Олег Фомин. Льдом и мечом

   – Хорошая идея, – кивает Эгорд, лицо трогает улыбка.
   – Да уж получше ваших, – ворчит Тиморис.
   Спустя минут пять все тела помечены черными от демонической крови рунами. Руки Эгорда медленно танцуют, из мертвецов роится энергия, похожая на алый песок, рубиновые облака устремляются в ладони воина-мага.
   Резкими движениями Эгорд отражает часть «песка» в сторону Камалии, затем на Тимориса. Облака впитываются в троицу.
   – Хоть что-то приятое. – Тиморис бодро подпрыгивает. – Чувствую прилив сил, будто неделю дрых и кувыркался с… э-э… – Косится на жрицу, затем в пол, смущенно кашляет, лицо резко к Эгорду. – А это не заразно? Ну, в смысле, не превратимся в краснозадых?
   – В демонов превращают пороки. – Эгорд вынимает меч, взгляд опять буравит лестницу.
   – Хочешь сказать, у меня большие шансы? Спасибо на добром слове, дружище.
   – Предостеречь от темного пути – тоже знак дружбы, – мягко замечает Камалия.
   Ледяной щит надламывается вдоль и поперек, трещины толщиной с корабельные канаты выпячивают белые глыбы, с той стороны мощные удары, хочется заткнуть уши.
   Щит разлетается, троица врассыпную от смертоносных ледяных камней, те врезаются в стены, выбивают плиты в соседние помещения, осколки расчерчивают лица и ладони блестящими царапинами.
   В проеме огромный, до потолка, демон. Торс в массивных остроплечих доспехах, красные руки туго связаны из мускулов, их венчают скрюченные морщинистые, как у птиц, кисти. Вместо ног – четыре длинных черных то ли щупальца, то ли хвоста, извиваются, молотят по стенам и ступеням, прочный камень легко взрыхляется до каши из мелкого щебня. Ртом служит широкий клюв, на голове прямые как ножи черно-красные перья, за спиной гигантские крылья в таких же перьях.
   – Д-дай угадаю… – Сабли в руках Тимориса трясутся.
   – Клесса! – кричит Камалия.
   Демон распахивает клюв, Тиморис и Камалия падают на колени, руки со всей силы давят на уши – не пустить в головы чудовищный вой. Воздух трепещет частыми волнами, выгнутыми в сторону троицы.
   Эгорду с трудом удается стоять, ноги расходятся, упираются в шершавую твердь, но подошвы все равно проскальзывают назад, к порталу… Гримаса боли, рука закрывает ухо, другая стискивает меч, держит бесполезную сталь перед собой, будто пытается заслонить от звукового шторма.
   Щупальце-хвост летит черной молнией, бок громадного хлыста врезается в людей, так быстро, Эгорд даже не успевает ощутить удар.
   На миг перед глазами возникает потолок, смыкаются хлопья оранжевого тумана…
   Вспышка белого, мир переворачивается, следом бьет осознание, что переворачивается не мир, а сам Эгорд, катится по горячим острым камешкам в тучах пыли.
   Над головой раскаленное небо, далеко впереди город, Старг или другой, по руинам трудно понять былые очертания, да и мешают дым с огнем. Сферы осадных башен ведут обстрел, алые молнии проламывают воздух, ныряют в город лента за лентой.
   Позади – Грифовы скалы, исчезают высоко в небе, Эгорд в полусотне метров от подножия.
   Всюду громыхающие толпы демонов, текут на город. Твари появляются из воздуха вдоль всего подножия: растет оранжевый туманчик, стекается в силуэт, вспышка – и на землю падает хищная красная бестия, тут же вливается в поток.
   – Нам крышка! – вопит Тиморис, едва удается разглядеть мечущуюся фигуру с саблями за яростным ветром тел и горящих глаз.
   – Мужайся, воин! – Гневный голос Камалии не узнать. – Лучше погибнуть в бою за свет, чем бежать! Прими гибель с честью!
   – Да тут и бежать некуда! – Тиморис срывается на визг.
   Воин и жрица отчаянно сопротивляются наплыву демонов, точнее – его случайным оттокам, если бы на людей обратила внимание вся масса, от них не осталось бы кровавой пыли.
   Эгорд позволяет бешенству ворваться в голову и сеять там бандитский хаос. Лишь это чувство спасает от понимания того, что случилось. Но понимание нарастает, давит, и Эгорд бросается в бой так яростно, словно сам – демон.
   Клесса расправился с ними как с детьми, швырнул в портал, и теперь они в начале пути. Столько опасных шагов пройдено, столько монстров повержено, столько раз вырвались из лап смерти… И все зря. Клесса создаст новых тварей, города падут.
   Начать заново?.. И снова быть отброшенными? Вряд ли хватит сил и воли… Да и разорвут через минуту-другую…
   Лед убивает, а словно только вчера на летнем поле Эгорд ваял изо льда фигуры, тело и пальцы танцевали, будто принадлежали монаху восточных земель, которые учатся бою у тигров и змей. Волокна и пластинки твердой воды ткались в воздухе почти так же легко, как в воображении, солнце помогало шлифовать – истончало, делало изящнее. Росли ледяные цветы и деревья, прозрачные листья колыхались на ветру, потрескивая и тут же сращиваясь, свет играл как щенок из радуги. Рядом Милита в белом платье плела венок из ромашек, Витор расчесывал ей волосы, влюбленные целовались на траве.
   Они останутся неотомщенными. Эгорд не сдержит клятву!
   Нет!
   Пелена безумия расплывается, взгляд обретает ясность, Эгорд оглядывается, различает каждый камень, каждый зуб демона, пылинки все до одной, ищет зацепку, что приведет к спасению. Находил же выход раньше! И сейчас где-то есть…
   На Грифовой скале уступ, похож на пещеру. В нескольких десятках метров над землей.
   – За мной! – Эгорд ураганом прорубается к спутникам, меч и лед в едином вихре раскидывают куски демонов. – К скале!
   – Что задумал?! – Тиморис, спотыкаясь, несется за воином-магом.
   – То, что обычно не любишь!
   – Согласен на любую безумную идею! А-а, отвалите, краснозадые!..
   – Наверх? – Жрица бежит с другой стороны.
   – Да! Щиты на всю силу!
   Эгорд окружает шарами света себя и спутников, Камалия вливает в щиты магическую подпитку, спасибо Тиморису, вовремя напомнил подкрепиться силой убитых демонов.
   Троица налетает на скалу, пальцы вгрызаются в камень, жадно цепляются за выступы и впадины, мышцы пылают от натуги, работают, подтягивают, дыхание рычит, хрипит, ноги судорожно ищут любую опору.
   Орда копошится внизу, но рядом опасно кружат крылатые демоны. Лапы тянутся сорвать беглецов, свет щитов испепеляет красную кожу, твари с криками отлетают. Самые наглые пытаются сбить всем телом. Одна пикирует с огромной скоростью, Эгорд успевает прижаться к скале, демонесса задевает край щита, падает обожженная, Эгорд удерживается с трудом.
   Время растягивается, начинает казаться, что вот так карабкаются с рождения и будут лезть до старости, безрассудно, хрипло, на звериных инстинктах.
   Летучий демон врезается в Тимориса, воин падает, дико орет. Эгорд повисает на руке, другая метает заклинание, на скале мгновенно растет белая ледяная глыба, как гриб-трутовик, только вогнутый. Тиморис падает в ледяную чашу, та с треском надламывается, перепуганный воин успевает вцепиться в скалу, чаша рассыпается, осколки бьют монстрам черепа, дырявят крылья.
   Эгорд упорно карабкается, запускает руку в очередную выбоину, та удивительно глубокая. Подтягивается.
   Пещера!
   Воин-маг забирается, тянет Камалию. Слева кричит крылатая демонесса, хочет сбить жрицу. Эгорд резким движением замораживает крыло, встречный поток воздуха обламывает, демонессу уносит в сторону, завихряет.
   Последним вползает Тиморис, рожа затравленная, глаза как у вареного спрута. Эгорд заращивает вход льдом, свет едва просачивается сквозь мутную толщу, воин-маг оставляет щель для воздуха.
   Пещерка тесная, приходится нагибаться…
   За поворотом тупик, но повыше, можно распрямиться.
   Троица садится вокруг булыжника, Камалия заряжает его светом, теперь камень сияет лучиками, озаряет грубые стены и хмурые лица, но черных теней больше.
   Молчат, нагревают воздух ядовитым дыханием, легкие и разум не могут прочиститься.
   Голос Тимориса:
   – Ну что… сварим супчик или еще кого-нить убьем?
   Снимает шлем, вытаскивает подкладку, Эгорд наполняет «котелок» льдом, подносит к светящемуся камню, лед растапливается через три минуты. Талой водой споласкивает шлем. Новая порция льда через край, вода парует, пузырится, выплескивается. Эгорд открывает торбу, на ладони появляется мешочек, в воду ровными струйками опускаются сухие травинки, похожи на зеленую пыль, по пещере расплывается удивительно приятный освежающий аромат, Тиморис жмурится, улыбается, Камалия с закрытыми глазами вдыхает успокаивающий запах.
   Эгорд охлаждает напиток, все же после такой суеты на горячее не тянет, под доспехами и так все горит. Сумрак наполняется журчанием, каждые секунд пять кто-то отхлебывает, шлем ходит по кругу.
   – Все пропало, – говорит Тиморис. – Столько прошли зря.
   – Не зря. – Эгорд делает глоток, передает Камалии. – Теперь знаем, что хотя бы добраться до Клессы возможно. Попытаемся еще, учтем ошибки, за это время подумаем, найдем у Клессы слабое место.
   – Заново? Это же… свихнуться…
   – Лучше смотреть, как твой мир крушат тупые мерзкие твари?
   – Нет, просто… устал, в голове не укладывается, через все это придется опять…
   – Говорю же, учтем ошибки. Например, выяснили, что можем оседлать дракона, а значит – не надо спускаться в подземелье, можно прямо здесь подкараулить дракона, летают не так уж редко, привлечь внимание, в общем, по тому же плану.
   – Что это? – Камалия указывает на меч Эгорда. – Что на острие?
   Кончик клинка в необычной крови, густой и синей, сочно блестит.
   – Кровь Клессы, – отвечает Эгорд. – Выставил меч вперед за пару секунд до удара. Видимо, поцарапал ему хвост.
   – Приставучая, – замечает Тиморис. – Столько демонов порубил, а она как припаялась…
   Камалия смотрит на синюю кровь очень странно.
   – А что? – с трепетом спрашивает Тиморис, блики в глазах оживают.
   – Знаю заклинание… – подавленно начинает Камалия. – Оно может помочь…
   Эгорд и Тиморис внимательно смотрят на жрицу, Камалия продолжает еще мрачнее:
   – Оно превратит нас в материю, из которой сделаны мысли, перенесет сквозь пространство и время в разум Клессы.
   – Ого!.. Мы что… можем стать мыслями и попасть в голову этого уродца?
   – Да. Нужна лишь кровь того, в чьи мысли хотим проникнуть.
   – Ха, так это ж халява! – Тиморис подпрыгивает, задорно взмахивает кулаком, физиономия светится щенячьей радостью. Смотрит на совсем уж поникшую Камалию, осекается. – А чего такая грустная?
   – Это заклинание Темного Ордена. – Жрица чуть не плачет. – Моя честь будет запятнана!
   – И что? Подумаешь, главное…
   Эгорд наступает Тиморису на ногу, тот резко умолкает, глаза на лоб, губы беззвучно складываются в слова не для ушей жрицы.
   – Камалия. – Воин-маг берет женщину за руку. – Это заклинание значительно облегчит нашу задачу, сэкономит уйму сил и времени, спасет тысячи жизней. Но послушай, Камалия… – Эгорд обнимает жрицу, в остекленевших глазах женщины дрожит что-то очень горькое. – Если откажешься, никто не осудит. Слышишь? Просто попытаемся снова, накопим силы, пробьемся в крепость, все получится.
   Камалия отворачивается к стене, долгое молчание и ни единого движения, Эгорд смотрит на лучистый камень, заряд света заканчивается, поверхность тускнеет…
   Через какое-то время к разглядыванию блекнущего камня присоединяется Камалия.
   – Что ж… Придется ненадолго стать темным магом. – Жрица вытирает влажную дорожку слезы. – От нас зависят судьбы тысяч людей, не время думать о себе. Но за этот поступок я отвечу. А пока…
   Камалия готовит три порции чернил – из крови Клессы, своей крови и смесь обеих кровей. Пальцы рисуют на стенах остроугольные знаки. Находит в песке несколько булыжников, выкладывает широким кругом, вскоре камни венчают похожие символы. В центр кладет камень, что заменял костер, почти остывший, мерцает как уголек, жрица украшает его крупным грозным знаком, кровь Клессы переливается, словно живой слизень.
   – Спасибо, Эгорд, – шепчет Камалия, моет руки в облаке ледяных крошек, что текут из ладони воина-мага. – Без тебя бы не решилась, а это нужно.
   – Не вини себя. Виноват Зарах, Клесса, я, но никак не ты.
   – Нельзя себя оправдывать. Иначе привыкну, начну прощать себя за каждый проступок, встану на путь демона. Меня ждет кара за содеянное, но сейчас надо спешить.
   – Хорошо.
   Эгорд находит Тимориса за углом, у ледяной двери, тот переминается с ноги на ногу, посвистывает.
   – Куда пропал? – Воин-маг тянет спутника за плечо. – Пошли.
   – А? – Тиморис поворачивает голову резко, будто замечает лишь сейчас. – Уже закончили? Быстро…
   – Да, идем. – Взгляд Эгорда становится подозрительным. – Погоди, ты о чем? Что закончили?
   – Ну-у… – Тиморис опускает глаза, рука чешет затылок, потирает нос. – Вам же надо было это… уединиться… А че, я ж понимаю, ну-у… это самое…
   Эгорд вздыхает, качает головой.
   – Кто о чем, а ты о своем. Пошли уже…
   Троица встает в круг, между внешним кольцом камней и центральным камнем.
   Жрица вздергивает руки, пальцы хищно сгибаются, с губ срываются непривычно резкие рычащие интонации, глаза наливаются злостью, в движениях что-то пугающее, плотоядное, Тиморис цепенеет от ужаса.
   Символы на стенах и камнях загораются сиренью, сливаются в вихрь. Люди превращаются в нечто светящееся, формы сохраняются, но вместо плоти – синие звезды разных размеров, от горошинки до яблока.
   Глаза медленно заливает белизна.
   Она приобретает очертания, местами наливается прозрачной волнистой лазурью, но не исчезает. В какой-то момент до Эгорда доходит: и не исчезнет, потому что это – снег и лед.

Глава 6

   Оборачивается, Камалия и Тиморис тоже озираются, запрокидывают головы, их фигуры в крови и пыли на фоне чистых светлых оттенков особенно четкие.
   – Мы точно в мыслях Клессы, а не этого парня? – Тиморис тычет в Эгорда. – А то льда многовато…
   Такое впечатление, что давным-давно здесь бушевала морская буря и в разгар стихии вода мгновенно замерзла, а низины между волнами завалило снегом. Более того, в ледяных скалах кто-то вырезал прекрасные дворцы, башни, лестницы, стены, прогрыз ровные пещеры, лабиринты коридоров. Дикие кривые нахлесты удивительно перетекают в прямые углы и грани, невозможные без участия разума.
   – Это объяснимо, – говорит Камалия. – Помните, как выглядит Клесса?
   – Попробуй забудь! – хмыкает Тиморис. – Уродец пернатый, каких свет не видел!
   – Именно. Наполовину птица.
   – То есть… авиан? – понимает Эгорд.
   – Да, – кивает жрица.
   Тиморис хмурится.
   – Кто-о-о?
   – Авианы – раса людей-птиц, – объясняет Эгорд. – Живут далеко на севере, в ледниках, в дела прочих рас почти не вмешиваются, потому о них мало кто знает.
   – Выходит, Клесса – демон лишь наполовину, – продолжает мысль Камалия. – Когда-то был обычным авианом, жил во льдах, а мы в его воспоминаниях.
   – Это еще ничего. – Тиморис осматривается, глаза прищурены из-за ярких отражений света. – Занесло бы память настоящего демона, купались бы в лаве…
   Троица бредет по хаотичным изгибам снежных улиц, надо быстрее, но внимание невольно пытается обозреть великолепие ледяных строений, головы крутятся, глаза разбегаются…
   Выходят из ледяного города, открывается необъятная равнина снега с редкими ледяными рифами.
   – Смотрите! – Камалия подается вперед.
   На горизонте – каменная крепость, та самая, откуда троицу прогнал Клесса. Те же вереницы факелов, по желобам текут реки сияющего жидкого металла, пепел как рой гигантского улья.
   – Нам туда! – кричит Камалия. – Клесса сейчас занят переброской демонов за Грифовы скалы, в первую очередь думает о том, что видит. Он там! А эти снежные просторы – окраина сознания.
   – А этим ребятам, видно, тоже туда… – Тиморис указывает налево.
   В полусотне метров из ледяного города выбегают десятки прозрачных людей с длинными шипами на голове, спине и вместо пальцев. Проходящий сквозь них свет чуть синеватый.
   – Элементалы льда, – говорит Эгорд.
   – А эти? – Тиморис тычет чуть выше.
   Над плотной вереницей элементалов летит десяток существ, похожих на людей, но тела и крылья в белых перьях, конечности венчаются птичьими лапами, вместо ртов – широкие треугольники клювов.
   – Сам не догадываешься? – косится на воина Эгорд.
   – А, эти… павианы!
   – Авианы.
   – Во-во! Красиво летят…
   – И прямо к нам, – с тревогой сообщает Камалия.
   Действительно, два авиана отделились от потока, повернули к троице, силуэты размашистых крыльев стремительно растут, разносятся пронзительные крики, похожие на крик Клессы, только слабее.
   – В город! – Эгорд разворачивается. – Там тесно, не смогут маневрировать в воздухе.
   Троица ныряет в ледяные джунгли города, снег хрустит под ударами ног, Эгорд то и дело оглядывается, авианы вот-вот покажутся из-за поворота…
   Мощный удар в грудь отбрасывает назад, неведомая сила тенью проносится над опрокинутым Эгордом.
   Воин-маг поднимает голову, стряхивает с лица снег.
   Авиан в кольчужных штанах бросается к Тиморису, когтистая нога бьет с разворота, воин успевает пригнуться, вонзить саблю в живот, острие вылезает меж крыльев, в густой синей крови. Клинок, потрескивая, превращается в лед.
   Хищный взгляд авиана становится острее, из клюва вырывается вой вперемешку с ледяным облаком, Тиморис вовремя отпрыгивает, сабля ломается, в руке бесполезная рукоять. Авиан делает два натужных шага к Тиморису, падает.
   Сзади женский крик.
   Камалия пытается подняться, на нее с огромной скоростью пикирует авиан, крылья сложены, летун в коконе воздуха похож на белесую комету. Навесить щит и даже откатиться жрица не успеет…
   Эгорд кидает меч. Авиана отбрасывает за миг до столкновения с женщиной, тело бороздит снег, вздымает белую пыль.
   Эгорд поднимает Камалию, вытягивает меч из черепа авиана.
   – Ловкие ребята. – Тиморис разглядывает свою жертву опасливо, вдруг оживет. – Если нападут толпой, шансов у нас никаких. Бьют прицельно, осознанно… Эй, вы куда?! Нас там разорвут!
   Тиморис догоняет спутников, Эгорд и Камалия выбегают из города. Отряды ледяных элементалов и авианов вытекают из города слева, справа, над головами троицы, все стягиваются к крепости.
   Эгорд вглядывается в горизонт, один из отрядов уже достиг подножия крепости, там какая-то суматоха.
   – Что происходит? – Тиморис обижен, будто все понимают, только он тугодум.
   – Может, – предполагает Камалия, – Клесса мечтает, чтобы его родичи присоединились к демонам в захвате мира?
   – Вряд ли… – Эгорд шепчет заковыристое, но полезное заклинание, зрение обостряется, можно видеть даль увеличенной. – Авианы у крепости, дерутся с демонами.
   – Да, не похоже на дружбу. – Тиморис напряженно следит за пролетающими над головой авианами, спина по-звериному согнута, сабля ждет новой атаки.
   – Камалия, знаешь язык авианов? – спрашивает Эгорд.
   – Не весь, только основу.
   – Бежим к крепости.
   – Нас же на куски… – Тиморис хватает ртом воздух, как рыба на берегу. – И не демоны, а эти птички!
   – Враги наших врагов – наши друзья.
   – Да что за… – Тиморис сплевывает. – Эгорд, ты хуже любого демона, дракона, павиана, и вообще, ты… Да ну тебя!
   – Получится.
   – А если нет?! Мне даже воевать нечем! Эти петухи любую вещь превращают в лед, прям как ты… Они ж вторую саблю загубят!
   – Дай. – Эгорд отбирает саблю, рука медленно плавает туда-сюда вдоль клинка, сталь обрастает толстой ледяной коркой. Воин-маг достает из торбы кинжальчик, чертит на льду вереницу символов, с обеих сторон. Шепчет заклинание… Руны наливаются бирюзовым светом.
   Двумя резкими движениями затачивает ледяное лезвие, бросает Тиморису, тот неловко сгребает в охапку, пялится на новое оружие как сова.
   – Теперь не сломается. – Эгорд разворачивается, бежит к крепости, Камалия за ним.
   – Эй, не бросайте меня! – Тиморис, залюбовавшись саблей, срывается запоздало.
   Бегут ровной цепочкой, даже дыхание шипит хором, крепость увеличивается, внушает трепет.
   Битва авианов и элементалов с демонами видна без всяких заклинаний, разносится рычание, высокий птичий вой, звон стали и глухие взрывы льда. Войска продолжают стягиваться. Элементалы сплошной стеной трясут землю, точнее, вечную мерзлоту, снег под лесом ног перемалывается, плывет искрящимся на солнце туманом. Вдоль полосы элементалов летят авианы, силуэты тел едва различаются на фоне огромных хлопающих крыльев.
   – Ну вот, допрыгались… – Тиморис вяло тычет вправо, Эгорд и Камалия поворачивают головы, троица замирает.
   Навстречу несется десяток элементалов, ноги грохочут, ледяные колья пальцев угрожающе блестят. Сверху пять авианов, злые взгляды целятся в людей. У каждого из летунов есть какая-никакая, но все же амуниция: у одного – наплечники, стальные перчатки с когтями, у второго – кольчужные штаны, топор… Богаче всех снаряжен центральный – подпоясанный плащ с капюшоном, мечи в ножнах, по краям крыльев стальные насадки с лезвиями. Видимо, вожак.
   – Опусти! – Эгорд бросает строгий взгляд на Тимориса, тот проверяет на вес ледяную саблю. – Иначе точно погибнем!
   Тиморис тут же вытягивается по струнке, прячет саблю за спину.
   – Так тоже не надо, – говорит Камалия. – Подумают, что тайно замышляем против них.
   – Может, мне сквозь лед провалиться? – ворчит Тиморис, досадно разводит руки, словно раскрывает дружеские объятия.
   – Вот так и стой, – быстро приказывает Эгорд, Тиморис от неожиданности замирает.
   Воин-маг смотрит на приближающийся отряд, вожак вынимает мечи, блики бьют по глазам, Эгорд отшатывается, едва удерживается от рефлекса выхватить меч.
   – Камалия, скажи, что мы не враги!
   Авианы испускают устрашающий клекот, крылья складываются, пять пернатых комет обгоняют громыхающую толпу элементалов, сейчас врежутся, сметут…
   Сбоку яростный птичий крик, Эгорд с ужасом думает: кто-то авианов летит с фланга, зажимает в клещи!
   Но это кричит Камалия. Голос не узнать, жрица выплевывает непонятные обрывки звуков, ладонь выставлена вперед.
   Авианы распахивают крылья, стена воздуха толкает летунов назад, когти на ногах вонзаются в снег, твердый пласт ломается. Вожак чуть оборачивается, жестом приказывает элементалам остановиться. Авианы враждебно смотрят на людей, оружие покачивается, хищные фигуры как взведенные пружины, один неверный шаг – и начнется резня…
   – Скажи, мы друзья, наши враги – демоны, – спокойно говорит Эгорд.
   И вновь непонятные резкие слова, все же странно слышать от Камалии такие жесткие интонации, удивление помогает отвлечься, успокоиться…
   Троица всем видом показывает, что не намерена драться.
   Авианы глядят зло, но в глазах прослеживается задумчивость, немое напряжение длится несколько долгих мгновений. Вожак опускает мечи, выпрямляется, другие следуют примеру.
   – Спроси, зачем штурмуют крепость, – говорит Эгорд, взгляд туго переплетен с взглядом главаря. Тот раскрывает клюв, те же крикливые хриплые звуки, что издавала Камалия.
   – Демоны мучают в плену их сородича, – переводит жрица. – Летят освобождать. Штурм длится много месяцев, но силы равны.
   – Мы поможем, – говорит через Камалию Эгорд.
   Вожак кивает. Вновь оборачивается к элементалам, те после яростной команды и взмаха когтей бегут на крепость, удаляются, дрожь ледяной тверди постепенно стихает.
   Эгорд не успевает осознать, как взлетает, ноги болтаются высоко над снежной равниной, холодный ветер морозит лицо. Вожак держит за плечи, когти впиваются в чешую доспехов, над головой громко хлопают крылья. Жрица и воин летят рядом, их держат рядовые авианы, Тимориса так же, за плечи, а Камалию из-за отсутствия доспехов – на руках, словно возлюбленную. Только выражение лица авиана совсем не романтическое, как и у других, грозные взгляды тянутся к цитадели, жаждут влиться в бой. Тиморис как застыл по приказу Эгорда в дружеской позе, так в ней и летит, рожа перепуганная. Камалия смотрит вдаль, за лентами волос прячется грустная улыбка.
   Пролетают над баталией, воздух от пепла черный, в ноздри бьет запах страха и ярости. Демоны льются по лестницам, вокруг крепости натекает жирное кольцо из красных тел, элементалы таранят его, вспарывают, во все стороны – бутоны ледяных осколков. Авианы штурмуют окна, балконы, открытые площадки, сцепляются в кровавом танце с летучими демонами.
   Ноги касаются крыши. Той самой, где в реальности сейчас лежит мертвый дракон. В разуме Клессы это место пустует, если не считать пушистого снега: скользит по плитам, заползает в трещины.
   Эгорд на бегу метает в «ворота» сгусток холода, Камалия мощным лучом превращает оледеневшую створку в пухлые горячие облака.
   Авианы скрещивают на людях уважительные взгляды.
   – Говорят, мы хорошие союзника, – с улыбкой переводит Камалия дружный клекот. – Еще говорят, Эгорд обращается со льдом лучше каждого из них, спрашивают, нет ли среди твоих предков авиана.
   – Может быть. – Эгорд ускоряет бег.
   – Поздравляю с новыми родственничками, – ухмыляется Тиморис, хлопает Эгорда по плечу. – Посмотреть бы, как твой прадедушка авиан засовывал…
   Эгорд отвешивает Тиморису подзатыльник, того отбрасывает вперед, в парующую брешь, руки нелепо пытаются удержать равновесие.
   – Какой смелый воин! – Камалия передает речь одного из авианов, тот указывает когтем на Тимориса. – Рвется в бой первым!