Палмер Диана. Сентябрьское утро

   — Ты вправду волновался? Большая рука выскользнула из кармана и с грубой лаской потрепала ее по волосам.
   — А ты как думаешь? — Что-то в его лице словно расслабилось, взгляд потеплел. — Я чуть с ума не сошел, Кэт, — прошептал он, и столько чувства было в его голосе, что ее сердце запрыгало, готовое вырваться из груди и взлететь.
   — Блейк…
   — А вот и я! — весело объявил Ларри, подходя к ним со своим саквояжем. — Я все закрыл.
   Кэтрин скрестила руки на груди и попыталась принять безразличный вид.
   — Как же мы переберемся через мост, Блейк?
   — Я зафрахтовал вертолет, — ответил он, криво усмехаясь.
   Она улыбнулась. Если за дело берется Блейк, любая неразрешимая проблема решается сама собой.
   Мод и Филлип разделяли беспокойство Блейка из-за непогоды и отсутствия Кэтрин, но они постарались не подавать виду. Вивиен только пожала плечами, услышав рассказ Кэт об их дорожных приключениях. Ее больше интересует другой человек, со злостью подумала Кэтрин, чтобы она могла строить ему глазки из-под своих наклеенных ресниц. Эта белобрысая так и липла к Блейку, и, думая о том, что между ними все слажено, Кэтрин испытывала щемящую боль. Блейк, конечно, беспокоился о ней. Но ведь он ее опекун. Опекун, и ничего больше.
   — Ты сегодня какая-то тихая, Кэт, — заметил Филлип, когда все собрались в музыкальном салоне послушать, как Вивиен играет на рояле. Кэтрин вынуждена была признать, что играет она неплохо. Ларри, который сам немного музицировал, следил за ней разинув рот. Для Кэтрин, после всех неприятностей, это было уж слишком. Она выскользнула в холл и направилась в кухню налить себе чашку кофе. Филлип последовал за ней.
   Она сидела, положив ногу на ногу и слегка покачивая носком туфли, а складки ее бежевого шелкового платья струились в такт этому движению.
   — Мне нравится это платье, — сказал, любуясь ею, Филлип. — Это одно из тех, что ты купила недавно?
   — И Ларри оно нравится, — с улыбкой кивнула она.
   — Мне нравится Ларри, — усмехнулся он. — При нем я чувствую себя взрослым. Она подняла брови:
   — При нем — что?
   — Он же молодой, правда? — сухо поинтересовался он, наблюдая за ее реакцией.
   — Ну уж! — хмыкнула она. Он рассмеялся:
   — Ты отлично понимаешь, что я хочу сказать. Блейк рядом с ним кажется еще более грандиозным, чем обычно. — Улыбка померкла. — Он устроил тебе взбучку?
   — Блейк? — Она покачала головой. — Как ни странно, нет. Я думаю, надо было сказать ему, что я еду в аэропорт.
   — Мод еле перехватила его в Атланте. — Он допил чашку и теперь вертел ее в руках. — Как тебе известно, он полетел в Чарльстон. Это было чертовски рискованно, но он не мог упустить шанса. А потом вас доставили домой. Вас разыскивало несколько спасательных отрядов.
   Она побледнела.
   — Я не представляла себе!..
   — К тому моменту, когда вы приехали в отель, он уже ждал вас там около часу, — прибавил он. — И каждую минуту справлялся о вашем местонахождении. И сообщал нам. Маленькие машины страшно ненадежны во время наводнений. Удивляюсь, как он не взорвался. Я думал, он был в ярости.
   Она внимательно рассматривала кофе в своей чашке.
   — Да, я тоже так думала, — прошептала она, прикрыв глаза. Она никогда бы не сделала ничего подобного, если бы не тот разговор с Вивиен во время завтрака. Но она не могла рассказать об этом Филлипу. — Как все глупо вышло.
   — Это хуже, чем глупость. Это безрассудство, — отозвался он. — Когда ты перестанешь заводить Блейка?
   — Когда он оставит меня в покое, — отрезала она.
   Он покачал головой:
   — Ну, этого ты не скоро дождешься.
   «Серые дубы» под утренним солнцем смотрелись великолепно, и Кэтрин натянула поводья, чтобы не обогнать Ларри и вместе с ним полюбоваться ландшафтом.
   — Видел бы ты, как красиво здесь весной, когда все в цвету, — вздохнула она.
   — Могу себе представить. — Его взгляд скользнул по ее стройной фигуре в костюме для верховой езды. — Ты отлично смотришься в седле.
   Она похлопала свою лошадку по черной гриве. Санденс что-то захандрил сегодня утром, и она вместо него взнуздала эту черную арабскую кобылку.
   — Я уже давно езжу верхом. Меня Блейк научил, — прибавила она, засмеявшись при воспоминаниях об этих уроках. — Это была мука мученическая для нас обоих.
   Ларри вздохнул, глядя на повод в ее тонкой руке.
   — Я ему не понравился.
   — Блейку? — Она отвела взгляд. — С ним вообще трудно сблизиться, — сказала она, сознавая, что это еще не вся правда.
   — Если бы я собирался пробыть здесь больше трех дней, — продолжал он, — мне пришлось бы облачиться в непроницаемый скафандр. При нем я чувствую себя полным идиотом.
   — У него идут сложные деловые переговоры, — примирительно сказала она. — Они с Диком Лидсом пытаются прийти к какому-то соглашению.
   Ларри улыбнулся:
   — Похоже на то, что он уделяет значительно больше внимания его дочери. Она красавица, правда? И к тому же талантливая.
   Кэтрин с усилием улыбнулась:
   — Да, талантливая.
   — Они помолвлены? — спросил он, скрывая улыбку. — У меня сложилось впечатление, что там что-то происходит.
   — Думаю, да, — ответила она. — Поворачивай назад, Ларри. Миссис Джонсон страшно не любит, когда ей приходится дважды сервировать завтрак. — Она пришпорила черную кобылку и рванулась вперед.
   Его вопрос снова выбил ее из колеи. Конечно, они были помолвлены, и она не могла понять, почему Блейк так старался держать это в секрете. Вся эта история приводила ее в бешенство. Как мог Блейк рассказать Вивиен о том, что… Ее лицо пылало от обиды. Она никогда не простит ему этого. Как он смеет считать ее настолько наивной, чтобы придавать значение какому-то поцелую. Вчера, видя, как он разволновался из-за нее, она позабыла о его предательстве. Но теперь, когда опасность миновала, оно снова напомнило о себе, как воспаленная рана. Да провались он к черту, этот Блейк!
   Кэтрин Мэри, внушала она себе, пригнувшись к черной гриве арабской лошадки и похлопывая ее по холке, все, что вам нужно, — это ваше собственное место на земле!
   Она спешилась у конюшни и подождала Ларри, чтобы войти в дом вместе с ним.
   Блейк и Вивиен завтракали вдвоем. Кэтрин, улыбаясь, как кинозвезда на телеэкране, вцепилась в тощую руку Ларри, и они присоединились к обществу.
   — Прекрасная была прогулка, — вздохнула Кэтрин, взглянув на Вивиен. — Вы любите лошадей?
   — Терпеть не могу, — сказала Вивиен и послала ослепительную улыбку Блейку. Его каменное лицо оставалось непроницаемым.
   Зеленые глаза Кэтрин вспыхнули, но она сдержалась.
   — Усадьба великолепная, — заметил Ларри, накладывая себе яичницу с ветчиной с фарфорового блюда. — Сколько же нужно людей, чтобы содержать все в таком образцовом порядке?
   — О, у Блейка одних дворников три человека, так ведь, дорогой? — ответила за Блейка Вивиен, словно бы нечаянно коснувшись его плеча своим муслиновым рукавом.
   Кэтрин хотелось запустить в нее сваренным всмятку яйцом. Она быстро потупила взгляд, чтобы никто не успел прочитать этого желания в ее глазах.
   — У моих родителей сад вчетверо меньше вашего, — продолжал Ларри, — и беседки нет. Папа обожает розы.
   Блейк закурил сигарету и откинулся в кресле. Молодой человек нервно заерзал под его пристальным взглядом.
   — Вы тоже выращиваете цветы? — металлическим голосом спросил он.
   — Блейк! — взмолилась Кэтрин.
   Он не удостоил ее даже взглядом. Все его внимание было сосредоточено на Ларри, который покраснел до корней волос и в любую минуту готов был взорваться. Несмотря на свой общительный характер, он был человеком темпераментным, и Блейк, похоже, всячески старался вывести его из терпения.
   — Выращиваете? — нажимал Блейк.
   Ларри осторожно поставил на стол свою чашку.
   — Я пишу книги, мистер Гамильтон, — сдержанно произнес он.
   — О чем? — последовала молниеносная реплика.
   — Главным образом о напыщенных дураках, — нанес ответный удар Ларри.
   Темные глаза Блейка угрожающе засверкали.
   — Вы на что-то намекаете, Донован?
   — Как аукнется… — парировал Ларри, меряя Блейка ледяным взглядом голубых глаз, — Перестаньте! — взорвалась Кэтрин. Она встала, бросила на стол салфетку. Ее нижняя губа дрожала, глаза метали молнии. — Прекрати это, Блейк! — в ярости зашептала она. — Неужели тебе больше нечего делать, кроме как подкалывать Ларри с того самого момента, как он приехал? Ты должен!..
   — Молчать! — холодно отрезал он. Она стиснула губы, словно он дал ей пощечину.
   — Блейк, ты ведешь себя ужасно, — прошептала она дрожащим голосом. — Ларри — гость…
   — Не мой, — оборвал он, не спуская глаз с Ларри, который тоже встал с места.
   — В этом вы правы, — зло прохрипел в ответ Ларри и повернулся к Кэтрин. — Идем, нам надо поговорить, пока я буду собираться.
   Он вышел из комнаты, а Кэтрин обернулась, стоя в дверях.
   — Если он уедет, Блейк, я уеду вместе с ним, — заявила она, не помня себя от гнева.
   — Ты Так думаешь? — произнес он тихим голосом, в котором звучала угроза.
   — Вот увидишь! — Рыдания душили ее.
   Мольбы и уговоры Кэтрин на Ларри не подействовали. Он упаковал свои веши за несколько минут. Оставалось только вызвать такси, но, когда он набирал номер, вошел Дик Лидс и помешал ему.
   — Вивиен едет за покупками в Чарльстон, — сказал Дик с мягкой улыбкой. — Вода спала, проезд вполне безопасен. Филлип отвезет нас, так что милости просим составить нам компанию. Мы подбросим вас в аэропорт.
   — Спасибо, — сказал Ларри. Он протянул руку и легко потрепал Кэтрин по щеке. — Прости, моя радость. Ты мне очень нравишься, но не настолько, чтобы терпеть общество твоего опекуна.
   Она словно окаменела.
   — Мне жаль, что все так вышло. Передай привет Мисси. Он кивнул:
   — До свиданья.
   Она смотрела ему вслед с чувством потери. Все произошло так стремительно. Все это не укладывалось у нее в голове. Блейк вел себя нелепо. С самого начала он пытался разрушить ее дружбу с Ларри. Но зачем? У него есть Вивиен. Почему он так грубо обошелся с парнем? Она его ненавидит. Она не подчинится, она избавится от его гнета…
   Она оставалась у себя, пока они не уехали. Блейка нигде не было видно, и она решила, что он уехал с остальными. Мод уговаривала ее проводить их, к неудовольствию Вивиен, но она отказалась. Ей совсем не улыбалось сидеть в машине с Блейком и Ларри и бояться, что на нее заорут: «Молчать!»
   Сквозь лабиринт изгородей она прошла к беседке. Трава и кусты были еще влажными от вчерашнего дождя, но в маленькой белой ротонде с ее изящной обивкой и кольцом скамеек было сухо и уютно.
   Она присела на скамью и стала смотреть на усыпанную гравием дорожку, петлявшую между цветниками. Азалии и кизил, так роскошно цветущие весной, уже пожухли, зато розы придавали цветникам неизъяснимую прелесть. Особенно белые, с их тонким сладким запахом. Она закрыла глаза и впивала этот аромат с теплым бризом, который делал этот сентябрьский день похожим на весенний.
   — Хандришь?
   Она вскочила при звуке этого глубокого жесткого голоса. Блейк стоял у входа в беседку с дымящейся сигаретой в руке. На нем были те же коричневые слаксы и желтая трикотажная рубашка, в которой она видела его за завтраком, и вид у него был такой же хмурый.
   Она ответила ему таким же мрачным взглядом, спустила подвернутые штанины брюк для верховой езды и обдернула свитер.
   — Для одного утра, по-моему, сделано вполне достаточно? — сердито пробурчала она. Темная бровь поползла вверх.
   — А что я такого сделал? Я его не выгонял.
   — Конечно, — ехидно поддержала она. — Ты только сделал его пребывание в нашем доме невыносимым и все время оскорблял его.
   Он пожал плечами:
   — Во всяком случае, потеря невелика.
   — Для тебя, — уточнила она. — Твоя приятельница все еще здесь.
   Он внимательно посмотрел на нее.
   — Да, — сказал он, — она здесь.
   — Разумеется, она ведь — твой гость. Он оттолкнулся плечом от дверного проема и подошел к ней вплотную:
   — Ты действительно хочешь иметь мужа, который будет бояться меня?
   Ее глаза смотрели на него в упор.
   — Нет, — возразила она. — Я хочу такого, который собьет с тебя спесь.
   Его губы дрогнули в презрительной усмешке.
   — И кому же это удастся? Она отвела глаза, припомнив Джека Харриса и многих других своих поклонников.
   — Почему ты не уехал с ними? Мне показалось, что Вивиен вчера вечером произвела сильное впечатление на Ларри.
   — Я не всегда разделяю вкусы Вивиен. Глядя на темно-зеленую обивку сиденья, Кэтрин нервно чертила пальцем на ворсе бархата какой-то затейливый узор.
   — Почему ты не позволил ему остаться, Блейк? — с обидой спросила она. — Он не доставлял тебе никакого беспокойства.
   — Не доставлял? — Блейк докурил сигарету и вышвырнул окурок на гравий. — Чертов сопляк, заставить тебя вести машину в такой ливень! Я готов был переломать ему ноги!
   Она воззрилась на него в полном недоумении:
   — Это была моя машина, он постеснялся попросить, чтобы я пустила его за руль.
   — Я бы не постеснялся, — отбрил он. — И пересел бы. Будь я с тобой, ты бы ни за что не выехала из Чарльстона.
   Она улыбнулась про себя: именно об этом она и думала по дороге домой.
   — Было несколько таких моментов, когда я пожалела, что тебя нет рядом, — призналась она.
   Он не ответил, только лицо его вдруг странно напряглось.
   — Ты не должен был волноваться, — продолжала она, опасаясь нового взрыва. — Ты же сам учил меня водить машину, помнишь?
   — Я помнил, что ты оказалась в опасности в обществе дурака, сопляка, который не сумел о тебе позаботиться, — отрезал он. — Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы убил его.
   Он не повысил голоса. Но слова его прозвучали как крик.
   — Что за бред! Ты просто злишься! — Она нервно засмеялась.
   Он не улыбался. Взгляд его темных глаз пронзил ее с такой силой, от которой в крови вспыхнуло пламя.
   — Я всегда злюсь, когда дело касается тебя! Ты только сейчас заметила?
   И такая страстность была в его словах, что губы ее приоткрылись от удивления, а взгляд стал пристальным и мягким.
   Блейк оперся своей большой рукой о спинка сиденья за ее плечами, не сводя глаз с ее полуоткрытого рта. Он стоял совсем близко, так близко, что она могла ощущать его запах, терпкую смесь мыла и одеколона, чувствовать тепло его большого тела.
   — Блейк, — прошептала она, изнемогая, не находя слов, не помня себя.
   Он наклонил свою темную голову и коснулся губами ее рта, и от этого тихого, как шепот, бережного прикосновения сердце ее бешено застучало, дыхание участилось. Он отстранился, а она робким движением обвела пальцем твердую линию его чувственного рта. Трепетное молчание прерывалось только шумом ветра и далеким криком какой-то певчей птицы.
   Его губы шевельнулись, захватили ее изучающий палец, а кончик его языка мягко переместился ему навстречу. Она глядела в его глаза и читала в них возбуждение.
   Он с нежностью вглядывался в ее вспыхнувшее лицо.
   — Встань, Кэтрин, — сказал он наконец. — Я хочу почувствовать тебя всю.
   Она повиновалась, как лунатик, позволив ему привлечь себя так близко, что его сильные бедра прижались к ее бедрам, а мышцы крепкого торса — к ее мягкой груди.
   Его большой палец коснулся ее рта, и Блейк взглянул на него, словно хотел запомнить движение.
   — Боишься? — спросил он незнакомым хриплым голосом.
   Она покачала головой, в ее ответном взгляде была жажда и обреченность.
   — Прошлый раз…
   — Это не будет как в прошлый раз, — выдохнул он. — Кэт…
   Ее мягкие губы приоткрылись в страстном ожидании встречи с его губами.
   Тонкие руки сомкнулись вокруг его шеи, она лихорадочно возвращала ему поцелуи, пытаясь показать, что может стать для него всем, чем он захочет.
   Его сильная рука забралась в толстый узел волос у нее на затылке, а властный рот требовательно раздвинул ее губы. Она вся дрожала, потрясенная интимностью этого глубокого проникновения. Она с изумлением ощутила на своей спине его руки, скользнувшие под свитер, их ласкающие прикосновения к шелковой коже.
   — Ты не носишь бюстгальтер? — прошептал он, не прерывая поцелуя, и она почувствовала, как его губы тронула насмешливая улыбка.
   Интимность этого вопроса смутила ее, и она внезапно вывернулась и перехватила его запястья, прежде чем его вкрадчивые руки успели скользнуть ей под мышки.
   — Блейк… — запротестовала она. Он усмехнулся и убрал руки, чтобы положить их ей на бедра поверх толстой пряжи свитера.
   — А сказала, что не боишься, — напомнил он ей.
   Она уткнулась взглядом в его широкую грудь.
   — Ты, наверное, смеешься надо мной? — жалобно произнесла она. — Ты же знаешь, я не такая искушенная…
   — Сразу видно. — Он тихо рассмеялся. — А была бы искушенная, так знала бы кое-что получше, чем прижиматься к мужчине, когда он тебя целует. Лет десять назад я бы, пожалуй, не сумел устоять…
   Она ошалело взглянула на него.
   — Но ведь в кино…
   — Целлулоидные люди, выдуманные ситуации, а наша ситуация — реальна, Кэтрин.
   Он взял ее руку и прижал к обнаженной у ворота груди, к твердому теплу густых спутанных волос. Она почувствовала тяжелый ритм его сердца.
   — Слышишь, Кэт? — мягко сказал он. — Из-за тебя моя кровь несется, как река во время наводнения.
   Она совсем потонула в его темных глазах, в глубине его ласкового голоса. Ее пальцы вцепились в его рубашку, не желая расставаться с этим мускулистым телом; неожиданно ей вспомнилось, как он выглядел в тот вечер много лет назад, когда она застала его с Джессикой.
   Блейк, казалось, прочел ее мысли. Он резко схватил ее руки и спрятал под рубашку, прижав к широкой твердой груди. Ее пальцы затрепетали на его жесткой коже.
   — Я никогда никого так… не касалась, — прошептала она, изумляясь новизне желаний, пронзивших ее тело, так что она задрожала в его больших руках. — И мне ничего такого не хотелось, до сих пор.
   Его губы касались ее лба, дыхание было теплым и каким-то неровным, а ее любопытные пальцы ощупывали сильные мускулы.
   Она подняла глаза и встретила взгляд Блей-ка.
   — Я… Блейк, я чувствую…
   Его пальцы нежно прижались к ее губам.
   — Поцелуй меня, — прошептал он. — Не думай, не говори. Просто поцелуй меня. — Его губы прижались к ее губам осторожно, мягко, вызывая приступ голода, который вырвал стон из ее сдавленного горла.
   Она приподнялась на цыпочки, чтобы помочь ему, чтобы понравиться ему, ее губы раскрылись навстречу вкрадчивому нажатию его рта, когда он начал углублять поцелуй. Она чувствовала, как его руки ласкают ее спину, уверенно продвигаясь к груди. Но на этот раз она не перехватила его запястья.
   Его пальцы обняли высокие крепкие холмики ее груди, и она замерла, прислушиваясь к новизне этого касания.
   — Все в порядке, — прошептал он у ее губ. — Не отодвигайся от меня.
   В ее широко открытых глазах он прочел легкую боязнь и любопытство.
   — Это… что-то новое, — прошептала она.
   — Мужская ласка? — тихо спросил он. — Или моя?
   — И то, и то, — призналась она. Его пальцы взобрались выше, и он смотрел на ее лицо, когда они нашли твердые пики и успели нежно погладить их прежде, чем его руки поглотили бархатную роскошь и стали сдавливать ее теплыми чувственными пожатиями.
   — Как тебе, Кэт? — спросил он глубоким медовым голосом. — Хорошо?
   Эта ласка подействовала на нее как колдовство, она вцепилась ногтями в кожу на его груди и тихо застонала.
   — Не надо было… разрешать тебе, — шептала она.
   — Конечно, не надо… — согласился он, прижимаясь еще тесней. — Скажи мне, чтобы я перестал, Кэт, — шептал он. — Скажи мне, что тебе не нравится.
   — Если бы я могла… — еле слышно промолвила она. Он целовал ее закрытые веки, нос, высокие скулы, а руки его, как бешеный душ, обрушившийся на обнаженную кожу, вызвали блаженные содрогания.
   Его рот стал нежно покусывать ее губы, и череда этих дразнящих прикосновений вызвала у нее крик.
   — Господи, какая же ты сладкая, — хрипло шептал он. — Нежная, как шепот, когда я глажу тебя.
   Ее пальцы теребили завитки волос на его мощной груди.
   — Я все представляла себе, как это будет у нас с тобой, — робко призналась она. — С того самого вечера, когда увидела тебя с Джессикой…
   — Я знаю, — шепотом ответил он. — Я увидел это по твоим глазам. Меня это тоже перевернуло, Кэт, и я тоже все представлял себе, как оно будет между нами. Но ты была так чертовски молода…
   Она испустила глубокий прерывистый вздох, приподнимая тело навстречу его искусным уверенным рукам.
   — Блейк?.. — простонала она.
   — Чего ты хочешь? — Его темные глаза пылали. — Нет ничего, о чем бы ты не могла попросить меня, разве ты не знаешь? Чего ты хочешь, Кэт?
   Ее тело жгло какое-то новое для нее ощущение, но она не умела выразить в словах, чего ей хотелось. Никогда с ней такого не бывало.
   Никогда!
   — Я не знаю, как сказать, — призналась она беззвучным шепотом. — Блейк… прошу тебя…
   Он наклонился, поднял ее своими большими руками и отнес на мягкое сиденье в виде широкой скамьи, окружавшей беседку.
   Потом опустился рядом с ней, и на его смуглом лице появилось какое-то незнакомое выражение, поразившее ее после стольких лет поддразнивания, приятельства и глубокой привязанности. Она еще только начинала смотреть на Блейка как на любовника, и впечатление не поддавалось описанию. Она не умела справиться со смущением, отражавшимся на ее пылающем, полном ожидания лице, в ее зеленых глазах.
   — Я не сделаю тебе больно, — с нежностью произнес он.
   — Я знаю. — Она подняла пальцы к его твердым стиснутым губам и мягко обвела линию рта. — Я никогда не целовала мужчину лежа.
   — Не целовала, говоришь? — Он улыбнулся, привстал и опустил на нее свой мощный торс, так чтобы их тела совпали — бедро с бедром, грудь с грудью. Она чуть не задохнулась от этой близости, впилась всеми пальцами в напрягшиеся мускулы его плеч.
   Его пальцы ласкали ее лицо.
   — Я слишком тяжелый, да, Кэт? — шептал он у ее податливых губ.
   Она вспыхнула при этом вопросе, но не отвела глаз.
   — Нет, — выдохнула она. Он прижался ртом к ее губам.
   — Сними свитер, Кэт, — прошептал он.
   — Блейк…
   Он целовал ее в закрытые веки.
   — Ты хочешь этого так же, как я, — задыхался он. — Сними его, Кэт… потом помоги мне снять рубашку.
   Она, дрожа, смотрела ему прямо в глаза. Она хотела его так, что желание жгло ее с головы до пят, но она догадывалась о близости, до сих пор ею не испытанной. Если это произойдет, пути назад не будет.
   — Но… я… никогда, — лепетала она. Его пальцы коснулись углов ее рта, а язык легкими штрихами обвел дрожащую линию рта.
   — Ты не хочешь почувствовать меня вот так же, Кэт? — ласково шептал он. — Чтобы ничего не было между нами?
   Она подчинилась его влекущему рту, закрыла глаза.
   — Да, — простонала она, и даже голос ее задрожал. — О, Блейк, да, да!..
   — Помоги же мне, — хрипло прошептал он. Дрожащими пальцами она приподняла край его желтой трикотажной рубашки и стянула ее с теплых твердых мускулов под ковром жестких черных волос, пальцы ее с наслаждением ощутили это прикосновение, а сердце застучало как сумасшедшее.
   Его рот ласкал ее открытые губы, наслаждался ими, теребил, гладил, пальцы нежно ласкали лицо.
   — Теперь я твой, любовь моя, — мягко настаивал он. — Тебе нечего бояться, ничего не бойся, я не сделаю тебе больно, не буду заставлять тебя силой. Ну же, Кэт…
   Она глядела в его темнеющие глаза, стягивая свитер с напрягшихся грудей, и с пронзительным ощущением блаженства почувствовала, как он снова вжимается в нее всем торсом, так, что ее острые соски утонули в темном тепле его груди. От этой близости у нее мутилось в голове, она задыхалась.
   — Господи, какая же ты страстная! — прозвучал в полной тишине беседки его напряженный шепот. Мощный торс медленно, чувственно вжимался в ее грудь.
   Ее пальцы задержались на твердом адамовом яблоке, бережно ощупали его. Ее глаза расширились; эта ласка вызвала у нее сердцебиение, к горлу подкатил ком.
   — Ты такой… теплый, — едва слышно всхлипнула она.
   — Еще бы не теплый, когда мужчина сгорает заживо, — отозвался он полушутя. Потом, не отводя взгляда, прижался к ней всем телом. — Все в порядке, — выдохнул он, успокаивая ее, потому что она непроизвольно замерла, ощутив еще большую близость его плоти. Его ладони легонько теребили ее волосы, предплечья удерживали тело на весу. Он пристально изучал ее.
   — Теперь я могу почувствовать тебя всю, — шептал он, — а ты — меня. Мы ничего не сможем скрыть друг от друга, когда мы так близко, правда, Кэт? Ты знаешь без слов, как я хочу тебя, ведь знаешь?
   Она вся вспыхнула, когда до нее дошел точный смысл этих слов и она впервые отметила различие между своим и его телом.
   Наслаждение прорвалось в ней, как весенний сок в молодом дереве, она ощутила в себе пробуждение чувств и ощущений, дремавших до этой минуты в ожидании того, кто их разбудит.
   Ее пальцы гладили его лицо., его рот, его дерзкий нос, его густые темные брови, и, переводя дыхание, она ощущала тепло и тяжесть его груди еще ближе у своей обнаженной кожи.
   Под его тяжестью ее изнемогающее от желания тело совсем утонуло в мягких подушках, и она выпростала руки, пытаясь еще теснее прижаться к нему, когда он приблизил свои губы к ее губам для поцелуя.
   Ее пальцы теребили его густые прохладные волосы, а поцелуй все длился и длился. Его язык вонзился в ее рот, требовательный, умоляющий, алчущий, а руки скользнули под ее бедра и, приподняв хрупкое тело, прижали к его телу с такой сокрушительной силой, что она всем существом ощутила, как страстно он желал ее.