Эффект был слишком слаб, чтобы быть замеченным на земле, но силы, действующие на "Энтерпрайз", были в несколько раз больше, чем должны бы быть. Даже со своей вулканской силой, Спок едва мог усидеть за своей станцией, и дважды набирал ошибочные команды, так как клавишная панель неожиданного двигалась под пальцами. Визг и стоны металла были зловещим напоминанием, что они уже превысили допустимые нагрузки, и если он не сможет определить ошибку в вычислениях достаточно скоро, все усиливающееся напряжение просто разорвет корпус корабля на кусочки.
Он проверил новые данные. Сейсмическая активность соответствовала расчету, разве что развивалась не настолько быстро, как модель. Словно порода имела более высокую плотность, нежели показало сканирование. Если бы она была более массивна, тяговый луч оказывал бы меньшее воздействие, но и частота колебаний также отличалась бы от расчетной, а это не имело места.
Нет, причина было в чем-то еще. Возможно, взаимодействия подпространства были более сложны, чем он ожидал. Если они взаимодействовали более энергично, тогда потребовалась бы б ольшая мощность тягового луча, чтобы вызвать контрвибрацию. Но если бы это было так, тогда узловые точки вибрации были бы иными, а они, опять же, полностью совпадали с моделью.
Единственной вещью, которая была неправильна, был сам сглаживающий эффект. Тяговый луч передвигался от участка к участку сотни раз в секунду, вызывая гармонические колебания сразу в тысячах участков; возможно, это вызвало некоторый сорт собственных колебаний из-за эффекта переноса.
Потребовалось меньше минуты, чтобы опровергнуть и эту теорию. Это была минута резких толчков и ударов, и рапорты о повреждениях приходили во всех палуб корабля, однако сенсоры не обнаружили никаких колебаний луча.
Но он исчерпал все возможности. Если это не была плотность горной породы, неточное моделирование, или влияние эффекта переноса, это вело к неизбежному заключению: что-то случилось с самим тяговым лучом.
Он приостановил движение луча на время, достаточное для полной диагностики системы. Звездолет замер на три секунды, которые для этого потребовались, и люди вздохнули с облегчением; затем корабль задрожал снова, когда Спок освободил луч, и единый стон вылетел из уст всей команды мостика. Офицер по науке проверил показания, которые четко указывали на проблему: фазовый сдвиг в коллиматоре гравитонов, который уничтожал действие луча
– Капитан, –сказал Спок сквозь грохот трясущегося звездолета. – У нас проблема.
Из- за особо сильного толчка Кирк едва не вылетел из кресла. Судорожно вцепившись в подлокотники, он посмотрел на Спока.
– Даже не буду пытаться отгадать. Что теперь?
– Коллиматор гравитонов выпадает из фазы. Луч теряет фокус.
– Насколько это плохо?
– Двадцатипроцентная утечка мощности, но эффект растет. Я попытаюсь это исправить, но для этого придется оставить программу без контроля, а она не приспособлена к изменению мощности луча. Кто-то должен контролировать ее и отключить луч, если ситуация станет хуже.
Скотти, слышавший этот разговор, неожиданно вмешался. – Нет, мистер Спок. Позвольте мне сделать это. Я работал над этим, когда мы повернули к этой планете, и я думал, что исправил его, но, наверное, из-за тряски резонаторы снова сместились.
– Мистер Скотт, разве вы не нужны на земле? –спросил Спок.
– Теперь нет. А если мы не сможем заставить "Энтерпрайз" продолжить делать то, что он делает, то и не буду. Костас и Нерон справятся.
– Нерон? –переспросил Кирк. Спок также почувствовал удивление при упоминании диверсанта, но немедленно осознал, что должно было произойти. Он одобрил использование Скотти в кризисной ситуации доступного таланта; это было логичное решение.
– Это долгая история, –сказал Скотт Кирку, – но суть в том, что здесь сейчас все под контролем. Позвольте мне вернутся на борт и укрепить эти резонаторы, и может, мы сможем все наладить.
– Хорошо, –сказал Кирк. – транспортаторная, поднимите на борт мистера Скотта.
Спок повернулся к своей станции. Фазировка тяговых лучей понизилась еще на три процента. Эффективность сцепления с землей была соответственно более слаба, однако это не означало, что корабль получит хоть какую-то передышку от колебаний. Без сглаживающего эффекта тягового луча, колебания планеты усиливались, что, в свою очередь, влияло на корабль еще сильнее, чем прежде.
Из- за очередного сильного толчка автоматически включилась тревога. "Нарушение герметичности на палубе Двенадцать", –раздался механический голос компьютера. –"Включены сдерживающие поля в секциях Один и Два".
Неудивительно. На палубе Двенадцать находились гасители инерции. Они и устройства тяговых лучей подвергались наибольшему давлению. И если оболочка там нарушится, корабль будет в серьезной опасности.
Кирку пришлось кричать, чтобы его услышали.
– Спок, мы должны отключить тяговый луч!
Это казалось наиболее очевидным курсом действий, но Спок знал, что эта ситуация обладала противоречивой логикой. Ему тоже пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным через шум. – Фактически, капитан, мы должны увеличить энергию, чтобы сгладить сейсмическую активность, если мы хотим уменьшить наше движение. Или же нам придется вообще выключить тяговый луч и уменьшить также мощность двигателей.
– Мы сможем потом возобновить процесс, если это сделаем? –спросил Кирк.
– Боюсь, что нет, капитан. Влияние на подпространство со стороны других планет слишком возрастет, чтобы мы смогли его скомпенсировать. Мы должны сделать это сейчас или никогда.
Корабль вновь тряхнуло. Кирк переключил кнопку интеркома. – Мостик инженерной. Мистер Скотт, когда вы сможете дать нам полную энергию?
– Я только что прибыл, капитан, –ответил Скотти. – Дайте мне минутку, чтобы снять шляпу.
– Придется вам поработать со шляпой на голове, –ответил Кирк. – Мы выпадаем из графика.
Глава 24
Зулу бросил свое генетическое модулирование. В любом случае, очевидно, что римиллианцам оно не понадобится. Судя по тому, как трясся "Энтерпрайз", планета должна была вращаться подобно гироскопу.
Конечно, он не знал наверняка. Из-за неотрывного сидения перед симулятором в течение последних дней, у него не было даже времени, чтобы взглянуть на звезды или на планету под ними. Он надеялся, что сможет получить видео на монитор, но из-за того, что приходилось держаться обеими руками, решил не пробовать это.
Он услышал грохот в лазарете, и раздраженное ворчание Маккоя: – Я думал, что мы уже пережили все, что только возможно, но теперь у нас космотрясение. Я всегда знал, что у Спока есть чувство юмора.
Зулу рассмеялся, но ненадолго. Корабль стонал, словно собираясь расколоться по швам, и серия очередных толчков бросила рулевого на пол.
Внутренняя гравитация неожиданно исчезла, и он бы подлетел к потолку, если бы не уцепился за пульт. Не успел он встать на ноги, как гравитация вернулась, и он вынужден был припасть к земле, словно кот, готовящийся к прыжку.
Он услышал, как Хэйдар сказала Джорай:
– Не могу поверить. Я покинула это!
– Я всегда мечтала побывать в космосе, –ответила Джорай, – но теперь я в этом не уверена.
– Расскажите мне об этом, –сказал Маккой. Он добавил еще что-то, но слова были затоплены гулом очередного удара.
Когда голоса из соседней комнаты снова стали слышны, Зулу услышал окончание фразы Джорай:
– …просто хотела сидеть под деревом с хорошей книгой и смотреть на закат.
Непохоже, что все случится, как она хочет, подумал Зулу. Ко времени, когда у Римиллии будет достаточный период вращения, чтобы на ней появились рассвет и закат, каждое дерево на планете будет давно мертво. Можно будет высадить новые леса, но, если они не буду расти с невозможной скоростью, Джорай станет старухой прежде, чем под ними можно будет сидеть.
Зулу намеревался присоединиться к ним в соседней комнате в момент относительного затишья, но мысль о деревьях заставила его остановиться и снова сесть в свое кресло перед симулятором. Он видел множество деревьев за последние несколько дней, но одно из них привлекло его внимание. Если бы только найти его среди тысяч возможных комбинаций…
Если бы только суметь добраться до терминала, криво усмехнулся он, когда очередной удар сотряс корабль. Экран симулятора замерцал, но это происходило и когда корабль был в нормальном положении, так что ни о чем не говорило. Зулу уцепился за консоль и начал пролистывать изображения полученных им мутаций.
Это не заняло много времени. Вот оно: огромная коричневая колонна ствола и конический навес зеленых ветвей. Феноменальная скорость производства кислорода, да и растет очень быстро. Семь метров в год за первое десятилетие и ненамного медленнее после. Размер отдельных деревьев достигал двухсот метров – достаточно древесины, чтобы обеспечить все население небольшого городка. Учитывая, сколько всего римиллианцам придется построить заново, древесина будет вовсе нелишней.
Зулу переждал еще одну ударную волну. Затем, улучив момент, переслал копию файла на компьютер у кровати Джорай.
– Что это? –спросила она.
Он встал и шагнул в дверной проем. Джорай сидела в кровати, силовое поле которой держало ее на месте. Хэйдар и Маккою было куда хуже – они цеплялись за стены, словно моряки в море. Держась за косяк, Зулу сказал:
– Это то, на что могут быть похожи ваши леса, если вы захотите. Думаю, я смогу сделать их для вас, если мы переживем эти землетрясения.
Значит, проблема в тяговых лучах, думал Скотти, снимая защитную панель с консоли и рассматривая изношенные резонаторы.
Это беспокоило его уже три месяца. Несмотря ни на какую регулировку, их уже невозможно было настроить точно. По-хорошему, резонаторы должны были быть заменены месяцы назад, не пропусти "Энтерпрайз" последние три встречи с кораблями снабжения; а пока Скотти ухаживал за ними так хорошо, как только мог, надеясь, что не придется рассчитывать на них для чего-нибудь важного.
Теперь же на чаше весов лежала судьба всего корабля. Как всегда: вы никогда не знаете, какое устройство вам нужно больше всего, но вы это узнаете, как только оно сломается.
Он устроился напротив консоли, исследуя ее внутренности схемным анализатором. Естественно, резонатор был разрегулирован, так что вместо того, чтобы посылать когерентные волны единой частоты, эмиттер генерировал широкополосной сигнал, который интерферировал сам себя, тем самым ослабляя эффективность.
К счастью, его можно перенастроить прямо отсюда. Если бы ему пришлось разбирать эту консоль, чтобы подобраться к эмиттеру, то им пришлось бы на время отключить тяговый луч.
Тем не менее, это будет довольно трудно. Это была одна из тех чертовых "фабричных корректировок" – разработчики намеренно сделали доступ к ней как можно более сложным, чтобы у людей не возникало соблазна там поковыряться. Придется индуцировать сигнал прямо в информационной линии. Каждый раз, как Скотти тянулся к спутанному клубку цепей, корабль дергался, и он промахивался мимо цели. Хотя конечно, система не была приспособлена для какой бы то ни было наладки при столь сильной тряске.
Он втиснул руку в панель по локоть, касаясь анализатором соответствующей цепи и индуцируя необходимый сигнал. На крошечном экране анализатора отобразился график коллимации. Скотти изменил полярность, всматриваясь в экран. Из-за качки сложно было что-то разглядеть .
Со своего места он не мог дотянуться до интеркома, так что проговорил в коммуникатор:
– Скотт мостику. Как теперь, мистер Спок?
– Эффективность повысилась до 92 процентов, –ответил Спок.
– Я попробую дать вам оставшиеся восемь процентов, –проговорил Скотт, – но я не за что не ручаюсь. Эта штучка просто уже отработала свое.
Дешевка, подумал он, снова склоняясь над консолью. С другой стороны, у него было чувство, что, пытаясь лучом удержать целую планету, они вряд ли могут рассчитывать на гарантию изготовителя.
Он снова активировал индуктор, и через мгновение Спок сказал:
– Девяносто шесть процентов. Нет, упало до девяноста четырех. Девяносто.
Скотт поменял настройки, но девяносто семь процентов были максимумом, которого они не смогли превысить.
– Полагаю, этого будет достаточно, –сказал Спок. – Если мы сможем поддержать данный уровень еще четырнадцать минут, планета будет обладать достаточным моментом, чтобы преодолеть точку либрации при трех четвертях мощности.
Это было бы неплохо. На более низкой мощности, двигатели не будут вызывать столь сильную вибрацию, а через пятнадцать минут главный компьютер, вероятно, сможет сам выполнять свою работу.
Было бы, если бы корабль продержался столько. Он дрожал еще сильнее – Спок повысил энергию тяговых лучей, чтобы сгладить все возрастающие колебания. Скотти крепко приложился головой о переборку, затем проклял всех богов разом, услышав взревевший где-то в инженерной сигнал тревоги. Похоже, в варп-реакторе. Замечательно. Если он выйдет из строя, они не смогут получить на тяговый луч полную энергию, независимо от того, как поведет себя резонатор. Скотти вылез из-под консоли тяговых лучей и направился к варп-реактору посмотреть, в чем там дело.
Кирк чувствовал себя подобно всаднику, вскочившему на необъезженную лошадь. Обычно, хорошие шпоры быстро заставляли ее перейти с рыси на плавный галоп, но у него было чувство, что применение в этой ситуации подобной тактики только ухудшит их положение. Если его вообще еще возможно было ухудшить. Он почти забыл, каково это – просто сидеть в командирском кресле, наблюдая за проплывающими мимо звездами. Сейчас он с трудом мог даже разглядеть экран: от постоянной тряски зрение затуманивалось.
– Рапорты о повреждениях приходят со всех палуб, –сдавленным голосом сказала Ухура. – Нарушение герметичности на палубах Девять и Десять, повреждены главные опоры на палубе Тринадцать, жизнеобеспечение работает на резервной мощности… – она склонила голову, вслушиваясь в новое сообщение сквозь шум, затем разразилась смехом. – И, капитан, у нас сломан трубопровод в прачечной.
– Не смейтесь, –сказал Кирк, сам подавляя усмешку. Смех, или плач, теперь не имело значения. Он повернулся к Споку: – Как там дела?
Спок проверил показания, затем сказал: – Уровень напряжения – в пределах допустимого. Однако повреждение герметичности достаточны, чтобы эти данные были под вопросом. К счастью, эффект улучшенного луча начинает ощущаться на планете, так что активность колебаний вскоре будет уменьшаться.
– Хорошо, –сказал Кирк. Самое время, чтобы ситуация для разнообразия улучшилась. Чем скорее они смогут прекратить тряску на корабле, тем лучше он будет себя ощущать касательно всего положения.
А может быть, и нет. Интерком засвистел, и раздался голос Скотта:
– Инженерная мостику. Вся эта свистопляска повредила варп-реактор. Через десять минут положение станет критическим, если мы не уменьшим мощность.
Спок посмотрел на мониторы своей станции. – Вы можете быть более точным, мистер Скотт? Нам нужно еще одиннадцать минут, пятнадцать секунд.
– Нет, я не могу сказать точнее, черт побери, –ответил Скотти. – Поток антиматерии рассеивается, прежде чем достигает дилитиевых кристаллов. Он уничтожает соединительные сегменты. Я понятия не имею, сколько они протянут, но когда они рухнут, реактору конец.
Кирк так сжал подлокотники, что на них остались отметины. Не сейчас. Не в шаге от успеха. – Вам придется уговорить его поработать, Скотти, – сказал он. – Мы не отключимся, пока не сделаем нашу работу.
– Мы отключимся, когда он перегорит, вот это я точно могу сказать, –ответил Скотт, – но я посмотрю, может, мне удастся уговорить его поработать еще одиннадцать минут, пятнадцать секунд.
– В настоящее время достаточно одиннадцати минут, –уточнил Спок. – Даже десяти минут, пятидесяти секунд.
– Ну что ж, это уже легче.
По крайней мере, колебания стали немного слабее, так как луч теперь работал в полную силу. Инерциальные гасители работали лучше, что позволило людям на мостике разжать пальцы, побелевшие от долгого захвата.
– Что бы вы не делали, продолжайте, –сказал Кирк Споку.
– Я не могу взять на себя полную ответственность за уменьшение вибрации, сэр. Действия римиллианского компьютера также становятся более эффективными.
– Когда мы сможем полностью передать им управление? –спросил Кирк.
– Двигатели должны работать на полную мощность в течение восьми минут, двенадцати секунд. К этому времени планета наберет достаточный угловой момент, чтобы преодолеть статичные силы, и они смогут уменьшить мощность двигателей до трех четвертей. Тогда мы сможем отключить луч.
– Скотти, у нас есть еще восемь минут?
– Это почти предел, капитан, –ответил тот, – но теперь, когда мы не трясемся так сильно, я смогу сжать поток антивещества и немного улучшить наши шансы.
– Давайте, –сказал Кирк. Он встал и шагнул было по мостику, но очередной толчок напомнил, что они все еще не были в безопасности. Он уселся обратно.
Минуты текли как часы. Каждый раз, когда корабль вздрагивал, Кирк думал, что это варп-реактор, однако Скотти молчал, а Спок держал тяговые лучи над планетой, замораживая колебания прежде чем они могли достигнуть опасного уровня. Ухура наконец прекратила зачитывать рапорты о повреждениях, а Чехов смог использовать обе руки для стабилизации орбиты.
Кирк повернулся к Ухуре.
– Дайте мне профессора Костаса.
– На линии, сэр, –сказала она минуту спустя.
– Как ваши дела? –спросил Кирк.
– Ровно, насколько это возможно, –ответил тот. – Мы готовы уменьшить тягу по вашей команде.
– Осталась минута и сорок секунд, –сказал Спок.
– Скотти, мы продержимся? –спросил Кирк.
– Думаю, да, –ответил тот. – Мощность колеблется, и мне придется полностью заменить все сегменты, но похоже, что мы…
Корабль покачнулся, из интеркома раздалось громкое восклицание и грохот. Кирк вздрогнул, ожидая быть распыленным на атомы в любую секунду, но через мгновение раздался голос Скотти. – Прошу прощения. Крышка панели выскользнула у меня из руки.
Чехов выдохнул. – Я едва не заполучил инфаркт, – прошептал он Брэди.
Последние полторы минуты текли словно вечность, но корабль дрожал все меньше и меньше, пока наконец Спок не сказал: – Достигнут достаточный угловой момент. Можете переходить на три четверти импульса.
– Три четверти импульса, –приказал Костас.
– Отключить тяговый луч, –сразу после него приказал Кирк. – Скотти, можешь отключать варп-реактор.
– Есть, капитан.
Колебания практически исчезли. "Энтерпрайз" двигался по прежней орбите. Кирк откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.
На главном экране, планета под ними была похожа на блестящую полусферу, яркие искорки двигателей все еще горели, полоска тени разделяла пополам день и ночь. А на несколько градусов ближе к светлой зоне, видимый даже с орбиты, огромный город, бывший когда-то Краем, а теперь ставший просто одним из меридианов, уползал за горизонт.
Глава 25
На обзорной палубе был ужасный беспорядок после недавней тряски, но они собрались именно здесь. Именно с этой палубы открывался самый лучший обзор, а верховный координатор и ее новый заместитель хотели еще раз посмотреть на свой новый дом из космоса, прежде чем вернуться на планету.
Маккой считал, что праздник был паршивой идеей, по крайней мере, с медицинской точки зрения. Джорай была еще явно не в форме, чтобы передвигаться самостоятельно. Однако, она настаивала, Кирк в конце концов поддержал ее, так что она была здесь. А Маккой держал наготове гипоспрей, на случай, если она не была так сильна, как себя считала.
И все же, вид был отличный. Планета была покрыта штормами – замороженные газы с темной стороны испарялись и распределялись по всей атмосфере. Пока что здесь не было достаточных кориолисовых сил, чтобы закрутить их в циклоны, но это ненадолго. Под облачным ковром, Край уже совершил почти половину своего первого оборота. Двигателям придется работать еще месяцы, чтобы придать планете скорость, необходимую для нормальной смены дня и ночи, но на трех четвертях мощности, колебания не выйдут за критическую черту. Опасность была позади.
Во всяком случае, технологическая опасность. Предстояла долгая работа по восстановлению всего, что разрушил вращательный проект. И того, что римиллианцы сами разрушили до этого. Маккой не мог отогнать мысль, что всего этого можно было бы избежать, если бы они относились к своему миру хоть немного бережнее. Конечно, это странно звучало бы из уст землянина. Земляне совершали те же ошибки; вся разница была в том, что они могли уничтожить целую планету, а не только полосу шириной в 80 километров. Но римиллианцы прошли те же самые ступени, те же самые политические прения разворачивались вокруг проблем рабочих мест и окружающей среды, прогрессивно настроенные боролись против консерваторов – и прения продолжались до тех пор, пока едва не стало слишком поздно. Подобно землянам, они ничего не предпринимали до последнего момента, и теперь им придется платить за это промедление.
Это был отвратительный способ, по мнению Маккоя. Но его никто не спрашивал. Что ж, возможно, он сможет еще кое-что сделать.
– Советник, полагаю, я должен принести вам извинения, –услышал он голос Кирка. – Я заблуждался относительно действий Нерона и ваших, и позволил этому повлиять на мои суждения.
Маккой отвернулся от окна и увидел, как Джорай кивнула. Она, Хэйдар и Кирк, плюс еще Скотти и Костас, стояли маленькой группкой вблизи стола.
– Я тоже приношу извинения, –присоединилась Джорай. – Я ошибочно обвиняла вас в измене. Когда мы вернемся, я пойму, если вы потребуете дисциплинарного слушания.
Хэйдар протестующе выставила ладонь. – Я принимаю ваши извинения, вас обоих, хотя это вряд ли необходимо. Пока Нерон не выдал себя, я была наиболее вероятным подозреваемым. И вы – она улыбнулась Джорай, – у вас было достаточно трудностей и без меня. Я полагаю, мы должны забыть это все и работать вместе, вернувшись на Римиллию.
– Согласна, –сказала Джорай.
– Предлагаю тост, – сказал Кирк, взяв со стола бокал. Хэйдар и Джорай также взяли бокалы, а Скотти и Костас просто подняли те, что уже держали. Маккой задрожал, подумав, как отреагирует организм Джорай на алкоголь после того, что она уже пережила, но решил, что это ее не убьет. Костас – и охранники, удерживавшие его и Кирка – уже доказали, что для римиллианского организма алкоголь не более вреден, чем для человеческого. Маккой невольно подумал, не станет ли это теперь традицией на планете – но даже если так, им придется покупать выпивку у космических торговцев, ибо Маккой поднял на корабль и стерилизовал все канистры корня кэнон, зараженные дрожжами. Ему абсолютно не нравилось столь явное нарушение Первой директивы.
Конечно, то, что находилось в его кармане, могло расцениваться как еще большее нарушение, но он считал, что на данный случай у него есть прекрасная отговорка. В конце концов, то, что он намеревался привить местной культуре, уже было частью биосферы этой планеты миллионы лет. Это было очевидно из изучения окаменелостей, а также сохранилось в генетическом коде подавляющего большинства видов на планете. Так что, если он и Зулу и ущипнули слегка пару генов и реактивировали их, они не только не привнесли ничего нового, но и даже не использовали неизвестных римиллианцам технологий. А только слегка ускорили процесс. Вернули им часть наследия, о котором они даже не подозревали.
Зулу бродил среди столов. Его простуда наконец прошла, и он теперь пытался восполнить то, что пропустил из-за нее. Маккой поймал его взгляд и кивнул на капитана и двух советников.
Они встретились у иллюминатора. – Ну что, как насчет нашего прощального подарка? – спросил Маккой.
– Сейчас столь же хорошее время, как и любое другое, –ответил Зулу.
Они подошли к группе у стола. Кирк обернулся навстречу.
– Боунз, Джорай только что сказала мне, что ей очень понравился твой врачебный такт, –сказал он. Женщины захихикали, и Маккой почувствовал, что краснеет. Ха, подумал он. Я это припомню в следующий раз, когда придется развлекать двух очаровательных женщин.
Он улыбнулся Джорай, сказав "Рад служить". Затем кивнул Хэйдар и добавил: – Но поскольку скоро вы отправитесь домой, думаю, самое время для маленького подарка, который я и Зулу приготовили для вас в генетической лаборатории.
– Конечно! –воскликнула Джорай. – Деревья! Я надеялась, что вы о них не забыли.
Маккой едва сдержал усмешку, но Зулу это не удалось. – Ну, – сказал он, – когда мы работали над этим, мы заметили парочку экземпляров, могущих пригодиться, а поскольку у нас скопилась уйма генетического материала, мы сделали для вас еще пару вариантов.
– Еще пару вариантов? –переспросила Хэйдар. – О чем вы?
– Позвольте мне показать вам, –сказал Маккой. Он достал из кармана прозрачный пакетик, наполненный темными морщинистыми семенами. – Вот отсюда вырастет то, что я нескромно назвал деревьями Леонарда. Они около трех метров высотой, весной на них распускаются оранжевые цветки, а еще через пару месяцев появляются фрукты размером с ваш кулак. Правда, мы не выращивали целый фрукт, но, судя по анализам, он должен быть весьма неплох на вкус.
Маккой протянул пакет Хэйдар.
– Фруктовые деревья! Спасибо, –поблагодарила она.
Зулу тоже достал пакетик. – Это орхидеи Хикару, – сказал он. – Не съедобные, но красивые. У них огромные фиолетовые цветы и очень приятный запах. – Он раскрыл пакет, и по комнате немедленно разнесся тонкий медовый аромат.
– Ммм, да, –протянула Джорай.
Зулу передал ей семена, а Маккой уже доставал очередной пакет.
– Дыни, –сказал он. – Конечно, весной не много цветов, но летом на них появятся четыре или пять лоз, и на каждой – по нескольку дынь. Разумеется, они также съедобны.
– Звучит прекрасно, –сказала Джорай, беря пакетик.
Зулу уже был наготове.
– Папоротник. Одно из наиболее простых и наиболее красивых творений природы. Его разновидности есть почти на всех планетах, которые мы посетили, и мне бы не хотелось, чтобы ваша в этом смысле отличалась.
Когда женщины поблагодарили его, в игру вновь вступил Маккой.
Это продолжалось и продолжалось, скоро женщины уже не могли удержать в руках бесчисленные пакеты и вынуждены были класть их на стол. Маккой чувствовал себя Санта-Клаусом, вручающим восхищенным детям один подарок за другим. Цветы, ягоды фрукты, травы… – список можно было продолжать бесконечно.
Наконец, когда карманы его и Зулу истощились, Кирк рассмеялся и сказал: –Я заметил определенную закономерность. Все дары Маккоя или съедобные, или целебные. А Зулу – благоухающие, или приятные для глаз…Вы специально поделили так работу, или…?
Маккой почувствовал, что покраснел. Он посмотрел на Зулу, обнаружив ту же реакцию, потому что ничего такого они вообще не планировали. Оба они создали лучшие растения, какие только могли. Только их понятия "лучший" немного различались.
Джорай добродушно рассмеялась над их затруднением, затем быстро сменила тему.
– Вы упоминали "весну", –сказала она. – Что это такое?
Маккой рассмеялся. – Посадите их и увидите.
Когда Чехов сел в навигаторское кресло, он почувствовал, что его пульс начинает повышаться. Так случалось всегда, когда они уходили с орбиты. Не потому, что это была такая тяжелая задача – фактически, это было одно из легчайших заданий – но из-за того, что это означало. Их работа здесь была окончена, и пора было снова шагнуть в неизвестность. Через несколько часов они вновь будут в дальнем космосе, направляясь к новым неисследованным мирам, совершая новые открытия.
Хотя, первой их остановкой будет долгожданная встреча с кораблем снабжения и неделя отдыха R и R на планете Колемана, если Звездный Флот опять не придумает для них очередного сверхсрочного задания; но что будет после, никто не мог предугадать. К началу следующего месяца они вполне могут оказаться на другой границе сектора.
Он проверил свою консоль, но все индикаторы горели зеленым. После некоторых восстановительных работ, "Энтерпрайз" был в рабочем состоянии. Конечно, вряд ли он сможет выдать варп-9, но до предстоящей им планеты они доберутся.
Он окинул взглядом мостик. Зулу сидел за штурвалом рядом с ним, мистер Скотт – за инженерной консолью, Спок – за научной станцией, Ухура у станции связи. Капитан сидел в своем центральном кресле, за спинкой которого стоял доктор Маккой.
Кирк смотрел на передний экран, на освещенную солнцем Римиллию. Теперь ее облачный покров выглядел почти как на любой другой планете М-типа. Сквозь прорехи в облаках все еще был виден Край, приближающийся к терминатору, завершая свой первый оборот. Пройдут века, прежде чем эта огромная полоса исчезнет с поверхности планеты, но Чехов не сомневался, что это случится.
Он оглянулся на Кирка.
– Курс, капитан?
Кирк задумчиво потер подбородок. – Как вы думаете, – начал он, весело сверкнув глазами, – как вы думаете насчет пролететь на низкой орбите четверть витка с запада на восток, затем направление один-семнадцать, отметка сорок шесть.
Курс один-семнадцать был верен для планеты Колемана, но начальные четверть витка, помимо того, что были весьма сложны, казались совсем излишними. Чехов изумленно переспросил:
– Почему низкая орбита, сэр?
– Да, –сказал Маккой. – Ты уже не в том возрасте, чтобы летать на бреющем полете.
Кирк усмехнулся. – Собственно говоря, нет. Кроме того, этот курс проведет нас над терминатором, против направления вращения планеты. Я просто подумал, что после того, что мы здесь пережили, мы можем по крайней мере посмотреть на закат.
Конец:)
Он проверил новые данные. Сейсмическая активность соответствовала расчету, разве что развивалась не настолько быстро, как модель. Словно порода имела более высокую плотность, нежели показало сканирование. Если бы она была более массивна, тяговый луч оказывал бы меньшее воздействие, но и частота колебаний также отличалась бы от расчетной, а это не имело места.
Нет, причина было в чем-то еще. Возможно, взаимодействия подпространства были более сложны, чем он ожидал. Если они взаимодействовали более энергично, тогда потребовалась бы б ольшая мощность тягового луча, чтобы вызвать контрвибрацию. Но если бы это было так, тогда узловые точки вибрации были бы иными, а они, опять же, полностью совпадали с моделью.
Единственной вещью, которая была неправильна, был сам сглаживающий эффект. Тяговый луч передвигался от участка к участку сотни раз в секунду, вызывая гармонические колебания сразу в тысячах участков; возможно, это вызвало некоторый сорт собственных колебаний из-за эффекта переноса.
Потребовалось меньше минуты, чтобы опровергнуть и эту теорию. Это была минута резких толчков и ударов, и рапорты о повреждениях приходили во всех палуб корабля, однако сенсоры не обнаружили никаких колебаний луча.
Но он исчерпал все возможности. Если это не была плотность горной породы, неточное моделирование, или влияние эффекта переноса, это вело к неизбежному заключению: что-то случилось с самим тяговым лучом.
Он приостановил движение луча на время, достаточное для полной диагностики системы. Звездолет замер на три секунды, которые для этого потребовались, и люди вздохнули с облегчением; затем корабль задрожал снова, когда Спок освободил луч, и единый стон вылетел из уст всей команды мостика. Офицер по науке проверил показания, которые четко указывали на проблему: фазовый сдвиг в коллиматоре гравитонов, который уничтожал действие луча
– Капитан, –сказал Спок сквозь грохот трясущегося звездолета. – У нас проблема.
Из- за особо сильного толчка Кирк едва не вылетел из кресла. Судорожно вцепившись в подлокотники, он посмотрел на Спока.
– Даже не буду пытаться отгадать. Что теперь?
– Коллиматор гравитонов выпадает из фазы. Луч теряет фокус.
– Насколько это плохо?
– Двадцатипроцентная утечка мощности, но эффект растет. Я попытаюсь это исправить, но для этого придется оставить программу без контроля, а она не приспособлена к изменению мощности луча. Кто-то должен контролировать ее и отключить луч, если ситуация станет хуже.
Скотти, слышавший этот разговор, неожиданно вмешался. – Нет, мистер Спок. Позвольте мне сделать это. Я работал над этим, когда мы повернули к этой планете, и я думал, что исправил его, но, наверное, из-за тряски резонаторы снова сместились.
– Мистер Скотт, разве вы не нужны на земле? –спросил Спок.
– Теперь нет. А если мы не сможем заставить "Энтерпрайз" продолжить делать то, что он делает, то и не буду. Костас и Нерон справятся.
– Нерон? –переспросил Кирк. Спок также почувствовал удивление при упоминании диверсанта, но немедленно осознал, что должно было произойти. Он одобрил использование Скотти в кризисной ситуации доступного таланта; это было логичное решение.
– Это долгая история, –сказал Скотт Кирку, – но суть в том, что здесь сейчас все под контролем. Позвольте мне вернутся на борт и укрепить эти резонаторы, и может, мы сможем все наладить.
– Хорошо, –сказал Кирк. – транспортаторная, поднимите на борт мистера Скотта.
Спок повернулся к своей станции. Фазировка тяговых лучей понизилась еще на три процента. Эффективность сцепления с землей была соответственно более слаба, однако это не означало, что корабль получит хоть какую-то передышку от колебаний. Без сглаживающего эффекта тягового луча, колебания планеты усиливались, что, в свою очередь, влияло на корабль еще сильнее, чем прежде.
Из- за очередного сильного толчка автоматически включилась тревога. "Нарушение герметичности на палубе Двенадцать", –раздался механический голос компьютера. –"Включены сдерживающие поля в секциях Один и Два".
Неудивительно. На палубе Двенадцать находились гасители инерции. Они и устройства тяговых лучей подвергались наибольшему давлению. И если оболочка там нарушится, корабль будет в серьезной опасности.
Кирку пришлось кричать, чтобы его услышали.
– Спок, мы должны отключить тяговый луч!
Это казалось наиболее очевидным курсом действий, но Спок знал, что эта ситуация обладала противоречивой логикой. Ему тоже пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным через шум. – Фактически, капитан, мы должны увеличить энергию, чтобы сгладить сейсмическую активность, если мы хотим уменьшить наше движение. Или же нам придется вообще выключить тяговый луч и уменьшить также мощность двигателей.
– Мы сможем потом возобновить процесс, если это сделаем? –спросил Кирк.
– Боюсь, что нет, капитан. Влияние на подпространство со стороны других планет слишком возрастет, чтобы мы смогли его скомпенсировать. Мы должны сделать это сейчас или никогда.
Корабль вновь тряхнуло. Кирк переключил кнопку интеркома. – Мостик инженерной. Мистер Скотт, когда вы сможете дать нам полную энергию?
– Я только что прибыл, капитан, –ответил Скотти. – Дайте мне минутку, чтобы снять шляпу.
– Придется вам поработать со шляпой на голове, –ответил Кирк. – Мы выпадаем из графика.
Глава 24
Зулу бросил свое генетическое модулирование. В любом случае, очевидно, что римиллианцам оно не понадобится. Судя по тому, как трясся "Энтерпрайз", планета должна была вращаться подобно гироскопу.
Конечно, он не знал наверняка. Из-за неотрывного сидения перед симулятором в течение последних дней, у него не было даже времени, чтобы взглянуть на звезды или на планету под ними. Он надеялся, что сможет получить видео на монитор, но из-за того, что приходилось держаться обеими руками, решил не пробовать это.
Он услышал грохот в лазарете, и раздраженное ворчание Маккоя: – Я думал, что мы уже пережили все, что только возможно, но теперь у нас космотрясение. Я всегда знал, что у Спока есть чувство юмора.
Зулу рассмеялся, но ненадолго. Корабль стонал, словно собираясь расколоться по швам, и серия очередных толчков бросила рулевого на пол.
Внутренняя гравитация неожиданно исчезла, и он бы подлетел к потолку, если бы не уцепился за пульт. Не успел он встать на ноги, как гравитация вернулась, и он вынужден был припасть к земле, словно кот, готовящийся к прыжку.
Он услышал, как Хэйдар сказала Джорай:
– Не могу поверить. Я покинула это!
– Я всегда мечтала побывать в космосе, –ответила Джорай, – но теперь я в этом не уверена.
– Расскажите мне об этом, –сказал Маккой. Он добавил еще что-то, но слова были затоплены гулом очередного удара.
Когда голоса из соседней комнаты снова стали слышны, Зулу услышал окончание фразы Джорай:
– …просто хотела сидеть под деревом с хорошей книгой и смотреть на закат.
Непохоже, что все случится, как она хочет, подумал Зулу. Ко времени, когда у Римиллии будет достаточный период вращения, чтобы на ней появились рассвет и закат, каждое дерево на планете будет давно мертво. Можно будет высадить новые леса, но, если они не буду расти с невозможной скоростью, Джорай станет старухой прежде, чем под ними можно будет сидеть.
Зулу намеревался присоединиться к ним в соседней комнате в момент относительного затишья, но мысль о деревьях заставила его остановиться и снова сесть в свое кресло перед симулятором. Он видел множество деревьев за последние несколько дней, но одно из них привлекло его внимание. Если бы только найти его среди тысяч возможных комбинаций…
Если бы только суметь добраться до терминала, криво усмехнулся он, когда очередной удар сотряс корабль. Экран симулятора замерцал, но это происходило и когда корабль был в нормальном положении, так что ни о чем не говорило. Зулу уцепился за консоль и начал пролистывать изображения полученных им мутаций.
Это не заняло много времени. Вот оно: огромная коричневая колонна ствола и конический навес зеленых ветвей. Феноменальная скорость производства кислорода, да и растет очень быстро. Семь метров в год за первое десятилетие и ненамного медленнее после. Размер отдельных деревьев достигал двухсот метров – достаточно древесины, чтобы обеспечить все население небольшого городка. Учитывая, сколько всего римиллианцам придется построить заново, древесина будет вовсе нелишней.
Зулу переждал еще одну ударную волну. Затем, улучив момент, переслал копию файла на компьютер у кровати Джорай.
– Что это? –спросила она.
Он встал и шагнул в дверной проем. Джорай сидела в кровати, силовое поле которой держало ее на месте. Хэйдар и Маккою было куда хуже – они цеплялись за стены, словно моряки в море. Держась за косяк, Зулу сказал:
– Это то, на что могут быть похожи ваши леса, если вы захотите. Думаю, я смогу сделать их для вас, если мы переживем эти землетрясения.
Значит, проблема в тяговых лучах, думал Скотти, снимая защитную панель с консоли и рассматривая изношенные резонаторы.
Это беспокоило его уже три месяца. Несмотря ни на какую регулировку, их уже невозможно было настроить точно. По-хорошему, резонаторы должны были быть заменены месяцы назад, не пропусти "Энтерпрайз" последние три встречи с кораблями снабжения; а пока Скотти ухаживал за ними так хорошо, как только мог, надеясь, что не придется рассчитывать на них для чего-нибудь важного.
Теперь же на чаше весов лежала судьба всего корабля. Как всегда: вы никогда не знаете, какое устройство вам нужно больше всего, но вы это узнаете, как только оно сломается.
Он устроился напротив консоли, исследуя ее внутренности схемным анализатором. Естественно, резонатор был разрегулирован, так что вместо того, чтобы посылать когерентные волны единой частоты, эмиттер генерировал широкополосной сигнал, который интерферировал сам себя, тем самым ослабляя эффективность.
К счастью, его можно перенастроить прямо отсюда. Если бы ему пришлось разбирать эту консоль, чтобы подобраться к эмиттеру, то им пришлось бы на время отключить тяговый луч.
Тем не менее, это будет довольно трудно. Это была одна из тех чертовых "фабричных корректировок" – разработчики намеренно сделали доступ к ней как можно более сложным, чтобы у людей не возникало соблазна там поковыряться. Придется индуцировать сигнал прямо в информационной линии. Каждый раз, как Скотти тянулся к спутанному клубку цепей, корабль дергался, и он промахивался мимо цели. Хотя конечно, система не была приспособлена для какой бы то ни было наладки при столь сильной тряске.
Он втиснул руку в панель по локоть, касаясь анализатором соответствующей цепи и индуцируя необходимый сигнал. На крошечном экране анализатора отобразился график коллимации. Скотти изменил полярность, всматриваясь в экран. Из-за качки сложно было что-то разглядеть .
Со своего места он не мог дотянуться до интеркома, так что проговорил в коммуникатор:
– Скотт мостику. Как теперь, мистер Спок?
– Эффективность повысилась до 92 процентов, –ответил Спок.
– Я попробую дать вам оставшиеся восемь процентов, –проговорил Скотт, – но я не за что не ручаюсь. Эта штучка просто уже отработала свое.
Дешевка, подумал он, снова склоняясь над консолью. С другой стороны, у него было чувство, что, пытаясь лучом удержать целую планету, они вряд ли могут рассчитывать на гарантию изготовителя.
Он снова активировал индуктор, и через мгновение Спок сказал:
– Девяносто шесть процентов. Нет, упало до девяноста четырех. Девяносто.
Скотт поменял настройки, но девяносто семь процентов были максимумом, которого они не смогли превысить.
– Полагаю, этого будет достаточно, –сказал Спок. – Если мы сможем поддержать данный уровень еще четырнадцать минут, планета будет обладать достаточным моментом, чтобы преодолеть точку либрации при трех четвертях мощности.
Это было бы неплохо. На более низкой мощности, двигатели не будут вызывать столь сильную вибрацию, а через пятнадцать минут главный компьютер, вероятно, сможет сам выполнять свою работу.
Было бы, если бы корабль продержался столько. Он дрожал еще сильнее – Спок повысил энергию тяговых лучей, чтобы сгладить все возрастающие колебания. Скотти крепко приложился головой о переборку, затем проклял всех богов разом, услышав взревевший где-то в инженерной сигнал тревоги. Похоже, в варп-реакторе. Замечательно. Если он выйдет из строя, они не смогут получить на тяговый луч полную энергию, независимо от того, как поведет себя резонатор. Скотти вылез из-под консоли тяговых лучей и направился к варп-реактору посмотреть, в чем там дело.
Кирк чувствовал себя подобно всаднику, вскочившему на необъезженную лошадь. Обычно, хорошие шпоры быстро заставляли ее перейти с рыси на плавный галоп, но у него было чувство, что применение в этой ситуации подобной тактики только ухудшит их положение. Если его вообще еще возможно было ухудшить. Он почти забыл, каково это – просто сидеть в командирском кресле, наблюдая за проплывающими мимо звездами. Сейчас он с трудом мог даже разглядеть экран: от постоянной тряски зрение затуманивалось.
– Рапорты о повреждениях приходят со всех палуб, –сдавленным голосом сказала Ухура. – Нарушение герметичности на палубах Девять и Десять, повреждены главные опоры на палубе Тринадцать, жизнеобеспечение работает на резервной мощности… – она склонила голову, вслушиваясь в новое сообщение сквозь шум, затем разразилась смехом. – И, капитан, у нас сломан трубопровод в прачечной.
– Не смейтесь, –сказал Кирк, сам подавляя усмешку. Смех, или плач, теперь не имело значения. Он повернулся к Споку: – Как там дела?
Спок проверил показания, затем сказал: – Уровень напряжения – в пределах допустимого. Однако повреждение герметичности достаточны, чтобы эти данные были под вопросом. К счастью, эффект улучшенного луча начинает ощущаться на планете, так что активность колебаний вскоре будет уменьшаться.
– Хорошо, –сказал Кирк. Самое время, чтобы ситуация для разнообразия улучшилась. Чем скорее они смогут прекратить тряску на корабле, тем лучше он будет себя ощущать касательно всего положения.
А может быть, и нет. Интерком засвистел, и раздался голос Скотта:
– Инженерная мостику. Вся эта свистопляска повредила варп-реактор. Через десять минут положение станет критическим, если мы не уменьшим мощность.
Спок посмотрел на мониторы своей станции. – Вы можете быть более точным, мистер Скотт? Нам нужно еще одиннадцать минут, пятнадцать секунд.
– Нет, я не могу сказать точнее, черт побери, –ответил Скотти. – Поток антиматерии рассеивается, прежде чем достигает дилитиевых кристаллов. Он уничтожает соединительные сегменты. Я понятия не имею, сколько они протянут, но когда они рухнут, реактору конец.
Кирк так сжал подлокотники, что на них остались отметины. Не сейчас. Не в шаге от успеха. – Вам придется уговорить его поработать, Скотти, – сказал он. – Мы не отключимся, пока не сделаем нашу работу.
– Мы отключимся, когда он перегорит, вот это я точно могу сказать, –ответил Скотт, – но я посмотрю, может, мне удастся уговорить его поработать еще одиннадцать минут, пятнадцать секунд.
– В настоящее время достаточно одиннадцати минут, –уточнил Спок. – Даже десяти минут, пятидесяти секунд.
– Ну что ж, это уже легче.
По крайней мере, колебания стали немного слабее, так как луч теперь работал в полную силу. Инерциальные гасители работали лучше, что позволило людям на мостике разжать пальцы, побелевшие от долгого захвата.
– Что бы вы не делали, продолжайте, –сказал Кирк Споку.
– Я не могу взять на себя полную ответственность за уменьшение вибрации, сэр. Действия римиллианского компьютера также становятся более эффективными.
– Когда мы сможем полностью передать им управление? –спросил Кирк.
– Двигатели должны работать на полную мощность в течение восьми минут, двенадцати секунд. К этому времени планета наберет достаточный угловой момент, чтобы преодолеть статичные силы, и они смогут уменьшить мощность двигателей до трех четвертей. Тогда мы сможем отключить луч.
– Скотти, у нас есть еще восемь минут?
– Это почти предел, капитан, –ответил тот, – но теперь, когда мы не трясемся так сильно, я смогу сжать поток антивещества и немного улучшить наши шансы.
– Давайте, –сказал Кирк. Он встал и шагнул было по мостику, но очередной толчок напомнил, что они все еще не были в безопасности. Он уселся обратно.
Минуты текли как часы. Каждый раз, когда корабль вздрагивал, Кирк думал, что это варп-реактор, однако Скотти молчал, а Спок держал тяговые лучи над планетой, замораживая колебания прежде чем они могли достигнуть опасного уровня. Ухура наконец прекратила зачитывать рапорты о повреждениях, а Чехов смог использовать обе руки для стабилизации орбиты.
Кирк повернулся к Ухуре.
– Дайте мне профессора Костаса.
– На линии, сэр, –сказала она минуту спустя.
– Как ваши дела? –спросил Кирк.
– Ровно, насколько это возможно, –ответил тот. – Мы готовы уменьшить тягу по вашей команде.
– Осталась минута и сорок секунд, –сказал Спок.
– Скотти, мы продержимся? –спросил Кирк.
– Думаю, да, –ответил тот. – Мощность колеблется, и мне придется полностью заменить все сегменты, но похоже, что мы…
Корабль покачнулся, из интеркома раздалось громкое восклицание и грохот. Кирк вздрогнул, ожидая быть распыленным на атомы в любую секунду, но через мгновение раздался голос Скотти. – Прошу прощения. Крышка панели выскользнула у меня из руки.
Чехов выдохнул. – Я едва не заполучил инфаркт, – прошептал он Брэди.
Последние полторы минуты текли словно вечность, но корабль дрожал все меньше и меньше, пока наконец Спок не сказал: – Достигнут достаточный угловой момент. Можете переходить на три четверти импульса.
– Три четверти импульса, –приказал Костас.
– Отключить тяговый луч, –сразу после него приказал Кирк. – Скотти, можешь отключать варп-реактор.
– Есть, капитан.
Колебания практически исчезли. "Энтерпрайз" двигался по прежней орбите. Кирк откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.
На главном экране, планета под ними была похожа на блестящую полусферу, яркие искорки двигателей все еще горели, полоска тени разделяла пополам день и ночь. А на несколько градусов ближе к светлой зоне, видимый даже с орбиты, огромный город, бывший когда-то Краем, а теперь ставший просто одним из меридианов, уползал за горизонт.
Глава 25
На обзорной палубе был ужасный беспорядок после недавней тряски, но они собрались именно здесь. Именно с этой палубы открывался самый лучший обзор, а верховный координатор и ее новый заместитель хотели еще раз посмотреть на свой новый дом из космоса, прежде чем вернуться на планету.
Маккой считал, что праздник был паршивой идеей, по крайней мере, с медицинской точки зрения. Джорай была еще явно не в форме, чтобы передвигаться самостоятельно. Однако, она настаивала, Кирк в конце концов поддержал ее, так что она была здесь. А Маккой держал наготове гипоспрей, на случай, если она не была так сильна, как себя считала.
И все же, вид был отличный. Планета была покрыта штормами – замороженные газы с темной стороны испарялись и распределялись по всей атмосфере. Пока что здесь не было достаточных кориолисовых сил, чтобы закрутить их в циклоны, но это ненадолго. Под облачным ковром, Край уже совершил почти половину своего первого оборота. Двигателям придется работать еще месяцы, чтобы придать планете скорость, необходимую для нормальной смены дня и ночи, но на трех четвертях мощности, колебания не выйдут за критическую черту. Опасность была позади.
Во всяком случае, технологическая опасность. Предстояла долгая работа по восстановлению всего, что разрушил вращательный проект. И того, что римиллианцы сами разрушили до этого. Маккой не мог отогнать мысль, что всего этого можно было бы избежать, если бы они относились к своему миру хоть немного бережнее. Конечно, это странно звучало бы из уст землянина. Земляне совершали те же ошибки; вся разница была в том, что они могли уничтожить целую планету, а не только полосу шириной в 80 километров. Но римиллианцы прошли те же самые ступени, те же самые политические прения разворачивались вокруг проблем рабочих мест и окружающей среды, прогрессивно настроенные боролись против консерваторов – и прения продолжались до тех пор, пока едва не стало слишком поздно. Подобно землянам, они ничего не предпринимали до последнего момента, и теперь им придется платить за это промедление.
Это был отвратительный способ, по мнению Маккоя. Но его никто не спрашивал. Что ж, возможно, он сможет еще кое-что сделать.
– Советник, полагаю, я должен принести вам извинения, –услышал он голос Кирка. – Я заблуждался относительно действий Нерона и ваших, и позволил этому повлиять на мои суждения.
Маккой отвернулся от окна и увидел, как Джорай кивнула. Она, Хэйдар и Кирк, плюс еще Скотти и Костас, стояли маленькой группкой вблизи стола.
– Я тоже приношу извинения, –присоединилась Джорай. – Я ошибочно обвиняла вас в измене. Когда мы вернемся, я пойму, если вы потребуете дисциплинарного слушания.
Хэйдар протестующе выставила ладонь. – Я принимаю ваши извинения, вас обоих, хотя это вряд ли необходимо. Пока Нерон не выдал себя, я была наиболее вероятным подозреваемым. И вы – она улыбнулась Джорай, – у вас было достаточно трудностей и без меня. Я полагаю, мы должны забыть это все и работать вместе, вернувшись на Римиллию.
– Согласна, –сказала Джорай.
– Предлагаю тост, – сказал Кирк, взяв со стола бокал. Хэйдар и Джорай также взяли бокалы, а Скотти и Костас просто подняли те, что уже держали. Маккой задрожал, подумав, как отреагирует организм Джорай на алкоголь после того, что она уже пережила, но решил, что это ее не убьет. Костас – и охранники, удерживавшие его и Кирка – уже доказали, что для римиллианского организма алкоголь не более вреден, чем для человеческого. Маккой невольно подумал, не станет ли это теперь традицией на планете – но даже если так, им придется покупать выпивку у космических торговцев, ибо Маккой поднял на корабль и стерилизовал все канистры корня кэнон, зараженные дрожжами. Ему абсолютно не нравилось столь явное нарушение Первой директивы.
Конечно, то, что находилось в его кармане, могло расцениваться как еще большее нарушение, но он считал, что на данный случай у него есть прекрасная отговорка. В конце концов, то, что он намеревался привить местной культуре, уже было частью биосферы этой планеты миллионы лет. Это было очевидно из изучения окаменелостей, а также сохранилось в генетическом коде подавляющего большинства видов на планете. Так что, если он и Зулу и ущипнули слегка пару генов и реактивировали их, они не только не привнесли ничего нового, но и даже не использовали неизвестных римиллианцам технологий. А только слегка ускорили процесс. Вернули им часть наследия, о котором они даже не подозревали.
Зулу бродил среди столов. Его простуда наконец прошла, и он теперь пытался восполнить то, что пропустил из-за нее. Маккой поймал его взгляд и кивнул на капитана и двух советников.
Они встретились у иллюминатора. – Ну что, как насчет нашего прощального подарка? – спросил Маккой.
– Сейчас столь же хорошее время, как и любое другое, –ответил Зулу.
Они подошли к группе у стола. Кирк обернулся навстречу.
– Боунз, Джорай только что сказала мне, что ей очень понравился твой врачебный такт, –сказал он. Женщины захихикали, и Маккой почувствовал, что краснеет. Ха, подумал он. Я это припомню в следующий раз, когда придется развлекать двух очаровательных женщин.
Он улыбнулся Джорай, сказав "Рад служить". Затем кивнул Хэйдар и добавил: – Но поскольку скоро вы отправитесь домой, думаю, самое время для маленького подарка, который я и Зулу приготовили для вас в генетической лаборатории.
– Конечно! –воскликнула Джорай. – Деревья! Я надеялась, что вы о них не забыли.
Маккой едва сдержал усмешку, но Зулу это не удалось. – Ну, – сказал он, – когда мы работали над этим, мы заметили парочку экземпляров, могущих пригодиться, а поскольку у нас скопилась уйма генетического материала, мы сделали для вас еще пару вариантов.
– Еще пару вариантов? –переспросила Хэйдар. – О чем вы?
– Позвольте мне показать вам, –сказал Маккой. Он достал из кармана прозрачный пакетик, наполненный темными морщинистыми семенами. – Вот отсюда вырастет то, что я нескромно назвал деревьями Леонарда. Они около трех метров высотой, весной на них распускаются оранжевые цветки, а еще через пару месяцев появляются фрукты размером с ваш кулак. Правда, мы не выращивали целый фрукт, но, судя по анализам, он должен быть весьма неплох на вкус.
Маккой протянул пакет Хэйдар.
– Фруктовые деревья! Спасибо, –поблагодарила она.
Зулу тоже достал пакетик. – Это орхидеи Хикару, – сказал он. – Не съедобные, но красивые. У них огромные фиолетовые цветы и очень приятный запах. – Он раскрыл пакет, и по комнате немедленно разнесся тонкий медовый аромат.
– Ммм, да, –протянула Джорай.
Зулу передал ей семена, а Маккой уже доставал очередной пакет.
– Дыни, –сказал он. – Конечно, весной не много цветов, но летом на них появятся четыре или пять лоз, и на каждой – по нескольку дынь. Разумеется, они также съедобны.
– Звучит прекрасно, –сказала Джорай, беря пакетик.
Зулу уже был наготове.
– Папоротник. Одно из наиболее простых и наиболее красивых творений природы. Его разновидности есть почти на всех планетах, которые мы посетили, и мне бы не хотелось, чтобы ваша в этом смысле отличалась.
Когда женщины поблагодарили его, в игру вновь вступил Маккой.
Это продолжалось и продолжалось, скоро женщины уже не могли удержать в руках бесчисленные пакеты и вынуждены были класть их на стол. Маккой чувствовал себя Санта-Клаусом, вручающим восхищенным детям один подарок за другим. Цветы, ягоды фрукты, травы… – список можно было продолжать бесконечно.
Наконец, когда карманы его и Зулу истощились, Кирк рассмеялся и сказал: –Я заметил определенную закономерность. Все дары Маккоя или съедобные, или целебные. А Зулу – благоухающие, или приятные для глаз…Вы специально поделили так работу, или…?
Маккой почувствовал, что покраснел. Он посмотрел на Зулу, обнаружив ту же реакцию, потому что ничего такого они вообще не планировали. Оба они создали лучшие растения, какие только могли. Только их понятия "лучший" немного различались.
Джорай добродушно рассмеялась над их затруднением, затем быстро сменила тему.
– Вы упоминали "весну", –сказала она. – Что это такое?
Маккой рассмеялся. – Посадите их и увидите.
Когда Чехов сел в навигаторское кресло, он почувствовал, что его пульс начинает повышаться. Так случалось всегда, когда они уходили с орбиты. Не потому, что это была такая тяжелая задача – фактически, это было одно из легчайших заданий – но из-за того, что это означало. Их работа здесь была окончена, и пора было снова шагнуть в неизвестность. Через несколько часов они вновь будут в дальнем космосе, направляясь к новым неисследованным мирам, совершая новые открытия.
Хотя, первой их остановкой будет долгожданная встреча с кораблем снабжения и неделя отдыха R и R на планете Колемана, если Звездный Флот опять не придумает для них очередного сверхсрочного задания; но что будет после, никто не мог предугадать. К началу следующего месяца они вполне могут оказаться на другой границе сектора.
Он проверил свою консоль, но все индикаторы горели зеленым. После некоторых восстановительных работ, "Энтерпрайз" был в рабочем состоянии. Конечно, вряд ли он сможет выдать варп-9, но до предстоящей им планеты они доберутся.
Он окинул взглядом мостик. Зулу сидел за штурвалом рядом с ним, мистер Скотт – за инженерной консолью, Спок – за научной станцией, Ухура у станции связи. Капитан сидел в своем центральном кресле, за спинкой которого стоял доктор Маккой.
Кирк смотрел на передний экран, на освещенную солнцем Римиллию. Теперь ее облачный покров выглядел почти как на любой другой планете М-типа. Сквозь прорехи в облаках все еще был виден Край, приближающийся к терминатору, завершая свой первый оборот. Пройдут века, прежде чем эта огромная полоса исчезнет с поверхности планеты, но Чехов не сомневался, что это случится.
Он оглянулся на Кирка.
– Курс, капитан?
Кирк задумчиво потер подбородок. – Как вы думаете, – начал он, весело сверкнув глазами, – как вы думаете насчет пролететь на низкой орбите четверть витка с запада на восток, затем направление один-семнадцать, отметка сорок шесть.
Курс один-семнадцать был верен для планеты Колемана, но начальные четверть витка, помимо того, что были весьма сложны, казались совсем излишними. Чехов изумленно переспросил:
– Почему низкая орбита, сэр?
– Да, –сказал Маккой. – Ты уже не в том возрасте, чтобы летать на бреющем полете.
Кирк усмехнулся. – Собственно говоря, нет. Кроме того, этот курс проведет нас над терминатором, против направления вращения планеты. Я просто подумал, что после того, что мы здесь пережили, мы можем по крайней мере посмотреть на закат.
Конец:)