Страница:
Менее чем через полчаса неспешной езды они добрались до жилища лесника, расположенного в живописной местности неподалеку от лесного озера. Как выяснилось, мастер Киран слегка прибеднялся, называя свой дом просто домишком. Это был внушительных размеров двухэтажный особняк, построенный из прочной дубовой древесины, с застекленными окнами и черепичной крышей. Да и семья у Кирана аб Гилри оказалась немаленькой: жена, старая мать, девять детей, две невестки – жены старших сыновей – и трехлетняя внучка. И когда все собрались на ужин, в просторной горнице, которая занимала почти половину первого этажа, стало очень шумно и почти тесно.
Очевидно, запрет охотиться на диких кабанов не распространялся на самого лесника, поэтому к столу подали именно кабанятину – в грибном соусе, щедро приправленном специями. Это уж точно было вкуснее пригоревшей на открытом огне крольчатины, которой пришлось бы довольствоваться Бренану, если бы не любезное приглашение мастера Кирана. К мясу был толченый картофель, овощной салат, свежий, только что испеченный хлеб, ароматный сыр, а на десерт – пирожные с повидлом и молоко. Никто из домашних, включая хозяина, спиртного не пил, а Бренан, когда ему предложили вина, вежливо отказался, заслужив одобрительные взгляды женщин. А жена лесника, Гелед бан Киран, ткнув пальцем в своего восемнадцатилетнего сына Арнога, наставительно произнесла: «Вот таких друзей следует искать, а не водиться с теми пьянчужками!»
После ужина Бренан, как и обещал мастеру Кирану, принялся развлекать домочадцев своими колдовскими умениями. Он жонглировал сразу десятью полными чашками, не пролив из них ни капли; создавал в воздухе разноцветные световые линии и сплетал их в затейливые узоры; потом извлек из своих вещей несколько кукол, заставил их двигаться и, разговаривая за них разными голосами, разыграл целое представление по мотивам известных ему сказок. Последнее давалось Бренану легко и непринужденно, поскольку в детстве он почти не общался с ровесниками, а в основном сидел дома и развлекался с игрушками, управляя ими при помощи чар.
Напоследок, когда на улице уже совсем стемнело, он пригласил всех выйти из дома и устроил над озером роскошный фейерверк: создавал огненные шары и подбрасывал их высоко вверх, где они взрывались, рассыпаясь по сторонам множеством ярких искр. Это зрелище произвело огромное впечатление не только на детвору, но и на взрослых. Мастер Киран вполне искренне сказал ему, что лучший фейерверк видел лишь в исполнении леди Гвенет.
На ночь в распоряжение Бренана предоставили отдельную комнату, и для этого никому не пришлось потесниться, так как летом младшие сыновья Кирана (разумеется, при хорошей погоде) предпочитали ночевать под открытым небом. Хозяин предлагал гостю первым воспользоваться мыльней, однако Бренан заверил его, что ему еще не очень хочется спать. Тут юноша слегка покривил душой – его уже сильно клонило в сон, – но вместе с тем ему хотелось не спеша вымыться, не заставляя никого ждать. Поэтому, когда мыльня освободилась, он смог вдоволь полежать в деревянной ванне, наполненной горячей водой, время от времени досыпая в нее горсть нагревательного порошка. Даром что Бренан уже больше года жил на Абраде, его не переставало удивлять, как широко тут использовалась магия: ею был насквозь пропитан даже повседневный быт. Правда, на Юге чары считались грехом, и каждое их использование требовало дальнейшего очищения молитвой. Однако это не шло ни в какое сравнение с суровыми обычаями его родины, где даже за малейшее использование магии людей приговаривали к казни, как прислужников Китрайла…
Этот приятный вечер в доме лесника закончился весьма неприятным инцидентом. Едва лишь Бренан улегся спать, как к нему в комнату тихонько проскользнула старшая дочь Кирана, шестнадцатилетняя Ринаг, и, сбросив ночную рубашку, голышом забралась в кровать. Ошеломленный таким развитием событий, юноша растерялся и просто не знал, что ему делать. Еще за ужином он ловил на себе игривые, а то и откровенно похотливые взгляды девушки, но даже подумать не мог, что она отважится на такой отчаянный и бесстыдный поступок.
Не теряя времени на разговоры, Ринаг сразу же начала целовать Бренана – и тут появился мастер Киран. К счастью, лесник ничуть не идеализировал свою дочь, поэтому объективно оценил ситуацию и весь свой гнев обрушил на Ринаг. Безжалостно схватив за косы, он вытащил ее из кровати и вытолкал из комнаты, бормоча что-то про розги. Как оказалось, это была не пустая угроза – в скором времени со двора донеслись девичьи вопли и мольбы, сопровождающиеся издевательским хохотом братьев Ринаг. Очевидно, уже не впервые сестра получала на орехи за свои похождения.
Утром, после завтрака, когда они с Кираном аб Гилри отправились в усадьбу леди Гвенет, Бренан начал было извиняться за ночное приключение, но лесник решительно прервал его:
– Ради Дыва, мальчик, ты ни в чем не виноват. Ну разве только в том, что родился таким красавчиком, и Ринаг просто не смогла обойти тебя вниманием. Я знаю, что ты и не думал соблазнять ее.
«Но и не сопротивлялся», – сокрушенно подумал Бренан. От первых же поцелуев девушки он просто одурел и уже не мог дать ей отпора. Напротив – еще минута, и он сам начал бы отвечать на ее ласки. В чем, после некоторых колебаний, и признался мастеру Кирану.
– Я ценю твою честность, Бренан аб Грифид, – ответил тот с кислым видом. – Другой бы на твоем месте промолчал, чтобы не сыпать мне соль на рану, но ты, я вижу, очень уязвим и жить не можешь с нечистой совестью. Так вот что я тебе скажу… Кстати, ты в кого-нибудь влюблен?
– Нет.
– Тогда твое поведение было вполне нормальным. Мы, мужчины, всегда хотим женщин, а в твоем возрасте это желание просто невыносимо. Его может победить только любовь, но у тебя нет девушки, которой ты должен хранить верность. И когда тебе на шею вешается молоденькая, хорошенькая и очень развратная красотка… – Он тяжело вздохнул. – Не знаю, что я в жизни сделал не так, где недосмотрел, за какие грехи мне такое наказание. В последние три года у меня с Ринаг больше хлопот, чем с остальными моими детьми. Я был бы и рад выдать ее замуж, но упустил время, а теперь такую потаскушку не примут ни в одну приличную семью. А брать в зятья какого-нибудь нищего бездельника… Нет, уж лучше буду воспитывать ублюдков. Боюсь, долго ждать не придется.
Дальше они ехали почти не разговаривая. Мысли Бренана были целиком сосредоточены на предстоящей встрече с ведьмой. Он панически боялся этого и одновременно желал все выяснить. У него уже просто не было сил терпеть неопределенность. Если в нем кроется Зло и ничего поделать с этим нельзя, пусть леди Гвенет убьет его. Единственное, о чем он ее попросит, – сделать это безболезненно и милосердно.
Хорошо хоть самый большой страх, который раньше ни на миг не оставлял Бренана, уже не мучил его. Больше всего его пугала мысль, что он может довериться не тому человеку и попасть в руки прислужника Китрайла. Ему стоило немалых усилий обратиться за советом даже к старой, немощной колдунье, которая ворожила людям на рынке в торфайнском городе Довран. В конце концов он все-таки отважился, но не стал открывать ей свою колдовскую силу, а просто сказал, что у него есть кое-какие проблемы и он ищет пути их решения. Ворожея вложила ему в руку свой хрустальный шар, какое-то время пристально всматривалась в него, а потом дала ему совет касательно ведьм и путешествия в Кыл Морганах. А после этого удивленно заметила, что до сих пор никому не советовала связываться с ведьмами, тем более людям, полностью лишенным магического дара. Немного осмелев, Бренан поделился с ней своим страхом перед встречей со слугами Китрайла, не объяснив, впрочем, причины этого самого страха. Гадалка скрипуче рассмеялась и ответила: «Когда имеешь дело с ведьмами, следует бояться многих вещей, но только не происков Врага. Ведьмы бывают разные, среди них хватает злых женщин, есть настоящие стервы, которые запросто вырвут тебе язык за одно лишь невежливое слово. Однако злых ведьм, не женщин, а именно ведьм, не бывает. Даже при очень большом желании они не могут продаться Китрайлу. Их Искра просто несовместима с Темной Энергией Ан Нувина…»
Слова старой колдуньи, которая не скрывала своей антипатии к ведьмам, убедили Бренана. Так что теперь, направляясь на встречу с ведьмой, он по крайней мере не боялся, что она окажется сторонницей Тьмы, пробудит в нем скрытое Зло и заставит служить Ан Нувину. А то, что он может умереть… Конечно, больно думать о смерти, когда тебе нет еще и восемнадцати, однако Бренан пытался утешить себя тем, что он хотя бы убережет свою душу от вечного проклятья. Наверное, лет в пятьдесят это было бы веской отрадой, но сейчас…
Так прошло часа три. Наконец, выехав за мастером Кираном на очередной холм, Бренан увидел впереди огромное здание, окруженное многочисленными хозяйственными постройками и высокой крепостной стеной. Сердце тяжело забилось в груди юноши, и он, чтобы хоть немного умерить волнение, начал мысленно молиться. Своими словами, так как здешних обрядов до сих пор не выучил, а во всех молитвах его родины были примерно такие строки: «Спаси и сохрани нас от Китрайла и его прислужников, ведьм и колдунов». Но в данном случае они были совершенно не к месту.
До усадьбы они доехали быстрее, чем того хотелось Бренану, миновали распахнутые ворота и очутились на широком людном дворе. Кирана аб Гилри тут хорошо знали, поэтому слуги встретили их обоих приветливо. И хотя поглядывали на Бренана с интересом, лишними вопросами не донимали. А леснику сообщили, что леди Гвенет сейчас дома и как раз собирается отправиться на прогулку.
Когда Бренан и мастер Киран, спешившись, передали коней под присмотр конюхов, из дома на крыльцо вышел стройный юноша лет четырнадцати с по-девичьи красивым лицом… Тут Бренан растерянно заморгал, осознав свою ошибку. Это был вовсе не юноша – у юношей нет выпуклостей на груди и такой соблазнительно изогнутой талии. На самом деле это была девушка его возраста или немного старше, одетая в мужской костюм и с короткой, по женским меркам, стрижкой – светло-русые волосы едва доходили ей до плеч.
Краем глаза Бренан заметил, как мастер Киран склонился в почтительном поклоне. Сам он поклониться не успел, поскольку девушка – вне всяких сомнений, леди Гвенет вер Меган, – сделав шаг вперед, внезапно застыла как вкопанная, тихонько вскрикнула и вперилась в Бренана изумленным взглядом.
В следующее мгновение он ощутил присутствие чар. В ответ немедленно призвал свое магическое зрение и увидел, что силуэт девушки окутывает сияние, похожее на то, которое он раньше замечал у колдунов, но все же немного другое. Более приятное, более близкое и даже в чем-то родное… Но больше всего Бренана поразило, как она сплетала свои чары. Иногда он тайком наблюдал за действиями колдунов и колдуний и постепенно убедился, что делает все не так, как они. Сначала думал, что причина в том, что он самоучка, и пытался исправиться, но это приводило лишь к резкому снижению эффективности его магии. Со временем Бренан стал побаиваться, что его особая манера работы с чарами вызвана таящимся в нем Злом. И вот теперь, встретившись с ведьмой, неожиданно обнаружил, что леди Гвенет сплетает магические нити точно так же, как он, только намного искуснее. Получается, что с малых лет, сам того не подозревая, он чаровал на ведьмовско́й лад?
Созданное девушкой заклятие накрыло Бренана, а он и пальцем не пошевелил, чтобы противодействовать этому. Еще по дороге решил ничему не сопротивляться, да и в этих чарах не было никакой угрозы – ведьма просто хотела изучить его магическую силу. Через узор до Бренана донесся отголосок ее чувств, и в них он не ощутил ни омерзения, которого так боялся, ни малейшей тени враждебности, ни даже настороженности. Чувства, которые охватывали леди Гвенет, можно было охарактеризовать двумя словами – безграничное удивление. Создавалось такое впечатление, будто она хорошо его знала и одновременно никак не могла поверить в его существование.
Словно откуда-то издалека донеслись слова мастера Кирана, который назвал имя Бренана и начал было рассказывать об их встрече. Но ведьма жестом остановила лесника, убрала свои чары и подошла к Бренану.
– Ты хоть понимаешь, кто ты такой? – спросила она, пристально всматриваясь в его лицо. Ее большие серые глаза лихорадочно блестели. – Что ты знаешь о себе?
– Почти ничего, госпожа, – ответил Бренан, догадавшись, что она спрашивает о его колдовском даре. – Только то, что умею чаровать, но отличаюсь от остальных колдунов. Поэтому я пришел к вам.
– Именно ко мне? И кто тебе посоветовал?
– Одна колдунья из Доврана. Она наворожила мне, что в Кыл Морганахе я найду ответы.
– Значит, она не была мошенницей, – сказала леди Гвенет, продолжая жадно изучать взглядом каждую черточку на его лице. – Я действительно могу кое-что прояснить, хотя далеко не все. Не имею ни малейшего представления, почему о тебе до сих пор ничего не слышали. Не могла же Айлиш вер Нив… нет, я даже не знаю, что и думать. Уверена только в одном: ты – это ты. И твоя внешность, и твой возраст… Тебе ведь семнадцать?
– Да, госпожа.
– А когда будет восемнадцать?
– В последний день монфовира[2].
Девушка кивнула:
– И тут все сходится.
– Что сходится, госпожа? – спросил Бренан, окончательно сбитый с толку.
– Сейчас мы обо всем поговорим, – пообещала она. – Только не здесь.
Леди Гвенет поблагодарила мастера Кирана за заботу о госте, известила присутствующих, что отменяет сегодняшнюю прогулку, и повела Бренана в дом.
В коридоре около входных дверей толпились любопытные служанки. Хозяйка разогнала их, приказав одним приготовить гостевые покои, а других отправив на кухню за сладостями и прохладительными напитками.
– Я даже не спрашиваю, завтракал ли ты, – обратилась она к Бренану. – Не сомневаюсь, что у мастера Кирана тебя кормили как на убой. Это ведь ты вчера развлекал их фейерверком?
– Да, госпожа, – подтвердил он.
Леди Гвенет как-то странно взглянула на него – то ли раздраженно, то ли с досадой – так, словно в таком ответе ей что-то не понравилось. Но уже в следующее мгновение искренне улыбнулась:
– А у тебя здорово выходит. И очень мощно. Даже отсюда было видно.
Они миновали просторный зал для приемов и начали подниматься вверх по ступеням. Бренан шел вслед за девушкой, глядя ей в спину, и изо всех сил старался не опускать взгляд ниже талии, туда, где обтягивающие брюки плотно облегали ее фигуру. Мысли в его голове совсем перепутались. Чтобы немного сосредоточиться, он ухватился за первую попавшуюся и начал гадать, не ошибается ли, принимая леди Гвенет за молоденькую девушку. Ему было известно, что ведьмы живут очень долго и не стареют, поэтому ей могло быть сколько угодно лет – хоть пятьдесят, хоть сто, а хоть и двести. Но Бренану в это не верилось. Ее манеры свидетельствовали о молодости, а тут еще этот наряд – ни одна зрелая женщина так не оденется. Только девчонка, которая не должна никому подчиняться, ни перед кем не отвечает за свое поведение и у которой достаточно власти над людьми, чтобы диктовать им свои собственные представления о приличиях…
На втором этаже они вошли в небольшую светлую комнату, обставленную изысканной мебелью; ее стены были увешаны пестрыми гобеленами, а пол устлан мягким пушистым ковром. Леди Гвенет устроилась в кресле около невысокого столика и кивком указала на соседнее:
– Прошу тебя, садись.
– Благодарю вас, госпожа, – ответил Бренан, немедленно воспользовавшись предложением.
На лице девушки вновь появилось то самое выражение, что и тогда, когда речь шла о фейерверке. Но в этот раз она объяснила причину:
– Не могу слышать, как ты называешь меня «госпожа». Для тебя я просто Гвен. Не Гвенет, а именно Гвен. Это никакая не фамильярность. Из всех ведьминских имен, которые начинаются на «гвен», только мое дает право на такое сокращение – даже в официальном употреблении. Ну что, договорились?
– Э-э… – растерянно пробормотал Бренан. – Разве я могу… Вы же ведьма…
– Бывшая ведьма, – уточнила она. – А теперь ведьмачка. Знаешь, что это значит?
Бренан раскрыл было рот и сразу закрыл, чуть не сболтнув первое, что пришло ему в голову. А потом с опаской проговорил:
– Это когда ведьма… по определенным причинам лишается Искры.
– А вместе с нею и большей части своей силы, – добавила леди Гвенет… то есть просто Гвен. Похоже, она догадалась, о чем подумал Бренан, и ее щеки густо покраснели. – Для обычных людей это не имеет большого значения, они искренне считают меня настоящей ведьмой, разве что более слабой, чем другие. Но ты не просто человек и должен понимать разницу.
– В общем, понимаю, – ответил Бренан. – Но мои знания нельзя назвать исчерпывающими и достоверными, они из очень ненадежного источника.
– А именно?
Бренан замялся. Ему стало немного неловко.
– Ну, из обычных разговоров, а еще – из книги «Волшебный остров Тир Минеган и его удивительные жительницы».
Несколько секунд Гвен сдерживала себя, но в конце концов не сдержалась и разразилась звонким смехом:
– Правда? Ты не шутишь? Это же детская книжка… Ну, не совсем детская, но несерьезная.
– У меня не было возможности покупать серьезные книги, – пояснил Бренан. – Колдовскую литературу продают лишь в магазинах, которыми владеют колдуны. А я не рисковал привлекать к себе лишнее внимание. Боялся… – Он замолчал, собираясь с духом. Некоторый оптимизм ему придавало то, что Гвен отнеслась к нему доброжелательно, без малейшей настороженности… Хотя это могло быть всего лишь хитростью с ее стороны. – Да и сейчас боюсь, что во мне сокрыто зло.
Смешливые искорки мгновенно погасли в глазах девушки.
– Зло? – переспросила она. – Имеешь в виду не человеческое, а магическое Зло?
– Да.
– И с чего ты взял?
– Ну, я же умею скрывать свою силу. А это – одна из особенностей злого колдуна. Разве не так?
Гвен утвердительно кивнула:
– Да, ты прав. Колдуны, которые питаются Темной Энергией, в состоянии скрывать от других свою силу. Но ты этого не умеешь.
– Как это не умею? Ни один колдун не замечает моей силы, если я не использую чар. Они не видят ее даже тогда, когда я вызываю колдовское зрение.
– Это зрение, как и чутье, относится к пассивным средствам магического восприятия. Оно не создает чар, а лишь позволяет видеть их. Что касается твоей силы…
Тут ей пришлось прерваться, так как в комнату вошли две служанки и проворно расставили на столике вазы с фруктами, печеньем и пирожными, кувшин яблочного сока, хрустальные бокалы и фарфоровые креманки с мороженым.
Гвен предложила Бренану угощаться, и он, даром что его мысли сейчас были далеки от еды, охотно принялся за мороженое. Это было одно из тех лакомств, которое Бренан впервые попробовал уже на Абраде и очень к нему пристрастился.
Гвен тоже начала есть мороженое. А когда служанки ушли прочь, она продолжила:
– Умение скрывать свою силу означает, что при желании ее можно показывать другим, а можно и не показывать. Но ты не в состоянии так делать. Независимо от твоей воли твоя сила невидима для колдунов, если ты не чаруешь.
– Но почему?
Девушка покачала головой:
– Ты удивительный невежда, Бренан. Просто потрясающий. Вместо того чтобы пугать себя дурацкой мыслью о том, что в тебе скрывается Зло, мог бы пошевелить своими извилинами и сам обо всем догадаться. Твоя сила… Кстати, со сколькими цветами одновременно ты можешь работать?
– Со всеми семью, – ответил Бренан не без гордости. – Правда, с синим, а особенно с фиолетовым, мне немного трудновато.
– Оно и понятно, они самые сильные. А теперь взгляни. – В воздухе между ним и Гвен появилось семь разноцветных магических ниток. – Ты когда-нибудь пробовал сплести их вместе?
– Да. И у меня получалась белая.
– Вот именно. – Гвен стянула семь нитей в пучок, переплела их между собой, и они превратились в одну нить, которая излучала яркий белый свет. – В магии, как и в природе, белый цвет сложный, он состоит из семи основных цветов. Но его принято считать отдельным, восьмым цветом. А еще его называют ведьмовским. И знаешь почему?
– Нет, не знаю.
– Потому что любой колдун, соединив семь основных цветов, получит не белый, а другой, девятый цвет магии – черный. В таком контрасте нет ничего зловещего, он всего лишь демонстрирует самое главное отличие магии ведьм и колдунов. Создавая нити для сплетения чар, мы насыщаем их энергией, которая исходит от нас; а нити, созданные колдунами, вбирают в себя энергию из окружающего мира. Поэтому колдовское соединение семи разноцветных нитей дает в результате одну черную нить – она не излучает цветов магии, а просто поглощает их.
– Что же тогда получается? – проговорил Бренан. – Моя магия больше похожа на ведьмовскую, чем на колдовскую?
– Не просто похожа, она и есть ведьмовская, – сказала Гвен. – Ты не колдун, у тебя нет ни капли колдовского дара. Мы с тобой одинаковые, ты точно так же несешь в себе отпечаток ведьмовской Искры.
Едва не уронив мороженое себе на колени, Бренан осторожно поставил креманку на столик.
– Отпечаток?.. Искры?.. Разве так бывает? Я ведь мужчина…
– Это очень редкое явление. Юноши-ведьмаки вроде тебя рождаются крайне редко. В этом тысячелетии их было лишь четверо, ты – пятый. Мы не скрываем их существования, о них известно всем образованным людям. И не только образованным. Скажем, в Ивыдоне про ведьмаков знают практически все, так как двое из них были ивыдонскими королями. Если бы ты не был так сосредоточен на воображаемом Зле внутри себя и открылся какому-нибудь колдуну, он объяснил бы тебе, что твоя сила невидима не из-за связи с Ан Нувином, а из-за ее ведьмовского происхождения.
– В прошлом году весной я обратился к одному колдуну, – сказал Бренан. – Прибыв в Динас Ирван, первым делом зашел в магазин магических принадлежностей и спросил у хозяина совета, где лучше всего учиться чарам. Он ответил, что, вне всякого сомнения, в Кованхаре, но не советовал мне отправляться в такой далекий путь, потому что у меня все равно нет даже малейшего колдовского дара. Я как раз собрался показать ему, что это не так, но тут он со смехом добавил: «Если, конечно, ты не прислужник Китрайла и не прячешь от меня свою силу. Но тогда тебе тем более не стоит ехать в Кованхар…» Вот так я впервые услышал о свойствах злых колдунов скрывать свои способности.
Девушка устремила на него сочувствующий взгляд:
– Бедняга! Представляю, как ты мучился… А до этого ты не встречал ни одного колдуна? Неужели их так мало в Кередигоне?
– Я не кередигонец, – сказал Бренан. – Мой выговор только кажется кередигонским. На самом деле я с Лахлина.
Гвен была шокирована:
– С Лахлина? Да ты шутишь!
– Нисколько. Я родился и вырос на Лахлине.
Она вернула свое мороженое на столик, налила в бокал сок и отпила глоток. Весь ее вид выказывал крайнюю растерянность.
– Это просто невероятно. Не понимаю, как… Да и вообще ничего не понимаю! Ты не мог родиться на Лахлине. И выжить там не мог.
– Да, это настоящее чудо, – согласился Бренан. – Иногда мне и самому не верится, что я так долго прожил на Лахлине и смог уцелеть. Тем более что чаровать начал еще в пятилетнем возрасте. Другие родители сразу бы отдали меня в руки поборников или просто задушили во сне – все меньше хлопот. У нас часто так делают, когда замечают у детей проявления колдовского дара, – или собственноручно их убивают, или просят об услуге кого-нибудь из знакомых – а потом выдают это за естественную смерть.
– Я слышала об этом, – почти шепотом промолвила Гвен. – Это так ужасно…
– Но, с другой стороны, это более милосердно, чем обрекать детей на пытки и сожжение на костре. Поборники называют это «очищением от мерзости»… – Бренан невесело усмехнулся. – Не знаю, да и знать не хочу, рассматривали ли мои родные такой вариант. Главное, что они на это не пошли, а решили сохранить мне жизнь, рискуя собственными головами. К счастью, наша семья жила обособленно, на маленькой отдаленной ферме, где работали только отец с матерью, а гости нас посещали нечасто. Поэтому единственным ограничением, которое мне досаждало, был запрет бегать в ближайшую деревню, где жили все мои товарищи. А когда они приходили ко мне, отец их прогонял: мол, я уже вырос и должен работать, а не бить баклуши с друзьями-бездельниками. В конце концов они перестали приходить, и мне доводилось играть в одиночестве, все чаще развлекая себя чарами, а родители по очереди приглядывали за мной. Ясное дело, что в магии они ничего не смыслили, но следили, чтобы я не навредил себе, и учили меня осторожности. Постепенно я усвоил от них две важные вещи: во-первых, в моей силе нет ничего плохого, плохими могут быть только мои поступки; а во-вторых, другие люди ненавидят магию и боятся колдунов, поэтому ни при каких обстоятельствах я не должен показывать, что владею чарами.
Очевидно, запрет охотиться на диких кабанов не распространялся на самого лесника, поэтому к столу подали именно кабанятину – в грибном соусе, щедро приправленном специями. Это уж точно было вкуснее пригоревшей на открытом огне крольчатины, которой пришлось бы довольствоваться Бренану, если бы не любезное приглашение мастера Кирана. К мясу был толченый картофель, овощной салат, свежий, только что испеченный хлеб, ароматный сыр, а на десерт – пирожные с повидлом и молоко. Никто из домашних, включая хозяина, спиртного не пил, а Бренан, когда ему предложили вина, вежливо отказался, заслужив одобрительные взгляды женщин. А жена лесника, Гелед бан Киран, ткнув пальцем в своего восемнадцатилетнего сына Арнога, наставительно произнесла: «Вот таких друзей следует искать, а не водиться с теми пьянчужками!»
После ужина Бренан, как и обещал мастеру Кирану, принялся развлекать домочадцев своими колдовскими умениями. Он жонглировал сразу десятью полными чашками, не пролив из них ни капли; создавал в воздухе разноцветные световые линии и сплетал их в затейливые узоры; потом извлек из своих вещей несколько кукол, заставил их двигаться и, разговаривая за них разными голосами, разыграл целое представление по мотивам известных ему сказок. Последнее давалось Бренану легко и непринужденно, поскольку в детстве он почти не общался с ровесниками, а в основном сидел дома и развлекался с игрушками, управляя ими при помощи чар.
Напоследок, когда на улице уже совсем стемнело, он пригласил всех выйти из дома и устроил над озером роскошный фейерверк: создавал огненные шары и подбрасывал их высоко вверх, где они взрывались, рассыпаясь по сторонам множеством ярких искр. Это зрелище произвело огромное впечатление не только на детвору, но и на взрослых. Мастер Киран вполне искренне сказал ему, что лучший фейерверк видел лишь в исполнении леди Гвенет.
На ночь в распоряжение Бренана предоставили отдельную комнату, и для этого никому не пришлось потесниться, так как летом младшие сыновья Кирана (разумеется, при хорошей погоде) предпочитали ночевать под открытым небом. Хозяин предлагал гостю первым воспользоваться мыльней, однако Бренан заверил его, что ему еще не очень хочется спать. Тут юноша слегка покривил душой – его уже сильно клонило в сон, – но вместе с тем ему хотелось не спеша вымыться, не заставляя никого ждать. Поэтому, когда мыльня освободилась, он смог вдоволь полежать в деревянной ванне, наполненной горячей водой, время от времени досыпая в нее горсть нагревательного порошка. Даром что Бренан уже больше года жил на Абраде, его не переставало удивлять, как широко тут использовалась магия: ею был насквозь пропитан даже повседневный быт. Правда, на Юге чары считались грехом, и каждое их использование требовало дальнейшего очищения молитвой. Однако это не шло ни в какое сравнение с суровыми обычаями его родины, где даже за малейшее использование магии людей приговаривали к казни, как прислужников Китрайла…
Этот приятный вечер в доме лесника закончился весьма неприятным инцидентом. Едва лишь Бренан улегся спать, как к нему в комнату тихонько проскользнула старшая дочь Кирана, шестнадцатилетняя Ринаг, и, сбросив ночную рубашку, голышом забралась в кровать. Ошеломленный таким развитием событий, юноша растерялся и просто не знал, что ему делать. Еще за ужином он ловил на себе игривые, а то и откровенно похотливые взгляды девушки, но даже подумать не мог, что она отважится на такой отчаянный и бесстыдный поступок.
Не теряя времени на разговоры, Ринаг сразу же начала целовать Бренана – и тут появился мастер Киран. К счастью, лесник ничуть не идеализировал свою дочь, поэтому объективно оценил ситуацию и весь свой гнев обрушил на Ринаг. Безжалостно схватив за косы, он вытащил ее из кровати и вытолкал из комнаты, бормоча что-то про розги. Как оказалось, это была не пустая угроза – в скором времени со двора донеслись девичьи вопли и мольбы, сопровождающиеся издевательским хохотом братьев Ринаг. Очевидно, уже не впервые сестра получала на орехи за свои похождения.
Утром, после завтрака, когда они с Кираном аб Гилри отправились в усадьбу леди Гвенет, Бренан начал было извиняться за ночное приключение, но лесник решительно прервал его:
– Ради Дыва, мальчик, ты ни в чем не виноват. Ну разве только в том, что родился таким красавчиком, и Ринаг просто не смогла обойти тебя вниманием. Я знаю, что ты и не думал соблазнять ее.
«Но и не сопротивлялся», – сокрушенно подумал Бренан. От первых же поцелуев девушки он просто одурел и уже не мог дать ей отпора. Напротив – еще минута, и он сам начал бы отвечать на ее ласки. В чем, после некоторых колебаний, и признался мастеру Кирану.
– Я ценю твою честность, Бренан аб Грифид, – ответил тот с кислым видом. – Другой бы на твоем месте промолчал, чтобы не сыпать мне соль на рану, но ты, я вижу, очень уязвим и жить не можешь с нечистой совестью. Так вот что я тебе скажу… Кстати, ты в кого-нибудь влюблен?
– Нет.
– Тогда твое поведение было вполне нормальным. Мы, мужчины, всегда хотим женщин, а в твоем возрасте это желание просто невыносимо. Его может победить только любовь, но у тебя нет девушки, которой ты должен хранить верность. И когда тебе на шею вешается молоденькая, хорошенькая и очень развратная красотка… – Он тяжело вздохнул. – Не знаю, что я в жизни сделал не так, где недосмотрел, за какие грехи мне такое наказание. В последние три года у меня с Ринаг больше хлопот, чем с остальными моими детьми. Я был бы и рад выдать ее замуж, но упустил время, а теперь такую потаскушку не примут ни в одну приличную семью. А брать в зятья какого-нибудь нищего бездельника… Нет, уж лучше буду воспитывать ублюдков. Боюсь, долго ждать не придется.
Дальше они ехали почти не разговаривая. Мысли Бренана были целиком сосредоточены на предстоящей встрече с ведьмой. Он панически боялся этого и одновременно желал все выяснить. У него уже просто не было сил терпеть неопределенность. Если в нем кроется Зло и ничего поделать с этим нельзя, пусть леди Гвенет убьет его. Единственное, о чем он ее попросит, – сделать это безболезненно и милосердно.
Хорошо хоть самый большой страх, который раньше ни на миг не оставлял Бренана, уже не мучил его. Больше всего его пугала мысль, что он может довериться не тому человеку и попасть в руки прислужника Китрайла. Ему стоило немалых усилий обратиться за советом даже к старой, немощной колдунье, которая ворожила людям на рынке в торфайнском городе Довран. В конце концов он все-таки отважился, но не стал открывать ей свою колдовскую силу, а просто сказал, что у него есть кое-какие проблемы и он ищет пути их решения. Ворожея вложила ему в руку свой хрустальный шар, какое-то время пристально всматривалась в него, а потом дала ему совет касательно ведьм и путешествия в Кыл Морганах. А после этого удивленно заметила, что до сих пор никому не советовала связываться с ведьмами, тем более людям, полностью лишенным магического дара. Немного осмелев, Бренан поделился с ней своим страхом перед встречей со слугами Китрайла, не объяснив, впрочем, причины этого самого страха. Гадалка скрипуче рассмеялась и ответила: «Когда имеешь дело с ведьмами, следует бояться многих вещей, но только не происков Врага. Ведьмы бывают разные, среди них хватает злых женщин, есть настоящие стервы, которые запросто вырвут тебе язык за одно лишь невежливое слово. Однако злых ведьм, не женщин, а именно ведьм, не бывает. Даже при очень большом желании они не могут продаться Китрайлу. Их Искра просто несовместима с Темной Энергией Ан Нувина…»
Слова старой колдуньи, которая не скрывала своей антипатии к ведьмам, убедили Бренана. Так что теперь, направляясь на встречу с ведьмой, он по крайней мере не боялся, что она окажется сторонницей Тьмы, пробудит в нем скрытое Зло и заставит служить Ан Нувину. А то, что он может умереть… Конечно, больно думать о смерти, когда тебе нет еще и восемнадцати, однако Бренан пытался утешить себя тем, что он хотя бы убережет свою душу от вечного проклятья. Наверное, лет в пятьдесят это было бы веской отрадой, но сейчас…
Так прошло часа три. Наконец, выехав за мастером Кираном на очередной холм, Бренан увидел впереди огромное здание, окруженное многочисленными хозяйственными постройками и высокой крепостной стеной. Сердце тяжело забилось в груди юноши, и он, чтобы хоть немного умерить волнение, начал мысленно молиться. Своими словами, так как здешних обрядов до сих пор не выучил, а во всех молитвах его родины были примерно такие строки: «Спаси и сохрани нас от Китрайла и его прислужников, ведьм и колдунов». Но в данном случае они были совершенно не к месту.
До усадьбы они доехали быстрее, чем того хотелось Бренану, миновали распахнутые ворота и очутились на широком людном дворе. Кирана аб Гилри тут хорошо знали, поэтому слуги встретили их обоих приветливо. И хотя поглядывали на Бренана с интересом, лишними вопросами не донимали. А леснику сообщили, что леди Гвенет сейчас дома и как раз собирается отправиться на прогулку.
Когда Бренан и мастер Киран, спешившись, передали коней под присмотр конюхов, из дома на крыльцо вышел стройный юноша лет четырнадцати с по-девичьи красивым лицом… Тут Бренан растерянно заморгал, осознав свою ошибку. Это был вовсе не юноша – у юношей нет выпуклостей на груди и такой соблазнительно изогнутой талии. На самом деле это была девушка его возраста или немного старше, одетая в мужской костюм и с короткой, по женским меркам, стрижкой – светло-русые волосы едва доходили ей до плеч.
Краем глаза Бренан заметил, как мастер Киран склонился в почтительном поклоне. Сам он поклониться не успел, поскольку девушка – вне всяких сомнений, леди Гвенет вер Меган, – сделав шаг вперед, внезапно застыла как вкопанная, тихонько вскрикнула и вперилась в Бренана изумленным взглядом.
В следующее мгновение он ощутил присутствие чар. В ответ немедленно призвал свое магическое зрение и увидел, что силуэт девушки окутывает сияние, похожее на то, которое он раньше замечал у колдунов, но все же немного другое. Более приятное, более близкое и даже в чем-то родное… Но больше всего Бренана поразило, как она сплетала свои чары. Иногда он тайком наблюдал за действиями колдунов и колдуний и постепенно убедился, что делает все не так, как они. Сначала думал, что причина в том, что он самоучка, и пытался исправиться, но это приводило лишь к резкому снижению эффективности его магии. Со временем Бренан стал побаиваться, что его особая манера работы с чарами вызвана таящимся в нем Злом. И вот теперь, встретившись с ведьмой, неожиданно обнаружил, что леди Гвенет сплетает магические нити точно так же, как он, только намного искуснее. Получается, что с малых лет, сам того не подозревая, он чаровал на ведьмовско́й лад?
Созданное девушкой заклятие накрыло Бренана, а он и пальцем не пошевелил, чтобы противодействовать этому. Еще по дороге решил ничему не сопротивляться, да и в этих чарах не было никакой угрозы – ведьма просто хотела изучить его магическую силу. Через узор до Бренана донесся отголосок ее чувств, и в них он не ощутил ни омерзения, которого так боялся, ни малейшей тени враждебности, ни даже настороженности. Чувства, которые охватывали леди Гвенет, можно было охарактеризовать двумя словами – безграничное удивление. Создавалось такое впечатление, будто она хорошо его знала и одновременно никак не могла поверить в его существование.
Словно откуда-то издалека донеслись слова мастера Кирана, который назвал имя Бренана и начал было рассказывать об их встрече. Но ведьма жестом остановила лесника, убрала свои чары и подошла к Бренану.
– Ты хоть понимаешь, кто ты такой? – спросила она, пристально всматриваясь в его лицо. Ее большие серые глаза лихорадочно блестели. – Что ты знаешь о себе?
– Почти ничего, госпожа, – ответил Бренан, догадавшись, что она спрашивает о его колдовском даре. – Только то, что умею чаровать, но отличаюсь от остальных колдунов. Поэтому я пришел к вам.
– Именно ко мне? И кто тебе посоветовал?
– Одна колдунья из Доврана. Она наворожила мне, что в Кыл Морганахе я найду ответы.
– Значит, она не была мошенницей, – сказала леди Гвенет, продолжая жадно изучать взглядом каждую черточку на его лице. – Я действительно могу кое-что прояснить, хотя далеко не все. Не имею ни малейшего представления, почему о тебе до сих пор ничего не слышали. Не могла же Айлиш вер Нив… нет, я даже не знаю, что и думать. Уверена только в одном: ты – это ты. И твоя внешность, и твой возраст… Тебе ведь семнадцать?
– Да, госпожа.
– А когда будет восемнадцать?
– В последний день монфовира[2].
Девушка кивнула:
– И тут все сходится.
– Что сходится, госпожа? – спросил Бренан, окончательно сбитый с толку.
– Сейчас мы обо всем поговорим, – пообещала она. – Только не здесь.
Леди Гвенет поблагодарила мастера Кирана за заботу о госте, известила присутствующих, что отменяет сегодняшнюю прогулку, и повела Бренана в дом.
В коридоре около входных дверей толпились любопытные служанки. Хозяйка разогнала их, приказав одним приготовить гостевые покои, а других отправив на кухню за сладостями и прохладительными напитками.
– Я даже не спрашиваю, завтракал ли ты, – обратилась она к Бренану. – Не сомневаюсь, что у мастера Кирана тебя кормили как на убой. Это ведь ты вчера развлекал их фейерверком?
– Да, госпожа, – подтвердил он.
Леди Гвенет как-то странно взглянула на него – то ли раздраженно, то ли с досадой – так, словно в таком ответе ей что-то не понравилось. Но уже в следующее мгновение искренне улыбнулась:
– А у тебя здорово выходит. И очень мощно. Даже отсюда было видно.
Они миновали просторный зал для приемов и начали подниматься вверх по ступеням. Бренан шел вслед за девушкой, глядя ей в спину, и изо всех сил старался не опускать взгляд ниже талии, туда, где обтягивающие брюки плотно облегали ее фигуру. Мысли в его голове совсем перепутались. Чтобы немного сосредоточиться, он ухватился за первую попавшуюся и начал гадать, не ошибается ли, принимая леди Гвенет за молоденькую девушку. Ему было известно, что ведьмы живут очень долго и не стареют, поэтому ей могло быть сколько угодно лет – хоть пятьдесят, хоть сто, а хоть и двести. Но Бренану в это не верилось. Ее манеры свидетельствовали о молодости, а тут еще этот наряд – ни одна зрелая женщина так не оденется. Только девчонка, которая не должна никому подчиняться, ни перед кем не отвечает за свое поведение и у которой достаточно власти над людьми, чтобы диктовать им свои собственные представления о приличиях…
На втором этаже они вошли в небольшую светлую комнату, обставленную изысканной мебелью; ее стены были увешаны пестрыми гобеленами, а пол устлан мягким пушистым ковром. Леди Гвенет устроилась в кресле около невысокого столика и кивком указала на соседнее:
– Прошу тебя, садись.
– Благодарю вас, госпожа, – ответил Бренан, немедленно воспользовавшись предложением.
На лице девушки вновь появилось то самое выражение, что и тогда, когда речь шла о фейерверке. Но в этот раз она объяснила причину:
– Не могу слышать, как ты называешь меня «госпожа». Для тебя я просто Гвен. Не Гвенет, а именно Гвен. Это никакая не фамильярность. Из всех ведьминских имен, которые начинаются на «гвен», только мое дает право на такое сокращение – даже в официальном употреблении. Ну что, договорились?
– Э-э… – растерянно пробормотал Бренан. – Разве я могу… Вы же ведьма…
– Бывшая ведьма, – уточнила она. – А теперь ведьмачка. Знаешь, что это значит?
Бренан раскрыл было рот и сразу закрыл, чуть не сболтнув первое, что пришло ему в голову. А потом с опаской проговорил:
– Это когда ведьма… по определенным причинам лишается Искры.
– А вместе с нею и большей части своей силы, – добавила леди Гвенет… то есть просто Гвен. Похоже, она догадалась, о чем подумал Бренан, и ее щеки густо покраснели. – Для обычных людей это не имеет большого значения, они искренне считают меня настоящей ведьмой, разве что более слабой, чем другие. Но ты не просто человек и должен понимать разницу.
– В общем, понимаю, – ответил Бренан. – Но мои знания нельзя назвать исчерпывающими и достоверными, они из очень ненадежного источника.
– А именно?
Бренан замялся. Ему стало немного неловко.
– Ну, из обычных разговоров, а еще – из книги «Волшебный остров Тир Минеган и его удивительные жительницы».
Несколько секунд Гвен сдерживала себя, но в конце концов не сдержалась и разразилась звонким смехом:
– Правда? Ты не шутишь? Это же детская книжка… Ну, не совсем детская, но несерьезная.
– У меня не было возможности покупать серьезные книги, – пояснил Бренан. – Колдовскую литературу продают лишь в магазинах, которыми владеют колдуны. А я не рисковал привлекать к себе лишнее внимание. Боялся… – Он замолчал, собираясь с духом. Некоторый оптимизм ему придавало то, что Гвен отнеслась к нему доброжелательно, без малейшей настороженности… Хотя это могло быть всего лишь хитростью с ее стороны. – Да и сейчас боюсь, что во мне сокрыто зло.
Смешливые искорки мгновенно погасли в глазах девушки.
– Зло? – переспросила она. – Имеешь в виду не человеческое, а магическое Зло?
– Да.
– И с чего ты взял?
– Ну, я же умею скрывать свою силу. А это – одна из особенностей злого колдуна. Разве не так?
Гвен утвердительно кивнула:
– Да, ты прав. Колдуны, которые питаются Темной Энергией, в состоянии скрывать от других свою силу. Но ты этого не умеешь.
– Как это не умею? Ни один колдун не замечает моей силы, если я не использую чар. Они не видят ее даже тогда, когда я вызываю колдовское зрение.
– Это зрение, как и чутье, относится к пассивным средствам магического восприятия. Оно не создает чар, а лишь позволяет видеть их. Что касается твоей силы…
Тут ей пришлось прерваться, так как в комнату вошли две служанки и проворно расставили на столике вазы с фруктами, печеньем и пирожными, кувшин яблочного сока, хрустальные бокалы и фарфоровые креманки с мороженым.
Гвен предложила Бренану угощаться, и он, даром что его мысли сейчас были далеки от еды, охотно принялся за мороженое. Это было одно из тех лакомств, которое Бренан впервые попробовал уже на Абраде и очень к нему пристрастился.
Гвен тоже начала есть мороженое. А когда служанки ушли прочь, она продолжила:
– Умение скрывать свою силу означает, что при желании ее можно показывать другим, а можно и не показывать. Но ты не в состоянии так делать. Независимо от твоей воли твоя сила невидима для колдунов, если ты не чаруешь.
– Но почему?
Девушка покачала головой:
– Ты удивительный невежда, Бренан. Просто потрясающий. Вместо того чтобы пугать себя дурацкой мыслью о том, что в тебе скрывается Зло, мог бы пошевелить своими извилинами и сам обо всем догадаться. Твоя сила… Кстати, со сколькими цветами одновременно ты можешь работать?
– Со всеми семью, – ответил Бренан не без гордости. – Правда, с синим, а особенно с фиолетовым, мне немного трудновато.
– Оно и понятно, они самые сильные. А теперь взгляни. – В воздухе между ним и Гвен появилось семь разноцветных магических ниток. – Ты когда-нибудь пробовал сплести их вместе?
– Да. И у меня получалась белая.
– Вот именно. – Гвен стянула семь нитей в пучок, переплела их между собой, и они превратились в одну нить, которая излучала яркий белый свет. – В магии, как и в природе, белый цвет сложный, он состоит из семи основных цветов. Но его принято считать отдельным, восьмым цветом. А еще его называют ведьмовским. И знаешь почему?
– Нет, не знаю.
– Потому что любой колдун, соединив семь основных цветов, получит не белый, а другой, девятый цвет магии – черный. В таком контрасте нет ничего зловещего, он всего лишь демонстрирует самое главное отличие магии ведьм и колдунов. Создавая нити для сплетения чар, мы насыщаем их энергией, которая исходит от нас; а нити, созданные колдунами, вбирают в себя энергию из окружающего мира. Поэтому колдовское соединение семи разноцветных нитей дает в результате одну черную нить – она не излучает цветов магии, а просто поглощает их.
– Что же тогда получается? – проговорил Бренан. – Моя магия больше похожа на ведьмовскую, чем на колдовскую?
– Не просто похожа, она и есть ведьмовская, – сказала Гвен. – Ты не колдун, у тебя нет ни капли колдовского дара. Мы с тобой одинаковые, ты точно так же несешь в себе отпечаток ведьмовской Искры.
Едва не уронив мороженое себе на колени, Бренан осторожно поставил креманку на столик.
– Отпечаток?.. Искры?.. Разве так бывает? Я ведь мужчина…
– Это очень редкое явление. Юноши-ведьмаки вроде тебя рождаются крайне редко. В этом тысячелетии их было лишь четверо, ты – пятый. Мы не скрываем их существования, о них известно всем образованным людям. И не только образованным. Скажем, в Ивыдоне про ведьмаков знают практически все, так как двое из них были ивыдонскими королями. Если бы ты не был так сосредоточен на воображаемом Зле внутри себя и открылся какому-нибудь колдуну, он объяснил бы тебе, что твоя сила невидима не из-за связи с Ан Нувином, а из-за ее ведьмовского происхождения.
– В прошлом году весной я обратился к одному колдуну, – сказал Бренан. – Прибыв в Динас Ирван, первым делом зашел в магазин магических принадлежностей и спросил у хозяина совета, где лучше всего учиться чарам. Он ответил, что, вне всякого сомнения, в Кованхаре, но не советовал мне отправляться в такой далекий путь, потому что у меня все равно нет даже малейшего колдовского дара. Я как раз собрался показать ему, что это не так, но тут он со смехом добавил: «Если, конечно, ты не прислужник Китрайла и не прячешь от меня свою силу. Но тогда тебе тем более не стоит ехать в Кованхар…» Вот так я впервые услышал о свойствах злых колдунов скрывать свои способности.
Девушка устремила на него сочувствующий взгляд:
– Бедняга! Представляю, как ты мучился… А до этого ты не встречал ни одного колдуна? Неужели их так мало в Кередигоне?
– Я не кередигонец, – сказал Бренан. – Мой выговор только кажется кередигонским. На самом деле я с Лахлина.
Гвен была шокирована:
– С Лахлина? Да ты шутишь!
– Нисколько. Я родился и вырос на Лахлине.
Она вернула свое мороженое на столик, налила в бокал сок и отпила глоток. Весь ее вид выказывал крайнюю растерянность.
– Это просто невероятно. Не понимаю, как… Да и вообще ничего не понимаю! Ты не мог родиться на Лахлине. И выжить там не мог.
– Да, это настоящее чудо, – согласился Бренан. – Иногда мне и самому не верится, что я так долго прожил на Лахлине и смог уцелеть. Тем более что чаровать начал еще в пятилетнем возрасте. Другие родители сразу бы отдали меня в руки поборников или просто задушили во сне – все меньше хлопот. У нас часто так делают, когда замечают у детей проявления колдовского дара, – или собственноручно их убивают, или просят об услуге кого-нибудь из знакомых – а потом выдают это за естественную смерть.
– Я слышала об этом, – почти шепотом промолвила Гвен. – Это так ужасно…
– Но, с другой стороны, это более милосердно, чем обрекать детей на пытки и сожжение на костре. Поборники называют это «очищением от мерзости»… – Бренан невесело усмехнулся. – Не знаю, да и знать не хочу, рассматривали ли мои родные такой вариант. Главное, что они на это не пошли, а решили сохранить мне жизнь, рискуя собственными головами. К счастью, наша семья жила обособленно, на маленькой отдаленной ферме, где работали только отец с матерью, а гости нас посещали нечасто. Поэтому единственным ограничением, которое мне досаждало, был запрет бегать в ближайшую деревню, где жили все мои товарищи. А когда они приходили ко мне, отец их прогонял: мол, я уже вырос и должен работать, а не бить баклуши с друзьями-бездельниками. В конце концов они перестали приходить, и мне доводилось играть в одиночестве, все чаще развлекая себя чарами, а родители по очереди приглядывали за мной. Ясное дело, что в магии они ничего не смыслили, но следили, чтобы я не навредил себе, и учили меня осторожности. Постепенно я усвоил от них две важные вещи: во-первых, в моей силе нет ничего плохого, плохими могут быть только мои поступки; а во-вторых, другие люди ненавидят магию и боятся колдунов, поэтому ни при каких обстоятельствах я не должен показывать, что владею чарами.