Охотников Сергей. Большая книга ужасов. Millennium

   – Королев! – ахнула Алена.
   – Ничего себе, – закудахтала Кузя.
   Моторова вздрогнула. Лешка испуганно подобрал ноги под себя.
   – Я не хотел. – Королев даже руку спрятал за спину, словно ее могли отрубить за дерзость.
   В груди у Ани булькнуло. Глаза Лешки стали расширяться. Теперь в них отражались не только растерянная Моторова, высокое небо с облачками, далекий лес, но и кое-кто другой. Какая-то девчонка…
   – Черт! – прошептал Лешка.
   Аня отпрянула от него. Бросила злополучный подорожник и стала тереть ладони о колени, словно пытаясь отчиститься от чего-то.
   – Нет! – вдруг громко произнесла она и встала. – Нет! – повторила Аня настойчиво, будто споря с кем-то. А потом повернулась и в пустоту перед собой четко произнесла: – Не дождешься!
   – А кепки у всех на головах? – не понимая уже, что происходит, пробормотала Алена.
   – Совсем больной? – покрутил пальцем у виска Постников и побежал догонять Аню.
   – Аномальная область, – философски изрек Матвей. – Вот и Гагарин тут разбился. Недаром инопланетяне решили его здесь забрать. Непростой район. Кирррржачский.
   – Девочки, – взмолилась Алена. – Ну, помогите кто-нибудь Ане!
   Никто не тронулся с места. Зайцева смотрела на реку. Томочка с Кузей в небо. Инопланетяне могли появиться в любой момент.
   Несмотря на неудобную обувь, и на совсем не подходящую одежду, Моторова развила хорошую скорость. Она шагала по дорожке, не замечая ни пыли, ни камешков, ни тянущейся к ней крапивы.
   – Ну что, убедилась?
   Незнакомка чесала прямо по бурьяну. Ткань юбки с треском отрывалась от зацепившихся колючек. Теннисные туфли были усеяны головками репья.
   – Отстань!
   – Он все врал! Нет никакой любви!
   – Отстань!
   – А хочешь, я тебе еще одно доказательство покажу?
   – Не хочу!
   – Прикинь, он сегодня же признается в любви твоей подружке.
   – Зачем?
   Аня так резко остановилась, что незнакомка пролетела мимо, но возвращаться не стала. Замерла в стороне.
   – Все мальчишки обманщики! Им надо за это мстить.
   – Королев хороший.
   – Видели мы сейчас, какой он хороший. Между прочим, он мне тоже в любви признавался.
   – Все ты врешь!
   – А ты думаешь, где он был целый день, пока его весь лагерь искал? Со мной. И было ему хорошо. И о тебе он ни разу не вспомнил. Даже обещал умереть вместе со мной!
   – Зачем ты это делаешь?
   – Хочу тебе глаза открыть, дурочка! На все ваши «чмоки, чмоки, чмоки…». Мальчишки вруны. И любви никакой не существует! Убей его!
   – Нет! Ты все делаешь нарочно.
   – Да! Это я поссорила тебя с твоим ненаглядным. И было это легко.
   – Ну и дура.
   – Почему дура?
   Мир кувыркнулся. На мгновение небо поменялось местами с землей, облака взмахнули мохнатыми крыльями и с курлыканьем понеслись прочь.
   Перед Аней стоял Постников. С побитой физиономией да еще и весьма озадаченный.
   – Чего? – переспросила Моторова.
   Из ушей словно затычки вынули. Действительность навалилась во всех своих звуках – жужжании, плеске, шорохе, криках.
   – Чего я вдруг дура-то? – В голосе Поси звучала обида.
   – Чего?
   Аня пару раз моргнула, надеясь, что морок развеется и вместо Вальки перед ней окажется та противная девчонка. Но все оставалось, как прежде – Пося, один. Больше не было никого.
   – Ничего! Я с тобой говорил, а ты все «нет» да «нет». «Пройдет это у Королева», говорю, а ты: «Не дождешься!» «Помочь чем?» спрашиваю, а ты: «Не хочу». Я тебе: «Бросай его, раз такое дело», а ты: «Королев хороший». «Ну, раз хороший, так, значит, изменится», говорю. А ты: «Все ты врешь!» Я спрашиваю: «Чем помочь?» А ты: «Зачем ты это делаешь?» «Да ни за чем», говорю. А ты как начнешь орать, что я все делаю нарочно, а потом вдруг «дурой» обозвала. Какая же я дура?
   В широко распахнутых глазах Ани стали отражаться небо, быстрые стрижи, облака и далекий лес.
   Она вдруг кинулась Посе на шею и поцеловала его в щеку.
   – Спасибо! – прошептала.
   – За что? – опешил Валька, который так ничего и не понял.
   – За все!
   Моторова помчалась дальше. За поворотом ее встретил физрук, сообщивший, что они дошли до места отдыха – здесь можно искупаться и перекусить.
   – За все, – проблеяли у Поси над ухом. – Так, значит?
   – О! Здорово! – обрадовался Валя.
   Хотя радоваться особенно было нечему. Взгляд его новой знакомой не обещал хорошего. Злой он был. От такого взгляда обычно молнии бьют. И войны начинаются.
   – Так, значит? – шепотом спросила она.
   – Ты с нами идешь? – Как все истинные мужчины, Валька на такую ерунду, как сердитый взгляд, внимания не обратил. – Ты в нашем отряде, да? – осенила Посю догадка.
   – Никуда я с вами не пойду! – обиженно крикнула девчонка, отступая прямо по зарослям репейника. – Нужны вы мне!
   – Конечно, нужны! – Злого подтекста в словах Пося не слышал. – Ты вечером-то приходи!
   Девчонка топнула ногой и скрылась за бурьяном. Заглядевшийся на нее Валя споткнулся о первую же кочку и упал на дорожку. Пока вставал, его догнали остальные.
   – И правда, инопланетяне наступают, – изрек Гера, который теперь держался подальше от всех, а значит, шагал впереди.
   – Места здесь такие… напряженные, – таинственно сообщила Ирка. – Непременно что-то происходит.
   – Купаться! – позвал физрук. – Привал!
   – Что вы несете? – разозлилась Алена. – Какое напряжение? Вы все тут с ума посходили!
   – А Моторова в речку прыгнула! – слегка запыхавшись от бега, сообщила Кузя.
   – Моторова утопилась! – поспешила донести новость первой Томочка.
   – Да что ж такое! – рванул с места Матвей.
   Но физрук успел раньше. Он уже вылез на берег из воды и путано объяснял.
   – А я смотрю, – взволнованно вскрикивал физрук, встряхивая сотовым, который оказался в кармане его шорт и теперь неисправимо промок, – стоит как-то странно. И в одежде. А потом смотрю – плашмя в воду и ушла. Как толкнул кто.
   – Вот вам и инопланетяне, – скривился Юрка.
   – Что случилось? – не дойдя до берега, закричала Алена.
   – Я споткнулась, – нараспев произнесла Моторова. – Просто споткнулась.
   – Ну так под ноги смотри! – раздраженно выдохнула вожатая и начала искать глазами Томочку с Кузей с сильным желанием их утопить, чтобы в следующий раз не кричали, что не надо.
   С рыжих волос Ани быстрыми струйками сбегала вода. Бледное лицо приобрело нехороший зеленоватый отлив.
   – Ты зачем это? – присела рядом с ней странная девчонка. – Я же говорила – их убивать.
   – Королев прекрасен! – икнула наглотавшаяся воды Аня.
   – О Боже! – взвыла Зайцева. – Началось!
   – Что в нем прекрасного? – разозлилась девчонка. – Ты посмотри на него? Он головы в твою сторону не поворачивает. А ты из-за него в речку.
   – При чем тут он? – устало пробормотала Моторова. Внутри нее нехорошо булькнуло, словно желудок решил провести проверку своего содержимого. – Это же ты все подстроила. А он такой, какой есть. Именно таким он мне нравится. И это чувство – мое. У него могут быть ко мне другие чувства. Но ведь когда-то он меня любил, я знаю. И мне этого достаточно. Даже если он меня разлюбил.
   – Это ты не понимаешь! – Девчонка поднялась. – Я их всех ненавижу! Я их прямо сейчас всех уничтожу!
   Девчонка с яростью глянула на мальчишек. И они тут же стали падать в воду. Но не из-за ее взгляда, а потому что успели раздеться и собирались это сделать. Первым сиганул Кривой. Красивой рыбкой ушел в воду Королев. Постников спускался осторожно, ногой пробуя дно и тревожно вздыхая. Гвардейцы старательно толкали друг друга, пинали, а в результате бултыхнулись вместе, чуть не сбив Зайцеву, неспешно снимающую шорты.
   – Ненормальные, – возмутилась Ирка. – Ты еще купаться пойдешь? – посмотрела она на подругу.
   – Пойду! – вскочила Аня.
   – Куда? – рванула ее за руку Алена.
   – Купаться. – На лице Моторовой вновь цвела блаженная улыбка.
   Тренькнул сотовый. Алена выпустила подопечную. Взять бы да крикнуть, чтобы все строились и шли обратно. Что за шутки? Не успели выйти, потеряли Кабанова, потом драка, дурацкие разговоры об инопланетянах, Анькино падение в воду. И снова инопланетяне. Еще эта Канашевич не выходит из головы.
   Телефон зазвонил.
   – Алюша! Что у вас происходит?
   Вожатая подняла голову, словно вездесущий Кирюша мог как раз в этот момент пролетать над ними на голубом вертолете.
   – У нас привал. Купаемся. Сейчас бутерброды есть будем.
   – Бутербродики, значит? Это хорошо, – неприятным голосом проговорил старший вожатый. – А с детьми что?
   – Хорошо все с детьми. Купаются.
   – Все?
   Алена снова посмотрела на небо. Из-за леса тяжело наступала мрачная грозовая туча. Опять гроза! Сколько можно?
   – Все.
   – А не хотите ли вернуться?
   Неприятный холодок коснулся горла, мурашками пробежал по рукам. Пальцы, державшие телефон, вспотели. Так и мерещилось, что рядом с Кирюшей стоит некто и кратенько пересказывает, что происходит в походе.
   – Нет, у нас все хорошо.
   – Ладушки, – с интонацией садиста, приближающегося к жертве, произнес Кирюша. – К четырем успеете? У памятника вас будет ждать автобус.
   Алена вновь посмотрела на тучу. Идти еще километров десять. А времени только одиннадцать. Не просто дойдут. Доползут.
   – Я помню.
   И как она могла любить такого занудного типа? Хотя Томочка права, раньше он был другим. Ее любовь осталась в прошлом. И до сих пор там живет. Она, прошлая, любит прошлого Кирюху, только и всего.
   – Ну что же, – сухо завершил разговор старший вожатый. – Возвращайся, поговорим.
   – Конечно, поговорим!
   Взгляд Алены приклеился к странной туче. Откуда она взялась? По прогнозу сегодня не должно быть дождя.
   Она перевела большой палец, чтобы дать отбой, но Кирюшин голос успел пробиться.
   – Я так понял, ты забрала всех? Об этом мы тоже поговорим.
   – Там Кабанов остался, – забыв о конспирации, буркнула Алена.
   – Всех…
   Палец дернулся, прерывая связь.
   Алена пересчитала по всем головам: прыгающих по берегу, лежащих на траве, готовящих бутерброды и бултыхающихся в воде.
   – А при чем здесь Кабанов? – прошептала она в гаснущий экран сотового.
   Ответом ей были далекое ворчание и порыв ветра. Гроза обещала быть нешуточная.
   – Матвей, что делать? – кинулась к напарнику Алена.
   Матвей только что вышел из воды и пребывал в весьма благодушном настроении. Широкие плечи, рельефные мышцы, вожделенные для многих мальчишек «кубики» на животе, ноги… Алена быстро подняла глаза – сейчас надо было думать о детях.
   – А вот поедим и к лесу.
   Матвей довольно потянулся.
   – Под деревьями от грозы не прячутся, – напомнила Алена. В душу вернулось знакомое раздражение на вечно спокойного напарника.
   – Под одиноко стоящим деревом не прячутся, а в лесу – в самый раз. – Матвей накинул на себя полотенце. – А ну, кто мне даст бутерброд?
   – Я вас здесь всех уничтожу… – вздохнула пустота. Или это гром опять заворчал?
   Алена набрала номер Карины. Телефон пискнул и сбросил звонок. Значок связи пропал. Что это? Случайность? Или кто-то специально лишил ее возможности позвонить?
   А вокруг гомонили. Никто как будто не видел тучи, не чувствовал усталости. Мимо прошел Пося, неся на салфетке два бутерброда, один с колбасой, другой с сыром. Зубами подцепил кусочек мяса и с явным удовольствием сжевал его.
   – Бутер будешь? – присел он около знакомой девчонки, щедро отдавая ей уже разоренный бутерброд.
   – Плавать не умеешь? – презрительно отодвинулась и от Вальки, и от его угощения девчонка.
   – Почему это не умею? Умею, – обиделся Пося, доедая колбасу и бросая хлеб на землю. – А ты чего не ешь? Там на всех. Можно и лишний захватить. Кабанова-то нет.
   – Нет, – согласилась девчонка.
   – Вот дурак, в лагере остался, – хохотнул Пося. – Что он там будет один делать?
   – Он уже ничего не делает, – холодно ответила девчонка.
   – Дрыхнет, значит. – Валька со всех сторон изучил второй бутерброд и решил съесть только сыр.
   – Навсегда задрых! – резко отозвалась девчонка. – И ты тоже скоро дрыхнуть будешь! Навсегда!
   Валя замер. Хлеб в руке показался ему липким и неприятным.
   – Ты чего? – осторожно спросил он.
   – Что ты за мной ходишь? – закричала девчонка. – Жизнь себе выпросить хочешь? А я не дам тебе жизни! Вы здесь все умрете!
   – Ты чего? – повторил Пося.
   – И не ходи за мной! Ты такой же, как все! Дурак и обманщик!
   – Болит что? – сменил вопрос Валька.
   Девчонка вскочила и помчалась через поле навстречу туче.
   – Чего вы все на меня орете? – обиделся Валька. – Чего я сделал-то?
   Девчонка казалась уже небольшой кляксой на фоне луга. Она бежала, высоко подпрыгивая, видимо, взбираясь и спускаясь с кочек. Пося еще успел подумать, что, наверное, в юбке бежать неудобно, что она как-то странно оделась для похода. Но вот девчонка подпрыгнула и не приземлилась. Черным мячиком взлетела к небу, вспыхнула, а потом начала приближаться.
   – Э! – попятился и, конечно же, споткнулся Валька. – Ты чего?
   Светящийся шарик мчался на него.
   – Э! – заорал Пося. – Э!
   – Всем стоять! – рявкнули у него над головой.
   – Что? Что?! Что?..
   «Ччччшшшшшшш», – змеиным шипением прокатилось над берегом.
   – Ой, – тяжело выдохнула Томочка.
   – Не шевелимся! – одними губами произнес Матвей.
   Он стоял на напряженных, согнутых ногах, сильные пальцы комкали ненужное сейчас полотенце.
   Шаровая молния с гудением зависла над рекой. От земли вдруг стало парить. Гудение входило в воздух, как нож в перину.
   Все застыли в нелепых позах. Оставшиеся в воде гвардейцы перестали бултыхаться и потекли вниз по течению.
   Жужжащий, как раздраженный шмель, шар чуть подрагивал, выбирая, на кого напасть первым.
   – Мамочки, мамочки, мамочки… – шептала Томочка, глотая быстрые слезы.
   Кривой медленно поднимался, не сводя глаз с молнии, словно хотел грудью кинуться на нее. Матвей так же медленно сжал кулак, предупреждая, что если Юрка что-то сделает, ему не поздоровится. Кривой ухмыльнулся.
   – Ай!
   Все непроизвольно вздрогнули.
   Королев держался за пучок травы – перед тем, как всем приказали замереть, он выбирался по крутому берегу из реки, да так и застыл, медленно сползая обратно в воду. Пальцы свело судорогой. Трава, за которую он держался, выскальзывала. И вот – выскользнула.
   Лешка взмахнул руками и рухнул в воду. Все непроизвольно подались вперед.
   – Стоять!
   Шаровая молния метнулась к Королеву. Матвей бросил полотенце, сбивая ее. Не попал. Молния шарахнулась в сторону.
   – Королев! – завопила Аня. Она как раз стояла за Постниковым.
   Одно движение, и молния ринулась к ней.
   – Да иди ты! – только и успел сказать Валька, кидая в пространство перед собой кусок хлеба.
   Запахло паленым. Раздался хлопок. На мгновение все ослепли.
   – О! Вот и хлебцы поджарились, – воскликнул Кривой.
   Томочка икнула раз, другой, прикрыла рот ладошкой и, икая, зашагала прочь. Моторова потащила из речки обалдевшего Королева. Гвардейцы с гоготом пытались преодолеть течение, физрук сокрушенно бегал вдоль берега. Пося почувствовал, что ноги его одеревенели, и тяжело осел на землю. Юрка крутил в руке черный уголек.
   – А хлеб-то пережарился, – расстроенно сообщил он.
   – Ик! Ик! – только и слышалось из зарослей бурьяна.
 
   В тревожном молчании отряд бежал через поле к лесу. Впереди несся физрук Гусев. Пустой оранжевый рюкзак высоко подпрыгивал на его спине.
   Туча наползала тяжелым блином, в ее утробе ворчало, вспыхивал электрический свет. Ветер бил в лицо, сшибал с ног.
   Матвей бежал легкой рысцой, постоянно оглядываясь, чтобы не сильно обгонять подопечных. И чтобы им не было так страшно, без остановки, не задыхаясь, говорил:
   – Когда Гагарин разбился, тоже была повышенная облачность.
   – На летающую тарелку не похоже, – отозвался Гера.
   Туча надвинулась, вобрав в себя дневной свет. Поле накрыли сумерки, лес почернел. Вспышки стали чаще. Били они всухую, без грома и пока были не видны. Но вот яркий электрический зигзаг разорвал небо. Молния лишь немного не дотянулась до земли.
   – Замерли!
   Словно упершись во что-то, молния дала искру, собираясь в комок.
   – Что за черт? – воскликнул физрук.
   Шар ринулся к застывшим фигурам.
   – Сюда! – вдруг заорал Кривой и, размахивая руками, помчался в сторону.
   – Стой! – побежал за ним Матвей.
   Молния юркой ящерицей метнулась за бегущими.
   – Эх! – только и успел воскликнуть Юрка.
   Возмущенное гудение, хлопок, вспышка. Куст репейника задымился. Кривой поднял голову.
   – Не попала! – крикнул он.
   Народ загалдел.
   – Двигаемся дальше! – приказала Алена.
   Матвей добежал до чадящего бурьяна.
   – Сделаешь так еще раз!.. – встряхнул он блаженно улыбавшегося Юрку.
   – Под дерево! Под дерево!
   У Матвея в запасе было достаточно слов, чтобы прибить Кривого на месте, но он бросил его.
   Томочка вела девчонок к тощему ряду деревьев, что тянулся через луг.
   – Куда? – заорал вожатый.
   – Прячемся! – заверещали перепуганные девчонки.
   – Назад!
   Ахнуло небо, выплевывая из себя сгусток электричества.
   Девчонки скрылись под деревьями. И тут, словно чье-то злое око внимательно следило за ними – молния шарахнула в высокую сосну, стоящую крайней в жидком ряду.
   Матвей оттолкнул бежавшего рядом с ним Юрку.
   – Уводи остальных в лес!
   Ветер взвыл с новой силой, желая повалить не только деревья, но и мечущихся по полю людей. Земля дрогнула от грохота. Шаровая молния мячиком прыгнула с небес и заметалась, зашипела, разбрасывая возмущенные искры.
   – Стой! – заорал Матвей, но Юрка не слышал его. Он несся наперерез молнии.
   – Умри! – срывая голос, завопил вожатый.
   Молния дернулась в Юркину сторону.
   Ливень накрыл водяной стеной. Он начался мгновенно, бурно. Сплошным потоком с неба полилась вода. Тяжелые капли зло стучали по голым плечам и ногам, вбуравливались в затылки и макушки, барабанили по козырькам кепок.
   Матвей налетел на девчонок и, как курица над цыплятами, раскинув руки, погнал их к уже недалекому лесу.
   Тучи еще озарялись возмущенными всполохами. Так и не разорвавшаяся шаровая молния по водяной струйке ушла вверх, и теперь там жаловалась своим собратьям на неласковый прием на земле.
   Гром нехотя ворчал, тучи сдавали завоеванные позиции. Стоило ребятам скрыться в лесу, как дождь начал ослабевать. Тучу вело в сторону. Она отползала, оставляя за собой отмытое небо, полное солнца, радости и лета.

Глава седьмая
Трава дьявола

   Они сидели на сухих иголках под елками. С широких лап стекали последние капли дождя. Лужицы весело булькали, хлюпали и чавкали, принимая жизнерадостную капель.
   Томочка икала. Кузя гладила ее по плечу, но непроизвольная судорога все сотрясала и сотрясала тело Миленькой.
   Мальчишки по-деловому оголились по пояс, выжали свои футболки и рубашки, и теперь подставляли солнцу сутулые спины и тощие плечи. Юрка грыз соломинку. Гвардейцы вырывали друг у друга уже заметно потрепанный зеленый стебелек, совали заостренные листья в рот.
   – Что вы, как коровы, ботву какую-то жуете, – одернула их Алена.
   – Прикольная такая… кисленькая.
   Кривой лениво отобрал у гвардейцев гладкий стебелек и понюхал его. Подумал было гаркнуть на одного из двух оставшихся приспешников, но не стал ничего делать. После совершенных подвигов он был благодушен. Мир спасать ему понравилось. Он готов был и дальше побеждать драконов.
   – Крапива? – Алена издалека посмотрела на перепачканные зеленью руки Кривого, на зубчатые листики на мятом стебельке.
   – Мы тебе уже показывали. Она у нас в лагере растет. Попробуй, нервы успокаивает.
   – Мне сейчас совсем упокоиться не хватает.
   Алена сунула кусочек листика в рот, вдумчиво пожевала. Горечь неприятной кляксой расплылась по языку, связала горло.
   – Что за гадость! – сплюнула она, вдохнула, чтобы прогнать неприятный вкус. Но холодок только усилил противный вкус.
   – Хватит ерундой страдать! – стукнула она по рукам Юрку, заставляя выбросить растение. – Голодны – делайте себе еще бутерброды.
   – Нет бутербродов, – вздохнул физрук.
   Он сидел над рюкзаком. На мокрой траве были разложены белые ошметки – все, что осталось от хлеба.
   – Значит, ешьте колбасу, – разозлилась Алена. – Прямо от батона и откусывайте.
   С чего вдруг в ней проснулась такая ярость? Все живы, все здоровы, ничего страшного не случилось и не случится.
   «Ик», – возразила ей Томочка.
   Алена покосилась на Матвея. Он снова демонстрировал свои безукоризненные мышцы – майка сушилась на его плече. Вожатый поймал ее взгляд и довольно потер руки.
   – Что же! – громогласно возвестил он. – В путь! Выйдем из леса, там обсушимся и отдохнем.
   Все с кряхтением стали подниматься, по новой принялись жаловаться на мокрые ноги, натертые пятки, отбитые в беге ступни, а за компанию на холод и голод. Одна Моторова осталась сидеть. Ноги ее были разбиты в кровь. Во время бега одна лямочка в сандалиях не выдержала и лопнула, нога осталась босой, на другой ноге ремешок натер мизинчик.
   – Ты, как всегда, вырядилась, – уронил на нее свое веское мнение Королев.
   – Ну да, – покорно согласилась Аня, и улыбка ее при этом стала грустной.
   – Кто же так в поход-то ходит? – продолжал праведно негодовать Лешка.
   – Так получилось, – спокойно ответила Моторова, не собираясь обижаться на его резкие слова.
   – Отвали от нее, – как всегда грубо, вмешалась Ирка. – У тебя все с копытами в порядке? Вот и топай!
   Лешка и потопал, причем с весьма довольной физиономией.
   Постников стоял в стороне, то трогая пальцами щеку, то прижимая пятерню к груди. Но вот, решившись, он подошел к Алене.
   – Нам нельзя идти дальше, – с волнением воскликнул он.
   – И ты туда же! – возмутилась вожатая.
   Сотовый намок и выключился, в объективе фотоаппарата скопился конденсат, футболка и носки промокли, а переодеваться было не во что. Алена готова была сейчас порвать любого встречного, а особенно Посю с его жалобами.
   На Валькино взволнованное восклицание все с готовностью остановились. Один физрук продолжал колдовать над своим промокшим рюкзаком, перекладывая с правой стороны на левую расползающиеся хлебные мякиши.
   – Тут девчонка странная крутится! – От неожиданного внимания Пося стал волноваться еще больше, а потому уже чуть ли не орал. – Я ее в лагере видел. Все бубнит, что она нас уничтожит.
   – Ты уверен, что такие страшилки надо рассказывать днем, а не ночью? – рыкнула на него Алена.
   – Это не страшилка! Это правда! – От того, что ему не верили, Валька перешел на взволнованное взвизгивание.
   – Какая правда? – Алена еле сдерживалась, чтобы не врезать надоедливому Посе.
   – Это она в молнию превратилась. – Валька кричал, и криком пугал сам себя. От страха глаза его стали огромными. Он даже пятиться начал. – Сначала сказала, что все мальчишки вруны, а потом пообещала всех убить.
   – Ты ее видел? – удивленно прошептала Аня.
   – Что за ботва? – хрипло спросила Ирка. – Что за серийный убийца?
   – Нам нельзя туда идти! – суетился Пося. – Надо возвращаться!
   – Куда возвращаться? – спокойно спросил Матвей и положил ладони Вале на плечи. – Нам осталось идти два часа, нас будет ждать автобус. Обратно топать дольше. Через лес пройдем, там будет деревня. Купим молочка парного…
   – Нет, нельзя! – стал вырываться Валька.
   Народ возбужденно загудел, обсуждая неожиданную новость.
   – На фига рисковать?! – выкрикнула Ирка.
   – Мы рискуем только попасть в воображариум писателя Постникова, – возмутился Королев. Ему не терпелось двинуться дальше.
   – Нет никакой девочки, – шумела женская половина отряда во главе с Томочкой. – Выдумки Поси.
   – Есть, – тихо произнесла Анька и уткнулась подбородком в свои коленки. Сейчас она особенно остро поняла, что любит Королева и не сможет без него жить.
   – Чего, правда, что ли? – присела рядом Зайцева.
   – Да вон же она, с бензопилой! – радостно воскликнул Кривой.
   Лес потонул в воплях и криках. Девчонки прыснули в разные стороны. Кузя тащила икающую Томочку. После недолгих метаний все рванули вверх по дороге, через кусты бересклета, рябину и колючую малину.
   – Вставай! – потянул за руку тихо сидящую Анечку Королев.
   Она послушно встала, послушно побежала. Впереди мелькала голая спина Кривого.
   За пригорком шум усилился.
   – Не пройти!
   – Болото!
   – Потонем!
   – Тихо!
   – Пусти!
   – Бежим!
   – А ну все успокоились!
   Алена взбежала на пригорок и остановилась. Отряд горохом рассыпался по кромке топкой трясины. Томочка икала с частотой пулеметных выстрелов.
   – Ну, давай уже! – тянул спотыкающуюся Аню Лешка.
   – Погоди! – Моторова вырвалась и тут же упала.
   – Всем стоять! – Для верности образу Алене не помешал бы кольт, и пара выстрелов из него в воздух. – Никакой паники!
   Но тут у вожатой в глазах все немного раздвоилось. Вроде бы мир остался таким, каким и был – наполненный светом и воздухом лес после ливня, но в то же время что-то стало с его красками. Они исчезли. Темно-серые деревья, темно-серая трава. И на этой траве стоит Канашевич. Серая футболка, серая юбка, белые теннисные туфли – символ бесцветия. Смотрит зло.
   У Алены во рту вновь появился неприятный привкус, словно она опять пожевала странной травы.