Кенгуру напряг память, вспоминая карту мира. Воистину Польша была маленькой страной, и австралиец искренне полагал, уж тут-то люди снуют повсюду, но оказалось, что везде найдется заповедное местечко. В таком и обрел пристанище Орден золотого горностая.
То, что человек посчитал бы руинами, звери-рыцари объявили своим домом. Но люди в конце концов вспомнили и о заброшенной крепости. Кто-то ушлый и проворный выкупил землю, замыслив построить на месте «графских развалин» сверхсовременное охотничье хозяйство. Планировалось, что толстосумы будут приезжать сюда по путевкам и бродить по лесу в поисках дичи. Помимо местных зверюшек к услугам богатеев-охотников предложили бы специально выращенных кабанчиков, тетеревов да прочих куропаток. К замку пролегла бы дорога, вокруг повырубили бы лес, а животным пришлось бы покинуть округу. Кому хочется стать добычей скучающего отпускника?
Рыцари Ордена золотого горностая узнали ужасную новость совсем недавно, когда в округу пришли странные люди в оранжевых жилетах. Главный из них был в строгом костюме и при галстуке. Загадочные визитеры бродили, совались во все углы, ставили длинную линейку, глядели в непонятный прибор, установленный на треноге, что-то записывали, громко ругались. Вот из этой ругани и из более спокойных разговоров затаившиеся звери поняли, какая катастрофа их ждет. Стройка должна была начаться буквально на днях.
«Везет же мне на переделки», – подумал Гуру Кен.
Утром Лисена обошла и внимательно изучила островок. Разведка заняла меньше четверти часа. Трава, ивы, песок, пара деревьев помощнее. В ветвях – большие гнезда. Возможно, по весне там лежали вкусные яйца, а теперь, в июле, там взрослые птенцы, которые вот-вот встанут на крыло. Но лазить по деревьям лиса не умела.
Петер с беспокойством следил за рыжей хищницей, рыщущей по острову. Уж он-то понимал, что Василиса хочет есть. Когда она, пробегая, кидала мимолетный взгляд на петуха, в глубине ее зрачков словно вспыхивало пламя – впору жарить цыпленка-табака.
Гамбургский петух отогнал навязчивые мысли о голодной спутнице. Сам он вполне обходился тем, что выискивал в траве. Здесь были вкусные насекомые и какие-то семена.
– Скажи-ка, Петер-петушок, – вкрадчиво сказала Лисена, вернувшись из разведки, – ты рыбачить умеешь?
– Ко-ко-конечно, нихт, – ответил петух. – Я есть хватайт, что найти на берег.
– Масленая твоя головушка… Здешний берег ужасно мал и небогат пищей. В кустах вроде бы шевелилась уточка, только где уж мне ее поймать-то?
– Ты иметь возможность переплыть реку.
Лисена сощурилась и посмотрела поверх широкой водной ленты на большую землю.
– Смогу, хоть и с трудом. Но ведь ты не перелетишь, глупый. Я покумекала и решила: нам нужно оставаться на месте и ждать Михайло. Он мудрый, что-нибудь придумает.
– Я не хотеть делать тебя расстроенный, – мягко сказал Петер. – Михайло весит очень, очень много. Он сильно расшибайся.
– Ну, Петруха, все-таки куриные у тебя мозги, – снисходительно заявила Лисена. – Плохо ты нас знаешь, чучело пернатое. Мы, русские, такой народ, что хоть ты нас в воду окунай, хоть огнем жги, хоть сверху кидай, хоть снизу подбрасывай, мы все равно выкарабкаемся! Поэтому прекращай эти заупокойные речи. Ломоносыч цел и здоров, могу поспорить.
Петух и лиса слонялись по острову, дремали, потом глядели, не отрываясь, на берег. Так прошло полдня.
В Лисенином животе начало урчать, причем все громче и громче. Рыжая молчала, сохраняя исключительно насупленный вид… Насупленный! Словечко-то какое! Суп… С петушком…
Петер вспорхнул на довольно высокую ветку.
– Я есть любить сидеть на насесте, – пояснил он, тайно прикидывая, не достанет ли его постоянно облизывающаяся Василиса.
– Все-таки дрейфишь, красавец, – слегка наигранно усмехнулась лиса. – Спой, что ли.
Гамбургский тенор подумал: «И спою! Лисене нравится мой голос. К тому же прекрасное заставит ее забыть о голоде». Петер мог позволить себе нескромный эпитет «прекрасное». Чистый голос петуха действительно ценился, в цирке его номер всегда горячо принимали, а в тамбовском лесу он мгновенно сделался суперзвездой.
Петер не долго выбирал подходящую песню. Речной островок казался бедному петуху одиноким кораблем, затерянным в морских пучинах. Слова вспомнились сами:
Напрасно старушка ждет сына домой.
Ей скажут, она зарыдает.
А волны бегут от винта за кормой,
И след их вдали пропадает…
Петух пел настолько красиво и жалобно, что рыжей стало стыдно, ведь она действительно примерялась, как бы скушать германскую птицу. Лисена зачарованно слушала, лишь в конце поймала себя на мысли: «Как жаль, что у Петера не было в клюве здоровенного ломтя сыра!»
Рыжая пообещала себе не трогать петушка. А лопать-то страсть как хотелось!
Лиса еще раз обошла остров и остановилась возле странной палки, торчащей из воды на расстоянии хорошего прыжка от берега.
– Кто ее воткнул? – пробормотала Лисена. – Зачем? Неспроста она тут, ой неспроста, – и отправилась дальше.
Мимо проплыл уж. Красиво так, по-змеиному. Рыжая с удовольствием съела бы и ужа, но он направлялся мимо острова.
День заканчивался, а еды все не было. Лиса лежала под деревом, сверху, нахохлившись, сидел Петер. Василисина совесть давно замолчала, гамбуржец вновь представлялся ей отличным обедом, а не гениальным певцом.
Вдруг Лисенины уши развернулись, словно большие локаторы. С реки доносились звуки всплесков, ритмичные, приближающиеся. Лиса юркнула в ивняк, приказав петуху, чтобы тот притаился.
К острову плыла резиновая лодка. В ней сидели два угрюмых мужика. Оба воровато поглядывали по сторонам.
«Либо воры, либо браконьеры», – смекнула Лисена.
Мужики были невзрачные, совершенно неприметные, одетые почти одинаково – майка да штаны цвета хаки, а обуви лиса не видела. Один сосредоточенно греб, второй, сидевший на корме, откинулся и лениво почесывал за ухом.
Сидевший на веслах аккуратно подправил лодку к палке, которая так волновала Василису. Пассажир ухватился за торчащий над водой черенок, выдернул, потянул на себя.
К палке была привязана веревка, а к ней – железная клетка, в народе называемая «телевизором». В ловушке обнаружилось несколько рыбин. Рыжая хищница фыркнула от досады: «Еда была так близко, а я?!..»
– Маловат улов, Зденек, – натужно пробасил гребец. – Ну да ладно, на ужин хватит.
Лодка уперлась в берег островка. Люди выбрались на песок, небрежно подтащив лодку подальше на сушу.
Зденек прогулялся, размял плечи, махая руками, будто это он наяривал веслами. Гребец выкинул на траву свернутую палатку, связку дров и «телевизор».
– Эй, Збигнев, поосторожнее, – буркнул Зденек. – Сломаешь снасть – нечего будет жрать.
– Сам бы и выгружал, – огрызнулся гребец.
Зденек не ответил. Они молча поставили палатку, развели костер, Збигнев распотрошил рыбу, достал из лодки решетку для барбекю.
Вскоре рыбка шкворчала над костром.
– Благородный ужин для благородных панов, – рассмеялся Зденек.
Оба рыбаря сидели спиной к лодке, Лисене и дереву, на котором примостился петух, еле живой от страха.
– Эй, Петер! – шепотом позвала рыжая. – Ты совсем, трусишка, ополоумел. Ну-ка, отомри! Смотри, хе-хе, у нас есть лодка.
Петух завращал испуганными глазами.
«Сейчас раскудахчется», – решила Лисена и зажмурилась, однако Петер справился с приступом паники, но так и не шевельнулся. Стоит только двинуться, и рыбаки услышат.
– Если я захотеть полететь, то крылья будут хлопать, – совсем не по-куриному прошипел петух.
Лисена беззвучно рассмеялась.
– А ты не маши, а пари, словно орел. Прямо в лодку! Понял?
Петер закивал столь рьяно, что чуть не упал с ветки. Рыжая снова захихикала.
Успокоились.
– Я пошла первой, ты стартуй, когда я буду у лодки.
– Ладно.
Мужики вовсю пировали.
Лиса выскользнула из ивняка и поползла.
– Давай-ка пивка! – сказал Збигнев.
– Шам вожьми, – с набитым ртом ответил Зденев.
Лисена вжалась в землю.
Збигнев встал и отправился к лодке. Порылся, извлек бутылку и скользнул взглядом по островку. «Заметит! Крышка тебе, Василиска!» – мысленно завопила лиса. Нет, не увидел. Вернулся к костру, сел.
Рыжая поползла дальше, уперлась носом в лодку, оглянулась на людей. Теперь ее не было видно из-за палатки. Отлично. Лисена уперлась ногами в песок и толкнула резиновый борт.
Ничего.
Лиса поднажала еще. Шорох, с которым дно шаркнуло по берегу, прозвучал для Василисы будто гром.
Она прислушалась. Рыбари о чем-то спорили.
– Давай, Петер.
Петух собрался с духом и… остался сидеть на ветке. «Давай, давай», – уговаривал он себя. Внизу психовала Василиса. Наконец Петер качнулся вперед, распахнул крылья и грузно, словно тяжелый бомбардировщик на бреющем полете, устремился к цели.
Спуск был идеальным, приземление – позорным. Бомбардировщик Петер влетел в лодку и с размаху угодил на сваленную кучей сеть. Вякнул и затих, понимая, что сейчас лучше не шуметь.
Сеть погасила звук удара. Лисена, не оборачиваясь, принялась толкать плавсредство, затем успела запрыгнуть на борт. Перед ней предстала веселая картина: гамбургский тенор, обнявший крыльями сеть, и пара больших щук.
– Еда, – умиленно прошептала лиса и ощутила, как напрягся Петер. Он-то рыбы не видел.
Угнанный транспорт отплыл от островка. Сзади раздавался веселый смех рыбаков.
Минут десять спустя Зденек решил тоже хлебнуть пива. Он обошел палатку и остановился, скребя в затылке.
– А чего я встал-то?.. Ах да, за пивом! А пиво где?.. В лодке. А… Лодка! Збигнев! Где лодка?!!!
Глава 5
Эм Си Ман-Кей шел день, поспал полночи, потом снова потопал, но так никого и не встретил. На то было две причины. Во-первых, шимпанзе производил слишком много шума. Цирковая жизнь не могла научить Эм Си правильному поведению в лесу. Рэпер пер напролом, наступая на сухие ветки и бормоча бесконечные речитативы. Даже если на его пути попадались местные жители, они успевали спрятаться. Во-вторых, этих самых местных было очень мало.
Не один Ман-Кей удивлялся пустынности здешних мест. Недоумевал и Ломоносыч. Разумеется, Михайло и Эм Си не знали о готовящейся войне. Большинство зверюшек отправились на защиту старого замка, остальные сохраняли бдительность, ожидая прихода в лес коварных людей в желтых жилетах.
Афро-англичанин беспечно шагал по лесу, пока к утру не выбрел к небольшому хутору. Сразу за опушкой растекся вязкий туман. Он стелился по полю, на другом конце которого стояли крепкие дворики. Тишину нарушал лишь неизвестный Ман-Кею птах.
Эм Си хотел подкрепиться. Он понимал, что в деревне обязательно есть собаки и они стремятся выслужиться перед хозяевами. Шимпанзе помнил, чем закончилась его вылазка в тамбовскую деревню.
Тогда он ограбил сельский магазинчик и засел в сарае с Петером. А утром их обложили собаки. Англичанин и немец ушли от расправы только благодаря усилиям друзей, особенно Лисены и Гуру Кена.
Теперь друзей рядом не было, это следовало учесть. И потом, вряд ли на хуторе есть бананы… Ман-Кей сделал шаг к домикам. Туман был мерзким и холодным.
Шимпанзе принял одно из самых разумных решений в своей обезьяньей жизни – он развернулся и отправился в лес, подальше от опасного хутора.
– На поле туман холоден, а я не слишком голоден, к тому же слишком молод, yeah, чтобы попасться собакам в пасти, это у них легко, как здрасьте… – лопотал Эм Си.
Медальон в виде фунта стерлингов болтался на шее, привлекая внимание сонных ворон. «Слишком тяжелая штучка, слишком странный у нее хозяин. А руки-то длинные какие», – думали вороны и заставляли себя забыть о соблазнительном предмете.
Не все желания можно удовлетворить безнаказанно. Иногда вообще лучше перетоптаться.
Пролетело еще несколько часов. Ман-Кей упрямо двигался навстречу друзьям. Он ожидал увидеть циркачей и тамбовчан, а наткнулся на местную шантрапу.
Когда большинство зверей сошлось под знамена Ордена золотого горностая, в лесу остались лишь те, кто не чувствовал себя обязанным воевать против людей. У каждого из «неприсоединившихся» имелись свои причины отклониться от всеобщего призыва. Кто-то откровенно боялся, кто-то полагал, что уж ему-то люди не опасны, другие просто не верили в грядущий приход человека. Были и те, кому все было по барабану. В буквальном смысле.
Шимпанзе топал по дну небольшой ложбинки, по бокам которой росли сосны. Высокие деревья качались от ветра, чуть поскрипывали. Эм Си вспомнил тамбовский лес. Уж там-то сосен было много. И вдруг Ман-Кей ощутил слабый удар по макушке. Затем ему под ноги упала шишка.
– Йо?! – выдохнул путник, останавливаясь.
Сверху посыпались еще шишки, невдалеке застучал барабан, и заулюлюкали тонкие голоса. Эм Си закрыл голову лапами, искоса поглядывая по сторонам. Нападавших не было видно.
– Эй, трусы, выходи по одному, дерись честно, поступай по уму! – призвал Ман-Кей, совершенно автоматически подстраиваясь под ритм барабана.
Ритм был затейливым, но четким. Афро-англичанин почувствовал себя в своей тарелке.
– Давай, салаги! Наберитесь отваги! Я в овраге, а вы в засаде, к моей досаде, но если есть среди вас крутой, хоть с этой стороны, хоть с той, то пусть покажется быстро, не корчит министра, мы все решим сами, а потом разберусь с остальными вами!
Эту речь шимпанзе проговорил без единой запинки.
Поток шишек резко прекратился. Барабан смолк, вопли тоже.
Из-за сосен, из кустов стали выходить небольшие зверьки рыжевато-дымчатого окраса, с продольными полосками на теле, чем-то похожие на белок, но с короткими и совсем не пушистыми хвостиками.
– Бурундуки?! – удивленно воскликнул Ман-Кей.
– Бурундукиборги, – гордо поправил один из зверьков, на голове которого покоился электрочип, правда, ножками вверх.
Эм Си выпал в осадок.
Бурундук – зверь особый. Вроде бы мал да незаметен, но стоит собраться в стаю – все, готовая банда. Грызуны. Загрызть не загрызут, но понадкусывают основательно.
А тут еще и кибернетически-органические бурундуки…
Ман-Кей, в принципе, видел картины «Робот-полицейский», «Киборг-убийца» и прочие малохудожественные фильмы, в которых действовали получеловеки-полумашины. Он целый год провел в обществе сынка директора цирка. Мальчуган страстно любил видео.
Люди всегда были опасными и жестокими созданиями, а особи, «доработанные» при помощи адских технологий, стали стократ опасней и лютее. Теперь наука добралась и до животных, догадался шимпанзе, унимая внутреннюю дрожь. Микропроцессор в мозгах. Бррр! Жуть.
«Эти монстры либо убьют, тогда мне капут, либо в монстра превратят. Не хочу, дайте яд!» – Запуганный фильмами Ман-Кей не допускал мысли о побеге. Разве можно тягаться с армией киборгов?
Зверек, заговоривший с незваным гостем, проворно сбежал к Эм Си. Двигался он вполне нормально, не как машина.
– Чужак, у тебя есть два выхода. Или ты умрешь от наших лап, или присоединишься к нам.
«Йо, как я и предполагал. Все, я попал», – обреченно подумал Ман-Кей.
– Ты несомненно украсишь нашу банду, – продолжил бурундукиборг.
«Все-таки банда, банда!!!»
– Мы слышали, как ты читаешь рэп. Это было культово.
– Да, культово! – откликнулись остальные.
У Эм Си появилась надежда. Он внимательнее присмотрелся к стоящему перед ним бандиту. Наверняка это был главный. Чип, торчащий ножками вверх, явно символизировал корону.
– Хай, народ, меня зовут Ман-Кей Эм Си. Кто назовет меня обезьянкой, пощады не проси. Читаю, читаю рэп во сне даже; сочиняю на ходу. Пощады не проси, если скажешь, что плету ерунду. А если захочешь говорить визави, то дурня не корчи – себя назови.
– Виртуоз! – восхитился коронованный чипом, другие тоже одобрительно загудели. – Кликуха моя Шершавый, «пан» лучше не говорить. Мы тут все современные парни. Ну, я главный. Почему? Потому что сбежал из города, между прочим, из столицы, и принес в нашу глушь дух настоящего расколбаса.
– Настоящего расколбаса?!
– Точно, брат! Привил ребятам электронную культуру. Трип-хоп, хаус, эйсид, понимаешь?
Эм Си, подбоченился, усмехнулся.
– Не вопрос, йо!
– Йо! – хором откликнулись бурундукиборги.
– Отличный день, ребята! – крикнул главарь.
– Да, Шершавый!!!
– А почему Шершавый? – полюбопытствовал шимпанзе.
– Из-за короны. Попробуй, погладь меня по голове.
Ман-Кей почему-то вспомнил о Колючем.
Главный сказал:
– И последнее, что ты должен знать перед тем, как принять решение: именно потому, что мы любим электронную музыку, а также верим в приход киберпространства, мы не просто бурундуки.
– Только поэтому? – недоверчиво спросил Эм Си.
– Ну, еще слово «бурундукиборги» круто звучит. Теперь все.
– И никаких микросхем в мозгах и теле? Что-то верится еле-еле.
– Вот это воображение! – рассмеялся Шершавый. – Таких устройств нет даже у людей.
– Но-но, а как же кино? – возразил шимпанзе.
– Уморил! Ман-Кей, оно на то и кино, чтобы показывать все не так, как в жизни!
Бывший циркач растерянно молчал.
– Не грузись, брат, – сказал главарь бурундукиборгов. – Настала пора посетить наш священный танцпол. Эй, ребята! Готовьте площадку. А нам с гостем – по ведру орехов!
Эм Си угрюмо поплелся за бурундуками. Надо же, напридумывал себе ужасов и испугался. Как ребенок, ей-богу!
Ехать на лошаке – это вам не пешком ходить. Еж и скунс наслаждались видами, а Иржи Тырпыржацкий неторопливо шагал между деревьями.
Иностранцы попробовали расспросить жеребчика о местном лесе.
– Я мало о нем знаю, – ответил конек. – Все-таки я не дикий, в деревне живу. По мне, так в лесу все спокойно. Лесные не трогают нас, мы не трогаем их. Конечно, случаются иногда конфликты, но ведь так везде…
– Пойми, Иржи, нам важно наладить связь со здешними зверями, – принялся объяснять Колючий. – Когда в тамбовском лесу что-то случается, весть об этом облетает округу за считанные минуты. Здешние жители помогут найти наших друзей.
– Логично, пан Колючий, – согласился лошак.
– Я знаю, кто нам нужен, – изрек Парфюмер Сэм.
– И кто? – Еж обернулся к скунсу.
– Самый главный. Местный Михайло Ломоносыч.
– О! Это вам, панове, потребно к воеводе идти, – сказал Иржи.
– У вас что же, война? – насторожился Колючий.
– Как же ж война, почему же ж война? – удивился Тырпыржацкий. – Ни-ни.
– А воевода?..
– Так то ж чин, давно принятый и учрежденный, – пояснил жеребчик. – У нас все государство поделено на воеводства.
– Ну и кто он?
– Он – бобр. Справедлив, но добр. Это все, что у нас в деревне знают о лесных соседях.
– Хм… И где его найти, тоже не знаешь? – спросил еж.
– Не-а.
– Бобры обычно строят плотины, – неопределенно высказался Сэм.
– Верно! – обрадовался Иржи. – Нам – к реке!
– И как добраться до реки?
– Просто, – ответил конек.
Колючий обиделся и замолчал. Тамбовчанин не знал, что «просто» по-польски означает «прямо».
На закате лошак вынес седоков к реке. Они очутились значительно севернее речного островка, на котором «загорали» Лисена и Петер. Решив, что ночью бобров разыскать не удастся, путники расположились на ночлег.
Утром Колючий и Сэм слегка поспорили, выбирая, куда идти. Скунс хотел отправиться вверх по течению, а еж – вниз. Иржи Тырпыржацкому было все равно, он наслаждался свободой, но в конце концов принял сторону Колючего. Коньку показалось, что ниже по течению трава сочнее.
Туда и отправились.
Случается, выйдешь из леса неприметной древней тропой, расступятся пограничные деревья, и увидишь чудесную, словно игрушечную, деревушку, или откроется вид небывалой красоты, такой, что сразу становится понятно, почему на Руси всегда в избытке водятся поэты… Ну, так это действительно у нас, в России. В зарубежье немного по-другому.
По-другому, но тоже по-своему волшебно.
Гуру Кен с братьями-енотами вышли из леса прямиком к подножию древней крепостной стены и остановились. Кенгуру будто в сказку попал. Стена, естественно, была полуразрушена, зато в проломе маячили руины самого замка. Беглого взгляда было достаточно, чтобы сказать: да, в былое время это сооружение внушало уважение. Оно и сейчас впечатляло. Мощь, разрушавшаяся веками, была утрачена далеко не вся. Одна из серых башен сохранилась почти в целости. Конечно, она сильно обветшала, остался голый камень, зато стены были по-прежнему крепки.
На седых валунах давно поселился мох, там и тут в расщелинах между булыжниками притулилась трава, кое-где на стенах чудом держались самые настоящие деревца. Внутри и снаружи замка царствовала буйная растительность. Терновый кустарник, несколько елей, лиственная поросль столпились в замке. Лес подходил к нему вплотную. Немудрено, что до руин так долго не доходили человеческие руки.
Гуру Кен различил несколько звериных троп, ведущих внутрь крепостного двора.
– Вот мы и в цитадели, – благоговейно промолвил Анджей.
– Стойте, путники! – послышался глухой суровый голос.
– Эй, мы и так стоим, – сказал кенгуру.
– Да… Э… – Чувствовалось, что невидимый страж растерялся. – Ну, так обычно говорят, когда чужаки переступают границы охраняемой территории.
Еноты возмутились:
– Какие мы тебе чужаки, Тадеуш?!
Анджей и Кшиштов выступили слаженным дуэтом.
– Ага, это как есть братцы-еноты! – менее строго прогундосил охранник. – А третий кто? Я его не узнал.
Кшиштов посмотрел на брата.
– Это Тадеуш, наш крот, – прошептал Анджей. – Слепой, как червяк, но зато слух у него – о-го-го. Представься.
– Не шепчитесь там, я все слышу! – донеслось до троицы.
– Вот, что я говорил? – усмехнулся Анджей.
– Третий – иноземный гость, зовут его Гуру Кен, – представил Кшиштов австралийца.
– Так вот о ком передала весточку Ядвига! – протянул новый голос совсем с другой стороны. – Здравствуй, иностранец.
Кенгуру обернулся. На опушке стоял бобер. Роскошный темный мех играл на солнце, широкая щекастая мордочка выражала крайнюю деловитость и собранность. Два мощных резца сверкали, будто в рекламе зубной пасты. Гуру Кен чуть не рассмеялся, но догадался сдержаться. Зачем обижать незнакомцев?
– Я – Войцех, местный воевода, – отрекомендовался бобер.
– Воевода?! – прыснул австралиец, сожалея, что все-таки рассмеялся.
– Если есть кенгуру-боксеры, то можно допустить и существование бобров-воевод, – невозмутимо пожал плечами Войцех.
– Да-да, простите. – Гуру уставился в землю.
– Мы рады любым гостям, – продолжил бобер. – Проходи в цитадель Ордена и будь нашим другом. Немного погодя отыщутся твои спутники, и их проводят сюда.
Кенгуру прошел по тропинке, миновав подслеповатого крота. Братья-еноты и бобер проследовали за гостем.
За стенами сидели несколько зверей, в основном суслики и бобры, да птицы – малиновки, воробьи и пара ворон.
– Вы здесь живете? – спросил у них Кен.
– Да, – ответил старший из сусликов, явно испытывающий страх перед большим кенгуру. – Это еще не все. Например, кабан убежал в дубраву, а…
– Не трепись, – сказал Войцех. – Не волнуйся, уважаемый гостюшка, позже ты со всеми познакомишься. Ты попал к нам в сложное время. Мы рады любой помощи.
Усадив гостя на почетное место, бобер поведал Гуру Кену о скором нашествии людей. Австралиец выслушал, сочувственно кивая и цокая языком.
– И какой у вас план? – спросил кенгуру, когда Войцех замолк.
– К сожалению, пока никакого. Ядвига думает, мы думаем, все думают. Матушка Ядвига очень умная… Был бы у нас план, разве стал бы я докучать тебе нашими проблемами? Пойми, чужестранец, мы в отчаянье!
Гуру посмотрел в глаза воеводы. Да, он не врал. Только отчего все так драматично? Ну, подумаешь, руины разрушат! Лес большой, можно уйти и никогда не встречаться с охотниками, которые сюда понаедут. Кенгуру недоумевал.
Бобер вскинул бровь:
– Удивляешься… Чему?
Кен объяснил. Войцех задумчиво помолчал, потом промолвил не без напыщенности, но искренне:
– Мы же боремся не только за эти священные для нас руины. Мы боремся за то, чтобы все вокруг оставалось таким же, как при наших дедах. Чтобы еды было в достатке, чтобы вода оставалась чистой, чтобы деревья охраняли нас от ветра и зноя, чтобы на нас не охотились. Мы за свою родину боремся.
Глава 6
Медленное течение отнесло лодку за поворот, и Лисена с Петером облегченно вздохнули. Теперь рыбаки их не увидят.
Чуть позже угонщики услышали удивленные, а затем и разъяренные вопли людей.
– Поздравляю, Петер, ты теперь самый настоящий ворюга, – сказала лиса.
– Как?! – недоуменно воскликнул петух, аж подпрыгивая от негодования. – Я?
– Я-я! – поддакнула по-немецки рыжая, уже не скрывая насмешки. – Угон плавательного средства. Разве это не воровство?
– Это возмутительно! Я есть честный гражданин!
– Ладно, не голоси ты так. Лучше быть немного вором, чем вкусным честным гражданином на вертеле у двух странных мужиков, которые ловят рыбу «телевизорами».
Певец вспомнил, как сидел на дереве, ежесекундно боясь попасться на глаза рыбарям, и его совесть тут же успокоилась.
Тем временем лодку подтянуло к бережку. Ивы расступились, лодка ткнулась носом в крутой травянистый подъем.