Страница:
– Подслушивал? – прикрыл глаза Фэриз, с наслаждением ощущая, что может расслабиться и ровно дышать.
– Так интересно ведь, – сознался воин. – Я к тому же переживал. Может, ее от тебя надо спасать? Но ты у меня, оказывается, и правда толковый маг, не зря я тобой гордился. Еще финик хочешь? Или сперва теплой водички?
– А урюк есть?
– Идешь на поправку, – обрадовался Гэхир. – Кушай. Лэйла велела кормить, пока не согреешься.
Маг обреченно вздохнул и сдался. Роль гусеницы в коконе ему, если уж честно, все больше нравилась. Постепенно дрожь стала мельче, голова прояснилась, прохладный ночной воздух перестал казаться ледяным и колючим. Он заснул, так и не дождавшись возвращения Лэйли. И спал, не сознавая окружающего, до следующего заката. Обильно потел, и Гэхир заботливо переодевал своего подопечного. Снова поил, укутывал чуть посвободнее и с интересом смотрел, как перерождается кожа мага. Уходит нездоровая желтизна, характерная для всех пьющих чужую молодость. Бледность и сухость ранней старости постепенно заменяются настоящим румянцем, складки на лбу теряют глубину рельефа.
Когда Фэриз очнулся, солнце следующего дня прощалось с пустыней. Полог шатра надвое делила тень. Выше – яростный вишневый огонь дня, ниже – серая пепельная ночь. Тень быстро поднялась, сумрак поглотил шатер. Маг завозился, устраиваясь поудобнее. Попытался понять, что ему чудилось в бреду, а что произошло на самом деле. Но мысли в голове были так плотно и уютно переложены бархатными полотнами сытой вялости, что шевелиться вовсе не желали. Он не помнил себя таким спокойным и здоровым вообще никогда. Разве что в давней юности, до встречи с Ошгиром… Может, он уже и перешагнул грань жизни и смерти и теперь готовится к восхождению на древнюю гору, в сад богов?
– Готово, – довольно сообщил знакомый голос, явно звучащий не из вышнего мира, а из-за полога. – Давай следующую… А хозяина будить не надо. Все финики съел, до единого. Хватит с него.
– Боишься, переест и опять свалится? – догадалась Лэйли.
– Все-то ты знаешь. Он у меня хороший.
– Тебе бы не воином родиться, а нянькой. Слушай, давай ты разозлишься, и мы подеремся, а?
– Не надейся, я жить хочу, тут столько вкусного подгорит без присмотра. Наверное, даже в караване Ошгира слышно, как у меня в животе бурчит. Держи.
Маг втянул воздух и облизнулся. Блаженно улыбнулся. Он здоров – и жив. Чудеса! И чем только они, маги, занимаются, если простой воин способен исцелить неизлечимое всего-то упреками пополам с урюком? Фэриз сел, недоверчиво рассмотрел кожу на руке, удивляясь остроте и ясности ночного зрения. Вообще-то, считая по человеческим годам, ему неполных тридцать девять. Глядя на руку, в это легко поверить. Если бы он не был магом! Может, уже и не является? Было бы чему огорчаться, но все же… Огонек на ладони зажегся сразу, и куда охотнее, чем раньше.
Гэхир смолк и прислушался. Маг усмехнулся: у воина очевидный дар! Как он тогда сразу не рассмотрел? Еще разок потянулся до хруста и восхищенно отметил – ни одна жилочка не отозвалась болью! Самое время одернуть халат, встать и выбраться за полог.
Несколько обрубков железного дерева давали слабый, но жаркий огонь. Думать, чем можно нарубить железное дерево, Фэриз не стал. Его внимание целиком сосредоточилось на ящерицах. Свежих копченых ящерицах. Десяток готовых уже лежали в сторонке и до одури невозможно аппетитно пахли травами и мясным соком. Догадливый Гэхир встал, быстро выбрал самую крупную и подал бывшему хозяину. Тот коротко кивнул. Сел, торопливо возблагодарил щедрость Старца и удачу кошими – и вгрызся в теплое еще мясо. Когда последний хрящик был обглодан и обсосан, тело ощутило радость. Оно, несчастное, давно мечтало о нормальной пище, а его травили чуждыми, негодными к употреблению соками. Фэриз усмехнулся: он был куда более прав в отношении больной печени, чем сам полагал.
– Спасибо, – вздохнул маг, пристраиваясь возле костра. – А я умирать собирался. Теперь, полагаю, уже умер. Наверное, это другая жизнь. За что мне такое везение?
– Ты хороший человек, – сообщила Лэйли. – И ты вернулся к нормальной магии, которая питает, а не отнимает. Маги на западе живут дольше людей без дара, особенно лекари. Это закон силы – возвращается только то, что отдаешь с доброй душой.
– Ты не кошими, – возмутился маг. – Меня никогда не обманывали столько раз подряд! Ты вообще – кто?
– Она лазутчик западных магов, – сообщил Гэхир новую, оговоренную еще днем версию. – Замаскированный.
– Женщина?
– Ты не переживай так, – посочувствовал бывший раб. – Когда ее папа узнает, во что она влезла, тогда и будем думать, как нашу милую Лэйлу спасать. Она нас случайно выручила, вот какая штука. Девушка из дома сбежала, она несколько… слишком кошими по характеру.
– Это я заметил. То есть у нас вдоволь воды и мы идем в столицу?
– Да.
– И мяса у нас много…
Лэйли рассмеялась и выдала магу вторую ящерицу, только-только снятую с огня. Эльфа подумала, что у нее подобралось интересное сопровождение. Маг на себя вчерашнего так мало похож, что даже учитель Ошгир его едва ли опознает. Да и бывший раб изменился разительно, вернув исконный возраст. Лэйли порылась в вещах и достала тонкое колечко.
– Фэриз, это тебе. Оно прячет магию от зрения посторонних. Мой брат такие делает бесподобно. Он вообще обожает заклинания маскировки. Из-за этого мне так влетело однажды! Мама уже почти женила Лиля, а тут я. Ну и того… а мама у меня ведьма. То есть, наверное, в понятных вам словах, она трижды самая опасная магиня-кошими.
– Что ты натворила? – заинтересовался маг, понимая, что наконец-то окончательно сыт.
Лэйли взялась рассказывать, усердно опуская даты.
Вообще-то дело было сорок лет назад, если честно говорить. Лильор, названный древним именем отца и позволивший таким образом королю эльфов с полным правом именоваться впредь Орильром, как он сам однажды решил, встретил на осеннем балу очаровательную девушку. Она была из числа уходивших в Сон забвения. То есть теперь, проснувшись, жила «с чистого листа», не помня прошлого. Наивная, милая, непосредственная, добрая. Королева Сэльви хищно радовалась, против обыкновения не вникая в детали любовной истории. Как она привыкла говорить, вспоминая человеческое прошлое, в ее деревне положено довольно быстро обзаводиться внуками – при взрослых-то детях! Да еще таких умных и красивых…
Младшая сестра жениха радоваться не желала. Ради не рожденных еще внуков принимать в семью настоящих подколодных змей? Ну уж нет! Она уговорила брата на испытание ничего не подозревающей невесты.
Нищего для снятия слепка внешности дети короля эльфов выбирали вдвоем, долго и придирчиво, обойдя все закоулки столицы соседнего королевства людей. Согласно плану требовался мужчина средних лет, умеренно благообразный, в целом положительный, но без излишней привлекательности. Нужное нашлось на третий день – это был селянин сорока трех лет, лишившийся семьи из-за происков зеленого змия. Подлый ящер месяц практически силой удерживал трудолюбивого сапожника в трактире… Времени как раз хватило, чтобы жена собрала вещи и уехала к родителям. Новую беду сапожник оплакал в объятиях того же змия и в том же трактире, потом в другом, победнее… Он очнулся уже в столице, нищим и никому не нужным. Попытался скопить денег на дорогу и добраться домой, чтобы вернуть утерянное, ради этого даже нанимался грузить товар, мыть улицы, иногда побирался. От синяков избавился, красноту носа почти изжил. А тоской со дна глаз был способен отравить довольно широкую реку.
Заговорщики, брат с сестрой, его выспросили обо всем очень подробно, прежде чем воспроизвести полностью его внешность, дабы создать полную маскировку. Скопировали не только внешность, но и общее настроение, тип поведения… Все это сложная магия, совершенно необходимая, чтобы обмануть чуткость эльфа, хорошо знающего носителя личины нищего в лицо и по соприкосновению душ.
Итак, сняли полный слепок, закляли накрепко от всяческих новых происков зеленого змия, избавили от дрожи в руках и ослабления памяти, снабдили деньгами и выпроводили искать семью. Поминая через слово доброту эльфов, мужчина навсегда удалился из истории испытания невесты – искать свою долю.
– План по спасению людей в этом году мы выполнили, – улыбнулся Лильор сестре. – И что с того?
– Теперь будем тебя спасать от участи крота, то есть ослепшего в забое подгорника. Король Рртых говорит: многие гномы погибли из-за женского коварства. И ты можешь пострадать.
– Она не коварная, Ли. Уж никак не опаснее тебя.
– Ладно. Она добрая? Киваешь и глупо лыбишься! Мяу, мы вообще из-за своей серой писклявой мыши не в уме.
– Хватит тут кошачьи претензии высказывать. Она добрая, не царапайся.
– Вот на, надень колечко, пойди и попроси о помощи. Чтобы от винного змия закляла. Ну и вообще… пожалела, раз такая добрая.
– Непонятное испытание, нечестное. Эльфы пьяных не особенно жалеют.
– Вот пусть выслушает – и все, мне больше ничего не надо. Если я права, ты станешь думать. А если ты прав – я прекращу звать ее мышью. Ну и змеей тоже, наверное. И даже тощей уродиной… Честное благородное мяу!
Брат изогнул бровь, усердно изображая недоверие. Кошка Ли называла кого угодно и как угодно. Это не раз доставляло отцу проблемы. Правда, она умела держать слово. Лильор учел это и серьезно кивнул. Не так уж плохо: жениться и исключить проблемы со стороны капризной сестры, способной довести до слез любого.
Для испытания невесты был выбран тихий благостный вечер. Упоительно пахли после короткого теплого дождя крошечные звездочки особых газонных цветов. Серебряные лилии, подарок короля Рэнии, гордо несли свои бутоны, уже сомкнувшиеся к закату, но их запах еще плавал над поляной. Трава была унизана хрустальным бисером дождинок, и в каждой переливалась закатная розовая радуга. Птицы сошли с ума, вспомнив о весне, и пели, объясняясь в любви всему миру…
Когда природа столь совершенна, эльф не может сердиться и пребывать в дурном настроении. Даже Кошка Ли немножко занервничала, отправляя брата: а вдруг все выйдет неудачно? То есть, по мнению населенной кротами долины эльфов, вполне даже по плану.
«Мышь» не подвела. Она при любой погоде не умела жалеть несимпатичных и бесполезных людишек. Она вообще пока не научилась этому – жалости. И полагала, что безнаказанно обременять ее чужими заботами нельзя. Даже смотреть на такую красавицу и молчать, не высказывая положенных слов восторга, уже тяжкое преступление. Брат вернулся весьма скоро, тихий и мрачный. Сел, жалобно глянул на заговорщицу, победно сверкающую зелеными глазищами.
– Она, как выяснилось, грязно ругается. И будь я человеком, оказался бы в большой беде. Мне наколдовали кучу мелких гадких болячек… – Лильор виновато вздохнул и снял кольцо маскировки. Усмехнулся. – Можешь называть ее мышью. А я пойду напрошусь к Рртыху в нижние шахты. Он давно настаивает. Хочет выучить меня рудному и кузнечному делу, пока еще сам более-менее в силе. С мамой я поговорю.
– Мяу… Сама поговорю, я это затеяла. А ты не огорчайся, теперь сможешь всех невест проверять и выберешь себе подходящую. Ну зубами чтоб не скрежетала. И не тощую…
Глава 5
– Так интересно ведь, – сознался воин. – Я к тому же переживал. Может, ее от тебя надо спасать? Но ты у меня, оказывается, и правда толковый маг, не зря я тобой гордился. Еще финик хочешь? Или сперва теплой водички?
– А урюк есть?
– Идешь на поправку, – обрадовался Гэхир. – Кушай. Лэйла велела кормить, пока не согреешься.
Маг обреченно вздохнул и сдался. Роль гусеницы в коконе ему, если уж честно, все больше нравилась. Постепенно дрожь стала мельче, голова прояснилась, прохладный ночной воздух перестал казаться ледяным и колючим. Он заснул, так и не дождавшись возвращения Лэйли. И спал, не сознавая окружающего, до следующего заката. Обильно потел, и Гэхир заботливо переодевал своего подопечного. Снова поил, укутывал чуть посвободнее и с интересом смотрел, как перерождается кожа мага. Уходит нездоровая желтизна, характерная для всех пьющих чужую молодость. Бледность и сухость ранней старости постепенно заменяются настоящим румянцем, складки на лбу теряют глубину рельефа.
Когда Фэриз очнулся, солнце следующего дня прощалось с пустыней. Полог шатра надвое делила тень. Выше – яростный вишневый огонь дня, ниже – серая пепельная ночь. Тень быстро поднялась, сумрак поглотил шатер. Маг завозился, устраиваясь поудобнее. Попытался понять, что ему чудилось в бреду, а что произошло на самом деле. Но мысли в голове были так плотно и уютно переложены бархатными полотнами сытой вялости, что шевелиться вовсе не желали. Он не помнил себя таким спокойным и здоровым вообще никогда. Разве что в давней юности, до встречи с Ошгиром… Может, он уже и перешагнул грань жизни и смерти и теперь готовится к восхождению на древнюю гору, в сад богов?
– Готово, – довольно сообщил знакомый голос, явно звучащий не из вышнего мира, а из-за полога. – Давай следующую… А хозяина будить не надо. Все финики съел, до единого. Хватит с него.
– Боишься, переест и опять свалится? – догадалась Лэйли.
– Все-то ты знаешь. Он у меня хороший.
– Тебе бы не воином родиться, а нянькой. Слушай, давай ты разозлишься, и мы подеремся, а?
– Не надейся, я жить хочу, тут столько вкусного подгорит без присмотра. Наверное, даже в караване Ошгира слышно, как у меня в животе бурчит. Держи.
Маг втянул воздух и облизнулся. Блаженно улыбнулся. Он здоров – и жив. Чудеса! И чем только они, маги, занимаются, если простой воин способен исцелить неизлечимое всего-то упреками пополам с урюком? Фэриз сел, недоверчиво рассмотрел кожу на руке, удивляясь остроте и ясности ночного зрения. Вообще-то, считая по человеческим годам, ему неполных тридцать девять. Глядя на руку, в это легко поверить. Если бы он не был магом! Может, уже и не является? Было бы чему огорчаться, но все же… Огонек на ладони зажегся сразу, и куда охотнее, чем раньше.
Гэхир смолк и прислушался. Маг усмехнулся: у воина очевидный дар! Как он тогда сразу не рассмотрел? Еще разок потянулся до хруста и восхищенно отметил – ни одна жилочка не отозвалась болью! Самое время одернуть халат, встать и выбраться за полог.
Несколько обрубков железного дерева давали слабый, но жаркий огонь. Думать, чем можно нарубить железное дерево, Фэриз не стал. Его внимание целиком сосредоточилось на ящерицах. Свежих копченых ящерицах. Десяток готовых уже лежали в сторонке и до одури невозможно аппетитно пахли травами и мясным соком. Догадливый Гэхир встал, быстро выбрал самую крупную и подал бывшему хозяину. Тот коротко кивнул. Сел, торопливо возблагодарил щедрость Старца и удачу кошими – и вгрызся в теплое еще мясо. Когда последний хрящик был обглодан и обсосан, тело ощутило радость. Оно, несчастное, давно мечтало о нормальной пище, а его травили чуждыми, негодными к употреблению соками. Фэриз усмехнулся: он был куда более прав в отношении больной печени, чем сам полагал.
– Спасибо, – вздохнул маг, пристраиваясь возле костра. – А я умирать собирался. Теперь, полагаю, уже умер. Наверное, это другая жизнь. За что мне такое везение?
– Ты хороший человек, – сообщила Лэйли. – И ты вернулся к нормальной магии, которая питает, а не отнимает. Маги на западе живут дольше людей без дара, особенно лекари. Это закон силы – возвращается только то, что отдаешь с доброй душой.
– Ты не кошими, – возмутился маг. – Меня никогда не обманывали столько раз подряд! Ты вообще – кто?
– Она лазутчик западных магов, – сообщил Гэхир новую, оговоренную еще днем версию. – Замаскированный.
– Женщина?
– Ты не переживай так, – посочувствовал бывший раб. – Когда ее папа узнает, во что она влезла, тогда и будем думать, как нашу милую Лэйлу спасать. Она нас случайно выручила, вот какая штука. Девушка из дома сбежала, она несколько… слишком кошими по характеру.
– Это я заметил. То есть у нас вдоволь воды и мы идем в столицу?
– Да.
– И мяса у нас много…
Лэйли рассмеялась и выдала магу вторую ящерицу, только-только снятую с огня. Эльфа подумала, что у нее подобралось интересное сопровождение. Маг на себя вчерашнего так мало похож, что даже учитель Ошгир его едва ли опознает. Да и бывший раб изменился разительно, вернув исконный возраст. Лэйли порылась в вещах и достала тонкое колечко.
– Фэриз, это тебе. Оно прячет магию от зрения посторонних. Мой брат такие делает бесподобно. Он вообще обожает заклинания маскировки. Из-за этого мне так влетело однажды! Мама уже почти женила Лиля, а тут я. Ну и того… а мама у меня ведьма. То есть, наверное, в понятных вам словах, она трижды самая опасная магиня-кошими.
– Что ты натворила? – заинтересовался маг, понимая, что наконец-то окончательно сыт.
Лэйли взялась рассказывать, усердно опуская даты.
Вообще-то дело было сорок лет назад, если честно говорить. Лильор, названный древним именем отца и позволивший таким образом королю эльфов с полным правом именоваться впредь Орильром, как он сам однажды решил, встретил на осеннем балу очаровательную девушку. Она была из числа уходивших в Сон забвения. То есть теперь, проснувшись, жила «с чистого листа», не помня прошлого. Наивная, милая, непосредственная, добрая. Королева Сэльви хищно радовалась, против обыкновения не вникая в детали любовной истории. Как она привыкла говорить, вспоминая человеческое прошлое, в ее деревне положено довольно быстро обзаводиться внуками – при взрослых-то детях! Да еще таких умных и красивых…
Младшая сестра жениха радоваться не желала. Ради не рожденных еще внуков принимать в семью настоящих подколодных змей? Ну уж нет! Она уговорила брата на испытание ничего не подозревающей невесты.
Нищего для снятия слепка внешности дети короля эльфов выбирали вдвоем, долго и придирчиво, обойдя все закоулки столицы соседнего королевства людей. Согласно плану требовался мужчина средних лет, умеренно благообразный, в целом положительный, но без излишней привлекательности. Нужное нашлось на третий день – это был селянин сорока трех лет, лишившийся семьи из-за происков зеленого змия. Подлый ящер месяц практически силой удерживал трудолюбивого сапожника в трактире… Времени как раз хватило, чтобы жена собрала вещи и уехала к родителям. Новую беду сапожник оплакал в объятиях того же змия и в том же трактире, потом в другом, победнее… Он очнулся уже в столице, нищим и никому не нужным. Попытался скопить денег на дорогу и добраться домой, чтобы вернуть утерянное, ради этого даже нанимался грузить товар, мыть улицы, иногда побирался. От синяков избавился, красноту носа почти изжил. А тоской со дна глаз был способен отравить довольно широкую реку.
Заговорщики, брат с сестрой, его выспросили обо всем очень подробно, прежде чем воспроизвести полностью его внешность, дабы создать полную маскировку. Скопировали не только внешность, но и общее настроение, тип поведения… Все это сложная магия, совершенно необходимая, чтобы обмануть чуткость эльфа, хорошо знающего носителя личины нищего в лицо и по соприкосновению душ.
Итак, сняли полный слепок, закляли накрепко от всяческих новых происков зеленого змия, избавили от дрожи в руках и ослабления памяти, снабдили деньгами и выпроводили искать семью. Поминая через слово доброту эльфов, мужчина навсегда удалился из истории испытания невесты – искать свою долю.
– План по спасению людей в этом году мы выполнили, – улыбнулся Лильор сестре. – И что с того?
– Теперь будем тебя спасать от участи крота, то есть ослепшего в забое подгорника. Король Рртых говорит: многие гномы погибли из-за женского коварства. И ты можешь пострадать.
– Она не коварная, Ли. Уж никак не опаснее тебя.
– Ладно. Она добрая? Киваешь и глупо лыбишься! Мяу, мы вообще из-за своей серой писклявой мыши не в уме.
– Хватит тут кошачьи претензии высказывать. Она добрая, не царапайся.
– Вот на, надень колечко, пойди и попроси о помощи. Чтобы от винного змия закляла. Ну и вообще… пожалела, раз такая добрая.
– Непонятное испытание, нечестное. Эльфы пьяных не особенно жалеют.
– Вот пусть выслушает – и все, мне больше ничего не надо. Если я права, ты станешь думать. А если ты прав – я прекращу звать ее мышью. Ну и змеей тоже, наверное. И даже тощей уродиной… Честное благородное мяу!
Брат изогнул бровь, усердно изображая недоверие. Кошка Ли называла кого угодно и как угодно. Это не раз доставляло отцу проблемы. Правда, она умела держать слово. Лильор учел это и серьезно кивнул. Не так уж плохо: жениться и исключить проблемы со стороны капризной сестры, способной довести до слез любого.
Для испытания невесты был выбран тихий благостный вечер. Упоительно пахли после короткого теплого дождя крошечные звездочки особых газонных цветов. Серебряные лилии, подарок короля Рэнии, гордо несли свои бутоны, уже сомкнувшиеся к закату, но их запах еще плавал над поляной. Трава была унизана хрустальным бисером дождинок, и в каждой переливалась закатная розовая радуга. Птицы сошли с ума, вспомнив о весне, и пели, объясняясь в любви всему миру…
Когда природа столь совершенна, эльф не может сердиться и пребывать в дурном настроении. Даже Кошка Ли немножко занервничала, отправляя брата: а вдруг все выйдет неудачно? То есть, по мнению населенной кротами долины эльфов, вполне даже по плану.
«Мышь» не подвела. Она при любой погоде не умела жалеть несимпатичных и бесполезных людишек. Она вообще пока не научилась этому – жалости. И полагала, что безнаказанно обременять ее чужими заботами нельзя. Даже смотреть на такую красавицу и молчать, не высказывая положенных слов восторга, уже тяжкое преступление. Брат вернулся весьма скоро, тихий и мрачный. Сел, жалобно глянул на заговорщицу, победно сверкающую зелеными глазищами.
– Она, как выяснилось, грязно ругается. И будь я человеком, оказался бы в большой беде. Мне наколдовали кучу мелких гадких болячек… – Лильор виновато вздохнул и снял кольцо маскировки. Усмехнулся. – Можешь называть ее мышью. А я пойду напрошусь к Рртыху в нижние шахты. Он давно настаивает. Хочет выучить меня рудному и кузнечному делу, пока еще сам более-менее в силе. С мамой я поговорю.
– Мяу… Сама поговорю, я это затеяла. А ты не огорчайся, теперь сможешь всех невест проверять и выберешь себе подходящую. Ну зубами чтоб не скрежетала. И не тощую…
Глава 5
Долг «младшей королевы»
Ольви-а-Тэи, старшая дочь королевской четы эльфов, проснулась на ранней заре. Она с вечера прекрасно поняла, куда собирается отец. Король решил отдохнуть от подданных… Ольви спорить не стала, братьям и сестрам ничего не сообщила. Любой король рано или поздно должен задуматься об отдыхе. Время пришло. Если честно поскрести самые дальние мыслишки, надежно запертые в темной кладовке души, на свет появится неожиданное. Например, признание того, что ей хотелось побыть настоящей королевой хоть недолго. Чтобы весь трактир – в ее полном распоряжении! Составлять меню, готовить, слушать, как хвалят ее пироги и не сравнивают их с мамиными. Или – хуже того – приписывают королеве новый рецепт дочери.
Долина эльфов тиха и спокойна, жизнь в ней течет размеренно и плавно. Ольви сама выберет меню большого осеннего бала и станет принимать гостей. К ней будут ходить люди из приграничья со своими мелкими бедами. Вполне интересное дело. А еще – но это уже, если рыться под крышкой самого дальнего пыльного сундука души, – на правах королевы можно пойти к маминой названой бабушке Вэйль и невзначай намекнуть, что гостевые комнаты трактира пустуют. Игрушечный дворец Эль так мал, что вмещает всего-то три комнаты. Диаль, сын Вэйль, бывает в Рэлло редко, а мастер Кэльвиль, ее отец и соответственно дед Диаля, не заезжал уже тридцать лет.
Ольви вздохнула, поправила складочки передника и пошла ставить тесто.
Что за тайны в душе? А все из-за мамы. Став королевой, она взялась подыскивать пару одиноким эльфам. Потому что нельзя, считала Сэльви, наивно полагаться на время, которого у вечных в избытке. Надо жить и дарить хоть кому-то тепло, а не тосковать о несбывшемся или поклоняться невозвратному. Кстати, дело осчастливливания продвигалось очень решительно и удивительно удачно. Лучший повар долины – яркий пример маминых успехов. Его бывшая жена ушла в Сон забвения, когда такое еще не считалось преступлением против природы эльфа, хранителя памяти и мудрости веков. Себя, проснувшись, женщина не помнила, мужа и родную дочь – тоже, само собой. Ее нашла Сэльви, долго беседовала с беспамятной. Сочла вполне стоящим эльфом и взяла в трактир, на воспитание.
Уже почти сто лет, как семья повара восстановлена и живет спокойно и радостно. У старшей девочки теперь есть братик.
Успехи королевы были велики, а неудачи – редки, зато всегда выходили громкими и долго радовали восхитительными подробностями обе скучающие эльфийские долины. Первым провалом оказался план женитьбы наместника долины Лирро – Жависэля. Упрямый рыжий эльф, слишком сильно похожий на гнома характером и даже выражениями, опередил ее величество: спешно выдал замуж избранную для него красавицу. Кстати, удачно. И еще успешнее закатил скандал. Он уже взрослый и сам знает, чего хочет и как собирается жить! Лучше женщин-гномов на свете никого нет. Да, он уродился по недосмотру Труженика эльфом – и терпит это безобразие. Но жениться на женщине, по виду сотканной из лунного света и всяких там лепестков? Нет уж! Вот если у замужней ведьмы Сэльви есть на примете еще одна достойная незамужняя ведьма, желательно рыжая, скандальная, с доброй душой и хорошей фигурой, – он подумает. Нет? Тогда и думать не о чем.
Королева нехотя признала поражение.
Она и сама понимала, что старших из вечных труднее всего оградить от одиночества. Они мудры, имеют огромный собственный жизненный опыт и повидали немало такого, о чем ей, довольно молодой ведьме, лучше и не задумываться. Сэльви повздыхала, уделила несколько лет воспитанию детей и устройству отдыха престарелых гномов – и переключилась на новую жертву, мастера боя Кэльвиля. Он, понадеялась королева, поддастся, поскольку гораздо моложе Жависэля, хотя века жизни тоже считает десятками. И упорно вспоминает свою жену, погибшую в лесах на севере долины Лирро.
Мастер жил далеко на юге Бильсы, страны людей, в старом Круге мудрых – магической школе, созданной эльфами. Он откликнулся на приглашение посетить долину Рэлло охотно, сам давно собирался в гости, но дела не пускали раз за разом. В трактире, заменяющем эльфам королевский замок по прихоти ведьмы, с которой спорить себе дороже, Кэльвиль получил замечательную гостевую комнату. И радовался каждому дню. Упражнялся на мечах с королем Орильром, играл в «разбойников» с Кошкой Ли, обсуждал магические приемы работы с растениями – любимый раздел обучения принцессы Риолы. Гулял в садах со своей дочерью Вэйль…
Кстати, – Ольви вздохнула – всегда хвалил ее выпечку. Правда, разговаривали они мало.
Мастер довольно быстро разгадал тайный план королевы: минут через двадцать после прибытия, пожалуй. Она, Ольви, хорошо помнит, как это было. Кэльвиль ворвался в трактир ночью, в сильнейший холодный дождь. Все спали, только Ольви с мамой зевали, шептались и сортировали прошлогодние соленья в маленьких нарядных бочоночках гномьей работы.
Насквозь мокрый плащ мастер боя бросил у порога, снаружи, шагнул в дверь, прикрыл ее и замер, не решаясь сойти с коврика. Сэльви охнула, уронила очередной бочонок, который как раз пыталась ведьминским способом допросить – рыжики он содержит или маслята? Побежала обнимать и, как она сама сообщила, «отжимать» мокрого гостя. Лужа у его ног собралась к тому моменту внушительная. Ольви достала и положила на кресло папин толстый халат, взялась растапливать большой камин в южном зале. Эльф переоделся сразу же и устроился у огня, попробовал неубедительно отбиваться от маминых деревенских методов лечения простуды. Напрасно! Парой минут позже он был полностью побежден гордыми от своего подвига ведьмой и ее дочерью. Голые холодные эльфийские пятки сунули в тазик с горячей горчичной водой, а в руки смирному гостю впихнули огромную кружку с теплым вином на травах. Замерзший, чихающий, укутанный до глаз в самый пушистый домашний плед – да, более странного мастера боя Ольви и представить себе не могла…
– Ты с ума сошел, в такую погоду по осени даже упрямые гномы сидят дома! – шепотом возмутилась мама, чуть успокоившись за здоровье гостя.
– Я думал, что-то срочное, ты звала так настойчиво, – смутился мастер, выныривая из кружки. – Все в порядке? Сэльви, когда у тебя такие глаза, я начинаю бояться не простуды, а чего-то похуже! Ты опять взялась за свои милые королевские интриги?
– Ничего особенного, – пожала плечами ведьма. – Ты пропускаешь осенний бал уже сорок лет. Я гневаюсь по-королевски.
Кэльвиль недоверчиво прищурился. Отпил еще пару глотков, глянул в огонь. Потом благодарно и благосклонно посмотрел на Ольви, замершую рядом наготове с большим чайником теплого вина в руках. Снова глянул на королеву. Фыркнул, опустошил кружку и подставил под новую порцию вина.
– Вкусно. Ты травы подбирала?
– Ольви.
– Неужели Ольви-а-Тэи? – еще больше удивился мастер и виновато вздохнул. – Похоже, я действительно заслужил королевский гнев! Я видел твою очаровательную дочь пару раз за все время существования Рэлло. То есть с того дня, как тут появился трактир. Почему-то мне казалось все двести лет, что она маленькая, с таким смешным бантиком… Значит, не зря бежал. Сэльви, я виноват. Живу рядом с людьми, вот и погряз в суете.
– Через три дня балы, – грозно сообщила королева. – Изволь посещать все. Эльфы обязаны праздновать, такова моя воля.
– Смиренно соглашаюсь, – рассмеялся Кэльвиль. – Я, смешно признаться, отвык от долины! Здесь все иначе, столько новых построек, очень уютно. А ты будешь на балах? Со всей семьей?
– Да, придется, – вздохнула королева. Чуть помолчала и оживилась: – А-Тисы приедут, у них милая дочь.
Мастер тяжело вздохнул, явно теряя интерес к беседе. Взялся изучать угли в очаге, слушая перечисление гостей. Ольви принесла маленький столик, поставила на него чайник. Сбегала в кладовку и нашла замечательные меховые тапки. Когда она вернулась, гость выглядел еще более задумчивым.
– У тебя ничего не получилось с Жасом, – осторожно напомнил Кэльвиль королеве. – Неужели я, по твоему мнению, более податлив?
– Просто потанцуй, – недовольно фыркнула Сэльви. – Ну как с вами затевать интриги? Кэль, тебе вредно безудержно увлекаться воспитанием учеников, только чтобы не думать о прошлом. И вообще это неправильно. У тебя дочь, вы не виделись столько лет!
– Это верно, но ты-то…
– Ты не Жас. Тебе не нужны рыжие ведьмы, – понадеялась мама. – Ну хоть того, немного поулыбайся девушкам! Мне иногда кажется, ты тепло и внимание даришь только попавшим в беду. Это неправильно. Вот посиди, сам погрейся у нас. Хочешь, я пирогов с зайчатиной испеку, как тогда, в нашу первую встречу? Ох, не получится! – Сэльви расстроилась. – Завтра короля Ронига принимать… до рассвета побреду во дворец этот недоделанный, королевой работать.
– Я могу пироги затеять, – предложила Ольви, отчего-то смущаясь. – С зайчатиной. Только начинку пусть Ли добудет, мне некогда.
Мастер задумчиво улыбнулся и пообещал лично выловить зайца. Завтра утром, как только его признают здоровым. Пристально глянул в лицо Ольви, рассмотревшей наконец, что глаза у Кэльвиля бархатно-серые. И от их взгляда становится неспокойно: то ли грусти на дне многовато, то ли задумчивости.
– Раз королева занята, принцессе придется будить гостя, – сообщил мастер, ставя кружку на столик и нагибаясь за тапками. – У твоей дочери, Сэльви, удивительные глаза. Предрассветные. Уже не мамина черная глухая ночь, в глубине синева утра играет. Ольви, проводи-ка меня в гостевую комнату. Боюсь, вы с мамой меня допьяна залечите, если не сбежать вовремя.
– Ольви, ты какое вино брала для заварки? – забеспокоилась королева.
– Сладкое ажарское, «Поздняя роза», – пожала плечами дочь, выбираясь из замешательства. – Оно пряное, но легкое. У нас много вин, господин Кэльвиль. Вы только скажите, я подберу…
– Вот еще, все портить, – возмутился гость, забирая со столика кружку и чайник. – В этом доме меня все зовут Кэль – и ты зови так же. Ольви, ты не любишь охоту?
– Я люблю лес.
– Понимаешь, хотелось уточнить, где тут водятся вкусные зайцы? – задумчиво вздохнул мастер.
– Моя сестра, Ли, знает все про охоту в Рэлло и ведает границы заповедных лесов, – кивнула Ольви.
Мастер пожал плечами – вроде бы чуть недовольно. И согласился идти искать весьма «редкого» зверя с сестрой.
Утром Ольви разбудила его до зари, придирчиво проверила лоб тыльной стороной руки – вдруг все же жар? Эльфы болеют редко, но дождь был сокрушительный, даже с градом! Мастер сообщение о своем полнейшем выздоровлении принял как-то без радости. Охотно выпил утренний отвар трав. Пожелал удачного дня и пообещал не задерживаться в сыром лесу.
Он честно посетил в Рэлло все балы, до единого. Пару раз даже в шутку приглашал танцевать дочерей королевы, но Сэльви сердилась и тащила к завидному жениху все новых красавиц, не давая ему отгородиться от них королевской семьей. Кошка Ли невесть с чего шипела на мать и делала страшные глаза, что совсем нетрудно при бешено-зеленых радужках с вертикальными темными штрихами. Но намеков никто не понял. Кроме мастера. Тот почему-то сказал: «Спасибо, малыш». И взялся покорно выгуливать красавиц, умело пряча зевоту за улыбками.
После балов в трактире стало шумно – малолюдно, зато многогномно и многоэльфно, как пояснила гостю та же насмешница, Кошка Ли. Младшая пару раз совершенно бесцеремонно вмешивалась в готовку, чего не случалось уже невесть сколько лет. И прогоняла сестру гулять, потому что гостю одному скучно. Бродить по осеннему лесу с мастером было замечательно. Одна беда: его буквально подстерегали обнадеженные балами красавицы. Ольви раньше и подумать не могла, что в лесах Рэлло так тесно!
Кэльвилю, видимо, тоже приходилось нелегко. Он терпел, надеясь на прекращение осады. А потом все же сдался и ушел домой, в Бильсу. Правда, звал в гости, но в трактире короля для первой помощницы главной поварихи дела находились каждый день.
Ольви вздохнула.
Теперь до балов далеко, столица опустела – жарко. Многие уехали в Лирро, где летом климат мягок и приятен. Мастер бы мог ловить зайцев без всяческих помех. Они, негодные, обнаглели, объедают ночами замечательные кусты с цветной листвой, вывезенные из Ажара.
Тесто уже превратилось в дюжину довольно крупных пирогов, и первая пара румянилась в печи, когда сверху спустился в кухню младший брат – не успевший сбежать Нориль. Хмуро глянул на сестру.
– Мы вдвоем остались, да? – Он обреченно дождался кивка. – Вот неприятность! А я обещал мастеру города Золотых кленов в Иллоре начать заклинать своды пещеры под синее небо. Уже все подготовил, теперь дело пойдет насмарку… два года трудов впустую.
– Иди, – усмехнулась Ольви. – Если что, вызову. Вход в гномий Иллор здесь, в долине, туда королю можно отлучаться. Нориль, ты на гнома похож больше, чем наместник Жас. Папа здорово сердится, что ты предпочитаешь арбалет луку, ты знаешь?
– Зато знахарь гномов, Лоэльви, мной доволен, хоть он и эльф. Полагаю, муж тетушки Эриль успокоит папу. Спасибо, я пошел.
– Без завтрака? Я так и знала – короб с припасами возле двери.
Юноша благодарно кивнул и заторопился. Ольви погладила брата по широкому плечу, взъерошила короткий ежик волос. Лицо у Нориля бледное – он редко выбирается из подгорного мира. Но едва ли даже мама сочтет его нездоровым, юноша считается одним из лучших кузнецов Иллора. И опытным заклинателем – он ученик Лоэльви, любимый и подающий надежды. Принцесса проводила брата и вынула первую пару пирогов, затем устроила рядом, на столе, вторую, третью, четвертую, пятую…
Когда последние были почти готовы, в дверь вежливо постучали. Услышав «войдите», в трактир неуверенно заглянул рослый широченный гном, рыжий, как все представители рода королей старого подгорного мира – Гхросса. Да и в Иллоре правят их родичи, такие же огнеголовые…
– Входите, господин Збыр, – заулыбалась Ольви. – Все разъехались, я одна, при пирогах и короне… то есть венце. Жаль, Нориль ушел, он был бы вам рад. Пиво подогреть? Вы всех впускайте, как раз пироги готовы.
Долина эльфов тиха и спокойна, жизнь в ней течет размеренно и плавно. Ольви сама выберет меню большого осеннего бала и станет принимать гостей. К ней будут ходить люди из приграничья со своими мелкими бедами. Вполне интересное дело. А еще – но это уже, если рыться под крышкой самого дальнего пыльного сундука души, – на правах королевы можно пойти к маминой названой бабушке Вэйль и невзначай намекнуть, что гостевые комнаты трактира пустуют. Игрушечный дворец Эль так мал, что вмещает всего-то три комнаты. Диаль, сын Вэйль, бывает в Рэлло редко, а мастер Кэльвиль, ее отец и соответственно дед Диаля, не заезжал уже тридцать лет.
Ольви вздохнула, поправила складочки передника и пошла ставить тесто.
Что за тайны в душе? А все из-за мамы. Став королевой, она взялась подыскивать пару одиноким эльфам. Потому что нельзя, считала Сэльви, наивно полагаться на время, которого у вечных в избытке. Надо жить и дарить хоть кому-то тепло, а не тосковать о несбывшемся или поклоняться невозвратному. Кстати, дело осчастливливания продвигалось очень решительно и удивительно удачно. Лучший повар долины – яркий пример маминых успехов. Его бывшая жена ушла в Сон забвения, когда такое еще не считалось преступлением против природы эльфа, хранителя памяти и мудрости веков. Себя, проснувшись, женщина не помнила, мужа и родную дочь – тоже, само собой. Ее нашла Сэльви, долго беседовала с беспамятной. Сочла вполне стоящим эльфом и взяла в трактир, на воспитание.
Уже почти сто лет, как семья повара восстановлена и живет спокойно и радостно. У старшей девочки теперь есть братик.
Успехи королевы были велики, а неудачи – редки, зато всегда выходили громкими и долго радовали восхитительными подробностями обе скучающие эльфийские долины. Первым провалом оказался план женитьбы наместника долины Лирро – Жависэля. Упрямый рыжий эльф, слишком сильно похожий на гнома характером и даже выражениями, опередил ее величество: спешно выдал замуж избранную для него красавицу. Кстати, удачно. И еще успешнее закатил скандал. Он уже взрослый и сам знает, чего хочет и как собирается жить! Лучше женщин-гномов на свете никого нет. Да, он уродился по недосмотру Труженика эльфом – и терпит это безобразие. Но жениться на женщине, по виду сотканной из лунного света и всяких там лепестков? Нет уж! Вот если у замужней ведьмы Сэльви есть на примете еще одна достойная незамужняя ведьма, желательно рыжая, скандальная, с доброй душой и хорошей фигурой, – он подумает. Нет? Тогда и думать не о чем.
Королева нехотя признала поражение.
Она и сама понимала, что старших из вечных труднее всего оградить от одиночества. Они мудры, имеют огромный собственный жизненный опыт и повидали немало такого, о чем ей, довольно молодой ведьме, лучше и не задумываться. Сэльви повздыхала, уделила несколько лет воспитанию детей и устройству отдыха престарелых гномов – и переключилась на новую жертву, мастера боя Кэльвиля. Он, понадеялась королева, поддастся, поскольку гораздо моложе Жависэля, хотя века жизни тоже считает десятками. И упорно вспоминает свою жену, погибшую в лесах на севере долины Лирро.
Мастер жил далеко на юге Бильсы, страны людей, в старом Круге мудрых – магической школе, созданной эльфами. Он откликнулся на приглашение посетить долину Рэлло охотно, сам давно собирался в гости, но дела не пускали раз за разом. В трактире, заменяющем эльфам королевский замок по прихоти ведьмы, с которой спорить себе дороже, Кэльвиль получил замечательную гостевую комнату. И радовался каждому дню. Упражнялся на мечах с королем Орильром, играл в «разбойников» с Кошкой Ли, обсуждал магические приемы работы с растениями – любимый раздел обучения принцессы Риолы. Гулял в садах со своей дочерью Вэйль…
Кстати, – Ольви вздохнула – всегда хвалил ее выпечку. Правда, разговаривали они мало.
Мастер довольно быстро разгадал тайный план королевы: минут через двадцать после прибытия, пожалуй. Она, Ольви, хорошо помнит, как это было. Кэльвиль ворвался в трактир ночью, в сильнейший холодный дождь. Все спали, только Ольви с мамой зевали, шептались и сортировали прошлогодние соленья в маленьких нарядных бочоночках гномьей работы.
Насквозь мокрый плащ мастер боя бросил у порога, снаружи, шагнул в дверь, прикрыл ее и замер, не решаясь сойти с коврика. Сэльви охнула, уронила очередной бочонок, который как раз пыталась ведьминским способом допросить – рыжики он содержит или маслята? Побежала обнимать и, как она сама сообщила, «отжимать» мокрого гостя. Лужа у его ног собралась к тому моменту внушительная. Ольви достала и положила на кресло папин толстый халат, взялась растапливать большой камин в южном зале. Эльф переоделся сразу же и устроился у огня, попробовал неубедительно отбиваться от маминых деревенских методов лечения простуды. Напрасно! Парой минут позже он был полностью побежден гордыми от своего подвига ведьмой и ее дочерью. Голые холодные эльфийские пятки сунули в тазик с горячей горчичной водой, а в руки смирному гостю впихнули огромную кружку с теплым вином на травах. Замерзший, чихающий, укутанный до глаз в самый пушистый домашний плед – да, более странного мастера боя Ольви и представить себе не могла…
– Ты с ума сошел, в такую погоду по осени даже упрямые гномы сидят дома! – шепотом возмутилась мама, чуть успокоившись за здоровье гостя.
– Я думал, что-то срочное, ты звала так настойчиво, – смутился мастер, выныривая из кружки. – Все в порядке? Сэльви, когда у тебя такие глаза, я начинаю бояться не простуды, а чего-то похуже! Ты опять взялась за свои милые королевские интриги?
– Ничего особенного, – пожала плечами ведьма. – Ты пропускаешь осенний бал уже сорок лет. Я гневаюсь по-королевски.
Кэльвиль недоверчиво прищурился. Отпил еще пару глотков, глянул в огонь. Потом благодарно и благосклонно посмотрел на Ольви, замершую рядом наготове с большим чайником теплого вина в руках. Снова глянул на королеву. Фыркнул, опустошил кружку и подставил под новую порцию вина.
– Вкусно. Ты травы подбирала?
– Ольви.
– Неужели Ольви-а-Тэи? – еще больше удивился мастер и виновато вздохнул. – Похоже, я действительно заслужил королевский гнев! Я видел твою очаровательную дочь пару раз за все время существования Рэлло. То есть с того дня, как тут появился трактир. Почему-то мне казалось все двести лет, что она маленькая, с таким смешным бантиком… Значит, не зря бежал. Сэльви, я виноват. Живу рядом с людьми, вот и погряз в суете.
– Через три дня балы, – грозно сообщила королева. – Изволь посещать все. Эльфы обязаны праздновать, такова моя воля.
– Смиренно соглашаюсь, – рассмеялся Кэльвиль. – Я, смешно признаться, отвык от долины! Здесь все иначе, столько новых построек, очень уютно. А ты будешь на балах? Со всей семьей?
– Да, придется, – вздохнула королева. Чуть помолчала и оживилась: – А-Тисы приедут, у них милая дочь.
Мастер тяжело вздохнул, явно теряя интерес к беседе. Взялся изучать угли в очаге, слушая перечисление гостей. Ольви принесла маленький столик, поставила на него чайник. Сбегала в кладовку и нашла замечательные меховые тапки. Когда она вернулась, гость выглядел еще более задумчивым.
– У тебя ничего не получилось с Жасом, – осторожно напомнил Кэльвиль королеве. – Неужели я, по твоему мнению, более податлив?
– Просто потанцуй, – недовольно фыркнула Сэльви. – Ну как с вами затевать интриги? Кэль, тебе вредно безудержно увлекаться воспитанием учеников, только чтобы не думать о прошлом. И вообще это неправильно. У тебя дочь, вы не виделись столько лет!
– Это верно, но ты-то…
– Ты не Жас. Тебе не нужны рыжие ведьмы, – понадеялась мама. – Ну хоть того, немного поулыбайся девушкам! Мне иногда кажется, ты тепло и внимание даришь только попавшим в беду. Это неправильно. Вот посиди, сам погрейся у нас. Хочешь, я пирогов с зайчатиной испеку, как тогда, в нашу первую встречу? Ох, не получится! – Сэльви расстроилась. – Завтра короля Ронига принимать… до рассвета побреду во дворец этот недоделанный, королевой работать.
– Я могу пироги затеять, – предложила Ольви, отчего-то смущаясь. – С зайчатиной. Только начинку пусть Ли добудет, мне некогда.
Мастер задумчиво улыбнулся и пообещал лично выловить зайца. Завтра утром, как только его признают здоровым. Пристально глянул в лицо Ольви, рассмотревшей наконец, что глаза у Кэльвиля бархатно-серые. И от их взгляда становится неспокойно: то ли грусти на дне многовато, то ли задумчивости.
– Раз королева занята, принцессе придется будить гостя, – сообщил мастер, ставя кружку на столик и нагибаясь за тапками. – У твоей дочери, Сэльви, удивительные глаза. Предрассветные. Уже не мамина черная глухая ночь, в глубине синева утра играет. Ольви, проводи-ка меня в гостевую комнату. Боюсь, вы с мамой меня допьяна залечите, если не сбежать вовремя.
– Ольви, ты какое вино брала для заварки? – забеспокоилась королева.
– Сладкое ажарское, «Поздняя роза», – пожала плечами дочь, выбираясь из замешательства. – Оно пряное, но легкое. У нас много вин, господин Кэльвиль. Вы только скажите, я подберу…
– Вот еще, все портить, – возмутился гость, забирая со столика кружку и чайник. – В этом доме меня все зовут Кэль – и ты зови так же. Ольви, ты не любишь охоту?
– Я люблю лес.
– Понимаешь, хотелось уточнить, где тут водятся вкусные зайцы? – задумчиво вздохнул мастер.
– Моя сестра, Ли, знает все про охоту в Рэлло и ведает границы заповедных лесов, – кивнула Ольви.
Мастер пожал плечами – вроде бы чуть недовольно. И согласился идти искать весьма «редкого» зверя с сестрой.
Утром Ольви разбудила его до зари, придирчиво проверила лоб тыльной стороной руки – вдруг все же жар? Эльфы болеют редко, но дождь был сокрушительный, даже с градом! Мастер сообщение о своем полнейшем выздоровлении принял как-то без радости. Охотно выпил утренний отвар трав. Пожелал удачного дня и пообещал не задерживаться в сыром лесу.
Он честно посетил в Рэлло все балы, до единого. Пару раз даже в шутку приглашал танцевать дочерей королевы, но Сэльви сердилась и тащила к завидному жениху все новых красавиц, не давая ему отгородиться от них королевской семьей. Кошка Ли невесть с чего шипела на мать и делала страшные глаза, что совсем нетрудно при бешено-зеленых радужках с вертикальными темными штрихами. Но намеков никто не понял. Кроме мастера. Тот почему-то сказал: «Спасибо, малыш». И взялся покорно выгуливать красавиц, умело пряча зевоту за улыбками.
После балов в трактире стало шумно – малолюдно, зато многогномно и многоэльфно, как пояснила гостю та же насмешница, Кошка Ли. Младшая пару раз совершенно бесцеремонно вмешивалась в готовку, чего не случалось уже невесть сколько лет. И прогоняла сестру гулять, потому что гостю одному скучно. Бродить по осеннему лесу с мастером было замечательно. Одна беда: его буквально подстерегали обнадеженные балами красавицы. Ольви раньше и подумать не могла, что в лесах Рэлло так тесно!
Кэльвилю, видимо, тоже приходилось нелегко. Он терпел, надеясь на прекращение осады. А потом все же сдался и ушел домой, в Бильсу. Правда, звал в гости, но в трактире короля для первой помощницы главной поварихи дела находились каждый день.
Ольви вздохнула.
Теперь до балов далеко, столица опустела – жарко. Многие уехали в Лирро, где летом климат мягок и приятен. Мастер бы мог ловить зайцев без всяческих помех. Они, негодные, обнаглели, объедают ночами замечательные кусты с цветной листвой, вывезенные из Ажара.
Тесто уже превратилось в дюжину довольно крупных пирогов, и первая пара румянилась в печи, когда сверху спустился в кухню младший брат – не успевший сбежать Нориль. Хмуро глянул на сестру.
– Мы вдвоем остались, да? – Он обреченно дождался кивка. – Вот неприятность! А я обещал мастеру города Золотых кленов в Иллоре начать заклинать своды пещеры под синее небо. Уже все подготовил, теперь дело пойдет насмарку… два года трудов впустую.
– Иди, – усмехнулась Ольви. – Если что, вызову. Вход в гномий Иллор здесь, в долине, туда королю можно отлучаться. Нориль, ты на гнома похож больше, чем наместник Жас. Папа здорово сердится, что ты предпочитаешь арбалет луку, ты знаешь?
– Зато знахарь гномов, Лоэльви, мной доволен, хоть он и эльф. Полагаю, муж тетушки Эриль успокоит папу. Спасибо, я пошел.
– Без завтрака? Я так и знала – короб с припасами возле двери.
Юноша благодарно кивнул и заторопился. Ольви погладила брата по широкому плечу, взъерошила короткий ежик волос. Лицо у Нориля бледное – он редко выбирается из подгорного мира. Но едва ли даже мама сочтет его нездоровым, юноша считается одним из лучших кузнецов Иллора. И опытным заклинателем – он ученик Лоэльви, любимый и подающий надежды. Принцесса проводила брата и вынула первую пару пирогов, затем устроила рядом, на столе, вторую, третью, четвертую, пятую…
Когда последние были почти готовы, в дверь вежливо постучали. Услышав «войдите», в трактир неуверенно заглянул рослый широченный гном, рыжий, как все представители рода королей старого подгорного мира – Гхросса. Да и в Иллоре правят их родичи, такие же огнеголовые…
– Входите, господин Збыр, – заулыбалась Ольви. – Все разъехались, я одна, при пирогах и короне… то есть венце. Жаль, Нориль ушел, он был бы вам рад. Пиво подогреть? Вы всех впускайте, как раз пироги готовы.