Оганесов Николай. Играем в 'Спринт'

   На этом месте я споткнулся, чувствуя, что упустил что-то существенное, и начал медленно прокручивать ленту назад. Ага, вот оно: сцена ожидания на лавочке, или нет, чуть раньше, когда разговор зашел об иностранных языках.
   У Стаса есть машина - "Лада" новейшей модели. О ней говорил Герась, перечисляя достоинства своего метра: "Ладу" на этом деле поимел - уметь надо!" Так кажется.
   Может, пока не поздно, перезвонить в отдел - пусть глянут, нет ли на этой самой "Ладе" вмятины где-нибудь в районе радиатора?
   Еще недавно я бы не раздумывая помчался к телефону и выложил все, что думаю по этому поводу. Но то недавно. Последнее время со мной вообще происходило что-то странное: сейчас, вспоминая парня, сидевшего во вторник на набережной и грезившего о легкой молниеносной победе над противником, я едва узнавал в нем себя, как будто с тех пор прошло бог знает сколько времени. А ведь это было три дня назад! Да что там три - даже вчерашний Володя Сопрыкин казался мне другим, не таким, каким был сегодня. По идее, ничего необычного в этом нет. Кажется, еще Демокрит говорил, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Но почему я не замечал этого раньше?..
   "Нет, звонить не буду, - решил я. - Стаса трогать нельзя. У него нюх, как у гончей: один неверный шаг, и тебе уже никогда не узнать, за какие услуги он платил Кузнецову, за что ссужал его деньгами и покрывал его расходы, где он был пятнадцатого, где семнадцатого и где вчера вечером, между шестью и семью".
   Ладно, разберемся сами.
   Я посмотрел в зеркало, но ничего не увидел - его загораживала накрахмаленная спина с отутюженным хлястиком.
   Хорошо, вернемся к вопросу о машинах. Самое время провести маленькую инвентаризацию автопарка, которым располагают знакомые Сергея и Герася, а теперь и мои тоже.
   Во-первых, Стас с "Ладой".
   Во-вторых, Вадим со своей "Каравеллой". В котором часу он вчера приехал на Приморскую? Асфальт под его машиной был мокрым, а дождь начался в семь вечера. Получается, после семи. Значит, нельзя исключать, что в восемнадцать пятьдесят он тоже мог проезжать по Якорному переулку.
   Ну и конечно, Тофик! Вездесущий Тофик. Как это он повсюду поспевает? В половине одиннадцатого я засек его на вокзале. С какого времени он вел наблюдение - неизвестно, зато доподлинно известно, что смену сдал в восемь. Герася сбили в семь. При определенной сноровке - а ее Тофику не занимать - одного часа вполне хватит, чтобы устранить повреждения, оставшиеся после наезда на капоте или бампере. Правда, сделать это совсем незаметно едва ли возможно, следы все равно останутся...
   Стало быть, трое. Но не исключено, что машина есть и у Витька. Он оставался в баре, но это еще ни о чем не говорит. Кто поручится, что он не отдал ключи тому парню, что крутился у стойки, а потом танцевал с девушками? Тот по-быстрому вывел машину в переулок, сделал свое черное дело и преспокойно вернулся допивать коктейль...
   Фу ты, лезет в голову всякая чертовщина! Поневоле свихнешься: вторая жертва! Последняя ли? Симаков предупредил, чтобы я был осторожней. Уж не думает ли он, что мне тоже угрожает опасность, что следующей жертвой могу оказаться я? Ерунда! С какой стати?..
   Мне не удалось довести мысль до конца - слух резанули слова:
   И птица удачи опять прилетит.
   Вслед за солистом из могучего нутра транзистора грянул дружный мужской хор:
   Птица счастья завтрашнего дня
   Прилетела, крыльями звеня,
   Выбери меня, выбери меня,
   Птица счастья завтрашнего дня.
   Я не впервой слышал эту песню, но сегодня столь категоричное, смахивающее на заклинание требование, обращенное к фортуне, меня покоробило. Наверно, виной был вчерашний рассказ Нины об одном из ловцов счастья - человеке, мечтавшем схватить его за хвост и ощипать перья.
   Парикмахерская постепенно превращалась в парную. Кондиционер, по-видимому, барахлил, а вялые лопасти вентилятора не справлялись с жарой и вхолостую гоняли раскаленный воздух между стеклянными стенами. При почти стопроцентной влажности от этого не было никакого толку: разве что под потолком соберутся тучи и с подвешенной в центре зала люстры ливанет дождь?
   Концерт закончился. Судя по количеству волос на моих плечах и вокруг кресла, стрижка тоже подвигалась к концу.
   Откровенно говоря, я даже жалел об этом. Спешить было некуда. Поездку в санаторий я решил отложить до лучших времен, и, кроме звонка Нине, никаких дел на сегодня не предвиделось. В гонке за смутно маячившей впереди целью наступило что-то вроде временной передышки. В моем положении единственно разумным было затаиться и ждать. Ждать, когда обо мне вспомнит Стас.
   Он обещал подать о себе весть, и теперь все зависело от того, какой срок отпустил он на обдумывание своего предложения. Сутки? Двое? Неделю? Насколько хватит его выдержки? Долго тянуть он не будет, это ясно. Но и торопиться не станет, чтобы выдержать марку. Следовательно, надо ждать.
   "Маяк" передавал новости. Мой сосед по креслу убавил громкость, но в зале было сравнительно тихо, и голос диктора звучал отчетливо.
   На Женевских переговорах наметился сдвиг.
   Близятся к завершению парламентские выборы в Португалии.
   Недалеко от базы ВВС США в Калифорнии разбился бомбардировщик В-52. Есть подозрения, что на борту самолета находилось ядерное оружие.
   В шведском городе обнаружены гигантские захоронения ядохимикатов. Огромная территория оказалась зараженной диоксином. Размеры бедствия превосходят аналогичный случай в Севезо, Италия. Стоит вопрос об эвакуации населения.
   "А теперь послушайте легкую музыку", - сказал диктор, хотя после двух последних сообщений реквием был бы куда уместней.
   Мастер, пощелкивая ножницами, отошел в сторонку и свесил голову набок.
   - Ну как? - спросил он, приглашая меня оценить плоды своего труда.
   Я глянул в зеркало. Это действительно было новое слово в парикмахерском искусстве: провозившись битых полчаса, он умудрился сохранить прическу в полной неприкосновенности, во всяком случае, я не обнаружил в ней никаких изменений. Откуда только взялись клоки волос на простыне, в которую он меня упаковал, - ума не приложу!
   - Вам нравится?
   - Не то слово. - Мне показалось, что он слегка разочарован моей реакцией, и я добавил: - Считайте, что с сегодняшнего дня у вас одним постоянным клиентом больше.
   - Постоянным? - улыбнулся он. - Разве вы не приезжий?
   - Нет.
   - А где живете?
   Я вспомнил листок с адресом, валяющийся сейчас где-то на городской свалке, и неожиданно для себя сказал то, что говорить было вовсе необязательно:
   - На Строительной.
   - Да ну? А я на Мира, - обрадовался он. - Это же совсем рядом, в двух шагах!
   Пришлось срочно давать задний ход, иначе я рисковал быть приглашенным в гости, а при нынешней ситуации водить со мной знакомство было небезопасно.
   - Значит, еще увидимся, - скомкал я разговор, наскоро расплатился и вышел из парикмахерской.
   Снаружи было не лучше - то же пекло.
   Солнце стояло высоко и, будто наверстывая упущенное, палило немилосердно, возмещая недоданное накануне тепло. Градусов двадцать семь, не меньше. Это в октябре-то!
   Я спустился на набережную.
   Прозрачные тени эвкалиптов, преобладавших на этом участке, лежали в стороне от дороги, и было видно, как от влажных каменных плит, клубясь, поднимается пар. Он не успевал рассеяться, зависал в воздухе, грозя обернуться к вечеру густым стойким туманом. С гор плотными ватными языками тоже опускалась пелена. Но не это привлекло мое внимание. Приблизившись к парапету, я замер, пораженный открывшейся взгляду картиной. Так поразить может только то, что видишь впервые в жизни!
   На море был штиль. Полнейший штиль. Тот самый, который двумя днями раньше предрекал старожил-синоптик.
   От берега и до терявшегося в дымке горизонта простиралась неподвижная, ровная, как столешница, бирюзовая гладь. Даже не верилось, что такое возможно, что вся эта огромная масса воды способна прийти в равновесие, а тем более продержаться в таком состоянии сколько-нибудь долго. Над застывшей, бликующей светом поверхностью с гортанными криками носились чайки. Там, где их белые сильные крылья касались воды, оставался пенный след, и чудилось, что море вот-вот забурлит, пойдет пузырями, доведенное до кипения исходящим с небес жаром.
   Вода. Небо. Птицы. Клубящийся над земной твердью пар. Наверно, такой выглядела земля много веков назад. Такой видели ее наши далекие пращуры. Теперь видим мы. Я не склонен к риторике, но, глядя на этот дивный, ослепительный в своей первозданной красоте мир, невольно думалось о том, как он хрупок, как уязвим, как легко его уничтожить и как трудно, но необходимо сохранить...
   - Володя! - крикнул кто-то за моей спиной.
   Я оглянулся.
   - Сейчас же вернись! - Полная женщина в темных защитных очках бросилась к шустрому мальчугану, норовившему перелезть через парапет.
   Только теперь я обратил внимание, что в воде никого нет, то есть почти никого: купальщиков можно было пересчитать по пальцам.
   Вдоль всей набережной шли работы по очистке пляжа от нанесенного штормом мусора. Как видно, в городе объявили субботник, к которому стихийно присоединились отдыхающие. Они собирали ветки, коряги, водоросли, выброшенные на сушу, складывали их в кучи, потом грузили в самосвалы.
   Я поймал себя на желании скинуть рубаху и поразмяться вместе со всеми, но у тех, кто за мной присматривал, это наверняка вызвало бы недоумение, а мне следовало беречь свою репутацию.
   Порывшись в карманах, я отыскал двушку и пошел к телефонной будке.
   - Алло, слушаю, - откликнулся на звонок не то мужской, не то женский голос.
   Мне не повезло - трубку и в этот раз сняла девушка из "абонемента".
   - Добрый день, - сказал я вкрадчиво, памятуя о ее крутом нраве.
   - Это ты?! - воскликнула она радостно. - Ну, наконец! Что ж ты не пришел?!
   Если на первый вопрос я еще мог ответить утвердительно, то на второй лишь пожать плечами. Меня явно с кем-то спутали.
   - Это библиотека? - более сухо спросил я.
   В ответ она коротко хихикнула:
   - Не дурачься, Славик. Я тебя узнала.
   - Я не Славик...
   - Ладно, кончай свои шуточки, хватит!
   - Но я правда не Славик.
   - Не морочь мне голову! - Девушка-"абонемент" начинала сердиться. Ты почему не пришел? Я ужин приготовила, мать в кино отправила...
   Я понял, что спорить бесполезно, и повесил трубку. Вместе со следующей двушкой вытащил носовой платок, прикрыл им микрофон и снова набрал номер.
   - Кузнецову, пожалуйста, - попросил я, имитируя сильный южный акцент.
   - Кого?
   - Кузнецову Нину, - повторил я погромче.
   - Нет никого, - рявкнули на том конце провода, и я невольно пожалел, что я не Славик. - Все ушли на субботник.
   - А где они работают?
   - У морвокзала. - Девушка торопилась освободить линию и опустила трубку.
   Я вышел и взял курс на видневшиеся вдали шпили морского вокзала.
   3
   Домой мы возвращались в начале третьего.
   Репутация моя к тому времени была основательно подмочена: отыскав Нину, я не удержался и, закатав рукава, вместе с ее коллегами расчищал пляж, таскал мусор, грузил автомашины. Воображаю, что подумает Стас, когда ему доложат, чем я занимался с одиннадцати до двух! Наплевать - пусть думает, что хочет. Что же мне, витрины бить, чтобы завоевать его доверие?
   Уставшие, проголодавшиеся, мы всей компанией перекусили в чебуречной на набережной, после чего заведующая распустила нас по домам, и теперь мы с Ниной поднимались по лестнице к "Лотосу".
   Неожиданно, сама собой, во мне возникла мелодия, которую тщетно вспоминал на протяжении всех последних дней. В ней сталкивались и распадались, спорили и сливались в одно целое две самостоятельные темы: высокий чистый голос пел об обретенном покое, а тревожные нервные звуки органа говорили о страхе его потерять.
   Я мысленно видел пальцы, стремительно взлетающие над клавиатурой, и мнилось, что их уверенные, отточенные и сильные движения исполняют мелодию судеб, мелодию прошлого, настоящего и будущего...
   - О чем ты думаешь? - спросила Нина.
   - Так, о разном. - Мне показалось, она догадывается, чем заняты мои мысли.
   Мы преодолели последний лестничный марш и вышли к гостинице.
   У магазина "Канцтовары" я остановился.
   - Мне надо купить одну вещицу, подождешь?
   - У тебя есть деньги? - спросила Нина.
   - Навалом. Я же перевод получил.
   На самом деле деньги из камеры хранения были остатком моей зарплаты, но мне не хотелось произносить это слово. Мне вообще не хотелось ни говорить, ни думать о работе - передышка на то и передышка, чтоб отдыхать...
   - Кстати, ты не возражаешь, если мы сходим куда-нибудь вечером?
   - Куда?
   - Ну, в кафе или в бар, должен же я отблагодарить тебя за гостеприимство.
   Она кивнула, но как-то грустно.
   - Вот и хорошо, - сказал я. - Иди, я быстро.
   Магазин был совсем крошечный. Обстановка выдержана в стиле ретро: колокольчик с внутренней стороны двери, матовые бра на стенах, тяжелая драпировка у входа в служебное помещение.
   За прилавком стояла средних лет женщина с лицом кинозвезды эпохи немого кино. Раскрытая книга и очки, лежавшие на прилавке, говорили, что покупатели заглядывают сюда нечасто.
   Поздоровавшись, я склонился над витриной. Она содержалась в образцовом порядке, но найти нужную вещь среди залежей резинок, карандашей, блокнотов и транспортиров оказалось делом абсолютно безнадежным.
   - Вы что-то ищете? - пришла на помощь продавщица. Ниточки ее бровей были приподняты, а подведенные темной краской глаза влажно блестели, свидетельствуя, что пятьдесят - далеко не старость.
   - Да, сувенир на память. Собственно, меня интересует талисман в виде желудевого человечка. У вас нет таких?
   Она развела руками:
   - Сожалею, но они давно проданы.
   Я был искренне огорчен и попросил:
   - Поищите, пожалуйста, может, один все-таки завалялся?
   - Простите, а вам для кого? - поинтересовалась она.
   Я все еще не терял надежды заполучить желаемое и выбрал довод, который должен был сработать наверняка.
   - Подарок хотел сделать девушке.
   Последствия не замедлили сказаться: она обворожительно улыбнулась и, обнадежив взглядом, внезапно скрылась под прилавком.
   - Сию минутку, - донеслось оттуда. Она громыхнула коробками, выдвинула и задвинула ящик. - Вот то, что вам нужно! - И протянула стальной брелок, сделанный в виде сердца, пронзенного стрелой.
   Я не думал, что буду понят так буквально, да и вещица, откровенно говоря, была до предела безвкусной.
   - Держала для своей знакомой, - поспешила объяснить продавщица, - но ради такого случая...
   Деваться было некуда, пришлось взять сердце вместе с торчавшей из него стрелой. Выложив четыре рубля с копейками, я горячо поблагодарил хозяйку магазина и засунул свое приобретение поглубже в карман, заранее зная, что если и извлеку его на свет, то лишь затем, чтобы выбросить.
   Нина ждала меня на ведущих к дому ступеньках: одна рука была прижата к груди, в другой она сжимала клочок бумаги.
   Сперва я решил, что это ее собственная записка, но, увидев выражение лица, понял, что Нина чем-то сильно напугана: она стояла неподвижно и смотрела на меня расширившимися от страха глазами.
   - Что случилось? - спросил я. - Что с тобой?
   Она протянула мне листок и, как автомат, в котором полностью раскрутилась пружина, так и застыла с согнутой в локте рукой.
   "Жду в 5. Стас".
   Я отметил, что послание выполнено на том же сорте мелованной бумаги, что и анонимные письма, но написано от руки. Последнее не могло меня не обрадовать - это означало, что проверка закончилась и что отныне я пользуюсь у Стаса полным доверием.
   - Где ты это нашла?
   - В почтовом ящике... Ты пойдешь? - Нина говорила тихо, словно боялась, что ее услышит кто-то третий. - Прошу тебя, не ходи... Это страшные люди! Не ходи к ним, слышишь?!
   Она продолжала говорить, убеждая, настаивая, требуя, а я украдкой поглядывал на стрелки своего хронометра.
   До пяти оставалось чуть больше двух часов.
   4
   Стас встретил меня по-королевски.
   Один из столиков в глубине бара был сервирован большой вазой с фруктами, блюдом, на котором лежали бутерброды с черной икрой, рядом стояла другая ваза - с пирожными, кофейник, ведерко со льдом и бутылка мартини. На соседнем столике чуть слышно гудел вентилятор.
   - Ты закрыл? - спросил Стас у Витька.
   Сегодня на бармене был белый, сильно приталенный пиджак, бледно-сиреневая рубашка с неизменной бабочкой на шее. От него за версту несло одеколоном и апельсиновой резинкой.
   Впустив меня в бар, Витек остался стоять сбоку и немного сзади, в шаге за моей спиной, разыгрывая из себя не то часового, не то телохранителя.
   - Все о'кэй, босс, - доложил он. - Запер на засов и табличку повесил.
   - Оставь нас, - распорядился Стас и указал мне на кресло. Присаживайся, Вальдемар.
   Бармен послушно удалился в подсобку, а я сел напротив, спустив между коленей кожаную сумку, где лежал включенный на запись магнитофон - самый маленький из тех, что я нашел в кузнецовской коллекции.
   К числу его преимуществ относилась абсолютная бесшумность в работе, к недостаткам - получасовой запас пленки. Правда, в кассете имелась вторая дорожка, а в сумке лежали еще две запасные кассеты. В том случае, если меня обыщут сразу и обнаружат магнитофон, ничего страшного нет - скажу, что был на пляже, а магнитофон взял, чтобы послушать музыку. Ну а если обыщут в конце, я успею сменить кассету с записью беседы, так как предпринял кое-какие меры на этот счет. Что касается запаса пленки, то оставалось надеяться на телеграфный стиль Стаса. Я тоже настроился говорить в его манере, сжато, по возможности без эмоций.
   Что из этого получилось, видно из стенограммы нашей беседы.
   СТАС: Кофе?
   Я: С удовольствием.
   СТАС: Сандвичи?
   Я: Благодарю, я сыт.
   СТАС: А я перекушу. Не обедал сегодня (поедая бутерброды). Что-то ты невеселый сегодня, а, Вальдемар? Нервничаешь?
   Я: Не вижу причин.
   СТАС: Вот и я думаю, с чего бы это...
   Я: Просто у меня мало времени.
   СТАС: У тебя? А может, у машинки, которая стрекочет в твоей сумке?
   Я (после паузы): Нет у меня никакой машинки.
   СТАС: Небось еще на улице включил?
   Я: У тебя, случаем, не мания преследования?
   СТАС: У меня? А тебе не кажется, Вальдемар, что мы поменялись ролями? В прошлый раз на преследования жаловался ты.
   Я: Зачем ты меня позвал? Упражняться в остроумии?
   СТАС: Куда мне. Шутник у нас ты... Между прочим, с Герасем - тоже твоя шутка?
   Я: При чем тут Герась?
   СТАС: Я думал, ты мне расскажешь. Это не меня, а тебя видели здесь вчера в семь вечера.
   Я: Ну и что? Горло зашел промочить. Разве запрещено?
   СТАС: Да нет. Витек вон говорит, что вы вместе из бара вышли. А через десять минут Герася в морг увезли. Странное совпадение. Ты не находишь?
   Я: В совпадениях всегда есть что-то странное. Не исключено, что в это же время где-то поблизости был ты или твои люди. Такое совпадение тоже вполне возможно.
   СТАС: Вот ты как повернул?
   Я: Мне он не мешал, а вот за тебя я бы не поручился.
   СТАС: Резонно... Ты только не учел одной мелочи. Герась был моим человеком. Со всеми потрохами. От и до, понял? Живой он был для меня полезней, чем мертвый. К тому же не меня, а тебя видели с ним последним. Витек на всякий случай записал адреса всех, кто был в "Страусе", но милиция о тебе пока не знает. Пока!
   Я: Это все, что ты хотел мне сказать?
   СТАС: А ты не горячись... (покончив с бутербродами). Кстати, когда будешь уходить, пленочку все-таки оставь. Она мне пригодится.
   Я: Какую пленочку?
   СТАС: Ту самую (наливая в рюмки мартини). Боюсь, Вальдемар, ты плохо кончишь. Сначала Кузя. Вчера Герась. На твоем месте другой бы давно смотался отсюда. Рискованно работаешь. Самоуверенность и не таких, как ты, подводила... Впрочем, я это так, к слову - у каждого свой метод.
   Я: Твой метод я уже изучил.
   СТАС: Неужели?
   Я: Представь себе. Не так уж это сложно.
   СТАС: Особенно если тебе помогает такой трепач, как наш покойный друг. Ты это хотел сказать?
   Я: Надеюсь, ему нашли замену, прежде чем убрать.
   СТАС: Это ты мне?
   Я: А то кому же?
   СТАС: Ну ты даешь! Мне бы твои нервы. Повторяю: живым он был мне полезней.
   Я: Еще бы, не самому же теперь торговать на "сходняке", унижаться из-за каждого червонца.
   СТАС (неожиданно со злобой): Заткнись! Мой бизнес ничем не хуже твоего. Зато я не перехватчик, как некоторые!
   Я: Не понял.
   СТАС: Сейчас поймешь (более миролюбиво, доливая в рюмки вино). Давай-ка лучше выпьем. Прозит!
   Я: Прозит...
   СТАС: ...Ну вот. Теперь можно переходить к деловой части. Ты обдумал мое предложение?
   Я: Да.
   СТАС: И что скажешь?
   Я: В принципе я не против.
   СТАС: Что значит "в принципе"?
   Я: Это значит, я не против того, чтобы заплатить, но сначала хочу знать, за что выкладываю монету.
   СТАС: А ты недогадлив.
   Я: Какой есть.
   СТАС: За информацию, Вальдемар. За информацию.
   Я: Пустой номер. Я не плачу за информацию. Я в ней не нуждаюсь.
   СТАС: Ты-то, может, и не нуждаешься. Но это не значит, что в ней не нуждается кое-кто другой.
   Я: Вот пусть другой и платит.
   СТАС (напористо): Деньги заплатишь ты.
   Я: Вопрос прежний: за что?
   СТАС: Хотя бы за возможность драпануть отсюда.
   Я: А с чего ты взял, что я хочу драпануть? Мне и здесь нравится: море, солнышко светит, друзья, вот, бутербродами с икрой угощают...
   СТАС: Не ломай комедию. Мне все известно.
   Я: Неужели все? Уважаю людей, которым все известно.
   СТАС: Выходит, ты ничего не понял... Я знаю, откуда у тебя валюта.
   Я: Это уже серьезней. Откуда же?
   СТАС: Из "Лотоса". Сказать, во что она упакована?
   Я: Попробуй.
   СТАС: В парусиновые мешочки. Продолжать?
   Я: Разумеется. Это страшно интересно.
   СТАС: Это гораздо интересней, чем ты думаешь. Пятнадцатого вы с Кузей грабанули ресторан и валютный бар. Потом ты избавился от него и сейчас сбываешь выручку. Достаточно? Или еще?
   Я: Еще, если можно. И пожалуйста, поподробней насчет моего участия в этом деле. Меня, правда, там не было, но это, как я понимаю, неважно.
   СТАС: Все остришь? Я предвидел и это возражение.
   Я: Тем лучше.
   СТАС: Дело с "Лотосом" одному не провернуть, а почему - ты знаешь лучше меня.
   Я: Не вижу связи. Нельзя ли пояснее?
   СТАС: Продолжаешь темнить? Ну-ну, слушай. Я перебрал всех возможных партнеров Кузи. Всех до единого. И понял, что с ним был кто-то, кого я не знаю. Когда встретил тебя, все стало на свои места.
   Я: А свою кандидатуру ты случайно не забыл рассмотреть?
   СТАС: Если бы в "Лотосе" был я, то сейчас нашел бы собеседника поумнее.
   Я: Ого! Я ведь могу и обидеться.
   СТАС: Ладно, извини. Я не со зла.
   Я: Ты дерьмо. Был и останешься дерьмом. Извини, я тоже не со зла... Продолжим?
   СТАС: За это ты тоже заплатишь.
   Я: Я не заплачу тебе ни шиша. Всей твоей информации грош цена в базарный день.
   СТАС: Это почему?
   Я: Потому что я не знаю никакого "Лотоса", никогда там не был и никаких парусиновых мешочков в глаза не видел. Так что спасибо за содержательный разговор. Если у тебя все - я пойду.
   СТАС: Счастливого пути. Если позволишь - один вопрос на прощание.
   Я: Хоть десять.
   СТАС: Когда звонишь по ноль-два, необязательно называть имя, не так ли?
   Я: Ну?
   СТАС: Тогда прими дружеский совет: не ходи на Приморскую. Там тебя будут ждать дяди с суровыми лицами. В аэропорту тоже. Ну и на вокзале, естественно. Если они случайно спросят, где ты взял валюту, не теряйся. Скажи, что нашел (вытаскивает из кармана "Вечерку" и тычет пальцем в статью). Семнадцатого, на пляже. У санатория имени Буденного. Они поверят.
   Я (после паузы): Что ж, может, ты и прав. Лучше, если валюту я продам тебе, всю, оптом.
   СТАС: Слава богу, до него дошло!
   Я: Я согласен сбросить в цене, если...
   СТАС: Не сбросить. Отдать. И без всяких "если".
   Я: Хорошо, пусть отдать, раз тебе так больше нравится. Я согласен отдать немного при условии...
   СТАС: Никаких условий. Ты отстегнешь мне две трети!
   Я: Что?!
   СТАС: Две трети от общей суммы.
   Я: Ты в своем уме?!
   СТАС: Успокойся. Я не сказал главного. Ваша с Кузей операция от первого и до последнего шага - моя идея. А за идеи, дорогой Вальдемар, положено платить. Как видишь, я не занимаюсь рекетом. Я только требую то, что принадлежит мне по справедливости.
   Я: При чем тут ты? План разработал Сергей.
   СТАС: Заблуждаешься. Это он тебе так сказал. План разработал я. А он его украл. И оставил меня с носом.
   Я: Впервые слышу.
   СТАС: Я всегда подозревал, что наш тихоня ведет двойную игру. Теперь, надеюсь, ты в этом убедился?
   Я: Лирика. Где доказательства?
   СТАС: Я знаю каждый ваш шаг там, в "Лотосе". Какие еще нужны доказательства?
   Я: Чепуха, сказать можно все.
   СТАС: Я предвидел и это твое возражение.
   Я: Предупреждаю - поверю только фактам.
   СТАС: Хорошо. Я назову одну деталь. И ты поймешь, что мне известно все остальное. Согласен?
   Я: Говори.
   СТАС: Английский замок. Ты открыл его изнутри.
   Я (после паузы, нерешительно): Предположим. И что дальше?
   (В это время в зале появляется Витек.)
   ВИТЕК: Шеф, извини, но его к телефону.
   СТАС: Кого его?
   ВИТЕК (кивая на меня): Его. Женский голос. Володю, говорит, очень нужен.
   СТАС (поднимаясь из кресла): Ты не против, если трубку возьму я?
   Я: Против.
   СТАС: Вот и прекрасно. Скажу, что ты занят. Не волнуйся, я вежливо. А ты поразмысли, Вальдемар. Стоит ли упираться...