Страница:
Сергей Охотников
Хранители живой воды
1
Заговор некромантов
Над разоренным лесом медленно поднималось солнце. Вот оно краешком красного глаза взглянуло на место ночного сражения. И как будто замерло, не желая подниматься дальше и обозревать неприглядную картину. Вокруг уничтоженной мельницы лес был пожжен и разворочен. Местами чадили, догорая, лужи нефти – злой мертвой воды.
И вот, ловя последний предрассветный сумрак, к месту сражения потянулась лодка некроманта, черная, длинная и узкая. Она летела низко над самыми верхушками деревьев. Там, где вековые сосны выгорели, лодка пошла вниз и зависла над дымящимся пепелищем мельницы.
Евфросиния Александровна умывалась на пруду. Заметив черную лодку, женщина предприняла нечто необычное – села на песок, скрестила ноги и закрыла глаза. Через минуту языки пламени спеленали фигурку Евфросинии Александровны, а потом из огненного кокона вырвалась жар-птица. Она взлетела в небо и зашла на врага с востока так, что красные лучи солнца проникали сквозь пламенные перья, наполняя их рассветной силой.
Некромант на борту летающей лодки улыбнулся под костяной маской и взмахнул рукой. Из его ладони вылетел поток мелкого черного праха. Жар-птица попыталась увернуться, но темная туча придавила ее к земле и легко отбросила в озеро. Некромант посмотрел вниз на пепелище, просканировал что-то направленной вниз ладонью, и вот на земле, среди углей, началось какое-то шевеление: небольшой предмет взлетел в воздух и прыгнул прямо в руку некроманта. Это был костяной медальон, так называемый амулет предков. Он сохранял душу хозяина даже после смерти. Некромант осмотрел артефакт. Кости и жилы, из которых он был сделан, окаменели, а в глубине мерцал едва заметный красный огонек – живая душа. Человек под костяной маской снова улыбнулся и отправил свою лодку прочь, на юго-запад, в сторону Москвы.
Николас в это время спал на охапке соломы, чуть в стороне от большого костра. Когда жар-птица с шипеньем и плеском упала в озеро, мальчик проснулся и поспешил на помощь Евфросинии Александровне. Женщина уже приняла человеческий облик. Ник отметил, как осунулось ее лицо, а нос приобрел едва заметную, но неприятную крючковатость.
«Неужели превратится обратно в бабку-йогу?» – подумал мальчик, но вслух ничего не сказал.
Евфросиния Александровна выходила из воды тяжело, цепляясь за руку Николаса. Ей навстречу уже бежал муж и по совместительству верховный шаман заповедника Ермолай Константинович. Он с ходу заключил жену в объятья и спросил:
– Цела?
– Жива твоя бабка, – отвечала Евфросиния Александровна. – Но то, что было там в небе – не простой некромант. Там такая силища…
Ник понял – могучей жар-птице страшно, и тоже испугался.
– Ничего-ничего, улетел он… – шептал Ермолай Константинович.
– Вижу, что улетел. Но куда? – тяжело проговорила Евфросиния Александровна.
А черная лодка направилась в Павловскую слободу, резиденцию боярина Морозова. Там в подвале, среди колотого льда, лежало новое молодое тело для погибшего на лесной мельнице Михаила Всеволодовича. Лодка некроманта приземлилась под покровом сильнейшего пыльного вихря. Сам черный колдун тут же спустился в подвал. Там его поджидала дряхлая старуха с косой. Это смерть решила заявить свои права.
– Он под моей защитой. Но ты сможешь взять половину, – некромант говорил на странном древнем языке.
Смерть подошла к покойнику, распростертому на больших кубах льда. Ее коса взметнулась и полоснула по воздуху. Неглубокий шрам разделил тело на левую и правую половинки. Некромант издал хриплый протяжный крик и сильным ударом вбил амулет предков в грудь мертвеца. Тот забился в конвульсиях и затих. Некромант посыпал левую половину тела черным прахом и завел тихую колдовскую песню. Смерть склонилась над трупом, заглянула под опущенные веки, затем растворилась в воздухе и втянулась в мертвое тело. Его левая половина на глазах посерела, под ребрами проступили отвратительные зеленоватые пятна.
Все это время амулет предков ворочался в ране. Шевелил жилами и трещал косточками, как живое существо. Когда он затих, покойник открыл глаза.
– С возвращением, Михаил Всеволодович, – сказал некромант и снял костяную маску.
Под ней обнаружилось лицо прекрасного юноши, загорелое и улыбающееся. Раньше Морозов называл этого человека Ракшаса. Теперь боярин понял, что это и есть последний некромант. Единственный выживший черный мастер Лемурии [1], тот, кто возродил братство Серебряного Черепа и распространил его влияние на добрую треть мира.
Боярин неловко поднялся с ледяного ложа.
– Да не смотри на меня так, – рассмеялся Ракшаса. – Думал, некромант – обязательно жуткий, отвратительный полутруп? Не на моем уровне контроля жизненной силы!
На самом деле Михаил Всеволодович думал о другом: о том, что все-таки угодил в хитроумную ловушку. Пусть раньше он помогал братьям Серебряного Черепа из страха, а потом из согласия с рассуждениями Ракшасы о судьбах Руси и всего мира. Теперь-то он, наследник древнего боярского рода, сам стал некромантом полностью и окончательно.
Еще Морозов вспомнил про заговор, который должен навсегда изменить путь Руси, отвернуть ее от закостенелой Империи в сторону союза с Лемурией. После перерождения боярин не был так уж уверен в правильности своих прошлых решений. Все тело казалось Михаилу Всеволодовичу одеревеневшим, мышцы не слушались, конечности не сгибались без хруста. Боярин с трудом сделал шаг. Ракшаса покачал головой.
– Тебе надо отогреться. Считай это очередным уроком. Учти: теперь холод сковывает тебя, а жара быстро разлагает твое тело.
Юноша улыбнулся, но не стал помогать Морозову, а поспешил к выходу из подвала.
– Нужно узнать, как там ваш царь-батюшка! – бросил он с порога.
И действительно, важные события происходили в Кремле. Вот уже несколько месяцев царь был живым мертвецом. После удачного покушения Борис Владимирович не умирал только благодаря графу Джаярову. Врач-некромант накачивал царя жизненной силой. Борис Владимирович сохранял волю и разум, но полностью зависел от мастера темных искусств.
Но после того, как граф погиб, государь оказался предоставлен сам себе. На этот случай предусмотрительный некромант оставил подробные инструкции, только делать то, что написал Джаяров в блокноте, царь не решался. Когда время уже было на исходе, Борис Владимирович решил использовать один рецепт из книги некроманта и достал настоящее человеческое сердце. Но это только усилило неуверенность царя. Он уже готов был сдаться и прекратить борьбу за ушедшую жизнь, но тут объявили о делегации из боярской думы. Борис Владимирович почувствовал себя затравленным зверем. Всякие человеческие сомнения ушли прочь. Царь схватил сердце, скрылся за секретной дверью и побежал вниз по узкой винтовой лестнице. Потайной ход закончился возле небольшой железной дверки. Борис Владимирович остановился, зажмурился, вдохнул поглубже и начал есть сердце. Это было ужасно, отвратительно, но царь почувствовал, как жизнь возвращается к нему. Через пару минут сверху стали раздаваться гулкие удары. Как будто кто-то долбил бревном стену. Царь достал большой, грубой работы ключ и открыл железную дверь. Потайной ход выводил в небольшой закуток между дворцом и Благовещенским собором. Борис Владимирович осторожно вышел и запер за собой.
Царь огляделся по сторонам. Слева, на солнечной площади, выстроился кремлевский полк. Солдатики в мундирах и высоких шапках казались игрушечными. Перед строем расхаживали бояре. Было слишком далеко, чтобы понять, кто именно.
Неожиданно за спиной царя раздалось тихое нездоровое покашливание. Борис Владимирович обернулся и увидел человека в черном плаще и светлой костяной маске.
– Здравствуйте, ваше величество. Мое имя Наравапару, и я могу вам помочь, – сказал некромант.
Царь посмотрел через плечо на площадь.
– Вы все правильно понимаете, – подтвердил его слова Наравапару. – Бояре устроили заговор. Они не только хотят сместить вас, но и отменить на Руси монархию.
Борис Владимирович стер рукавом кровь с лица. Его взгляд сделался осмысленным и строгим.
– Просто прикажите расправиться с заговорщиками, – некромант усмехнулся под костяной маской.
– Вы такой же, как Джаяр? – спросил Борис Владимирович, а потом добавил страшное слово: – Некромант?
– О нет. Я гораздо сильнее и опытнее, – отвечал Наравапару. – Против меня Джаяр все равно что мальчишка, вызубривший одно заклинание.
Царь посмотрел в сторону площади и коротко кивнул.
– Нужно, чтобы вы сказали это вслух. Я подданный Лемурии и не могу так просто вмешаться в ваши внутренние дела, – непреклонно заявил Наравапару.
Борис Владимирович ощутил, как растет в горле неприятный шершавый комок, но все-таки выговорил:
– Остановите заговорщиков. Приказываю вам, Наравапару!
Некромант снова улыбнулся под маской и медленно двинулся в сторону площади. Вот он вышел из тени собора и резким движением воздел руки. Из его рукавов вырвались потоки черного праха. Они стремительно выросли и закружились черной метелью. Наравапару начал читать заклинание на древнем лемурийском языке. Люди на площади засуетились, закричали, раздались первые выстрелы. Палили наугад, но одна пуля ударила в стенку совсем рядом с Наравапару. Впрочем, некромант не сомневался в успехе – повелитель снабдил его кое-какими артефактами и огромным запасом колдовского праха.
Меньше чем через минуту заклинание начало действовать. Крики солдат на площади перешли в истошные вопли. Они падали на мостовую, кашляли, задыхались, бились в конвульсиях. Некоторым, впрочем, удалось убежать достаточно далеко, но это уже не имело значения. Наравапару покинул свое укрытие и пошел на площадь. Некромант воздел руки, и остатки колдовского праха устремились обратно в широкие рукава плаща.
– Встаньте и защищайте своего царя! – воскликнул Наравапару.
Зомби поднимались медленно. Некоторых все еще душил кашель, и они, не чувствуя боли, раздирали себе горло и грудь.
Через два часа армия мертвецов взяла под контроль Кремль. Вырваться в город никому не удалось, хотя один из дежурных егерей охранного приказа еще четверть часа отстреливался от зомби на часовне и беспрерывно бил в колокол. Победа оказалась легкой еще и потому, что царь удалил со двора всех сильных волхвов и шаманов.
Лишь единожды Наравапару получил серьезный отпор: мощный удар вынес Тайницкие ворота, и на территорию Кремля ворвался Пересвет Северский верхом на своем старичке мамонте. Он стремительно пролетел через двор и остановился возле дворцовой стены. Древний волхв взмахнул рукой, и к одному из окон протянулась ледяная лестница. Метель легко открыла дубовые рамы, Пересвет спустился с мамонта и пошел по лестнице вверх. Зомби на площади заволновались и тяжелой волной двинулись на незваного гостя. Волхв прорычал что-то сквозь зубы, и путь нежити преградила ледяная стена. Из окна выглянул мальчишка, худой, болезненный и бледный. Его большие светло-голубые глаза удивленно захлопали.
– Дядя Пересвет? – мальчик почти шептал и прикрывал рот платком.
– Идемте со мной, царевич. Во дворце сейчас опасно, – волхв старался говорить ласково.
Мальчик скрылся в комнате. Пересвет обернулся и быстрым движением наслал метель. Ветер громко взвыл и принялся сбрасывать зомби с ледяной стены. Тут в окне снова появился царевич.
– Мне без шубки нянька не разрешает, – проговорил он серьезно. – А страшилок ты победишь?
– Конечно, – ответил Пересвет и легко подхватил мальчика на руки.
Потом волхв вернулся в седло мамонта и направился к разбитым Тайницким воротам. Зомби наконец-то прошибли ледяную стену и потопали следом.
Уже у самых ворот кто-то окликнул волхва:
– Бросаете нас, Пересвет Светлоярович?
Старик остановил мамонта, обернулся и увидел двух живых гвардейцев. Они забаррикадировали двери Безымянной Башни и держали оборону. Судя по телам у входа, дело пару раз доходило до рукопашной.
– Не могу, братцы, против царя, – скрипя зубами, проговорил волхв. – Я на вечную службу Романовым присягал. Да и вам уходить надо.
– А мы Кремль защищать присягали, так что остаемся, – отвечал гвардеец.
Пересвет обернулся к приближающейся толпе зомби и прорычал что-то сквозь зубы. Брусчатка под ногами мертвяков как будто взорвалась. Ледяные копья и лезвия резали и прокалывали нежить. Волхв снова посмотрел на гвардейцев кремлевского полка. Старику они казались такими молодыми и нарядными.
– Уходить вам надо, ребятки, – сказал Пересвет и направил мамонта к воротам.
Огромный зверь выскочил из Кремля, попал на ледяную гору и съехал по ней к берегу Москвы-реки. Одним движением руки волхв заморозил воду, и мамонт помчался вперед, подальше от дворца, прочь из города.
Наравапару наблюдал за Пересветом Северским из окон верхнего этажа и не рискнул вступить в схватку с волхвом.
– Вам теперь наследник не скоро понадобится, – сказал он царю. – С моей помощью жить будете еще очень долго.
Борис Владимирович ничего не ответил. Он был даже рад, что Пересвет забрал царевича. Государь понимал – жизнь при дворе уже никогда не будет прежней.
И вот, ловя последний предрассветный сумрак, к месту сражения потянулась лодка некроманта, черная, длинная и узкая. Она летела низко над самыми верхушками деревьев. Там, где вековые сосны выгорели, лодка пошла вниз и зависла над дымящимся пепелищем мельницы.
Евфросиния Александровна умывалась на пруду. Заметив черную лодку, женщина предприняла нечто необычное – села на песок, скрестила ноги и закрыла глаза. Через минуту языки пламени спеленали фигурку Евфросинии Александровны, а потом из огненного кокона вырвалась жар-птица. Она взлетела в небо и зашла на врага с востока так, что красные лучи солнца проникали сквозь пламенные перья, наполняя их рассветной силой.
Некромант на борту летающей лодки улыбнулся под костяной маской и взмахнул рукой. Из его ладони вылетел поток мелкого черного праха. Жар-птица попыталась увернуться, но темная туча придавила ее к земле и легко отбросила в озеро. Некромант посмотрел вниз на пепелище, просканировал что-то направленной вниз ладонью, и вот на земле, среди углей, началось какое-то шевеление: небольшой предмет взлетел в воздух и прыгнул прямо в руку некроманта. Это был костяной медальон, так называемый амулет предков. Он сохранял душу хозяина даже после смерти. Некромант осмотрел артефакт. Кости и жилы, из которых он был сделан, окаменели, а в глубине мерцал едва заметный красный огонек – живая душа. Человек под костяной маской снова улыбнулся и отправил свою лодку прочь, на юго-запад, в сторону Москвы.
Николас в это время спал на охапке соломы, чуть в стороне от большого костра. Когда жар-птица с шипеньем и плеском упала в озеро, мальчик проснулся и поспешил на помощь Евфросинии Александровне. Женщина уже приняла человеческий облик. Ник отметил, как осунулось ее лицо, а нос приобрел едва заметную, но неприятную крючковатость.
«Неужели превратится обратно в бабку-йогу?» – подумал мальчик, но вслух ничего не сказал.
Евфросиния Александровна выходила из воды тяжело, цепляясь за руку Николаса. Ей навстречу уже бежал муж и по совместительству верховный шаман заповедника Ермолай Константинович. Он с ходу заключил жену в объятья и спросил:
– Цела?
– Жива твоя бабка, – отвечала Евфросиния Александровна. – Но то, что было там в небе – не простой некромант. Там такая силища…
Ник понял – могучей жар-птице страшно, и тоже испугался.
– Ничего-ничего, улетел он… – шептал Ермолай Константинович.
– Вижу, что улетел. Но куда? – тяжело проговорила Евфросиния Александровна.
А черная лодка направилась в Павловскую слободу, резиденцию боярина Морозова. Там в подвале, среди колотого льда, лежало новое молодое тело для погибшего на лесной мельнице Михаила Всеволодовича. Лодка некроманта приземлилась под покровом сильнейшего пыльного вихря. Сам черный колдун тут же спустился в подвал. Там его поджидала дряхлая старуха с косой. Это смерть решила заявить свои права.
– Он под моей защитой. Но ты сможешь взять половину, – некромант говорил на странном древнем языке.
Смерть подошла к покойнику, распростертому на больших кубах льда. Ее коса взметнулась и полоснула по воздуху. Неглубокий шрам разделил тело на левую и правую половинки. Некромант издал хриплый протяжный крик и сильным ударом вбил амулет предков в грудь мертвеца. Тот забился в конвульсиях и затих. Некромант посыпал левую половину тела черным прахом и завел тихую колдовскую песню. Смерть склонилась над трупом, заглянула под опущенные веки, затем растворилась в воздухе и втянулась в мертвое тело. Его левая половина на глазах посерела, под ребрами проступили отвратительные зеленоватые пятна.
Все это время амулет предков ворочался в ране. Шевелил жилами и трещал косточками, как живое существо. Когда он затих, покойник открыл глаза.
– С возвращением, Михаил Всеволодович, – сказал некромант и снял костяную маску.
Под ней обнаружилось лицо прекрасного юноши, загорелое и улыбающееся. Раньше Морозов называл этого человека Ракшаса. Теперь боярин понял, что это и есть последний некромант. Единственный выживший черный мастер Лемурии [1], тот, кто возродил братство Серебряного Черепа и распространил его влияние на добрую треть мира.
Боярин неловко поднялся с ледяного ложа.
– Да не смотри на меня так, – рассмеялся Ракшаса. – Думал, некромант – обязательно жуткий, отвратительный полутруп? Не на моем уровне контроля жизненной силы!
На самом деле Михаил Всеволодович думал о другом: о том, что все-таки угодил в хитроумную ловушку. Пусть раньше он помогал братьям Серебряного Черепа из страха, а потом из согласия с рассуждениями Ракшасы о судьбах Руси и всего мира. Теперь-то он, наследник древнего боярского рода, сам стал некромантом полностью и окончательно.
Еще Морозов вспомнил про заговор, который должен навсегда изменить путь Руси, отвернуть ее от закостенелой Империи в сторону союза с Лемурией. После перерождения боярин не был так уж уверен в правильности своих прошлых решений. Все тело казалось Михаилу Всеволодовичу одеревеневшим, мышцы не слушались, конечности не сгибались без хруста. Боярин с трудом сделал шаг. Ракшаса покачал головой.
– Тебе надо отогреться. Считай это очередным уроком. Учти: теперь холод сковывает тебя, а жара быстро разлагает твое тело.
Юноша улыбнулся, но не стал помогать Морозову, а поспешил к выходу из подвала.
– Нужно узнать, как там ваш царь-батюшка! – бросил он с порога.
И действительно, важные события происходили в Кремле. Вот уже несколько месяцев царь был живым мертвецом. После удачного покушения Борис Владимирович не умирал только благодаря графу Джаярову. Врач-некромант накачивал царя жизненной силой. Борис Владимирович сохранял волю и разум, но полностью зависел от мастера темных искусств.
Но после того, как граф погиб, государь оказался предоставлен сам себе. На этот случай предусмотрительный некромант оставил подробные инструкции, только делать то, что написал Джаяров в блокноте, царь не решался. Когда время уже было на исходе, Борис Владимирович решил использовать один рецепт из книги некроманта и достал настоящее человеческое сердце. Но это только усилило неуверенность царя. Он уже готов был сдаться и прекратить борьбу за ушедшую жизнь, но тут объявили о делегации из боярской думы. Борис Владимирович почувствовал себя затравленным зверем. Всякие человеческие сомнения ушли прочь. Царь схватил сердце, скрылся за секретной дверью и побежал вниз по узкой винтовой лестнице. Потайной ход закончился возле небольшой железной дверки. Борис Владимирович остановился, зажмурился, вдохнул поглубже и начал есть сердце. Это было ужасно, отвратительно, но царь почувствовал, как жизнь возвращается к нему. Через пару минут сверху стали раздаваться гулкие удары. Как будто кто-то долбил бревном стену. Царь достал большой, грубой работы ключ и открыл железную дверь. Потайной ход выводил в небольшой закуток между дворцом и Благовещенским собором. Борис Владимирович осторожно вышел и запер за собой.
Царь огляделся по сторонам. Слева, на солнечной площади, выстроился кремлевский полк. Солдатики в мундирах и высоких шапках казались игрушечными. Перед строем расхаживали бояре. Было слишком далеко, чтобы понять, кто именно.
Неожиданно за спиной царя раздалось тихое нездоровое покашливание. Борис Владимирович обернулся и увидел человека в черном плаще и светлой костяной маске.
– Здравствуйте, ваше величество. Мое имя Наравапару, и я могу вам помочь, – сказал некромант.
Царь посмотрел через плечо на площадь.
– Вы все правильно понимаете, – подтвердил его слова Наравапару. – Бояре устроили заговор. Они не только хотят сместить вас, но и отменить на Руси монархию.
Борис Владимирович стер рукавом кровь с лица. Его взгляд сделался осмысленным и строгим.
– Просто прикажите расправиться с заговорщиками, – некромант усмехнулся под костяной маской.
– Вы такой же, как Джаяр? – спросил Борис Владимирович, а потом добавил страшное слово: – Некромант?
– О нет. Я гораздо сильнее и опытнее, – отвечал Наравапару. – Против меня Джаяр все равно что мальчишка, вызубривший одно заклинание.
Царь посмотрел в сторону площади и коротко кивнул.
– Нужно, чтобы вы сказали это вслух. Я подданный Лемурии и не могу так просто вмешаться в ваши внутренние дела, – непреклонно заявил Наравапару.
Борис Владимирович ощутил, как растет в горле неприятный шершавый комок, но все-таки выговорил:
– Остановите заговорщиков. Приказываю вам, Наравапару!
Некромант снова улыбнулся под маской и медленно двинулся в сторону площади. Вот он вышел из тени собора и резким движением воздел руки. Из его рукавов вырвались потоки черного праха. Они стремительно выросли и закружились черной метелью. Наравапару начал читать заклинание на древнем лемурийском языке. Люди на площади засуетились, закричали, раздались первые выстрелы. Палили наугад, но одна пуля ударила в стенку совсем рядом с Наравапару. Впрочем, некромант не сомневался в успехе – повелитель снабдил его кое-какими артефактами и огромным запасом колдовского праха.
Меньше чем через минуту заклинание начало действовать. Крики солдат на площади перешли в истошные вопли. Они падали на мостовую, кашляли, задыхались, бились в конвульсиях. Некоторым, впрочем, удалось убежать достаточно далеко, но это уже не имело значения. Наравапару покинул свое укрытие и пошел на площадь. Некромант воздел руки, и остатки колдовского праха устремились обратно в широкие рукава плаща.
– Встаньте и защищайте своего царя! – воскликнул Наравапару.
Зомби поднимались медленно. Некоторых все еще душил кашель, и они, не чувствуя боли, раздирали себе горло и грудь.
Через два часа армия мертвецов взяла под контроль Кремль. Вырваться в город никому не удалось, хотя один из дежурных егерей охранного приказа еще четверть часа отстреливался от зомби на часовне и беспрерывно бил в колокол. Победа оказалась легкой еще и потому, что царь удалил со двора всех сильных волхвов и шаманов.
Лишь единожды Наравапару получил серьезный отпор: мощный удар вынес Тайницкие ворота, и на территорию Кремля ворвался Пересвет Северский верхом на своем старичке мамонте. Он стремительно пролетел через двор и остановился возле дворцовой стены. Древний волхв взмахнул рукой, и к одному из окон протянулась ледяная лестница. Метель легко открыла дубовые рамы, Пересвет спустился с мамонта и пошел по лестнице вверх. Зомби на площади заволновались и тяжелой волной двинулись на незваного гостя. Волхв прорычал что-то сквозь зубы, и путь нежити преградила ледяная стена. Из окна выглянул мальчишка, худой, болезненный и бледный. Его большие светло-голубые глаза удивленно захлопали.
– Дядя Пересвет? – мальчик почти шептал и прикрывал рот платком.
– Идемте со мной, царевич. Во дворце сейчас опасно, – волхв старался говорить ласково.
Мальчик скрылся в комнате. Пересвет обернулся и быстрым движением наслал метель. Ветер громко взвыл и принялся сбрасывать зомби с ледяной стены. Тут в окне снова появился царевич.
– Мне без шубки нянька не разрешает, – проговорил он серьезно. – А страшилок ты победишь?
– Конечно, – ответил Пересвет и легко подхватил мальчика на руки.
Потом волхв вернулся в седло мамонта и направился к разбитым Тайницким воротам. Зомби наконец-то прошибли ледяную стену и потопали следом.
Уже у самых ворот кто-то окликнул волхва:
– Бросаете нас, Пересвет Светлоярович?
Старик остановил мамонта, обернулся и увидел двух живых гвардейцев. Они забаррикадировали двери Безымянной Башни и держали оборону. Судя по телам у входа, дело пару раз доходило до рукопашной.
– Не могу, братцы, против царя, – скрипя зубами, проговорил волхв. – Я на вечную службу Романовым присягал. Да и вам уходить надо.
– А мы Кремль защищать присягали, так что остаемся, – отвечал гвардеец.
Пересвет обернулся к приближающейся толпе зомби и прорычал что-то сквозь зубы. Брусчатка под ногами мертвяков как будто взорвалась. Ледяные копья и лезвия резали и прокалывали нежить. Волхв снова посмотрел на гвардейцев кремлевского полка. Старику они казались такими молодыми и нарядными.
– Уходить вам надо, ребятки, – сказал Пересвет и направил мамонта к воротам.
Огромный зверь выскочил из Кремля, попал на ледяную гору и съехал по ней к берегу Москвы-реки. Одним движением руки волхв заморозил воду, и мамонт помчался вперед, подальше от дворца, прочь из города.
Наравапару наблюдал за Пересветом Северским из окон верхнего этажа и не рискнул вступить в схватку с волхвом.
– Вам теперь наследник не скоро понадобится, – сказал он царю. – С моей помощью жить будете еще очень долго.
Борис Владимирович ничего не ответил. Он был даже рад, что Пересвет забрал царевича. Государь понимал – жизнь при дворе уже никогда не будет прежней.
2
Трудная судьба русалки
Случившееся в Кремле должно было оставаться тайной до поры до времени. И Наравапару сделал все, чтобы избежать огласки. Но, конечно же, он не смог избежать порчи мебели, боя посуды, возгорания занавесок и прочих разрушений, обычных для массового восстания зомби. Все эти безобразия привлекли пристальное внимание кремлевских домовых. Судьба царя и прочих квартирантов их нисколько не волновала, совсем другое дело паркет из ценных пород дерева! Главой над домовыми был Демьян Иванович. Суровый дед, шкодивший еще Юрию Долгорукому. Лишь только первый зомби принялся топтать персидский ковер ручной работы, старик поспешил на защиту имущества. Впрочем, он быстро понял, что сделать ничего не сможет, и ограничился наблюдением. Так домовые узнали все. К вечеру их сарафанный телеграф разнес вести до Смоленска, Пскова и Нижнего Новгорода. А люди даже в самой Москве весь день пребывали в неведенье. По городу ходили разные слухи, люди перешептывались и выходили на улицы – все потому, что домовые занервничали и на кухнях сделалось неуютно.
Первым посвященным в тайну кремлевских событий оказался Николас Гонт, ученик колдуна. После сражения с мертвой водой домовые лесной деревеньки приняли мальчика в свою склочную и суетливую, но все-таки дружную семью. Поэтому Тимофей Спиридонович сразу же побежал к Нику, охая и вереща:
– В Москве такое творится! Ты и не представляешь! Мертвяки в Кремле мебель портят! А заправляет всем некромант, настоящий лемурийский!
Ник сначала отказался верить в такой ход событий. Домовые – они ведь впечатлительные, могли что-то перепутать или преувеличить. А ближе к вечеру слухов о зомби стало совсем много. Даже взрослые обо всем узнали и принялись обсуждать ситуацию, особо не таясь от детей. Ник слушал, и его настроение портилось. Казалось, вот только спасли мастера Гримгора и одержали победу над предателем Морозовым, нужно радоваться да праздновать, но нет.
– Что же мы имеем, господа хорошие? – говорила Евфросиния Александровна и сама себе отвечала: – Деревня разорена, лес растревожен. Энергии в моей жар-птице осталось на пару вылетов, а у меня на руках дети, муж-шаман, озабоченный исключительно деревьями и зверушками, колдун без сознания и его малолетние ученики. Что будем делать, когда некроманты снова к нам наведаются?
Николас хотел сказать, что пусть он только ученик, но уже может сражаться, и посмотрел на Оливию. Раньше дочь мастера Гримгора первой выкрикнула бы нечто подобное, но девочка пока не отошла от своего подводного приключения. Впрочем, был еще кое-кто, незаслуженно забытый Евфросинией Александровной.
– Мы должны отправиться в Москву и сражаться, – решительно заявила Дарья Муромская. – Я – егерь охранного приказа, и мое место на передовой!
Рысь Муся громко рыкнула, соглашаясь с хозяйкой. Шершень Стеша сделала большой круг по воздуху, демонстрируя всем свое крохотное злое жало.
Практически одновременно были объявлены другие варианты.
– Мы должны подготовиться к обороне, восстановить лес. Мне бы только приручить хорошую живую изгородь, я тут такую крепость сделаю! – сказал Ермолай Константинович.
– Нужно вылечить папу, – Оливия Гримгор говорила тихо, но твердо. – С ним некроманты не страшны.
– Мы должны сбегать в Кремль и стащить пару персидских ковриков! Чего добру-то пропадать?! – хором воскликнули домовые, они явно сговорились заранее.
Евфросиния Александровна растерялась. Повисло молчание.
– А есть какое-то средство против зомби и некромантов? – спросил Николас. – Что-нибудь мощное, чего боится вся нежить?
Все посмотрели на Ника.
– Ну, чисто гипотетически… – начал Ермолай Константинович.
– Мы когда-то в шаманской академии работали, в Великом Новгороде, – вступила в разговор Евфросиния Александровна. – Там, кстати, и познакомились.
– Я в свое время читал для первокурсников лекции по истории колдовства, – продолжил Ермолай Константинович. – Так вот… В тринадцатом веке некроманты создали огромную орду мертвых всадников. Они пришли из восточных степей и разорили Русь. Почти два века армии зомби на мертвых конях терзали страну. А потом, как говорят летописи, некромантов остановила живая вода.
– Были, конечно, и другие причины, – вновь вступила в разговор Евфросиния Александровна. – Восстание йогов в Гималаях, оскудение людских ресурсов, противоречия между лемурийцами и живыми кочевниками.
– Сейчас это нам никак не поможет… – отвечал шаман.
– Живая вода, – повторила Оливия, взгляд девочки затуманился.
Никто не обратил внимания на ее слова, и только Ник прислушался.
– Ты говоришь, живая вода?
Но с Оливией происходило нечто странное. Девочка медленно пошла к пруду. Она шагала, не разбирая дороги, как зомби.
– Ты куда? – воскликнул Ник и бросился за Оливией.
Он догнал девочку на песчаном берегу и схватил за руку. Дочь колдуна тянула вперед и уже ступила в воду. Только тогда на помощь Нику пришел Ермолай Константинович. Вместе они отвели Оливию подальше. Евфросиния Александровна плеснула девочке водой в лицо.
– Что с тобой, Оливия?
Дочь колдуна захлопала глазами, принялась удивленно оглядываться по сторонам.
– Что же это такое, тетя Фрося? – начала девочка. – Вы говорили о… Точно! Вспомнила! Вы говорили про живую воду, а я ее видела совсем недавно. В пруду у русалки. Она такая голубая-голубая, с обычной водой не смешивается и вращается по кругу, а когда восходит луна, она светится.
– Так это не сказки! – удивленно воскликнул шаман.
– Вот же, гадина чешуйчатая! Слова правды от нее не добьешься! А тут еще девчушку утопить решила! – воскликнула Евфросиния Александровна.
Ник кивнул понимающе, русалку он тоже не любил с того самого дня, как послушал Оливию и пошел купаться в озере.
– Да погодите вы ругаться! – воскликнул Тимофей Спиридонович. – Русалка, она женщина тяжелой судьбы. С ней по-хорошему надо.
– Может, лучше высушить это болото. Подвесить русалку на солнышке да подвялить хорошенько, – предложила Евфросиния Александровна.
– Давай без радикальных мер, Фросенька. – Ермолай Константинович нежно обнял жену. – Уверен, наша подводная соседка сама с удовольствием расскажет все как на духу.
В озере плеснула вода.
– Ежели воевать не будете, то и расскажу, – прозвучал сладкий голос русалки, но сама она не показалась.
– Обещаю тебя не трогать, – сдалась Евфросиния Александровна.
– Ладно. – Голова русалки появилась над водой.
Она широко улыбалась, как будто только что заключила выгодную сделку. И русалка действительно начала рассказывать. Причем историю свою повела издалека. Говорила красиво, напевно, лягушки и цикады аккомпанировали ее рассказу, а под водой в такт струилось голубое сияние.
Итак, началось все с папеньки русалки, Терентия Алексеевича. Он был знатный морской волк, самого Петра Великого [2] знавал. Да со шведами в Северной войне бился. Терентий Алексеевич вырос на корабле. Сначала служил юнгой, потом канониром, кормчим [3]. И, наконец, стал боевым водолазом. Диверсии разные проводил. В бочке с дыхательным шлангом погружался.
Русалка рассказывала очень подробно, как будто сама палила из пушек по шведам вместе с папой, поэтому Ник усомнился в правдивости истории, но перебивать не стал. Все слушали, как завороженные.
И вот, когда швед был повержен, царь Петр придумал для знатного моряка Терентия Алексеевича новое задание – отыскать легендарный град Китеж [4], исчезнувший в водах озера Светлояр.
– Китеж не более чем легенда, – прокомментировал Ермолай Константинович, но русалку это не смутило, и она продолжала.
Несколько лет скитался Терентий Алексеевич по заволжским лесам, нырял во все подходящие озера, но ничего не находил. В своих странствиях морской волк познакомился с будущей матерью русалки, незаконной дочкой нижегородского боярина.
Молодые, едва поженившись, обнаружили чудесное озеро. Вместе погрузились на его дно и отыскали исчезнувший град Китеж. Через полгода у них родилась девочка, которую назвали Марина, что значит Морская. Живая вода была с ней с самого рождения – небольшое количество, которое она получила, побывав в Китеже еще в утробе матери.
Царь Петр к тому времени уже умер, на престол взошла его жена, Екатерина Первая. Новые власти совершенно не интересовались экспедицией Терентия Алексеевича и его необыкновенной дочерью. Боевой водолаз вышел в отставку, а вскоре умер. Жена пережила его на несколько лет.
С этого места рассказ продолжился урывками, без подробностей, что удивительно контрастировало с прежним красочным описанием жизни родителей. Марина Терентьевна росла у чужих людей. В юности после несчастной любви окончательно разочаровалась в людях и пошла куда глаза глядят, в лес дремучий. Эта часть рассказа была совсем запутанной. Кажется, Марина хотела утопиться, но живая вода спасла девушку, обратила в русалку.
– Не нравится мне все эта история. Какая-то она странная. – Евфросиния Александровна задумчиво нахмурила брови.
– Мне очень нужна живая вода, чтобы вылечить папу! Дай мне ее. Совсем немножко, – воскликнула Оливия. – Пожалуйста!
– Вы не понимаете. – Русалка погрузилась и вновь вынырнула, ее чешуйчатую фигуру окутало голубое свечение. – Живая вода – часть меня. Я не могу ее отдать. Да и вам она не поможет.
– Тогда вылечи моего папу! – не унималась Оливия, девочка кричала, ее глаза горели. – Мы принесем его сюда на пруд.
– Живая вода может многое, но единожды, – грустно отвечала русалка. – Давным-давно я уже исцелила человека. Теперь вся моя живая вода связана, она поддерживает мое тело и мой подводный дом. Она больше никого не сможет исцелить.
Оливия схватила за руку Евфросинию Александровну. Дочь колдуна, видимо, решила просить жар-птицу использовать свою силу против несговорчивой русалки.
– Я дала слово, – устало ответила Евфросиния Александровна. – Да и не похоже, что она врет.
– Я бы помогла, будь это в моих силах, – усмехнулась русалка. – Иметь стольких колдунов в должниках, от такого я бы не отказалась. Еще вопросы есть?
Николас шагнул к берегу и спросил:
– Как нам найти Китеж?
– Слушайте мальчика, с ним не пропадешь, – русалка снова засмеялась, а потом сказала: – Лежит озеро Светлояр в ста верстах на восток за Нижним Новгородом. Городишко еще по пути есть небольшой, но как зовется – мне неведомо. Озеро не то чтобы большое, но и не маленькое. Формой как глаз – округлое да чуть вытянутое. Вокруг леса густые да дикие.
После этого никто не нашелся, что спросить.
– Что-то в горле пересохло. Пора мне домой, – сказала русалка и нырнула в пруд.
Голубое сияние быстро ушло под воду и пропало.
Первым посвященным в тайну кремлевских событий оказался Николас Гонт, ученик колдуна. После сражения с мертвой водой домовые лесной деревеньки приняли мальчика в свою склочную и суетливую, но все-таки дружную семью. Поэтому Тимофей Спиридонович сразу же побежал к Нику, охая и вереща:
– В Москве такое творится! Ты и не представляешь! Мертвяки в Кремле мебель портят! А заправляет всем некромант, настоящий лемурийский!
Ник сначала отказался верить в такой ход событий. Домовые – они ведь впечатлительные, могли что-то перепутать или преувеличить. А ближе к вечеру слухов о зомби стало совсем много. Даже взрослые обо всем узнали и принялись обсуждать ситуацию, особо не таясь от детей. Ник слушал, и его настроение портилось. Казалось, вот только спасли мастера Гримгора и одержали победу над предателем Морозовым, нужно радоваться да праздновать, но нет.
– Что же мы имеем, господа хорошие? – говорила Евфросиния Александровна и сама себе отвечала: – Деревня разорена, лес растревожен. Энергии в моей жар-птице осталось на пару вылетов, а у меня на руках дети, муж-шаман, озабоченный исключительно деревьями и зверушками, колдун без сознания и его малолетние ученики. Что будем делать, когда некроманты снова к нам наведаются?
Николас хотел сказать, что пусть он только ученик, но уже может сражаться, и посмотрел на Оливию. Раньше дочь мастера Гримгора первой выкрикнула бы нечто подобное, но девочка пока не отошла от своего подводного приключения. Впрочем, был еще кое-кто, незаслуженно забытый Евфросинией Александровной.
– Мы должны отправиться в Москву и сражаться, – решительно заявила Дарья Муромская. – Я – егерь охранного приказа, и мое место на передовой!
Рысь Муся громко рыкнула, соглашаясь с хозяйкой. Шершень Стеша сделала большой круг по воздуху, демонстрируя всем свое крохотное злое жало.
Практически одновременно были объявлены другие варианты.
– Мы должны подготовиться к обороне, восстановить лес. Мне бы только приручить хорошую живую изгородь, я тут такую крепость сделаю! – сказал Ермолай Константинович.
– Нужно вылечить папу, – Оливия Гримгор говорила тихо, но твердо. – С ним некроманты не страшны.
– Мы должны сбегать в Кремль и стащить пару персидских ковриков! Чего добру-то пропадать?! – хором воскликнули домовые, они явно сговорились заранее.
Евфросиния Александровна растерялась. Повисло молчание.
– А есть какое-то средство против зомби и некромантов? – спросил Николас. – Что-нибудь мощное, чего боится вся нежить?
Все посмотрели на Ника.
– Ну, чисто гипотетически… – начал Ермолай Константинович.
– Мы когда-то в шаманской академии работали, в Великом Новгороде, – вступила в разговор Евфросиния Александровна. – Там, кстати, и познакомились.
– Я в свое время читал для первокурсников лекции по истории колдовства, – продолжил Ермолай Константинович. – Так вот… В тринадцатом веке некроманты создали огромную орду мертвых всадников. Они пришли из восточных степей и разорили Русь. Почти два века армии зомби на мертвых конях терзали страну. А потом, как говорят летописи, некромантов остановила живая вода.
– Были, конечно, и другие причины, – вновь вступила в разговор Евфросиния Александровна. – Восстание йогов в Гималаях, оскудение людских ресурсов, противоречия между лемурийцами и живыми кочевниками.
– Сейчас это нам никак не поможет… – отвечал шаман.
– Живая вода, – повторила Оливия, взгляд девочки затуманился.
Никто не обратил внимания на ее слова, и только Ник прислушался.
– Ты говоришь, живая вода?
Но с Оливией происходило нечто странное. Девочка медленно пошла к пруду. Она шагала, не разбирая дороги, как зомби.
– Ты куда? – воскликнул Ник и бросился за Оливией.
Он догнал девочку на песчаном берегу и схватил за руку. Дочь колдуна тянула вперед и уже ступила в воду. Только тогда на помощь Нику пришел Ермолай Константинович. Вместе они отвели Оливию подальше. Евфросиния Александровна плеснула девочке водой в лицо.
– Что с тобой, Оливия?
Дочь колдуна захлопала глазами, принялась удивленно оглядываться по сторонам.
– Что же это такое, тетя Фрося? – начала девочка. – Вы говорили о… Точно! Вспомнила! Вы говорили про живую воду, а я ее видела совсем недавно. В пруду у русалки. Она такая голубая-голубая, с обычной водой не смешивается и вращается по кругу, а когда восходит луна, она светится.
– Так это не сказки! – удивленно воскликнул шаман.
– Вот же, гадина чешуйчатая! Слова правды от нее не добьешься! А тут еще девчушку утопить решила! – воскликнула Евфросиния Александровна.
Ник кивнул понимающе, русалку он тоже не любил с того самого дня, как послушал Оливию и пошел купаться в озере.
– Да погодите вы ругаться! – воскликнул Тимофей Спиридонович. – Русалка, она женщина тяжелой судьбы. С ней по-хорошему надо.
– Может, лучше высушить это болото. Подвесить русалку на солнышке да подвялить хорошенько, – предложила Евфросиния Александровна.
– Давай без радикальных мер, Фросенька. – Ермолай Константинович нежно обнял жену. – Уверен, наша подводная соседка сама с удовольствием расскажет все как на духу.
В озере плеснула вода.
– Ежели воевать не будете, то и расскажу, – прозвучал сладкий голос русалки, но сама она не показалась.
– Обещаю тебя не трогать, – сдалась Евфросиния Александровна.
– Ладно. – Голова русалки появилась над водой.
Она широко улыбалась, как будто только что заключила выгодную сделку. И русалка действительно начала рассказывать. Причем историю свою повела издалека. Говорила красиво, напевно, лягушки и цикады аккомпанировали ее рассказу, а под водой в такт струилось голубое сияние.
Итак, началось все с папеньки русалки, Терентия Алексеевича. Он был знатный морской волк, самого Петра Великого [2] знавал. Да со шведами в Северной войне бился. Терентий Алексеевич вырос на корабле. Сначала служил юнгой, потом канониром, кормчим [3]. И, наконец, стал боевым водолазом. Диверсии разные проводил. В бочке с дыхательным шлангом погружался.
Русалка рассказывала очень подробно, как будто сама палила из пушек по шведам вместе с папой, поэтому Ник усомнился в правдивости истории, но перебивать не стал. Все слушали, как завороженные.
И вот, когда швед был повержен, царь Петр придумал для знатного моряка Терентия Алексеевича новое задание – отыскать легендарный град Китеж [4], исчезнувший в водах озера Светлояр.
– Китеж не более чем легенда, – прокомментировал Ермолай Константинович, но русалку это не смутило, и она продолжала.
Несколько лет скитался Терентий Алексеевич по заволжским лесам, нырял во все подходящие озера, но ничего не находил. В своих странствиях морской волк познакомился с будущей матерью русалки, незаконной дочкой нижегородского боярина.
Молодые, едва поженившись, обнаружили чудесное озеро. Вместе погрузились на его дно и отыскали исчезнувший град Китеж. Через полгода у них родилась девочка, которую назвали Марина, что значит Морская. Живая вода была с ней с самого рождения – небольшое количество, которое она получила, побывав в Китеже еще в утробе матери.
Царь Петр к тому времени уже умер, на престол взошла его жена, Екатерина Первая. Новые власти совершенно не интересовались экспедицией Терентия Алексеевича и его необыкновенной дочерью. Боевой водолаз вышел в отставку, а вскоре умер. Жена пережила его на несколько лет.
С этого места рассказ продолжился урывками, без подробностей, что удивительно контрастировало с прежним красочным описанием жизни родителей. Марина Терентьевна росла у чужих людей. В юности после несчастной любви окончательно разочаровалась в людях и пошла куда глаза глядят, в лес дремучий. Эта часть рассказа была совсем запутанной. Кажется, Марина хотела утопиться, но живая вода спасла девушку, обратила в русалку.
– Не нравится мне все эта история. Какая-то она странная. – Евфросиния Александровна задумчиво нахмурила брови.
– Мне очень нужна живая вода, чтобы вылечить папу! Дай мне ее. Совсем немножко, – воскликнула Оливия. – Пожалуйста!
– Вы не понимаете. – Русалка погрузилась и вновь вынырнула, ее чешуйчатую фигуру окутало голубое свечение. – Живая вода – часть меня. Я не могу ее отдать. Да и вам она не поможет.
– Тогда вылечи моего папу! – не унималась Оливия, девочка кричала, ее глаза горели. – Мы принесем его сюда на пруд.
– Живая вода может многое, но единожды, – грустно отвечала русалка. – Давным-давно я уже исцелила человека. Теперь вся моя живая вода связана, она поддерживает мое тело и мой подводный дом. Она больше никого не сможет исцелить.
Оливия схватила за руку Евфросинию Александровну. Дочь колдуна, видимо, решила просить жар-птицу использовать свою силу против несговорчивой русалки.
– Я дала слово, – устало ответила Евфросиния Александровна. – Да и не похоже, что она врет.
– Я бы помогла, будь это в моих силах, – усмехнулась русалка. – Иметь стольких колдунов в должниках, от такого я бы не отказалась. Еще вопросы есть?
Николас шагнул к берегу и спросил:
– Как нам найти Китеж?
– Слушайте мальчика, с ним не пропадешь, – русалка снова засмеялась, а потом сказала: – Лежит озеро Светлояр в ста верстах на восток за Нижним Новгородом. Городишко еще по пути есть небольшой, но как зовется – мне неведомо. Озеро не то чтобы большое, но и не маленькое. Формой как глаз – округлое да чуть вытянутое. Вокруг леса густые да дикие.
После этого никто не нашелся, что спросить.
– Что-то в горле пересохло. Пора мне домой, – сказала русалка и нырнула в пруд.
Голубое сияние быстро ушло под воду и пропало.
3
Тьма и ее планы
Боярин Морозов сидел у камина, кутался в меховой плащ и пил горячее вино. Он знал, что злоупотребляет теплом и за это придется заплатить. Тело начнет разлагаться, и чтобы поддержать его, потребуется чья-то жизненная сила. Но Михаил Всеволодович слишком устал от подвального холода. С одеревеневшими мышцами любое движение становилось трудным, любая поза – мучительной. Уединение боярина нарушил Ракшаса. Молодой человек вошел в кабинет тихо, тяжелая дубовая дверь отворилась легко, без скрипа.
– Царь уничтожил заговорщиков, – некромант говорил спокойно, его голос не выдавал никаких эмоций. – Всех до единого.
– Царь уничтожил заговорщиков, – некромант говорил спокойно, его голос не выдавал никаких эмоций. – Всех до единого.