Олег Ивик. Тимка – Повелитель Драконов и Черный Хакер

   – Ошибка вышла, – пробормотал здоровяк. – Ты, это, извини. Не узнал. Ты чего через дверь не ходишь?
   Тимка не понял, в чем дело, но сообразил одно: ему можно к драконам. И он бросился со всех ног, задрав голову к небу, и бежал, пока не наткнулся на мальчишку своих примерно лет в грязном халате и с вилами в руках.
   – Привет, – сказал мальчишка и воткнул вилы в огромную кучу навоза.
   – Привет, – ответил Тимка. Лицо этого мальчишки казалось ему странно знакомым, но где он его видел, он не помнил.
   – Где-то я тебя видел, – сощурился мальчишка. – Ты что здесь делаешь?
   – Я драконов хочу посмотреть.
   – Каждый горазд на халяву драконов смотреть, – сердито ответил парнишка. – Нет чтобы навоз перекидать… Или чтоб вычесать этих зараз…
   Мысль о том, что можно поухаживать за настоящими драконами, захватила Тимку.
   – Давай я их вычешу!
   – Не врешь?
   – Не вру.
   – Ну, тогда держи, – незнакомец вынул из кармана халата огромный металлический гребень. – Ты только голову вычесывай, между ушами. Там у них шерсть, а остальное – чешуя. Ты им на шею садись и чеши, они это любят. А если он взлететь захочет, он сначала крылья начнет расправлять, так ты сразу прыгай. А то свалишься, шею сломаешь. Ими в полете управлять сложно, они ж дурные, как ящерицы.
   Тимка, как зачарованный, взял гребень и кивнул.
   – Только ты сначала навоз перекидай, – спохватился мальчишка. – Вон, видишь эту тачку, на нее кидай и отвози к ограде. Надевай халат, а то испачкаешься.
   Ошалевший от счастья Тимка облачился в грязный черный халат и принял у мальчишки вилы.
   – Тебя как зовут?
   – Тимка. А тебя?
   – Костя. Ну, я пошел, через пару часов вернусь. Хочешь, потом на компьютере поиграем?
   – Хочу.
   – Ну, давай.
   Костя подбежал к ограде и выбрался на улицу. Надо быстрее сматываться, пока этот лох не передумал. Бывают же чудики: навоз ему кидать нравится! Но где он его все-таки видел? И тут Костя вдруг вспомнил: в зеркале он его видел! Если бы не стрижка, парень был бы вылитый он сам.
   Косте захотелось вернуться и удостовериться, но он побоялся, что этот трудоголик может передумать. Пусть уж сначала перекидает навоз. Да и не могут они быть похожи, разве что чуть-чуть. Насколько Костя помнил, никаких братьев у него не водилось, даже двоюродных.
   – Показалось, – решил он.
   В это время его внимание привлек автомобиль с тонированными стеклами, остановившийся неподалеку. Из автомобиля вышел мрачный бритоголовый человек в тренировочных штанах и внимательно посмотрел на Костю. Внезапно физиономия его скривилась в приторной улыбке, и он натужно-ласковым голосом произнес:
   – Мальчик, хочешь поедем кататься на подводной лодке?
   Костя сплюнул и пнул ногой консервную банку.
   – Я уже катался на Канарах. Так, фигня…
   – А хочешь на слоне поездить, – не унимался бритоголовый.
   – У отца шесть слонов было, – сообщил Костя и метким ударом послал банку через забор.
   Бритоголовый, ухмыляясь, спросил:
   – А чем же тебя, мальчик, можно удивить?
   – Ничем, – признался Костя. Потом подумал и вяло добавил: – Разве что если бы морду набить такому, как ты.
   – Пожалуйста, – охотно согласился бритоголовый, – подойди, мальчик, к машине.
   Костя удивился и подошел. В этот момент дверца автомобиля резко отворилась, чьи-то руки втащили его внутрь, машина сорвалась с места и умчалась.

Глава третья
О яйце дракона, чисто конкретно

   Тимка перекидал весь навоз и вычесал всех пятерых драконов. От удовольствия ему даже есть расхотелось. Костя все не появлялся, и Тимка уже подумывал, не пора ли ему уходить, как вдруг один из драконов – самый крупный, темно-зеленый с золотым отливом самец – стал расправлять тяжелые крылья. Полетать на драконе! Мог ли он мечтать о чем-нибудь еще!
   Дракон уже поднялся на лапы и вытянул гигантскую шею. Тимка по крылу взобрался к нему на спину. Сидеть было неудобно, но огромные крылья с обеих сторон создавали ощущение безопасности. Вот они затрепетали и, внезапно поднявшись, почти сомкнулись у мальчика над головой. Дракон оторвался от земли.
   Мощный поток встречного ветра едва не сбросил Тимку вниз. Все тело дракона вибрировало, держаться было не за что. Но Тимку охватил такой восторг, что ему даже не было страшно. Дракон описывал широкие круги над полем. Вот бы подняться выше! Но выше была решетка.
   Приноровившись, Тимка прополз немного вперед, туда, где спина переходила в шею. Здесь было удобнее сжимать ногами тело дракона. Джим высунул голову из-за ворота Тимкиной рубашки и с интересом разглядывал мир с высоты драконьего полета.
   Тимка заметил, что если сильнее сдавить пятки, то дракон начинает забирать вверх, если сжать шею зверя коленями, идет вниз. Вскоре мальчик совсем освоился и даже подумывал, как бы заставить дракона сделать петлю и не свалиться при этом. Вдруг он увидел бегущего по полю человека в ватнике.
   Тимку охватило нехорошее предчувствие. Он был уверен, что хозяин драконов не одобрит его полета. Тимка плотно сжал шею дракона коленями и спикировал в нескольких метрах от незнакомца. Тот подбежал к Тимке и неожиданно заключил его в объятия.
   – Молодец! – кричал он. – В натуре, молодец! Порадовал! Ну, порадовал!
   Тимка стоял смущенный. А незнакомец хлопал его по плечам, тыкал в бок растопыренными пальцами и орал:
   – Вот это конкретно! Навоз перекидал! Зверей вычесал! И еще летаешь! Да ты лучше меня летаешь! Где ты только набрался этого?
   – Не знаю, – пробормотал Тимка.
   – Ты еще и патлы свои состриг! – восхитился незнакомец.
   Тимка кивнул.
   – Ну, ты даешь! Объявляю тебе за это каникулы! Можешь с завтрашнего дня в школу не ходить, тут осталось-то всего две недели. И никаких других уроков. Все! Конкретно! Со школой я сам договорюсь. Кину им пару штук баксов на ремонт…
   – Спасибо, – поблагодарил Тимка. Мысль о школе давно волновала его. Если уж он не живет в лесу, то, наверное, ему надо закончить учебный год. А так все улаживается.
   – И еще… Подарок я тебе хочу сделать, – продолжал странный дяденька. – Я ведь уезжаю завтра, на месяц уезжаю. Так что уж напоследок…
   Он обнял Тимку за плечи и размашисто зашагал по полю. Они вышли из драконьего загона, прошли через хозяйственный двор и остановились у неказистого бетонного здания с толстыми решетками на окнах. Незнакомец нажал кнопку звонка. Им открыл человек в камуфляже.
   – Вот, помощника привел, – сказал незнакомец и втолкнул Тимку в полутемный зал.
   – Давно пора, Пантелеймон Петрович, – ответил человек в камуфляже и защелкал кнопками на пульте.
   Загрохотали, раздвигаясь, решетки, перегораживавшие комнату. Вспыхнул электрический свет. Вдали лязгнула металлическая дверь.
   Тимка увидел узкие каменные ступени, ведущие вниз. Они с Пантелеймоном Петровичем начали спускаться. Дважды лестницу перегораживали решетки, но Пантелеймон Петрович нажимал кнопочку на своем брелоке, и конструкции поднимались вверх. Наконец, они оказались на крохотной, вымощенной камнем площадке. Пантелеймон Петрович отпер последнюю дверь ключом.
   Тимка робко ступил во влажную, пахнущую цветами и землей темноту.
   «Как в оранжерее», – подумал он.
   Вспыхнул электрический свет, и Тимка увидел, что он действительно оказался в подземной оранжерее. Стены огромного круглого зала были сплошь увиты цветущими лианами. Крупные белые и розовые цветы источали свежий нежный запах. В зале было множество небольших мраморных бассейнов, соединенных между собой узкими каналами. Роскошные фонтаны опрыскивали цветочные клумбы и густую зелень.
   Было жарко и влажно, но воздух оставался свежим. По слабому гудению, доносившемуся сверху, Тимка понял, что в зале работают мощные сплит-системы.
   На потолке, под куполом, пылали гигантские лампы. А внизу, прямо под ними, на мшистом островке лежало пять яиц размером чуть больше куриных.
   – Ну, иди, – сказал Пантелеймон Петрович, подталкивая Тимку к узкому мраморному мостику, ведущему на островок.
   И Тимка пошел.
   В то же мгновение воздух прорезала мощная сирена. Свет в зале замигал, послышался лязг опускающихся решеток. Тимка вздрогнул, оступился и свалился в воду. Пантелеймон Петрович поморщился и нажал какую-то кнопочку на своем брелоке: сирена смолкла, свет перестал мигать.
   – Извини, – развел руками хозяин странной оранжереи, – забыл отключить. – Он помог Тимке выбраться из воды. К счастью, бассейн был мелкий, поэтому Тимка хотя и сел в него с размаху, но промок только по пояс, а Джим и вовсе не пострадал.
   – Ну, иди же.
   Тимка осторожно приблизился к зеленому островку.
   – Стань на мох, – приказал Пантелеймон Петрович.
   Тимка осторожно встал куда велели, осматриваясь и надеясь, что если он снова упадет, то не на яйца.
   На этот раз ничего страшного не произошло. В зале заиграла тихая музыка, а вода в бассейнах и фонтанах стала подсвечиваться разными цветами, в каждом – своим: зеленым, синим, желтым, а в центральном бассейне – рубиново-красным.
   – Это чтоб они почувствовали себя как дома, когда вылупятся, – растроганно произнес Пантелеймон Петрович. – Все конкретно, как у них. Ну, а музыку я от себя добавил. «Полонез» Огиньского. Как ты думаешь, им понравится?
   – Мне понравилось, – неуверенно проговорил Тимка.
   – Вечером свет, конечно, отключается, – продолжал Пантелеймон Петрович, – чтобы растения отдыхали, как в природе. Ну, а как первый из них вылупится, так свет и загорится, чтобы ему страшно не было. И музыка включится, и все… Пусть радуются. А еще я им тут качели устроил и разные игры развивающие. Они же умные.
   Тимка увидел в углу зала под потолком какие-то приспособления вроде тех, какие в зоомагазинах продаются для попугаев.
   – Я вот что не подрассчитал, – продолжал владелец чудо-фермы, – они вообще-то должны осенью вылупиться, а один какой-то ранний оказался. Уже шевелится, дня через два-три может выскочить. – Пантелеймон Петрович указал Тимке на самое крупное яйцо. – «Полонез» Огиньского, оно, конечно, хорошо. Только я ведь сюда никого не пускаю. Он один замается, пока я приеду, это ж не раньше середины июня. Ты здесь тоже торчать весь день не станешь. А ему развиваться надо, чтоб с ним играли, разговаривали. Так что я тебе его дарю, конкретно. Ты им занимайся. А вырастет – твой будет. Хочешь – продай, хочешь – разводи на племя. Они быстро растут, через месяц ты его в драконий загон посади, а через два он уже как «Боинг» вырастет, конкретно. Таких во всем нашем мире нет ни одного. Вот, пять штук будет, один – твой.
   – А чем он такой особенный? – робко спросил Тимка.
   – Да я ж тебе уже рассказывал. Они говорящие. Умные, как профессора. Их и дрессировать не надо, просто велишь ему: слетай, мол, в Южную Америку и привези мне десяток крокодилов. Он через пару дней стучит тебе в окошко, а под окном уже крокодилы кишат. А так мне завтра вот самому придется за крокодилами ехать… И быстрые они, до Америки часов за десять долетают, конкретно. И есть им почти не надо, они из воздуха растут. Пить только и немножко травы для витаминов. Плохо одно – пожароопасные они. У них огонь вылетает и спереди, и сзади, и не искры какие-нибудь, а пламя под тыщу градусов. Но с пожарниками мы решим, я им пару штук баксов кину…
   Тимка зачарованно кивнул и принял в ладонь яйцо. Оно было тяжелее куриного, в едва заметных золотых прожилках. Внутри яйца что-то шуршало.
   – Ты клади его в карман, не бойся, – махнул рукой Пантелеймон Петрович. – Его не то что раздавить, его молотом разбить трудно, пока ему пора не пришла. А через пару дней, как он проклевываться начнет, тогда уж осторожнее.
   Под лязг дверей и решеток Тимка и Пантелеймон Петрович поднялись наверх.
   – Все, пошли обедать, – решил Пантелеймон Петрович. – Мороженое и шампанское в честь первого полета!
   Он размашисто зашагал по полю, а Тимка поспешил следом, гадая, кто бы мог быть этот человек и почему он так покровительствует ему – мальчишке, которого не знает. Может быть, ему понравилось, как Тимка летал?
 
   Обедали на открытой, увитой розами веранде возле роскошного трехэтажного дома. Незнакомец снял ватник и оказался в темно-бордовой рубашке с золотой цепью на шее. Полная тетенька в фартуке подавала на стол.
   Тимка жадно глотал борщ, и тушеное мясо с зеленью, и мороженое, и апельсины, и какие-то незнакомые фрукты, которые он, кажется, видел когда-то по телевизору. Шампанское мальчик пил впервые и решил, что пепси-кола лучше.
   Потом Тимка осмелел и достал из-за пазухи Джима. Пантелеймон Петрович расхохотался и разрешил крысенку бегать по столу и есть из тарелок, что нравится. Тетенька в фартуке, увидев Джима, сделала страшное лицо, но сказать ничего не посмела.
   – Откуда он у тебя? – спросил Пантелеймон Петрович.
   – Девочка одна подарила.
   – Девочка! Уже девочки у него! Весь в отца. Шалопай! Молодец! Хвалю!
   Тимка вздрогнул. Значит, этот человек знаком с его отцом? А может быть, это и есть его отец, который объявился самым волшебным образом? Но почему тогда он ничего не говорит об этом? Тимка хотел спросить, но пока боялся.
   – Хорошо на тебя работа влияет, – радовался Пантелеймон Петрович, – вон какой аппетит. А то ведь не втолкнешь в тебя ничего. И тихий такой стал…
   Тимка подавился апельсином. У него появилось неприятное предчувствие. Пантелеймон Петрович тоже притих, выкурил толстую сигару и ответил на пару телефонных звонков. Джим уснул у Тимки под рубашкой. Пауза затягивалась.
   – Мне, наверное, пора, – робко сказал Тимка, поднимаясь из-за стола.
   – Да, ты сегодня наработался, ложись спать пораньше. Хочешь поиграть перед сном? Я тебе новый «Квэйк» покажу.
   – Спасибо, – пробормотал Тимка.
   Они зашли в дом. Прихожая поразила Тимку своей огромностью. По красивой лестнице с чугунными цветами вместо перил они поднялись на второй этаж и оказались в большом холле, уставленном пальмами в кадках и мягкой мебелью. На стенах висели картины. Они до того поразили Тимку, воспитанного в детдоме на репродукциях Шишкина, что он не выдержал:
   – А почему у той тетеньки на картине лицо квадратное и глаз один?
   Пантелеймон Петрович смутился.
   – Я сам в этом всем еще до конца не разобрался. Я за эту одноглазую три штуки баксов отдал, значит, в ней есть что-то… Умный человек писал, с образованием… Мне, признаться, самому бы приятнее, чтобы у нее два глаза было…
   Он толкнул одну из дверей, и они с Тимкой оказались в самой потрясающей на свете комнате. Чего только здесь не было: гимнастические снаряды, стереоколонки, яркие постеры с Бритни Спирс. Вдоль стен высились груды какой-то аппаратуры, среди которой Тимка различил музыкальный центр и гигантский телевизор. На письменном столе обнаружился компьютер, но не такой, как в школе, а с огромным монитором и прозрачной мышью из алого пластика.
   Пантелеймон Петрович подошел к компьютеру, щелкнул выключателем и достал коробочку с «Квэйком».
   – Тебе показать, или сам разберешься?
   – Я сам.
   – Полезешь в Интернет – имей в виду, что я пароль поменял. Что-то мне кажется, какая-то сволочь туда лазит. Вот тебе новый пароль.
   Пантелеймон Петрович написал на бумажке несколько английских букв.
   – Ну, смотри, не скучай. Я приеду с крокодилами. И еще кое с чем.
   Пантелеймон Петрович потрепал Тимку по плечу и вышел.
   Как только дверь за ним захлопнулась, мальчик влез с ногами в огромное мягкое кресло и закрыл глаза. Ему надо было собраться с мыслями, но не получалось. Перед ним мелькали золотые крылья дракона, переливающиеся зеленым светом фонтаны, Джим, прыгающий между тарелками, навоз…
   Голова у Тимки закружилась, он открыл глаза. Со стены на него смотрела фотография. На фотографии был изображен он сам, Тимка. Такой, каким он был еще три дня назад: с длинными непослушными вихрами. В руках у него была теннисная ракетка. Подпись под фотографией гласила: «Константин Зайцев, победитель городского кубка юниоров…»
   И Тимка понял, что это не он, Тимка, а тот самый мальчик Костя, который предложил ему поухаживать за драконами. Неужели они так похожи? Значит, Пантелеймон Петрович – Костин папа? А он, Тимка, занимает чужое место? И как только это выяснится, его с позором выгонят из этого красивого дома… И яйцо отберут…
   Тимка оглядел комнату. На одной из полок он увидел альбом с фотографиями и немедленно раскрыл его.
   С первой страницы альбома из черной рамки улыбалась красивая печальная женщина, удивительно похожая на Тимку и на Костю. Потом шли фотографии какого-то сверточка, перепоясанного синим бантом. Потом из сверточка показался толстый младенец, который от фотографии к фотографии все больше становился похож на Тимку.
   Только жизнь у этого мальчишки была совсем не такая, как у него. Вот Костя стоит на лыжах на фоне заснеженных гор. Вот плывет по горной реке. Вот сидит верхом на слоне. Вот едет на гоночном велосипеде по умопомрачительно красивой дороге. Вот сидит в открытой машине на фоне пирамид…
   И очень часто рядом с ним – отец, Пантелеймон Петрович. А мамы рядом нет. И Тимка понял, что красивая женщина на первой странице – Костина мама и что она, наверное, умерла.
   Тимка загрустил. Ему до слез стало жалко и эту женщину, и самого Костю. Хотя у Кости-то хоть папа есть, а у него никого никогда не было… Но где же Костя? Он обещал прийти через два часа, а уже ночь. Может быть, с ним что-то случилось?
   Тимка подумал, что надо, наверное, пойти и все рассказать Пантелеймону Петровичу. Но вдруг Костя убежал по каким-то своим секретным мальчишеским делам, и Тимка его выдаст? Да и не поверит Пантелеймон Петрович…
   Тимка почувствовал, что глаза его слипаются, и вспомнил, что почти не спал прошлую ночь. Он толкнул какую-то дверь и оказался в маленькой уютной спальне. Еще одна дверь вела в ванную комнату с овальным голубым бассейном. В другое время Тимка с удовольствием бы поплескался и Джиму бы дал поплавать, но сейчас он слишком устал.
   Мальчик наскоро умылся, положил яйцо на тумбочку возле кровати, устроил Джиму что-то вроде гнездышка из своей рубашки, упал на кровать и заснул.

Глава четвертая
О том, как фея вывалилась из Интернета

   Проснулся Тимка поздно. Солнце заливало спальню. Джим скакал по кровати, как крохотная лошадка. Тимка оделся и спустился вниз, на веранду.
   Полная тетенька в фартуке назвала его Костей и предложила позавтракать. Тимка не стал спорить. Он с удовольствием уминал яичницу с ветчиной и пил апельсиновый сок. А женщина рассказывала:
   – Отец-то твой что сегодня пережил! Сидит он, завтракает, вдруг письмо ему приносят. Он вскрыл и аж позеленел весь. Говорит, Костю бандиты украли, выкуп требуют. Не может быть, говорит, я ж его ночью сам в спальне оставил. Кинулись мы с ним к тебе в спальню, а ты там спишь, как ангел. Пантелеймон Петрович рассердился страшно. Я, говорит, этих шутников найду и в порошок сотру. Да ему некогда их было стирать в порошок, у него самолет через час. Так он и уехал, не разобравшись.
   Тимка проглотил остатки завтрака, поблагодарил тетеньку и выскочил в сад. Надо было что-то делать. Но что? Пантелеймон Петрович вернется только через месяц. А женщина в фартучке выкуп заплатить не сможет. Да и не поверит ему никто, решат, что это Костя так шутит. Что же делать?
   В это время к Тимке подошел знакомый охранник, который вчера схватил его за шиворот в драконьем загоне.
   – Костя, тут вот письмо принесли для Пантелеймона Петровича. Будешь идти в дом, занеси ему.
   – Он уехал, – буркнул Тимка.
   – Уже? – удивился охранник, – ну так ты на стол ему положи. Приедет – прочтет.
   Тимка взял письмо и пошел в дом. Конверт был без марки, адреса не было, фамилия и имя адресата были написаны печатными буквами. Пока Тимка шел, у него зрело убеждение, что письмо написано теми самыми бандитами, которые похитили Костю.
   Тимка, конечно, знал, что читать чужие письма нехорошо, но это был особый случай. Он поднялся в свою комнату, вскрыл конверт и прочел:

   «Г-н Зайцев, мы удивлены, что Вы не захотели связаться с нами. Напоминаем: Ваш сын Костя похищен и Вы рискуете никогда больше не увидеть его. Он умрет страшной смертью. Спасти его можете только Вы. Сегодня ночью приходите на опушку леса за птицефабрикой „Солнце в скорлупе“ и положите в дупло старого дуба яйцо говорящего дракона. Как только дракон вылупится и мы поймем, что Вы нас не обманули, мы вернем Вам сына».

   Подписи не было.
   Что ж, подумал Тимка, значит я отнесу им свое яйцо, и Костя будет спасен. Все как-то устраивается. Надо только дождаться ночи. А потом, может быть, Костя разрешит мне пожить у него, пока его отец не вернется. Я буду за драконами ухаживать. Почему мы все-таки так похожи? Может быть, я – Костин брат, которого похитили совсем маленьким?
   Успокоенный, Тимка сел к компьютеру и щелкнул мышкой. В детском доме ему не часто удавалось побродить по Интернету, и сейчас он решил воспользоваться этой возможностью. Он загрузил любимую страничку – о команде ЦСКА. Вот уже и Ролан Гусев показался на экране… Вдруг раздался треск, экран замигал, а лицо Гусева сменилось лицом какой-то незнакомой девушки. Неожиданно изображение ее стало объемным, как будто выступающим из экрана. Скоро из монитора показалась тонкая ладонь с ярко накрашенными ноготками.
   – Помоги же мне!
   Тимка, как под гипнозом, помог девушке выбраться из компьютера. Тот снова затрещал и как ни в чем не бывало продолжил грузить Гусева.
   Незнакомка уселась на палас, обняв коленки, и уставилась на Тимку. Это оказалась худенькая то ли тетенька, то ли девчонка.
   «Скорее все-таки девчонка», – решил он.
   На вид лет восемнадцати. С веснушками и двумя хвостиками, торчащими в разные стороны. Девчонка была одета в светлый джинсовый комбинезон, белую маечку с изображением мыши и кроссовки.
   Она разглядывала Тимку с таким же любопытством, как и он ее. Потом вдруг уронила голову на руки и отчаянно заплакала.
   – Вы чего? – испугался Тимка.
   Девчонка продолжала всхлипывать, хвостики ее тряслись. Тимка побежал в ванную, набрал воды и принес незнакомке. Она отпила глоток, потом сморщила носик:
   – А колы нет?
   – Нет, – помотал головой он.
   Девчонка вздохнула, вытерла слезы, достала из кармана пудреницу и обмахнула нос пуховкой.
   – Вы кто? – спросил изумленный Тимка. – И как вы поместились в мониторе?
   – Я в нем и не помещалась, я сюда по Интернету добралась. Ты, Тимка, очень вовремя его включил. А зовут меня фея Моргана, в честь бабушки.
   – А откуда вы меня знаете?
   Фея опять всхлипнула.
   – И на фею вы не похожи, – продолжал Тимка. – Вы что, фея Интернета?
   – Да нет, я обычная фея, – ответила незнакомка. – А если ты про мой прикид, так это у меня, как говорит мой дядя, молодежный бунт. С тех пор, как мне исполнилось триста лет, я все делаю наперекор старшим. Ну а кроме того, ведь ходить в кроссовках и джинсах гораздо удобнее, чем во всей этой фигне, в которую рядятся солидные феи.
   Тимка согласно кивнул.
   – Но откуда вы меня все-таки знаете?
   – Ладно, слушай. Только это длинная история.
   Тимка готов был слушать сколько угодно.
   – Я вообще-то не в этом мире живу, – начала Моргана, – у нас есть другой мир, в него отсюда очень трудно попасть, и от нас к вам тоже не легче. Раньше вообще было почти невозможно, только для самых продвинутых магов. Но сейчас, когда Интернет придумали, появилась возможность путешествовать. Хотя формально у нас Интернет запрещен, как и вся техника… – Моргана скорчила гримаску: – Живут, как тыщу лет назад. Телевизоров, и тех нет. И джинсов нет. И шариковых ручек нет. Пишем гусиными перьями, представляешь? Ездим в каретах. Можно еще летать на метле, только это не особо быстро. А мне дядя вообще запретил, говорит, это неприлично для феи. – Моргана хихикнула. – Видел бы он, как я на мотоцикле езжу… Ну, это про нас, волшебников. А людям там вообще фигово… Им если что надо, они должны к волшебникам обращаться. Вместо того, чтоб телевизор включить или по телефону позвонить, они зовут ведьму, и та им по кофейной гуще рассказывает, где что приключилось. Или купить что-нибудь захотят, так вместо того, чтоб по Интернету в шопе заказать, зовут колдуна с волшебной палочкой. В общем, деревня! Правда?
   – А как ваш мир называется? – изумился Тимка.
   – Дарнлания. А столица – Маггород. И меня в этой дыре угораздило родиться, представляешь? Я у дяди живу, он очень крупный волшебник. И он у себя по блату Интернет поставил. Я сразу все пароли разузнала и стала в ваш мир путешествовать. Дядя, конечно, ругается. Только он и половины про меня не знает, я уверена.
   – Но откуда все-таки вы меня знаете? – напомнил Тимка.
   Моргана погрустнела и шмыгнула носом.
   – Ты понимаешь, Тимка… Так получилось. Мне дядя подарок сделал на трехсотлетие. Он так наколдовал, что первое мое сильное желание в день рождения сбудется. А я в этот день в вашем мире была тайком от него. Ну, мы с ребятами кататься ездили на гоночных машинах. А вечером на дискотеку собирались. И вот, иду я днем по городу и вижу: мужчина ребенка на руках держит, совсем маленького, грудного. Симпатичный, кстати, такой мужчина… – Моргана немного смутилась. – А ребеночек – вообще супер! Глазки зеленые, и волосики из-под чепчика торчат. А на пеленках синий бант. И я вдруг подумала: вот бы мне такого. Не знаю, чего это на меня нашло. Вдруг смотрю: а у меня на руках такой же. И бант такой же синий… – Моргана всхлипнула и вытерла слезы беленьким носовым платком с вышитой золотом мышкой. – Мужчина прошел себе мимо, а я стою как дура и думаю: что мне теперь делать? Домой принести – меня дядя на тыщу лет в лягушку превратит и никогда больше к компьютеру не подпустит. А вечером мне на дискотеку идти. Я ж не пойду с ребенком на дискотеку! А больше мне в вашем мире и идти-то некуда, представляешь!