Страница:
Оксана Владимировна Красовская
О речевой коммуникации в судебной практике
Эту книгу я посвящаю всем, кто, нарушая мои права, обязал меня освоить судебный способ их защиты
«Идете в суд, хоть немного почитайте!»
Судья (установив отсутствие на судебном заседании ответчика и его представителя, обращается к истице). Как вы считаете, без них можно слушать, если в деле нет сведений о вручении им повесток?
Истица. У меня было ходатайство.
Судья (недовольно). Мы не решаем сейчас дело по существу. Идете в суд, хоть немного почитайте!..
Из диалога в апелляционном суде
Эта книга посвящена судебной коммуникации – общению, которое протекает в ходе судебного разбирательства. Она основана на ручных и магнотофонных записях судебных процессов по гражданским делам, рассматриваемым в районных и апелляционных судах. Автор книги – лингвист, которому несколько лет назад пришлось отстаивать свои права в суде.
Составляя исковое заявление, я отчетливо понимала, что суд представляет собой «строгую» сферу социального взаимодействия, правила речевого поведения в которой обусловлены функциями этого общественного института.
Какие речевые акты допустимы по отношению к моему процессуальному оппоненту и судье? Как следует вести допрос свидетеля? Что такое судебные прения? Чем они отличаются от бытового спора? Какова роль предусмотренной законом реплики в структуре судебных дебатов?
Вот далеко не полный перечень вопросов, на которые я лихорадочно искала ответы по мере приближения первого судебного заседания в том деле, которое сама инициировала.
Не желая исполнять в судебном процессе роль беспомощного, неполноценного участника, стала готовить себя к компетентному общению в судебном дискурсе. Во-первых, штудировала юридическую литературу. Но не только Гражданский процессуальный кодекс, определяющий порядок судопроизводства по гражданским делам (этого недостаточно!), а также комментарии к нему и юридическую периодику, которая содержит анализ судебной практики.
Во-вторых, стала членом общественной правозащитной организации, получив тем самым возможность неформально общаться с судебными юристами.
В-третьих, стала ходить в суд на открытые судебные заседания (сначала в качестве зрителя, а затем – общественного правозащитника). Не могу не сказать о том, что я увидела в суде во время первого визита. Это был трудовой спор, связанный с увольнением истицы. Дело находилось в стадии объяснений сторон. Объяснения давал уже ответчик, который красноречиво «поливал грязью» бывшую сотрудницу, предъявляя суду факты, не имеющие никакого отношения к предмету спора. Судья в это время безучастно набирала на компьютере приговор по уголовному делу (слушание проходило не в зале судебных заседаний, а в рабочем кабинете судьи). Истица, не зная, как этому можно противостоять, не вводя судью в гнев, еле сдерживала слезы…
…Со временем пришло понимание основ гражданского судопроизводства и коммуникативного смысла отдельных правовых норм. А еще позже стало очевидно: современные гражданско-процессуальные кодексы[1] не могут эффективно регулировать речевое взаимодействие процессуальных участников, так как правила судебного общения, нормы речевого поведения в них разработаны недостаточно четко, полно и последовательно.
Так утилитарный интерес к гражданско-процессуальной тематике переродился в интерес профессиональный. Его «поддерживает» осознание того, что наших современников следует обучать адекватному общению в рамках судебного разбирательства. (Частично на решение этой проблемы направлены недавно появившиеся на телевидении передачи – «Час суда» [российское ТВ], «Судебные дела» [украинское ТВ].)
Сегодня мои наблюдения за судебной коммуникацией отражены уже в нескольких десятках статей. Эта книга адресована в первую очередь непрофессиональным участникам судебного процесса, которые в чуждой для них лингвокультурной среде из-за невладения ее требованиями и ожиданиями могут становиться объектами судейского произвола и манипулирования. Думаю, она также будет полезна и отправителям правосудия, большинство из которых, к сожалению, демонстрирует неспособность квалифицированно координировать речевую деятельность участников судебного разбирательства.
Анализ речевой практики невозможно провести без соответствующего научного аппарата. Но я буду стараться отбирать только самые необходимые сведения из тех разделов языкознания, которые причастны к изучению общения, а значит, и формированию нашей коммуникативной компетенции.
Введение
Судебный процесс как социально-коммуникативная сфера
Еще в 1991 г. автор научно-популярной брошюры «Как защитить свое право в суде» И.В. Авилина, обращаясь к читателям, писала: «Вероятность того, что именно вам придется соприкоснуться с гражданским процессом, не так уж велика»[2]. Сегодня это положение является устаревшим, так как политические и социально-экономические преобразования обусловили непрекращающееся расширение судебной сферы на постсоветской территории. Рассмотрение в судах дел о взыскании заработной платы и другого рода платежей, споров с коммунальными службами, исков о защите чести, достоинства и деловой репутации, возмещении морального вреда, а также передача в суды административных материалов, которые ранее рассматривались ГАИ и некоторыми другими органами, свидетельствует о том, что суд становится частью повседневной жизни. Это подтверждают и данные судебной статистики: за защитой своих прав из года в год обращается все больше наших современников[3].
Став участником судебного процесса, человек должен постигать новые модели социального поведения и соответствующие им коммуникативно-речевые нормы. Судебное разбирательство протекает в коммуникативной форме диалога, который существенно отличается от бытовой диалогической речи.
Сопровождающие судебный диалог коммуникативные неудачи показывают, что непрофессиональные участники правового конфликта с трудом усваивают ранее неизвестные им фрагменты судебной культуры. Чтение процессуального кодекса не вооружает «новоиспеченных» истцов и ответчиков необходимым объемом представлений об адекватном исполнении этих социальных ролей. Интуитивно осуществляя процессуальную деятельность, они постоянно встречают упреки судей в недостаточном владении ее правилами.
Для понимания норм речевого поведения в суде, осознания своих трудностей в судебном общении необходимо хорошо ориентироваться в коммуникативном пространстве судебного разбирательства – в том, как оно «формируется» и «существует», в его участниках, отношениях между ними.
Познание судебной сферы начнем с юридической справки[4].
Теперь, получив некоторое представление о том, что такое судебный процесс, выделим социально-коммуникативные признаки, которые оказывают наибольшее влияние на протекание судебной коммуникации.
Цель формирования процессуальных коллективов. Коллективы «судья – другие участники процесса» формируются для разрешения правового конфликта – сложной жизненной ситуации, требующей применения права. Поэтому судебная коммуникация – это кратковременное социально ориентированное речевое взаимодействие, которое «обслуживает» судебно-процессуальную деятельность, подчиняясь задачам и условиям ее осуществления.
Особенности функционирования процессуальных коллективов. Структура судебного процесса, поведение его участников (в том числе речевое) жестко регламентируются нормой закона – Гражданского процессуального кодекса.
Процессуальный регламент состоит из строгой последовательности действий, которая служит гарантией полного выяснения обстоятельств правового конфликта, обеспечивает активное участие в судебных заседаниях юридически заинтересованных лиц, придает судебному разбирательству наглядность, устанавливает единообразное рассмотрение дел во всех судах, а также создает некоторые другие преимущества перед иными способами защиты нарушенных прав.
Между процессуальными участниками в законе установлено четкое «разделение труда», вследствие этого ожидаемые и требуемые от них вклады в судебное разбирательство следует считать «конвенциональными ролями»[5].
Ролевая структура процессуального коллектива. Закрепленные за судебным процессом социальные роли имеют разный статус.
Судья – высокостатусный член процессуального коллектива, наделенный государственно-властными полномочиями. (Функции судьи в обществе, а также позиция в социальной системе отражены в специальном законе «О статусе судей».)
В ходе судебного разбирательства отправители правосудия исполняют постоянную профессиональную роль. Поэтому кроме легитимной, т. е. законной, власти они являются носителями и так называемой экспертной власти, основанной на их компетенции в судебно-процессуальной деятельности[8]. (Ср.: Судья в суде – что рыба в воде.)
Со своими ролевыми партнерами судья связан отношениями субординации. (Наблюдения показывают, что в общении с судьей процессуальные участники, как правило, с готовностью занимают позицию «ниже» высокостатусного коммуниканта[9].)
Неодинаковое процессуально-правовое положение основных участников судебного разбирательства обусловливает асимметрию их речевого поведения. Судья, являясь законодательно установленным лидером судебного процесса, задает программу речевого взаимодействия, а стороны ее осуществляют.
Итак, суд – сфера кратковременного социально-ролевого общения. Для нее характерны высокая степень конвенционализации, которая опирается на стандартность и санкционируемость коммуникативной ситуации, а также иерархическая ролевая структура.
Переходим к рассмотрению следующей порции сведений о судебной коммуникации, знание которых способно повлиять на успешность ее осуществления.
Став участником судебного процесса, человек должен постигать новые модели социального поведения и соответствующие им коммуникативно-речевые нормы. Судебное разбирательство протекает в коммуникативной форме диалога, который существенно отличается от бытовой диалогической речи.
Сопровождающие судебный диалог коммуникативные неудачи показывают, что непрофессиональные участники правового конфликта с трудом усваивают ранее неизвестные им фрагменты судебной культуры. Чтение процессуального кодекса не вооружает «новоиспеченных» истцов и ответчиков необходимым объемом представлений об адекватном исполнении этих социальных ролей. Интуитивно осуществляя процессуальную деятельность, они постоянно встречают упреки судей в недостаточном владении ее правилами.
Для понимания норм речевого поведения в суде, осознания своих трудностей в судебном общении необходимо хорошо ориентироваться в коммуникативном пространстве судебного разбирательства – в том, как оно «формируется» и «существует», в его участниках, отношениях между ними.
Познание судебной сферы начнем с юридической справки[4].
Юридическая справка. Судебный процесс (судопроизводство) – порядок рассмотрения в суде дел (в нашем случае гражданских), которые открываются на основе поданных гражданами или организациями заявлений с целью защиты их прав. Основной процессуальной стадией является стадия судебного разбирательства, в ходе которой удовлетворяются или отклоняются требования обратившегося в суд лица.Кроме того, для оказания содействия правосудию к участию в гражданском деле могут привлекаться: свидетели, эксперты/специалисты, переводчики, которые не имеют юридической заинтересованности в исходе правового спора.
Кто является основным участником судебного разбирательства? Это: 1) судья и 2) стороны – истец (лицо, которое обратилось в суд с иском) и ответчик (предположительный нарушитель прав истца) и/ или их представители. В неисковом судопроизводстве его основными участниками являются заявитель, который подает в суд не исковое, а обычное заявление, и так называемые заинтересованные лица – это граждане или организации, чьи интересы затрагивает такое заявление.
Юридическая справка. Существуют два вида гражданского судопроизводства – исковое и особое. Исковое производство носит двусторонний характер, так как оно связано со спором о праве. Особое же производство отличается от искового отсутствием спора о праве и, как следствие, – спорящих сторон, поскольку этот вид судопроизводства направлен на установление наличия/отсутствия: 1) конкретных юридических фактов (например, дела об установлении факта родственных отношений между людьми) или 2) неоспариваемых прав (например, дела об установлении прав по утраченному документу).
Теперь, получив некоторое представление о том, что такое судебный процесс, выделим социально-коммуникативные признаки, которые оказывают наибольшее влияние на протекание судебной коммуникации.
Цель формирования процессуальных коллективов. Коллективы «судья – другие участники процесса» формируются для разрешения правового конфликта – сложной жизненной ситуации, требующей применения права. Поэтому судебная коммуникация – это кратковременное социально ориентированное речевое взаимодействие, которое «обслуживает» судебно-процессуальную деятельность, подчиняясь задачам и условиям ее осуществления.
Особенности функционирования процессуальных коллективов. Структура судебного процесса, поведение его участников (в том числе речевое) жестко регламентируются нормой закона – Гражданского процессуального кодекса.
Процессуальный регламент состоит из строгой последовательности действий, которая служит гарантией полного выяснения обстоятельств правового конфликта, обеспечивает активное участие в судебных заседаниях юридически заинтересованных лиц, придает судебному разбирательству наглядность, устанавливает единообразное рассмотрение дел во всех судах, а также создает некоторые другие преимущества перед иными способами защиты нарушенных прав.
Между процессуальными участниками в законе установлено четкое «разделение труда», вследствие этого ожидаемые и требуемые от них вклады в судебное разбирательство следует считать «конвенциональными ролями»[5].
Лингвистическая справка. Конвенция общения – это термин лингвистической прагматики[6], которая рассматривает целый круг вопросов, связанных с говорящим субъектом, адресатом, их взаимодействием в коммуникации и ситуацией общения. Под конвенциями общения лингвисты понимают принципы и нормы речевого поведения, соблюдение которых является необходимым условием для успешного протекания коммуникации[7].Функционирование любого социального института опирается на исторически сложившиеся конвенции. Однако суд – сфера, требующая максимально четкого исполнения конвенциональных норм. За их несоблюдение предусмотрены санкции (в виде предупреждения процессуальных участников, удаления из зала судебного заседания или наложения на них штрафа).
Ролевая структура процессуального коллектива. Закрепленные за судебным процессом социальные роли имеют разный статус.
Судья – высокостатусный член процессуального коллектива, наделенный государственно-властными полномочиями. (Функции судьи в обществе, а также позиция в социальной системе отражены в специальном законе «О статусе судей».)
В ходе судебного разбирательства отправители правосудия исполняют постоянную профессиональную роль. Поэтому кроме легитимной, т. е. законной, власти они являются носителями и так называемой экспертной власти, основанной на их компетенции в судебно-процессуальной деятельности[8]. (Ср.: Судья в суде – что рыба в воде.)
Со своими ролевыми партнерами судья связан отношениями субординации. (Наблюдения показывают, что в общении с судьей процессуальные участники, как правило, с готовностью занимают позицию «ниже» высокостатусного коммуниканта[9].)
Неодинаковое процессуально-правовое положение основных участников судебного разбирательства обусловливает асимметрию их речевого поведения. Судья, являясь законодательно установленным лидером судебного процесса, задает программу речевого взаимодействия, а стороны ее осуществляют.
Итак, суд – сфера кратковременного социально-ролевого общения. Для нее характерны высокая степень конвенционализации, которая опирается на стандартность и санкционируемость коммуникативной ситуации, а также иерархическая ролевая структура.
Переходим к рассмотрению следующей порции сведений о судебной коммуникации, знание которых способно повлиять на успешность ее осуществления.
Конвенции судебного общения
На то, что именно в практике юриспруденции речевое поведение наиболее подвержено влиянию конвенций, обращал внимание авторитетный ученый в области теории речевых актов Дж. Остин[10].
Отличительная черта правил судебного общения – их кодифицированность, частичная закрепленность в процессуальном законе. Судебная речевая практика постоянно обобщается, в результате чего коммуникативно-правовые нормы дополняются и совершенствуются. Таким образом, нормы речевого поведения в судебном процессе не относятся «к сфере молчаливых соглашений между коммуникативно обязанными членами общества»[11].
Какие именно нормы коммуникации получают законодательное закрепление? Какие требования к ролевой деятельности участников судебного процесса оказываются зафиксированными в законе?
Отличительная черта правил судебного общения – их кодифицированность, частичная закрепленность в процессуальном законе. Судебная речевая практика постоянно обобщается, в результате чего коммуникативно-правовые нормы дополняются и совершенствуются. Таким образом, нормы речевого поведения в судебном процессе не относятся «к сфере молчаливых соглашений между коммуникативно обязанными членами общества»[11].
Какие именно нормы коммуникации получают законодательное закрепление? Какие требования к ролевой деятельности участников судебного процесса оказываются зафиксированными в законе?
Принцип кооперации
Наиболее развернутый и систематический опыт формулирования правил коммуникации принадлежит зарубежному ученому П. Грайсу. Эти правила ученый изложил во всемирно известной работе «Логика и речевое общение»[12].
Основным принципом общения П. Грайс назвал принцип кооперации, сформулировав его следующим образом: «Твой вклад на данном шаге диалога должен быть таким, какого требует совместно принятая цель (направление) этого диалога»[13].
Для примера сравним два диалогических фрагмента:
1. (Адвокат И. заявляет ходатайство сразу после предоставления О. документов, затребованных на предыдущем судебном заседании)
И. В связи с предоставленными документами нам необходимо время, чтобы мы увеличили исковые требования, а также их изучить.
С. (обращаясь к О.). Ваше мнение. Не возражаете против ходатайства?
О. (недовольно). Я считаю, что я документы сдала в суд, но не адвокату.
С. Суд принял ваши документы. Они приобщены к делу, а стороны имеют право знакомиться с материалами дела. Адвокат хочет с ними познакомиться, так как он осуществляет ее [истицы] право на защиту.
О. Ну, пожалуйста.
С. Объявляем перерыв.
2. С. (обращаясь к О.). Истец заявил ходатайство о фиксации заседаний по делу техническими средствами. Каково ваше мнение по этому поводу?
О. Я против!
С. Очень хорошо, что вы против. Суд, посовещавшись на месте, определил: удовлетворить ходатайство истца.
В обоих примерах судья сталкивается с правовой некомпетентностью процессуальных участников. В первом случае ответчик не знает того, что ознакомление с материалами дела – это одно из процессуальных прав сторон. Во втором – того, что фиксация судебного процесса техническими средствами является конституционным принципом судопроизводства. Обязательное заслушивание мнения противоположной стороны о заявленном ходатайстве, являясь знаком равноправия и состязательности процессуальных оппонентов, носит в судебной культуре ритуальный, символический характер. Протестуя против ходатайства оппонента, не следует поэтому надеяться на то, что протест будет обязательно принят судом.
Присмотримся к речевому поведению отправителей правосудия в приведенных фрагментах. В первом оно кооперативно – судья разъясняет суть ходатайства, напоминает процессуальные права, мотивируя этим свое решение объявить в деле перерыв.
Во втором фрагменте судья, также вынося законное постановление, ведет себя некооперативно – он не заботится о понятности процессуальных действий, осуществляемых в ходе заседания, создавая впечатление пристрастного отношения к одной из сторон (истице). Реплика судьи Очень хорошо, что вы против является коммуникативно неудовлетворительной – не соответствующей цели диалога. Заявленный ответчиком протест не требует эмоциональной оценки, которая, вступая в противоречие с выносимым определением, содержит упрек в незнании правовых норм.
Вернемся к теории П. Грайса. Основной принцип коммуникации ученый конкретизировал в четырех постулатах (максимах), связав их с общеизвестными категориями немецкого философа И. Канта – количества, качества, отношения и способа.
Постулат количества требует «дозировать» передаваемую нами информацию. Он включает в себя два правила: «Твое высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется (для выполнения текущих целей диалога)» и «Твое высказывание не должно содержать больше информации, чем требуется»[14].
Несоблюдение этого постулата процессуальными участниками вызывает недовольство судей. Вот пример, содержащий реакции судьи на менее информативный ответ, чем того требуют нужды судебного разбирательства.
(Из дела по иску уволенного в запас; в деле участвуют два О. – городской и областной отделы УМВД)
С. (обращаясь к представителю горотдела УМВД). Чем предусмотрена компенсация за продпаек?
О. Я не готова ответить. Я не юрист, а всего лишь бухгалтер.
С. Это ж проблема не суда. Вы идете в суд и не готовитесь. А потом вы пишете жалобы, (обращаясь ко второму О.). Представитель УВД области, чем предусмотрена компенсация за продпаек?
О. Указом Президента.
С. Указ Президента. Какой?
О. Я не могу сказать.
С. А что вы можете сказать? Вы пишете жалобы, а приходите в суд совершенно не готовы.
Приведу пример пресечения судьей информативно избыточного выступления ответчика:
(С. предоставляет слово О. для дополнительных пояснений)
О. Я хочу вот что дополнить. Истец не смог доказать, что состояние здоровья у него ухудшилось в результате наших действий. Ему два раза отвечали по телефону. Не приняли его, потому что у нас прием в пятницу, первую, третью…
С. (обрывая). Хватит. Есть установленные дни. Режим нам не надо рассказывать.
Рассмотрение требований истца/заявителя предполагает прежде всего всестороннее, полное выяснение судом всех обстоятельств правового конфликта – поэтому с постулатом информативности соотносится целый ряд процессуальных норм. На сбор недостающих фактов направлена, например, такая процессуальная возможность, как дополнительные объяснения по делу (ст. 189 ГПК РФ; ст. 192 ГПКУ) и новая норма ГПК Украины, позволяющая суду – при наличии в иске нескольких требований – «обязать стороны и других лиц, участвующих в деле, дать отдельные пояснения по каждому из них [выделено мною. – O.K.]» (ст. 176). Для преодоления фактической неполноты судебного разбирательства законодатель также предусмотрел возврат к уже «пройденным» стадиям судебного процесса: повторный допрос свидетелей (ст. 177 ГПК РФ; ст. 180 ГПКУ), назначение дополнительной экспертизы (ст. 87, 187 ГПК РФ; ст. 150 ГПКУ), возобновление судебного разбирательства после его окончания (ст. 191 ГПК РФ; ст. 194, 195 ГПКУ). В ГПК РФ в дополнение к этому отдельно оговаривается необходимость оценки судом достаточности доказательств в деле (ст. 67, 152).
Постулат качества гласит: «Старайся, чтобы твое высказывание было истинным».
Этот постулат ученый конкретизирует в правилах: «Не говори того, что ты считаешь ложным» и «Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований»[15].
Постулат истинности чрезвычайно важен для судебного дискурса, так как правильное судебное решение должно быть основано на достоверных фактах.
Однако судебное разбирательство – «благоприятная» для искажения истины социально-коммуникативная среда[16]. Ложь процессуальных оппонентов с целью разрешения конфликта в их пользу неправдивые показания свидетелей по причине служебной зависимости от какой-либо стороны, дружеских или враждебных отношений с ней, ложное заключение эксперта вследствие подкупа, шантажа и т. п. – распространенные явления в гражданском судопроизводстве. Опытные юристы так и говорят, что «гражданский процесс – это состязание во лжи». Приведу реплику адвоката из беседы с подзащитной после судебного заседания: Я изучу документы [предъявленные противоположной стороной суду] примерно через неделю. Тогда договоримся о встрече, созвонимся. Они, конечно, фальсифицируют все [имеются в виду обстоятельства увольнения И.]. Но будем пытаться.
Для соблюдения постулата истинности законодатель разработал ряд норм. Это обязательное предупреждение (под расписку!) об уголовной ответственности: свидетеля – за заведомо ложные показания (ст. 176 ГПК РФ; ст. 180 ГПКУ), эксперта – за заведомо ложное заключение (ст. 171 ГПК РФ; ст. 171 ГПКУ), переводчика – за заведомо неправильный перевод (ст. 162 ГПК РФ; ст. 164 ГПКУ). (Причем анализ законодательной практики свидетельствует об «усилении» мер принуждения к соблюдению процессуальными участниками постулата истинности. Так, в новом ГПК Украины их ответственность за участие в судебном разбирательстве стала акцентироваться дополнительным процедурным элементом – присягой. В юридической литературе обсуждается вопрос о том, насколько целесообразно использовать детектор лжи в гражданском судопроизводстве.)
Оценка судом всех полученных доказательств обязательно включает в себя установление их достоверности (ст. 67 ГПК РФ). На основании этого закон предполагает повторный и одновременный допрос нескольких свидетелей, назначение повторной экспертизы (ст. 87, 187 ГПК РФ; ст. 179, 150 ГПКУ), исключение из числа доказательств подложного документа (ст. 186 ГПК РФ; ст. 185 ГПКУ).
Приведу только один пример «добывания» истины судом. Вот какое количество вопросов задал судья истице для проверки ее объяснений: (из апелляционного рассмотрения дела по иску о возмещении материального и морального вреда за нанесение коровой О. телесных повреждений И.) Аче в суде даже нет выписки из истории болезни?; А у вас копии нет?; Вам суд [районный]разъяснял, что можно ходатайствовать о назначении судебно-медицинской экспертизы?; По вашим показаниям, у вас гематома находилась в задней левой части головы. Вы говорите, что побои были на теле. Кто это исследовал?; А в больнице вас осматривали?; Как вы упали, вы можете рассказать?; А вы видели, как она [корова] вас ударила, или почувствовали?; Чем она вас ударила?; А какой у вас рост?; Может, вам плохо стало?; А почему вы решили, что корова вас ударила?; Повреждения тканей были?; А чем она вас ударила?; А одежда была повреждена?; Вы попали в больницу с повреждениями, две недели там лежали. В милицию сообщали?
Основным принципом общения П. Грайс назвал принцип кооперации, сформулировав его следующим образом: «Твой вклад на данном шаге диалога должен быть таким, какого требует совместно принятая цель (направление) этого диалога»[13].
Для примера сравним два диалогических фрагмента:
1. (Адвокат И. заявляет ходатайство сразу после предоставления О. документов, затребованных на предыдущем судебном заседании)
И. В связи с предоставленными документами нам необходимо время, чтобы мы увеличили исковые требования, а также их изучить.
С. (обращаясь к О.). Ваше мнение. Не возражаете против ходатайства?
О. (недовольно). Я считаю, что я документы сдала в суд, но не адвокату.
С. Суд принял ваши документы. Они приобщены к делу, а стороны имеют право знакомиться с материалами дела. Адвокат хочет с ними познакомиться, так как он осуществляет ее [истицы] право на защиту.
О. Ну, пожалуйста.
С. Объявляем перерыв.
2. С. (обращаясь к О.). Истец заявил ходатайство о фиксации заседаний по делу техническими средствами. Каково ваше мнение по этому поводу?
О. Я против!
С. Очень хорошо, что вы против. Суд, посовещавшись на месте, определил: удовлетворить ходатайство истца.
В обоих примерах судья сталкивается с правовой некомпетентностью процессуальных участников. В первом случае ответчик не знает того, что ознакомление с материалами дела – это одно из процессуальных прав сторон. Во втором – того, что фиксация судебного процесса техническими средствами является конституционным принципом судопроизводства. Обязательное заслушивание мнения противоположной стороны о заявленном ходатайстве, являясь знаком равноправия и состязательности процессуальных оппонентов, носит в судебной культуре ритуальный, символический характер. Протестуя против ходатайства оппонента, не следует поэтому надеяться на то, что протест будет обязательно принят судом.
Присмотримся к речевому поведению отправителей правосудия в приведенных фрагментах. В первом оно кооперативно – судья разъясняет суть ходатайства, напоминает процессуальные права, мотивируя этим свое решение объявить в деле перерыв.
Во втором фрагменте судья, также вынося законное постановление, ведет себя некооперативно – он не заботится о понятности процессуальных действий, осуществляемых в ходе заседания, создавая впечатление пристрастного отношения к одной из сторон (истице). Реплика судьи Очень хорошо, что вы против является коммуникативно неудовлетворительной – не соответствующей цели диалога. Заявленный ответчиком протест не требует эмоциональной оценки, которая, вступая в противоречие с выносимым определением, содержит упрек в незнании правовых норм.
Вернемся к теории П. Грайса. Основной принцип коммуникации ученый конкретизировал в четырех постулатах (максимах), связав их с общеизвестными категориями немецкого философа И. Канта – количества, качества, отношения и способа.
Постулат количества требует «дозировать» передаваемую нами информацию. Он включает в себя два правила: «Твое высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется (для выполнения текущих целей диалога)» и «Твое высказывание не должно содержать больше информации, чем требуется»[14].
Несоблюдение этого постулата процессуальными участниками вызывает недовольство судей. Вот пример, содержащий реакции судьи на менее информативный ответ, чем того требуют нужды судебного разбирательства.
(Из дела по иску уволенного в запас; в деле участвуют два О. – городской и областной отделы УМВД)
С. (обращаясь к представителю горотдела УМВД). Чем предусмотрена компенсация за продпаек?
О. Я не готова ответить. Я не юрист, а всего лишь бухгалтер.
С. Это ж проблема не суда. Вы идете в суд и не готовитесь. А потом вы пишете жалобы, (обращаясь ко второму О.). Представитель УВД области, чем предусмотрена компенсация за продпаек?
О. Указом Президента.
С. Указ Президента. Какой?
О. Я не могу сказать.
С. А что вы можете сказать? Вы пишете жалобы, а приходите в суд совершенно не готовы.
Приведу пример пресечения судьей информативно избыточного выступления ответчика:
(С. предоставляет слово О. для дополнительных пояснений)
О. Я хочу вот что дополнить. Истец не смог доказать, что состояние здоровья у него ухудшилось в результате наших действий. Ему два раза отвечали по телефону. Не приняли его, потому что у нас прием в пятницу, первую, третью…
С. (обрывая). Хватит. Есть установленные дни. Режим нам не надо рассказывать.
Рассмотрение требований истца/заявителя предполагает прежде всего всестороннее, полное выяснение судом всех обстоятельств правового конфликта – поэтому с постулатом информативности соотносится целый ряд процессуальных норм. На сбор недостающих фактов направлена, например, такая процессуальная возможность, как дополнительные объяснения по делу (ст. 189 ГПК РФ; ст. 192 ГПКУ) и новая норма ГПК Украины, позволяющая суду – при наличии в иске нескольких требований – «обязать стороны и других лиц, участвующих в деле, дать отдельные пояснения по каждому из них [выделено мною. – O.K.]» (ст. 176). Для преодоления фактической неполноты судебного разбирательства законодатель также предусмотрел возврат к уже «пройденным» стадиям судебного процесса: повторный допрос свидетелей (ст. 177 ГПК РФ; ст. 180 ГПКУ), назначение дополнительной экспертизы (ст. 87, 187 ГПК РФ; ст. 150 ГПКУ), возобновление судебного разбирательства после его окончания (ст. 191 ГПК РФ; ст. 194, 195 ГПКУ). В ГПК РФ в дополнение к этому отдельно оговаривается необходимость оценки судом достаточности доказательств в деле (ст. 67, 152).
Постулат качества гласит: «Старайся, чтобы твое высказывание было истинным».
Этот постулат ученый конкретизирует в правилах: «Не говори того, что ты считаешь ложным» и «Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований»[15].
Постулат истинности чрезвычайно важен для судебного дискурса, так как правильное судебное решение должно быть основано на достоверных фактах.
Однако судебное разбирательство – «благоприятная» для искажения истины социально-коммуникативная среда[16]. Ложь процессуальных оппонентов с целью разрешения конфликта в их пользу неправдивые показания свидетелей по причине служебной зависимости от какой-либо стороны, дружеских или враждебных отношений с ней, ложное заключение эксперта вследствие подкупа, шантажа и т. п. – распространенные явления в гражданском судопроизводстве. Опытные юристы так и говорят, что «гражданский процесс – это состязание во лжи». Приведу реплику адвоката из беседы с подзащитной после судебного заседания: Я изучу документы [предъявленные противоположной стороной суду] примерно через неделю. Тогда договоримся о встрече, созвонимся. Они, конечно, фальсифицируют все [имеются в виду обстоятельства увольнения И.]. Но будем пытаться.
Для соблюдения постулата истинности законодатель разработал ряд норм. Это обязательное предупреждение (под расписку!) об уголовной ответственности: свидетеля – за заведомо ложные показания (ст. 176 ГПК РФ; ст. 180 ГПКУ), эксперта – за заведомо ложное заключение (ст. 171 ГПК РФ; ст. 171 ГПКУ), переводчика – за заведомо неправильный перевод (ст. 162 ГПК РФ; ст. 164 ГПКУ). (Причем анализ законодательной практики свидетельствует об «усилении» мер принуждения к соблюдению процессуальными участниками постулата истинности. Так, в новом ГПК Украины их ответственность за участие в судебном разбирательстве стала акцентироваться дополнительным процедурным элементом – присягой. В юридической литературе обсуждается вопрос о том, насколько целесообразно использовать детектор лжи в гражданском судопроизводстве.)
Оценка судом всех полученных доказательств обязательно включает в себя установление их достоверности (ст. 67 ГПК РФ). На основании этого закон предполагает повторный и одновременный допрос нескольких свидетелей, назначение повторной экспертизы (ст. 87, 187 ГПК РФ; ст. 179, 150 ГПКУ), исключение из числа доказательств подложного документа (ст. 186 ГПК РФ; ст. 185 ГПКУ).
Приведу только один пример «добывания» истины судом. Вот какое количество вопросов задал судья истице для проверки ее объяснений: (из апелляционного рассмотрения дела по иску о возмещении материального и морального вреда за нанесение коровой О. телесных повреждений И.) Аче в суде даже нет выписки из истории болезни?; А у вас копии нет?; Вам суд [районный]разъяснял, что можно ходатайствовать о назначении судебно-медицинской экспертизы?; По вашим показаниям, у вас гематома находилась в задней левой части головы. Вы говорите, что побои были на теле. Кто это исследовал?; А в больнице вас осматривали?; Как вы упали, вы можете рассказать?; А вы видели, как она [корова] вас ударила, или почувствовали?; Чем она вас ударила?; А какой у вас рост?; Может, вам плохо стало?; А почему вы решили, что корова вас ударила?; Повреждения тканей были?; А чем она вас ударила?; А одежда была повреждена?; Вы попали в больницу с повреждениями, две недели там лежали. В милицию сообщали?