Олден Марк. Демон

   Посмотрел налево, направо. Коридор был пуст.
   Вытащил чеку из двенадцатисекундной гранаты, закатил ее под кровать и закрыл дверь. Подхватив чемоданы, побежал по коридору и вверх по лестнице к третьему этажу.
   Он был уже на площадке четвертого этажа, когда услышал первый взрыв. Через несколько секунд — второй, громче. Виктор продолжал подниматься к крыше.

Глава 24

   Вашингтон
   Август 1985
   В 10:30 вечера Эдвард Пенни вошел в большую, со сводчатым потолком кухню и сообщил Ники Максу, что сенатор Фрэн Маклис просит его покинуть ее дом к завтрашнему вечеру.
   Она объяснила это извещением о гибели Виктора Полтавы при взрыве в Нью-Йорке, в Чайнатауне, два дня назад. Пенни по ее требованию уже отпустил других охранников, за исключением Боба Хатчингса и Ники Макса. Недельное жалование — и до встречи. Состояние осады кончилось.
   Отныне только один охранник в доме или офисе, заявила она, разве только случится что-нибудь. М-ра Максимилиана следует поблагодарить от ее имени, но его услуги больше не нужны.
   И еще: она всерьез думает вернуть на место двери, изгороди и растения, убранные по настоянию Пенни. Без них дом какой-то не такой.
   С Хатчингсом тоже не до конца ясно. Он сейчас работает как бы с испытательным сроком. Почему? Потому что Фрэн Маклис еще не совсем уверена, что он устранил свою проблему с алкоголем. Я не согласен, возразил Пенни. У алкоголиков это всегда очень сложно, но Хатчингс, судя по всему, побеждает. Я не в настроении это обсуждать, вскинулась Фрэн Маклис. Или вы сами выполните мои указания, или я найду другого, кто это сделает.
   Сегодня вечером она была еще сварливее. Грызла всех подряд. Ничего странного, что она Ники Макса выгоняет. Но Пенни это беспокоило, он-то вовсе не хотел с ним расставаться. Будет Ники поблизости или не будет — от этого могла зависеть жизнь сенатора и Пенни.
   Ники сидел в кухне на тростниковом стуле ручной работы и чистил «Беретту», она лежала разобранная на сосновом столе.
   — У нас проблема, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы я остался, и мы оба знаем, почему. С другой стороны, это не мой дом и не твой дом, так что мне надо сваливать. С женщинами спорить нет смысла.
   Пенни смотрел на свое отражение в бронзовом горшке, висевшем над головой Ники Макса. «Ты хочешь, чтобы я остался, и мы оба знаем почему». Да, подумал Пенни, они знают. Виктор жив. ФБР, ЦРУ, антитеррористические отряды в Нью-Йорке и Вашингтоне не знают, а мы знаем.
   Пенни сел напротив Ники Макса, высвободил прикрепленный к запястью танто и положил его на стол. Потом вытянул ноги, руки заложил за голову. Он был еще в парадном вечернем костюме, только двубортный пиджак успел снять. Широкий красный галстук, белая рубашка, золотые запонки, черные брюки. Весь разодетый, а идти некуда.
   Фрэн Маклис раздумала идти на вечерний прием в честь нигерийского посла. В швейцарское и боливийское посольства тоже не поехала. Вместо того они с Акико сидели в библиотеке и обсуждали неоконченную книгу Ковидака о «Мудзин». Эдвард Пенни и Мейер Уэкслер получили вчера копии по почте. От Аикути.
   Письма от отправителя с документами не было. Объяснения не требовались. Книга сама по себе была чрезвычайным явлением. Пенни прочел ее не вставая, сразу. Когда и если ее опубликуют, «Мудзин» потерпит большой урон.
   Пенни считал, что книгу следует переслать английскому издателю Ковидака. В этическом отношении это был единственный приемлемый вариант. Даже Уэкслер соглашался, что это они обязаны для Ковидака сделать, хотя и намеревался главу-две опубликовать до выхода книги.
   Фрэн Маклис, однако же, учуяла крупные заголовки. Она ведь, не надо забывать, готовилась к перевыборам. Она сказала — вот прочитаю, тогда видно будет, что с ней делать.
   Пенни возразил — книгу прислали мне. И что с ней делать, я решу сам. Фрэн Маклис подчеркнула, что он работает на нее.
   Я только что перестал на вас работать, заявил Пенни. Я забираю книгу и ухожу. Кончилось тем, что она извинилась, а он согласился остаться. Сенатор сделала для Пенни немало, и он не стал упорствовать. — Я жила в таком напряжении из-за этого Полтавы, — добавила она. И попросила только, чтобы Пенни позволил ей изучить книгу, сделать заметки, поспрашивать о некоторых вещах Акико.
   Ники Макс, продолжая возиться с «Береттой», спросил:
   — Ты объяснил ей, почему мы считаем, что Виктор жив?
   — Объяснил, конечно. Всю его хитроумность, многоликость и неуязвимость обрисовал.
   — А Нью-Йорк? Упомянул, что мы там видели Виктора?
   — Нет. Она убеждена, что он мертв, и я решил, не тратить время на эту часть истории. Черт возьми, они все утверждают, что он погиб. ФБР, ньюйоркская полиция, все. Я и Акико велел ничего не говорить. Сенатору известно только, что у Акико проблема с мужем и еще приближается выставка.
   — Надо признать, подстроил он все хорошо, — заметил Ники.
   — Согласен.
   — Фальшивые паспорта. Австрийский пистолет, его любимый. А всем известно, что террористы все время себя взрывают. Помнишь, какие-то радикалы случайно разрушили дом в Нью-Йорке несколько лет назад?
   — Да, конечно. Но они были любителями. А Виктор профессионал. И он очень умен. Он устраивает взрыв, при котором погибают трое человек, еще восемь попадают в больницу, и оставляет труп, который можно опознать по некоторым очень характерным признакам.
   — Бывает всякое… — несколько усомнился Ники Макс. — Во Вьетнаме я работал с самыми лучшими, ребята умели взрывом оторвать член попугаю, не растрепав перья. Но, должен тебе сказать, даже они делали ошибки. А в этом деле одна ошибка — и все. Я вот к чему: может, есть шанс, что Виктор действительно взорвался?
   Пенни помотал головой.
   — Я так не думаю. Когда я выяснял подробности по телефону, самым интересным оказалось то, чего там не нашли. А не нашли рyки Виктора, и это меня беспокоит. Не знаю почему, но беспокоит и все. Не нашли еще одну вещь. Поясной нож Виктора. Его любимое оружие, так говорится в досье. Остановись и подумай: отсутствует любимое оружие человека.
   Ники хмыкнул.
   — Может, от него ничего не осталось. Так бывает, поверь мне. И с руками могло так же получиться. Поэтому нет ни рук, ни ножа.
   — Тут как раз помогает, если ты работаешь на сенатора. Проще получить информацию. Я с тех пор каждый день звонил в бомбовый отдел в Нью-Йорке, и они говорят, что изучили все очень тщательно. И — угадай? Ножа нет. И еще они говорят, рyки убраны слишком чисто. При взрывах бомб так не бывает. Концы костей ровненькие. Будто отрезаны, сказал один из них. Вот это меня и беспокоит. Я сам не знаю почему.
   Пенни тряхнул головой.
   — В бомбовом не знают, как это понимать. Говорят, не исключается война из-за наркотиков в Чайнатауне, или что-нибудь политическое.
   Ники показал на стол.
   — Вот, разобрал для тебя «Браунинг» и 38-й. Хочешь, почищу?
   — Нет, я сам. Сенатор сегодня злая. Злющая. Начинаешь думать, а чем же они на Капитолийском холме занимаются.
   — Отрабатывают налоги, которые ты платишь. Она еще в библиотеке?
   — Да. Она и Акико. Завтра сделай копии с книги Ковидака. На всякий случай, вдруг что-нибудь случится. А прежде всего мы должны найти тебе комнату. О деньгах не беспокойся. Моего жалованья хватит нам обоим на некоторое время.
   Ники отхлебнул пива, оставив на банке жирные отпечатки пальцев.
   — Я о деньгах всегда беспокоюсь, любезный ты мой. Сейчас у меня ни цента. Моя маленькая операция с Поганцем и Ганисом пропала. Может, я у Ганиса займу сколько-нибудь. Этот говнюк сюда все время звонит. Девять, десять раз в день. Твоя дама от него бегает — ну, будто у него триппер. А он, видно, намеков не понимает.
   — Он и Элен Силкс, — кивнул Пенни. — Она тоже пробивается к сенатору. — Он показал на полки с антиквариатом, большей частью там стояли чайники. — Фрэн Маклис говорила мне, что начала собирать эти штуки в прошлом году. Смотри, Европа, Китай, Япония. Кое-что здесь от Элен Силкс. Как я понимаю, мисс Силкс — очень щедрая женщина.
   — Ты б тоже был щедрый, если бы питался от денег «Мудзин».
   — Наверное. Черт возьми… — Он оборвал себя на полуслове и обернулся: в кухню вошла Фрэн Маклис. Хмурая. Пенни ее никогда не видел такой напряженной. В чем дело?
   Прозвонил звонок входной двери. Звук глубокий, он раскатился по всему первому этажу. Фрэн Маклис поморщилась. Прижала обе руки к сердцу.
   — Что случилось? — спросил Пенни.
   — Это Элен. Она только что подъехала к дому.
   — Как, как? Не говорите. Я уже знаю, почему вы такая напряженная.
   — Эдвард, пожалуйста. Она позвонила с час назад и сказала, что сегодня вечером уезжает в Токио. Она, она хотела взять кое-что из вещей. И…
   — Какие вещи? О чем вы говорите?
   — Она хочет взять обратно свои подарки. Все, что мне дала, забрать.
   Ники Макс захихикал было, но быстро умолк.
   Пенни покачал головой.
   — Не верю. Она действительно так сказала?
   Опять звонок.
   — Эдвард, я должна ее впустить, — взмолилась Фрэн Маклис. — Думаю, при вас не будет ничего страшного, если мы с ней увидимся. Она же не останется. Возьмет свои подарки и уйдет. Пожалуйста, пожалуйста не препятствуйте мне. Скоро и так все кончится. Это единственное, о чем я прошу. Пожалуйста.
   Пенни всплеснул руками.
   — Иисусе, я знаю, она злится на вас, потому что вы ее избегаете, но это уж слишком. Окей, окей. Пусть войдет, пока ее никто там не увидел. Но как только соберет свои вещи, пусть уходит. Ни минуты наедине. Письма были? Что-нибудь на бумаге?
   — Может, я и дура, но не полная. Письменного ничего нет. Совершенно ничего. — Она бросила взгляд на Ники Макса, тот рассматривал какую-то деталь пистолета, потом сдул воображаемую пылинку. Тогда она прошептала Пенни: — Элен провела здесь лишь несколько ночей. Обычно останавливалась в отеле, если приезжала…
   — Да, вы мне напомнили: слуги. Где они?
   — Наверху. Я велела им оставаться там, не сходить вниз, пока я не скажу, а скажу я только после ухода Элен. Их у меня сегодня двое, Дамита, служанка и бой Тито. Повар отпущен на день. Не хватает дворецкого и одной служанки, я как раз ищу новых.
   — Я знаю. И знаю также, почему вы не предупредили меня о визите Элен — Вам известно, что я сказал бы на эту тему.
   — Эдвард, пожалуйста. Я уже очень разволновалась из-за этого. Нужно, чтобы вы побыли со мной это время, вот и все. Сделайте это для меня, пожалуйста.
   — Какого черта. Пора с этим кончать. — Пенни подумал: леди, может ты и хороший сенатор, но в отношении Элен Силкс ты простушка. И чем больше он об этом думал, тем больше злился. Он взглянул на ухмыляющегося Ники Макса. Этот никакой глубокой мыслью не поможет.
   Фрэн Маклис повернулась и чуть не выбежала из кухни.
   Пенни последовал за ней.

* * *

   В гостиной Пенни наблюдал, как Элен Силкс прокладывает черным сатином картонную коробку, в которой лежат книги и филиппинский барабан. Потом она взяла голубой китайский кувшинчик для имбиря с гранитного кофейного столика и осторожно положила на сатиновую прокладку. Встретившись с Пенни взглядом, маленькая Силкс быстро опустила голову, полускрыв лицо длинными, до плеч, светлыми волосами.
   А вот ее взгляды на Фрэн Маклис были совершенно иными. В ту сторону она смотрела и дольше, и чаще. Один раз она даже коротко улыбнулась, но сенатор, курившая в кресле, притворилась, что не замечает. В дверях появилась Акико, почувствовав напряженность, она молча вернулась в библиотеку. Пенни подумал — здесь все слишком туго натянуты. Включая меня.
   Упаковка почти уже закончилась. Две коробки с подарками стояли у лестницы, ведущей в фойе. Элен Силкс, склонившаяся над одной из коробок — в руках она держала плоское китайское блюдо — опять посмотрела на Фрэн Маклис. Во взгляде этом виделась трогательная печаль, и Пенни подумал: для любовников самое трудное — забыть.
   Он подошел к кофейному столику, взял ключи от машины, которые Элен положила рядом со своей сумочкой, и сунул себе в карман. Рядом с коробками лежало еще небольшое зеркало в позолоченной раме, Людовик ХIV. Пенни взял это зеркало обеими руками.
   — Пойду отнесу в машину.
   Женщины смотрели друг на друга. Пенни для них не существовал.
   Он решил оставить их пока одних, сходит к машине и вернется. Ну что может случиться за две минуты или даже меньше?

* * *

   Пенни осторожно спустился по ступенькам крыльца на круговую гравийную дорожку. Он крепко сжимал зеркало, думая, что если оно разобьется, платить за него придется долго, несколько лет. А все потому, что Элен Силкс дала, Элен Силкс и взяла.
   Он посмотрел наверх, в ночное небо. Полумесяц, отчасти скрытый облаками, света давал немного. Слава богу, на крыльце и в саду поставили новые осветители.
   Машина Силкс стояла совсем рядом — бежевый «БМВ» с белыми кругами на покрышках и солнечной крышей. Ну, ну. Если платит Императрица, то лесбитерианка, как называл Элен Ники Макс, вполне могла ездить первым классом.
   Пенни открыл заднюю дверь и поместил зеркало на сиденье. Потом достал из кармана ключи, подошел к багажнику, открыл. Здесь ничего особенного. Всего лишь запаска, разводной ключ и недорогой на вид чемодан. Места для коробок хватит. Все остальное пойдет на заднее сиденье.
   Пусть Ники Макс поможет перетаскивать. Управятся одним заходом, и саенара, Элен Силкс.
   Он уже собирался отойти от машины и вернуться в дом, но увидел в багажнике что-то и замер. Пара мужских ботинок. На чемодане. За каким чертом Элен Силкс мужские ботинки?
   Он поднял их и осмотрел в лунном свете. Заурядные. Черного цвета, с коричневыми шнурками, поношенные. И они резко контрастировали с розовым комбинезоном, который был сегодня на Элен Силкс. Может быть, тот, кто последний брал машину напрокат, оставил эти ботинки.
   Может быть.
   Он бросил ботинки на дорожку и заглянул в багажник. И когда обнаружил три сушеных семени рядом с чемоданом, понял ужасную правду.
   Чемодан был незаперт. Пенни, с бьющимся неровно сердцем, открыл его. Внутри нашел мужские джинсы, беговые туфли, голубую куртку и две простые белые рубашки.
   Нашел также набедренную повязку из шкуры тигра и японскую маску демона, сделанную из плотной материи. Под одеждой были спрятаны две коробки, одна металлическая, другая поменьше, красного дерева. В кармане куртки хранился маленький пластиковый пакет с сушеной пищей.
   Пенни стиснул ключи от машины, металл больно врезался в ладонь. Он начал дрожать, несмотря на жару. Виктор здесь. А Пенни без оружия.
   Нужно вернуться в дом и предупредить остальных. Сделать это потихоньку, незаметно.
   Он огляделся в поисках оружия. Разводной ключ, конечно. Возможно, у Виктора есть нож или пистолет в чемодане. Пенни быстро его обыскал, побросал одежду и ботинки на землю. И ничего не нашел. Взял металлическую коробку. Заперта. Будь я проклят.
   В отчаянии Пенни выронил металлическую коробку и схватил маленькую деревянную. Незаперта. Может быть, повезет. Открыл коробку. В ней ничего. Хуже чем ничего. Просто округлый комок чего-то, золото или позолоченный металл.
   Вдруг у него руки начали дрожать так сильно, что он чуть не выронил этот комок. Это же сердце, Виктор всегда носит с собой сердце своей бабушки!
   — Что вы делаете?!
   Пенни чуть не выскочил из своей кожи. Это Элен Силкс вопила с крыльца. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне освещенного дома. Она орала изо всей силы.
   — Будь ты проклят, убирайся оттуда! Прочь!
   Повернувшись, она вбежала обратно в фойе.
   — Он смотрит в багажник! Виктор, он смотрит в багажник!
   И тут, на глазах у Пенни, весь дом потемнел.

Глава 25

   Виктор однажды спросил у Элен Силкс, почему она позволяет «Мудзин» использовать себя. «Я делаю это для забавы и ради денег, — объяснила она. — А когда перестает быть забавно, я работаю уже только ради денег.»
   Никаких сомнений, она отработала свои деньги, когда помогла Виктору во Франции несколько недель назад. Заранее внедрившись в круги Сержа Кутэна во время одной из его частых поездок в Азию, она без труда получила приглашение на коневодческую ферму в Довиле. Для достижения своей цели Элен стала активной участницей сексуальной жизни главного архитектора Кутэна и его жены.
   Получилось, что она для Виктора прекрасный троянский конь.
   Элен Силкс привезла Виктора на ферму в багажнике, из машины она вышла одетая очень провокационно. Внимание сразу привлекали ее маленькие упругие груди, ничуть не скрытые прозрачной блузкой. У охранников закружилась голова от похоти. Виктора всегда изумляло, как действуют титьки на мужчин.
   Никто из троих охранников не видел, как он пробрался в сарай и спрятался на сеновале. Сексуальные эмоции сбивают наблюдательность ко всем чертям.
   А сейчас Виктор рассчитывал, что присутствие Элен Силкс выведет из равновесия Фрэн Маклис, и он сможет без помех убить Эдварда Пенни и жену Ганиса.

* * *

   Вашингтон. Ровно через пять минут после того как Элен Силкс вошла в дом Маклис за своими подарками — эту хитрость предложил он — Виктор выполз из прокатного «БМВ» и, скорчившись на подъездной дорожке, огляделся в темноте. Убедившись, что его не заметили, он пробежал через лужайку в сад. Одежда на нем была вся черная, лицо скрывалось под черной лыжной маской. С плеча свисала черная сумка. Власяная веревка была обернута вокруг талии.
   У декоративного дерева Виктор остановился, присел в тень. Силкс провела в доме уже почти шесть минут.
   Пенни, разумеется, предсказать не сложно. Как верный сторожевой пес, он будет держаться рядом с Элен. Свой долг он видит в охране морального облика сенатора, недопущении какого-либо неподобающего поведения. Значит, Максимилиан изолирован и с ним легче разделаться. Виктор наблюдал за домом и знал, что другой охраны нет.
   Максимилиан — вполне профессиональный противник. Но Виктор-то находится вне обычных пределов профессионализма. Что же до Пенни, то он навсегда остался ущербным после их встречи в Сан-Августине. В общем, забрать копию книги Ковидака будет нетрудно.
   Уничтожение жены Ганиса и Мейера Уэкслера тоже не должно составить затруднений. Виктор не убил еврея первым лишь потому, что его смерть насторожила бы Пенни, а он не глуп.
   Поднявшись из тени декоративного дерева, Виктор направился к дому. В правой руке он держал поясной нож.
   Дом сенатора показался ему довольно красивым. Смутно напоминал ему дома на пике Виктории в Гонконге. Но с тактической точки зрения это просто спелый плод, который легко сорвать. Дом расположен одиноко на маленьком участке земли, укрытый от соседей и любопытных. Проникнуть можно в нескольких местах. А уж как помогает это декоративное дерево…
   Виктору понадобилось меньше трех минут, чтобы найти и перерезать телефонные провода. Затем вдоль задней стены он подошел к кухне. Там было светло. Чуть ли не слишком. Он заглянул в окно. Интересно. М-р Максимилиан чистит оружие. Какой старательный.
   Лучше всего Виктору работалось в темноте. А чтобы создать себе благоприятные условия, нужно пробраться в кухню, к электрическим предохранителям. Прикрепив нож к ремню, он снял с талии веревку и пошел к задней двери. Как мило, что Максимилиан оставил ее открытой ради свежего воздуха.
   Виктор уже собирался войти в кухню — и замер на месте. Элен Силкс бежала по дому, выкрикивая его имя. Сбесилась, что ли?
   Виктор видел, что Максимилиан прекратил чистку оружия и, после секундного размышления, начал быстро его собирать. Профессионал проклятый. Виктору было необходимо действовать немедленно. Он ворвался в дверь.
   Ники в ужасе вскочил со стула, опрокинув его и рассыпав детали пистолета, который лихорадочно собирал. Он схватил со стола танто Пенни и высвободил из ножен, одновременно выкрикивая имя Эдварда Пенни, предупреждая, что Виктор здесь, в кухне.
   Стремительно несшийся вперед Виктор ударил его ногой в живот — Ники развернулся вокруг своей оси и рухнул на стол. Секундой позже власяная удавка уже была у него на шее.
   Виктор дернул обеими руками свалил Максимилиана на пол. Тот, с покрасневшим лицом, отбивался ногами, пытаясь поддеть пальцы под удавку. Когда он попытался встать, Виктор опять прижал его к полу.
   Тогда Максимилиан схватился за веревку и попробовал свалить Виктора. Виктор, пошатнувшись, переступил с ноги на ногу раза два и восстановил равновесие. Тогда-то в кухню и вбежала охваченная истерикой Элен Силкс.
   — Он украл мои ключи, — сообщила она. Элен плакала, еще чуть-чуть и могла полностью потерять контроль. — Я говорила с Фрэнсис и не видела, как он ушел. Он забрал мои ключи, мерзавец!
   Разъяренный Виктор с трудом верил ушам. Он пнул Максимилиана в голову, даже не взглянув на него, зная, что Ники мертв или без сознания. Потом он сделал один шаг к Элен Силкс. Глаза его светились голубым льдом.
   — Ты, сука вонючая. Из-за чувств к этой старухе ты поставила под угрозу мою жизнь. Сначала меня предал Уоррен Ганис, теперь ты.
   — Виктор, прости.
   Он высвободил поясной нож и перерезал ей горло.

* * *

   Пенни, на подъездной дорожке, вынул сердце из коробки, потом подбежал к багажнику и схватил разводной ключ. В следующую секунду он уже был за рулем, сердце и ключ бросил на сиденье рядом. Включил зажигание, фары, завел двигатель.
   Крик Ники Макса сразу пробудил в нем все страшные воспоминания. Сан-Августин. Флер Очоа. Они. Если сейчас он не справится, Ники погиб. Может быть, он уже мертв. Эта мысль пронзила Пенни. Но она же пробудила решимость убить Виктора, даже если при этом самому придется погибнуть.
   Богом Виктора всегда был Сунь Цзы. Потому он и победил Пенни в Сан-Августине. Теперь Пенни должен использовать Сунь Цзы против демона.
   Пенни нажал акселератор до отказа. Колеса машины бешено завращались, разбрасывая гравий во все стороны. В это мгновение Фрэн Маклис выкрикнула его имя, он сжал рулевое колесо и машина бросилась вперед как ракета. Пенни направил ее к дому.
   Через лужайку, разбивая плетеную мебель и ванночку для птиц. Вот он в саду, растения гибнут под колесами — на полной скорости врезался в декоративное дерево, сбил его и затормозил. Но прежде сбил с петель застекленные двери, ведущие из музыкальной комнаты в сад.
   «БМВ» ворвался в музыкальную комнату, столкнулся с пианино, разбросав кругом терракотовых зверушек, стоявших на крышке. Когда пианино издало одну долгую жалобную ноту, Пенни как раз ударился головой о ветровое стекло. Кровь сразу омыла левую сторону его лица. Немного оглушенный, он не сразу смог открыть дверцу. Когда она открылась, Пенни выпал на пол.
   Поднявшись на ноги, он потряс головой, держась за дверцу машины. Когда Фрэн Маклис опять выкрикнула его имя, Пенни прокричал:
   — Не двигайтесь! Полтава в доме. Вы и Акико оставайтесь на месте. Не подходите к телефонам. Он обрезал провода. Не производите шума и оставайтесь на месте!
   Пенни сбросил галстук, снял рубашку и, вырвав полосу, свернул ее в нечто вроде головной повязки. Обвязал голову, чтобы остановить кровотечение, потом достал из машины разводной ключ. И сердце в куске золота. Перелез через разбитое пианино и обломки мебели и вышел в коридор.
   Он остановился в свете фар. Надо выбить демона из равновесия.
   Поиграть с его головой так же, как Виктор играет со всеми остальным миром. — Полтава! Полтава! У меня есть кое-что твое. Сердце твоей бабушки. У меня в руке поганое сердце твоей бабки!
   Пенни старался не думать о Ники Максе, это могло только помешать сейчас. Все внимание Виктору. Демону. Нельзя думать и о том, что у Виктора может быть пистолет. Если есть, Пенни уже мертвый: он же на самом свету.
   Нужно думать о том, что говорится в досье Виктора. Как он отомстил всем, кто был причастен к смерти его бабушки. Думать о любви Виктора к ней. Поиграть с головой этого гада — может, что и получится…
   Пенни положил сердце на пол и с размаху ударил по нему разводным ключом.
   — Слышал, Виктор? Слышал, сукин сын?
   Он опять ударил по сердцу, отлетело несколько кусочков золота. Схватив разводной ключ обеими руками, Пенни нанес такой удар, что сердце раскололось пополам. Одна половина взлетела вверх, стукнулась о стену и упала в нескольких футах от Пенни.
   Когда Пенни, в голове у которого полыхала пульсирующая боль, пополз за этой половиной, он скорее почувствовал, чем увидел Виктора, почувствовал движение в полутемном коридоре, затем успел увидеть лишь скользящую тень убийцы, который бросился на него с диким воплем. Пенни попытался встать на ноги. Слишком поздно.
   Виктор ударил его ногой в левую часть груди, треснули ребра, Пенни отбросило на спину. Разводной ключ отлетел куда-то в сторону.
   Виктор прыгнул на Пенни, целясь ножом в лицо. Но Пенни обеими руками перехватил его запястье. Сила у Виктора была ужасающая. Они перекатывались налево и направо, нож постепенно приближался к горлу Пенни. Виктор шипел сквозь зубы: убью тебя, убью тебя, убью тебя. От него пахло сосной и чесноком. Аура ненависти бурлила огромными жаркими волнами.
   Вдруг он надавил на нож обеими руками — резко, сильно. Пенни отвернул лицо влево. Лезвие разрезало скулу и вонзилось в ковер. Игнорируя боль, Пенни плюнул Виктору в лицо, и когда тот непроизвольно отшатнулся, Пенни пальцами одной руки впился ему в горло.
   Виктор оторвал руку Пенни от своего горла и попытался выдавить ему глаза. Другая рука убийцы нашаривала нож, который оказался на полу.
   Пенни в панике пнул обеими ногами, чиркнув Виктору по голеням. Убийца чуть отпрянул, и Пенни ударил его коленом в живот. Виктор откатился — полученный удар оказался сильным, но он не желал этого показывать. Оставалась прежняя и единственная сейчас цель: убить противника.