно из основных правил сбора доказательств – правило их относимости. В соответствии с ним суд принимает к рассмотрению только те доказательства, которые имеют значение для разрешения дела – подтверждения иска или возражений против него (ст. 59 ГПК РФ; ст. 58 ГПКУ). Ср.:
(Дело слушается в апелляционном суде)
И. Я хочу приложить к делу… (передает С. документы).
С. Почему не приложили в суде первой инстанции?
И. У меня тогда не было.
С. (прочитав). Не удовлетворяется ваше ходатайство. Эти документы к спору не относятся.
Таким образом, обращаясь к суду с ходатайством о сборе доказательств (об истребовании или приобщении документов, вызове свидетелей, назначении экспертизы и т. п.), следует подготовиться к обоснованию их значимости для правильного разрешения правового конфликта.
Постулат способа изложения, или манеры речи, «предписывает»: «Выражайся ясно!» Данный постулат П. Грайс разворачивает в следующие требования: «Избегай непонятных выражений!», «Избегай неоднозначности!», «Будь краток (избегай ненужного многословия)!», «Будь организован!»[19].
Такие же требования к высказываниям процессуальных участников нередко выдвигают и судьи:
С. (реагируя на ответы представителя ЖЭКа). Вы слышите, мы говорим с вами на разных языках? Вы – две организации [ЖЭК и Теплокоммунэнерго] – замеряли в трубах тепловой режим?
О. Как вам сказать?
С. (раздраженно). Конкретным, четким языком. Акт составили, что Теплокоммунэнерго не поставляет тепло.
(Дело слушается в апелляционном суде)
С. (обращается к представителю П.). В суде первой инстанции вы были?
О. Да. Но при последнем деле я не присутствовал.
С. При каком последнем деле?
О. Как вам сказать?
С. Однозначно. По иску к Шаровой присутствовал или нет.
Наблюдения показывают, что законодатель в меньшей мере заботится о соблюдении при судоговорении постулата ясности. Это, видимо, связано с его отношением к форме, а не содержанию процессуальных выступлений.
Однако в ходе судебного разбирательства происходит неизбежное столкновение обыденного и профессионального уровней судебной культуры. Судьям нередко приходится осуществлять «перевод» существенных для дела высказываний, не пригодных к записи в протокол ввиду их неполноты, нечеткости и т. п., в письменно-протокольную форму. Судейский «перевод» может включать в себя как переконструирование, так и перекодирование. Характерный пример:
(В апелляционном суде заслушиваются объяснения 3.)
3. Я не согласен с решением суда.
П. Почему вы с ним не согласны?
3. Краснолучский суд не выяснил следующее. Я издал приказ. Прокурор подал протест на него. Но протест был отклонен.
П. Если вы хотите это изложить для суда, то это должно звучать так. Факт издания мною незаконных решений не доказан. А суд этому не дал оценки. Вот это вы должны рассказывать, а не то, как руководили страной. Вот как я прошу вас говорить.
3. Суд также не в полной мере рассмотрел мое отсутствие на работе…
С. (обрывая). Извините, что значит «не в полной мере»? Вы по уважительной причине отсутствовали? По болезни?
П. Сергей Васильевич, опять-таки русским языком. Суд не учел…
3. Суд не учел мое отсутствие на работе по уважительной причине. Прокурор принял решение о моем аресте. Я был с ним не согласен. Я обратился в Верховный Совет с жалобой на незаконное постановление о возбуждении уголовного дела, в Администрацию Президента, к премьер-министру. Был на приеме у заместителя [главы] Администрации Президента, встречался с депутатами.
П. (раздраженно). Я отсутствовал, потому что было принято постановление о моем аресте, и поехал в Киев отстаивать свои права. Трудно записывать в протокол.
В судейской практике выработались специальные речевые приемы, направленные на проверку точности услышанного. Это уточняющие вопросы, перефразирование и резюмирование высказываний процессуальных участников. Сложившуюся практику учел законодатель Украины, введя в новый ГПК положение, уделяющее внимание обратной связи с участниками процесса. В ее основе – техника выяснения: «Если стороны и другие лица, участвующие в деле, выражаются нечетко или из их слов нельзя сделать вывод о том, признают они обстоятельства или возражают против них, суд может потребовать от этих лиц конкретного ответа – “да" или “нет"» (ст. 176); относительно пояснений свидетелей, экспертов и специалистов в законе сформулировано, что суд «вправе выяснять суть» их ответов (ст. 180, 189, 190).
Итак, принципу кооперации подчиняются четыре постулата. Речевая практика, в том числе судебная, свидетельствует о том, что эти постулаты регулярно нарушаются[20]. Это дает основания лингвистам считать концепцию П. Грайса несколько идеализированной, т. е. показывающей не то, как реально строится наша речь, а то, как она должна строиться. Тем не менее постулаты П. Грайса присутствуют в процессуальном законе – в виде правил судопроизводства (сбора доказательств и их оценки, допроса процессуальных участников и др.). Очевидно, что при их соблюдении судебное разбирательство протекает более гладко и организованно[21]. О целесообразности следования принципу кооперации и соответствующих ему постулатам сам П. Грайс писал следующее: «…речевое общение… может быть выгодно и полезно только при условии, что соблюдается Принцип Кооперации и постулаты»[22].
Подробно характеризуя только один принцип речевого общения, ученый не исключал существования коммуникативных принципов иной природы.
Принцип вежливости
Не менее важным принципом, регулирующим наше общение, является принцип вежливости. Его разработал английский ученый Э. Лич[23]. Этот принцип требует удовлетворения следующим постулатам: 1) такта (Соблюдай интересы другого! Не нарушай границ его личной сферы!); 2) великодушия (Не затрудняй других!); 3) одобрения (Нехули других!); 3) скромности (Отстраняй себя от похвалы!); 5) согласия (Избегай возражений!); 6) симпатии (Высказывай благожелательность!).
В отличие от постулатов принципа кооперации, этические правила практически законодательно не закреплены. Лишь постулат такта отчетливо присутствует в Гражданском процессуальном законе – в виде правовой нормы о закрытых судебных заседаниях. Как известно, правосудие по гражданским делам осуществляется устно и открыто. Но с целью «охраны личной территории» процессуальных участников – неразглашения сведений их личной жизни – в законе предусмотрены и ситуации закрытого судебного разбирательства (ст. 10 ГПК РФ; ст. 6 ГПКУ). На «защиту» личной сферы процессуальных участников направлена и норма, которая устанавливает порядок оглашения переписки и телеграфных сообщений в ходе судебного разбирательства (ст. 182 ГПК РФ; ст. 186 ГПКУ). В соответствии с ней все личные материалы оглашаются только с согласия их хозяев.
Некоторые из постулатов Э. Лича просто неприменимы к ситуации судебного разбирательства.
Так, принадлежностью судебного узуса (обычая) являются нарушающие постулат согласия возражения – против предъявленного иска (ст. 149, 150 ГПК РФ; ст. 128, 130 ГПКУ), действий председательствующего (ст. 156 ГПК РФ; ст. 160 ГПКУ), ходатайства, заявленного оппонентом (ст. 35 ГПК РФ; ст. 27 ГПКУ).
Принята в судебной практике процессуальная критика, которая лежит в основе обжалования судебных постановлений. Вот отрывок из одной апелляционной жалобы: Решением Ж. районного суда от 24.03.2003 года по моему иску к В. мне было отказано в восстановлении на работе, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула и компенсации причиненного морального вреда.
Решение суда считаю незаконным в связи с неправильным применением судом специальных норм трудового права и необоснованным в связи с неполным выяснением судом обстоятельств, имеющих значение для дела, а также недоказанностью имеющих значение для дела обстоятельств, которые суд посчитал установленными.
Приведу также фрагмент устных пояснений ответчика (удовлетворение судом жалобы К. на неправомерные действия должностного лица стало основанием последующего иска К. о возмещении этим должностным лицом морального ущерба): И. опирается главным образом на решение суда Ж. района. И теперь, как я убеждаюсь, имеет место развитие данных разбирательств по другим исковым требованиям, но основанным на неправильном решении суда… Я не подала своевременно апелляционную жалобу на решение суда Ж. района от 31.01.2003 года, о чем сейчас жалею.
При пересмотре судебных решений типичными поэтому являются такие вопросы служителей Фемиды к сторонам: С чем вы не согласны в решении суда?; Почему вы считаете решение суда несправедливым?; Вы считаете решение законным или нет? Показательна также следующая реплика, которая корректирует пояснения сторон в апелляционном суде: Рассказывать все не надо. Мы же знаем дело. Вы решение критикуйте.
Итак, возражение, будучи основным способом защиты в судебном пространстве, является его неотъемлемым компонентом.
Закреплено за судебной сферой и такое «невежливое» речевое действие, как отвод – устранение от участия в деле судьи, секретаря судебного заседания, прокурора, эксперта/специалиста, переводчика (ст. 16, 18, 20 ГПК РФ; ст. 20, 22, 24 ГПКУ). Это средство, обеспечивающее объективность судебного разбирательства, вступает в противоречие с постулатами одобрения и симпатии. Заявление об отводе, как правило, включает в себя выражение сомнения в беспристрастности, предвзятости кого-либо из перечисленных выше процессуальных участников – акт, который, безусловно, «угрожает их позитивному лицу».
Вообще говоря, в ходе судебного разбирательства наблюдается минимальное проявление вежливости и речевого этикета. Взаимодействие в суде обезличено и ориентировано на нефатическую[24] коммуникацию. В судебной культуре представлены немногие ситуации речевого этикета, последовательно выделяемые в широко известных работах Н.И. Формановской[25]. Процессуальной деятельности «противопоказаны» такие солидаризующие коммуникантов действия, как комплимент и одобрение, сочувствие и соболезнование.
Составляющие судебный этикет знаки (положение стоя при общении с судьей, обращение к нему Уважаемый суд! [ст. 158 ГПК РФ] и Ваша честь [ст. 161 ГПКУ]) не выражают собственно вежливого отношения к судье. Они указывают на асимметричный тип общения в рамках судебного разбирательства, на более высокое положение судьи по сравнению с остальными участниками процесса.
Но и это неполная этикетная характеристика судебного общения. Следует добавить, что суд – это социально-коммуникативная сфера, в которой широкое распространение имеют антиэтикетные формы поведения.
Намеренную невежливость[26] в своем речевом поведении демонстрируют судьи (см. об этом более подробно в разделе «Следует ли бояться судью? (Заметки о речевом поведении служителей Фемиды)»).
Много грубости в общении между сторонами, которые не смогли разрешить возникшее разногласие без государственного принуждения. Перенесенный в суд конфликт, по мнению специалистов, – это наивысшая точка противоречий, коллизия с наиболее острым противоборством. Для конфликтного речевого взаимодействия характерны речевая агрессия, обмен колкостями, а не одобрительными, «поглаживающими» (по Э. Берну) репликами: О. (прерывает пояснения И. – своей бывшей жены): Она врет все!', (реакция И. на заявление О. – представителя горсовета о невозможности прийти на следующее судебное заседание в связи с текущей работой): Вас два юриста. Вы должны круглосуточно работать, а не в компьютер играть; (реплика И. о ее бывшем зяте, к которому она предъявила иск о возмещении материального и морального вреда за повреждение купленного ею имущества): Какой хам! Выгнал ее [дочь] и все побил.
Только в речи процессуальных участников, обращенной к отправителям правосудия, наблюдается эксплицитная, нередко гипертрофированная, многословная вежливость. Но и она в условиях цейтнота, который постоянно испытывают перегруженные делами судьи, оборачивается невежливостью: Уважаемый судья! Я, конечно, знаю, что вы мне категорически запрещаете задавать вопросы. Но я хочу вас спросить: можно ли повторно вызвать свидетеля?; Ваша честь, я хотела, чтобы, Ваша честь, вы объяснили, у нас продолжается заседание или новое. Еще примеры неуместной вежливости: (реплика И. из земельного спора при подведении его итогов): Ваша честь, прошу прощения. Я не знаю, как объяснить. Мне эти 164 метра как воздух нужны, (И. вступает в диалог С. с О. – представителем ЖЭКа): Уважаемый суд, вы извините, пожалуйста. У меня последний этаж. Когда мы спускаем кран, сначала идет горячая, потом холодная вода.
Итак, судебная культура основана на негативной (дистанционной) вежливости[27], хотя в судебной речевой практике можно наблюдать разное проявление вежливости, а также речевую грубость. Этические правила очень сдержанно представлены в нормах права. Это связано в ряде случаев с их несовместимостью, а также общим вниманием законодателя к разработке этико-правовых норм. Однако тенденцией развития гражданско-процессуального законодательства следует считать уделеление все большего внимания правилам судебного этикета: целесообразные, с точки зрения законодателя, обращения к судье впервые отмечены в новых ГПК России и Украины; законодатель Украины, кроме того, конкретизируя правила допроса свидетеля, ввел в них этическую норму, согласно которой судья вправе снимать вопросы, оскорбляющие честь и достоинство допрашиваемого (ст. 180).
В заключение этого раздела обращу внимание еще на одно немаловажное обстоятельство. Закон располагает достаточными средствами, при помощи которых можно противодействовать грубости всех участников судебного разбирательства. По отношению к судье это возражения против его действий (ст. 156 ГПК РФ; ст. 160 ГПКУ), по отношению к остальным нарушителям порядка в судебном заседании – предупреждение, удаление из зала и штраф (ст. 159 ГПК РФ; ст. 90, 91 ГПКУ). Любой участник судопроизводства может обратиться к суду, если суд сам не проявляет такой инициативы, с просьбой о защите своего «лица».
В отличие от постулатов принципа кооперации, этические правила практически законодательно не закреплены. Лишь постулат такта отчетливо присутствует в Гражданском процессуальном законе – в виде правовой нормы о закрытых судебных заседаниях. Как известно, правосудие по гражданским делам осуществляется устно и открыто. Но с целью «охраны личной территории» процессуальных участников – неразглашения сведений их личной жизни – в законе предусмотрены и ситуации закрытого судебного разбирательства (ст. 10 ГПК РФ; ст. 6 ГПКУ). На «защиту» личной сферы процессуальных участников направлена и норма, которая устанавливает порядок оглашения переписки и телеграфных сообщений в ходе судебного разбирательства (ст. 182 ГПК РФ; ст. 186 ГПКУ). В соответствии с ней все личные материалы оглашаются только с согласия их хозяев.
Некоторые из постулатов Э. Лича просто неприменимы к ситуации судебного разбирательства.
Так, принадлежностью судебного узуса (обычая) являются нарушающие постулат согласия возражения – против предъявленного иска (ст. 149, 150 ГПК РФ; ст. 128, 130 ГПКУ), действий председательствующего (ст. 156 ГПК РФ; ст. 160 ГПКУ), ходатайства, заявленного оппонентом (ст. 35 ГПК РФ; ст. 27 ГПКУ).
Принята в судебной практике процессуальная критика, которая лежит в основе обжалования судебных постановлений. Вот отрывок из одной апелляционной жалобы: Решением Ж. районного суда от 24.03.2003 года по моему иску к В. мне было отказано в восстановлении на работе, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула и компенсации причиненного морального вреда.
Решение суда считаю незаконным в связи с неправильным применением судом специальных норм трудового права и необоснованным в связи с неполным выяснением судом обстоятельств, имеющих значение для дела, а также недоказанностью имеющих значение для дела обстоятельств, которые суд посчитал установленными.
Приведу также фрагмент устных пояснений ответчика (удовлетворение судом жалобы К. на неправомерные действия должностного лица стало основанием последующего иска К. о возмещении этим должностным лицом морального ущерба): И. опирается главным образом на решение суда Ж. района. И теперь, как я убеждаюсь, имеет место развитие данных разбирательств по другим исковым требованиям, но основанным на неправильном решении суда… Я не подала своевременно апелляционную жалобу на решение суда Ж. района от 31.01.2003 года, о чем сейчас жалею.
При пересмотре судебных решений типичными поэтому являются такие вопросы служителей Фемиды к сторонам: С чем вы не согласны в решении суда?; Почему вы считаете решение суда несправедливым?; Вы считаете решение законным или нет? Показательна также следующая реплика, которая корректирует пояснения сторон в апелляционном суде: Рассказывать все не надо. Мы же знаем дело. Вы решение критикуйте.
Итак, возражение, будучи основным способом защиты в судебном пространстве, является его неотъемлемым компонентом.
Закреплено за судебной сферой и такое «невежливое» речевое действие, как отвод – устранение от участия в деле судьи, секретаря судебного заседания, прокурора, эксперта/специалиста, переводчика (ст. 16, 18, 20 ГПК РФ; ст. 20, 22, 24 ГПКУ). Это средство, обеспечивающее объективность судебного разбирательства, вступает в противоречие с постулатами одобрения и симпатии. Заявление об отводе, как правило, включает в себя выражение сомнения в беспристрастности, предвзятости кого-либо из перечисленных выше процессуальных участников – акт, который, безусловно, «угрожает их позитивному лицу».
Вообще говоря, в ходе судебного разбирательства наблюдается минимальное проявление вежливости и речевого этикета. Взаимодействие в суде обезличено и ориентировано на нефатическую[24] коммуникацию. В судебной культуре представлены немногие ситуации речевого этикета, последовательно выделяемые в широко известных работах Н.И. Формановской[25]. Процессуальной деятельности «противопоказаны» такие солидаризующие коммуникантов действия, как комплимент и одобрение, сочувствие и соболезнование.
Составляющие судебный этикет знаки (положение стоя при общении с судьей, обращение к нему Уважаемый суд! [ст. 158 ГПК РФ] и Ваша честь [ст. 161 ГПКУ]) не выражают собственно вежливого отношения к судье. Они указывают на асимметричный тип общения в рамках судебного разбирательства, на более высокое положение судьи по сравнению с остальными участниками процесса.
Но и это неполная этикетная характеристика судебного общения. Следует добавить, что суд – это социально-коммуникативная сфера, в которой широкое распространение имеют антиэтикетные формы поведения.
Намеренную невежливость[26] в своем речевом поведении демонстрируют судьи (см. об этом более подробно в разделе «Следует ли бояться судью? (Заметки о речевом поведении служителей Фемиды)»).
Много грубости в общении между сторонами, которые не смогли разрешить возникшее разногласие без государственного принуждения. Перенесенный в суд конфликт, по мнению специалистов, – это наивысшая точка противоречий, коллизия с наиболее острым противоборством. Для конфликтного речевого взаимодействия характерны речевая агрессия, обмен колкостями, а не одобрительными, «поглаживающими» (по Э. Берну) репликами: О. (прерывает пояснения И. – своей бывшей жены): Она врет все!', (реакция И. на заявление О. – представителя горсовета о невозможности прийти на следующее судебное заседание в связи с текущей работой): Вас два юриста. Вы должны круглосуточно работать, а не в компьютер играть; (реплика И. о ее бывшем зяте, к которому она предъявила иск о возмещении материального и морального вреда за повреждение купленного ею имущества): Какой хам! Выгнал ее [дочь] и все побил.
Только в речи процессуальных участников, обращенной к отправителям правосудия, наблюдается эксплицитная, нередко гипертрофированная, многословная вежливость. Но и она в условиях цейтнота, который постоянно испытывают перегруженные делами судьи, оборачивается невежливостью: Уважаемый судья! Я, конечно, знаю, что вы мне категорически запрещаете задавать вопросы. Но я хочу вас спросить: можно ли повторно вызвать свидетеля?; Ваша честь, я хотела, чтобы, Ваша честь, вы объяснили, у нас продолжается заседание или новое. Еще примеры неуместной вежливости: (реплика И. из земельного спора при подведении его итогов): Ваша честь, прошу прощения. Я не знаю, как объяснить. Мне эти 164 метра как воздух нужны, (И. вступает в диалог С. с О. – представителем ЖЭКа): Уважаемый суд, вы извините, пожалуйста. У меня последний этаж. Когда мы спускаем кран, сначала идет горячая, потом холодная вода.
Итак, судебная культура основана на негативной (дистанционной) вежливости[27], хотя в судебной речевой практике можно наблюдать разное проявление вежливости, а также речевую грубость. Этические правила очень сдержанно представлены в нормах права. Это связано в ряде случаев с их несовместимостью, а также общим вниманием законодателя к разработке этико-правовых норм. Однако тенденцией развития гражданско-процессуального законодательства следует считать уделеление все большего внимания правилам судебного этикета: целесообразные, с точки зрения законодателя, обращения к судье впервые отмечены в новых ГПК России и Украины; законодатель Украины, кроме того, конкретизируя правила допроса свидетеля, ввел в них этическую норму, согласно которой судья вправе снимать вопросы, оскорбляющие честь и достоинство допрашиваемого (ст. 180).
В заключение этого раздела обращу внимание еще на одно немаловажное обстоятельство. Закон располагает достаточными средствами, при помощи которых можно противодействовать грубости всех участников судебного разбирательства. По отношению к судье это возражения против его действий (ст. 156 ГПК РФ; ст. 160 ГПКУ), по отношению к остальным нарушителям порядка в судебном заседании – предупреждение, удаление из зала и штраф (ст. 159 ГПК РФ; ст. 90, 91 ГПКУ). Любой участник судопроизводства может обратиться к суду, если суд сам не проявляет такой инициативы, с просьбой о защите своего «лица».
Правила организации судебного диалога
Кроме универсальных правил речевого поведения, соблюдение которых необходимо во всех ситуациях общения, при любых статусах коммуникантов, для судебной культуры характерны «дополнительные», специальные правила общения.
Это правила организации судебного диалога, который по ряду признаков отличается от естественной диалогической речи. Их соблюдение направлено на поддержание коммуникативного порядка в состязательно-конфликтных условиях.
Первое правило – правило мены ролей говорящий/слушающий, ограничивающее речевую инициативу процессуальных участников. Пример:
ПГО. (возражает И. на его претензии к проведению сессии, решением которой И. был досрочно отстранен от должности городского головы). О внеочередной сессии в СМИ не сообщается. Сессия может быть и закрытой.
3. Я могу добавить?
П. Сейчас начнется перебранка. Она нам не нужна.
Вот как правило мены коммуникативных ролей отражено в процессуальном законе:
«1. После доклада дела суд заслушивает объяснения истца и участвующего на его стороне третьего лица, ответчика и участвующего на его стороне третьего лица, а затем других лиц, участвующих в деле. Прокурор, представители государственных органов, органов местного самоуправления, организаций, граждане, обращающиеся в суд за защитой прав и законных интересов других лиц, дают объяснения первыми. Лица, участвующие в деле, вправе задавать друг другу вопросы. Судьи вправе задавать вопросы лицам, участвующим в деле, в любой момент дачи ими объяснений <…>» (ст. 174 ГПК РФ; аналогичные правила содержатся в ст. 176 ГПКУ);
«<…> 2. Председательствующий выясняет отношение свидетеля к лицам, участвующим в деле, и предлагает сообщить суду все, что ему лично известно об обстоятельствах дела.
3. После этого свидетелю могут быть заданы вопросы. Первым задает вопросы лицо, по заявлению которого вызван свидетель, представитель этого лица, а затем другие лица, участвующие в деле, их представители. Судьи вправе задавать вопросы свидетелю в любой момент его допроса» (ст. 177 ГПК РФ; в ГПКУ порядок допроса свидетелей изложен в ст. 180);
«1. Судебные прения состоят из речей лиц, участвующих в деле, их представителей. В судебных прениях первым выступает истец, его представитель, затем – ответчик, его представитель.
2. Третье лицо, заявившее самостоятельное требование относительно предмета спора в начатом процессе, и его представитель в судебных прениях выступают после сторон, их представителей. Третье лицо, не заявившее самостоятельных требований относительно предмета спора, и его представитель в судебных прениях выступают после истца или ответчика, на стороне одного из которых третье лицо участвует в деле. <… >
4. После произнесения речей всеми лицами, участвующими в деле, их представителями они могут выступить с репликами в связи со сказанным. Право последней реплики всегда принадлежит ответчику, его представителю» (ст. 190 ГПК РФ; выступление процессуальных участников в прениях в украинском кодексе регламентирует ст. 193).
Как видно из приведенных формулировок, в рамках судебного диалога, отдельных его фрагментов установлена четкая последовательность выступления всех его участников. Передачу функции говорящего от одного лица к другому судьи осуществляют посредством реплик, которые лингвисты называют метатекстовыми[28]: Истица, пожалуйста, дайте пояснения по вашей жалобе; Пожалуйста, представитель, вам слово; Сергей Васильевич, что желаете дополнить или сказать?; Суд переходит к судебным прениям. Слово в прениях предоставляется М.
Процессуальный кодекс не допускает сиюминутных реакций, которые в конфликтном диалоге нередко представляют собой прерывание и подхватывание реплик оппонента[29]. Стороны должны принимать на себя функцию говорящего только по разрешению суда.
(В споре соседей о праве собственности на находящийся в их общем дворе сарай участвует третье лицо – представитель горисполкома)
TЛ. (после очередного выступления И.). Можно и мне?
С. Вы желаете дать пояснения по этому поводу?
ТЛ. Да.
С. Пожалуйста, дайте.
Это был пример правильного поведения в судебном диалоге, наряду с которым часто наблюдается несанкционированное ответное реагирование одной стороны на выступление другой. С чем это связано? С тем, что рассматриваемое правило не закреплено в речевом поведении непрофессиональных участников судебного разбирательства в виде навыков. Поэтому, как показывает практика, даже адаптировавшись в суде, многие из нас продолжают действовать по моделям бытового диалога[30]. Ведь соблюдение в суде конвенциональных правил общения требует от нас подавления естественной мгновенной реакции на реплику-стимул, которая в конфликтной среде нередко является обидной, «задевающей».
(Апелляционный суд заслушивает объяснения И. в деле о взыскании морального вреда с ее бывшего супруга)
И. Ваша честь, ответчик в течение двух лет создавал мне невыносимые условия для моей жизни. Он оскорблял меня. Я должна была прятаться, ночевать у соседей…
О. (перебивая). Хватит врать!
И. (реагируя на замечание О.). В деле есть показания соседей, но суд [районный] не сделал…
С. Прекратите перебранку!
Соблюдение правила мены коммуникативных ролей достигается путем принуждения со стороны отправителей правосудия. Вот примеры диалогических фрагментов, в которых судьи требуют отсроченного ответного реагирования от истца или ответчика:
Это правила организации судебного диалога, который по ряду признаков отличается от естественной диалогической речи. Их соблюдение направлено на поддержание коммуникативного порядка в состязательно-конфликтных условиях.
Первое правило – правило мены ролей говорящий/слушающий, ограничивающее речевую инициативу процессуальных участников. Пример:
ПГО. (возражает И. на его претензии к проведению сессии, решением которой И. был досрочно отстранен от должности городского головы). О внеочередной сессии в СМИ не сообщается. Сессия может быть и закрытой.
3. Я могу добавить?
П. Сейчас начнется перебранка. Она нам не нужна.
Вот как правило мены коммуникативных ролей отражено в процессуальном законе:
«1. После доклада дела суд заслушивает объяснения истца и участвующего на его стороне третьего лица, ответчика и участвующего на его стороне третьего лица, а затем других лиц, участвующих в деле. Прокурор, представители государственных органов, органов местного самоуправления, организаций, граждане, обращающиеся в суд за защитой прав и законных интересов других лиц, дают объяснения первыми. Лица, участвующие в деле, вправе задавать друг другу вопросы. Судьи вправе задавать вопросы лицам, участвующим в деле, в любой момент дачи ими объяснений <…>» (ст. 174 ГПК РФ; аналогичные правила содержатся в ст. 176 ГПКУ);
«<…> 2. Председательствующий выясняет отношение свидетеля к лицам, участвующим в деле, и предлагает сообщить суду все, что ему лично известно об обстоятельствах дела.
3. После этого свидетелю могут быть заданы вопросы. Первым задает вопросы лицо, по заявлению которого вызван свидетель, представитель этого лица, а затем другие лица, участвующие в деле, их представители. Судьи вправе задавать вопросы свидетелю в любой момент его допроса» (ст. 177 ГПК РФ; в ГПКУ порядок допроса свидетелей изложен в ст. 180);
«1. Судебные прения состоят из речей лиц, участвующих в деле, их представителей. В судебных прениях первым выступает истец, его представитель, затем – ответчик, его представитель.
2. Третье лицо, заявившее самостоятельное требование относительно предмета спора в начатом процессе, и его представитель в судебных прениях выступают после сторон, их представителей. Третье лицо, не заявившее самостоятельных требований относительно предмета спора, и его представитель в судебных прениях выступают после истца или ответчика, на стороне одного из которых третье лицо участвует в деле. <… >
4. После произнесения речей всеми лицами, участвующими в деле, их представителями они могут выступить с репликами в связи со сказанным. Право последней реплики всегда принадлежит ответчику, его представителю» (ст. 190 ГПК РФ; выступление процессуальных участников в прениях в украинском кодексе регламентирует ст. 193).
Как видно из приведенных формулировок, в рамках судебного диалога, отдельных его фрагментов установлена четкая последовательность выступления всех его участников. Передачу функции говорящего от одного лица к другому судьи осуществляют посредством реплик, которые лингвисты называют метатекстовыми[28]: Истица, пожалуйста, дайте пояснения по вашей жалобе; Пожалуйста, представитель, вам слово; Сергей Васильевич, что желаете дополнить или сказать?; Суд переходит к судебным прениям. Слово в прениях предоставляется М.
Процессуальный кодекс не допускает сиюминутных реакций, которые в конфликтном диалоге нередко представляют собой прерывание и подхватывание реплик оппонента[29]. Стороны должны принимать на себя функцию говорящего только по разрешению суда.
(В споре соседей о праве собственности на находящийся в их общем дворе сарай участвует третье лицо – представитель горисполкома)
TЛ. (после очередного выступления И.). Можно и мне?
С. Вы желаете дать пояснения по этому поводу?
ТЛ. Да.
С. Пожалуйста, дайте.
Это был пример правильного поведения в судебном диалоге, наряду с которым часто наблюдается несанкционированное ответное реагирование одной стороны на выступление другой. С чем это связано? С тем, что рассматриваемое правило не закреплено в речевом поведении непрофессиональных участников судебного разбирательства в виде навыков. Поэтому, как показывает практика, даже адаптировавшись в суде, многие из нас продолжают действовать по моделям бытового диалога[30]. Ведь соблюдение в суде конвенциональных правил общения требует от нас подавления естественной мгновенной реакции на реплику-стимул, которая в конфликтной среде нередко является обидной, «задевающей».
(Апелляционный суд заслушивает объяснения И. в деле о взыскании морального вреда с ее бывшего супруга)
И. Ваша честь, ответчик в течение двух лет создавал мне невыносимые условия для моей жизни. Он оскорблял меня. Я должна была прятаться, ночевать у соседей…
О. (перебивая). Хватит врать!
И. (реагируя на замечание О.). В деле есть показания соседей, но суд [районный] не сделал…
С. Прекратите перебранку!
Соблюдение правила мены коммуникативных ролей достигается путем принуждения со стороны отправителей правосудия. Вот примеры диалогических фрагментов, в которых судьи требуют отсроченного ответного реагирования от истца или ответчика: