Страница:
От Эфраима я позднее узнал, что сразу после посадки президентского самолета в Мадриде в американское посольство поступила по телефону угроза о заложенной бомбе, из-за чего часть здания была очищена от людей, пока там находился президент. Но от оставшегося плана пришлось отказаться, и три палестинца, натасканных на несостоявшееся покушение, чьи имена и описания были уже сообщены испанской полиции, так и не были выпущены из заключения в пустыне Негев. Затем их привезли в исследовательский центр в Нес-Зийоне, где и убили.
31 октября президент снова был в Вашингтоне и хотел посетить свой дом в Кеннебанкпорте, который был поврежден штормом, опустошившим все побережье. Секретной службой был подготовлен и распространен среди пассажиров «Air Force One» меморандум, в котором было написано: « Мы располагаем очень эффективной системой, чтобы помешать террористам проводить акты саботажа на борту самолета. Тем не менее, существует одно слабое место. Речь идет в данном случае о личном багаже, который заносится на борт самолета из автоколонны незадолго до вылета».
Глава 31
Глава 32
Эпилог
Литература
Глава 1
Глава 2
31 октября президент снова был в Вашингтоне и хотел посетить свой дом в Кеннебанкпорте, который был поврежден штормом, опустошившим все побережье. Секретной службой был подготовлен и распространен среди пассажиров «Air Force One» меморандум, в котором было написано: « Мы располагаем очень эффективной системой, чтобы помешать террористам проводить акты саботажа на борту самолета. Тем не менее, существует одно слабое место. Речь идет в данном случае о личном багаже, который заносится на борт самолета из автоколонны незадолго до вылета».
Глава 31
Израильский премьер-министр Ицхак Шамир был не в лучшем настроении, когда ему позвонили в посольство Израиля в Мадриде по особо надежной линии связи. Так рассказывал мне об этом Эфраим. На проводе был старый друг Шамира Роберт Максвелл. Он звонил из Лондона и хотел срочно встретиться с Шамиром. Он был готов приехать в Мадрид.
Оба мужчины знали друг друга очень давно. Молодой Шамир ввел еще более молодого Максвелла в радикальную сионистскую подпольную организацию «Иргун». Максвелл, которому удалось спастись из Европы, попал во время Второй мировой войны на конспиративную квартиру в Бейруте, а затем на конспиративную квартиру в Тель-Авиве. Его обучили различным приемам подпольной борьбы и саботажа. Затем его послали во Францию, где он должен был вступить в британскую армию и быть готовым к вызову.
После войны Шамир, который тогда жил в изгнании во Франции, восстановил контакты. Шамир хотел внедрить Максвелла в самый центр ненавистного британского истеблишмента и предложил ему профинансировать первую крупную сделку Максвелла. В последующие годы Максвелл получал внутренние сведения о мировых событиях от своего друга по израильскому подполью, который стал сотрудником Моссад, а в конце премьер-министром, когда пошел в политику. Шамир дал Максвеллу агентурный псевдоним «Маленький чех». Только горстка людей в израильской разведке знала, кто такой этот «маленький чех». Он постоянно снабжал организацию в изобилии взятками, когда у нее не хватало денег.
Все эти годы Максвелл каждый раз проваливался в финансовые ямы, когда Моссад проводил дорогие операции, которые не могли быть профинансированы законным путем, или когда другие, легальные, источники пересыхали. Так случилось, в частности, в 1990 году после американского вторжения в Панаму, когда Моссад некоторое время не получал деньги от торговли наркотиками, и Максвелл был вынужден запустить руку глубоко в кассы своих предприятий.
Но Шамир слишком часто пускал в ход свой тайный козырь. Это было большой ошибкой, втягивать Максвелла в дела вторичного значения (особенно, в дело Вануну), за что Максвеллу пришлось дорого заплатить.
Эта вовлеченность вызвала недоверие у британского парламента, который подумывал, что дыма без огня не бывает. Толчок дала книга американского репортера, утверждавшего, что Максвелл агент Моссад. Максвелл ответил иском, но почва медленно уходила из-под его ног. Моссад задерживал возврат его денег, и его обычные спасательные акции в последнюю минуту, казалось, уже не могли удержать на плаву максвелловскую финансовую империю.
Шамир жил в сильно охраняемом гостиничном номере напротив дворца в Мадриде, где проходили переговоры между Израилем и его арабскими соседями. Это, мягко выражаясь, не был его звездный час. Он участвовал в процессе, который, в его глазах, диаметрально противоречил интересам безопасности Израиля только потому, что был инициирован Бушем и его «антисемитским» министром иностранных дел Джеймсом Бейкером. Перед отелем проходила маленькая, но радикально настроенная демонстрация. Это было выступление движения Кахане-Шаи, которым руководил Бениамин Кахане – сын расистского раввина Меира Кахане, застреленного в Нью-Йорке. Одновременно Шамир слушал сообщение о разгоравшемся скандале вокруг махинаций Моссад в Германии. Этот скандал был результатом телефонного звонка Ури в полицию порта г. Гамбурга, в котором он проинформировал, что на израильское судно грузят оружие.
Вооружения представляли собой советские танки и зенитные пушки, спрятанные в большие контейнеры с надписями «Сельскохозяйственные продукты». Поставка происходила с помощью БНД, без уведомления федерального правительства и министерства обороны. Речь шла именно о той самой поставке в Израиль, которую немецкое министерство обороны запретило в марте этого же года, считая, что такая поставка будет нарушением запрета на поставки вооружения и военного снаряжения в конфликтные зоны.
Шамир не знал еще, каких масштабов достигнет этот скандал. Он достаточно хорошо помнил скандал 1978 года, когда немцы разрешили офицерам Моссад выступать в роли офицеров немецких спецслужб для проведения допросов палестинцев в немецких тюрьмах. Было бы прекрасно, если бы немецкое правительство смогло бы локализовать разраставшийся скандал. Но если сведения уже просочились в средства массовой информации, то неизвестно, что еще может произойти.
А потом последовал звонок Максвелла, который настаивал на встрече с Шамиром по очень важному делу. Шамир попросил его подождать до конца мадридского похождения, когда он вернется в Иерусалим, но Максвелл был упрям. Он высказал даже скрытую угрозу: так как сейчас парламент и британская пресса собираются начать расследования против него, то он, если ему не удастся урегулировать свои финансовые вопросы, не сможет гарантировать сохранение тайны о встрече с Крючковым.
Максвелл сослался (и предопределил тем самым свою дальнейшую судьбу) на организованную с его помощью встречу между связниками Моссад «Liaison» и бывшим председателем КГБ Владимиром Александровичем Крючковым, который как раз в это время из-за его роли в августовском путче сидел в следственной тюрьме № 4 в Москве. На этой встрече, которая состоялась на борту яхты Максвелла, стоявшей на якоре в югославских водах, обсуждалась поддержка со стороны Моссад путча для свержения Михаила Горбачева. Моссад пообещал посодействовать через свои политические связи скорейшему признанию нового режима, а также предоставить ему поддержку в виде материального обеспечения. Взамен Моссад требовал выпустить или депортировать всех советских евреев, что привело бы к их массовому исходу. Число эмигрантов было бы настолько велико, что их не смогла бы принять никакая другая страна. Поэтому эти люди смогли бы ехать только в Израиль.
Шамир верил в необходимость такой встречи с планировщиками путча. Он знал, что если Россия больше не будет врагом, то исчезнет угроза с Востока, что приведет к значительном уменьшению стратегической ценности Израиля для его великого союзника – США. Потому совершенно реалистичными становились союзы между США и арабскими странами в регионе. Шамир думал, что мирная конференция, к которой его принудили, была прямым результатом этого нового мирового порядка, при котором заканчивалась роль Израиля как единственной западной демократии на Ближнем Востоке.
Именно Максвелл помогал устанавливать связь с теперь уже распущенным КГБ. Шамир знал, что если вырвется наружу информация, что Моссад, пусть в очень слабой степени, был замешан в попытке путча в Советском Союзе, целью которого было прекращение процесса демократизации, это станет страшным ударом по положению Израиля на Западе. Такое соучастие поймут как предательство Запада. Сейчас Максвелл использовал этот факт в качестве угрозы Шамиру, чтобы заставить его срочно помочь его зашатавшейся империи. Шамир попросил Максвелла перезвонить через пару часов. Затем он вышел на шефа Моссад и потребовал избавить его раз и навсегда от «маленького чеха».
Моссад не был готов к таким действиям. Шамир узнал, что требуется несколько недель, чтобы составить план, основанный на привычках Максвелла, чтобы подготовить для него ловушку. Офицер связи Моссад, который ездил с премьер-министром (тоже бывшим офицером Моссад), предложил ему ускорить дело, для чего нужно было пригласить Максвелла на встречу, во время которой в дело и вступит Моссад.
Шамир попросил Максвелла приехать в Испанию на следующий день и объяснил ему, что все будет урегулировано и нет никаких оснований для паники. Максвелл должен был на своей яхте прибыть на Мадейру и там ждать сообщения.
31 октября 1991 года Максвелл прибыл в Гибралтар, сел на борт своей яхты «Леди Гислейн» и двинулся к Мадейре, как ему и сказали. В пятницу, 1 ноября, спецподразделению Моссад, которое во время мирных переговоров дислоцировалось для обеспечения безопасности в Испании, было поручено позаботиться о Максвелле. Подразделение перелетело в Марокко, где встретилось с шефом тамошней резидентуры Моссад, который уже заранее похлопотал о необходимом оснащении и провел предварительные мероприятия.
Сначала Максвеллу сказали, что встреча состоится на Мадейре и он получит достаточно денег, чтобы урегулировать проблемы. Потом ему якобы хотели перевести еще деньги. Все это должно было проходить в строжайшей тайне, чтобы не дать его врагам, которые только того и ждали, чтобы получить доказательства его прямых связей с Моссад, дополнительный материал.
2 ноября Моссад узнал, что Максвелл позвонил своему сыну в Англии и договорился с ним о встрече на острове. Это разрушило все планы Моссад, и теперь Максвеллу из Моссад сообщили, что договоренная встреча не состоится. Вместо этого он должен встретиться с курьером, который привезет ему деньги, на Тенерифе.
Когда он причалил к пристани Санта Круз на Тенерифе, то сразу помчался на встречу в отель «Менси». Когда Максвелл один был в ресторане, к нему подошел какой-то человек и передал ему записку: он должен был следующим утром быть в Лос-Кристос на противоположной стороне острова. Туда ему нужно было прийти на яхте. Предложенный маршрут предусматривал путешествие по морю вокруг острова Гран Канария.
Обо всем этом я узнал из телефонного разговора с Эфраимом. Он не имел малейшего представления, как группе «Кидон» удалось поймать Максвелла в открытом море, когда яхта шла со скоростью 15 узлов, но ведь как раз самое невероятное относится к волшебству «Кидон». В каком-то часу в ночь с 4 на 5 ноября проблема Шамира погрузилась на дно Атлантического океана.
После первого вскрытия, которое больше поставило вопросов, чем ответило на них, состоялось второе вскрытие в Израиле под бдительным оком аппарата служб безопасности. В конце концов, Максвелл удостоился памятника на Оливковой горе в Иерусалиме, на кладбище для самых почетных героев нации.
«Он сделал для Израиля больше, чем можно сегодня сказать», – произнес Шамир в своей речи на похоронах своего друга и своей жертвы.
Оба мужчины знали друг друга очень давно. Молодой Шамир ввел еще более молодого Максвелла в радикальную сионистскую подпольную организацию «Иргун». Максвелл, которому удалось спастись из Европы, попал во время Второй мировой войны на конспиративную квартиру в Бейруте, а затем на конспиративную квартиру в Тель-Авиве. Его обучили различным приемам подпольной борьбы и саботажа. Затем его послали во Францию, где он должен был вступить в британскую армию и быть готовым к вызову.
После войны Шамир, который тогда жил в изгнании во Франции, восстановил контакты. Шамир хотел внедрить Максвелла в самый центр ненавистного британского истеблишмента и предложил ему профинансировать первую крупную сделку Максвелла. В последующие годы Максвелл получал внутренние сведения о мировых событиях от своего друга по израильскому подполью, который стал сотрудником Моссад, а в конце премьер-министром, когда пошел в политику. Шамир дал Максвеллу агентурный псевдоним «Маленький чех». Только горстка людей в израильской разведке знала, кто такой этот «маленький чех». Он постоянно снабжал организацию в изобилии взятками, когда у нее не хватало денег.
Все эти годы Максвелл каждый раз проваливался в финансовые ямы, когда Моссад проводил дорогие операции, которые не могли быть профинансированы законным путем, или когда другие, легальные, источники пересыхали. Так случилось, в частности, в 1990 году после американского вторжения в Панаму, когда Моссад некоторое время не получал деньги от торговли наркотиками, и Максвелл был вынужден запустить руку глубоко в кассы своих предприятий.
Но Шамир слишком часто пускал в ход свой тайный козырь. Это было большой ошибкой, втягивать Максвелла в дела вторичного значения (особенно, в дело Вануну), за что Максвеллу пришлось дорого заплатить.
Эта вовлеченность вызвала недоверие у британского парламента, который подумывал, что дыма без огня не бывает. Толчок дала книга американского репортера, утверждавшего, что Максвелл агент Моссад. Максвелл ответил иском, но почва медленно уходила из-под его ног. Моссад задерживал возврат его денег, и его обычные спасательные акции в последнюю минуту, казалось, уже не могли удержать на плаву максвелловскую финансовую империю.
Шамир жил в сильно охраняемом гостиничном номере напротив дворца в Мадриде, где проходили переговоры между Израилем и его арабскими соседями. Это, мягко выражаясь, не был его звездный час. Он участвовал в процессе, который, в его глазах, диаметрально противоречил интересам безопасности Израиля только потому, что был инициирован Бушем и его «антисемитским» министром иностранных дел Джеймсом Бейкером. Перед отелем проходила маленькая, но радикально настроенная демонстрация. Это было выступление движения Кахане-Шаи, которым руководил Бениамин Кахане – сын расистского раввина Меира Кахане, застреленного в Нью-Йорке. Одновременно Шамир слушал сообщение о разгоравшемся скандале вокруг махинаций Моссад в Германии. Этот скандал был результатом телефонного звонка Ури в полицию порта г. Гамбурга, в котором он проинформировал, что на израильское судно грузят оружие.
Вооружения представляли собой советские танки и зенитные пушки, спрятанные в большие контейнеры с надписями «Сельскохозяйственные продукты». Поставка происходила с помощью БНД, без уведомления федерального правительства и министерства обороны. Речь шла именно о той самой поставке в Израиль, которую немецкое министерство обороны запретило в марте этого же года, считая, что такая поставка будет нарушением запрета на поставки вооружения и военного снаряжения в конфликтные зоны.
Шамир не знал еще, каких масштабов достигнет этот скандал. Он достаточно хорошо помнил скандал 1978 года, когда немцы разрешили офицерам Моссад выступать в роли офицеров немецких спецслужб для проведения допросов палестинцев в немецких тюрьмах. Было бы прекрасно, если бы немецкое правительство смогло бы локализовать разраставшийся скандал. Но если сведения уже просочились в средства массовой информации, то неизвестно, что еще может произойти.
А потом последовал звонок Максвелла, который настаивал на встрече с Шамиром по очень важному делу. Шамир попросил его подождать до конца мадридского похождения, когда он вернется в Иерусалим, но Максвелл был упрям. Он высказал даже скрытую угрозу: так как сейчас парламент и британская пресса собираются начать расследования против него, то он, если ему не удастся урегулировать свои финансовые вопросы, не сможет гарантировать сохранение тайны о встрече с Крючковым.
Максвелл сослался (и предопределил тем самым свою дальнейшую судьбу) на организованную с его помощью встречу между связниками Моссад «Liaison» и бывшим председателем КГБ Владимиром Александровичем Крючковым, который как раз в это время из-за его роли в августовском путче сидел в следственной тюрьме № 4 в Москве. На этой встрече, которая состоялась на борту яхты Максвелла, стоявшей на якоре в югославских водах, обсуждалась поддержка со стороны Моссад путча для свержения Михаила Горбачева. Моссад пообещал посодействовать через свои политические связи скорейшему признанию нового режима, а также предоставить ему поддержку в виде материального обеспечения. Взамен Моссад требовал выпустить или депортировать всех советских евреев, что привело бы к их массовому исходу. Число эмигрантов было бы настолько велико, что их не смогла бы принять никакая другая страна. Поэтому эти люди смогли бы ехать только в Израиль.
Шамир верил в необходимость такой встречи с планировщиками путча. Он знал, что если Россия больше не будет врагом, то исчезнет угроза с Востока, что приведет к значительном уменьшению стратегической ценности Израиля для его великого союзника – США. Потому совершенно реалистичными становились союзы между США и арабскими странами в регионе. Шамир думал, что мирная конференция, к которой его принудили, была прямым результатом этого нового мирового порядка, при котором заканчивалась роль Израиля как единственной западной демократии на Ближнем Востоке.
Именно Максвелл помогал устанавливать связь с теперь уже распущенным КГБ. Шамир знал, что если вырвется наружу информация, что Моссад, пусть в очень слабой степени, был замешан в попытке путча в Советском Союзе, целью которого было прекращение процесса демократизации, это станет страшным ударом по положению Израиля на Западе. Такое соучастие поймут как предательство Запада. Сейчас Максвелл использовал этот факт в качестве угрозы Шамиру, чтобы заставить его срочно помочь его зашатавшейся империи. Шамир попросил Максвелла перезвонить через пару часов. Затем он вышел на шефа Моссад и потребовал избавить его раз и навсегда от «маленького чеха».
Моссад не был готов к таким действиям. Шамир узнал, что требуется несколько недель, чтобы составить план, основанный на привычках Максвелла, чтобы подготовить для него ловушку. Офицер связи Моссад, который ездил с премьер-министром (тоже бывшим офицером Моссад), предложил ему ускорить дело, для чего нужно было пригласить Максвелла на встречу, во время которой в дело и вступит Моссад.
Шамир попросил Максвелла приехать в Испанию на следующий день и объяснил ему, что все будет урегулировано и нет никаких оснований для паники. Максвелл должен был на своей яхте прибыть на Мадейру и там ждать сообщения.
31 октября 1991 года Максвелл прибыл в Гибралтар, сел на борт своей яхты «Леди Гислейн» и двинулся к Мадейре, как ему и сказали. В пятницу, 1 ноября, спецподразделению Моссад, которое во время мирных переговоров дислоцировалось для обеспечения безопасности в Испании, было поручено позаботиться о Максвелле. Подразделение перелетело в Марокко, где встретилось с шефом тамошней резидентуры Моссад, который уже заранее похлопотал о необходимом оснащении и провел предварительные мероприятия.
Сначала Максвеллу сказали, что встреча состоится на Мадейре и он получит достаточно денег, чтобы урегулировать проблемы. Потом ему якобы хотели перевести еще деньги. Все это должно было проходить в строжайшей тайне, чтобы не дать его врагам, которые только того и ждали, чтобы получить доказательства его прямых связей с Моссад, дополнительный материал.
2 ноября Моссад узнал, что Максвелл позвонил своему сыну в Англии и договорился с ним о встрече на острове. Это разрушило все планы Моссад, и теперь Максвеллу из Моссад сообщили, что договоренная встреча не состоится. Вместо этого он должен встретиться с курьером, который привезет ему деньги, на Тенерифе.
Когда он причалил к пристани Санта Круз на Тенерифе, то сразу помчался на встречу в отель «Менси». Когда Максвелл один был в ресторане, к нему подошел какой-то человек и передал ему записку: он должен был следующим утром быть в Лос-Кристос на противоположной стороне острова. Туда ему нужно было прийти на яхте. Предложенный маршрут предусматривал путешествие по морю вокруг острова Гран Канария.
Обо всем этом я узнал из телефонного разговора с Эфраимом. Он не имел малейшего представления, как группе «Кидон» удалось поймать Максвелла в открытом море, когда яхта шла со скоростью 15 узлов, но ведь как раз самое невероятное относится к волшебству «Кидон». В каком-то часу в ночь с 4 на 5 ноября проблема Шамира погрузилась на дно Атлантического океана.
После первого вскрытия, которое больше поставило вопросов, чем ответило на них, состоялось второе вскрытие в Израиле под бдительным оком аппарата служб безопасности. В конце концов, Максвелл удостоился памятника на Оливковой горе в Иерусалиме, на кладбище для самых почетных героев нации.
«Он сделал для Израиля больше, чем можно сегодня сказать», – произнес Шамир в своей речи на похоронах своего друга и своей жертвы.
Глава 32
Ури посетил меня почти сразу после того, как был готов мой первый роман «Лев Иудеи». Со времени нашей последней встречи прошло определенное время, и вообще с 1991 года я мало поддерживал контакт с кликой. Книга уже поступила на рынки США, Германии и Канады и скоро должна была выйти в Бельгии и Голландии. Я как раз приступал к завершению моего второго романа. Меня попросили приехать в Голландию для встреч с читателями. С тех пор, как в 1990 году вышла моя книга «Путем обмана. Как я был агентом Моссад», я не пересекал Атлантику и сейчас не торопился это сделать. В этом полушарии происходило много всяких событий, и я не хотел рисковать оказаться в Израиле в тюремной камере. Я позвонил Эфраиму и спросил его совета, а он послал Ури, чтобы обсудить все со мной.
– Тебе не угрожает опасность, – резюмировал Ури. – Правительство Партии Труда это не правый «Ликуд». За это время положение вещей изменилось. Тебе не нужно об этом беспокоиться. Мы даже порекомендовали бы тебе поехать туда.
Я все еще колебался, но возможность попутешествовать и повысить уровень адреналина в крови была сильным искушением. Я собрал маленькую группу безопасности, состоявшую из трех студентов университета в Оттаве, которых я обучал играть роль сотрудников безопасности. Все это больше походило на шоу. Я знал, что не могу довериться профессиональным службам безопасности, потому что они принимали на работу большое количество израильтян, которые постоянно сообщали обо всем соответствующим израильским ведомствам.
Я знал, что если все будет выглядеть так, будто я предпринял достаточные меры предосторожности, то разного рода экстремистские элементы поостерегутся предпринимать что-либо против меня. А если сам Моссад захочет сделать что-то против меня, то он это сделает, даже если меня будет охранять команда профессиональных телохранителей.
Но в Голландии все прошло хорошо, и в конце турне мы на два дня поехали в Бельгию. Так как я знал об истории деятельности Моссад в Бельгии и о коррупции бельгийской полиции, мне было ясно, что я вхожу в змеиное гнездо. Но обещания Эфраима мне было достаточно. В последний день в Бельгии я должен был выступить в телевизионной передаче в Брюсселе. До конца шоу все шло гладко. Когда я и моя команда выходили к машине, которая должна была доставить нас в отель в Антверпене, то увидели, что нет ни машины, ни водителя. Возникло замешательство; никто не знал, что случилось с водителем. Затем нам предложили другую машину, но мне и моим людям это показалось странным. Так как телестудия в Брюсселе находится недалеко от аэропорта, мы решили действовать быстро. Мы заказали такси и разделились на группы. Мой бельгийский издатель повез меня и одного из моих ребят назад в отель, а остальные взяли два такси. Мы разъехались по трем разным направлениям и даже послали куда-то в другое место еще одно такси.
Я хотел только вырваться из этого города и позвонить Эфраиму. Если дело нечисто, то он об этом знает, в этом я был уверен. И он мог сказать, что мне делать. Но только после полуночи мне удалось выйти на него.
– Алло? – услышал я заспанный голос Эфраима.
– Эфраим?
– Да, кто это?
– Я! Так как его голос не звучал озабоченно, мне немного полегчало.
– Кто, «я»?
– Я, Виктор, ну проснись же, наконец!
– Я проснулся. В его голосе я внезапно заметил напряжение. – Виктор, какой Виктор?
– Что это значит? Я не настроен на игры, Эфраим.
–Это Виктор Островский? Казалось, это сюрприз для него.
– Что это за игра?
– Как твои дела? Где ты?
–Ты знаешь, где я.
– О чем ты говоришь?
– Эфраим, я предупреждаю тебя. Не играй со мной, я не расположен к этому.
– Не смей надоедать мне. Я отчетливо услышал угрозу в его голосе. – Не делай той же ошибки, которую совершил Спиро. Я достаточно ясно выразился, мой мальчик?
– Ты сукин сын! Я бросил трубку. Я завяз глубже, чем мне казалось. Йэн Спиро был «сайан», который многие годы сотрудничал с Моссад. Этот контакт приносил очень много пользы. Во многих случаях он устанавливал контакты с различными ливанскими фракциями. Он был британским подданным и жил в США. Его связь с иранцами и шиитами в Ливане принесла ему со временем целую кучу денег. Но при этом он зашел слишком далеко.
От Моссад он получил несколько миллионов долларов, которые должен был передать одной ливанской семье для внесения выкупа за освобождение пленного израильского летчика Рона Арада. Но из-за причастности Спиро к афере «Иран-контрас» ливанская семья больше не хотела иметь с ним дела. И он оставил деньги себе. Когда группа «Кидон» прибыла к нему домой 7 ноября 1992 года, чтобы забрать деньги, что-то пошло не так, как планировалось, и его жена и трое детей были убиты. Самого Спиро они вывезли в пустыню и там вытянули из него, где он спрятал деньги, после того, как он вначале утверждал, что все-таки передал их ливанской семье. Затем ему в рот влили ядовитую жидкость, которую Спиро носил с собой для проверки чистоты золота, которое планировал добывать.
Во время полета я наконец-то понял, что произошло. Мне это нужно было еще перепроверить, но я был почти уверен. В Моссад шла борьба за власть, за места на верхушке организации. В последние годы выяснилось, что Эфраим и его клика были единственными высокопоставленными офицерами, у которых рыльце не оказалось в пушку. Из-за хорошего управления Эфраиму, вероятно, удалось получить контроль над Моссад, если туда не посадят человека со стороны. Это было лишь делом времени, пока он и его люди не выйдут на меня, чтобы от меня избавиться.
Я был слабым звеном в цепи, и я был легкой добычей. Теперь это зависело от меня. Что мне нужно делать, было понятно. Мне нужно было отложить все в сторону и написать эту историю, которую должны узнать все. Теперь это сделано, и она уже не принадлежит мне. Оценивайте ее сами.
– Тебе не угрожает опасность, – резюмировал Ури. – Правительство Партии Труда это не правый «Ликуд». За это время положение вещей изменилось. Тебе не нужно об этом беспокоиться. Мы даже порекомендовали бы тебе поехать туда.
Я все еще колебался, но возможность попутешествовать и повысить уровень адреналина в крови была сильным искушением. Я собрал маленькую группу безопасности, состоявшую из трех студентов университета в Оттаве, которых я обучал играть роль сотрудников безопасности. Все это больше походило на шоу. Я знал, что не могу довериться профессиональным службам безопасности, потому что они принимали на работу большое количество израильтян, которые постоянно сообщали обо всем соответствующим израильским ведомствам.
Я знал, что если все будет выглядеть так, будто я предпринял достаточные меры предосторожности, то разного рода экстремистские элементы поостерегутся предпринимать что-либо против меня. А если сам Моссад захочет сделать что-то против меня, то он это сделает, даже если меня будет охранять команда профессиональных телохранителей.
Но в Голландии все прошло хорошо, и в конце турне мы на два дня поехали в Бельгию. Так как я знал об истории деятельности Моссад в Бельгии и о коррупции бельгийской полиции, мне было ясно, что я вхожу в змеиное гнездо. Но обещания Эфраима мне было достаточно. В последний день в Бельгии я должен был выступить в телевизионной передаче в Брюсселе. До конца шоу все шло гладко. Когда я и моя команда выходили к машине, которая должна была доставить нас в отель в Антверпене, то увидели, что нет ни машины, ни водителя. Возникло замешательство; никто не знал, что случилось с водителем. Затем нам предложили другую машину, но мне и моим людям это показалось странным. Так как телестудия в Брюсселе находится недалеко от аэропорта, мы решили действовать быстро. Мы заказали такси и разделились на группы. Мой бельгийский издатель повез меня и одного из моих ребят назад в отель, а остальные взяли два такси. Мы разъехались по трем разным направлениям и даже послали куда-то в другое место еще одно такси.
Я хотел только вырваться из этого города и позвонить Эфраиму. Если дело нечисто, то он об этом знает, в этом я был уверен. И он мог сказать, что мне делать. Но только после полуночи мне удалось выйти на него.
– Алло? – услышал я заспанный голос Эфраима.
– Эфраим?
– Да, кто это?
– Я! Так как его голос не звучал озабоченно, мне немного полегчало.
– Кто, «я»?
– Я, Виктор, ну проснись же, наконец!
– Я проснулся. В его голосе я внезапно заметил напряжение. – Виктор, какой Виктор?
– Что это значит? Я не настроен на игры, Эфраим.
–Это Виктор Островский? Казалось, это сюрприз для него.
– Что это за игра?
– Как твои дела? Где ты?
–Ты знаешь, где я.
– О чем ты говоришь?
– Эфраим, я предупреждаю тебя. Не играй со мной, я не расположен к этому.
– Не смей надоедать мне. Я отчетливо услышал угрозу в его голосе. – Не делай той же ошибки, которую совершил Спиро. Я достаточно ясно выразился, мой мальчик?
– Ты сукин сын! Я бросил трубку. Я завяз глубже, чем мне казалось. Йэн Спиро был «сайан», который многие годы сотрудничал с Моссад. Этот контакт приносил очень много пользы. Во многих случаях он устанавливал контакты с различными ливанскими фракциями. Он был британским подданным и жил в США. Его связь с иранцами и шиитами в Ливане принесла ему со временем целую кучу денег. Но при этом он зашел слишком далеко.
От Моссад он получил несколько миллионов долларов, которые должен был передать одной ливанской семье для внесения выкупа за освобождение пленного израильского летчика Рона Арада. Но из-за причастности Спиро к афере «Иран-контрас» ливанская семья больше не хотела иметь с ним дела. И он оставил деньги себе. Когда группа «Кидон» прибыла к нему домой 7 ноября 1992 года, чтобы забрать деньги, что-то пошло не так, как планировалось, и его жена и трое детей были убиты. Самого Спиро они вывезли в пустыню и там вытянули из него, где он спрятал деньги, после того, как он вначале утверждал, что все-таки передал их ливанской семье. Затем ему в рот влили ядовитую жидкость, которую Спиро носил с собой для проверки чистоты золота, которое планировал добывать.
***
Теперь мне стало ясно, что подходит мое время. Ранним утром мы все сели в такси и поехали назад в Голландию. Когда мы переезжали голландскую границу, я почувствовал сильное облегчение, но я знал, что самое плохое закончится лишь тогда, когда я снова буду стоять на канадской земле. Я в последний раз позвонил Ури, но по какой-то непонятной причине разговор прервался.Во время полета я наконец-то понял, что произошло. Мне это нужно было еще перепроверить, но я был почти уверен. В Моссад шла борьба за власть, за места на верхушке организации. В последние годы выяснилось, что Эфраим и его клика были единственными высокопоставленными офицерами, у которых рыльце не оказалось в пушку. Из-за хорошего управления Эфраиму, вероятно, удалось получить контроль над Моссад, если туда не посадят человека со стороны. Это было лишь делом времени, пока он и его люди не выйдут на меня, чтобы от меня избавиться.
Я был слабым звеном в цепи, и я был легкой добычей. Теперь это зависело от меня. Что мне нужно делать, было понятно. Мне нужно было отложить все в сторону и написать эту историю, которую должны узнать все. Теперь это сделано, и она уже не принадлежит мне. Оценивайте ее сами.
Эпилог
Слишком долго я служил фальшивым богам. Насколько я мог вспомнить, я всегда сомневался в них, но тушил огонек скептицизма, исходя из лояльности к великой цели. Я принял новосозданную религию сионизма. Нет ничего проще, чем попасть в струю национализма. Даже сейчас, оглядываясь на свои разрушенные мечты, меня пробирает дрожь, когда я даже вдалеке слышу звуки национального гимна Израиля.
Я посвятил мою жизнь той стране и тому образу жизни, который эта страна, казалось, предлагала. Мне не жаль потерянных лет, когда я стремился к осуществлению так называемой израильской мечты. Но мне лишь больно чувствовать, что я при этом связался с чем-то ошибочным в самой своей основе.
Сионизм, как и апартеид, существует лишь для блага одного единственного народа. Уже по определению, это замшелое, восходящее к девятнадцатому веку расистское движение, не выдерживающее никакой критики при подходе к нему с позиций прав человека.
Если государство дает или отнимает привилегии на основании религиозной принадлежности или этнического происхождения своих граждан, то стоит ожидать, вернее, это даже необходимо, что государству будет позволено проверять этническое происхождение того определенного гражданина, которому государство должно дать или у которого должно отнять какие-либо привилегии. Это можно назвать только дискриминационной и расистской политикой, и именно такая политика лежит в основе сионистского государства.
Сионизм – это политическое движение, которое подверглось в семидесятых годах двум резким изменениям. Первое произошло, когда правительство приняло, что раввин имеет полномочия определять на основе происхождения человека, кто является евреем, а кто – нет. Это решение привело в результате к тому, что все еврейское реформационное движение было выброшено из еврейской расы, потому что переход в иудаизм из других конфессий и прочие проведенные раввинами-реформаторами изменения не были признаны государством.
Потом, в 1977 году, к власти пришел правый блок «Ликуд» во главе с Менахемом Бегином. С этого момента так называемый нео-сионизм написал на своих знаменах лозунг Великого Израиля. И его пионеры, поселенцы на оккупированных территориях восприняли религиозное воззрение, что именно они, конечно, представляют собой гарантию исполнения древнейшего данного Богом обещания народу Израиля. Это представление было бы приемлемым, если бы осуществление этого обещания не было бы связано с какими-то условиями, или, если бы эти условия существовали, то нужно было бы им соответствовать.
Но это не так. Когда после разрушения Второго Храма народ Израиля был изгнан из Земли Обетованной, это означало, что Бог рассеял народ Израиля по всему миру и что Он и только Он, когда народ станет справедлив, и Господь будет благосклонен к нему, пошлет Мессию, чтобы вернуть народ сей назад в свою страну и снова основать Царство Давидово. Нигде не было записано, что Бог создаст национальное движение под названием сионизм, которое станет Его представителем на Земле.
У меня нет проблем с Государством Израиль и с потребностью еврейского народа иметь свою землю. Но мне кажется проблематичным использовать Библию для искоренения другого народа во имя той религии, которую мы вовсе не исповедуем, тогда, как для тех, кто ее исповедует, мы становимся врагами. Тщательно, как настоящий секрет, скрывается тот факт, что ультра-ортодоксальные евреи, которые живут в Израиле и в диаспоре, не признают Государство Израиль. Ясир Арафат даже сделал такого ультра-ортодоксального еврея, раввина Харша, своим министром по делам евреев. Раввин должен был входить в состав делегации палестинцев на мадридских мирных переговорах. Когда Харша спросили, почему он туда не поехал, тот ответил, что он не готов сидеть с сионистами за одним столом.
Компромиссы с палестинцами по вопросам оккупированных земель, на которые идет сионистское государство, не являются ничем иным, кроме поверхностного жеста. Они основываются на предположении, что палестинцы по необъяснимой причине будут готовы отказаться от своей воли, от своих национальных стремлений и согласятся на право быть гражданами второго сорта на территориях с неопределенным статусом.
Мы не должны забывать, что даже Декларация лорда Артура Джеймса Бальфура, на которой сионистское движение основывает свою правомочность, ясно говорит, что осуществление сионистской мечты не может происходить за счет нееврейского населения Палестины:
«Правительство Его Величества доброжелательно рассматривает вопрос об основании национального государства-родины для еврейского народа в Палестине и приложит все свои силы для облегчения достижения этой цели, причем, разумеется, не будут предприняты никакие меры, ущемляющие гражданские и религиозные права проживающих в Палестине нееврейских общин либо права или политический статус, которыми евреи обладают в других странах» [49].
Если с самого начала строить свое существование на лжи, то ни для каких действий не может быть никакой морали. И рукой, осуществляющей эти действия израильского государства, является Моссад, который сам поэтому является самой большой ложью. Моссад – самая активная из всех западных разведок – постоянно находится в поиске объектов нападения, тех, кого она воспринимает как врагов Израиля, все равно, находятся ли они внутри или вне страны. Мне своими действиями удалось доказать, что Моссад даже не замечает того, что творится прямо у него под носом, и что он далеко не так скрытен, как охотно старается уверить других.
Мой народ, еврейский народ, всегда и при любой возможности говорил, что за то, что в Европе делали нацисты, ответственны все, потому что нацистам удалось это только благодаря молчанию всех остальных. Когда придет день, когда израильские генералы и политики будут вынуждены дать отчет за их действия на оккупированных территориях и в других местах, я буду, по крайней мере, знать, что я не молчал.
Для любого, кто имеет понятие о военной стратегии, ясно, что Израиль, даже если он сможет победить своих арабских соседей в ограниченной локальной войне, не сможет их уничтожить или принудить к полной капитуляции. Пока тлеет неразрешенный конфликт, особенно такой, в котором Израиль однозначно выступает в роли агрессора, судьба страны предопределена, и ее разрушение – всего лишь дело времени. Для Израиля пришло самое время, чтобы начать дискуссию, а именно – дискуссию об его идеологии. Хотят ли евреи быть гражданами настоящей демократической страны или стражами «Крепости Израиль»? Им стоит лишь посмотреть на горы Израиля, застроенные древними крепостями, которые все со временем пали.
Иудаизм вечен, а сионизм – лишь эпизод. Израиль будет в безопасности, лишь став светским государством между рекой Иордан и Средиземным морем, государством, в котором все народы свободны и обладают равными правами.
Предоставим же Богу создание Третьего Храма.
Я посвятил мою жизнь той стране и тому образу жизни, который эта страна, казалось, предлагала. Мне не жаль потерянных лет, когда я стремился к осуществлению так называемой израильской мечты. Но мне лишь больно чувствовать, что я при этом связался с чем-то ошибочным в самой своей основе.
Сионизм, как и апартеид, существует лишь для блага одного единственного народа. Уже по определению, это замшелое, восходящее к девятнадцатому веку расистское движение, не выдерживающее никакой критики при подходе к нему с позиций прав человека.
Если государство дает или отнимает привилегии на основании религиозной принадлежности или этнического происхождения своих граждан, то стоит ожидать, вернее, это даже необходимо, что государству будет позволено проверять этническое происхождение того определенного гражданина, которому государство должно дать или у которого должно отнять какие-либо привилегии. Это можно назвать только дискриминационной и расистской политикой, и именно такая политика лежит в основе сионистского государства.
Сионизм – это политическое движение, которое подверглось в семидесятых годах двум резким изменениям. Первое произошло, когда правительство приняло, что раввин имеет полномочия определять на основе происхождения человека, кто является евреем, а кто – нет. Это решение привело в результате к тому, что все еврейское реформационное движение было выброшено из еврейской расы, потому что переход в иудаизм из других конфессий и прочие проведенные раввинами-реформаторами изменения не были признаны государством.
Потом, в 1977 году, к власти пришел правый блок «Ликуд» во главе с Менахемом Бегином. С этого момента так называемый нео-сионизм написал на своих знаменах лозунг Великого Израиля. И его пионеры, поселенцы на оккупированных территориях восприняли религиозное воззрение, что именно они, конечно, представляют собой гарантию исполнения древнейшего данного Богом обещания народу Израиля. Это представление было бы приемлемым, если бы осуществление этого обещания не было бы связано с какими-то условиями, или, если бы эти условия существовали, то нужно было бы им соответствовать.
Но это не так. Когда после разрушения Второго Храма народ Израиля был изгнан из Земли Обетованной, это означало, что Бог рассеял народ Израиля по всему миру и что Он и только Он, когда народ станет справедлив, и Господь будет благосклонен к нему, пошлет Мессию, чтобы вернуть народ сей назад в свою страну и снова основать Царство Давидово. Нигде не было записано, что Бог создаст национальное движение под названием сионизм, которое станет Его представителем на Земле.
У меня нет проблем с Государством Израиль и с потребностью еврейского народа иметь свою землю. Но мне кажется проблематичным использовать Библию для искоренения другого народа во имя той религии, которую мы вовсе не исповедуем, тогда, как для тех, кто ее исповедует, мы становимся врагами. Тщательно, как настоящий секрет, скрывается тот факт, что ультра-ортодоксальные евреи, которые живут в Израиле и в диаспоре, не признают Государство Израиль. Ясир Арафат даже сделал такого ультра-ортодоксального еврея, раввина Харша, своим министром по делам евреев. Раввин должен был входить в состав делегации палестинцев на мадридских мирных переговорах. Когда Харша спросили, почему он туда не поехал, тот ответил, что он не готов сидеть с сионистами за одним столом.
Компромиссы с палестинцами по вопросам оккупированных земель, на которые идет сионистское государство, не являются ничем иным, кроме поверхностного жеста. Они основываются на предположении, что палестинцы по необъяснимой причине будут готовы отказаться от своей воли, от своих национальных стремлений и согласятся на право быть гражданами второго сорта на территориях с неопределенным статусом.
Мы не должны забывать, что даже Декларация лорда Артура Джеймса Бальфура, на которой сионистское движение основывает свою правомочность, ясно говорит, что осуществление сионистской мечты не может происходить за счет нееврейского населения Палестины:
«Правительство Его Величества доброжелательно рассматривает вопрос об основании национального государства-родины для еврейского народа в Палестине и приложит все свои силы для облегчения достижения этой цели, причем, разумеется, не будут предприняты никакие меры, ущемляющие гражданские и религиозные права проживающих в Палестине нееврейских общин либо права или политический статус, которыми евреи обладают в других странах» [49].
Если с самого начала строить свое существование на лжи, то ни для каких действий не может быть никакой морали. И рукой, осуществляющей эти действия израильского государства, является Моссад, который сам поэтому является самой большой ложью. Моссад – самая активная из всех западных разведок – постоянно находится в поиске объектов нападения, тех, кого она воспринимает как врагов Израиля, все равно, находятся ли они внутри или вне страны. Мне своими действиями удалось доказать, что Моссад даже не замечает того, что творится прямо у него под носом, и что он далеко не так скрытен, как охотно старается уверить других.
Мой народ, еврейский народ, всегда и при любой возможности говорил, что за то, что в Европе делали нацисты, ответственны все, потому что нацистам удалось это только благодаря молчанию всех остальных. Когда придет день, когда израильские генералы и политики будут вынуждены дать отчет за их действия на оккупированных территориях и в других местах, я буду, по крайней мере, знать, что я не молчал.
Для любого, кто имеет понятие о военной стратегии, ясно, что Израиль, даже если он сможет победить своих арабских соседей в ограниченной локальной войне, не сможет их уничтожить или принудить к полной капитуляции. Пока тлеет неразрешенный конфликт, особенно такой, в котором Израиль однозначно выступает в роли агрессора, судьба страны предопределена, и ее разрушение – всего лишь дело времени. Для Израиля пришло самое время, чтобы начать дискуссию, а именно – дискуссию об его идеологии. Хотят ли евреи быть гражданами настоящей демократической страны или стражами «Крепости Израиль»? Им стоит лишь посмотреть на горы Израиля, застроенные древними крепостями, которые все со временем пали.
Иудаизм вечен, а сионизм – лишь эпизод. Израиль будет в безопасности, лишь став светским государством между рекой Иордан и Средиземным морем, государством, в котором все народы свободны и обладают равными правами.
Предоставим же Богу создание Третьего Храма.
Литература
Глава 1
Stephan Ketele, «Subs for Aalst dateline on sked alert issued in supermarket massacre» United Press International, 10. II. 1985.
Judith Miller «Belgium is shaken by bombs and „crazy killers“, New York Times,24. II. 1985.
James M. Markham, «Terrorists put benign Belgium under mental siege», New York Times,6.2.1986.
Raf Casert, «Belgium orders investigation into secret anti-communist groups» Associated Press, 9. II. 1990.
«Belgium probes terrorist links with NATO-wide resistance group «, Reuters, 9.11.1990.
Michael Binyon, «Head of Belgian detective force arrested». The Times,26.4.1990.
David Usborne, «Belgium throws the book at its bungling state security service «, The Independent,8.5.1990.
Dan lzenberg, « Apparent blunder: Israel jets intercept, release Libyan plane», Associated Press, 4.2.1986.
David Nordell, «lsraeli leaders have no apologies for grounding plane», Associated Press, 5.2.1986.
Andrew Whitley, «lsrael forces down Libyan jet», Financial Times,5.2.1986.
«When Mossad shoots itself in the foot», Manchester Guardian Weekly,16.2.1986.
Judith Miller «Belgium is shaken by bombs and „crazy killers“, New York Times,24. II. 1985.
James M. Markham, «Terrorists put benign Belgium under mental siege», New York Times,6.2.1986.
Raf Casert, «Belgium orders investigation into secret anti-communist groups» Associated Press, 9. II. 1990.
«Belgium probes terrorist links with NATO-wide resistance group «, Reuters, 9.11.1990.
Michael Binyon, «Head of Belgian detective force arrested». The Times,26.4.1990.
David Usborne, «Belgium throws the book at its bungling state security service «, The Independent,8.5.1990.
Dan lzenberg, « Apparent blunder: Israel jets intercept, release Libyan plane», Associated Press, 4.2.1986.
David Nordell, «lsraeli leaders have no apologies for grounding plane», Associated Press, 5.2.1986.
Andrew Whitley, «lsrael forces down Libyan jet», Financial Times,5.2.1986.
«When Mossad shoots itself in the foot», Manchester Guardian Weekly,16.2.1986.
Глава 2
Brenda C. Coleman, «Company accuses Israel of stealing trade secrets», Associated Press, 19.8. 1986.