Орлов Алекс. Меченосец

   – Нет, сеньор Кавендиш, я не видел, – замотал головой Рик, зная, что оба робота его слышат.
   Хозяин отбросил половинки лома и, подойдя к Зумасу, взглянул на лежавший на бетоне кранец.
   – Ну и чего ты тут караулишь? Ты же видишь, что это уже полное барахло! Неси в мусорный бак!
   – Вы же сказали… – начал было Зумас, но махнул рукой и потащил кранец на другой конец ангара, где стояли мусорные контейнеры.
   – Ну, давай начинать, Рик, – сказал Кавендиш, торопливо отыскивая в блокноте нужную страницу. – А то сейчас уже за грузом начнут подъезжать, а пока неизвестно, все ли нам правильно доставили… Ну что, готов?
   – Да, сеньор Кавендиш, готов.
   – Удобрения «Маккинрой-летние»…
   – Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов! – без запинки отбарабанил Рик.
   Кавендиш оторвал взгляд от страницы и вытаращился на своего счетчика.
   – Ты чего, парень? Я тебе задал позицию – мешки с удобрением. «Маккинрой-летние»…
   – Э-э… – Рик пощелкал в воздухе пальцами, пытаясь настроиться на нужную волну, но остаточные явления приема сверхдозы давали о себе знать.
   – Ага, вот! Элеронами называются аэродинамические органы управления, симметрично расположенные на задней кромке консолей…
   Поняв, что опять выдает не ту информацию, Рик замолчал, а затем не слишком уверенно предположил:
   – Тридцать пять мешков в пластике?
   – Ну наконец-то, приятель! Я уже думал, ты совсем перегрелся. Сходится. Идем дальше. Спецодежда «Нильс Хагген»…
   – Восемь тюков связанных…
   – Сходится. Насосы дизельные, по пять киловатт.
   – Восемнадцать ящиков…
   – Сходится. Крепеж строительный, пластик.
   – Четыре тубы.
   – Сходится…
   Больше Рик не сделал ни одной ошибки, а когда они закончили, с другой стороны ангара послышались нетерпеливые гудки – владельцы грузов желали поскорее их забрать.

23

   Вечером в седьмом часу хозяин отпустил Рика с работы, взяв с него слово, что тот выпьет не слишком много.
   – Если и ты увязнешь в сахелле, Рик, мне будет впору закрываться. Так что сделай милость – побереги себя.
   – Спасибо, сеньор Кавендиш, я так и поступлю, – сказал ему Рик, хотя уже с обеда мечтал напиться. Он так и думал: скорее бы выпить. Впрочем, так он думал всегда.
   Чтобы немного прогуляться и хоть в какой-то мере выполнить соглашение с сеньором Кавендишем, Рик пошел по более длинной дороге, решив, что в таком состоянии ему на узкой тропе лучше не рисковать. Да и «трапеции» не решатся караулить его на городской улице, а на тропе он с ними один на один.
   Идти пришлось через нищенский квартал, построенный на самозахваченной территории бывшей свалки. Рискованная тропинка, по которой Рик ежедневно торопился на работу, проходила мимо тылов этого квартала, а здесь ему пришлось идти через его центр, то и дело раскланиваясь с теми, кого знал.
   Тут жили несколько преуспевающих сборщиков тряпья, изредка появлявшихся в «Синем марлине», рыбаки, с которыми также приходилось видеться, дюжина знакомых контрабандистов и множество проституток разного возраста, которые сами здоровались с ним, надеясь заполучить клиента, а Рик отвечал им из вежливости, поскольку территориально они были почти соседи.
   – Эй, касатик, зайти ко мне в спаленку! – позвала его жрица любви лет пятидесяти, распахивая халат и демонстрируя свои прелести.
   – Я только с работы, милочка. Иду домой, попить молочка – и спать, – отказался Рик.
   – Эй, Карра, отстань от него! – крикнул с крылечка другой хижины какой-то смутно знакомый Рику человек. – Этот парень спортсмен и знает толк в сахелле! Привет, Рик!..
   – Кто с сахеллой дружен, тому секс не нужен! – крикнула соседка Карры и ее коллега. Женщины хрипло засмеялись, а Рик улыбнулся в ответ и, махнув знакомому, пошел дальше.
   У хижины Хорхе-Робота Рик заметил, что хозяин сидит на скамейке перед дверью, и пошел медленнее. В трущобах говорили, что Хорхе настоящий киборг и что из-под рассеченной шкуры на его боку виден весь его внутренний механизм, однако сейчас на Хорхе была просторная парусиновая рубаха, поэтому смотреть было не на что.
   – Привет, Хорхе! – с деланой веселостью поздоровался Рик, надеясь вызвать хозяина на разговор и, быть может, выяснить – робот он или человек. Но Хорхе на провокацию не поддался и лишь смерил Рика неприветливым взглядом, а затем вдруг резко поднялся, схватил лавочку и быстро исчез за своей дверью, только заскрежетал железный засов.
   Рик пожал плечами и пошел дальше.
   – Что, сбежал от тебя Хорхе? – спросил его подросток лет четырнадцати, который сидел напротив своего крыльца и на сложенном из камней очаге варил в консервной банке наркотик.
   – Сбежал, – согласился Рик. – А он правда робот?
   – Конечно правда. Вот он сейчас зарядит батарейки и снова покажется.
   Мальчик помешал ложкой мутное варево и, глядя снизу вверх на Рика, спросил:
   – Уколешься?
   – Нет. Я лучше выпью. Дома.
   – Ну, как знаешь. А я уколюсь.
   С этими словами подросток достал из кармана шприц и начал закатывать рукав.
   – А вон и он, уже зарядился! – сказал мальчишка. Рик обернулся и увидел только, как Хорхе скрылся за углом своего домишки.
   – Пойду я.
   – Покедова.
   Атмосфера трущоб произвела на Рика гнетущее впечатление, выпить захотелось еще сильнее.
   «Зайду домой и только потом пойду на скалу…» – пообещал себе Рик, ускоряя шаг, однако, едва он миновал последний скособочившийся домишко, как нос к носу столкнулся с самим Хорхе-роботом.
   Тот стоял посреди тропы, выпучив на Рика глаза. Этот взгляд пробирал до костей, Рик попятился, не зная, что его ожидает. На мгновение ему показалось, что это снова проделки сахеллы и сейчас Хорхе-Робот исчезнет, как страшный сон, однако Хорхе не исчезал и медленно наступал на Рика.
   – Все, что про меня говорят, – брехня, – сказал он вдруг и остановился.
   – Брехня? – переспросил Рик, чтобы не молчать.
   – Брехня. Я никакой не «Хорхе-Робот». Я просто Хорхе… Вот смотри…
   Хорхе задрал рубашку и показал большой рубец на правом боку.
   – Вот из-за чего ко мне это прозвище приклеилось. Я тогда в больнице лежал, а эти приперлись проведать и увидали все эти трубки и провода по всему телу. Ну и решили, по своей необразованности, что Хорхе, дескать, робот…
   – А почему вы им все не объясните?
   – Ну… – Хорхе опустил рубашку. – Пока все думают, что я робот, дают мне денег на батарейки.
   – На батарейки?
   – Да, на батарейки.
   Хорхе улыбнулся.
   – В море я почти не выхожу, лишь изредка, если кому помощник нужен. А кормиться как-то надо… Так что роботом жить лучше, чем простым бедняком.
   – А зачем вы это мне рассказываете?
   – Не знаю… Просто подумал, что вам я могу об этом рассказать. Вы в этой майке выглядите как настоящий сеньор…

24

   Миновав шумные стайки детей, бегавших вдоль длинного ряда капироче, Рик вышел к своему дому и неожиданно увидел Монику. Она курила, сидя на скамье, где прежде дожидались своей очереди ее клиенты.
   – Отдыхаешь? – спросил Рик, проходя мимо.
   – О, это ты… – Она устало кивнула. – Садись, посидим. Или спешишь?
   Рик пожал плечами. С одной стороны, он никуда не спешил – рабочий день кончился, но с другой, ему сегодня, как и в любой другой вечер, очень хотелось выпить.
   – Ну, давай посидим, – согласился он и сел на край скамьи.
   – Они отплыли, – сказала Моника и глубоко затянулась.
   – Все хорошее когда-нибудь заканчивается.
   – Нет, я даже рада.
   Моника затушила окурок о столбик и бросила в траву.
   – Хоть отосплюсь, а то трое суток, как машина… Веришь, даже поесть времени не было…
   – Понимаю, – кивнул Рик, который тоже не всегда успевал поесть и даже вовсе забывал про еду.
   – Ты все работаешь на том складе?
   – Работаю, – снова кивнул Рик, держась руками за доску скамьи и слегка раскачиваясь.
   – Хорошо платят?
   – Сотню. Но мне хватает.
   – А я за неделю заработала четыре сотни. Но мне столько не надо, отдам деньги матери.
   – Матери?
   – Да, она живет недалеко, через два квартала, воспитывает моего Энрике…
   – Сколько ему?
   – Семь годиков.
   На изможденным лице Моники появилась улыбка.
   – Осенью в школу пойдет. А ты всегда одинокий?
   – Я? Нет… – Рик покачал головой, прислушиваясь к звукам ТВ-бокса, доносившимся из чьего-то открытого окна.
   «…разгадана тайна пропажи части продукции сельскохозяйственных кооперативов, выращивавших…»
   – Я был женат, но она ушла от меня.
   – После того как ты стал пить?
   – Нет, раньше.
   «…благодаря бдительности этого человека. Он обратил внимание на то, что всякий раз, когда производится перевес продукции таких культур, как баланская слива и тапиока…»
   – Попался другой мужчина? – усмехнулась Моника, кутаясь в выгоревшую зеленую шаль.
   – И это тоже. Наверное, он ждал ее. К нему и сбежала.
   «…ими оказались мутировавшие бандерлоги-фруктоеды с острова Карапундо. Ученым удалось выяснить, что более двадцати лет назад бандерлоги исчезли с острова, все считали, что они вымерли, однако фруктоеды переместились на суда с автоматическим управлением, ведь там их не могли увидеть люди, а аэрозольные ловушки были рассчитаны только на крыс…»
   – Ты не пытался вернуть ее?
   – Нет. Если она приняла решение, значит, не передумает.
   – Она была такая?
   – Да, она была такая…
   «…один из причальных рабочих острова Панорино, который, наблюдая за движением крышки трюма одного из электроходов, заметил, что, как только в трюме выключалось освещение, из темных углов выпрыгивали странные тени, которые бросались к ящикам с балаконской сливой. Поначалу ему не верили, считая эти истории пьяным бредом, но после заявления с весовой станции…»
   – Иногда мне хочется вернуться в прошлое, – сказала Моника и вздохнула. – В свое далекое детство. Жаль, что это невозможно.
   – Это возможно.
   – Как? – усмехнулась она.
   – Нужно только научиться плавать под водой, чтобы нырять глубоко-глубоко…
   – И что потом?
   – Потом можно попасть в затопленные города, в которых живет прошлое. Это мне один знакомый сказал.

25

   Каждое утро происходило одно и то же. Море просыпалось раньше людей, прогревалось первыми лучами солнца и начинало разгонять волны, которые, разумеется, тут же устраивали ветер.
   Ветер проносился по песчаным пляжам, переворачивал несколько забытых зонтиков, опрокидывал пластиковые столы в прибрежных кафе, а дальше несся по улице Либернадо, сворачивал направо в Хоксвуд, вздымал пыль, подхватывал мусор и устремлялся к дому сорок восемь дробь пятнадцать по Треджес-авеню. И потом ударялся именно в ту форточку, замок которой вот уже второй месяц жилец квартиры не удосуживался починить.
   Форточка распахивалась, сквозняк сдвигал плотные шторы, и лучи утреннего солнца падали аккурат на подушку жильца. Он вздрагивал, накрывался с головой шелковым покрывалом, однако вместе с солнцем в его жилище врывался городской шум: гудки спешащих автомобилей, клаксоны развозчиков молока и звонки зеленщиков. Они упорно звонили под окнами постоянных клиентов, пока не просыпались все, кроме самих клиентов, а потом слышалось что-то вроде:
   – Ой, а я сегодня что-то разоспалась! Вы принесли спаржу?
   – Не спаржу, госпожа, вы заказывали латук и редиску…
   – Да когда же я заказывала латук, если я его никогда не заказываю!
   И так до бесконечности. А тут еще цирк с его рекламным автомобилем: «Посетите представления «шапито-регламант»! Только у нас дрессированные кошки и поющие дельфины!»
   – Может, ты закроешь это окно? – прозвучал вдруг хриплый со сна женский голос. – Всю ночь пашешь-пашешь, так еще и утром поспать не дают…
   Голос был Джекобу незнаком, он приподнял голову и посмотрел на соседнюю подушку.
   – Ты кто? – спросил он, садясь и протирая глаза.
   – Ну здравствуйте! – воскликнула девица, отбрасывая покрывало и соскакивая на пол. – Может, ты еще и платить не будешь?
   – Ну… почему уже… – пожал плечами Джекоб, рассматривая незнакомку.
   Девушка выглядела неплохо, ее тело носило следы спортивной коррекции, а не бесконечных «лифтингов», как у девиц попроще и подешевле.
   – Где у тебя ванная?
   – Там… – махнул рукой Джекоб.
   Незнакомка ушла, и вскоре послышался шум льющейся воды.
   – Ну и ладно, – сказал Джекоб, решив, что лучше вовремя приехать на службу, чем затягивать вечернее свидание.
   Вообще их гарнизон считался отдаленным, в таких обычно царила домашняя обстановка, но иногда начальство вдруг сдвигалось на почве дисциплины и тогда попадавшиеся на опоздании переводились на казарменное положение, а их городские квартиры оставались на откуп крысам да мухам.
   Взяв со стула шорты и майку, Джекоб оделся, закрыл злополучную форточку и пошел на кухню, где включил для прогрева кофе-автомат.
   Вскоре девица вышла из ванной в оранжевым «гостевом» халате, который Джекоб купил именно для этих случаев.
   – О, кофе! – определила она по запаху.
   – Тебе покрепче?
   – Да, давай двойную… Ничего, что я этот халат надела?
   – Ничего.
   – Ты должен мне семьдесят песо, – сказал девица, садясь к столу и целомудренно придерживая полы халата.
   – А чего так дорого? – удивился Джекоб.
   – Все цены в прейскуранте. Ты же в агентство звонил?
   – Ну, наверное…
   – Значит, получил прейскурант. Так что давай денежки…
   Джекоб вздохнул. Платить такие деньги было жалко, хотя девица их, конечно, стоила.
   – Тебе переводом или наличными?
   – Наличными, пожалуйста.
   – Сейчас принесу, – буркнул Джекоб и вышел из кухни.
   Деньги он прятал в специальном тайнике, к проституткам у него доверия не было.
   Подойдя к замаскированной под картину съемной панели, Джекоб остановился, подумал мгновение и на цыпочках вышел в коридор, чтобы заглянуть на кухню. Лишь убедившись, что девица не собирается за ним подсматривать, он вернулся к тайнику, достал наличные и отчитал семьдесят песо.
   Банкноты попались новые, чистые и красивые. Отдавать такие было жаль, пришлось перебрать все деньги, чтобы найти банкноты похуже.
   Вернувшись на кухню, он положил плату на стол и взялся за свой недопитый кофе.
   Девушка пересчитала деньги и положила рядом с собой.
   – Старые какие. Небось взятки берешь у пушеров?
   – У каких пушеров?
   – Но ты же коп?
   – Ну вот еще! Я не коп, я офицер. И, между прочим, майор военно-воздушных сил.
   – То есть вся мебель в квартире и вот эта чудная кухонька, все это легально? Я хочу сказать – за зарплату купленное?
   В глазах девушки появился интерес, Джекобу это не понравилось.
   – Ничего слишком дорогого здесь нет, хотя вещички я подбирал тщательно.
   Джекоб попытался взглянуть на обстановку собственной кухни глазами постороннего. Действительно неплохо, достойно и со вкусом.
   – Вот отдал тебе деньги, а ничего не запомнилось, – произнес Джекоб со вздохом, заглядывая в опустевшую чашку. – У нас что-нибудь было или я сразу отрубился?
   – Что-нибудь – было, но называть это полноценным сексом я бы не стала, – сказала девица. Она поднялась со стула, как и прежде, придерживая руками полы халата. – Если заказываешь девушку за семьдесят песо, не пей пиво «Айкбулл», а уж если напился этого дерьма, вызывай кого попроще. Все равно наутро ничего не вспомнишь.

26

   Спустя сорок минут Джекоб Браун уже ехал по западному шоссе, надеясь выскочить из смыкающихся щупалец утреннего часа пик.
   У Брауна был «тревор четыреста десять» с паротурбинным двигателем и раскладной крышей. Лет пять назад он считался одним из самых роскошных автомобилей, хотя теперь, конечно, это было уже не то.
   Помимо прочего, с некоторых пор Браун был вынужден ездить с поднятым верхом, поскольку открытые машины не нравились начальнику штаба генералу Реннеру. Джекоб был единственным прикомандированным офицером военно-воздушных сил, и пехотный Реннер, без сомнения, завидовал его красивой серо-голубой форме.
   В кабриолете он действительно смотрелся очень неплохо, женщины в роскошных машинах прямо у светофоров забрасывали ему в «тревор» свои визитки. Некоторым он звонил, и завязывались романы, но даже и простого внимания ему было достаточно. В такие дни Браун забывал, что едет на скучную службу и что ему уже не тридцать пять, а страшно подумать – сорок два года!
   И вот вмешался этот Реннер, бледный уроженец северного Агильона. То ли он видел, как майору в машину бросали эти визитки, то ли внешний вид Брауна показался ему излишне вызывающим, но он потребовал от него вести себя на дороге скромнее и «не уподобляться провинциальному жиголо».
   Так и сказал. Но Браун на него не обижался, ведь Реннер торчал в этих местах последние восемь лет и ему уже ничего не светило, тогда как майор находился на полковничьей должности с соответствующим жалованьем и бонусами, а через год, самое большее – через полтора ему был обещан перевод в Бонбридж. Это, конечно, тоже не столица, но довольно заметный город среди тех, которые находились в глубине материка. И все благодаря связям и друзьям в главном кадровом управлении вооруженных сил, связям, которые Браун налаживал еще в училище. В то время как одни курсанты грызли гранит науки и штудировали историю самых знаменитых бомбардировочных рейдов, Джекоб Браун выпивал с сынками высоких военных чинов и ссуживал им деньги без всякой перспективы их возвращения. Он не стеснялся сбегать за пивом, постоять вместо высокородных приятелей в наряде, снять для вечеринки квартиру и вызвать проституток.
   Прошло время, дети высоких чинов стали офицерами и осели в военном министерстве и генштабе. Тут Джекоб и начал стричь купоны со своих безвозвратно ссуженных песо.
   Влиятельные покровители не забыли «Брауна-казначея», и он без лишнего шума начал перебираться с должности на должность, получая все возрастающее жалованье и не попадаясь на глаза всякого рода комиссиям и аттестационным комитетам.
   Обогнав одного за другим два громыхающих трейлера, Джекоб пронесся по прямому участку шоссе и вырвался за пределы города. Движение здесь было не таким напряженным, весь встречный поток, заливавшийся по утрам в город, двигался по шоссе-дублеру, так что Джекобу оставалось лишь маневрировать между эшелонами автокабов – трейлеров с автоматическим управлением, которые двигались большими группами на идеально выверенной дистанции друг от друга.
   Если тормозила передняя машина, одновременно с ней это делали и все остальные, как будто они были соединены единой сцепкой. Но Джекобу автороботы не нравились. Да, они не создавали на дороге проблем, но из их кабин не выглядывали загорелые дальнобойщики и на всю округу не грохотали любимые песни водителей.
   Автороботы делали дорогу скучной.
   Но делить дорогу с неулыбчивыми роботами приходилось недолго. Всего полчаса гонки мимо полей с ровными, как по ниточки начерченными рядами капиоки, потом мост через быструю речушку с каменистым руслом, и вот он – поворот направо с табличкой «объект ПР-12. Министерство обороны».
   Джекоб служил здесь третий год, но до сих пор не знал, что означал этот «ПР-12», потому что во всех документах место его службы именовалось – «Управление по связям и взаимодействиям».
   Хотя, конечно, и это было ненамного информативнее.
   За поворотом следовала пятикилометровая аллея и, наконец, сетчатые ворота проходной, облепленные всяческими устрашающими надписями, запрещавшими нападать на часового, перелезать через и под ворота, а также «чинить препятствия надлежащему исполнению часовым своих обязанностей».
   Остановившись напротив сканера, Джекоб положил ладонь на приемную панель, его опознали, ворота откатились в сторону, и он проехал на территорию военного городка.

27

   Оставив машину на стоянке между двумя пышными клумбами, Джекоб, насвистывая, взбежал по лестнице на третий этаж корпуса, кивнув на бегу паре знакомых.
   Уже оказавшись у двери кабинета, он вспомнил, что снова забыл полить кактус, который пытался вырастить у себя на кухне.
   К кактусам Джекоб был равнодушен, но его психолог доктор Рабинек настоятельно рекомендовал ему завести питомца, за которым следовало бы ухаживать.
   Сначала у него был котенок, который всюду гадил, царапался и сбежал, как только появилась такая возможность. Следующим был щенок, который также сбежал от Джекоба по время прогулки.
   С птицами он экспериментировать не решился и сразу купил электронного питомца «бурнаби», которого требовалось кормить каждые два часа, нажимая на кнопки. Но и с этим ничего не вышло, электронный питомец упал в унитаз, поскольку в самый неподходящий момент вдруг запищал, требуя еды, и Джекоб его выронил.
   Несчастный доктор Рабинек уже начал сомневаться в адекватности своего пациента, но в качестве реабилитации посоветовал ему завести кактус, причем именно тот сорт, который выживал даже в безводной пустыне. И что же? Джекоб выращивал уже третью версию, поскольку с первыми двумя ничего не вышло.
   – Ладно, полью вечером… – сказал себе майор и, открыв дверь, увидел мигающую на селекторе лампочку.
   Вспомнив, что вечером отключил на нем звук, Джекоб метнулся к столу и ударил по кнопке регулировки.
   – Вы что там, Браун, еще из сортира не выбрались?
   – Все в порядке, сэр, я на месте, – отозвался Джекоб, прикидывая, сколько раз генерал Реннер пытался вызвать его. Теперь его ожидал изнуряющий получасовой выговор – Реннер любил истязать подчиненных медленно.
   Но в этот раз выговора не последовало.
   – Вы вот что, майор, зайдите ко мне прямо сейчас.
   – Слушаюсь, сэр, уже иду! – ответил Джекоб, переводя дух. Кажется выволочка отменялась, по крайней мере по селектору.
   Спустившись во двор, Джекоб огляделся и с наслаждением вдохнул напоенный летними ароматами воздух. Погода была прекрасная, в кронах деревьев пели птицы, шмели и пчелы выкачивали нектар со штабных клумб, однако что-то уже готовилось. Что-то определенно готовилось, не зря же Реннер вызвал его к себе, хотя прежде они виделись лишь на праздничных построениях, и такая удаленность от начальства его вполне устраивала.
   Перешагнув через метущего дорожку робота-уборщика, Джекоб вдруг почувствовал удар в спину.
   Удивленный, он остановился и, обернувшись, увидел на асфальте шевелящего лапками большого шмеля, который предпринимал тщетные попытки подняться. Приглядевшись, Джекоб понял, что это мини-драггер – насекомое-робот, без жужжания которых клумбы выглядели бы не так романтично.
   Спустя минуту Джекоб уже стоял в приемной генерала Реннера, где пахло сегодняшним, вчерашним и позавчерашним диетическим кофе. Реннер поглощал этот напиток в огромных количествах, для его нужд в углу приемной стоял кофе-автомат, совсем как в какой-нибудь бильярдной.
   Секретарь генерала, которого звали то ли Крейс, то ли Реймс, молодой лейтенант с бесцветным, лишенным эмоций лицом, при появлении майора позволил себе кривую усмешку.
   «Наверное, что-то уже знает, мерзавец», – подумал Джекоб и спросил:
   – Я могу пройти к генералу?
   – Да, сэр. Генерал ждет вас.
   И снова эта усмешка. На всякий случай Джекоб посмотрел украдкой вниз, проверяя, не забыл ли он застегнуть ширинку, но все было в порядке.
   Джекоб пересек приемную, постучал в лакированную дверь и, услышав «Заходите!», вошел в кабинет.
   Генерал Реннер встретил майора коротким взглядом, поднялся из-за стола и развел руками, как будто извиняясь за вызов.
   – Вот вы и пришли, майор, – сказал он, как-то подозрительно склоняя голову набок.
   – Как только получил приказ, немедленно к вам явился, сэр, – ответил Джекоб, по-своему истолковав слова генерала.
   – Проходите сюда, – сказал генерал, указывая на «переговорный» угол своего просторного кабинета. Пластиковая отделка стен в нем была закрыта поддельными гобеленами, а между двумя потертыми креслами располагался невысокий столик на коротких ножках.
   Заняв одно из кресел, генерал указал Джекобу на соседнее, тот пристроился на краешке.
   Странное поведение генерала вызвало у Джекоба подозрение. Между тем Реннер дотянулся до шкафа и, выдвинув один из ящиков, достал коробку сигар. Затем поставил ее на стол и, подняв крышку, развернул в сторону Джекоба.
   – Угощайтесь, майор Браун. Бренди я не предлагаю, мы ведь на службе, а сигару – пожалуйста.
   Джекоб не глядя взял первую попавшуюся, а генерал выбирал не спеша, однако Джекобу показалось, что он лишь тянет время.
   Наконец сигара была выбрана, но за этим ничего не последовало, генерал продолжал вертеть ее в руках.
   – Мы оба знаем, майор, что вы хитрый сукин сын… – сказал генерал и сделал паузу, ожидая от Джекоба какой-то реакции. Однако тот был хорошим тактиком и промолчал.
   – Вы имеете чин майора, относитесь к другому роду войск, однако неведомым мне образом попадаете на полковничью должность с полковничьим же окладом.
   – Возможно, мне просто повезло, сэр, – пожав плечами, сказал Джекоб.
   – Возможно. Но в первую очередь вам повезло со связями.
   Генерал снова сделал паузу, но Джекоб молчал, прислушиваясь к доносящимся из окна голосам – там, в отдалении, маршировала рота пехотинцев.