Чтобы проследить во всех подробностях деятельность Орджоникидзе накануне гибели, стоит вернуться немного назад. Так, 17 февраля, накануне возвращения сотрудников из поездки, с трех часов дня Орджоникидзе присутствовал на заседании политбюро. Здесь обсуждались проекты резолюций предстоящего пленума ЦК. Вечером этого же дня Орджоникидзе отправился в наркомат, где успел переговорить с Гельпериным и Осиповым-Шмидтом. В это же время в его квартире был произведен обыск. Едва Орджоникидзе узнал об этом, он тут же позвонил Сталину и, вероятно, в резких выражениях выразил свое возмущение. Генсек же уклончиво ответил: «Это такой орган и что у меня может сделать обыск. Ничего особенного…»
На следующий день ранним утром состоялась личная встреча Сталина с Орджоникидзе. Затем Серго, вернувшись домой, еще раз переговорил с Иосифом Виссарионовичем по телефону, и, по свидетельству очевидцев, разговор был «безудержно гневный, со взаимными оскорблениями, русской и грузинской бранью».
В это время Гинзбург, так и не дождавшись Орджоникидзе на его даче, приехал в наркомат и уже отсюда вместе с другими руководителями НКТП отправился на квартиру к Орджоникидзе, где уже находились Сталин и другие члены политбюро. Орджоникидзе был мертв, а стоявший в изголовье его постели Иосиф Виссарионович, грозно окинув взглядом всех собравшихся, отчетливо произнес: «Серго с больным сердцем работал на износ, и сердце не выдержало». Спустя несколько лет, уже после смерти Сталина, жена Орджоникидзе рассказывала, как генсек, покидая квартиру покойного, грубо предупредил ее: «Никому ни слова о подробностях смерти Серго, ничего, кроме официального сообщения, ты ведь меня знаешь».
В прессе же тех лет появилось официальное сообщение, подписанное наркомом здравоохранения Каминским и несколькими кремлевскими врачами, в котором указывалось: Орджоникидзе «внезапно скончался от паралича сердца во время дневного сна». Вскоре все, кто подписывал это заявление, были расстреляны.
Смерть Орджоникидзе по времени следовала за завершением процесса о «троцкистском центре» и ненамного предшествовала февральско-мартовскому пленуму. Причем пленум был перенесен на три дня позже намеченного срока в связи с похоронами Орджоникидзе. В эти дни появились слухи о том, что смерть одного из кремлевских вождей была вызвана его потрясением из-за «предательства» Пятакова и прочих «троцкистов». На траурном митинге прозвучало немало речей в честь почившего. Характерно выступление Молотова, где среди прочего прозвучало следующее: «Враги нашего народа, троцкистские выродки, ускорили смерть Орджоникидзе. Товарищ Орджоникидзе не ожидал, что Пятаковы могут пасть так низко».
Таким образом версия о роковой роли «троцкистов» в судьбе Орджоникидзе утвердилась и прозвучала позже в статье об этом видном партийном деятеле в Большой советской энциклопедии: «Троцкистско-бухаринские выродки фашизма ненавидели Орджоникидзе лютой ненавистью. Они хотели убить Орджоникидзе. Это не удалось фашистским агентам. Но вредительская работа, чудовищное предательство презренных право-троцкистских наймитов японо-германского фашизма во многом ускорили смерть Орджоникидзе».
Хрущёв писал в своих мемуарах, что в 1937 году он и не предполагал, какими могли быть истинные причины смерти. О самоубийстве ему стало известно от Маленкова, и то после войны. Маленков же узнал об этом от самого Сталина, который однажды случайно проговорился в приватной беседе. Скорее всего, многие на самом деле не догадывались о том, что Орджоникидзе покончил с собой. Сталин приказал всем свидетелям его кончины молчать, поэтому-то рядовые члены ЧК ничего не знали.
Хрущёв пишет о том, что самоубийство Орджоникидзе являлось актом протеста, выражением своего несогласия с методами работы Сталина, поскольку в то время ближайшие соратники генсека никак иначе не могли противостоять его диктату. Такое положение устраивало «наследников Сталина», потому что могло хоть в какой-то мере оправдать их молчание, бездействие и безвольное подчинение в те страшные годы репрессий.
И если Хрущёв ставит самоубийство Орджоникидзе в ранг поступков, требующих особого мужества, то Молотов, убежденный сталинист, был склонен видеть в этом акте лишь глупость и упрямство человека, не желавшего поддержать генсека. Он однозначно заметил, что Орджоникидзе «поставил Сталина в очень трудное положение». В беседах с Чуевым Молотов выражал все ту же позицию: Орджоникидзе «выступал против советской власти, был на него достоверный материал. Сталин велел его арестовать. Серго возмутился. А затем дома покончил с собой. Нашел легкий способ. О своей персоне подумал. Какой же ты руководитель!.. Он последним своим шагом показал, что он все-таки неустойчив. Это было против Сталина, конечно. И против линии, да, против линии. Это был шаг очень такой плохой. Иначе его нельзя толковать…». Чуев спросил Молотова: «Когда Серго застрелился, Сталин был очень злой на него?». На что Молотов ответил: «Безусловно!».
Чем можно объяснить такую позицию Молотова в отношении к смерти Орджоникидзе? Только лишь одной преданностью вождю? Или за его категоричной убежденностью скрывается нечто более интересное? Действительно, как выяснилось позже, Молотов также был причастен к негласно объявленной Сталиным травле Орджоникидзе.
Генеральный прокурор СССР Руденко, выступая на июньском пленуме ЦК в 1957 году, сообщил, что во время следствия по делу Берии Ворошилов рассказывал ему: «Вы покопайтесь в отношении Серго Орджоникидзе, его затравили, и, нечего греха таить, что Вячеслав Михайлович, когда был председателем Совнаркома, неправильно относился к покойнику».
Некоторые свидетельства вообще ставят под сомнение версию о самоубийстве Орджоникидзе. Многие из числа близких утверждали, что Орджоникидзе накануне гибели был как всегда полон сил и энергии, никаких признаков депрессии, которая могла бы привести к самоубийству, никто даже и не заметил. О том же говорил и Гинзбург: «…кому были известны его поступки, намерения, замыслы, в частности в последнее время, когда он готовился к предстоящему пленуму ЦК, не могут допустить и мысли о его самоубийстве… Он тщательно готовился к тому, чтобы… решительно выступить против массового избиения кадров партии, руководителей промышленности и строительства».
Гинзбург приводил также в качестве доказательства записку, отправленную ему В. Н. Сидоровой, бывшей его сослуживицей по Наркомтяжпрому. В этой записке сообщались факты, изложенные супругой Орджоникидзе, Зинаидой Гавриловной, под большим секретом самой Сидоровой. 18 февраля, в первой половине дня, к Орджоникидзе на квартиру пожаловал некий неизвестный Зинаиде Гавриловне человек. Он сказал, что должен передать лично в руки Орджоникидзе папку с документами политбюро. Таинственный посетитель прошел в кабинет Орджоникидзе, а через несколько минут там раздался выстрел. Незадолго до прихода этого человека Орджоникидзе разговаривал по телефону со Сталиным. Это был тот самый разговор с «русской и грузинской бранью».
О том, что Сталин и после смерти не простил Орджоникидзе, свидетельствуют немногие факты, сообщенные Гинзбургом. Так, например, когда соратники Серго пытались добиться правительственного разрешения на установление ему памятника, то всякий раз наталкивались на немое несогласие. После войны Сталину предоставили на утверждение список видных партийных деятелей, в честь которых в Москве намечалось установить памятники. Генсек из всего списка вычеркнул только одну фамилию – Орджоникидзе.
Было ли это убийство, хитро спланированное Сталиным, или самоубийство, совершенное человеком, доведенным до крайнего отчаяния и желающим спасти не только свою честь, но и свою семью от расправы, – об этом остается только догадываться, как и о многих других случаях, связанных с добровольным уходом из жизни ближайших соратников генсека.
Эрвин Роммель.
«Лис пустыни» уходит благородно
Эрвин Роммель является одним из самых известных офицеров-тактиков Второй мировой войны. Немецкий фельд? маршал Роммель прославился умом и жестокостью и вошел в историю как «Лис пустыни». Военный талант Эрвина Роммеля уважали даже враги, называя его «искусным противником» и «великим генералом».
Эрвин Роммель родился 15 ноября 1891 года в Хейденгейме, в Германии. Его отец работал школьным учителем, а мать была дочерью известного политика. В детстве Роммель часто болел и поэтому продолжительное время воспитывался дома, но потом все же смог ходить в школу. В 1910 году молодой Эрвин, избрав карьеру военного, поступил на службу в армию. Он стал кадетом 124-го пехотного полка, а в 1912 году окончил военное училище в Данциге и получил звание лейтенанта.
Военная карьера Роммеля началась во время Первой мировой войны, когда он отправился служить во Францию, а потом в Румынию и Италию, где получил орден Железного креста I степени и высший прусский орден. Роммель был награжден высшей боевой германской медалью и произведен в капитаны 26 октября 1917 года. В этот день отряд из двух сотен немецких солдат под предводительством Роммеля взял штурмом итальянское горное укрепление и, понеся незначительные потери, захватил более 80 пушек и несколько тысяч вражеских солдат.
Вернувшись с Первой мировой войны, Роммель некоторое время занимал должность военного инструктора и командовал отдельными пехотными подразделениями. В 1937 году он был назначен на должность командира личной охраны Адольфа Гитлера и опубликовал несколько своих лекций по тактике «Пехотная атака».
Очень скоро Гитлер отозвал Роммеля из военной академии и назначил бригадным генералом своей охраны, введя его в штаб. Именно на этой должности Эрвин Роммель изучал теорию Блицкрига и приложил все силы для ее дальнейшего развития. После завоевания Польши Гитлер поручил ему командовать дивизией, которую немецкий штаб собирался использовать для готовившейся оккупации Франции.
Эрвин Роммель
15 февраля 1940 года Роммеля назначили командующим 7-й танковой дивизией. В этом же году Роммель лично участвовал в боях и прославился как организатор быстрых и внезапных атак, из-за которых его дивизию прозвали «призрачной».
В конце войны Роммелю было присвоено звание генерал-майора. В этом чине он отправился командовать Африканским корпусом, и в 1941 году, во время боевых действий в Северной Африке, Роммель получил свое прозвище «Лис пустыни».
22 июня, после захвата порта Тобрук, Гитлер произвел Роммеля в фельдмаршалы. С этого момента началось падение известного военного тактика. Россия и ее многочисленные союзники доставляли Гитлеру множество проблем и оставили фельдмаршала без необходимых боеприпасов и продовольствия. После высадки на побережье Северной Африки американских десантных войск положение Роммеля еще больше осложнилось. Несмотря на прямой приказ Гитлера «биться до последнего солдата», 6 марта 1943 года Роммель, щадя своих бойцов, капитулировал.
Возмущенный Гитлер отозвал полководца, но сдержал свой гнев, назначив Роммеля военным советником. Через некоторое время союзники высадились в Нормандии, и фельдмаршал был вынужден возглавить оборону всего побережья. Понимая, что война проиграна, он попытался убедить фюрера закончить эту войну, ставшую бессмысленной.
В результате произошедшего разговора немецкий военачальник полностью потерял доверие Адольфа Гитлера и понял, что продолжение военных действий против России и союзников приведет к безоговорочному поражению Германии. В результате произошедшей ссоры с главой государства Роммель вошел в сговор с «Черной капеллой» – офицерской группировкой, которая решила убить главнокомандующего и заключить мирный договор с противником.
17 июля 1944 года по дороге на фронт немецкий фельдмаршал был ранен в голову и вернулся в Германию на лечение. Через три дня после этого несколько немецких офицеров под руководством графа Шраунберга совершили покушение на Адольфа Гитлера. По плану заговорщиков после смерти фюрера Роммель должен был занять его место и начать мирные переговоры с Россией и союзниками.
20 июля граф Шраунберг спрятал в ставке Гитлера портфель с бомбой и подал сигнал к началу государственного переворота. Скоро обнаружилось, что фюрер остался жив, но заговорщики уже открыли себя и были арестованы. 21 июля участники заговора были расстреляны по вынесенному им приговору военно-полевого суда.
Роммель, не принимавший участия в покушении, тем не менее был включен в состав обвиняемых. 14 октября 1944 года Гитлер, побоявшись реакции общественности на казнь известного полководца, предложил бывшему фельдмаршалу выбор: самоубийство или суд с последующим арестом всей семьи опального офицера. Роммель, попав в безвыходное положение, принял предложенный двумя офицерами яд.
Что же касается общественности, то ей пришлось довольствоваться официальной версией, будто легендарный «Лис пустыни» был тяжело ранен на Западном фронте, в результате чего и скончался. На похоронах Роммеля присутствовали многие высокие военные чины. Они невольно прятали глаза, потому что при взгляде на мертвеца им казалось, что его лицо выражает безграничное презрение – презрение героя к предавшим его правителям…
Глава 5
Цена поражения – жизнь
С самых древних времен борьба за власть или поражение в войне приводили тех, кто проигрывал и терпел полное фиаско, к самоубийству. По крайней мере, такое случалось с большей частью проигравших. Еще известный византийский историк Лев Диакон в повествовании о тавроскифах (так называл историк южных славян – росов) писал, что эти отчаянные люди «никогда не сдаются врагу, даже побежденные, когда уже нет надежды на спасение, они пронзают себе мечами внутренности и таким образом сами себя убивают. Они поступают так, основываясь на следующем убеждении: убитые в сражении неприятелем становятся после смерти и отлучения души от тела рабами его в подземном мире. Страшась такого служения, гнушаясь служить своим убийцам, они сами причиняют себе смерть».
В текстах договоров князя Игоря с греками тоже упоминается о смерти от собственного оружия. Самоубийство являлось в данном случае возмездием за вероломство.
Известно несколько подобных случаев в истории Китая. В Х веке во время междоусобной войны один из императоров, находясь в осажденном здании лоянского дворца, сжег себя со всей своей семьей и ценностями, чтобы ничего не досталось врагу: ни его жена, ни его дети, ни его богатство.
Самоубийством заканчивали жизнь многие военачальники античных времен. Среди наиболее прославленных – Ганнибал, знаменитый полководец древности. Потерпев поражение в борьбе с Римом, он предпочел принять яд, дабы избежать позорного пленения.
У римских императоров, а также высших сановников, потерпевших поражение в борьбе за власть, по традиции было принято кончать жизнь самоубийством. Подобной участи не избежали императоры Отон, Нерон и триумвир Марк Антоний. Необычным самоубийством закончила жизнь и царица Египта Клеопатра. Военачальник Александра Македонского, Антипатр, спустя несколько лет после его смерти увидел, что империя, некогда созданная Александром, разваливается. Не в силах вынести этого, он отравился, приняв яд.
На протяжении всей истории человеческого общества можно найти массу примеров, когда мужественные правители и прославленные полководцы, не желая мириться со своим поражением, предпочитали смерть. XX век не является исключением. После поражения второй армии российских войск во время Первой мировой войны генерал Александр Самсонов, стоявший во главе окруженной части, застрелился. Алексей Каледин, атаман войска Донского и генерал, после того как казацкое восстание против большевиков потерпело крах, пустил пулю в висок.
Октябрьская революция, как, впрочем, и любая другая, отвергавшая всяческие религиозные установки, породила целый сонм самоубийц, действовавших во имя высоких идеалов. Причем среди них были не только высокопоставленные лица, как, например, молоденький 17-летний комсомолец, покончивший с собой в знак протеста против нэпа, введенного Лениным. «Правда» от 20 мая 1922 года довольно высокопарно сообщала по поводу этой смерти в некрологе: «Часто приходилось от него слышать, что прежде всего надо быть коммунистом, а потом уже человеком». И таких героев было достаточно много в то время. В газетах периодически появлялись сообщения о добровольно ушедших из жизни коммунистах, которые совершали самоубийство в знак протеста против «измены революционным идеалам». Для них самоубийство служило своеобразным письмом к миру, последней надеждой привлечь всеобщее внимание и быть услышанными…
Некоторые революционеры-активисты или же социалисты и прочие борцы за справедливость уходили добровольно из жизни, когда понимали, что сил для дальнейшей активной партийной деятельности у них не хватает. Так, выдающийся французский социалист Поль Лафарг, зять Карла Маркса и его внучатый племянник, посвятивший всю свою жизнь служению во имя торжества социализма, когда на склоне лет осознал старческую беспомощность, вколол себе синильную кислоту. Его верная супруга, Лаура Маркс, последовала за мужем.
Жертва собственных амбиций Александр Керенский, бывший глава Временного правительства, когда оказался вместо обычной больницы в клинике для абортов, куда его поместили для лечения, отказался принимать лекарства, выдирал из руки иголки от капельницы, пока не умер. Он боялся, что его противники будут смеяться над ним: «Сперва бегал в женском платье, потом умер в клинике для абортов». Но, к несчастью, все именно так и случилось.
Борьба за идеалы революции – мотив для самоубийства, весьма схожий с борьбой за свободу родины. Причем этим мотивом руководствуются граждане не только тоталитарных государств, но и демократических. В качестве примера можно привести трагические события в Литве и Ирландии.
В Литве в самый разгар брежневизма, в 1972 году, в центре Каунаса, столицы Литвы, бывший студент политехнического института Ромас Калантас облил себя бензином и поджег, совершив акт публичного самосожжения. Позже в его дневнике была обнаружена запись, где молодой человек говорил о необходимости добиться независимости Литвы. На месте его самосожжения также была найдена записка. В ней Ромас Калантас с жаром говорил о своей родине и о том, что ненавистный Советский Союз оккупировал Литву. Вскоре примеру патриота последовали другие. Ранней весной 1990 года в самом людном месте Москвы на глазах пораженной публики сжег себя Станиславас Жемайтис. В предсмертном послании он писал: «Жить больше не могу, оккупанты перекрывают краны, бесчинствует десант, люди остаются без работы (из-за экономической блокады, которую объявил тогда Литве Горбачёв – ред. )». В ходе расследования выяснилось, что его отец в послевоенное время ушел в леса с «зелеными братьями» (группа, боровшаяся за независимость Литвы). Чтобы избежать ареста органами НКВД – МГБ, Жемайтис сжег себя.
Что касается высокопоставленных лиц, то мотивом их самоубийства нередко становится страх быть разоблаченными и осужденными. Так, в марте 1917 года, спустя всего неделю после Февральской революции, застрелился бывший начальник Особого отдела Департамента полиции жандармский полковник С. В. Зубатов. Он опасался привлечения к суду.
Немало высокопоставленных самоубийц было в годы сталинских репрессий: кто-то из них под давлением был вынужден расстаться с жизнью, другие выбирали смерть, лишь бы не испытать чудовищных истязаний в застенках НКВД… Для одних самоубийство являлось делом чести, защитой собственных идеалов, для других было единственным способом избежать дальнейшего позорного судилища, а у кого-то просто не оставалось выбора.
Видные партийные, военные и государственные деятели кончали с собой, когда предвидели, что им грозит арест по ложным обвинениям. Порой сами чекисты, приходившие их арестовывать, советовали несчастным выбрать именно такую смерть. Среди тех, кто в 1930-х годах, спасаясь от репрессий, застрелился, были Евгения Ежова (Хаютина) – жена «разоблаченного» шефа НКВД, прославившегося ранее своей жестокостью; заместитель наркома обороны Ян Гамарник и многие другие. Некоторым опасность быть репрессированными явно не грозила, но их самоубийство служило своего рода вызовом. Так выглядела смерть Надежды Аллилуевой, жены генсека, и его близкого друга – наркома Серго Орджоникидзе. Жена Сталина, видимо, поняла, с каким чудовищем связала свою жизнь, и предпочла умереть, чем оставаться рядом с ним, тем самым показав ненавистному супругу, что даже смерть ей милее его общества…
Жизнь и смерть Ганнибала Барки
Прославленный карфагенский полководец Ганнибал (Аннибал) Барка родился в 247 или 246 году до н. э. в семье талантливого военачальника и государственного деятеля Гамилькара Барка, прозванного «молнией» за быстроту в принятии важных решений.
Будучи представителем знатного рода и человеком высокообразованным, Гамилькар стремился дать своим сыновьям хорошее образование (под словом «хорошее» в то время понималось формирование всесторонне развитой личности по греческому образцу). Ганнибал вместе с братьями посещал лучшие школы в городе, где старательно постигал все премудрости ораторского искусства, учился чтению, арифметике, музыке.
Ганнибал Барка
Будущий полководец рано познал все «прелести» военной жизни, поскольку, соблюдая древнюю традицию, был вынужден сопровождать отца в его частых походах.
Так, Ганнибал и его братья Гастурбал и Магон приняли участие в походе на Испанию во время Первой Пунической войны 264–241 годов до н. э. Наряду со взрослыми мужчинами, они сражались с римлянами, отстаивая право Карфагена на обладание плодородной Сицилией и господство на Средиземном море. Вероятно, именно с этого времени Ганнибал начал ненавидеть Рим, он даже поклялся отцу посвятить всю свою жизнь борьбе с этим государством.
Братья Барка становились достойными преемниками своего отца. Однако, когда Гамилькар погиб в схватке карфагенян с одним из иберийских племен, главнокомандующим карфагенской армии был назначен его зять Гаструбал, а не сын Ганнибал.
Ганнибал сильно переживал это, как ему казалось, несправедливое назначение. Он был готов сам выступить в роли главнокомандующего, однако власти Карфагена предпочли молодому горячему юноше более опытного и рассудительного мужчину. И Ганнибал решил доказать всему миру, что он способен самостоятельно воевать с ненавистными врагами.
В возрасте 22 лет Барка получил новое назначение и стал командующим карфагенской конницей. Вскоре об успешных выступлениях возглавляемого Ганнибалом отряда заговорили не только в Карфагене, но и в Древнем Риме. Дальновидные римские политики увидели в лице отважного полководца опасного противника, способного сломить мощь республики.
Через несколько лет (в 221 году до н. э.) Ганнибал все же стал главнокомандующим армии Карфагена, сменив на этом посту погибшего зятя. Кандидатуру сына легендарного Гамилькара Барки предложили военные чины, а народное собрание Карфагена утвердило армейского избранника в должности.
Полководческий талант Ганнибала и способности к объективной оценке внешнеполитической ситуации в наибольшей степени проявились во время подготовки и ведения карфагенянами Второй Пунической войны 218–201 годов до н. э.
Подготовка к войне велась очень тщательно. В тылу противника бы? ла проведена разведка, изучены все маршруты предстоявшего продвижения, наняты опытные проводники. На юге Испании удалось создать опорную базу из враждебных Риму племен, а военные действия перенести на территорию Римской республики, отдалив арену сражений от карфагенских границ. Естественно, римляне не ожидали подобной наглости от Карфагена и его умного, дальновидного и изобретательного главнокомандующего.
Причинами начала Второй Пунической войны стали неудовлетворительные результаты первой войны. Утрата практически всех сицилийских территорий и монополии на торговлю в Средиземном море негативно отразилась на экономическом благосостоянии Карфагена. Когда положение стало совершенно нестерпимым, армия Ганнибала, нарушив соглашение, подписанное противниками после Первой Пунической войны, вторглась на Пиренейский полуостров.
В 219 году до н. э. карфагеняне напали на союзный римлянам испанский город Сагунт. Осада продолжалась 8 месяцев, затем город был взят приступом и разрушен. С этого трагического события началась Вторая Пуническая война.
Римляне рассчитывали вести военные действия на подвластных Карфагену африканских и испанских территориях, но Ганнибал нарушил их планы. В 218 году до н. э. вместе с многочисленной, хорошо вооруженной и обученной армией наемников он совершил величайший по тем временам переход через Трансальпийскую Галлию (современная Франция) и Альпы и вторгся на территорию Италии.
Последующие за этим сражения при реках Тицина и Требий и у Тразименского озера оказались победоносными для Ганнибала. Слава о военных успехах карфагенян способствовала тому, что некоторые союзные римлянам италийские племена и города, в том числе Капуя в Кампании и Сиракузы на Сицилии, перешли на сторону Ганнибала.
Успехи карфагенян во многом объяснялись полководческим талантом их главнокомандующего. Стратегия Ганнибала строилась на четкой организации продолжительных переходов армейских частей, создании опорных баз на пути движения войск и на завоеванной территории (это позволило свести к минимуму зависимость Ганнибаловой армии от Карфагена) и умении использовать в своих интересах недовольство Римом его италийских союзников. Важную роль в стратегических проектах полководца играло изучение данных, полученных разведкой.