Страница:
Только фальшивого мастера мне не хватало.
«Зверь». А ведь он сказал: «зверь».
Будь ты мастером, Эндрис, ты бы никогда не назвал ее так. Потому что самки нукт разумны. Да, их разум невысок и неразвит, но если ты хоть однажды разговаривал с ней — уже никогда не назовешь ее животным.
Но ты с ней не разговаривал. Ты не умеешь.
Будь ты мастером, Эндрис, ты бы не вспомнил про зубы. Броню. Сверхбыструю реакцию. Это беременная девчонка тринадцати лет. Сознание того, что она должна высиживать яйца, отягощает Шайю, как человеческую женщину — пухнущий живот. И ее ты посылаешь в бой. Бестрепетно.
— У меня есть боевой опыт, — сказала я без выражения. — Я пойду. Я помогу ей сориентироваться.
Мне ничего не ответили.
Двери с глухим шелестом съехались за моей спиной.
И когда это произошло, я вспомнила, что на корабле есть еще одно гипероружие.
Мне кажется, что прошла уже вечность. Но лишь пару месяцев назад биопластиковые ленты, которые сейчас ничем не отличаются от пленки омолаживающего крема на моей коже, вытягивали мускульную энергию, душили и фиксировали.
Это же экменовы ленты. Он с ними на ррит охотился.
Я не умею использовать пластик таким образом. Меня этому не учили. Но он должен еще помнить атакующую функцию. Будь у меня полный костюм, я стала бы не менее эффективным оружием, чем Шайя. Но у меня нет костюма.
Лента. Биопластик. Не вещество и не существо. Белесая бесчешуйная змея — псевдоживая форма. Она извивалась и таращила на меня вынесенные на стебельках глаза. Она удушит рритского воина в мгновение ока, если я дам такое задание. Если я сумею его дать. Биопластик бессмысленно рвать и резать, он просто не организм. Нельзя сбросить — он становится единым целым с поверхностью. Он может просочиться в малейшую щелку, а может стать лезвием и пронзить скафандр. Он передвигается автономно, в том числе и по воздуху. Мне не нужно будет прицеливаться. В боевые ленты внедрены гены множества опасных организмов, включая и нукт, и даже самих ррит. Но основа — драгоценный минерал с Терры-3, квазицит, который настолько же минерал, насколько колония клеток.
В защитной форме пластик так же чудесен, как в атакующей. Держит температуру, замедляет процесс старения, маскирует. Тело отчаянно протестовало, когда его лишали биопластикового контура. Я будто враз стала весить килограмм на пять больше. А ведь мне бегать и прыгать. Твою мать.
И все-таки хорошо, что я не вспомнила о лентах раньше. До того, как раскусила Эндриса. В такой ситуации, как сейчас, я бы вынула карту из рукава. И жестоко поплатилась за это.
«Делино» тряхнуло.
Грузовой корабль ее класса может принять одновременно десять челноков с грузом. По пять причалов ведут к каждой грузовой полости. Створки причала легче всего вырезать или разжать, идя в насильственную стыковку… так червь-шкуроед разламывает створки на брюхе матери-нукты, чтобы добраться до ее «молока».
Пиявочная пасть абордажной капсулы раздирала шкуру старушки Делли.
Я замерла.
Секунда казалась минутой. Не знаю, сколько прошло времени, я глянула на браслетник лишь в тот момент, когда услышала шаги. Навсегда запомнила эти цифры: 16.44 по стандартному времени…
…шаги.
У меня остановилось сердце.
Рядом.
Они рядом. Через переборку. Они направились не к грузовой полости, а к верхней палубе. Пассажирскому отсеку. И почему я решила, что Эндрис знает, чего они хотят? Они хотят прежде всего мести. Убийства.
Надеюсь, «стратегические» успели подготовиться. Надеюсь, они совершат чудо. Верю в вас, парни… Морган, прости, что я плохо думала о тебе.
У них автоматы. У меня гипероружие. И я стою тут в высокой печали и хороню их.
А ну пошла, сука!
Я не добежала до позиций «стратегических».
Меня саму спасло только то, что боевая лента двигается автономно.
Я ничего не слышала. Изготовившийся к драке, он двигался совершенно бесшумно для человеческого уха. Лента сама почуяла его. Перпендикулярный коридор. Через две секунды он должен был увидеть меня.
Только бы получилось.
В полном костюме средний десантник может уделать ррит врукопашную. Но я всего лишь экстрим-оператор, и костюма у меня нет. Если лента не атакует, я умру.
Я не успела разглядеть своего противника. Только огромный полупризрачный силуэт, заполнявший коридор от стены до стены. Кажется, воин задевал макушкой потолок. Я приказала ленте: «Убей!» и упала навзничь.
За миг до этого биопластик рванулся с моей руки.
За доли секунды, пока лента находилась в полете, рритский воин успел выстрелить. Успел выхватить нож и рассечь летящий в него сгусток смерти — раз и другой, на три части. Три раскаленные капли прилипли к его броне. Быстро просочились. Достигли кожи.
И тогда он закричал.
У ррит высокий болевой порог. Очень высокий. У них не везде есть нервные окончания. Вдобавок наставники учат воинов пренебрегать страданиями. Но когда твои внутренности превращаются в кровавый суп, не думаю, что все это имеет значение.
Я поднялась, когда он затих и перестал корчиться. Меня била дрожь. Я сняла еще две ленты и подготовила их к бою. Но это оказалось лишним. Как я и предполагала, для эффективного уничтожения вполне достаточно одной.
Я стояла над трупом, и ленты извивались в моих руках. Когда-то в школьном учебнике истории я видела древнюю статуэтку. Критская богиня со змеями. Правда, для полного сходства мне пришлось бы обнажить грудь.
Лента потеряла интерес к дезактивированной органике, вновь собралась воедино на страшно разрытом животе мертвого и поползла ко мне. На ней даже крови не осталось.
Это был молодой ррит. На Фронтире я слышала, что ррит вырождаются, что новое, послевоенное поколение сильно уступает в доблести тем, кто помнит прежнее величие своей расы. Молодняк боится х’манков до расслабления внутренностей, готов ползать перед ними на брюхе и выпрашивать объедки.
Что-то не заметно. Юноша не успел проявить свою доблесть, но плоды вырождения выглядят иначе.
Если отбросить человеческие представления о красоте гуманоидов, то ррит красивы. Ррит абсолютно целесообразны. Как дикие звери. Зарождение разума, развитие техники и культуры не отразилось на их сложении. Даже клыки и когти не атрофировались.
Мощное, стремительное, гибкое тело воина-убийцы. Акула, пантера, кондор. Совершенство.
Биопластиковая лента поднялась по моей ноге до талии и свернулась там. Ррит мог убить меня ударом кулака. Только глупцы издеваются над побежденным врагом. Им следует любоваться.
Более удачного времени для философских мыслей, конечно, не нашлось.
Счастье, что ррит одиночки по природе. Только через силу действуют стаей.
И тут до меня дошло, что я не слышала автоматных очередей.
Неужели — всех — без единого выстрела?!
Быть не может.
Или все-таки Эндрис прав, они не пошли в пассажирский отсек? Направляются к грузовому? Если так, то им еще нужно разрезать все двери, кода-то они не знают… или «стратегические» их еще не видят, и с секунды на секунду начнётся бой? Куда мне кидаться?
Твою мать!
Я тихо застонала. И вздрогнула от тяжёлого грохота.
Это определенно погибла первая дверь.
Шайя!
Она была слишком обеспокоена, чтобы погрузиться в сладостную материнскую дремоту, как Аджи когда-то. Наши мысленные образы оказались точно наоборотными: маленькая беззащитная Шайя и огромная зубастая Янина, готовая крушить и кусать.
Она не могла понять, что такое происходит, почему корабль трясет. Она ощущала, что корабль изменил конфигурацию. Что на корабле кто-то новый. Ходит. Много. Вроде тоже маленькие мужчины, но не такие маленькие. И очень, очень, очень злые. Она никогда не чуяла таких злых. Что же делать? Ее опять заставят нюхать страшную штуку? Где же храбрый маленький мягкокожий мужчина, от которого пахнет травой и еще чем-то? Он должен победить злых.
Я почувствовала облегчение. Насколько это чувство было сейчас возможно. Шайя сама поняла половину того, что я должна была ей сказать.
Храбрый маленький мужчина обязательно одолеет злых. Но их много, а у него мало воинов.
Я сказала это и помолчала. Шайя в волнениях сунулась мордой прямо в меня. Я отшатнулась и чуть не упала от неожиданности. Все-таки она невероятно быстро двигается.
Что же будет, если ему никто не придет на помощь?
Шайя забегала по грузовой полости кругами. Пилоты еще не открыли перемычки между двумя полостями. Не понимаю, почему.
Неужели злые победят? Что тогда будет с ней и ее детьми?
Шайя, храбрый мужчина маленький. У него маленькие лапки и крохотные зубы. А ты большая, очень большая и сильная. Ты должна ему помочь.
Она застыла. Как охотничья собака, сделавшая стойку.
9
10
«Зверь». А ведь он сказал: «зверь».
Будь ты мастером, Эндрис, ты бы никогда не назвал ее так. Потому что самки нукт разумны. Да, их разум невысок и неразвит, но если ты хоть однажды разговаривал с ней — уже никогда не назовешь ее животным.
Но ты с ней не разговаривал. Ты не умеешь.
Будь ты мастером, Эндрис, ты бы не вспомнил про зубы. Броню. Сверхбыструю реакцию. Это беременная девчонка тринадцати лет. Сознание того, что она должна высиживать яйца, отягощает Шайю, как человеческую женщину — пухнущий живот. И ее ты посылаешь в бой. Бестрепетно.
— У меня есть боевой опыт, — сказала я без выражения. — Я пойду. Я помогу ей сориентироваться.
Мне ничего не ответили.
Двери с глухим шелестом съехались за моей спиной.
И когда это произошло, я вспомнила, что на корабле есть еще одно гипероружие.
Мне кажется, что прошла уже вечность. Но лишь пару месяцев назад биопластиковые ленты, которые сейчас ничем не отличаются от пленки омолаживающего крема на моей коже, вытягивали мускульную энергию, душили и фиксировали.
Это же экменовы ленты. Он с ними на ррит охотился.
Я не умею использовать пластик таким образом. Меня этому не учили. Но он должен еще помнить атакующую функцию. Будь у меня полный костюм, я стала бы не менее эффективным оружием, чем Шайя. Но у меня нет костюма.
Лента. Биопластик. Не вещество и не существо. Белесая бесчешуйная змея — псевдоживая форма. Она извивалась и таращила на меня вынесенные на стебельках глаза. Она удушит рритского воина в мгновение ока, если я дам такое задание. Если я сумею его дать. Биопластик бессмысленно рвать и резать, он просто не организм. Нельзя сбросить — он становится единым целым с поверхностью. Он может просочиться в малейшую щелку, а может стать лезвием и пронзить скафандр. Он передвигается автономно, в том числе и по воздуху. Мне не нужно будет прицеливаться. В боевые ленты внедрены гены множества опасных организмов, включая и нукт, и даже самих ррит. Но основа — драгоценный минерал с Терры-3, квазицит, который настолько же минерал, насколько колония клеток.
В защитной форме пластик так же чудесен, как в атакующей. Держит температуру, замедляет процесс старения, маскирует. Тело отчаянно протестовало, когда его лишали биопластикового контура. Я будто враз стала весить килограмм на пять больше. А ведь мне бегать и прыгать. Твою мать.
И все-таки хорошо, что я не вспомнила о лентах раньше. До того, как раскусила Эндриса. В такой ситуации, как сейчас, я бы вынула карту из рукава. И жестоко поплатилась за это.
«Делино» тряхнуло.
Грузовой корабль ее класса может принять одновременно десять челноков с грузом. По пять причалов ведут к каждой грузовой полости. Створки причала легче всего вырезать или разжать, идя в насильственную стыковку… так червь-шкуроед разламывает створки на брюхе матери-нукты, чтобы добраться до ее «молока».
Пиявочная пасть абордажной капсулы раздирала шкуру старушки Делли.
Я замерла.
Секунда казалась минутой. Не знаю, сколько прошло времени, я глянула на браслетник лишь в тот момент, когда услышала шаги. Навсегда запомнила эти цифры: 16.44 по стандартному времени…
…шаги.
У меня остановилось сердце.
Рядом.
Они рядом. Через переборку. Они направились не к грузовой полости, а к верхней палубе. Пассажирскому отсеку. И почему я решила, что Эндрис знает, чего они хотят? Они хотят прежде всего мести. Убийства.
Надеюсь, «стратегические» успели подготовиться. Надеюсь, они совершат чудо. Верю в вас, парни… Морган, прости, что я плохо думала о тебе.
У них автоматы. У меня гипероружие. И я стою тут в высокой печали и хороню их.
А ну пошла, сука!
Я не добежала до позиций «стратегических».
Меня саму спасло только то, что боевая лента двигается автономно.
Я ничего не слышала. Изготовившийся к драке, он двигался совершенно бесшумно для человеческого уха. Лента сама почуяла его. Перпендикулярный коридор. Через две секунды он должен был увидеть меня.
Только бы получилось.
В полном костюме средний десантник может уделать ррит врукопашную. Но я всего лишь экстрим-оператор, и костюма у меня нет. Если лента не атакует, я умру.
Я не успела разглядеть своего противника. Только огромный полупризрачный силуэт, заполнявший коридор от стены до стены. Кажется, воин задевал макушкой потолок. Я приказала ленте: «Убей!» и упала навзничь.
За миг до этого биопластик рванулся с моей руки.
За доли секунды, пока лента находилась в полете, рритский воин успел выстрелить. Успел выхватить нож и рассечь летящий в него сгусток смерти — раз и другой, на три части. Три раскаленные капли прилипли к его броне. Быстро просочились. Достигли кожи.
И тогда он закричал.
У ррит высокий болевой порог. Очень высокий. У них не везде есть нервные окончания. Вдобавок наставники учат воинов пренебрегать страданиями. Но когда твои внутренности превращаются в кровавый суп, не думаю, что все это имеет значение.
Я поднялась, когда он затих и перестал корчиться. Меня била дрожь. Я сняла еще две ленты и подготовила их к бою. Но это оказалось лишним. Как я и предполагала, для эффективного уничтожения вполне достаточно одной.
Я стояла над трупом, и ленты извивались в моих руках. Когда-то в школьном учебнике истории я видела древнюю статуэтку. Критская богиня со змеями. Правда, для полного сходства мне пришлось бы обнажить грудь.
Лента потеряла интерес к дезактивированной органике, вновь собралась воедино на страшно разрытом животе мертвого и поползла ко мне. На ней даже крови не осталось.
Это был молодой ррит. На Фронтире я слышала, что ррит вырождаются, что новое, послевоенное поколение сильно уступает в доблести тем, кто помнит прежнее величие своей расы. Молодняк боится х’манков до расслабления внутренностей, готов ползать перед ними на брюхе и выпрашивать объедки.
Что-то не заметно. Юноша не успел проявить свою доблесть, но плоды вырождения выглядят иначе.
Если отбросить человеческие представления о красоте гуманоидов, то ррит красивы. Ррит абсолютно целесообразны. Как дикие звери. Зарождение разума, развитие техники и культуры не отразилось на их сложении. Даже клыки и когти не атрофировались.
Мощное, стремительное, гибкое тело воина-убийцы. Акула, пантера, кондор. Совершенство.
Биопластиковая лента поднялась по моей ноге до талии и свернулась там. Ррит мог убить меня ударом кулака. Только глупцы издеваются над побежденным врагом. Им следует любоваться.
Более удачного времени для философских мыслей, конечно, не нашлось.
Счастье, что ррит одиночки по природе. Только через силу действуют стаей.
И тут до меня дошло, что я не слышала автоматных очередей.
Неужели — всех — без единого выстрела?!
Быть не может.
Или все-таки Эндрис прав, они не пошли в пассажирский отсек? Направляются к грузовому? Если так, то им еще нужно разрезать все двери, кода-то они не знают… или «стратегические» их еще не видят, и с секунды на секунду начнётся бой? Куда мне кидаться?
Твою мать!
Я тихо застонала. И вздрогнула от тяжёлого грохота.
Это определенно погибла первая дверь.
Шайя!
Она была слишком обеспокоена, чтобы погрузиться в сладостную материнскую дремоту, как Аджи когда-то. Наши мысленные образы оказались точно наоборотными: маленькая беззащитная Шайя и огромная зубастая Янина, готовая крушить и кусать.
Она не могла понять, что такое происходит, почему корабль трясет. Она ощущала, что корабль изменил конфигурацию. Что на корабле кто-то новый. Ходит. Много. Вроде тоже маленькие мужчины, но не такие маленькие. И очень, очень, очень злые. Она никогда не чуяла таких злых. Что же делать? Ее опять заставят нюхать страшную штуку? Где же храбрый маленький мягкокожий мужчина, от которого пахнет травой и еще чем-то? Он должен победить злых.
Я почувствовала облегчение. Насколько это чувство было сейчас возможно. Шайя сама поняла половину того, что я должна была ей сказать.
Храбрый маленький мужчина обязательно одолеет злых. Но их много, а у него мало воинов.
Я сказала это и помолчала. Шайя в волнениях сунулась мордой прямо в меня. Я отшатнулась и чуть не упала от неожиданности. Все-таки она невероятно быстро двигается.
Что же будет, если ему никто не придет на помощь?
Шайя забегала по грузовой полости кругами. Пилоты еще не открыли перемычки между двумя полостями. Не понимаю, почему.
Неужели злые победят? Что тогда будет с ней и ее детьми?
Шайя, храбрый мужчина маленький. У него маленькие лапки и крохотные зубы. А ты большая, очень большая и сильная. Ты должна ему помочь.
Она застыла. Как охотничья собака, сделавшая стойку.
9
Став воином, ты узнаешь, что Цмайши, глава женщин — сестра твоего отца. Что ты рожден от семени первого среди людей, повелителя всех кланов, стяжавшего славу, и в боях с самыми страшными врагами человечества никто не проливал их кровь так обильно.
Имя твоего отца — Р’харта.
Ты еще побаиваешься собственной тетки, когда она ведет тебя во взрослые покои, в залу, откуда правит мирной жизнью резервации.
— Я покажу тебе кое-что, — говорит она, большими, жаркими, нервными руками оглаживая твои плечи. — Это вещи твоего отца.
— Оружие? — жадно спрашиваешь ты.
— Нет. Украшения.
Комната роскошная. Ты никогда не видел такой роскоши, ты уже достаточно разумен, чтобы понять — это все ветхое, старое, собранное по крупице, когда-то случайно спасенное. Уцелевшее от былой красоты. Тебе не жаль потерянного. Но почему-то обидно.
Тетка ставит тебя перед зеркалом.
— Закрой глаза.
Привычные медные колечки покидают уши: новые серьги куда больше и тяжелее, тебе хочется посмотреть, что это такое, и почему для Цмайши это так важно, но ты обещал и стоишь, зажмурившись. Крупное тело тетки мечется туда-сюда за твоей спиной.
И ожерелье — тяжелое, большое, тетка часть шнура собирает узлом у тебя на загривке. Ты слышал: тот, кто оказался твоим отцом, чье имя подобно грому, до сих пор устрашающему победившего врага, был велик телом так же, как и духом. Никто не мог с ним сравниться.
Ты впервые жалеешь о том, что пошел в малорослую мать. Говорят, огромный, со среднюю женщину ростом, Р’харта и миниатюрная Суриши рядом выглядели потешно.
Пояс. Браслеты.
— Посмотри… — шепчет Цмайши.
Ты повинуешься.
Мороз подирает по коже.
— Украшения твоего отца… — повторяет тетка. — Когда-нибудь у тебя будут такие же.
Два чувства вспыхивают в груди: ты понимаешь, что нельзя предать отца, ушедшего в безнадежный бой с победившим врагом, что ты обязан стяжать славу и отомстить за него, но…
— Час придет, — с мукой в голосе шепчет тетка. — Он придет, он уже близок… Мы отомстим!
Их руки похожи на человеческие, но тонкопалые, тонкокожие, розовые, с нежными прозрачными пластинками вместо ногтей. Если ободрать их и покрыть кости лаком, то получатся такие вот серьги. Их черепа тонкостенны и округлы; видно, какими большими были глаза в этих глазницах, какими маленькими — эти рты со слабыми плоскими зубами. Семь черепов снизаны в ряд от одного твоего плеча до другого, затылочные части спилены, на месте глаз — драгоценные камни…
Тебе страшно.
Перед глазами картина: маленькая х’манка идет рядом с огромным нуктой. Зверь нюхает воздух, верхняя губа подрагивает. У х’манки подрагивает точно так же.
У меня есть уникальный опыт. Командование будет писать кипятком, если узнает. Я работала с самкой в боевых условиях. Успешно.
Дважды.
Дядя Гена погиб. И Фанг погиб. И Скотт погиб. Я смотрела в лица оставшихся и видела, что главой уцелевшей тройки признан не Акмал, а Морган. Наверное, он заслуживал. По праву силы вождя выбирают где угодно, но не в войсках молчаливого доминирования.
Они мало рассказывали о том, что было в коридорах. Когда они поняли, что противник идет не в рубку, где затаились люди, а в грузовой отсек, то обрадовались. Потому что в спину бить гораздо удачнее. Но когда они покинули укрытия, то чуть не налетели на ррит. Два воина предпочли не заниматься делом, а получить удовольствие, убивая людей. Возможно, они заработали такое право среди своих. И они убили. Они бы убили всех шестерых, если бы не ксенолог Бен. Джамин Янг вначале казался оцепеневшим от страха, на него мало кто обращал внимание. Но он тоже взял у Васи автомат. Когда началась стрельба, он крикнул, что нельзя им просто так сидеть. И они с Васей и Эндрисом вышли из рубки — позже, чем вовремя, и все же не безнадежно поздно. Три-четыре пули ррит не останавливают, но их буквально изрешетили.
А мне остается только молчать.
Я попросила Шайю сбить камеры слежения.
Будь это действительно фильм, то он бы вышел очень смешным. О том, как дракон и принцесса вместе сражались с бесстрашными рыцарями. Хотя на принцессу я не похожа даже издалека и в сумерках. И на критскую богиню не похожа. Когда я активировала все ленты, то стала похожа на Горгону Медузу.
А у вражеского командира не хватало клыка. Левого верхнего.
Эта раса вчетверо старше людей, но ррит и сейчас может убить, просто запустив клыки в глотку.
Я стояла над тушей и разглядывала его. Инопланетян убивать легко. Легче, чем земных животных. И трупы их не пугают, как трупы людей. Они кажутся ненастоящими. Реквизитом для съемок. Может, с нами так поработали психологи. Но когда кровь красная, мне страшно, как всем людям.
Высоченный, тяжкоплечий, поджарый. Уже немолодой. Неновая, роскошная, фамильная, должно быть, броня. Джамин аккуратно срезал ее и попутно рассказывал мне про рритские технологии, тактику и прочие обычаи. Кое-что я знала еще с Фронтира. У меня там за время ожидания завелись приятели, большие специалисты по этому делу. Но иные детали известны только профессиональным ксенологам. Потому что со времен первого контакта сами ррит сильно изменились. Утратили многое из прежней культуры. Приняли кое-что, яростно отвергавшееся прежде…
Нападали на нас, определенно, традиционалисты.
Рритская броня, которая с виду кажется чуть ли не рыцарским доспехом, действует почти как наш биопластиковый костюм. Поднимает тонус вместо того, чтобы выматывать бойца. Нормализует все биоритмы, даже оздоравливает. Конечно, биопластик эффективнее, но он — гипертехнология, а ррит не вырвались на этот уровень.
…похоже на пистолет-пулемет. Дальше — устройство, стреляющее иглами с парализующим ядом. Энергетический нож для металла и металлопластика. Нечто вроде портативного резака: эту рритскую технологию сумели в войну повторить, именно на ее основе были созданы наши резаки. Они мощнее и экономичнее по части энергии, но так их уменьшить — до размеров кисти руки — и сейчас не выходит.
А еще ррит все поголовно прекрасно владеют холодным оружием. Это дело чести. И это всегда замечательно помогало им при абордаже.
— Вот он, — проговорил Джамин.
Сухой, тихий лязг. Бен подержал вещь с секунду и вдруг протянул мне. Я непроизвольно взяла.
И содрогнулась.
Я держала в руках знаменитый рритский метательный нож. Слишком длинный — длинней моего предплечья. Слишком тяжелый для человека.
У меня мурашки бежали по коже. Наверное, нож красив. Странноватый оттенок металла, изощренный узор, иные детали бликуют, другие поглощают свет. Но это слишком страшная вещь, чтобы ей можно было любоваться. Даже ядовитую змею возьмешь в руки с другим чувством. Это как держать в руках вирус. Неизлечимую болезнь. Непереносимые страх и горе.
Я осторожно положила оружие. Ничего бы с ним не сделалось, швырни я его в угол или вонзи со всей силы в труп бывшего хозяина. Но мне было страшно. Точно нож мог укусить меня.
А для ррит его пара ножей — самая поэтичная вещь. У них есть обычай союза двух воинов, соратников и любовников; вступающие в такой брак называются «парными лезвиями»…
Джамин, что-то насвистывая себе по нос, снял нагрудную пластину.
Вот отчего человеческие самцы исходят на злобу при виде ррит. В жизни, хоть надвое порвись, не заиметь им такой мускулатуры. А всех секретов — у ррит очень мало подкожного жира. Другая структура кожи, другие способы сберегать энергию…
Клыки им не отпиливают и не выдирают. Именно выламывают. Зверски, часто вместе с куском челюсти. Чтобы причинить боль малочувствительным ррит.
На крепком запястье воина болталась низка костей. Зубы и фаланги пальцев. Человеческие. Я с большой долей уверенности предполагала, чьи это кости. Ррит не мог похвастаться таким количеством жертв, как Лучший Самец Человечества, но зато качество…
Вот мы и встретились снова. Помнишь, в пустыне ты оставил в живых меня и Аджи, — ушел, удовольствовавшись смертью Экмена? Ты наверняка стал велик среди своего народа. Отомстивший.
Прощай, ррит. Ты убил самого мерзкого х’манка на свете, ты ворвался на борт вражеского корабля, наводя ужас, как достойный представитель высшей расы. Думаю, твои древние боги примут тебя с честью.
Я вспоминаю. Я не успела выпустить на него ленту.
Его убила Шайя.
— Что будет с тушами? — спросила я у Бена.
— Выбросим за борт.
— Не надо. Лучше заморозьте.
Джамин скривился.
— Вместе с нашими? Вместе с дядей Геной? Янина, может, у вас там какие понятия имеются, честь, уважение там к врагу, а по мне так…
— Бен. Нам же надо чем-то кормить нуктиху.
Экмен, только не думай, пожалуйста, что это я мщу за тебя. Просто Шайю действительно нужно покормить. Она потратила много сил. А у нее скоро дети вылупятся.
«Стратегические» после боя только носы сунули в грузовой отсек, посмотрели на груду тел, которые несколько растерянно обнюхивало живое оружие. И пошли к капсуле.
На линкоре оставался всего один ррит. Таких гостей он не ждал. Там обошлось без жертв. Если не считать тех десятков трупов, которые ррит даже не удосужились свалить кучей. Наших солдат и пилотов, инженеров и офицеров. Врачей. Программистов. Линкоры большие.
Они вернулись, и на военный корабль отправился Вася. Он когда-то служил в армии. Ушел потому, что мало платили. Он собирался отправить донесение по армейскому каналу, вызвать малую команду, чтобы приняли пустой корабль. На галактические передачи у Макса не хватало денег. Он подозревал, что наше экстренное сообщение наповал убило его жиденький счет.
Вася вырисовался на Максовом капитанском экране. Он вообще-то почти все время страшно матерился, но я поняла, о чем.
Конечно, на большом военном корабле человечества, приписанном к гарнизону одной из Терр, экипаж и солдаты только в кино и тренажерах видели абордажный бой. Конечно, они и помыслить не могли, что на них нападут. Доминирующая раса Галактики. Терра-2, не самое сердце Ареала человечества, но «малый круг кровообращения». Наиболее вероятного противника просто не существовало.
Все это понятно.
На линкоре класса «энтерпрайз» не оказалось гипертехнологичного оружия.
Смахивало на диверсию. Но на деле объяснялось проще. Командование экономило деньги. Действительно, нельзя же всех офицеров вооружить боевыми лентами. Мало того, что это уму непостижимо по цене, так еще и по нынешней обстановке пять шестых командного состава сопрут драгоценный биопластик и сбегут куда подальше.
Васе пришел ответ. Нас просили отправить «Делино» вместе с линкором по орбите вокруг ближайшей звезды. Команду обещали завтра или послезавтра. Макс чертыхнулся. Терять два дня было неприятно. После того, что случилось, всем нам нестерпимо хотелось на Землю. Хотя бы на Землю-2.
— Эй, — сказал Вася. — Тут новости есть. Дайте-ка я их к нам перекачаю.
Все, не сговариваясь, бросились из рубки в инфоцентр. Полтора месяца мы были отрезаны от мира. А я так и больше. Я еще в пору относительно мирной жизни на Фронтире мало интересовалась новостями. Но сейчас вдруг залюбопытствовала. Словно почувствовала что-то…
Военные экономили на видеофрагментах и звуке. И картинках. Вся информация шла голым текстом. Но порой и читать было страшно, и я благодарила штабную скупость за то, что не могу увидеть происходившего. Раз за разом со стороны доносился устрашающий мат. Я даже не понимала, кто самовыражается у меня под боком.
Для людей Земли все это происходило постепенно. Я глотала информацию без интервалов. И легче, и жутче. Не было мучительного ожидания. Но из разрозненных событий складывалась единая картина.
Пиши ее местер Санди, нарек бы, наверно, «Погружение во мрак».
Почти во всех столицах Древней Земли вспыхнули беспорядки. Вынырнули какие-то молодежные группировки и общественные организации, о которых раньше никто не слышал. У населения обнаружилось катастрофическое количество оружия. В том числе резаков. Начали убивать на улицах. Прежде всего — инопланетян. Нкхва поспешно спасала полиция, их быстро эвакуировали, но остальные не были нашей подтанцовкой. Чийенки, цаосц, лаэкно, отнюдь не беззащитные расы, убивали в ответ. Ксенофобия цвела пышней и пышней.
Дальше пошло еще интересней.
Периферия потребовала самоопределения колоний. Совет отказал. Начались убийства дипломатов Совета. Главный штаб вооруженных сил человечества при Объединенном Совете принял решение выдвинуть к мятежным планетам линейные корабли.
И по линкорам ударили ррит.
Как они сумели произвести захват, до сих пор выяснялось. Хотя сведений недоставало, уже выдвигались гипотезы. Лидировала преступная халатность, но подозревали и диверсию: все произошло как по нотам. Легко и естественно. Точно они ждали именно этого. Как будто леопард, сидевший в засаде тридцать пять лет, улучил, наконец, момент и вцепился в обнаглевшую бесшерстную обезьяну.
Два сообщения. Краткие. Почти незаметные в потоке других сведений.
Колония на планете Фронтир погибла. Причина неизвестна. Посещение планеты и какие-либо контакты строжайше воспрещены до выяснения обстоятельств.
Ха! Они говорят, «неизвестна». Провидец местер Хейнрри лопухнулся: город эвакуировать не успели. Что ж, вполне в стиле ррит. Теперь понятно, откуда они явились.
Второе.
От Совета потребовали убрать с Древней Земли питомник биологического оружия. И Совет пошел на уступку. Собрали огромный караван грузовозов. Всех экстрим-операторов настойчиво попросили эвакуироваться вместе с питомником, даже тех, кто уже отошел от дел и жил с семьей. Им обещали жилье, компенсации и пособие. Вся Академия Джеймсона улетала на Терру-без-номера этими кораблями.
И один из захваченных ррит линкоров расстрелял караван в пути. В окрестностях Солнечной системы. Где судов больше, чем астероидов.
Мастер Михаль.
Мастер Антон.
Лимар и Николь.
Эльса и Нелли.
Тысячи. Многие с детьми. И с оружием.
Аджи.
Я сидела, смотрела в дисплей и плакала. Глаза сохли без слез. Они все. Они не только бывшие мои друзья, учителя, сослуживцы. Они — моя жизнь, которая была до казни. Все хорошее, что в ней было. Люди и не люди — все, кто помнили обо мне.
Теперь я действительно умерла.
Подошел Эндрис. Положил твердую руку мне на плечо, заглянул в экран. Рука соскользнула. Он выпрямился у меня за спиной. Сейчас я не думала о том, что он обманул меня и всех, что он фальшивый мастер. Он ведь тоже дрался с ррит. Я чувствовала его неподвижность. Я была камнем, спокойным камнем, не знающим слез.
Я подумала, что должна достать где-нибудь ствол и трассирующие пули. Наверняка эту последнюю честь людям и их оружию будут оказывать все операторы, не попавшие на борта каравана. Но погибло так много… Я буду стрелять для Николь и Файра, Лимар и Кинга, Нелли и Иртыша. Для маленькой Эльсы и веселого Ирлихта. Для Аджи и ее детей. Пусть остальные простят.
Захват линкоров и гибель каравана имели громкий резонанс. Те самые альтернативные, которые требовали убрать питомник с Земли, уже кричали, что Совет допустил трагическое и чудовищно нелепое происшествие. Вынудил людей уничтожить цвет собственного боевого флота. Почти погубил конвейер мощнейшего оружия ближнего боя. Что Совет вконец изолгался. Позволил нашему самому страшному врагу не просто продолжать существование, но даже сохранить боеспособность. Что это предательство интересов человечества. Что Совет как организация неэффективен. Дело шло к референдуму, к тому, чтобы объявить Совету недоверие.
Высказывались и еще более радикальные предложения.
«Стратегические» и пилоты обсуждали дальнейшие действия. Нас с Эндрисом никто не замечал.
— Что нам теперь делать? — в ужасе спросил Макс. — На Землю? Там же кошмар!
— Что-то не хочется на Землю, — мрачно поддержал его Вася.
— На Землю-2, — здраво предложил Бен. — Мы все равно летим туда.
— Война будет… — проговорил кто-то из «стратегических». — Везде будет…
— Уйду из армии, — вслух определился Морган. — А то пошлют подавлять беспорядки… на хрен мне это надо? Красная кровь не отмывается.
— И куда подашься? — заинтересованно спросил Акмал.
— На Дикий Порт. Там сейчас начальник — человек.
— В пираты собрался?
— А хоть бы и.
Дима гыгыкнул и скорчил жуткую гримасу.
— Давайте все уйдем в пираты, — предложил он. — Будем наводить ужас на Галактику. Янину выберем пиратской капитаншей.
— Почему Янину?
— Чтоб никому обидно не было. И еще у Янины выражение лица подходящее. Строгое.
Я ничего не ответила. Мне было не смешно.
Имя твоего отца — Р’харта.
Ты еще побаиваешься собственной тетки, когда она ведет тебя во взрослые покои, в залу, откуда правит мирной жизнью резервации.
— Я покажу тебе кое-что, — говорит она, большими, жаркими, нервными руками оглаживая твои плечи. — Это вещи твоего отца.
— Оружие? — жадно спрашиваешь ты.
— Нет. Украшения.
Комната роскошная. Ты никогда не видел такой роскоши, ты уже достаточно разумен, чтобы понять — это все ветхое, старое, собранное по крупице, когда-то случайно спасенное. Уцелевшее от былой красоты. Тебе не жаль потерянного. Но почему-то обидно.
Тетка ставит тебя перед зеркалом.
— Закрой глаза.
Привычные медные колечки покидают уши: новые серьги куда больше и тяжелее, тебе хочется посмотреть, что это такое, и почему для Цмайши это так важно, но ты обещал и стоишь, зажмурившись. Крупное тело тетки мечется туда-сюда за твоей спиной.
И ожерелье — тяжелое, большое, тетка часть шнура собирает узлом у тебя на загривке. Ты слышал: тот, кто оказался твоим отцом, чье имя подобно грому, до сих пор устрашающему победившего врага, был велик телом так же, как и духом. Никто не мог с ним сравниться.
Ты впервые жалеешь о том, что пошел в малорослую мать. Говорят, огромный, со среднюю женщину ростом, Р’харта и миниатюрная Суриши рядом выглядели потешно.
Пояс. Браслеты.
— Посмотри… — шепчет Цмайши.
Ты повинуешься.
Мороз подирает по коже.
— Украшения твоего отца… — повторяет тетка. — Когда-нибудь у тебя будут такие же.
Два чувства вспыхивают в груди: ты понимаешь, что нельзя предать отца, ушедшего в безнадежный бой с победившим врагом, что ты обязан стяжать славу и отомстить за него, но…
— Час придет, — с мукой в голосе шепчет тетка. — Он придет, он уже близок… Мы отомстим!
Их руки похожи на человеческие, но тонкопалые, тонкокожие, розовые, с нежными прозрачными пластинками вместо ногтей. Если ободрать их и покрыть кости лаком, то получатся такие вот серьги. Их черепа тонкостенны и округлы; видно, какими большими были глаза в этих глазницах, какими маленькими — эти рты со слабыми плоскими зубами. Семь черепов снизаны в ряд от одного твоего плеча до другого, затылочные части спилены, на месте глаз — драгоценные камни…
Тебе страшно.
Перед глазами картина: маленькая х’манка идет рядом с огромным нуктой. Зверь нюхает воздух, верхняя губа подрагивает. У х’манки подрагивает точно так же.
У меня есть уникальный опыт. Командование будет писать кипятком, если узнает. Я работала с самкой в боевых условиях. Успешно.
Дважды.
Дядя Гена погиб. И Фанг погиб. И Скотт погиб. Я смотрела в лица оставшихся и видела, что главой уцелевшей тройки признан не Акмал, а Морган. Наверное, он заслуживал. По праву силы вождя выбирают где угодно, но не в войсках молчаливого доминирования.
Они мало рассказывали о том, что было в коридорах. Когда они поняли, что противник идет не в рубку, где затаились люди, а в грузовой отсек, то обрадовались. Потому что в спину бить гораздо удачнее. Но когда они покинули укрытия, то чуть не налетели на ррит. Два воина предпочли не заниматься делом, а получить удовольствие, убивая людей. Возможно, они заработали такое право среди своих. И они убили. Они бы убили всех шестерых, если бы не ксенолог Бен. Джамин Янг вначале казался оцепеневшим от страха, на него мало кто обращал внимание. Но он тоже взял у Васи автомат. Когда началась стрельба, он крикнул, что нельзя им просто так сидеть. И они с Васей и Эндрисом вышли из рубки — позже, чем вовремя, и все же не безнадежно поздно. Три-четыре пули ррит не останавливают, но их буквально изрешетили.
А мне остается только молчать.
Я попросила Шайю сбить камеры слежения.
Будь это действительно фильм, то он бы вышел очень смешным. О том, как дракон и принцесса вместе сражались с бесстрашными рыцарями. Хотя на принцессу я не похожа даже издалека и в сумерках. И на критскую богиню не похожа. Когда я активировала все ленты, то стала похожа на Горгону Медузу.
А у вражеского командира не хватало клыка. Левого верхнего.
Эта раса вчетверо старше людей, но ррит и сейчас может убить, просто запустив клыки в глотку.
Я стояла над тушей и разглядывала его. Инопланетян убивать легко. Легче, чем земных животных. И трупы их не пугают, как трупы людей. Они кажутся ненастоящими. Реквизитом для съемок. Может, с нами так поработали психологи. Но когда кровь красная, мне страшно, как всем людям.
Высоченный, тяжкоплечий, поджарый. Уже немолодой. Неновая, роскошная, фамильная, должно быть, броня. Джамин аккуратно срезал ее и попутно рассказывал мне про рритские технологии, тактику и прочие обычаи. Кое-что я знала еще с Фронтира. У меня там за время ожидания завелись приятели, большие специалисты по этому делу. Но иные детали известны только профессиональным ксенологам. Потому что со времен первого контакта сами ррит сильно изменились. Утратили многое из прежней культуры. Приняли кое-что, яростно отвергавшееся прежде…
Нападали на нас, определенно, традиционалисты.
Рритская броня, которая с виду кажется чуть ли не рыцарским доспехом, действует почти как наш биопластиковый костюм. Поднимает тонус вместо того, чтобы выматывать бойца. Нормализует все биоритмы, даже оздоравливает. Конечно, биопластик эффективнее, но он — гипертехнология, а ррит не вырвались на этот уровень.
…похоже на пистолет-пулемет. Дальше — устройство, стреляющее иглами с парализующим ядом. Энергетический нож для металла и металлопластика. Нечто вроде портативного резака: эту рритскую технологию сумели в войну повторить, именно на ее основе были созданы наши резаки. Они мощнее и экономичнее по части энергии, но так их уменьшить — до размеров кисти руки — и сейчас не выходит.
А еще ррит все поголовно прекрасно владеют холодным оружием. Это дело чести. И это всегда замечательно помогало им при абордаже.
— Вот он, — проговорил Джамин.
Сухой, тихий лязг. Бен подержал вещь с секунду и вдруг протянул мне. Я непроизвольно взяла.
И содрогнулась.
Я держала в руках знаменитый рритский метательный нож. Слишком длинный — длинней моего предплечья. Слишком тяжелый для человека.
У меня мурашки бежали по коже. Наверное, нож красив. Странноватый оттенок металла, изощренный узор, иные детали бликуют, другие поглощают свет. Но это слишком страшная вещь, чтобы ей можно было любоваться. Даже ядовитую змею возьмешь в руки с другим чувством. Это как держать в руках вирус. Неизлечимую болезнь. Непереносимые страх и горе.
Я осторожно положила оружие. Ничего бы с ним не сделалось, швырни я его в угол или вонзи со всей силы в труп бывшего хозяина. Но мне было страшно. Точно нож мог укусить меня.
А для ррит его пара ножей — самая поэтичная вещь. У них есть обычай союза двух воинов, соратников и любовников; вступающие в такой брак называются «парными лезвиями»…
Джамин, что-то насвистывая себе по нос, снял нагрудную пластину.
Вот отчего человеческие самцы исходят на злобу при виде ррит. В жизни, хоть надвое порвись, не заиметь им такой мускулатуры. А всех секретов — у ррит очень мало подкожного жира. Другая структура кожи, другие способы сберегать энергию…
Клыки им не отпиливают и не выдирают. Именно выламывают. Зверски, часто вместе с куском челюсти. Чтобы причинить боль малочувствительным ррит.
На крепком запястье воина болталась низка костей. Зубы и фаланги пальцев. Человеческие. Я с большой долей уверенности предполагала, чьи это кости. Ррит не мог похвастаться таким количеством жертв, как Лучший Самец Человечества, но зато качество…
Вот мы и встретились снова. Помнишь, в пустыне ты оставил в живых меня и Аджи, — ушел, удовольствовавшись смертью Экмена? Ты наверняка стал велик среди своего народа. Отомстивший.
Прощай, ррит. Ты убил самого мерзкого х’манка на свете, ты ворвался на борт вражеского корабля, наводя ужас, как достойный представитель высшей расы. Думаю, твои древние боги примут тебя с честью.
Я вспоминаю. Я не успела выпустить на него ленту.
Его убила Шайя.
— Что будет с тушами? — спросила я у Бена.
— Выбросим за борт.
— Не надо. Лучше заморозьте.
Джамин скривился.
— Вместе с нашими? Вместе с дядей Геной? Янина, может, у вас там какие понятия имеются, честь, уважение там к врагу, а по мне так…
— Бен. Нам же надо чем-то кормить нуктиху.
Экмен, только не думай, пожалуйста, что это я мщу за тебя. Просто Шайю действительно нужно покормить. Она потратила много сил. А у нее скоро дети вылупятся.
«Стратегические» после боя только носы сунули в грузовой отсек, посмотрели на груду тел, которые несколько растерянно обнюхивало живое оружие. И пошли к капсуле.
На линкоре оставался всего один ррит. Таких гостей он не ждал. Там обошлось без жертв. Если не считать тех десятков трупов, которые ррит даже не удосужились свалить кучей. Наших солдат и пилотов, инженеров и офицеров. Врачей. Программистов. Линкоры большие.
Они вернулись, и на военный корабль отправился Вася. Он когда-то служил в армии. Ушел потому, что мало платили. Он собирался отправить донесение по армейскому каналу, вызвать малую команду, чтобы приняли пустой корабль. На галактические передачи у Макса не хватало денег. Он подозревал, что наше экстренное сообщение наповал убило его жиденький счет.
Вася вырисовался на Максовом капитанском экране. Он вообще-то почти все время страшно матерился, но я поняла, о чем.
Конечно, на большом военном корабле человечества, приписанном к гарнизону одной из Терр, экипаж и солдаты только в кино и тренажерах видели абордажный бой. Конечно, они и помыслить не могли, что на них нападут. Доминирующая раса Галактики. Терра-2, не самое сердце Ареала человечества, но «малый круг кровообращения». Наиболее вероятного противника просто не существовало.
Все это понятно.
На линкоре класса «энтерпрайз» не оказалось гипертехнологичного оружия.
Смахивало на диверсию. Но на деле объяснялось проще. Командование экономило деньги. Действительно, нельзя же всех офицеров вооружить боевыми лентами. Мало того, что это уму непостижимо по цене, так еще и по нынешней обстановке пять шестых командного состава сопрут драгоценный биопластик и сбегут куда подальше.
Васе пришел ответ. Нас просили отправить «Делино» вместе с линкором по орбите вокруг ближайшей звезды. Команду обещали завтра или послезавтра. Макс чертыхнулся. Терять два дня было неприятно. После того, что случилось, всем нам нестерпимо хотелось на Землю. Хотя бы на Землю-2.
— Эй, — сказал Вася. — Тут новости есть. Дайте-ка я их к нам перекачаю.
Все, не сговариваясь, бросились из рубки в инфоцентр. Полтора месяца мы были отрезаны от мира. А я так и больше. Я еще в пору относительно мирной жизни на Фронтире мало интересовалась новостями. Но сейчас вдруг залюбопытствовала. Словно почувствовала что-то…
Военные экономили на видеофрагментах и звуке. И картинках. Вся информация шла голым текстом. Но порой и читать было страшно, и я благодарила штабную скупость за то, что не могу увидеть происходившего. Раз за разом со стороны доносился устрашающий мат. Я даже не понимала, кто самовыражается у меня под боком.
Для людей Земли все это происходило постепенно. Я глотала информацию без интервалов. И легче, и жутче. Не было мучительного ожидания. Но из разрозненных событий складывалась единая картина.
Пиши ее местер Санди, нарек бы, наверно, «Погружение во мрак».
Почти во всех столицах Древней Земли вспыхнули беспорядки. Вынырнули какие-то молодежные группировки и общественные организации, о которых раньше никто не слышал. У населения обнаружилось катастрофическое количество оружия. В том числе резаков. Начали убивать на улицах. Прежде всего — инопланетян. Нкхва поспешно спасала полиция, их быстро эвакуировали, но остальные не были нашей подтанцовкой. Чийенки, цаосц, лаэкно, отнюдь не беззащитные расы, убивали в ответ. Ксенофобия цвела пышней и пышней.
Дальше пошло еще интересней.
Периферия потребовала самоопределения колоний. Совет отказал. Начались убийства дипломатов Совета. Главный штаб вооруженных сил человечества при Объединенном Совете принял решение выдвинуть к мятежным планетам линейные корабли.
И по линкорам ударили ррит.
Как они сумели произвести захват, до сих пор выяснялось. Хотя сведений недоставало, уже выдвигались гипотезы. Лидировала преступная халатность, но подозревали и диверсию: все произошло как по нотам. Легко и естественно. Точно они ждали именно этого. Как будто леопард, сидевший в засаде тридцать пять лет, улучил, наконец, момент и вцепился в обнаглевшую бесшерстную обезьяну.
Два сообщения. Краткие. Почти незаметные в потоке других сведений.
Колония на планете Фронтир погибла. Причина неизвестна. Посещение планеты и какие-либо контакты строжайше воспрещены до выяснения обстоятельств.
Ха! Они говорят, «неизвестна». Провидец местер Хейнрри лопухнулся: город эвакуировать не успели. Что ж, вполне в стиле ррит. Теперь понятно, откуда они явились.
Второе.
От Совета потребовали убрать с Древней Земли питомник биологического оружия. И Совет пошел на уступку. Собрали огромный караван грузовозов. Всех экстрим-операторов настойчиво попросили эвакуироваться вместе с питомником, даже тех, кто уже отошел от дел и жил с семьей. Им обещали жилье, компенсации и пособие. Вся Академия Джеймсона улетала на Терру-без-номера этими кораблями.
И один из захваченных ррит линкоров расстрелял караван в пути. В окрестностях Солнечной системы. Где судов больше, чем астероидов.
Мастер Михаль.
Мастер Антон.
Лимар и Николь.
Эльса и Нелли.
Тысячи. Многие с детьми. И с оружием.
Аджи.
Я сидела, смотрела в дисплей и плакала. Глаза сохли без слез. Они все. Они не только бывшие мои друзья, учителя, сослуживцы. Они — моя жизнь, которая была до казни. Все хорошее, что в ней было. Люди и не люди — все, кто помнили обо мне.
Теперь я действительно умерла.
Подошел Эндрис. Положил твердую руку мне на плечо, заглянул в экран. Рука соскользнула. Он выпрямился у меня за спиной. Сейчас я не думала о том, что он обманул меня и всех, что он фальшивый мастер. Он ведь тоже дрался с ррит. Я чувствовала его неподвижность. Я была камнем, спокойным камнем, не знающим слез.
Я подумала, что должна достать где-нибудь ствол и трассирующие пули. Наверняка эту последнюю честь людям и их оружию будут оказывать все операторы, не попавшие на борта каравана. Но погибло так много… Я буду стрелять для Николь и Файра, Лимар и Кинга, Нелли и Иртыша. Для маленькой Эльсы и веселого Ирлихта. Для Аджи и ее детей. Пусть остальные простят.
Захват линкоров и гибель каравана имели громкий резонанс. Те самые альтернативные, которые требовали убрать питомник с Земли, уже кричали, что Совет допустил трагическое и чудовищно нелепое происшествие. Вынудил людей уничтожить цвет собственного боевого флота. Почти погубил конвейер мощнейшего оружия ближнего боя. Что Совет вконец изолгался. Позволил нашему самому страшному врагу не просто продолжать существование, но даже сохранить боеспособность. Что это предательство интересов человечества. Что Совет как организация неэффективен. Дело шло к референдуму, к тому, чтобы объявить Совету недоверие.
Высказывались и еще более радикальные предложения.
«Стратегические» и пилоты обсуждали дальнейшие действия. Нас с Эндрисом никто не замечал.
— Что нам теперь делать? — в ужасе спросил Макс. — На Землю? Там же кошмар!
— Что-то не хочется на Землю, — мрачно поддержал его Вася.
— На Землю-2, — здраво предложил Бен. — Мы все равно летим туда.
— Война будет… — проговорил кто-то из «стратегических». — Везде будет…
— Уйду из армии, — вслух определился Морган. — А то пошлют подавлять беспорядки… на хрен мне это надо? Красная кровь не отмывается.
— И куда подашься? — заинтересованно спросил Акмал.
— На Дикий Порт. Там сейчас начальник — человек.
— В пираты собрался?
— А хоть бы и.
Дима гыгыкнул и скорчил жуткую гримасу.
— Давайте все уйдем в пираты, — предложил он. — Будем наводить ужас на Галактику. Янину выберем пиратской капитаншей.
— Почему Янину?
— Чтоб никому обидно не было. И еще у Янины выражение лица подходящее. Строгое.
Я ничего не ответила. Мне было не смешно.
10
— Янина, — очень тихо сказал Эндрис, — мне нужно с тобой поговорить.