Орлов Алекс. Его сиятельство Каспар Фрай

   – Мы превосходим его почти вдвое.
   – У герцога всегда была хорошая гвардия, благодаря ей он держал Рембургов на расстоянии. Правда, налог платил исправно.
   – Слишком малый, ваше величество…
   Филипп прошелся по шатру, вдыхая запахи королевского будуара. Перед каждым важным событием ему было необходимо повидаться с матерью и напитаться ее силой и уверенностью. Все то время, что длилась кровавая схватка за престол, королева всегда была рядом, она знала, что необходима сыну, пусть уже ставшему взрослым и водившему войска на мятежников.
   В этой борьбе Анна Астурийская поставила на карту все, если бы Филипп погиб, ее бы никто не пощадил, даже осте, кто признавался ей когда-то в любви и получал в награду мимолетное свидание.
   – Кто у них в составе?
   – В основе - кавалерия, составленная еще герцогом Фердинандом. Гизгальдские стрелки, рейтары, тысячи три кавалеристов из дистанерии.
   – Дистанер мог дать больше, - заметила королева.
   – Но, к счастью для нас, не дал. Видимо, не уверен в успехе Ангулемского.
   – Ополчения нет?
   – Нет.
   – Значит, и собственные подданные герцогу не верят. Я вот о чем хочу попросить вас, сын мой, - поставьте напротив рейтар Ангулемского своих рейтар.
   – Зачем, ваше величество? Его рейтар мы будем сминать тяжелой конницей.
   – Ни к чему их сминать, поставьте рейтар напротив рейтар, и они быстро договорятся. Наемники не ищут славы, им нужны деньги. Зная, что Ангулемскому нас не одолеть, они постараются избежать сражения. Думаю, еще до утра рейтары Ангулемского пришлют парламентера.
   – Я… обсужу это с генералом Бьорном.
   – Обсудите, ваше величество… И еще - так ли уже необходимо ваше присутствие в первых рядах во время завтрашнего сражения?
   – Я - король, моей долг повести за собой войска.
   – Это может сделать и военачальник. Генерал Бьорн хорошо держится в седле, командиры полков также полны решимости выиграть битву, зачем же рисковать всем, когда до триумфа вашего величества осталось совсем немного?
   Король подошел к матери, взял ее руки в свои и поднес к губам.
   – Обещаю не становиться впереди рядов без крайней необходимости, ваше величество. Моего обещания достаточно?
   – Достаточно, сын мой. Но я хотела бы дать пару наставлений вашему приятелю - графу де Шермону.
   Филипп изменился в лице. Впрочем, Анна Астурийская давно привыкла к такому поведению сына. Он с детства вел себя как собственник и не терпел, когда возле нее появлялись мужчины. Филипп почти мечтал, чтобы мать скорее состарилась и уже никому, кроме него, не дарила своего внимания. Но время щадило королеву, в мужском охотничьем костюме она выглядела очень молодо.
   – Я должна поговорить с ним, ваше величество, что бы вы об этом ни думали.
   – Извольте, ваше величество, разговаривайте с кем хотите! - взмахнул руками Филипп. - А мне пора наведаться в лагерь. И не задерживайте графа, он мне нужен!
   С этими словами Филипп покинул шатер матери. Она выждала пару минут и вышла следом.
   Было уже темно, неподалеку горел костер, и свет от него дотягивался до небольшого пятачка молодой зеленой травы. Де Шермон стоял словно тень, не решаясь первым сделать шаг навстречу королеве. Его лошадь, вырывая поводья, пыталась дотянуться до травы.
   – Оставьте ее, граф, и пойдите ко мне, - сказала Анна.
   Де Шермон отпустил поводья, и лошадь, позвякивая удилами, стала щипать траву.
   – Я попросила вас подойти, граф, - уже настойчивее произнесла королева.
   Де Шермон подошел.
   – Почему вы стоите, когда я прошу вас подойти, вы что, плохо слышите?
   На воздухе было свежо, Анна Астурийская поежилась.
   – Простите мне мою неповоротливость, ваше величество, я… любовался вами. А в этом охотничьем костюме… -…я выгляжу моложе своих лет, - закончила за него королева. - Благодарю за сомнительный комплимент, но я хочу поговорить с вами не об этом.
   – Я вовсе не это хотел сказать, ваше величество, - обиделся де Шермон, - впрочем, вы вправе думать обо мне что хотите.
   – Довольно обид, граф. - Королева огляделась, ей бы не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем этой глупой пикировки. Влюбленный мальчишка и немолодая королева в охотничьем костюме. И зачем она надела его?
   – Я хотела поговорить о завтрашнем сражении, о том, какое место в нем отведено королю.
   – Я буду рядом с ним, ваше величество, - горячо заверил де Шермон и шагнул вперед, приложив к кирасе ладонь. - Если что-то пойдет не так, мы умрем вместе!
   – Не нужно умирать, граф, ни вместе, ни поодиночке!
   Анна взяла де Шермона под руку и повела в сторону костра.
   – Я очень много сил отдала тому, чтобы на троне оказался законный король, но, если с ним что-то случится, все разбежавшиеся враги - те, кому удалось уцелеть, - вернутся, и тогда снова начнется война.
   – Я буду с королем, ваше величество, и обещаю, что стану удерживать его от необдуманных поступков.
   – Именно это я и ожидала от вас услышать, граф. Благодарю за рассудительность и спокойной ночи.
   Королева повернулась, чтобы идти к шатру, где у входа ее ждали две служанки, но неожиданно де Шермон схватил ее за руку, не позволяя уйти.
   – Ваше величество! Ваше величество, подарите мне что-нибудь на память, завтра битва, возможно, я не вернусь с нее живым!
   – Вы обязательно вернетесь, де Шермон, - с нажимом произнесла Анна Астурийская, высвобождая руку. - А впрочем, - вот.
   Она достала из кармашка охотничьей куртки покрытую эмалью табакерку, что завалялась там с незапамятных времен.
   – Возьмите, граф, и пусть она будет для вас талисманом. Теперь вы меня отпустите?
   – Я вас не держу, ваше величество, я… просто хочу, чтобы вы знали… я - люблю вас.
   Королева вздохнула и ровным голосом произнесла:
   – Мне лестно это слышать, граф, но я не могу ответить вам взаимностью. Спокойной ночи.
   И королева ушла, а де Шермон остался стоять, слыша, как под кирасой стучит его горячее сердце. И как он решился? Как осмелился признаться? Наверное, дело в завтрашней битве, в ожидании столь нелегкого испытания он и стал безрассуднее.
   Де Шермон сжал в рупе табакерку и, счастливо улыбаясь, поднял с земли поводья. Лошадь тряхнула головой, не желая уходить от зеленой травки, но хозяин был непреклонен и потащил ее в сторону лагерных костров, однако не прошел он и десятка шагов, как кто-то грубо схватил его за плащ.
   Еще не повернувшись, де Шермон уже знал, что это король, другому подобный поступок не сошел бы с рук.
   – Ну?
   – Не «ну», а чего изволите, ваше величество! - прошипел Филипп и снова дернул де Шермона за плащ. Застежка оторвалась, и плащ остался в руках у Филиппа. Он швырнул его на землю, но граф и бровью нет повел.
   – Чего изволите, ваше величество? - произнес он и низко поклонился.
   – Это было мерзко, граф!
   – Ты… подслушивал? - поразился де Шермон, распрямляясь.
   – Вы забыли добавить «ваше величество», граф. Да, я полюбопытствовал. И то, что я услышал, было о-мер-зи-тель-но! Это просто мода какая-то во дворце - все влюбляются в королеву-мать, но это мерзко. Ей уже пятьдесят лет, де Шермон, а тебе - двадцать!
   – Двадцать два.
   – Это ничего не меняет. Ты просто ненормален, мой друг. Ненормален!
   Де Шермон вздохнул:
   – Идемте в лагерь, ваше величество, а то нас тут часовые слышат.
   – Нас слышат только наши лошади.
   Король нагнулся и поднял плащ де Шермона.
   – Возьми.
   – Спасибо, Филипп.
   – К сожалению, застежку мы не найдем, я куплю тебе новую.
   – Я слышал, как одна ударилась о дерево… - Граф пошарил в траве рукой и отыскал застежку. - Все в порядке, в шатре я велю ее пришить, и уже завтра она будет на моем плаще.
   Успокоившись, они пошли к лагерю, оцепленному частой сетью секретных дозоров, ведь внезапное нападение лазутчиков могло решить исход противостояния короля и герцога. Уж кто-кто, а Филипп об этом прекрасно знал.
   Время от времени со стороны позиций герцогских войск доносился непонятный шум: то тяжелые одиночные удары, то дробный перестук.
   – Что это? - спросил де Шермон, останавливаясь.
   – Это баллисты пристреливают, чтобы завтрашняя победа не досталась нам слишком легко.
   – Мы еще никогда не стояли под баллистами. Если не считать замка Олем, но там было лишь две маломощные катапульты.
   – У этих баллист длинные мачты, но они долго заряжаются, - сказал король.
   Какое-то время они шли молча, каждый думал о своем.
   – Я приказал перевести рейтар на правый фланг, - сообщил Филипп.
   – Зачем?
   – Я подумал, что, если мы поставим их напротив наемников Ангулемского, они между собой договорятся. Они видят наше преимущество в силе и едва ли захотят сложить голову за временного нанимателя.
   – Умно придумано, ваше величество, это может сработать.
   – М-да, умно, - вздохнул Филипп, он не стал говорить, что сделал это по совету матери.
   Вдвоем они обошли все внутренние посты, затем отправились ночевать в свои шатры. На рассвете должна была состояться главная битва. Впервые Филипп располагал такой большой армией, и впервые ему противостояли настоящие реестровые войска, а не сборные отряды мятежников.

13

   Сотник толкнул спящего рейтара, тот открыл глаза и, узнав в отблесках костра своего командира, тряхнул головой и поправил шлем.
   – Что, ваше благородие, уже в строй?
   – Нет, не в строй.
   Сотник огляделся, словно их мог подслушать кто-то чужой.
   – Напротив нас рейтар поставили.
   – Во как!
   – Тихо ты!
   Сотник снова огляделся.
   – Похоже, это питишские, Карла Семина люди.
   – Стало быть, с Карлом рубиться будем? - Рейтар широко зевнул, но, поймав на себе сердитый взгляд сотника, тотчас прикрыл рот рукой.
   – Дурак ты, зачем нам с рейтарами биться? Серебро при нас, королевских войск вдвое больше - поляжем, и весь интерес.
   – Поляжем, - согласился рейтар. - И к бабке не ходи.
   – Пока темно, ползи вдоль кустов на их сторону, скажи - мы сквозь пройдем, чтобы расступились. На сторону короля вставать нам нельзя, это чистое продавство, а в дезертиры пойти не так страшно.
   – В дезертиры - нестрашно, - с готовностью согласился рейтар.
   – Ну все, иди, сам не лягу, тебя ждать буду с ответом - что да как.
   – Иду немедля, ваше превосходительство, только сапоги переодену…
   Спустя несколько минут, миновав свои дозоры, назначенный сотником переговорщик уже крался между невысокими кустами, часто оборачиваясь на костры у своих позиций.
   Впритык к рейтарскому полку стояли гизгальдские стрелки, заподозри они что-то, рейтаров могли окружить и вырезать.
   Собирая первый урожай, в траве шуршали мыши, они тихо попискивали, переговорщик ощупывал перед собой дорогу, чтобы не наступить на одону из них.
   Кусты закончились и пришлось ползти - хоть и темно, а остерегаться надо. На холме ударило, в воздухе прошелестела каменная шрапнель и защелкала по земле. Один обломок проскакал совсем рядом, переговорщик повел плечами - таким камнем могло и зашибить.
   «Нелегко завтра питишским придется», - усмехнулся переговорщик. Вот и полоса кустов, в них наверняка сидят передовые посты.
   – Эй, питиш! - сложив руки раструбом, позвал он.
   – Кто там?
   – Я с того краю, поговорить пришел…
   – А кто таков будешь?
   – Брожские мылю.
   – «У Брожи - красные рожи»?
   – Они самые.
   – Один?
   – Как есть один.
   – Ну ползи потихоньку, только смотри, у меня - арбалет…
   – Да уж понятно.
   Переговорщик переполз в кусты, где его встретили двое рейтар.
   – С кем говорить-то хочешь?
   – С сотником.
   – Ну давай за мной, - сказал один из часовых и, пригибаясь, стал передвигаться от куста к кусту, переговорщик последовал за ним. Второй рейтар благоразумно остался на посту, появление переговорщика могло оказаться уловкой врага.
   Там, где кусты были повыше, пошли в полный рост.
   – Кто там?
   Это был другой пост, уже на подходе к позициям.
   – Это я - Скинжаб, со мной перебежчик.
   – Перебежчик?
   Сопровождавший переговорщика рейтар не ответил, и вскоре они вышли в расположение наемников.
   Здешнее соединение рейтаров было раза в три больше, чем отряд Трауба. Шатер сотника располагался в глубине позиций под защитой трех поставленных связкой телег.
   – Чего надо? - спросил телохранитель сотника, преграждая проход за телеги.
   – У него дело к сотнику, - сказал часовой.
   – Какое дело? Кто он таков?
   – Я сотника Трауба посланец, у меня дело к вашему Карлу.
   – Он спит и по пустякам будить не велел.
   – А чего же, по-твоему, не пустяки-то? - начал кипятиться парламентер.
   – А вот попрут среди ночи - это не пустяк, а пока ждите до утра!
   – Ах ты, сволочь!
   Парламентер схватился было за меч, но не нашел его на прежнем месте, поскольку отправился на переговоры без оружия.
   – Чего лаетесь, морды? - прозвучал недовольный голос сотника. Карл Семин вышел босой, в штанах и рубахе.
   – Ваше благородие, я хотел им не позволить вас будить, а они - орать… - начал жаловаться телохранитель.
   – Ладно, Тесьма, разбудили уже. Кто такие и чего надо?
   – Я с той стороны, ваше благородие, послан сотником моим - Траубом.
   – Это который Трауб, тот, что из Висля, или с Брожи?
   – С Брожи, ваше благородие.
   – Ну и чего хочет твой сотник Трауб? - Карл Семин широко зевнул. Он знал о причине перестановки его отряда с левого фланга на правый, ему наказали ждать возможного переговорщика, и вот он пришел. Сотника удивила такая прозорливость королевских военачальников, он был о них невысокого мнения.
   – Мы хотим скрозь вас пройти, тихо и гладко…
   – Вон как! В продавство решили удариться!
   – Какое же продавство, ваше благородие, чистое дезертирство!
   Карл покачал головой, демонстрируя недоумение, хотя и сам при случае обманывал хозяев. Обмануть нанимателя в деньгах, сбежать с позиций негласный кодекс наемников позволял, но предать и ударить в тыл было невозможно.
   – А ну как мы вас пропустим, а вы нас на мечи - тогда как?
   – Да как же можно? Ну порежем мы вас, а потом что ч- в Студеном океане топиться?
   Карл Семин кивнул соглашаясь. Случалось, под знаменами разных хозяев полки наемников секли друг друга до полного истребления, но это была служба, а вот обманывать друг друга наемникам не позволялось. Лишь старые легенды рассказывали о том; как рейтары вставали друг за друга, чтобы судить виновных и восстанавливать порядок.
   – Ладно, пропустим вас, невелика работа. Ты скажи, кто рядом с вами стоит?
   – Арбалетчики-гизгцъальдцы. Хорошие стрелки, что с колена, что в рост. И злые - за герцога насмерть биться будут.

14

   Рассвет застал войска обеих сторон уже нал позициях, они стояли так, будто нее уходили с этого места много часов. В рощах ждали своего часа черные вороны.
   Изогнулись дуги мачт приготовившихся к стрельбе баллист, их обслуга уже сложила горками каменные ядра и заготовила корзины с щебнем, а теперь смазывала дегтем вороты. Прицельщики стояли на возах, следя за тем, когда противник перейдет невидимую линию, за которой его достанет ядро или каменная шрапнель.
   По рядам королевских войск прокатилось оживление - появился Филипп Бесстрашный. Он был в сияющих доспехах, верхом на закрытом кольчугой мардиганце. Следом ехали граф де Шермон, генерал-граф Бьорн и дюжина майор-баронов, командовавших пехотой и кавалерией.
   Ротные офицеры закричали: «Ура королю!», клич подхватили все пятьдесят тысяч войска. На другой стороне не остались в долгу и стали славить герцога, гулко ударяя мечами в щиты.
   Над рядами поднялись знамена, Филипп выехал перед войском и поднял руку, требуя тишины. Крики прекратились.
   – Солдаты, тому, кто пленит герцога, от моей королевской милости - две сотни золотых!
   Войска ответили новыми криками «ура!», радуясь словам короля, фактически объявившего очередную победу.
   Его величество проехал вдоль полков и остановился на небольшой возвышенности, разбитой на участки с сигнальными кострами. В случае гибели начальников или курьеров с помощью дымов можно было удержать управление войсками.
   Все планы были согласованы накануне, генерал-граф и майор-бароны только ждали сигнала.
   – Пошли! - крикнул Филипп, вскидывая руку, и одновременно с центральными полками на правом фланге в атаку пошли рейтары Карла Семина. На холмах присели на возах прицельщики баллист.
   – Почему вы решили вдруг помиловать Ангулемского, ваше величество? Еще недавно вы горевали, что хне удалось убить его, - удивился де Шермон, натягивая поводья. Его жеребец волновался и бил копытом мягкую землю.
   – Я хотел избежать битвы и обезглавить армию герцога. Теперь его солдаты передо мной, так что убивать герцога нет никакого смысла. По крайней мере - теперь.
   – Хотите въехать на его шее в дистанцерию, мой король? - усмехнулся де Шермон.
   – Вы необыкновенно проницательны, граф… - Король неловко повернулся в седле - доспехи мешали ему, и крикнул: - Желтый дым для барона Сверсаля!
   – Желтый дым тремя перерывами для барона Сверсаля! - повторил толкователь.
   Заготовленный факел ткнулся в промасленную стружку, пламя с треском побежало по сложенным домиком поленьям. Затем подсыпали солевой присадки, и высокое пламя опало, обратившись в густой желтоватый дым, на который тотчас накинули огромный конус из мокрой кожи.
   Началась подача команды - сигнальщик то приподнимал конус, то снова накрывал костер, выдавая затейливые цепочки дымных облаков. Сигнал был увиден раньше прибытия курьера, и кавалерийский полк королевских гвардейцев пошел в атаку на гвардейцев герцога, чтобы связать их и не дать пойти на поддержку гизгальдских стрелков. Те уже заметили недоброе - их левый фланг ушел в контратаку, однако рейтары Трауба скакали, опустив мечи, и перестраивались в колонны, что выглядело очень подозрительно.
   В дело вступили баллисты. Шрапнель, ядра, колотый песчаник взвились в небо и с шипением понеслись навстречу войскам короля. С возвышенности, где находились король и граф де Шермон, было видно, что заряды упадут с недолетом.
   – Не так уж и страшны эти чудовища, а, де Шермон?! - обрадовался Филипп, однако ьграф не успел ответить, когда упавшие ядра и каменная шрапнель поскакали прямо на рейтар Карла Семина. Прицельщики герцога оказались куда искуснее, чем предполагал король, даже не дотягиваясь ядром до цели, они сделали залп «на выход», учтя рикошет снарядов и встречное движение кавалерии.
   – Ах, канальи! - Король привстал в стременах из поднял забрало повыше. Рейтары падали через головы лошадей, те спотыкались об упавших, и на пути отряда Карла Семина образовалось несколько завалов, однако, подтверждая манневренность легкой конницы, рейтары движения не замедлили, они ловко огибали упавших и неслись дальше.
   Король перевел дух. Да уж, тяжелым гвардейцам такие пируэты не по силам. Еще немного - и сквозь ряды королевских наемников хлынули встречным потоком дезертиры герцога Ангулемского.
   – Желтый дым Дорсону и Ли-Кармеру! - приказал король.
   Сигнальщики бросились зажигать следующий запал, а кавалеристы барона Сверсаля уже преодолели полосу ядер и шрапнели и, оставив на молодой траве выбитых из седла гвардейцев, столкнулись с вышедшими им навстречу гвардейцами герцога Ангулемского.
   Подмога была отправлена вовремя, с высоты было заметно, что контратаковавшие кавалеристы герцога остановили барона Сверсаля и начали его теснить.
   Тем временем рейтары Карла Семина попали под частый дождь арбалетных болтов. Первые несколько шеренг полегли, словно песок под морскими волнами, однако атака все же не захлебнулась, и рейтары вошли в соприкосновение с пешими гизгальдцаерми. Заблестели мечи, фланговое давление начало развиваться.
   – Коричневый дым Сверсалю! - приказал король, привставая в стременах. Настало время выходить из боя потрепанному полку, оставляя схватку для свежих сил.
   Пока в сражение была введена лишь четвертая часть войск короля, а у герцога Ангулемского увязло уже больше трети. Несмотря на то что красные мундиры его гвардейцев уверенно теснили синие и зеленые мундиры королевских гвардейцев, Ангулемский не был уверен в собственных силах и предпочитал действовать от обороны, прикрываясь хлесткими ударами баллист.
   – Не прав герцог! - заметил де Шермон. - Ему бы нам на фланг кавалерию двинуть - «красные мундиры» очень хороши!
   – Вот почему герцог Фердинанд столько лет оставался непобедимым! - согласился король. - Эх, сохранить бы герцогских гвардейцев да взять на службу! А еще камнеметчиков - всех!
   – С камнеметчиками не получится - поколют их! - заметил де Шермон.
   – Да знаю, - со вздохом произнес король. Его солдаты с охотой брали в плен военачальников противника, получая уза это справедливые вознаграждения, однако, несмотря ни на какие посулы, продолжали убивать обслугу катапульт и баллист, мстя за свой ужас перед летающими каменными глыбами.
   В королевских войсках катапульты и баллисты тоже имелись, однако толку от них было немного, поскольку занимались ими обыкновенные пехотинцы, не знавшие, как использовать мудреную науку об углах и как упреждать ветер. Однажды королю принесли начерченные на досках таблицы прицельщиков, что взяли в одной из мятежных крепостей с севера. Он честно потратил на их изучение целый день, однако не сумел разобраться даже с помощью придворных грамотеев.
   – Желтый для Лакабье и Ферусса, красный для Сверсаля!
   – Ваше величество, необходимо усилить давление в центр! Силы уравновесились! - подал голос стоявший поодаль генерал-граф Бьорн.
   – Согласен, - помедлив, ответил король. - Полагаю, вы подумали о копьеносцах Лемьера, генерал?
   – Так точно, вашею величество, работа как раз для них - пробить насквозь центр Ангулемскокого!
   С востока подул ветер, сигнальные дымы стали рассеиваться, теперь к каждому дыму полагался дублирующий курьер. Капитан-распорядитель лишь указал на следующего в ряду всадника, и его легконогий ганнцин сорвался с места. Повторять приказ - к кому ехать и что говорить, не требовалось, курьеры внимательно ловили каждое слово короля и генерал-графа.

15

   Дезертирство наемников в самом начале битвы шокировало герцога и потрясло его солдат - вслед уходящим рейтарам неслись проклятия и несколько запоздалых арбалетных болтов. Даже задумавший предательство де Кримон был озадачен, он ревновал наемников к будущим милостям короля, на которые так рассчитывал.
   Когда рейтары короля стали истреблять гизгальдских стрелков, герцог оказался на грани паники, но умелые действия бюварда спасли положение: три тысячи всадников, присланные дистандером, вышли из резерва и вместе с остатками стрелков рассеяли рейтаров среди холмов, где те попали под обстрел небольших отрядов арбалетчиков, стоявших на охране позиций баллист. В дополнение ко всему по рейтарам ударили катапульты ближнего боя, которые были легки и без особого труда перевозились с места на место.
   Раненый Карл Семин стал спешно уводить остатки отряда в сторону королевских позиций, тем временем в центре завязалась новая схватка гвардейцев короля и герцога.
   Оказалось, что красные мундиры сильнее и резвее противников. Они чаще рубили, меньше уставали, их кони скорее оборачивались и не требовали дополнительного управления.
   К Ангулемскому вернулась надежда, а взволнованный бювард попросил разрешения контратаковать королевский фланг.
   – Наши крепче, ваша светлость! Мы рассеем их, и битва будет прекращена, разойдемся в половине!
   Герцог засомневался, думая, что предпринять, а де Кримон и вовсе перепугался, ведь он твердо решил предать именно сегодня.
   – Это опасно, ваше высочество! Под прикрытием баллист мы скорее получим преимущество, чем в открытом столкновении!
   И герцог охотно с ним согласился, позиции его войск были выгодными, и он боялся двинуться с места, помня о численном превосходстве противника.
   – Нет, Рейланд, мы не станем рисковать!
   – Герцог не станет рисковать, Рейланд! - повторил де Кримон, и возможная победа или хотя бы равный исход для армий были потеряны. Король ввел в бой еще несколько полков, усиливая натиск на правый фланг и в центр.
   Гвардейцы герцога все еще успешно оборонялись и при случае теснили противника, но со стороны королевских позиций уже начали разгоняться тяжелые рыцари майор-барона Лемьера. Четыреста закованных в сталь всадников, вооруженных длинными пиками, сидели верхом на игапах - помеси мардиганцев и битюгов. Никакие другие лошади не были в состоянии нести пристегнутых к седлам рыцарей и собственно лошадиные доспехи, но даже эти мощные полукровки могли себе позволить только скорую рысь.
   – Тараном, тараном идут! - послышались голоса встревоженных пехотинцев герцога. Сержант-сигнальщик стал торопливо передавать прицельщикам баллист приказ бюварда: все ядра на рыцарей!
   Заскрежетали поворотные станки, мачты стали поворачиваться в сторону главной цели. Пауза продлилась недолго, вскоре навстречу копьеносцам Лемьера полетели камни.
   Один, другой, третий, четвертый! Рыцари вылетали из седел, обрывая ремни, падали оглушенные лошади, ломались пики и разбивались щиты, однако основная часть тарана преодолела опасную зону. Ряды рыцарей сомкнулись, бреши были закрыты.
   Над высоткой взметнулись разноцветные дымы, прочитавшие их сержанты стали охрипшими голосами выкрикивать новые команды. Полки майор-баронов Лакабье, Ферусса и Сверсаля начали торопливо освобождать место для удара тяжелых рыцарей. А разгоряченные схваткой гвардейцы герцога поздно обратили внимание на «стальной таран» и не успели перестроиться.