Медведь ласково прихватил немца за шею и подтолкнул, мол, иди, не загораживай дорогу.
Гюнтеру два раза повторять не пришлось. Только подошвы засверкали.
После разговора с Михайло и Серегой Эм Си Ман-Кей недолго думая вернулся на дерево, с которого можно было наблюдать лагерь строителей и руины замка. Шимпанзе увидел всю драму, развернувшуюся после приезда черного микроавтобуса. Псы повергли Эм Си в трепет. Михайло заманил их куда-то под землю, однако Ман-Кей не верил, что даже там бурый тамбовский мишка одолеет четверых головорезов. Черные убийцы затравили бы и льва.
Когда они вернутся, их должна ждать достойная месть, решил Эм Си. Он соскользнул со ствола, прокрался к микроавтобусу и влез в заднюю дверь.
Здесь была обустроена из стальных прутьев большая клетка на четыре собачьи персоны, имелись подстилки, металлическая поилка, перевернутые кормушки. По углам валялись разгрызенные кости. Афро-англичанин призадумался, как бы досадить псам, ведь лучше всего подошел бы яд, но его-то как раз и не было! А может, удастся его найти?
Эм Си по обыкновению бормотал:
– Эх, Польша – купи поменьше, своруй побольше. Или вот тоже: купи дешевле, продай дороже. Где бы взять яду? Найти надо!
И только рэпер подумал, что, вероятно, стоило бы использовать мухоморы или бледные поганки, которые растут в округе чуть ли не центнерами, как дверь захлопнулась и лязгнул засов.
Пан Гржибовский предпочел запереть фургон Гюнтера, так как сходился с Ман-Кеем во взглядах на талант соотечественников своровать и перепродать. Бизнесмен даже не посмотрел внутрь фургона. Достаточно было увидеть то, что из него выпрыгнуло полчаса назад.
Ман-Кей представил, что случится, когда вернутся обитатели фургона. Волна черного отчаянья захлестнула Эм Си. Кто бы мог представить столь ужасное окончание карьеры циркача, рэп-исполнителя и просто реального парня?
Спустя несколько мучительных минут до ушей афро-англичанина донеслись звуки быстрых шагов. Ман-Кей затаил дыхание, прислушиваясь.
К микроавтобусу подбежал Гюнтер. Один. Без псов.
– Эй, что с собаками? – раздался голос пана Гржибовского.
– Аллес капут! – громко ответил охотник, заскакивая в кабину.
– А вы куда?
– Нах хаузе! Деньги все верну!
Немец завел мотор, микроавтобус сорвался с места и покатился прочь от проклятого замка, подпрыгивая на ухабах.
– Эй, йо! А как же я?! – совсем не в рифму пробормотал Эм Си Ман-Кей.
Часть четвертая,
в которой резко перемещается центр главных событий и звери занимаются спасением друга, и не только
Глава 1
Минуты ожидания свели с ума поляков и старых друзей медведя. Потом птицы принесли вести о капитуляции пана Гржибовского, о возвращении косолапого из подземелья, о его встрече с огромным вооруженным человеком и о том, что Михайло идет к оврагу, где спрятались все звери. Раздался общий возглас радости.
– Он, вероятно, есть раненый! Он наверняка есть раненый! Аларм, аларм! – закричал Петер, нарезая беспорядочные круги по дну оврага.
– Да не кудахтай ты! – приструнил гамбургского петуха Гуру Кен. – Давай птичку спросим.
– Он цел! – ответила малиновка.
– Фух! – только и вымолвила Лисена.
Колючий, Серега и Сэм также облегченно вздохнули, а Иржи Тырпыржацкий заржал от избытка чувств.
Появился Ломоносыч. Его встретили как триумфатора. Тамбовчане, кенгуру, скунс и петух бросились к нему.
– Ну, хватит, родные… Экие вы обнимальщики! Все ребра передавите, – добродушно сказал наконец бурый гигант.
Друзья отстранились. Подошел бобер-воевода, крепко пожал медведю лапу.
– Спасибо тебе, пан Михайло, – горячо поблагодарил он. – Мы спасены, замок спасен, Орден спасен! Я не представляю, как тебе это удалось!
– Понимаешь, Войцех, – улыбнулся Михайло. – Медведь в Тамбове – больше, чем медведь.
Бобер не понял сути сказанного, но это было не важно. Важно было совсем другое.
– Слушайте меня, добрые паны! – прокричала галка, только что прилетевшая со стороны цитадели Ордена. – Вашего косматого товарища увезли в черном микроавтобусе!
Шум ликования сменился гробовой тишиной.
– Как это? – первым спросил Сэм.
– Он забрался в фургон, его заперли и тронулись. Едут быстро!
– Иржи! Колючий! – крикнул Парфюмер.
Лошак двинулся к замку по дну оврага, звери расступались, давая ему дорогу. Скунс и еж разбежались, сделали несколько быстрых шажков по осыпающейся стене, ловко запрыгнули на жеребчика. Иржи сорвался в галоп. Мгновением позже им вдогонку бросился Гуру Кен.
– Поздно! Уже украли! – каркнула им вслед галка.
– Скачем к мосту! – прокричал Сэм.
Он надеялся, что похититель свернул с просеки налево, к хутору.
Конек и кенгуру бок о бок неслись по лесу. От скорости и ветра перехватывало дух. Парфюмер стиснул лапками гриву лошака и напряженно смотрел вперед, игнорируя проскальзывающие мимо стволы, кустарники, опасные ямы. Колючий был по уши занят тем, чтобы удержаться на гладкой спине Иржи.
Они успели разглядеть микроавтобус, проехавший через мост, пропыливший до околицы и скрывшийся на улочках хутора. Итак, черный коробок на колесах и с наглухо затонированными окнами. На борту – изображение головы металлического пса с красным объективом вместо правого глаза. На задних дверях надпись «Гамбург». Вот и все приметы.
– Все, дальше нельзя, – сказал Гуру Кен. – Нам его все равно не догнать.
К остановившимся преследователям присоединился пыхтящий Серега.
– Да, староват я для затяжных забегов, ребятки… Ломоносыч послал подстраховать, – выдавил он. – Упустили? Тогда бегом обратно.
В овраге их ждали медведь, лиса, петух, бобер и братья-еноты. Остальные звери не хотели расходиться, пока не прояснится ситуация с Ман-Кеем, но Войцех велел самым зорким из них продолжать наблюдение за сворачивающимся лагерем строителей, а остальным надлежало спрятаться. Над оврагом кружили птички-связные.
– Опоздали, – сокрушенно проронил Сэм, спрыгивая с лошака.
– Зато мы отлично запомнили автомобиль, – попробовал обнадежить друга Колючий. – Никуда он от нас не денется!
– Да, будем искать, хотя это ужасно сложно, – сказал Михайло. – Мы тут порасспросили галчонка, который видел, как увезли обезьянина. Нам придется отправиться в Германию. Хозяин четверки псов – немец. Звать Гюнтером.
– Моя любимая Дойчланд есть большой страна, – озабоченно проговорил Петер. – Каким образом мы находить там охотник Гюнтер?
– На фургоне написано, из какого он города, – сказал кенгуру. – Из Гамбурга.
Все посмотрели на петуха.
– Я почти не помнить свой родина, – затараторил он. – Я иметь уехать, когда был цыпленок.
– Не дрейфь, никто с тебя ничего не требует, – успокоил Петера Колючий.
– Ладушки, поверим надписи на фургоне, – подытожил медведь. – Тогда возникает насущный вопрос: как же нам туда попасть? Причем сделать это надо быстро…
Заработали умы, зашевелились мозговые извилины.
– Воздушный шар погиб, – подала голос Лисена.
– Я не такой быстрый, чтобы угнаться за фургоном, – вставил фразу Иржи.
– Угнать автомобиль! – выпалил Колючий.
– Нет, самолет! – поправил Парфюмер Сэм.
– Только не летать, – поставил условие Серега, содрогаясь при воспоминании о воздушной болезни.
– Кто из вас умеет водить авто? – поинтересовался Войцех.
– Ман-Кей смог бы, – мгновенно среагировал Гуру Кен, потом постучал в сердцах боксерской перчаткой по голове. – Он же в плену!
– Плот! Лодка! Катер! Пароход! – перебивая друг друга, перечислили Анджей и Кшиштов.
– Увы, братья, наша река течет не в Германию, – покачал головой бобер.
– Поезд, – промолвил Ломоносыч.
– А ведь и верно, – протянула Лисена.
– Он есть громкий, железный и ужасный, – пробрюзжал гамбургский петух.
– Потерпишь, – надавил на тенора еж.
Скунс досадливо пнул шишку, валяющуюся под ногами.
– Я виноват. Я должен был простить Эм Си. Я поеду один.
– Тебе фигу свернуть, или сам справишься? – усмехнулся Колючий. – Ман-Кей не только твой друг. Он ведь нам всем не чужой, хоть и дураковат не в меру.
– Верно излагаешь, – одобрил Серега.
– Где тут у вас вокзал? – обратился Михайло к Войцеху.
Пан Гржибовский подъехал к коттеджу, взошел на крыльцо, толкнул дверь. Заперто. Позвонил. Никого. Еще позвонил. Тишина.
– Сынка ищете, пан бизнесмен? – спросила женщина, шедшая мимо.
Он оценил прохожую. Немолодая, симпатичная, лицо глуповатое, но в целом доброе. Каштановые волосы заплетены в аккуратные косы. Классика сельского портрета. Только вот вопрос эта женщина задала с каким-то тайным подтекстом. Злорадство? Вроде бы нет… А что тогда?
– Да. Я ищу сына, – пану Гржибовскому стало тревожно.
– Так он у пана Дзендзелюка с утра до вечера торчит, – с явным осуждением сказала хуторянка.
– Это… у колдуна, что ли?
Бизнесмен помнил, что это имя упоминал начальник стройки, когда жаловался на полное фиаско подготовительных работ.
– Поди ж ты! – оживилась женщина. – Он уже и в городе прославился!
– Ну, можно и так сказать, – пожал плечами пан Гржибовский. – А где мне найти дом Дзендзелюка?
– Вот прямо по дороге и до околицы, – ткнула пальцем хуторянка. – Вы с ним того, поосторожнее. Он ведь, чуть что не по нем, в волка обращаться горазд.
– Наслышан, – хмуро сказал бизнесмен, садясь в джип.
Аккуратный домик четы Дзендзелюков не произвел на пана Гржибовского впечатления пристанища колдуна. И дверь открыла вовсе не ведьма – пани Барбару так даже муж не назвал бы.
– Здравствуйте… А мой сын, ну, Сигизмунд… – замялся бизнесмен, от волнения приглаживая идеально прилизанные волосы.
– Проходите, пан горожанин. – Старушка отодвинулась, пропуская гостя. – Эй, Дзенцол! Тут за малым пришли!
Комната показалась пану Гржибовскому маленькой, но опрятной. Хозяева были бедны, да порядок блюли.
Старик лежал в кровати, рядом стоял вскочивший со стула Сигизмунд.
– Сынок! – обрадовался бизнесмен, но тут же осекся. – Добрый день, пан Дзендзелюк.
Колючие глаза старика не сулили ничего хорошего. Дед откашлялся, морщась, и ответил:
– Доброго здоровьишка, пан Гржибовский. Извините, не встаю, чтобы пожать руку. Спину прострелило.
«Ну, Казимир! Ну, стрелок хренов!» – пронеслось в мозгу бизнесмена.
– Я отменил строительство, – почему-то счел своим долгом отчитаться он.
– И вы очень правильно поступили! – одобрил старик и пробурчал под нос: – А то я прямо уж и не знал, что еще предпринять…
– Сигизмунд, а что ты тут делаешь? – рискнул спросить пан Гржибовский.
– Меня пригласил пан Дзендзелюк. Он очень много знает об этих краях. Вот, как раз рассказывал, как партизанил во время Второй мировой.
– И все? – уточнил отец.
– Ну да, – захлопал глазами сын.
– Нам надо ехать в город. И знаешь, ты был прав: нельзя сносить останки крепости.
Прикрывший глаза пан Дзендзелюк почти физически ощутил, как Гржибовский покосился на него, произнося последнюю реплику. Старик счел своим долгом степенно кивнуть. Пусть успокоится этот великовозрастный олух. Он ведь тоже верит в ахинею о колдовстве.
– До свидания, Сигизмунд, – сказал дед. – Приезжай на каникулы.
– Поправляйтесь, пан Дзендзелюк, – ответил мальчик.
Отец и сын Гржибовские уехали.
Старик лежал и вспоминал про лису, енота, бобра и лошака. «Смышленые зверюги, однако. Чудеса да и только. Может, я и правда колдун?»
Пан Дзендзелюк рассмеялся.
Путь до ближайшей станции железной дороги был не близок. Пришлось обходить хутор и держаться лесопосадок, идущих вдоль дороги. Разумеется, звери двигались под покровом ночи.
Да, они потеряли время, дожидаясь сумерек, но Михайло Ломоносыч рассудил, что Эм Си, скорее всего, не грозит ничего, кроме заточения. Шимпанзе в Европе редкость, охотник обязательно захочет выручить деньжат за попавшегося по глупости Ман-Кея.
Вроде бы все логично, но звери все равно волновались.
Тамбовчан и циркачей провожали Войцех, Анджей, Кшиштов и Иржи Тырпыржацкий, который нес на себе ежа, скунса, енотов и бобра. Пассажирам было тесновато, зато скорость передвижения заметно возросла. Петер согласился попутешествовать под мышкой у Гуру Кена. К рассвету путники достигли товарной сортировочной станции и затаились в ближайшей роще. Лисена сбегала на разведку.
Вернулась довольная. Промурлыкала совсем не по-лисьи:
– Я надыбала поезд, идущий на запад. Если все будет хорошо, то уже сегодня нас примет гостеприимная немецкая земля.
– Фатерлянд, – благоговейно прошептал гамбургский петух.
Прощание с польскими друзьями было коротким, но трогательным. Лисена пустила слезу, еноты тоже отчего-то прятали мордочки и подозрительно часто шмыгали носами.
– Что ты теперь будешь делать, Иржи? – поинтересовался Гуру.
– Вернусь к хозяину. Скоро осень, потом зима. Надо как-то перезимовать. Да он неплохой, в целом, мужик. Я бы с вами поехал, но в вагон не залезу, – и лошак грустно заржал.
Колючий и Сэм обнимали и хлопали по спинам Анджея и Кшиштова.
– Удачи вам, – сказал бобер-воевода. – Вы знаете, как мы вам благодарны. О ваших подвигах будут сложены легенды, которые войдут в летописи Ордена золотого горностая. А теперь главное. Властью, данной мне высоким положением, я, магистр Ордена, посвящаю тебя, пан Михайло, тебя, пан Гуру Кен, тебя, пан Петер, тебя, пан Сэм Парфюмер, тебя, пан Колючий, в рыцари. Пани Лисене дается титул леди воительницы.
– Благодарим тебя, славный пан Войцех, – торжественно изрек Ломоносыч. – А мы тебя, в свою очередь, нарекаем почетным гражданином тамбовского леса. Приезжай в любое время. Ты – желанный гость.
– Пора, – напомнил Сэм. Он боялся потерять даже секунду, чувствуя вину перед Ман-Кеем.
Друзья загрузились в вагон. Труднее всего было посадить туда Гуру Кена, в конце концов медведь втащил его на себе. Устроились они с комфортом, на куче песка. Петер напомнил Гуру и Парфюмеру, что когда-то, казалось бы, очень давно, но всего лишь месяц назад или чуть больше, циркачи бежали из Тамбова на барже, груженной именно песком.
– Действительно, интересное совпадение, – подтвердил Гуру.
– В следующий раз полетим на самолете, начиненном песком, – пошутила Лисена, и все кроме Сереги рассмеялись.
Через несколько минут поезд тронулся.
Четверо поляков провожали путешественников, стоя на насыпи. Кшиштов махал лапкой, Тырпыржацкий мотал рыжей головой, Анджей и Войцех салютовали.
Грустно уезжать, но Ман-Кею нужна срочная помощь!
Мимо проносились рощи, полустанки, деревни и небольшие города. Михайло, Серега и Лисена не стали любоваться мелькающими пейзажами. Они сразу заснули. Колючий, Сэм, Гуру и Петер какое-то время смотрели по сторонам, но в конце концов усталость победила и их.
Покинув Польшу, состав въехал в Германию. Сзади остались Франкфурт и Берлин.
– Нам придется пересесть на другой поезд, – сказала Лисена вечером. – Этот идет в Кельн.
Звери спрыгнули на одной из сортировочных Ганновера, где грузовой состав шел особенно медленно. Лисена вновь сбегала на разведку. На сей раз ее не было около двух часов, и друзья не на шутку забеспокоились. Сгустились сумерки, небо затянуло серыми облаками, стало холодать.
– Ага, вот она, – обрадовал спутников вглядывавшийся во тьму Серега.
– Сперва ничего хорошего не попадалось, зато потом стали наваливаться варианты, – пояснила вернувшаяся лиса. – Сейчас в тупике стоит вагон, следующий до Гамбурга. Правда, там не так вольготно, как было в предыдущем. И ждать придется несколько часов, но это самый походящий вариант. Остальные еще хуже.
– Вперед, – скомандовал медведь.
Зверям пришлось лезть на крышу, потому что сам вагон был запечатан. Тамбовчане рассудили, что, сломай они печати, поездка бы могла закончиться полным их разоблачением. Лисена красочно расписала, как обходчик увидит сорванные пломбы, отворит дверь, а за ней сидит этакий зоопарк на выезде. За этим обязательно последует скандал, погоня, а если человек попадется сообразительный, то просто моментальное заточение.
– А что внутри? – полюбопытствовал Колючий.
– По разговорам людей выходит, что там лежат какие-то китайские пуховики.
Гуру Кен хмыкнул:
– Не знал, что бывают люди пушных пород. Любопытно было бы взглянуть на этих самых китайцев.
Рассевшись на крыше, звери задремали. Михайло велел отсыпаться впрок. Его беспокоила перспектива оказаться в незнакомом городе и искать микроавтобус, каких там наверняка сотни. «Нам в город соваться нельзя, – кумекал Ломоносыч. – Стало быть, необходимо поселиться где-то на окраине, лучше всего, в парке. А там увидим».
Петер все никак не мог устроиться на гладкой крыше и заснуть. Кроме того, он волновался в предвкушении встречи с родным городом.
– Давай я тебе на ночь сказочку расскажу, – предложила наконец Лисена, уставшая слушать царапанье петушиных когтей о металл.
– О, я есть быть очень благодарен, – прошептал петух.
– Жила-была царевна-лягушка, – начала рыжая.
Она говорила, говорила, а Петер проваливался и проваливался в дрему, пока Лисена не добралась до момента:
– …А в полночь царевна-лягушка скинула шкурку и стала еще отвратительнее без шкурки-то!
– Тьфу на тебя! Фосмутительно! – обиделся петух. – Такую сказку испортила!
Пришлось ему засыпать без истории.
Вскоре вагон сотрясся от удара. Громыхнуло железо. К вагону пристыковался локомотив. Где уж тут поспишь!
Транспорт отважных спасателей Ман-Кея прицепили к длинному поезду, он тронулся, и началась вторая фаза путешествия.
Погода потихоньку портилась, облака затягивали небо. Стало прохладнее, и друзья устроились на ночлег.
Глава 2
После потери четверки лучших псов и неожиданной встречи с медведем охотник Гюнтер больше всего на свете желал оказаться дома. Мой дом – моя крепость, не зря ведь так говорят.
Гюнтер гнал свой микроавтобус к границе с Германией, а сам что-то шептал, то и дело стирал рукавом пот со лба и хмурился. Его руки, сжимавшие руль, бессовестно дрожали.
«Я чуть не погиб, – мысленно повторял охотник. – А ведь здоровенный мужик… Откуда в Польше такие крупные медведи?»
Он не считал себя трусом. В компании тщательно выдрессированных собак, да с любимым карабином он хаживал и на львов в Африке, и на тигров на Дальнем Востоке. Разумеется, Гюнтер был браконьером. На медведей, правда, он никогда не охотился.
Хищников помельче и всяких копытных этот тип изводил десятками, а обученные жестокой травле собаки «зачищали» нужную местность от любого некрупного зверья. В результате Гюнтер приобрел репутацию человека, который решает любые проблемы, связанные с животными.
«Вот и дорешался, – еще сильнее стискивая руль, подумал охотник. – Все, надо успокоиться, скоро пограничный пункт. Увидят, что нервничаю, станут досматривать более придирчиво. В результате я потеряю время».
Гюнтер заставил себя глубоко дышать и думать о чем-нибудь приятном, но в голову лезло одно и то же: «Черт! Псы мои!.. А карабин? Ведь в секунду оказался испорчен… Я и не предполагал, что медведь сможет одолеть ягдкоманду так тихо. Срочно, срочно домой! Вот переживу этот позор и вернусь. Обязательно. Но теперь я буду готов, он ведь просто застал меня врасплох». Новый поворот в мыслях успокоил охотника.
Да, он возьмет вторую команду псов. Она чуть хуже первой, но сейчас он займется ею вплотную. Собаки были страстью и гордостью Гюнтера. Наверняка этому способствовала его фамилия – Айзеншпиц. Железный пес по-немецки. В детстве соседские ребятишки дразнили его шпицем. Мальчик сначала обижался, а потом завел большую злобную собаку. Точнее сказать, щенка-то он получил добродушного и ласкового, но вырастил из него бойцового монстра. С тех пор Гюнтера Айзеншпица боялись и не обзывали. Вместе с тем его будущее было предрешено: он вырос жестоким воспитателем собак и беспощадным охотником.
Микроавтобус подкатился к досмотровому терминалу. Пара польских пограничников была подобрана словно по заказу – первый толстый, а второй тонкий. Пока первый придирчиво рассматривал документы («Микроскоп купи», – мысленно посоветовал ему Гюнтер), второй сунул нос в салон и велел открыть фургон.
– Мы обязаны убедиться, что в машине нет контрабанды. Тем более что вы занимаетесь животными.
Немец грустно вздохнул. Если бы сейчас в фургоне сидели его красавцы, то стоило бы распахнуть дверь – и на пограничников обрушился бы поток собачьей брани. Гюнтер не раз испытывал тайное удовольствие, наблюдая за испуганными досмотрщиками. Потом он сказал бы: «Достаточно, мальчики», и псы замолчали бы, сев и уставившись на ошеломленных людей. Увы, нынче такой сюрприз польским стражам преподнести не удастся.
Айзеншпиц распахнул створки и, стараясь не глядеть внутрь, пригласил пограничника, мол, полюбуйся на голые стены, начальник.
Пограничник зыркнул для проформы и удовлетворенно кивнул:
– Все чисто. Счастливого пути.
Лишь когда микроавтобус отъехал от поста на порядочное расстояние, Эм Си Ман-Кей рискнул спрыгнуть вниз.
Перед тем как поляки захотели осмотреть фургон, шимпанзе вскарабкался по прутьям к самому потолку машины и, упершись лапами в стенки, завис над входом. Знак фунта стерлингов пришлось держать в зубах. Получилась забавная картина: обезьяна в костюме, вытянувшаяся в струнку и бешено вращающая красными от напряжения глазами.
Поза была неудобной, мышцы быстро устали, и афро-англичанин чуть не свалился на востроносую голову пограничника. Тут бы карьера Гюнтера Айзеншпица и закончилась, но Эм Си боялся попасться в руки людям. Он надеялся, что ему удастся улизнуть из тюрьмы на колесах позже. Ведь этот ужасный охотник рано или поздно приедет домой и покинет микроавтобус. Если повезет, то он откроет заднюю дверь.
Ман-Кей путешествовал с комфортом. Да, подстилки пахли псиной, зато были удобными и мягкими. В мисках осталась вода. Хотелось поесть. К сожалению, бананов не было. Шимпанзе смекнул, что ему представилась отличная возможность выспаться, и переволновавшийся Эм Си с удовольствием ею воспользовался.
Гюнтер вывел микроавтобус на добротный немецкий автобан, и машина понеслась чуть ли не с космической скоростью. Идеально ровная дорога вела на северо-запад, к Гамбургу.
Шимпанзе дремал, иногда подскакивал, озираясь, затем проваливался в глубокий сон, снова просыпался… Так прошло много часов, а потом Эм Си пробудился от удивленного возгласа Гюнтера:
– Эй, а ты тут откуда?!
Браконьер приехал-таки домой. Он решил открыть фургон, чтобы проветрить.
«Йо! Запалился! Заспался, чтоб я провалился!» – запаниковал афро-англичанин.
Охотник влез в фургон. Ман-Кей, еще не отошедший от сна, вяло попытался прошмыгнуть к спасительному выходу. Сильная рука схватила рэпера за горло.
– Стоять, обезьяна!
Эм Си отчаянно дернулся назад. Стальные пальцы сжали шею сильней. Ай, больно! Не очень-то тут посопротивляешься, и Ман-Кей смирился.
Человек выволок шимпанзе из клетки, потащил его за собой к дверям. Эм Си успел заметить узкий дворик, в который заехал микроавтобус, открытые ворота с видом на рощу и двухэтажный дом.
Гюнтер миновал дверь, спустился по лестнице в подвал, бросил пленника в клетку. Лязгнул засов.
Шимпанзе сел, растирая горло. Вокруг были наставлены клетки. Свет попадал сюда через узкие окна, располагавшиеся у самого потолка. Здешний запах очень походил на цирковой. Правда, в шапито он был каким-то свежим, а тут – словно воспоминание о цирке. Большинство клеток пустовали, но не все.
«Целая тюрьма для зверей! Куда ты попал, Ман-Кей?» – мысленно воскликнул Эм Си.
Хозяин тюрьмы стоял рядом и морщил лоб. Он пытался думать. Этот процесс был для него не вполне привычным, трудным, к тому же охотник устал, проведя за рулем не один час.
– Вопрос номер один, – глухо проговорил Гюнтер. – Почему его не заметил пограничник? Наверное, его еще не было в машине… Когда же он там появился? Не на перекрестке же подсел. Парадокс.
Айзеншпиц прошел к дальней стене подвала, на которой висела раковина. Включил кран и набрал воды в миску, стоявшую на столе вместе с какими-то чашками, кормушками, кастрюлями.
Вернувшись к клетке, где теперь сидел Ман-Кей, Гюнтер просунул миску в специально сделанную узкую горизонтальную щель.
– Сиди пока. А там придумаем, что с тобой сделать, – хмуро пообещал охотник и ушел наверх.
Эм Си отпихнул миску ногой. Она перевернулась, вода потекла по полу.
– М-м-м-м… зря ты так, неизвестный пока мне сеньор, – послышался вальяжный голос. Казалось, говоривший либо засыпает, либо в этот самый момент пребывает в состоянии величайшего всепобеждающего счастья.
Шимпанзе обернулся. Обладатель голоса находился в соседней клетке. Ман-Кей не сразу понял, кто это. Зверь не сидел на полу, а висел на толстой ветке, прикрепленной к верхним прутьям его «одиночки». Мохнатый пленник держался за ветку тремя лапами, а четвертая медленно тянулась к куче зеленых листьев, наваленных на полу его клетки.
Особенно впечатлили Ман-Кея три длинных когтя, венчавшие кисть зверя.
Эм Си опасливо пересел подальше от клетки длиннорукого животного. Мало ли что тому придет в голову? А когти-то о-го-го…
– Ты кто, брат? Рад ты мне или не рад? – осторожно спросил афро-англичанин.
– Рад, конечно. Здесь не с кем поговорить, сеньор, хотя через две клетки сидит длинноухий гринго.
– Гринго?
– Ну, не совсем гринго, – раздумчиво сказал обладатель длинных когтей. – Белый кролик. Еще дальше – ястреб. Не знаю, почему их не посадили в одну клетку.