Орлов Алекс. Перехват

   – Итак, ваша компания подрядилась выполнить заказ правительства на строительство пятидесяти тысяч боевых аппаратов воздушно-космического применения. Правильно?
   – Так точно, сэр, – кивнул майор.
   – Какие типы машин вы взялись изготовить?
   – Э-э… Тип три, сэр, перехватчик. Названия пока нет, на данный момент существует… Существует экспериментальная модель, которая хорошо себя зарекомендовала. Оснастку мы уже монтируем, потому что государственная комиссия дала добро на производство именно этой машины.
   Штерн посмотрел на Джоука, тот пожал плечами.
   – Нет, правда хорошая машина! – воскликнул майор. – У нас есть заключение комиссии!
   – Мистер Армстронг, – вмешался Джоук. – Вот тут у меня имеется специальная выписка…
   Директор СГБ положил перед собой какой-то листок и прихлопнул его рукой, заставив майора вздрогнуть.
   – Тут написано, что во время стрельбы из электроразгонной пушки… Есть такая?
   – Это г… гаусс, сэр. Автоматический гаусс.
   – Снаряды этой вашей пушки были нестабильны – кувыркались.
   – Э… это мы исправим, сэр, э… это механик напутал – соленоиды соединил неправильно! Честное благородное, у нас на стенде такая же пушка стреляет исправно! Честное благородное, можете приехать и посмотреть!..
   – Тогда к чему это заключение комиссии, вы их что – напоили?
   – Что вы, сэр! Их заключение относится к аэродинамике машины и ее мощностным характеристикам!..
   – Как насчет проблем с герметичностью? – задал вопрос начштаба и откинулся на спинку кресла, ожидая истерики майора.
   – О, сэр! Этой проблемы не существует!..
   – А вот ваши конкуренты из «Андаро Инк» утверждают, что у них имеются доказательства разгерметизации кабины вашей модели в космосе. Якобы даже возникала угроза жизни пилотам-испытателям.
   – Прошу прощения, сэр, не пилотам, а только одному – Спансеру! Он был уволен из нашей компании за постоянные прогулы и связь с секретаршами секретного архива. После того как его вышвырнули, он переметнулся к «Андаро», и уже потом появились эти откровения про взрывную разгерметизацию.
   – Взрывную? – переспросил Джоук. – Я слышал, при взрывной разгерметизации погибают кролики!
   – На стендовых испытаниях – да, сэр, но только не в космосе. Чтобы создать взрывную разгерметизацию, нужно очень постараться и в одно мгновение снести у машины полкабины. Однако такое невозможно, это предусмотрено системой безопасности перехватчика.
   – Хорошо, достаточно про тип три, – сказал Штерн. – Поговорим о другом типе.
   – Тип два, сэр. Штурмовик. В основу этой машины положен хорошо зарекомендовавший себя штурмовик. На данный момент построено более двух с половиной тысяч. Мы наращиваем производственные мощности, чтобы выпускать по пять тысяч бортов в месяц.
   – Прекрасно. Значит, тут проблем нет?
   – Нет, сэр. Машина, как я уже заметил, базируется на отлаженных схеме и компоновке. Проблем нет.
   – Что у нас еще?
   – Тип один, сэр. Сборный. Тут у нас эвакуационные борта, аппараты фронтовой разведки и абордажные боты.
   – И что с ними?
   – С ними порядок, сэр. Понемногу собираем. Быстрый поток наладить невозможно – слишком сильно различаются спецификации, но у нас план в полторы тысячи, его мы выполним без проблем. Вся оснастка для производства имеется.
   Начштаба сделал паузу, потом посмотрел на Джоука, тот опять пожал плечами.
   – Хорошо, все свободны. Даже полковник Сазерленд.
   Сидевшие за столом офицеры поднялись и вышли из зала, остались только Джоук и Штерн. Какое-то время они сидели молча, потом Штерн спросил:
   – Ну и что у вас имеется на этот балаган?
   – Немного, сэр. Какие-то мелкие хищения, секс на работе…
   – Значит, чисто?
   – Ну… – Джоук покачал головой. – Наверняка сказать никогда нельзя, но пока относительно тихо. А что там с «Лоустерским доком»?
   – А что с ними?
   – Они выполняют объемы?
   – Вроде выполняют, если только не подкупили казенного смотрителя генерал-майора Эйсмарха… Не подкупили?
   Начштаба ждал ответа, но директор СГБ тупо таращился на поверхность стола, как будто у него выбило предохранитель.
   – Так что?! – повторил Штерн.
   – Нет, сэр, он подсматривает в уборной за соседкой, но к государственной измене это не имеет отношения.
   – Это все?
   – Ну… – Джоук вздохнул. – Он и его садовник…
   – О ужас!
   – Увы, сэр, всякое случается.
   – Надеюсь, меня-то вы не пасете, генерал-лейтенант Джоук? Я тут вчера свою собаку угостил котлетой. Вы никак это не используете, я надеюсь? Не свяжете меня с собакой и все такое?
   – Нет, сэр, за вами нет никакой слежки, – соврал Джоук. – Кормите вашу собаку, как посчитаете нужным.
   – У нас еще встреча с инсайдерами.
   – Я помню, сэр. Когда вы им назначили?
   – Через три дня. Они как раз возвратятся со своих дальних стапелей…
   – Этим стапелям столько лет, что… – генерал Джоук неодобрительно покачал головой. – Очень уж жадны эти инсайдеры.
   – Экономны, – согласился Штерн. – Но личности они очень основательные, если что обещают – слово держат. Это мне в них нравится.
   – А чего им самим на эти стапеля мотаться, объемный трек перегнать нельзя было?
   – Вот! – начштаба поднял кверху указательный палец. – Возможно, нам с вами трека было бы достаточно, но инсайдеры считают иначе. Им важно лично забраться на стапеля, ощупать все это железо руками и принять верное решение.
   – Руками? Это в космосе, сэр? – едва удержался от усмешки Джоук.
   – Ну, в космосе только в скафандре, конечно. Хотя…
   – Это вы про те слухи, будто они могут выживать в вакууме?
   – Что, врут?
   – Врут, сэр, – отмахнулся Джоук, хотя по нему было видно, что он в этом не уверен.
   – А что, трудно к ним людей засылать? – спросил Штерн, понижая голос.
   Джоук вздохнул:
   – Вообще-то это нарушение инструкции, сэр, но я не выдам никакой тайны, если скажу, что это невозможно.
   – И… в чем же трудность?
   – Ну, как вам объяснить, сэр, – развел руками Джоук и потер выбритый подбородок. – Это как попытка внедриться в стаю животных-хищников. Полминуты, и они чужака сожрут. Они почуют его загодя и на большом расстоянии, вот и тут – то же самое.
   – М-да, – покачал головой Штерн и поднялся. Джоук поднялся тоже.
   – Едете к министру, сэр?
   – Да, времени все меньше, ситуация все запутаннее. А вы, генерал, через три дня снова ко мне, будьте добры.
   – Конечно, сэр. До свидания.

10

   Уже через десять минут начштаба спускался в персональном лифте на первый этаж. Несмотря на полуофициальный характер предстоящей встречи, он остался в мундире и даже прихватил с собой фуражку.
   Лифтовая кабина беззвучно скользила по магнитным направляющим, однако это спокойствие было кажущимся – лифт стремительно летел вниз, о чем свидетельствовали быстро сменяющиеся на табло цифры.
   Башня «Гектагон», в которой располагался генеральный штаб армии, вздымалась на двести семьдесят этажей, еще на тридцать уходила под землю, и, чтобы передвигаться в этом монолите, использовались сверхскоростные лифты.
   Правда, общественные кабины двигались вдвое медленнее, ведь они вмещали, при необходимости, до полусотни человек, но начальнику штаба позволялось иметь собственную капсулу, куда едва втискивалось человек пять. Впрочем, это не означало, что помощники и секретари генерал-полковника Штерна могли следовать за ним в персональный лифт – им предписывалось пользоваться общим.
   Вот и теперь, едва разошлись створки начальничьего лифта, как Штерн увидел майора Лунца, который заранее успел спуститься на общественном и теперь ожидал начальника с папкой в руках.
   Майор выглядел бодрым, собранным, и Штерн это отметил. Он не переносил бледных, унылых и подавленных подчиненных, ему требовались живчики, и, похоже, этот Лунц был именно таким.
   Секретарь уже собрался почтительно посторониться, чтоб проследовать за начальником, но Штерн махнул рукой, задавая направление к выходу:
   – Давай вперед, Лунц, я не люблю этих файерволов, от них потом отвратительное послевкусие.
   – А я не замечал, – удивился Лунц, но тут же развернулся и зашагал к высоким дверям из бронестекла, перед которыми подрагивала едва заметная мутноватая завеса.
   Те, кто проходил сквозь нее впервые, часто этого момента даже не замечали, но только не Штерн, у которого от этой процедуры, случалось, болели зубы.
   Возможно, это было нервное, ведь в случае попытки несанкционированного проникновения файервол сбивал нарушителя электрическим ударом. И сколько Штерна ни заверяли, что сканер охранного контура точно распознает личности и никаких ошибок не дает, он боялся этой умной системы и всякий раз ожидал удара.
   Был способ снизить неприятное ощущение от ионизирующих разрядов и связанного с ними страха – пустить вперед другого человека.
   Первопроходец брал на себя большую часть разрядов, и это успокаивало следовавшего за ним Штерна.
   Обычно роль тарана доставалась помощникам начштаба или водителям его машины, а теперь и Лунц успешно справился с этой обязанностью и первым выскочил к стоявшему у подъезда лимузину.
   Распахнув дверцу, он посторонился, пропуская в салон Штерна, и, пока тот устраивался на диване, не удержался от того, чтобы, запрокинув голову, посмотреть на уходящий к облакам монолит «Гектагона», потом заскочил в салон и сел напротив начальника, на чуть менее комфортабельное сиденье – с подогревом, но без массажера и функции распознавания личности.
   Дверца захлопнулась, встав на сверхпрочные стопоры, и теперь лимузин представлял собой бронированную капсулу, разбить которую можно было только противотанковыми средствами особой мощности.
   Обычный же гранатомет мог лишь повредить дорогостоящую краску – лак цебракко, который изготовляли из чешуи маскалитовых рыб.
   Дорого, эксклюзивно и бессмысленно, однако как-то через бюджет это все же проводили.
   – Вилли, нам на Малую площадь! – объявил Штерн, и сидевший за рулем старший сержант понятливо кивнул.
   Он служил у начштаба уже третий год и даже по голосу мог определить, куда везти хозяина, что бы тот ни говорил для сидящих в салоне гостей или подчиненных.
   На Малой площади находилось три посещаемых Штерном точки – ресторан «Золотые ворота», массажный салон «Золотая лоза» и центр развлечений «Приют усталого солдата».
   В ресторан хозяин наведывался один и в гражданской одежде, в центр развлечений – в гражданской одежде и с гостями, а вот как сейчас, в форме, только в массажный салон, где часто собирал подчиненных сам министр.
   В отличие от других массажных салонов в этом действительно делали массаж, здесь имелись замечательные контрастные бассейны, а еще подавали виноградное вино без «идентичных натуральным» добавок.

11

   На площади было немноголюдно, поскольку основная часть лощеной публики появлялась здесь вечером, когда зажигались огни ВИП-заведений, дорогие машины подкатывали к дверям и официанты порхали, словно бабочки, в предвкушении чаевых за удачный вечер.
   Теперь же здесь наблюдались лишь пара полицейских машин, какие-то туристы на нелепом микроавтобусе, подметавший территорию уборочный комбайн и стая прикормленных голубей у салона-парикмахерской «Артур».
   Машина остановилась напротив входа в массажный салон, Лунц первым выскочил на мостовую и придержал дверь, пока начальник выбирался наружу.
   Выйдя, он огляделся, потом надел фуражку и одернул мундир.
   – Давайте сюда папку, майор, дальше я сам.
   – А мне что делать, сэр?
   – Отдыхайте, – сказал Штерн и пошел к дверям.
   Внутри его ждали.
   – Вас просили пройти в апартаменты номер семнадцать, сэр, – с поклоном сообщил администратор – располневший гуриец в серебристом костюме.
   – Почему в семнадцатый, если всегда был номер четыре? – удивился Штерн.
   – В четвертом идут ремонтные работы, сэр, – пробормотал администратор, отводя взгляд, и Штерн решил, что подробности ему ни к чему. – Хорошо, проводите меня к семнадцатому.
   Сняв фуражку, чтобы не выглядеть глупо в подобном заведении, Штерн последовал за администратором и вскоре оказался в раздевалке апартаментов.
   Двери закрылись, стало тихо, и перед ним предстал министр обороны – в голубых плавках-мини и в купальной шапочке с завязками.
   Эдакий младенец-переросток.
   – Едва нашел вас, сэр, – сказал Штерн, проходя к шкафчику и снимая китель.
   – Да, Клаус, все переменилось. Они говорят, что ремонт, но я думаю, там кого-то прихлопнули… В четвертом апартаменте.
   – Проститутке перерезали горло! – прохрипел из душевой генерал Бурн, старый приятель министра, которого он повсюду таскал за собой.
   Когда-то Бурн был гением артиллерийских расчетов и мог со второго выстрела положить снаряд в пятно метр на метр с расстояния в двадцать километров, но с тех пор прошло много времени, да и технологии шагнули так далеко, что то же самое делал обычный процессор.
   – Привет, Клаус! – поприветствовал Штерна Бурн, выскакивая в раздевалку голый и красный, как вареный рак.
   – Привет, Роби, – кивнул ему Штерн и, пошарив в шкафчике, достал набор из восьми цветов.
   – Сегодня надену зеленые, – сказал он.
   – Значит, ты ожидаешь весеннего чуда, Клаус, – заметил министр, почесывая задницу.
   – Отчего так?
   – Это мне один специалист по секрету нашептал. Цвет купального белья и проистекающая из его выбора психологическая концепция…
   – Уж больно мудрено, – покачал головой Штерн, надевая к зеленым плавкам зеленую купальную шапочку. На завязках.
   – Мудрено, приятель, но я отдавал ему по триста ливров за час, пока не понял, что этот урод меня просто дурачит.
   Министр засмеялся, и Штерну тоже пришлось смеяться, хотя он не успел уловить суть шутки. Триста за час – разве это смешно?
   – Расстреливать эту мразь квадратной шрапнелью! – выдал свое мнение Бурн и бегом вернулся в парилку.
   – Что у нас на сегодня? – устало спросил министр, поправляя шапочку.
   – «Братья Люремс», реализация казенного проекта.
   – Средние суда?
   – Так точно, сэр, – кивнул Штерн и поправил шапочку тем же движением, что и министр.
   – Идемте в бассейн, а папку оставьте, вы ведь в курсе дела?
   – Разумеется, сэр, но у меня там бутерброды…
   – В папке?
   – В папке.
   Министр рассмеялся, и Штерн с удовольствием к нему присоединился. Все же здорово, что у них было принято встречаться в массажном салоне. Ну где бы он мог так запросто общаться с министром?
   В министерстве? Шиш! Там очередь из просителей стояла от балкона до туалета тыловой службы. А тут – говори, и тебя услышат.

12

   Генератор волн нагонял скуку, и на мгновение Штерну показалось, что министр совсем о нем забыл, прислушиваясь к крикам ошпаренного генерала Бурна, но он ошибался.
   – Я вот все думаю про этих инсайдеров… – произнес министр и слегка перекосил физиономию, когда по ногам прошла волна арктического холода.
   – Ух, зараза! – подыграл ему Штерн.
   – Могут, да?
   – Ох могут, сэр! Ох и могут!
   – Вот поэтому я люблю сюда ходить, у них массаж так массаж, бассейн так бассейн.
   – Это да, – кивнул Штерн. – Стоящее место.
   – Что вы о них думаете, Клаус? Потянут они такой заказ?
   Штерн сделал неопределенное движение головой – сразу говорить было нельзя, требовалось определить, что хотел услышать сам министр.
   – Нет, про качество я не говорю, мы же получали от них… Тральщики?
   – Спасательные станции, сэр.
   – Вот именно. В плане качества никаких претензий, но сотни кораблей… Пусть и не самых больших.
   – Ну что я могу сказать, сэр, оборудование они покупали за немалые деньги, оснастка у них первоклассная. Все производство роботизировано – даже страшно со стороны смотреть на все эти манипуляторы, дизъюнкеры. Как будто ядовитые пауки, туда-сюда, туда-сюда. Там дисковой пилой – вжик! А там сваркой – шварк!.. Производит впечатление, так их разэтак. В любом случае через три дня получим точные данные, они обещали отрапортовать о девяностопроцентной готовности пары сотен бортов.
   – На что вначале налегают?
   – Ну, мы просили торпедоносцы – они с них и начали.
   – Хорошо.
   – Потом пойдут ракетные катера параллельно с небольшой серией скоростных абордажных бортов.
   – Вот это хорошо, вот это правильно! – закивал министр и, вытянув ноги, достал до нижнего холодного слоя воды. – Ух, мерзавцы! Чем же они ее так охлаждают – никак азотом? Что вы думаете, Клаус?
   – Наверняка азот, сэр. Без азота здесь не обошлось!
   В бассейн с разбегу вдруг сиганул генерал Бурн. Он поднял тучу брызг, заставив министра с начштабом зажмуриться.
   – Что ты наделал, Роберт! – воскликнул министр.
   – А что не так-то? – удивился вынырнувший Бурн.
   – Ты нарушил ламинарное истечение потоков! Ты все смешал! Теперь вода стала какой-то… сырой…
   – Да плевать я хотел на эту вашу воду! Это я к тому, что ставку надо делать на артиллерию! Кто вы без артиллерии? Гэ на палочке!
   – У нас будут новые корабли артиллерийской поддержки, генерал Бурн, – осторожно заметил Штерн. – Они уже во множестве строятся.
   – Да в каком множестве, Клаус? – завопил Бурн, дыша на гостя свежим коньяком. – Тридцать лет назад вы порушили сто пятьдесят крейсеров! Пустили их на переплавку! А как бы они сейчас пригодились, а?
   – Тридцать лет назад, Роберт, Клаус не был начальником генерального штаба, – заметил министр.
   – Дык, это понятно, Руди! И ты не был министром обороны, а прозябал в околотке на Мнявемме сраным лейтенантишкой! Но на ваших местах уже сидели какие-то упыри, это они разрушили нашу боевую мощь! Нашу защиту и опору!
   – Роберт! Роберт!.. – закричал министр и ударил по воде рукой.
   – Что такое?
   – Ты мочишься в бассейн!
   – С чего ты взял?
   – Ты голый, и ты мочишься в бассейн, вот эти пузыри вокруг тебя свидетельствуют об этом! Выйди вон!..
   – Да ладно тебе!
   – Пошел во-о-он! – перешел на крик министр, и Бурн поспешил к лесенке. Он знал, когда надо сдать назад.
   Штерн тоже невольно стал отплывать в сторону, чтобы не становиться свидетелем этой ссоры, однако министр сказал:
   – Останьтесь, Клаус, это все пустяки. А на будущее, если еще не сделали такой ошибки, запомните: никогда не приближайте к себе земляков или родственников. Они присосутся к вам, как пиявки, и неоднократно подставят под удар, а вышвырнуть их вы не сможете.
   – Да, сэр, я понял.
   – Нам нужно поторопить инсайдеров, пусть это обойдется дороже, но выпуск специальных среднетоннажников необходимо ускорить.
   – Хорошо, сэр, я передам это. Думаю, они смогут ускориться, если оплатить им увеличение строительных мощностей.
   – К сожалению, сделать то же с крейсерами мы не можем, там совсем другая специфика, а вот тут – придется постараться.
   – Не надо было резать корабельную артиллерию, сейчас была бы задница прикрыта! – гнул свое генерал Бурн из дальнего угла купального зала.
   – И что бы ты делал с ними теперь, с этими старыми калошами?! – не удержался министр, снова начав сердиться и поднимать в бассейне волны.
   – А то бы и делал: расстреливал всякую сволочь на максимальной дистанции!..
   – Роберт, друг мой! Да они пожгли бы твои корыта раньше, чем экипаж успел бы что-то понять! Ты знаешь, на какой дистанции они могут обнаруживать нас?..
   – Нет, – после некоторой паузы признался Бурн, медленно натягивая кальсоны.
   – Семьдесят тысяч километров! А эффективный огонь могут вести с двадцати тысяч километров! А сколько осиливала твоя реактивная артиллерия?
   – Пять тысяч семьсот, – совсем уже тихо пробубнил Бурн и поднялся.
   – Куда ты? – строго спросил министр.
   – Возьму коньяка…
   – Какого тебе коньяка?! В бассейне нассал, еще не хватало, чтобы и в лифте?
   Бурн опустился на стул и замолчал, а министр проплыл до бортика, вынырнул и встряхнул головой.
   – Вы, я вижу, слегка удивлены, Клаус? – спросил он, и начштаба не понял, к чему это относилось – к разговорам о службе или к поведению генерала Бурна.
   – Да, сэр. Я удивлен, конечно, но не очень… – неопределенно ответил Штерн, осторожно подгребая руками и стараясь держаться на струе водомета, чтобы не сильно уставать.
   – То есть вы уже догадывались?
   – Я? – переспросил Штерн, отчаянно соображая, о чем идет речь. Если о службе – следовало сказать: да, конечно, это неоднократно приходило мне в голову, а если об отношениях министра и его земляка генерала, лучше прикинуться булыжником.
   – Меня больше беспокоит нерасторопность наших средств связи, сэр. Иногда отдашь приказ утром, а ответ приходит только в обед. С этим нужно что-то делать.
   – Я понял вас, Клаус. Вижу, что вы не хотите бросать мне обвинения в лицо, ну и на этом спасибо. Мы с генералом Джоуком договорились до поры не посвящать вас во все тонкости этой игры, решив, что вам и ваших проблем хватает. Я сказал себе: Рудольф, оставь этого достойного человека в покое, пока ситуация не обострится настолько, что дальше некуда. И вот теперь, Клаус, она обострилась.
   «Ага, значит по службе…» – догадался наконец Штерн, испытывая облегчение, хотя и попал в этот момент на ледяную арктическую струю.
   – Давайте на бортик… – предложил министр, выскакивая на подогретый мрамор, и Штерн последовал его примеру.
   Он тоже выступал за здоровый образ жизни, за бег рысцой и посещение купален, но с министром нельзя было точно знать, сколько держаться на воде – тридцать минуть или два с половиной часа. Это слегка напрягало.
   – Итак, генерал-полковник, вы хотите знать все?
   – Только то, сэр, что мне знать положено, – немного осторожничал Штерн. Откровенность министров бывала опасной, и он это хорошо знал.
   – Вы помните район Альбац? Мы как-то хотели устроить там настоящие космические учения с полугодовым походом. Со стрельбой боевыми снарядами и прочее. Даже выбили под это немалый бюджет. Вспомнили?
   – Конечно, сэр, это было в самом начале моего назначения. Я прекрасно все помню и даже знаю, где лежат папки со всеми отчетами по подготовке к этим учениям.
   – Вот. А потом пришел этот ролик Антверпена, и все переменилось. Меня вызвал… – тут министр замолчал и, обернувшись на уснувшего на стуле Бурна, снова повернулся к Штерну: – Меня вызвал премьер и потребовал, чтобы никаких маневров под носом у вероятного противника…
   – Премьер Мармалетто?
   – Нет, Клаус, это было перед выборами и премьером являлся Сокованда…
   – Ах да, извините.
   – Ничего страшного. Вот станете министром, вам такого не простят, а начштаба должен знать только непосредственного начальника – в этом главный принцип военного управления. Я прав?
   – О да, сэр.
   – Хорошо. Теперь о деле. Район Альбац получил название по названию самой большой планеты, хотя, если честно, это и не планета вовсе, а грязевое образование. Альбац, и точка. И вот пока мы собирались с этим учебным походом, выяснилось, что некие малопонятные нам силы строят на Альбаце военную базу! Военную, блин, базу на этом Альбаце! Ну и каково, а?
   – Что за силы, сэр? – спросил Штрен, позабыв про скромность.
   – Вот! Сразу видно профессионала! – обрадовался министр, но потом улыбка сошла с его лица и, взглянув Штерну в глаза, он сказал:
   – А хотите выпить, генерал-полковник?
   – Почту за честь, сэр, – ответил Штерн, даже не успев подумать.
   – Вот и славно. Эй, Бурн!..
   Генерал от артиллерии тотчас очнулся, как и не спал.
   – Слушаю, господин министр! – козырнул он, стоя в кальсонах.
   – Вызови обслуживание – пусть принесут «Бриск».
   – Отличный заказ, сэр! – обрадовался Бурн. – А какой изволите – большой или маленький?
   – Пусть принесут большой, наш генерал-полковник парень крепкий.
   – А я могу рассчитывать на вашу милость, господин министр? – извиваясь, словно червь, спросил Бурн.
   – Рассчитывать ты можешь, – ответил министр. – Только хрен чего получишь.

13

   Пока несли коньяк и сладкое, начштаба с министром в трусах и шапочках перебрались к камину – за мраморный столик и кресла с подогревом. Штерн продолжал улыбаться, но ожидал продолжения разговора, ведь тема была не шуточная.
   Официант расставил пузатые коньячные бокалы, порезанный лимон и тарелочку каперсов. А когда ушел, министр хлопнул Бурна по руке, когда тот потянулся к бутылке, а потом сам разлил себе и Штерну по полному, а генералу от артиллерии лишь плеснул на дно.
   – Итак, сэр, – сказал Штерн, поднимая бокал.
   – Будем, начальник, – кивнул министр и выпил первым.
   Штерн выпил вторым и почти ничего не почувствовал, поскольку его голова уже была занята составлением сложнейших карт дислокации. Только он знал, где находились те или иные подразделения сил планетного сектора, какие из них никуда не годились, а какие были готовы выступить навстречу врагу и, если не сокрушить его, то хотя бы немного задержать.
   – Так что по делу, сэр? – напомнил Штерн.
   – А по делу следующее… Как тебе коньячок, кстати?
   – Весьма приличный, – ответил Штерн, замечая, что Бурн стряхивает себе остатки из бокалов.
   – В общем, в грязи Альбаца теперь плавает военная база шингтонов, так мы прозвали своих вероятных противников.
   – И насколько она велика?
   – Она велика настолько, что если ты, Клаус, сядешь в свой лимузин и поедешь по ней, то, выехав с утра, приедешь только к обеду на другой ее конец.