Страница:
Сцена 40. Болото. Натура.
Болото, с островком посредине, закипает пузырями. На островке два бойца с автоматами.
Сцена 39. Казино. Интерьер. Продолжение.
…Я ему говорю: «Ну, что говнюк.» Я его так по дружески звал. « Ну, что говнюк, может споем что-нибудь перед смертью? И запели: «Светит незнакомая звезда…
Сцена 40. Болото. Натура. Продолжение
Из болотной жижи вылезает крокодилий глаз.
Сцена 39. Казино. Интерьер. Продолжение.
…снова мы оторваны от дома, снова между нами города, взлетные огни аэродрома…»
– А дальше? – нетерпеливо заерзал на стуле князь.
– Дальше я потерял сознание! Очнулся, а от твоего отца только каска осталась…
– А дальше? – нетерпеливо заерзал на стуле князь.
– Дальше я потерял сознание! Очнулся, а от твоего отца только каска осталась…
Сцена 40. Болото. Натура. Окончание
Пустая каска качается на воде.
Сцена 39. Казино. Интерьер. Окончание.
Иволгин вздохнул, допил водку и крикнул опять:
– Человек, водки!
– Каска, так каска, – смирился Мышкин и спросил: – Вы хорошо знакомы с Настасьей Филипповной?
– Еще бы! – воскликнул генерал, – Я знал еще ее покойную мать. Хотели даже пожениться, но обстоятельства не позволили, у меня учения начались, а она ключицу сломала. А ведь мог бы отцом быть вашей Настасьи Филипповны.
– Вы и вечером к ней пойдете? – осторожно поинтересовался князь.
– А как же! – приосанился генерал. – Ждет она меня, надеется на многое. Без меня ни одного вопроса не решает.
– Можете и меня взять на этот коктейль? – попросил Мышкин. – Мне очень надо с ней поговорить.
– Поехали! – хлопнул его по плечу генерал, – Только за водку заплати, а то у меня платиновый «американ экспресс». Не везде принимают. Тем более в этом гадюшнике, где я оставил все свои военные накопления, – и он показал на крупье за игровым столом неподалеку, – Вон тот человек лишил мою дочь приданого собственноручно.
Князь смиренно бросил на стол денежную купюру…
– Человек, водки!
– Каска, так каска, – смирился Мышкин и спросил: – Вы хорошо знакомы с Настасьей Филипповной?
– Еще бы! – воскликнул генерал, – Я знал еще ее покойную мать. Хотели даже пожениться, но обстоятельства не позволили, у меня учения начались, а она ключицу сломала. А ведь мог бы отцом быть вашей Настасьи Филипповны.
– Вы и вечером к ней пойдете? – осторожно поинтересовался князь.
– А как же! – приосанился генерал. – Ждет она меня, надеется на многое. Без меня ни одного вопроса не решает.
– Можете и меня взять на этот коктейль? – попросил Мышкин. – Мне очень надо с ней поговорить.
– Поехали! – хлопнул его по плечу генерал, – Только за водку заплати, а то у меня платиновый «американ экспресс». Не везде принимают. Тем более в этом гадюшнике, где я оставил все свои военные накопления, – и он показал на крупье за игровым столом неподалеку, – Вон тот человек лишил мою дочь приданого собственноручно.
Князь смиренно бросил на стол денежную купюру…
Сцена 41. Проезд в Хаммере. Натура. Интерьер автомобиля.
…и они вышли на улицу.
– Вот мой Буцефал! Трофейный. Мне Саддам Хусейн подарил, на юбилей! – показал генерал на припаркованый к обочине «Хаммер».
Собеседники уселись, и Иволгин надел очки пилота времен Первой мировой и двинул машину по шоссе. Князь не смог толком полюбоваться ландшафтами за окном, потому что машина через секунду набрала такую скорость, что у него начались перегрузки.
– Как вы определяете, где находитесь? – простонал Мышкин, глядя на разноцветные полосы за окном.
– По приборам, – ответил Иволгин.
Тут что-то грохнуло, машину качнуло, и скорость заметно уменьшилась.
– Елки палки! Опять корову сбил, – ругнулся генерал. – Ходят тут, где попало. Устроили бардак.
Мышкин выглянул в окно. Они ехали какому-то новому району. По обе стороны дороги высились заводские постройки.
– Откуда здесь коровы? – не удержался от вопроса князь. – Со стороны Смоленска идут, там лесные пожары, еще кабаны, лоси, – объяснил генерал, – и показал на троллейбусную остановку, осыпанную вялыми цветами и милицейскими фуражками, – а здесь работницы чулочной фабрики милиционера изнасиловали.
– Вот мой Буцефал! Трофейный. Мне Саддам Хусейн подарил, на юбилей! – показал генерал на припаркованый к обочине «Хаммер».
Собеседники уселись, и Иволгин надел очки пилота времен Первой мировой и двинул машину по шоссе. Князь не смог толком полюбоваться ландшафтами за окном, потому что машина через секунду набрала такую скорость, что у него начались перегрузки.
– Как вы определяете, где находитесь? – простонал Мышкин, глядя на разноцветные полосы за окном.
– По приборам, – ответил Иволгин.
Тут что-то грохнуло, машину качнуло, и скорость заметно уменьшилась.
– Елки палки! Опять корову сбил, – ругнулся генерал. – Ходят тут, где попало. Устроили бардак.
Мышкин выглянул в окно. Они ехали какому-то новому району. По обе стороны дороги высились заводские постройки.
– Откуда здесь коровы? – не удержался от вопроса князь. – Со стороны Смоленска идут, там лесные пожары, еще кабаны, лоси, – объяснил генерал, – и показал на троллейбусную остановку, осыпанную вялыми цветами и милицейскими фуражками, – а здесь работницы чулочной фабрики милиционера изнасиловали.
Сцена 42. Гаражи. Натура. Интерьер.
Наконец, они въехали в какие-то гаражи, Иволгин остановил машину, выбрался из нее и огляделся по сторонам.
– Это здесь? – недоуменно огляделся Мышкин, выходя из машины за ним.
– Здесь! – признался генерал. – Здесь находится источник вечного наслаждения, вот он, и он показал на вышедшую из одного гаража женщину средних лет, плотного телосложения в комбинезоне.
– Ты денег привез? – с ходу поинтересовалась она у генерала.
– Пышка моя, я жду перевода? – развел тот руками.
– Тогда иди сюда, – схватила его за воротник женщина и потащила к гаражу, – Будешь в яме сидеть, пока пенсию не получишь.
– Позвольте! – попытался вмешаться Мышкин, – А как же Настасья Филипповна!?
– Ничего не поделаешь! – уже из ямы крикнул ему генерал.
– Вы же обещали меня отвезти к ней, – расстроился князь.
– Обещал, – раздалось из ямы, – И когда-ни-будь обязательно отвезу. Во имя светлой памяти о нашей вечной дружбе с твоим легендарным отцом и покойной матерью Настеньки.
– Вы ни всему верьте, – обратилась к Мышкину женщина в комбинезоне, – генерал Иволгин все-таки иногда немного искажает действительность. По привычке – противника дезинформирует. Меня тоже дезинформировал. Обещал жениться и содержать на всем готовом. Мою квартиру продал и купил «Хаммер». Теперь в гаражах живу третий год. «Хаммер» мою.
– Я так понимаю, что Настасьи Филипповны здесь нет, – заключил князь.
– Нет, – согласилась женщина, – Здесь есть я, генерал и «Хаммер».
Она склонилась над ямой и сообщила туда генералу:
– А ты сиди, пенсии жди, но если пенсию тебе не отдадут, то я продам «Хаммер».
– Это здесь? – недоуменно огляделся Мышкин, выходя из машины за ним.
– Здесь! – признался генерал. – Здесь находится источник вечного наслаждения, вот он, и он показал на вышедшую из одного гаража женщину средних лет, плотного телосложения в комбинезоне.
– Ты денег привез? – с ходу поинтересовалась она у генерала.
– Пышка моя, я жду перевода? – развел тот руками.
– Тогда иди сюда, – схватила его за воротник женщина и потащила к гаражу, – Будешь в яме сидеть, пока пенсию не получишь.
– Позвольте! – попытался вмешаться Мышкин, – А как же Настасья Филипповна!?
– Ничего не поделаешь! – уже из ямы крикнул ему генерал.
– Вы же обещали меня отвезти к ней, – расстроился князь.
– Обещал, – раздалось из ямы, – И когда-ни-будь обязательно отвезу. Во имя светлой памяти о нашей вечной дружбе с твоим легендарным отцом и покойной матерью Настеньки.
– Вы ни всему верьте, – обратилась к Мышкину женщина в комбинезоне, – генерал Иволгин все-таки иногда немного искажает действительность. По привычке – противника дезинформирует. Меня тоже дезинформировал. Обещал жениться и содержать на всем готовом. Мою квартиру продал и купил «Хаммер». Теперь в гаражах живу третий год. «Хаммер» мою.
– Я так понимаю, что Настасьи Филипповны здесь нет, – заключил князь.
– Нет, – согласилась женщина, – Здесь есть я, генерал и «Хаммер».
Она склонилась над ямой и сообщила туда генералу:
– А ты сиди, пенсии жди, но если пенсию тебе не отдадут, то я продам «Хаммер».
Сцена 43. Улицы города. Перекресток. Натура.
Мышкин не стал больше погружаться в хитросплетения личной жизни нечестного вояки и горестно побрел к дороге.
Такси он поймал на перекрестке.
– Вы случайно не знаете, где Настасья Филипповна живет? – уже не надеясь ни на что, спросил он у водителя.
– Кто ж не знает, где Настасья Филипповна живет, – отчего-то обиделся тот. – Она много, где живет, а сейчас дачу боярскую снимает в Переделкино.
– Тогда поехали! – обрадовался князь.
– Вы не выпивши? Драться не будем? – опасливо уточнил водитель.
– Не пью я, голубчик, и не курю, и не нюхаю, и не колюсь, и компьютером стараюсь не пользоваться, – улыбнулся Мышкин, – а уж драться совсем не пристрастен.
– Исключительный вы человек! – восхитился шофер и вдарил по «газам».
Такси он поймал на перекрестке.
– Вы случайно не знаете, где Настасья Филипповна живет? – уже не надеясь ни на что, спросил он у водителя.
– Кто ж не знает, где Настасья Филипповна живет, – отчего-то обиделся тот. – Она много, где живет, а сейчас дачу боярскую снимает в Переделкино.
– Тогда поехали! – обрадовался князь.
– Вы не выпивши? Драться не будем? – опасливо уточнил водитель.
– Не пью я, голубчик, и не курю, и не нюхаю, и не колюсь, и компьютером стараюсь не пользоваться, – улыбнулся Мышкин, – а уж драться совсем не пристрастен.
– Исключительный вы человек! – восхитился шофер и вдарил по «газам».
Сцена 44. Двор загородного дома Настасьи Филипповны. Натура.
Уже через десять минут машина остановилась у хорошего дома в Переделкино. Князь расплатился с водителем и через калитку вошел во двор.
– Мне к Настасье Филипповне, – заявил он сторожу, дежурившему у входной двери.
– Вот, вот, так и я 45 лет назад переступил порог этого дома. А дому этому уже за пять столетий перевалило. Раньше он принадлежал боярину Свиньину. И любил боярин дворовую девку Парашу…
– Мне к Настасье Филипповне, – заявил он сторожу, дежурившему у входной двери.
– Вот, вот, так и я 45 лет назад переступил порог этого дома. А дому этому уже за пять столетий перевалило. Раньше он принадлежал боярину Свиньину. И любил боярин дворовую девку Парашу…
Сцена 45. Комнаты дома. Архаика. Интерьер.
Боярин играет в жмурки и с завязанными глазами мечется по дому в поисках Параши. Та бегает от него и визжит.
Сцена 44. Двор загородного дома Настасьи Филипповны. Натура. Продолжение.
Сторож: …До полоумия любил. И пошел он однажды к самому царю Ивану Грозному – самодержцу российскому просить разрешения сочетаться законным браком с Парашей. Но тот на всякий случай ему голову отрубил…
Сцена 46. Царские палаты. Интерьер.
Царь пододвигает ногой плаху к склоненному боярину. Палач поднимает топор.
Сцена 44. Двор загородного дома Настасьи Филипповны. Натура. Продолжение.
Сторож: …А девка в столовой повесилась на вожжах от неуемной печали…
Сцена 47. Столовая в доме. Архаика. Интерьер.
Параша спрыгивает с обеденного стола и повисает в воздухе. Крюк угрожающе гнется, но выдерживает.
Сцена 44. Двор загородного дома Настасьи Филипповны. Натура. Окончание.
Сторож: …С тех пор в этом доме ничего хорошего не происходило, – ответил сторож и предложил: – Так что – милости просим.
Сцена 48. Загородный дом Настасьи Филипповны. Интерьер
На просторной веранде никого не было, но из большой комнаты в конце коридора доносились голоса и смех.
– Ба, да это князь! – крикнул Фердыщенко, едва завидев вошедшего.
– Здравствуйте! – смущенно поздоровался с присутствующими Мышкин и опасливо посмотрел на гнутый крюк в потолке.
В гостиной находились помимо Фердыщенко и Настасьи Филипповны, еще и Тоцкий, Иван Федорович, Ганя и неизвестная старушка благообразной наружности.
– Мы тут во всякие игры играем, – взяла князя за руку хозяйка, – их Фердыщенко придумывает. Правда в основном – это пошлость и безобразие, но смешно. Вот предположим, прямо перед вашим приходом Фердыщенко на спор сдул спичечный коробок со стола своими бесконечными ветрами. Теперь ему Иван Федорович щелбан должен.
– Я не против, – подал голос генерал, – Но требую, что бы Фердыщенко руки помыл.
– Может мне еще на указательный палец презерватив одеть? – ехидно вставил тот.
– Презерватив, не презерватив, но факт, что так я брезгую, – начал сердиться Иван Федорович. – При вашем образе жизни и умственном развитии нет никаких гарантий.
– Иван Федорович! В вашем возрасте можно уже ничего не бояться, – парировал Фердыщенко, почему-то прыгая на одной ноге и ковыряя в ухе пальцем.
Генерал собрался обидеться и начал багроветь.
– Господа, бросьте ссориться! – призвала их к миру Настасья Филипповна, и обратилась к Фердыщенко, – а вы, голубчик, придумайте нам какую-ни-будь другую игру, да поинтересней, и без порчи воздуха, а то после вас надо день квартиру проветривать.
– Отчего же! Извольте! – быстро согласился тот, переставая прыгать, – Когда я был в гостях у принца Уэльского, то играл с его фрейлинами в одну презабавнейшую забаву. «Компромплезир» – называется.
– И в чем же смысл этого «компромаплезира»?, – полюбопытствовал Тоцкий, потягивая из миниатюрной фарфоровой чашечки кофе, – Хотя я предполагаю, что вы опять соврете.
– Все очень просто, – спешно продолжил рассказчик, – Каждый по очереди вспоминает самую постыдную историю своей жизни и рассказывает ее уважаемой публике.
– Неплохо, – покачал головой Тоцкий и предложил, – Но только женщин из этого исключим и о политике ни слова.
–Обязательно исключим! – поддержали его все собравшиеся.
– Не согласна, – воспротивилась Настасья Филипповна, – Я хочу участвовать наравне со всеми.
– О кей! – сказал Фердыщенко, вытащил из кармана спичечный коробок, оттуда несколько спичек по числу присутствующих, отломал от одной серу, зажал в руке и протянул гостям. – Тяните свою судьбу.
Началось голосование. В конце концов, сломанная спичка досталась самому Фердыщенко.
– Ба, да это князь! – крикнул Фердыщенко, едва завидев вошедшего.
– Здравствуйте! – смущенно поздоровался с присутствующими Мышкин и опасливо посмотрел на гнутый крюк в потолке.
В гостиной находились помимо Фердыщенко и Настасьи Филипповны, еще и Тоцкий, Иван Федорович, Ганя и неизвестная старушка благообразной наружности.
– Мы тут во всякие игры играем, – взяла князя за руку хозяйка, – их Фердыщенко придумывает. Правда в основном – это пошлость и безобразие, но смешно. Вот предположим, прямо перед вашим приходом Фердыщенко на спор сдул спичечный коробок со стола своими бесконечными ветрами. Теперь ему Иван Федорович щелбан должен.
– Я не против, – подал голос генерал, – Но требую, что бы Фердыщенко руки помыл.
– Может мне еще на указательный палец презерватив одеть? – ехидно вставил тот.
– Презерватив, не презерватив, но факт, что так я брезгую, – начал сердиться Иван Федорович. – При вашем образе жизни и умственном развитии нет никаких гарантий.
– Иван Федорович! В вашем возрасте можно уже ничего не бояться, – парировал Фердыщенко, почему-то прыгая на одной ноге и ковыряя в ухе пальцем.
Генерал собрался обидеться и начал багроветь.
– Господа, бросьте ссориться! – призвала их к миру Настасья Филипповна, и обратилась к Фердыщенко, – а вы, голубчик, придумайте нам какую-ни-будь другую игру, да поинтересней, и без порчи воздуха, а то после вас надо день квартиру проветривать.
– Отчего же! Извольте! – быстро согласился тот, переставая прыгать, – Когда я был в гостях у принца Уэльского, то играл с его фрейлинами в одну презабавнейшую забаву. «Компромплезир» – называется.
– И в чем же смысл этого «компромаплезира»?, – полюбопытствовал Тоцкий, потягивая из миниатюрной фарфоровой чашечки кофе, – Хотя я предполагаю, что вы опять соврете.
– Все очень просто, – спешно продолжил рассказчик, – Каждый по очереди вспоминает самую постыдную историю своей жизни и рассказывает ее уважаемой публике.
– Неплохо, – покачал головой Тоцкий и предложил, – Но только женщин из этого исключим и о политике ни слова.
–Обязательно исключим! – поддержали его все собравшиеся.
– Не согласна, – воспротивилась Настасья Филипповна, – Я хочу участвовать наравне со всеми.
– О кей! – сказал Фердыщенко, вытащил из кармана спичечный коробок, оттуда несколько спичек по числу присутствующих, отломал от одной серу, зажал в руке и протянул гостям. – Тяните свою судьбу.
Началось голосование. В конце концов, сломанная спичка досталась самому Фердыщенко.
Сцена 49. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Фердыщенко.
– Вот тебе на! – озадачился тот, но быстро взял себя в руки. – Я, так я… Я, в отличие от некоторых пожилых генералов, правды про себя не боюсь. Я и есть сам – воплощенная правда и честь… Жил я малыш двадцатипятилетний, как голь перекатная: только из Харькова переехал, а тетка моя столичная меня на порог не пускала, за то, что я с иными женщинами общался. Строгих нравов была женщина, учительница математики на отдельной жилплощади. А я снимал комнату в коммунальной квартире в Лефортово, – начал свое повествование Фердыщенко. – А рядом киллер комнату снимал. И получал тот киллер заказы на свои жертвы по почте. Ему присылали по субботам открытку с изображением Пятигорска, в нее имя и фамилия вписаны. А ключ от почтового ящика у всех жильцов был. И у меня соответственно. Так вот. Возвращаюсь я как-то под утро с пятницы на субботу домой, открываю ящик и вижу эту открытку…
Сцена 50. Коридор коммуналки.
Фердыщенко разглядывает открытку и двигает бровями.)
Сцена 49. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Фердыщенко. Продолжение.
Фердыщенко: …И что же вы думаете господа!? Я туда тетку и вписал. И пошел спать, да забыл. Пьяненький был, у Марины два дня до этого зависал в половых излишествах и беспробудном алкоголизме…
Сцена 51. Квартира Марины. Интерьер.
Голый Фердыщенко висит вверх ногами с бутылкой водки в руках, а Марина в кожаном неглиже хлещет его по ягодицам хлыстиком.
Сцена 49. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Фердыщенко. Продолжение.
Фердыщенко: …А киллер на следующей неделе в школу пришел, где моя родственница алгебру преподавала…
Сцена 52. Класс в школе. Интерьер.
Киллер входит прямо на урок и три раза стреляет учительнице в грудь. Учительница обливаясь кровью, пробует уползти. Что-то писавший на доске мелом мальчик тянет руку и спрашивает:
– А контрольный?
Умиленный киллер протягивает ему пистолет, и мальчик добивает учительницу контрольным выстрелом в голову. После чего, киллер забирает назад свое оружие, что-то исправляет в, написанной мальчиком на доске, формуле и удаляется.
– А контрольный?
Умиленный киллер протягивает ему пистолет, и мальчик добивает учительницу контрольным выстрелом в голову. После чего, киллер забирает назад свое оружие, что-то исправляет в, написанной мальчиком на доске, формуле и удаляется.
Сцена 49. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Фердыщенко. Окончание.
Фердыщенко: …У тетушки наследником только я числился, поэтому скоро получил свою жилплощадь. Впрочем, так же скоро продал, стал риэлтором, на этом разбогател и открыл первую свою галерею живописи. Ну, каково!? – и он оглядел обескураженных слушателей.
– Кошмар какой! – только и смог сказать за всех Иван Федорович.
– Кошмар, не кошмар, а правда чистейшая, – заявил Фердыщенко и протянул руку со спичками к гостям. – Продолжим, господа, наши торжества истины.
– Кошмар какой! – только и смог сказать за всех Иван Федорович.
– Кошмар, не кошмар, а правда чистейшая, – заявил Фердыщенко и протянул руку со спичками к гостям. – Продолжим, господа, наши торжества истины.
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича.
Вздохнув, гости потянулись к спичкам. На этот раз жребий выпал Ивану Федоровичу.
– Прежде всего, мои благородные слушатели, заклинаю вас не относиться слишком критично к поступку совершенному мной очень давно, в дикой и глупой юности, – попросил Иван Федорович и начал. – Двадцать пять лет назад я служил со своим лучшим другом старшим лейтенантом Димитриевичем на одной азиатской границе…
– Прежде всего, мои благородные слушатели, заклинаю вас не относиться слишком критично к поступку совершенному мной очень давно, в дикой и глупой юности, – попросил Иван Федорович и начал. – Двадцать пять лет назад я служил со своим лучшим другом старшим лейтенантом Димитриевичем на одной азиатской границе…
Сцена 54. На границе. У погранстолба. Натура..
Молодой Иван Федорович стоят в обнимку с Димитриевичем на фоне пограничного столба, Иван Федорович держит козу над головой товарища.)
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Продолжение.
Иван Федорович: …Времена были дикие, то и дело происходили вылазки со стороны этих дикарей и нападения на погранотряды…
Сцена 55. На границе. Заросли кустарника.
Из-за холма выглядывают злобные азиатские физиономии с кустами на головах, у одного на голове чучело зайца.
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Продолжение.
Иван Федорович: …Однажды в такой ситуации оказались и мы. После трех часов боя из всего отряда остались только мы со старшим лейтенантом…
Сцена 55А. Деталь.
Картина Васнецова «Поле битвы»
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Продолжение.
Иван Федорович: …А враг все прет и прет. Когда мы поняли, что у нас патронов только на два часа…
Сцена 55Б. На границе. У погранстолба. Бой. Натура.
Димитриевич берет Ивана Федоровича за руку и говорит:
– Ванюша! В этой жизни я люблю только три вещи: тебя, сгущенку и мою кареокую Ларису. Я написал ей письмо о моей беспощадной любви. Отнеси брат ей это письмо, а я тебя прикрою.
– Ванюша! В этой жизни я люблю только три вещи: тебя, сгущенку и мою кареокую Ларису. Я написал ей письмо о моей беспощадной любви. Отнеси брат ей это письмо, а я тебя прикрою.
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Продолжение.
Иван Федорович:…Как я его не уговаривал уйти вместе…
Сцена 55В. На границе. У погранстолба. Бой. Натура. Продолжение
Молодой Иван Федорович тянет кого-то за ногу. В руках у него остается только сапог.
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Продолжение.
Иван Федорович: …он был непреклонен, и под вечер, короткими перебежками, с письмом в руках, я бросился бежать к нашим. Последнее что я видел, была картина – мой доблестный друг поднялся во весь рост с пулеметом в руках, и распевая песню про Варяга, начал поливать огнем неприятеля…
Сцена 55Г. На границе. У погранстолба. Бой. Натура. Продолжение
Димитриевич с двумя станковыми пулеметами и в одном сапоге стреляет из двух пулеметов.
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Продолжение.
Иван Федорович: …На вторые сутки меня грязного и отощавшего подобрал отряд с соседней погранзаставы…
Сцена 56. Проселочная дорога. Натура.
Молодой Иван Федорович весь в лохмотьях ползет по дороге и натыкается на чьи-то сапоги. Сапоги принадлежат очень толстому офицеру кушающему куриную ножку.
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Продолжение.
Иван Федорович: …От них-то я и узнал, что товарищ Димитриевич пал смертью храбрых, от сорока восьми пулевых ранений и четырехсот штыковых… Через месяц я вышел из госпиталя и поехал в отпуск…
Сцена 57. У госпиталя. Натура.
Молодой Иван Федорович, застегивая на ходу ширинку, покидает госпиталь.
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Продолжение.
Иван Федорович: …И даже больше, чем свою жену повидать, мне хотелось повидать Ларису Димитриевич и вручить ей последнее послание мужа.
Пришел я на вокзал, купил билет до Казани и стал ждать. Тут неожиданно меня живот скрутил. Да так скрутил, что хоть лай…
Пришел я на вокзал, купил билет до Казани и стал ждать. Тут неожиданно меня живот скрутил. Да так скрутил, что хоть лай…
Сцена 58. Привокзальная площадь. Натура.
Молодой Иван Федорович с букетом лилий в руках кокетничает с хорошенькой проводницей, потом резко изменяется в лице, грубо отпихивает проводницу и начинает с перекрещенными ногами прыгать по вокзалу.)
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Продолжение.
Иван Федорович: …Побежал я в сортир и быстро оправился. Вздохнул облегченно и тут глядь, а бумаги-то и нет. Все обыскал, ничего нет. Только военный билет и письмо старшего лейтенанта. Пробовал кричать, что бы кто-ни-будь бумажки принес…
Сцена 59. Сортир на вокзале. Интерьер.
Со спущенными штанами на очке сидит молодой Иван Федорович что-то ожесточенно орет и палит вверх из табельного Макарова.
Сцена 59А. Привокзальная площадь. Натура.
По привокзальной площади из туалета с явными признаками паники на лицах разбегаются штатские.
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Продолжение.
Иван Федорович: …Куда там! Туалет в миг опустел. Даже дежурный убежал. Смотрю, а до отхода поезда осталось пять минут. Делать нечего – заплакал я и подтерся письмом героя. Трусь и плачу. И плачу, как курсант какой…
Сцена 59Б. Сортир на вокзале. Интерьер.
Молодой Иван Федорович подтирает зад и плачет навзрыд.
Сцена 53. Гостиная в доме Настасьи Филипповны. Рассказ Ивана Федоровича. Окончание.
Иван Федорович: …К жене его я, конечно, не поехал и в моем сердце навсегда теперь застрял осколок вины и предательства памяти друга.
В углу гостиной оглушительно завизжала неизвестная старушка.
– Ну, здорово живешь! – крикнул Фердыщенко, когда генерал закончил. – Эка невидаль – депешей подтерся! Я чем только не подтирался. И деньгами и избирательными бюллетенями. Кстати, последними с особенным удовольствием. Но разве это честно!? Я вам про тетю родную сознался, а вы мне мелочевку какую-то суете! Я честное слово негодую.
В углу гостиной оглушительно завизжала неизвестная старушка.
– Ну, здорово живешь! – крикнул Фердыщенко, когда генерал закончил. – Эка невидаль – депешей подтерся! Я чем только не подтирался. И деньгами и избирательными бюллетенями. Кстати, последними с особенным удовольствием. Но разве это честно!? Я вам про тетю родную сознался, а вы мне мелочевку какую-то суете! Я честное слово негодую.
Сцена 60. Гостиная Настасьи Филипповны. Борьба за руку невесты.
– Не злись, может быть, эти откровения нам и пригодятся – успокоила его Настасья Филипповна и объявила, – Я тоже решила один анекдотец рассказать. Короче так: господин Тоцкий и Иван Федорович хотят что бы я вышла замуж за Гавриила Ардалионовича, – и девушка повернулась к бледному Гане, Так вот что я вам скажу господа генералы – идите все в задницу!.. Замуж мне недосуг… За нашу с тобой, Ганя, свободу! – она подняла рюмку и выпила.
– Позвольте, милочка! – возмутился Иван Федорович. – Вы сами клятвенно уверяли, что пойдете за Гавриила Ардалионовича. Он вас любит, наверняка.
– Чушь! Он не меня любит, а тушенку, которую вы за меня обещали дать.
– Может, оно и так! – не выдержал Ганя. – Но и в вас я нахожу некоторую приятность, а тушенка нам пригодиться для питания.
– Три вагона? – спросила Настасья Филипповна.
– Два продадим, купим сантехнику, – уточнил Ганя.
В углу опять зашлась скрипучим то-ли визгом, то-ли хохотом неизвестная старушка.
– Ну, не знаю!.. – Настасья Филипповна повернулась к Мышкину. – Что посоветуете: ходить за него или нет?
– Ни в коем случае! – честно ответил тот.
– Решено! – крикнула Настасья Филипповна, – Не иду за Ганю.
– Безобразие! – обиделся Иван Федорович и потащил Тоцкого к выходу. – А вы-то князь… Э-эх!
Но дорогу им перегородил Рогожин с компанией. Он вкатился на электрокресле для инвалидов с загипсованной ногой вперед и с порога заорал:
– Буэйнос диос, голодранцы! Я приехал надавать вам всем по соплям кредитными билетами, а вам моя, несравненная Настасья Филипповна, я привез полное финансовое освобождение от депрессии в вечно зеленых условных единицах… Мне брат Серега выделил, ему пока все равно не надо – он руки ноги поломал – на роликах катался…
– Позвольте, милочка! – возмутился Иван Федорович. – Вы сами клятвенно уверяли, что пойдете за Гавриила Ардалионовича. Он вас любит, наверняка.
– Чушь! Он не меня любит, а тушенку, которую вы за меня обещали дать.
– Может, оно и так! – не выдержал Ганя. – Но и в вас я нахожу некоторую приятность, а тушенка нам пригодиться для питания.
– Три вагона? – спросила Настасья Филипповна.
– Два продадим, купим сантехнику, – уточнил Ганя.
В углу опять зашлась скрипучим то-ли визгом, то-ли хохотом неизвестная старушка.
– Ну, не знаю!.. – Настасья Филипповна повернулась к Мышкину. – Что посоветуете: ходить за него или нет?
– Ни в коем случае! – честно ответил тот.
– Решено! – крикнула Настасья Филипповна, – Не иду за Ганю.
– Безобразие! – обиделся Иван Федорович и потащил Тоцкого к выходу. – А вы-то князь… Э-эх!
Но дорогу им перегородил Рогожин с компанией. Он вкатился на электрокресле для инвалидов с загипсованной ногой вперед и с порога заорал:
– Буэйнос диос, голодранцы! Я приехал надавать вам всем по соплям кредитными билетами, а вам моя, несравненная Настасья Филипповна, я привез полное финансовое освобождение от депрессии в вечно зеленых условных единицах… Мне брат Серега выделил, ему пока все равно не надо – он руки ноги поломал – на роликах катался…
Сцена 60А. Трамплин на Воробьевых горах. Натура.
Двое здоровенных ребят спускают Серегу на роликах с большого трамплина на Ленинских горах.
Сцена 60. Гостиная Настасьи Филипповны. Борьба за руку невесты. Продолжение.
Парфен сделал знак и один человек из его свиты выставил на стол кейс.
– Князь! Здорово! И ты здесь! – крикнул Рогожин, заприметив Мышкина среди гостей.
– Добрый вечер, Парфен Семенович, – неловко махнул ему в ответ ладонью тот.
– Вот, Парфен, – обратилась к Рогожину Настасья Филипповна, – прямо перед твоим приходом я отказала во взаимности Гавриилу Ардалионовичу и его старшим товарищам – Ивану Федоровичу и господину Тоцкому.
– Правильно! – расцвел улыбкой Рогожин, – Зачем тебе этот обсос!
– Но Парфен! – нахмурилась Настасья Филипповна, – Обсос, ни обсос, а замуж звал. К слову… – И она взглянула на гостей. – Никто еще не хочет меня замуж позвать?
– Я хочу жениться очень! – крикнул Парфен, отнял у цыгана гитару и запел. – Поедем Настасья жениться, давно я тебя поджидал!
– Это понятно, а еще кто? – опять посмотрела на присутствующих хозяйка.
Рогожин с маху долбанул гитарой об стену и разнес инструмент в щепки.
– Я хочу, – решительно признался Мышкин.
– Ох, князь, – вздохнула хозяйка и выпила водки еще, – Зачем я вам?. Зачмарю я вас до смерти. И на что мы кушать будем и вам лекарства покупать?
– Почему? – пожал плечами Мышкин, – У меня денег-то побольше, чем предполагаете вы и налоговая инспекция.
– Врешь! – проревел оскорбленный Рогожин.
– Отнюдь! – не отступился тот и объяснил. – Помните, я вам про дядю Аристарха рассказывал? Так вот – перед смертью ему удалось выиграть один суд и доказать права князей Мышкиных на какую-то кимберлитовую трубку в земле, где алмазы добывают. Всю трубку нам не отдали, дали 10% процентов. Доход – 4 миллиарда ежемесячно. Что с ними делать – ума не приложу. Хотел цирк для бедных детей построить, но думаю еще останется.
– Останется, останется! – уверил его Иван Федорович, – Слава науке!
– Это надо еще проверить… – прошипел Тоцкий.
– Нет! – неожиданно зарычал Рогожин, выхватил пистолет и направил на князя, – Не отдам! Моя!
– Опусти пушку, Парфен Семенович, – успокоила его Настасья Филипповна. – Не пойду я за князя. Не спрашивайте почему, но не пойду…
Рогожин шумно выдохнул воздух и опустил пистолет.
– А неужели бы действительно взял? – продолжила Настасья Филипповна, глядя исподлобья на Мышкина. – И не побоялся злых языков!?
– Не побоялся, – честно ответил князь.
– Да он и вправду не долечился, – шепнул Тоцкому Иван Федорович..
– Одно слово – идиот! – согласился тот, раздражительно ковыряя в носу.
– В голове не укладывается, князь, зачем я вам нужна, может, вы и вправду нездровы, может вам прилечь?
– Вы не правы, – отмахнулся князь, – И даже все совсем наоборот, мне кажется, что вы потерялись и вам опасно так оставаться. А я, следует признать, получаю от общения с вами особенное незнакомое удовольствие.
– Князь! Здорово! И ты здесь! – крикнул Рогожин, заприметив Мышкина среди гостей.
– Добрый вечер, Парфен Семенович, – неловко махнул ему в ответ ладонью тот.
– Вот, Парфен, – обратилась к Рогожину Настасья Филипповна, – прямо перед твоим приходом я отказала во взаимности Гавриилу Ардалионовичу и его старшим товарищам – Ивану Федоровичу и господину Тоцкому.
– Правильно! – расцвел улыбкой Рогожин, – Зачем тебе этот обсос!
– Но Парфен! – нахмурилась Настасья Филипповна, – Обсос, ни обсос, а замуж звал. К слову… – И она взглянула на гостей. – Никто еще не хочет меня замуж позвать?
– Я хочу жениться очень! – крикнул Парфен, отнял у цыгана гитару и запел. – Поедем Настасья жениться, давно я тебя поджидал!
– Это понятно, а еще кто? – опять посмотрела на присутствующих хозяйка.
Рогожин с маху долбанул гитарой об стену и разнес инструмент в щепки.
– Я хочу, – решительно признался Мышкин.
– Ох, князь, – вздохнула хозяйка и выпила водки еще, – Зачем я вам?. Зачмарю я вас до смерти. И на что мы кушать будем и вам лекарства покупать?
– Почему? – пожал плечами Мышкин, – У меня денег-то побольше, чем предполагаете вы и налоговая инспекция.
– Врешь! – проревел оскорбленный Рогожин.
– Отнюдь! – не отступился тот и объяснил. – Помните, я вам про дядю Аристарха рассказывал? Так вот – перед смертью ему удалось выиграть один суд и доказать права князей Мышкиных на какую-то кимберлитовую трубку в земле, где алмазы добывают. Всю трубку нам не отдали, дали 10% процентов. Доход – 4 миллиарда ежемесячно. Что с ними делать – ума не приложу. Хотел цирк для бедных детей построить, но думаю еще останется.
– Останется, останется! – уверил его Иван Федорович, – Слава науке!
– Это надо еще проверить… – прошипел Тоцкий.
– Нет! – неожиданно зарычал Рогожин, выхватил пистолет и направил на князя, – Не отдам! Моя!
– Опусти пушку, Парфен Семенович, – успокоила его Настасья Филипповна. – Не пойду я за князя. Не спрашивайте почему, но не пойду…
Рогожин шумно выдохнул воздух и опустил пистолет.
– А неужели бы действительно взял? – продолжила Настасья Филипповна, глядя исподлобья на Мышкина. – И не побоялся злых языков!?
– Не побоялся, – честно ответил князь.
– Да он и вправду не долечился, – шепнул Тоцкому Иван Федорович..
– Одно слово – идиот! – согласился тот, раздражительно ковыряя в носу.
– В голове не укладывается, князь, зачем я вам нужна, может, вы и вправду нездровы, может вам прилечь?
– Вы не правы, – отмахнулся князь, – И даже все совсем наоборот, мне кажется, что вы потерялись и вам опасно так оставаться. А я, следует признать, получаю от общения с вами особенное незнакомое удовольствие.