Островский Александр Николаевич. Бедная невеста

    Марья Андреевна.Что он вам мешает?
    Милашин.Да помилуйте, самый пустой человек! (Молчание.)
    Марья Андреевна.Послушайте, Иван Иваныч, вы влюблены в меня? (Милашин в смущении.)Бедный, мне вас жаль! Извините вы меня…
    Милашин.Пожалуйста, не жалейте! Что ж делать, насильно мил не будешь. Осчастливьте того, кто достойнее меня!
    Дарья (входит с самоваром). Матушка барышня, Платон Маркыч пришел.
    Милашин.Очень кстати!
    Марья Андреевна.Отчего ж не кстати?
    Милашин.Да так, я его не люблю что-то.
    Марья Андреевна.Вы, кажется, никого не любите.
    Входят Анна Петровна с Добротворским.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

    Те же, Анна Петровна и Добротворский.
    Добротворский.Так вот, сударыня, дело-то какого роду.
    Анна Петровна.Понимаю, понимаю, Платон Mapкыч. (Садится к столу и наливает чай.)
    Добротворский.Здравствуйте, матушка барышня, что это вы не веселы?
    Марья Андреевна.Да чему же мне радоваться-то, Платон Маркыч?
    Добротворский.Да и то правда. Неурожай нынче, барышня, на женихов-то, неурожай.
    Анна Петровна.Чаю не угодно ли?
    Добротворский.Выпью-с. Не с чего невестам веселым-то быть. Ну, да уж для вас, матушка барышня, постараюсь отыскать хорошего – будете благодарить. Я еще папеньку вашего знал покойного: благодетель для меня был. Так уж не извольте беспокоиться, постараюсь. Пожалуйте ручку.
    Марья Андреевна.Нет, зачем, Платон Маркыч!
    Добротворский.Ничего-с, пожалуйте. (Целует руку.)
    Анна Петровна.Подвигайтесь, Платон Маркыч, сюда поближе.
    Анна Петровна и Добротворский садятся с одной стороны стола, а Марья Андреевна и Милашин с другой.
    Добротворский.Слушаю, сударыня! Народ то нынче, я говорю, сударыня, поизветреничался, женихов-то трудно искать. В наше-то время, когда мы-то были молоды, бывало, чуть мальчик пооперится, поступит на службу, глядишь – женится. Тогда, сударыня, Анна Петровна, холостых-то что-то мало было и видно, а у нас в суде, так, поверите ли, ни одного холостого чиновника не было. А нынче как живут молодые люди, так только дивиться надо. А уж это непорядок.
    Анна Петровна.Какой уж это порядок! Что хорошего! Ох, да никак я вам сахару-то забыла. Что, Маша, положила я сахару Платону Маркычу?
    Марья Андреевна.Положили, маменька.
    Добротворский.Что вы, сударыня, изволите говорить?
    Анна Петровна.Говорю, что хорошего, – нехорошо.
    Добротворский.Нет, как можно, что хорошего! В наше-то время совсем не так было. Вот оно и невестам-то веселей было: долго-то не засиживались; разве уж которая с каким-нибудь недостатком телесным, горбатая там какая, да и теми не брезгали. Вот у моей у невестки, сударыня, шесть пальцев было на правой руке, мать-то все ахала, что, говорит, не возьмут…
    Анна Петровна.Скажите!
    Добротворский.Хороший человек взял – и ничего. Так я и говорю, сударыня, что невестам-то веселей было, задумываться-то было не о чем.
    Марья Андреевна.Да я совсем об этом и не думаю.
    Добротворский.Как, чай, не думать, барышня! Не скажете только, а то как не думать! Конечно, дело девичье: этого не говорят, как будто от совести; а то как не думать, все думают. Так ли я, сударыня, говорю?
    Анна Петровна.Так, Платон Маркыч, так, уж что толковать! Не хотите ли еще чашечку?
    Добротворский.Пожалуйте. Вот, матушка барышня, и ваша маменька то же говорит. (Говорит потихоньку с Анной Петровной.)
    Милашин.Дурак!
    Марья Андреевна.За что вы его браните?
    Милашин.Он вас совсем не понимает! Он думает, что вы так же о женихах хлопочете, как невестка его, у которой было шесть пальцев.
    Марья Андреевна.А пусть его думает, что хочет; он очень добрый человек.
    Милашин.Однако что они там шепчут?
    Марья Андреевна.Что-нибудь о своих делах.
    Добротворский (вполголоса). Прекрасный, сударыня, человек, и молодой еще, очень молодой. Он секретарь.
    Анна Петровна.Что?
    Добротворский (громче). Секретарь, говорю. Чин небольшой – да место хорошее. Всего у него в доме много, лошади свои.
    Анна Петровна.Что? Не слышу.
    Добротворский.Лошади свои.
    Марья Андреевна. Что такое он говорит?
    Милашин.Это что-то интересно.
    Анна Петровна.Послушай-ка, Машенька, Платон Маркыч какое нам одолжение делает: нашел человека, который хочет взяться за наше дело. Говорит, что очень хороший молодой человек.
    Добротворский.Прекрасный, барышня, человек а уж делец какой – беда!
    Анна Петровна.Никак я про вас-то и забыла, Иван Иваныч. (Наливает ему чай.)А не пьет он, Платон Маркыч?
    Добротворский.Как, чай, не пить, да должно быть, немного: кабы много пил, так бы слышно было.
    Анна Петровна.Вот, Машенька, хорошо, кабы ты ему понравилась.
    Марья Андреевна.Да вы, маменька, опять за свой разговор.
    Анна Петровна.Ах, боже мой! Что ж такое за важность! Ты ведь его еще не видала; посмотришь, может быть и самой понравится.
    Добротворский.Мы, сударыня, с ним к вам приедем.
    Анна Петровна.Ах, Платон Маркыч, как я вам благодарна! Уж я, право, не знаю, как вам это и выразить! Сами видите, наше дело женское, что мы знаем. Так только маешься.
    Добротворский.И, сударыня, что это вы говорите! Я вашему супругу покойному много обязан был… По гроб не забуду. Благодетель мне был, дай ему, господи, царство небесное, место покойное. Чем же мне ему заплатить-то? Ну, стар стал, не на все ума хватает.
    Марья Андреевна (встает). Вы слышали, Иван Иваныч?
    Милашин (встает). Слышал. Это ужасно!
    Марья Андреевна.Вот это у нас вечно такой раз говор.
    Милашин.Я не знаю. Я не могу притти в себя. Одна мысль, что вы когда-нибудь будете принадлежать другому, убивает меня. Я, кажется, этого не перенесу.
    Марья Андреевна.Вы все о себе. Вы обо мне-то подумайте хоть немножко.
    Милашин.Что же об вас-то! Вы посмотрите, может быть, он вам понравится. Вы будете счастливы. Что ж! Я готов пожертвовать даже жизнью, чтобы вы были счастливы.
    Марья Андреевна.Это что такое! Полноте, перестаньте. Пойдемте в сад.
    Уходят.
    Добротворский.Так мы завтра приедем, сударыня. Об деле потолкуем, да он Марью Андревну посмотрит. Может, она ему и понравится. Вот два дела разом и сделаем.
    Анна Петровна.Хорошо бы, Платон Маркыч, очень хорошо. Тяжба-то эта у меня из головы нейдет, – ночи ведь не сплю. Ну, как дом-то отнимут, куда я денусь? Да и Машеньку-то уж пора выдавать, право, пора.
    Добротворский.Чего, матушка, ждать! Самое время. Покорно благодарствуйте, сударыня! (Перевертывает чашку.)Прощенья просим.
    Анна Петровна.Прощайте, Платон Маркыч; так мы ждать будем.
    Добротворский.Хорошо-с.
    Уходят.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

    Сцена представляет небольшой тенистый сад: направо от зрителей скамейка, сзади которой большой куст. Хорьков сидит на скамейке, повеся голову,

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

    Хорьков.Ушел, струсил! Какой я жалкий человек! Однако что я делаю наконец! За что же я гублю себя? Вот уж три года, как я кончил курс, и в эти три года я не сделал ровно ничего для себя. Меня обдает холодом, когда я вспомню, как я прожил эти три года! Лень, праздность, грязная холостая жизнь – и никаких стремлений выйти из этой жизни, ни капли самолюбия! Для себя я ни на что не решусь, я это знаю. В ней мое единственное спасение, а я не смею сказать ей, что люблю ее. Нет, надобно кончить! Неужели она не сжалится надо мной? Для нее я бы стал работать, трудиться; она одна только способна привязать меня к жизни. (Садится.)Боже мой, как я люблю эту девушку! Как я люблю ее!
    Хорькова входит.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

    Хорьков и Хорькова
    Хорькова (садясь на скамейку). Как это тебе, Миша, не стыдно! Зачем ты ушел? Только что я стала выражать Марье Андревне, как ты их любишь и как ты об них относишься, ты сейчас и бежать… Я необразованная женщина, да никогда не конфужусь, а ты всего конфузишься.
    Хорьков.Ах, маменька! Не говорите, сделайте милость, обо мне с Марьей Андревной! Я сам поговорю. Вы и так про меня всегда бог знает что рассказываете.
    Хорькова.Да, дождешься тебя! Странно это, Миша, ты человек образованный…
    Хорьков.Да, маменька, я образован, у меня сердце доброе; кроме этого, я знаю, что со мной она1 будет счастлива, что только я один могу оценить ее, что она погибнет в этом кругу жертвой расчета или невежества… но я боюсь, что она мне откажет.
    Хорькова.Ах, боже мой! Свет-то не клином сошелся – найдем другую.
    Хорьков.Где я найду другую? Хорошо, что случай свел меня с Марьей Андревной, я ее узнал, полюбил… Да поверьте же вы мне, что я так люблю Марью Андревну, что никого не могу видеть, кроме нее… Я и не думал, что так могу полюбить. Я измучился в последнее время… Вы видите, я плачу… Я не могу жить без нее.
    Хорькова.А коли любишь, так откройся – это всегда так делают.
    Хорьков.Я поговорю с ней, непременно поговорю: надобно же чем-нибудь кончить… А что, если она мне откажет? Теперь по крайней мере есть надежда, есть мечты, а тогда что?
    Хорькова.Странно это, Миша: ты человек образованный, а что ты делаешь, как погляжу я на тебя. Никакого ты знакомства не имеешь, делом не занимаешься, валяешься дома в халате с трубкой. Вот теперь влюбился, а сказать боишься. Ты посмотри, как другие-то образованные люди живут: барышни за ними сами ухаживают… Вот, кажется, Марья Андревна сюда идет.
    Хорьков.Маменька! Ради бога, не говорите ни слова!
    Хорькова.Сделай милость, не учи! Я хоть женщина и необразованная, а умею себя вести.
    Марья Андреевна входит.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

    Те же и Марья Андреевна.
    Хорькова (встает). Погулять вышли?
    Марья Андреевна.Да, немножко освежиться. (К Хорькову.)Вы что здесь делаете?
    Хорьков.Так-с, мечтаю…
    Хорькова.Он у меня все тоскует.
    Марья Андреевна.Об чем?
    Хорькова.Влюблен, должно быть: я так замечаю по его словам.
    Хорьков.Маменька!
    Хорькова.Посмотрите, как страдает: право, мне на него даже тяжело смотреть.
    Хорьков.Маменька! Ах, боже мой!
    Марья Андреевна.Право, мне не верится. В кого же влюблен Михаило Иваныч?
    Хорькова.Уж это извольте спросить сами. Миша! (Делает ему знак и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

    Хорьков и Марья Андреевна.
    Марья Андреевна (садясь подле Хорькова). Что вы такие скучные? Вы в самом деле влюблены?
    Хорьков.Да, я не знаю, что со мной делается.
    Марья Андреевна.А я так плачу нынче целое утро.
    Хорьков.Об чем же вы плачете?
    Марья Андреевна.Маменька все с женихами пристает. Какой-то купец старик, да нынче еще чиновник приедет. Как вам это покажется?
    Хорьков.Это ужасно!
    Марья Андреевна.Да и к тому же, Михаило Иваныч, – я с вами буду говорить откровенно, потому что мы очень дружны с вами. Не правда ли? (Протягивает ему руку.)
    Хорьков (берет ее руку). Говорите, говорите.
    Марья Андреевна.Я сама влюблена немножко.
    Хорьков (встает быстро). Вы?
    Марья Андреевна.Что вы так испугались? Не бойтесь, не в вас.
    Хорьков (садится). Нет-с. Я так, извините.
    Марья Андреевна.Как вы испугались! А вы думали, что в вас? Не бойтесь, не бойтесь: я не потревожу вашей солидности. (Молчание.)Вот какое мое положение, Михаило Иваныч. Что вы мне посоветуете?
    Хорьков.Я-с? Я решительно ничего.
    Марья Андреевна.Я теперь не могу ни за кого итти… Неделю прежде я бы пошла, если бы нашелся хороший человек.
    Хорьков.Неужели ни за кого?
    Марья Андреевна.Решительно ни за кого.
    Хорьков.А если б я за вас посватался? (Принужденно смеется.)Я шутя вас спрашиваю.
    Марья Андреевна.И за вас бы не пошла. Я с вами дружна, а любить вас не могу.
    Хорьков (с возрастающим волнением). А как бы я любил вас! Как бы я старался угождать вам! С какой бы готовностью исполнял малейшее ваше желание! С какой бы благодарностью я принимал каждую вашу ласку!
    Марья Андреевна (взглянув на него). Вы шутите?… Впрочем, если бы вы посватались, мне все-таки было бы не так тяжело: я вам могу откровенно сказать, что вас не люблю, и вы не обидитесь, а другие еще обижаются.
    Хорьков.Да, да, конечно. (Молчание.)
    Марья Андреевна.Что, каков человек Мерич?
    Хорьков.Мерич?
    Марья Андреевна.Да, Владимир Васильич.
    Хорьков.Не знаю, Марья Андревна, что вам сказать; право, не знаю.
    Марья Андреевна.То есть вы не хотите. Однако прощайте: мне пора к маменьке. (Уходит.)
    Хорьков.И я, дурак, мечтал о счастье!… Боже мой, боже мой!… (Сидит, закрывши лицо руками.)
    Милашин и Мерич входят.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

    Хорьков, Милашин и Мерич.
    Мерич.Что нынче здесь за праздник? Дарья такая нарядная; так разрядилась, что смотреть не хочет. Бегает взад и вперед с крахмальными юбками.
    Милашин.Гостей ждут.
    Мерич.Каких же это гостей?
    Милашин.Приедет какой-то чиновник по делу Анны Петровны. Да его, кажется, прочат в женихи Марье Андревне. Это ужасно досадно!
    Мерич.Что же вы не женитесь на Марье Андревне?
    Милашин.Я-с? По самой простой причине. Нам будет жить нечем: у меня нет состояния, у нее также.
    Мерич.А любовь? G милым рай и в шалаше. Мне кажется, что она вас любит.
    Милашин.Может быть! Да-с, может быть! Разве вы что-нибудь заметили?
    Мерич.Нет, я нарочно, Иван Иваныч; она вас не любит.
    Милашин.Почему же вы так думаете?
    Мерич.Я не думаю, а наверное знаю. Она мне сама сказывала.
    Милашин.Это странно, что Марья Андревна так говорит. Это обидно даже. Мне, конечно, все равно: любит ли она меня, или нет, я на это никакого внимания не обращаю. Я сам к ней совершенно равнодушен. Да зачем говорить? Этим она хочет показать, что я за ней ухаживаю. Нет, уж я предоставлю это другим.
    Мерич.И прекрасно! И я бы на вашем месте то же сделал. Однако это жалко, если она выйдет замуж: она такая хорошенькая. Мне всегда жаль, когда хорошенькие девушки замуж выходят. Вам не жаль?
    Милашин.Нет, не жаль.
    Мерич.Софи Барашкова тоже недавно вышла замуж. Вы ее не знали?
    Милашин.Нет, не знал.
    Мерич.Мы были очень привязаны друг к другу. Вам я могу признаться, Иван Иваныч, вы, конечно, никому не скажете: она меня очень любила. Вот, посмотрите, какое она мне письмо написала перед свадьбой. (Вынимает.)Хотите прочесть?
    Милашин.Зачем же я буду читать чужие письма?
    Мерич.Как хотите! (Прячет опять.)Я надеюсь, что вы никому не скажете. Марья Андревна, вероятно, в комнатах, – я пойду к ней! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

    Милашин и Хорьков.
    Хорьков.Иван Иваныч!
    Милашин.А, вы здесь! Я вас и не заметил.
    Хорьков.Что, этот Мерич часто здесь бывает?
    Милашин.Прежде редко бывал, а теперь опять стал каждый день ходить.
    Хорьков.Это дурно.
    Милашин.Да вы представьте мое-то положение: каждый день ходит, чорт знает зачем!
    Хорьков.Да вам-то что ж?
    Милашин.Нет, как хотите, Михайло Иваныч, это мне ужасно неприятно.
    Хорьков.Тут не об вас толк. Он может иметь очень дурное влияние на Марью Андревну. Я его давно знаю. Он еще мальчишкой был, сам к себе письма писывал да хвастался товарищам в пансионе, что от барышень получает. Если вы имеете влияние на Марью Андревну, так вы ее предостерегите: мне будет очень жаль, если она поверит этому пустому человеку.
    Милашин.Хорошо, Михайло Иваныч. Покорно вас благодарю, что вы мне открыли глаза насчет этого человека. Я ей непременно скажу.
    Хорьков.Да поверит ли она вам?
    Милашин.Поверит, непременно поверит: она меня очень любит.
    Хорьков.Едва ли, Иван Иваныч! Мне кажется, что она вас совсем не любит.
    Милашин.Отчего вы так думаете? Разве я хуже других? Нет, уж извините! Вы меня не знаете: меня тоже женщины очень любят.
    Хорьков.Ну, положим, что так. Только надо сделать поумнее, чтобы Марья Андревна не подумала, что мы из ревности хлопочем. Эх, не хочется мне с ним связываться-то только, а то бы я его сразу выгнал отсюда.
    Милашин.Хотите, я это сделаю? Я буду в глаза смеяться над ним.
    Хорьков.Из этого ничего не выйдет; Марья Андревна на вас рассердится, и только. А впрочем, что нам за Дело, пусть их как хотят! (Молчание.)Чудак этот Мерич! Мне случайно попалась тетрадка из его дневника да несколько писем, которые он писал нашей соседке, а та отдавала мужу; уж чего там нет!
    Милашин.Одолжите мне этих писем на время.
    Хорьков.На что они вам? Пожалуй, возьмите.
    Милашин.Покорно вас благодарю! (Берет его за руку.)Вы меня очень обязали.
    Хорьков.Да за что вы меня благодарите: я стараюсь об Марье Андревне, а не об вас, потому что очень люблю ее и принимаю в ней большое участие.
    Милашин.И я люблю…
    Хорьков.Я верю. Мерич может очень много вреда сделать Марье Андревне. Он человек совершенно без правил.
    Милашин.Да и мне ужасно надоел: старается очернить меня в глазах Марьи Андреевы, мешает мне.
    Хорьков.Пойдемте домой, Иван Иваныч; нам, кажется, нечего здесь делать.
    Милашин.Нет, мне нельзя уйти; мне надобно здесь остаться. Марья Андреева, пожалуй, рассердится, что я ушел.
    Хорьков.Не беспокойтесь, не рассердится; ей теперь не до вас: нынче Анна Петровна ждет какого-то чиновника, которого она хочет просить о своем деле. Что вы будете здесь делать?
    Милашин.Пожалуй, пойдемте.
    Уходят. С другой стороны выходят Мерич и Марья Андреевна.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

    Марья Андреевна и Мерич.
    Мерич.Прощайте, Марья Андревна.
    Марья Андреевна.Куда вы? Мне будет скучно одной; посидимте здесь немножко. (Садятся.)
    Мерич.Я слышал от Милашина, Марья Андревна, что вам сватают какого-то жениха.
    Марья Андреевна.Да, Владимир Васильич, поминутно сватают то одного, то другого.
    Мерич.И вы пойдете?
    Марья Андреевна.Не знаю; но что же мне делать? Надо же выйти замуж,
    Мерич.Ну, я с своей стороны не вижу никакой необходимости; разве вас что-нибудь заставляет?
    Марья Андреевна.Много причин. Вы не знаете наших обстоятельств.
    Мерич.Но, боже мой, неужели это так необходимо?
    Марья Андреевна.Маменька говорит, что необходимо.
    Мерич.Это ужасно! Пожертвовать собой! Что вы делаете, Марья Андревна! Вы созданы для того, чтобы любить и быть любимой. Красотой должны любоваться все. Вы не имеете даже права отнять у нас это наслаждение и на всю жизнь отдаться одному человеку.
    Марья Андреевна.Вы все шутите!
    Мерич.Нет, не шучу. Вы рассудите, Марья Андревна, что это за жизнь! Одна минута истинной любви дороже такой жизни… Ну, в деле сердца я бы не послушался маменьки. Для маменьки вы хотите губить свое счастье и счастье других. Какой еще вы ребенок!
    Марья Андреевна.Да, если б это счастье было возможно для меня! А то мне нечего жалеть, нечего ждать! Меня никто не любит, я тоже никого не люблю,
    Мерич.Вы никого не любите?
    Марья Андреевна.Никого.
    Мерич.И вас никто не любит?
    Марья Андреевна.Мне кажется.
    Мерич.В таком случае, другое дело. Но все-таки страшно пожертвовать собой расчетам других.
    Марья Андреевна.Что ж делать-то! Я буду выбирать такого человека, который, имея состояние, удовлетворял бы несколько и моим требованиям.
    Мерич.Откуда в вас такая положительность, такие практические правила?
    Марья Андреевна.Нужда научит.
    Мерич.Если вы решились, я не хочу поколебать вашей решимости; она делает вам честь. Но что, если б вы полюбили кого-нибудь, если б вам случилось встретить человека, который вас любит пламенно, со всем пылом юношеской страсти?
    Марья Андреевна.Я не знаю, Владимир Васильич, но едва ли это случится когда-нибудь.
    Мерич (меланхолическим тоном). Теперь, когда уж дело кончено, когда вы соглашаетесь пожертвовать собой для вашей маменьки, что, разумеется, очень похвально, я могу вам сказать, что я вас любил, Марья Андреева, любил страстно; я вас до сих пор люблю так, как никто вас любить не будет.
    Марья Андреевна.Вы меня не обманываете, Владимир Васильич?
    Мерич.О нет, нет…
    Марья Андреевна.Вы меня не обманываете?
    Мерич.Все клятвы, какие я знаю…
    Марья Андреевна.Не нужно, не нужно… Ах, Владимир Васильич! Не обманывайте меня, ради бога! Вам так легко меня обмануть – я сама вас… люблю…
    Мерич.Ангел мой! Я не верю своему счастью… Зачем же слезы! Марья Андревна! Машенька! Мери! (Целует руку.)Ну, взгляни на меня. Ты хороша! Ах, как ты хороша в эту минуту! Я бы желал, чтобы теперь весь свет тебя видел с этими слезами на глазах.
    Марья Андреевна.Я, кажется, дурно сделала, что призналась вам.
    Мерич.Отчего же дурно? Тебе совестно, что у тебя есть сердце, что ты выше всех этих бесчувственных кукол, которые хвастаются тем, что не любили никогда. Я могу оценить твою любовь.
    Марья Андреевна.Я надеюсь. (Припадает к нему.)Ах, не смотри на меня, я, право, такая глупая; я думала, что у меня достанет твердости скрыть мою любовь.
    Мерич.Да зачем же скрывать ее?
    Марья Андреевна.Да, теперь уж, конечно, незачем. Напротив, теперь я хотела бы тебе вдруг открыть свою душу, чтобы ты знал, как много я люблю тебя.
    Мерич.Зачем? Ты и так для меня дороже всего на свете.
    Марья Андреевна.Нет, Владимир, нет, ты так меня не любишь, как я тебя люблю. Ты для меня все теперь, все, все! Ты веришь моим словам?
    Мерич.А ты моим веришь?
    Марья Андреевна.Не знаю: и хочется верить, и боюсь… С твоей стороны будет безжалостно обмануть меня.
    Мерич.К чему эти черные мысли! Посмотри, вся природа нам улыбается. (Сидят несколько времени молча.)
    Марья Андреевна.Ах, боже мой, я и забыла: нынче к нам хотел приехать чиновник какой-то. Маменька там хлопочет, велела мне одеваться хорошенько.
    Мерич.Уж не жених ли какой-нибудь?
    Марья Андреевна.Не знаю. Ты, впрочем, не бес-покойся. Я скажу маменьке, что не нравится… Уж как-нибудь сделаю.
    Мерич.И скоро будет?
    Марья Андреевна.Я думаю, скоро.
    Мерич.Так я пойду, прощай. (Встают со скамейки.)
    Марья Андреевна.Прощай. Когда же ты придешь? Приходи завтра поутру; маменьки не будет дома.
    Мерич (целует ее). Приду, приду. Прощай! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

    Марья Андреевна (одна, прислонившись к дереву). Он ушел! Хорошо ли я сделала? Мне и стыдно и весело. Что, если это только шалость с его стороны? Боже мой, как мне совестно за себя! (Молчание.)А если он любит в самом деле? Он всегда такой скучный, печальный. Он говорит, что до сих пор постоянно обманывался в женщинах. Ах, как бы мне хотелось знать, любит ли он меня… а я его очень люблю. Чего я для него не сделаю!… все, все, все!… (Стоит, закрывши лицо платком.)
    Входит Дарья.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

    Марья Андреевна и Дарья.
    Дарья.О, чтоб вас! Сбилась с ног нынче день-то деньской… Барышня, а барышня! Где вы тут?
    Марья Андреевна.А! Что?
    Дарья.Ищу, матушка, засовалась совсем, как угорелая кошка. Кто-то приехал, маменька вас спрашивает.
    Марья Андреевна.Приехал! Ах, боже мой!
    Дарья.Пойдемте, я вам головку причешу, да и платьице-то бы другое надели.
    Марья Андреевна.Пойдем, пойдем.
    Уходят.

СЦЕНА II

    Комната первого действия.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

    Добротворский и Беневоленский входят.
    Добротворский.Пожалуйте, Максим Дорофеич, пожалуйте. Признаться сказать, вас не ждали так рано. Поторопились, батюшка, раненько пожаловали. Ну, известно, женское дело. Повремените маленечко.
    Беневоленский.Ты говорил, что здесь есть барышня хорошенькая. Ты смотри – я ведь разборчив.
    Добротворский.Нет, как же можно, помилуйте, Максим Дорофеич. Такая барышня, что генералу взять не совестно. Я еще с папенькой ихним был знаком…
    Беневоленский.А хорошо ли она образована?
    Добротворский.Отлично образована.
    Беневоленский.То-то же. Ты ведь знаешь меня, Платон Маркыч, у меня и состояние есть, и место, ну и знакомство. Мне такую невесту нужно, чтобы не стыдно было в люди показать: ну, чтоб и хозяйка в доме была, знаешь, в этаком чепчике, по-нынешнему, чтобы принять кого-нибудь… Ну, чтобы и тон этакий светский. Понял ты меня?
    Добротворский.Как не понять! Уж, конечно, что вам за крайность на дурной жениться, сами-то вы ишь какой молодец! Ах, батюшка, голубчик! (Треплет его по спиче и потом кланяется.)
    Беневоленский.Ну, то-то же. Что, манишка у меня тут вот сзади не выбилась?
    Добротворский.Нет-с, ничего – в исправности. Причесаться вам разве не угодно ли – вот гребеночка.