Страница:
Солженицын правильно призывает отказаться от принудительных колхозов и одновременно допускает существование добровольных колхозов. Колхоз добровольным быть не может. Добровольными могут быть объединения крестьян в виде кооперативов, артелей, товариществ по совместной обработке земли. Из числа тружеников-земледельцев нельзя найти сторонников колхозов, за исключением их паразитирующих начальников. Для меня непостижимо, как об этом мог забыть Солженицын?
На Северо-Востоке Солженицын предлагает "ставить" продуктивное сельское хозяйство. Столыпинские крестьяне-переселенцы имели скот, лошадей, сбрую, плуги, бороны, сеялки, веялки... запас урожая, утварь, одежду, порой сбережения, а также сноровку, опыт, силу, желание, умение. Крестьяне того времени были самой здоровой и плодотворной частью населения; слово "нервы" им было незнакомо. Эти настоящие крестьяне, да ещё с немалой помощью государства, "ставили" хуторское хозяйство.
Наши обобранные и умученные колхозники и совхозники по сравнению с ними нищие и больные. Новая деревня быть может за 5-6 лет достигнет уровня деревни времен НЭП'а /1925-1926 годы/, если после долгожданного освобождения крестьяне поделят между собой землю, скот и образуют на первых порах союзы по совместному использованию машин, которыми располагают машинно-тракторные станции.
Но Солженицын не делает ставку на самоосвобождение народа, а обращается к "вождям". В этом случае рекомендации Солженицына могут быть реализованы либо столь знакомыми нам методами ГУЛАГ, либо вереницей чудес, нисходящих от тех, кто уже "осчастливил" ими народ. Первая возможность хорошо известна Солженицыну, коль скоро он автор "Архипелага ГУЛАГ", от второй - волосы дыбом становятся.
Для нашей страны "Письмо" Солженицына предложение не реалиста, а фантазёра. Солженицыну хотелось бы, чтобы класс партийных бюрократов разрешил колхозникам переезд в "отстойник", и они по собственной воле туда направились. Но откуда у них может взяться такое желание, когда шансы на гибель огромны, а на успех - нулевые? Страшно подумать о голых, босых крестьянах, которые практически без денег, быть может лишь с грошами в виде подъёмных правительства, будут трудиться на новом месте в мороз и пургу. Не будет ли это повторением их истребления во времена коллективизации?
Если допустить, что "партия и правительство", чтобы "помочь" Солженицыну вынесут предложение об оставлении колхозов в силе во всех обжитых местах и разрешат "ставить" единоличные, то есть, нормальные хозяйства в необжитых местах Северо-Востока, конечно, ближе на юг, то и тогда, после всего, что пережила страна, такое предложение вызвало бы недоумение со стороны масс и было бы расценено как очередная ловушка: кредит доверия исчерпан, и мало кто захочет через пяток лет быть зачисленным в "кулаки" и уничтоженным. Такое предложение могло бы иметь некоторый успех только в 20-е годы, когда коварство и лживость режима для простых людей ещё не стали полностью очевидными и можно ещё было найти охотников из молодых, отважных, сильных.
Хотя на Западе думают, что режим Кремля всегда против частной инициативы, бывают исключения. Абсолютно беспринципный режим придерживается иного мнения, когда речь идёт, например, о добывании золота: он разрешает индивидуальные его поиски старателями и снабжает их группы оборудованием. Но только отчаянные сорви-головы из бывших уголовников отваживаются на исключительно трудные поиски, которые оправдывают себя только в случае крупной находки, когда есть возможность дать "на лапу" /взятку/. Иначе, если ничего не удалось найти, могут сгноить в тюрьме по подозрению в укрывательстве золотого самородка. Я знал одного из таких старателей. Он кое-как свёл концы с концами, после того, как проработал один сезон, и считал себя счастливчиком оттого что сумел выкрутиться. Если уж режим допускает поблажки, то ради золота, а не ради какой-то деревенщины, которая в новых условиях будет тянуть с государства, ничего не давая взамен.
Солженицын должен признать, что прогнившая система может идти только на слом и на весь мир заявить о необходимости устранения режима революционным путём. В противном случае, он оказывается соглашателем с режимом за счёт коренных интересов народа и без полномочий от него. Нельзя до бесконечности распоряжаться людьми как пешками, и Солженицын может вообразить, сколько насмешек и проклятий в микробратствах* СССР вызвало чтение его "Письма".
* Я называю так естественно образовавшиеся группки из членов семьи, друзей, товарищей, коллег, которые скреплены взаимным доверием.
12. Кого нам предлагают спасать?
"...но сколько могут - обманывают /а то и воруют/, служебные часы тратят на личные дела... все стараются получить денег больше, а работать меньше, - и с таковым народным настроением, какими же сроками можно располагать для спасения страны?" /30/
Оплачивать работу соответственно её квалификации режим не собирается: в принуждении люди должны жить от получки к получке, и если не впроголодь, то в вечных недостачах. Естественно их отношение к труду, которое почему-то возмущает Солженицына, вместо того, чтобы вызвать у него сочувствие.
Для угнетённого подсоветского человека существуют два чётких понятия: режим и народ. Между ними идёт непрерывная, в большинстве случаев скрытая война. Первый существует за счёт второго и для этого держит народ в порабощении. Понятия "страна", "отечество" в нашей стране стали гораздо более смутными и в них не всегда вкладывают правильный смысл. Но одно несомненно, что режим партийных бюрократов угнетает население, а отечество и страна принадлежат народу, а не поработителям.
В очередной раз Солженицын вносит путаницу. Если бы он подразумевал под страной народ, то не жаловался бы на его поведение по отношению к режиму. В представлении Солженицына страна в условиях режима - нормальное единство государства и подвластного населения. В результате этой ошибки, простительной западному туристу, появилось "Письмо вождям Советского Союза". Для Солженицына такая ошибка оборачивается трагедией: он заботится о спасении народа, страны, но сам того не желая хлопочет о спасении режима.
Спасать народ, а с ним и страну надо на другой манер, прежде всего устранив класс партийных бюрократов от власти, и наиболее реальное средство - проведение революции умов.*
* Революция умов, которая необходима народу в СССР, не имеет ничего общего с программами свершения революции в СССР, предложенными эмигрантскими организациями /например, солидаристами НТС/. Мой план проведения "революции умов" изложен в "Осциллирующем мире" /с. 128-168/.
13. Пьяный бюджет.
"Пока водка - важная статья государственного дохода, ничего не изменится, так и будем ради барыша прожигать народную внутренность." /30/
Солженицын обращается к глухонемым, но на этот раз он хочет лишить "вождей" огромного дохода от государственной торговли водкой. По его собственным данным 50-70% от торгового оборота в деревенской местности, где он был в ссылке, падало на долю водки.
Советский пьяница вследствие качества водки и её заменителей к 40-45 годам превращается в развалину, и им легко управлять. Поэтому пьянство удобно "вождям". Введение чего-либо сходного с сухим законом наверняка ускорило бы революцию в стране против режима, который Солженицын не считает нужным устранить насильственным путём.
14. Обратная пропорция.
"Физическое и народное духовное здоровье народа должно стать целью и всего этого движения и каждого его этапа и каждой его стороны". /30/
Класс партийных бюрократов интересуется физическим здоровьем населения, когда ему нужно иметь миллионов пять здоровых граждан для военной службы и уменьшить оплату по бюллетеням.* От рабочих не требуется проявление силы на большинстве важных участков производства, которые механизированы. На других работах используются категории населения, от которых режим стремится избавиться. Для класса только лучше, если работник умрёт, не дотянув до пенсии, и её не придётся выплачивать. Духовное здоровье народа - смерть режима. С помощью массового организованного безбожия, марксистской пропаганды, пьянства и т. п. режим стремится лишить население этого вида здоровья.
Сначала в стране должно быть человекообразное правительство, а затем ему можно делать человеческие предложения.
* Частичное возмещение зарплаты во время болезни.
15. Дверь к самоедам.
"Построение более чем половины государства на новом свежем месте позволяет не повторить губительных ошибок XX века - с промышленностью, с дорогами, с городами." /30/
Если бы невозможная задача, которую предлагает осуществить Солженицын, оказалась действительно необходимой, вследствие каких-либо стратегических планов или неведомых чудовищных потрясений, то время, необходимое на построение нового огромного государства в условиях Северо-Востока при отказе от городов, дорог, промышленности, современной технологии /тесно связанной с техническим прогрессом/, исчислялось бы сотней лет. Неужели "реалист" Солженицын полагает, что режим партийных бюрократов будет существовать так долго, и планета успеет превратиться в концентрационный лагерь, в котором оставшиеся в живых роботы, освоят Северо-Восток по приказу ещё более свирепого, чем при Сталине ГУЛАГа.
Бeдныe россияне! То Пётр Первый за уши тянул их в Европу, "прорубая" туда окно,* то Солженицын предлагает им открыть дверь к самоедам.
Но новаторство такого рода за счёт народа выработало в подсоветских людях стойкое недоверие к благодетелям человечества.
* "В Европу прорубил окно... " /Пушкин. "Медный всадник"/.
16. Не выплеснуть бы с водой ребенка.
"...отказаться от многих видов промышленного производства с ядовитыми отходами". /31/
Отказываться от промышленности не следует - её надо освободить от вредных отходов с помощью технического прогресса. Эта трудоёмкая задача уже начинает осуществляться, правда пока ещё медленно.
17. "Мы" Солженицына.
"Больше никто на Земле нам не угрожает, никто на нас не нападёт. Мы вооружены.." /31/
В двадцатые годы в СССР великолепный писатель Замятин сумел понять главное в адской бесчеловечной сущности режима. Он не был посажен в лагерь, если побывал в тюрьме, то очень недолго, но осмыслил прошлое, показал настоящее и предсказал будущее в своём гениальном произведении "Мы". Я думаю, что Орвелл написал "1984 год" под его влиянием.
Для тех лет собирательное "мы" имело смысл, ибо передавало изумление перед тем, что натворили, ужас происходящего, страх за последствия. Но по меньшей мере странно после почти шестидесятилетней деятельности режима объединять его, себя и население в словах "мы", "нас", "нам".
Усилия тех из нас, кто в силу сложившихся обстоятельств оказался на Западе, должны быть направлены хотя бы на то, чтобы открыть свободному миру глаза на фальшивые обороты речи, которыми режим хочет внушить представление о "нерушимом единстве партии, правительства и народа".
18. "Он пугает, а мне не страшно".
Эта фраза Льва Толстого о придуманных ужасах в рассказах русского писателя Л. Андреева вспомнилась мне, когда я прочел у Солженицына, что "Технологическая гибель - не меньшая опасность, чем война". /31/ Новым словосочетанием "технологическая гибель "Солженицын старается лишить "вождей" тени сомнения по поводу выводов "Римского клуба", в которые сам глубоко уверовал.
Материальный характер прогресса последних 30 лет вполне объясним желанием населения выбраться из нищеты и разрухи после опустошительной войны. Но его совершенно неверно рассматривать как непреложный экономический закон развития будущего общества. Западная экономика достаточно динамична, чутка к запросам потребителей и по праву может быть названа творчеством её созидателей.
19. Красная шапочка и волк.
Красная армия создана для защиты режима партийных бюрократов. В ней приучают к взаимному наблюдению, сыску, на верующих обрушивают град насмешек и гонения. Армия построена по модели концлагеря. Её задача: убить волю к свободе. "Вожди" уверены, что оболванивают молодежь весьма действенно.
Для достижения мирового господства "руководителям партии и правительства" нужна огромная обученная армия. С каждодневным усложнением техники не видно перспектив для сокращения сроков службы; напротив следует ожидать систематического вызова на переподготовку. Зуботычины смогли отменить в царской армии, но их будут раздавать супермены в офицерских мундирах, у которых взрастили на безбожных дрожжах сознание, что ради победы коммунизма всё дозволено. А Солженицын предлагает "освободить русскую юность от обязательной всеобщей повинности..." /31/ и пишет, что "...намного может быть сокращён срок службы и очеловечено "воспитание" в армии". /32/
Как будто Красная шапочка говорит с бабушкой - переодетым волком - и удивляется её большим зубам.
20. "Верните нам казнь, Иосиф Виссарионович!"
Солженицын рассказывает в "Круге первом", как министр коммунистического гестапо Абакумов просит Сталина вернуть смертную казнь. С такой просьбой можно обратиться к "вождям", хотя, если им покажется необходимым, они и без просьбы вернут "тридцать седьмой год".
Солженицын тоже просит их: "Верните стране здоровую тишину" /32/.
Многое надо изменить в эпоху бомб и самолетов, чтобы вернулась тишина, но само обращение нобелевского лауреата поможет лидерам класса партийных бюрократов сохранить респектабельный вид: раз Солженицын разговаривает с ними, как с равными и как проситель, то всё, что про них говорят - клевета.
21. Манилов или Фрейд?
"Нынешняя городская "жизнь... совершенно противоестественна." /32/
Режим это по-своему понял. Его уступки народу определяются соотношением сил, и благодаря этому теперешние "вожди" не могут себе позволить издеваться над народом, как при Сталине. Населению нужна хоть какая-то отдушина: домино, карты, телевизор, водка - недостаточны. Поэтому "вожди" вынуждены были дать части городского населения участки земли в 600 квадратных метров для разведения садов.
От критики городской жизни Солженицын переходит к маниловским* мечтаниям о построении "рассредоточенных городов, мягких для человека", которыми "пусть украсится наш растепленный отмороженный Северо-Восток". "И вполне можно поставить на всех въездах штагбаумы, пропуская лошадей... но не ядовитые двигатели внутреннего сгорания..." /33/
В маниловской тиши вдруг появился шлагбаум. В ограниченных размерах запреты всегда будут необходимы, но не следует с них начинать при проектировании.
Многие из подсоветских людей, особенно тех, кто родились сразу после катастрофы 1917 года, были исковерканы сталинизмом, но изгнали его из своего сознания самостоятельно или после частичного разоблачения преступлений Сталина в 1956 году. Однако осколки частичного сталинизма по принципу "вытеснения" впечатлений по Фрейду попали в подсознание и нет-нет дают себя чувствовать.
Не начать ли Солженицыну с собственного самоочищения, тогда ему быть может не захочется решать вопросы за миллионы сограждан?
* Беспочвенными мечтаниями занимался персонаж "Мертвых душ" Гоголя Манилов.
22. Диалог высоких сторон.
"Экономика нe-гигантизма, с дробной, хотя и высокой технологией..." /33/
Солженицын обращается к "вождям" с надеждой, "однако же не нулевой" /6/, так как внутренне уверен в неотразимости своего реализма и в спасительности своих предложений для страны. Между двумя высокими сторонами во время переговоров возможен следующий диалог:
Брежнев: Как всё это осуществить?
Солженицын: Прекратить заниматься международными задачами и "бросить силы" на Северо-Восток.
Брежнев: Значит нужен план?
Солженицын: Да.
Брежнев: Пятилетний?
Солженицын: Как того потребует выполнение работ.
Брежнев: Значит, Госплан должен разработать новый план?
Солженицын: Конечно, пусть займётся спасительной для нашей страны проблемой.
Брежнев: А как быть с людьми? Набрать их снова через ГУЛАГ или объявить мобилизацию?
Солженицын: Что Вы, ни в коем случае. Перспективы зажгут людей, и они сами поедут. Ведь я написал о необходимости создания четырех центров, один из которых для поисков молодёжи.
Брежнев: Ну, а если поиски не увенчаются успехом?
Солженицын: Наполеон говорил, что важно ввязаться в сражение, а там будет видно.
Брежнев: Вы ошибаетесь, это сказал Ленин. Быть может всё же произвести опрос населения, ведь мы самое демократическое государство в мире! А главное: предлагаете решить грандиозную задачу, по сравнению с которой пятилетки Сталина - мелочь. Шутка ли, Северо-Восток, где, как на грех, вечная мерзлота, тундра, болота, непролазная тайга, бездорожье... Без помощи Запада - дело немыслимое! Да ещё угроза Китая.
Солженицын: Отдайте китайцам идеологию, далась она вам, "и военный конфликт отодвинется намного, а может и не состоится вовсе никогда". /16/
Брежнев: Она нам нужна как плеть для осуществления вашего плана. Другими средствами, извиняюсь, не располагаю.
23. Арифметическая задача.
"...на то растопление /"отмороженного Северо-Востока"-ДП/ пусть грохаются дурные космические деньги". /33/
При первом чтении я смеялся и пребывал в уверенности, что Солженицын издевается над "вождями". Но он до сих пор своим письмом доволен, хвалят его, иногда правда с оглядкой, и остальные; возражают ему редко. Маниловские мечтания Солженицына стали походить на планы лапутян Джонатана Свифта: забросить "бесконечный прогресс" и силой любви класса партийных бюрократов к народу растопить вечную мерзлоту, да ещё в кратчайший срок, пока не напал Китай.
Я думаю, что в своё время Солженицын поставил бы за отсутствие логики низший балл своему ученику из школы на станции Торфопродукт, если бы тот предложил освоить Северо-Восток. Удивительно, как учитель математики не сравнил стоимость освоения космоса и Северо-Востока. На полеты на Луну американцы затратили около 30 миллиардов долларов. На прокладку трубопроводов для сибирского газа и работы по его добыванию они предоставляют кредит в 50 миллиардов. А ведь из всей программы, которая мерещится Солженицыну, разработка газа только капля в море.
24. В СССР 8 марта - день женщины, в Японии - день лошади.
"...и скрываем, что это всё - взамен подорванной семьи" /34/ "Реально же состояние мужского заработка должно быть таково, чтобы в семье, с двумя ли, с четырьмя ли детьми женщина не нуждалась бы в отдельном заработкe"... /35/
Действия режима, который держится на тотальной и убийственной эксплуатации населения, направлены на ослабление его способности к сопротивлению. Очень важную роль в этом плане играет разрушение семьи. Каждую маленькую крепость необходимо разъединить, разложить, подорвать извне и изнутри. Кроме того, у задавленной работой, загнанной, как лошадь, женщины не остаётся ни сил, ни времени подумать о своём бедственном положении. Семейному мужчине по уровню жизни среднего американца надо платить 10 000 долларов в год, а в СССР опытный инженер с большим стажем получает 2400 рублей в год.* Легко представить "реальность" повышения заработной платы мужчинам , когда режим партийных бюрократов живёт на иностранные кредиты. Такова реальность предложения-просьбы Солженицына в защиту на этот раз действительных, а не мнимых интересов населения.
* По официальному курсу рубль примерно равен доллару.
25. Почему класс держится за идеологию?
На двух страничках "Письма" Солженицын дал критику ошибочности и порочности марксизма-ленинизма, который он называет идеологией. Но как только он начинает просить вождей отбросить идеологию, отдать её китайцам и прочее, обнаруживается его непонимание того, чем она служит для класса.
а/. Жернов.
"...всеми жерновами, которые топят вас, наградил вас не ваш здравый смысл, а именно наследное дряхлое Передовое Учение." /37/
Солженицын ломится в плотно закрытые двери. Бесспорно и давно установлено, что идеология подчиняет себе своих последователей. Но одновременно она даёт угнетателям возможность обосновать свои действия, развязывает руки, помогает обману населения. Как же идеология служит угнетателям?
- Лозунги марксизма позволили Ленину создать партию, помогли захватить власть в октябре 1917 года и её удержать.
- Идеология - крайне удобное средство для объяснения террора, угнетения, эксплуатации, рабства.
- В одежде идеологии щеголяет древний по происхождению атеизм, вечно меняющий наряды. Подлинные органические безбожники, не меняя своей природы и поведения, могут слыть передовыми и лучшими людьми. Они хотят творить преступления не только безнаказанно, но при всеобщем одобрении. Идеология неоценима для отрицания Бога, абсолютной истины.
- Идеология вовсе не мешает "вождям" руководствоваться здравым смыслом. Коллективизация была необходима Сталину, иначе деревня могла освободиться от кабалы Кремля. Власть запретила частную торговлю и все частные бытовые услуги...
- Идеология не связывает жёстко "вождей" в их теории и практике. Эффективное движение, которое упразднит капиталистическую систему, Маркс называл коммунизмом и не требовал для его достижения заранее разработанного проекта.
Революция Маркса носит абсолютный характер: революция имеет конец только в революции. КПСС помалкивает о перманентных революциях и даже осуждает их как троцкизм. Выводы марксизма о необходимости для совершения социальной революции зрелого и даже перезрелого капитализма и о последующем отмирании государства были отброшены Лениным, а затем Сталиным.
Марксизм обещал создать из людей универсальных гениев: каждый сегодня шьёт сапоги, завтра дирижирует оркестром, а послезавтра управляет государством. Режим старается об этом не напоминать и печёт очень узких специалистов, "профессиональных кретинов", по выражению Маркса.
"Жернова идеологии успешно работают на пользу "вождей" и отнюдь не тянут их на дно, если считать "дном" потерю власти классом партийных бюрократов.
б/. Непрерывная война с населением.
"И преследованием религии, очень важным для марксизма, но бессмысленным и невыгодным для практических государственных руководителей..." /38/
Религия для класса диктаторов враг № 1. Часть верующих - бесстрашные борцы с режимом. Они рассматривают кучку диктаторов во главе страны как служителей сатаны. Религия даёт право отвергать бесчеловечные предложения режима, и тем самым подрывает его основы. Солженицын признаёт, что "Для верующего его вера есть высшая ценность" /38/, но режим не может допустить, чтобы люди ускользали из под его контроля и подчинения. Вот почему с такой свирепостью извели не менее 30 миллионов верующих, и в настоящее время ими переполнены тюрьмы, лагеря, психбольницы. Совсем недавно пытали и зверски убили баптиста Храмова, солдата Мосеева и многих других, имена которых не стали достоянием гласности. Режим все годы относился снисходительно и нередко дружественно к хулиганам и уголовникам. Класс партийных бюрократов не ошибается в своём зверином расчёте: из уголовного мира он черпает охрану лагерей, мелких агентов полиции и КГБ, палачей, осведомителей.
Словесная бутафория идеологии - цитаты из Маркса, Ленина - помогает "вождям" обосновывать все их "мероприятия" и прежде всего сохранить власть. На деле, коллективизация укрепляла индустриализацию при подготовке к войне; непрерывные аресты и постоянные чистки нужны были для добывания бесплатной рабочей силы; вымаривание миллионов крестьян голодом должно было сломить их сопротивление. Менее крупные акции "партии и правительст-ва" имеют тоже весьма прозрачные объяснения. Например, в Москве вырубили деревья по всему Садовому кольцу, и Солженицын на это жалуется. Я жил там, как раз в тридцатые годы, когда это произошло, и помню разговоры москвичей о личном распоряжении Сталина, который решил на случай волнений населения высаживать войска прямо с самолетов на образовавшуюся посадочную площадку близ центра столицы /парашютные десанты в то время ещё не существовали/.
Простое объяснение имеет и утверждение Солженицына, что "школа наша плохо учит и дурно воспитывает", "лишь разменивает и мельчит юные годы и души". /34/ Все окончившие школу могут не научиться грамотно писать и не усвоить алгебру, но получают полную порцию политграмоты /идеологии для школьников/ с достаточным зарядом безбожия. Тем лучше, если большинство не успевает по основным предметам и вынуждено устроиться рабочими. Миллиона два любителей науки и техники всегда найдётся на 50-60 миллионов учащихся. Ведущие деятели институтов и заводов и создатели орудий массового уничтожения комплектуются из их числа. Идеология даёт им большое облегчение. Нет Бога, вечной морали. Упоминание о душе в призывах Солженицына для них - пустой звук. Клад, а не идеология!
в/. Три морали.
"...травить своих самых добросовестных работников, чуждых обману и воровству, - и страдать потом от всеобщего обмана и воровства". /38/
На Северо-Востоке Солженицын предлагает "ставить" продуктивное сельское хозяйство. Столыпинские крестьяне-переселенцы имели скот, лошадей, сбрую, плуги, бороны, сеялки, веялки... запас урожая, утварь, одежду, порой сбережения, а также сноровку, опыт, силу, желание, умение. Крестьяне того времени были самой здоровой и плодотворной частью населения; слово "нервы" им было незнакомо. Эти настоящие крестьяне, да ещё с немалой помощью государства, "ставили" хуторское хозяйство.
Наши обобранные и умученные колхозники и совхозники по сравнению с ними нищие и больные. Новая деревня быть может за 5-6 лет достигнет уровня деревни времен НЭП'а /1925-1926 годы/, если после долгожданного освобождения крестьяне поделят между собой землю, скот и образуют на первых порах союзы по совместному использованию машин, которыми располагают машинно-тракторные станции.
Но Солженицын не делает ставку на самоосвобождение народа, а обращается к "вождям". В этом случае рекомендации Солженицына могут быть реализованы либо столь знакомыми нам методами ГУЛАГ, либо вереницей чудес, нисходящих от тех, кто уже "осчастливил" ими народ. Первая возможность хорошо известна Солженицыну, коль скоро он автор "Архипелага ГУЛАГ", от второй - волосы дыбом становятся.
Для нашей страны "Письмо" Солженицына предложение не реалиста, а фантазёра. Солженицыну хотелось бы, чтобы класс партийных бюрократов разрешил колхозникам переезд в "отстойник", и они по собственной воле туда направились. Но откуда у них может взяться такое желание, когда шансы на гибель огромны, а на успех - нулевые? Страшно подумать о голых, босых крестьянах, которые практически без денег, быть может лишь с грошами в виде подъёмных правительства, будут трудиться на новом месте в мороз и пургу. Не будет ли это повторением их истребления во времена коллективизации?
Если допустить, что "партия и правительство", чтобы "помочь" Солженицыну вынесут предложение об оставлении колхозов в силе во всех обжитых местах и разрешат "ставить" единоличные, то есть, нормальные хозяйства в необжитых местах Северо-Востока, конечно, ближе на юг, то и тогда, после всего, что пережила страна, такое предложение вызвало бы недоумение со стороны масс и было бы расценено как очередная ловушка: кредит доверия исчерпан, и мало кто захочет через пяток лет быть зачисленным в "кулаки" и уничтоженным. Такое предложение могло бы иметь некоторый успех только в 20-е годы, когда коварство и лживость режима для простых людей ещё не стали полностью очевидными и можно ещё было найти охотников из молодых, отважных, сильных.
Хотя на Западе думают, что режим Кремля всегда против частной инициативы, бывают исключения. Абсолютно беспринципный режим придерживается иного мнения, когда речь идёт, например, о добывании золота: он разрешает индивидуальные его поиски старателями и снабжает их группы оборудованием. Но только отчаянные сорви-головы из бывших уголовников отваживаются на исключительно трудные поиски, которые оправдывают себя только в случае крупной находки, когда есть возможность дать "на лапу" /взятку/. Иначе, если ничего не удалось найти, могут сгноить в тюрьме по подозрению в укрывательстве золотого самородка. Я знал одного из таких старателей. Он кое-как свёл концы с концами, после того, как проработал один сезон, и считал себя счастливчиком оттого что сумел выкрутиться. Если уж режим допускает поблажки, то ради золота, а не ради какой-то деревенщины, которая в новых условиях будет тянуть с государства, ничего не давая взамен.
Солженицын должен признать, что прогнившая система может идти только на слом и на весь мир заявить о необходимости устранения режима революционным путём. В противном случае, он оказывается соглашателем с режимом за счёт коренных интересов народа и без полномочий от него. Нельзя до бесконечности распоряжаться людьми как пешками, и Солженицын может вообразить, сколько насмешек и проклятий в микробратствах* СССР вызвало чтение его "Письма".
* Я называю так естественно образовавшиеся группки из членов семьи, друзей, товарищей, коллег, которые скреплены взаимным доверием.
12. Кого нам предлагают спасать?
"...но сколько могут - обманывают /а то и воруют/, служебные часы тратят на личные дела... все стараются получить денег больше, а работать меньше, - и с таковым народным настроением, какими же сроками можно располагать для спасения страны?" /30/
Оплачивать работу соответственно её квалификации режим не собирается: в принуждении люди должны жить от получки к получке, и если не впроголодь, то в вечных недостачах. Естественно их отношение к труду, которое почему-то возмущает Солженицына, вместо того, чтобы вызвать у него сочувствие.
Для угнетённого подсоветского человека существуют два чётких понятия: режим и народ. Между ними идёт непрерывная, в большинстве случаев скрытая война. Первый существует за счёт второго и для этого держит народ в порабощении. Понятия "страна", "отечество" в нашей стране стали гораздо более смутными и в них не всегда вкладывают правильный смысл. Но одно несомненно, что режим партийных бюрократов угнетает население, а отечество и страна принадлежат народу, а не поработителям.
В очередной раз Солженицын вносит путаницу. Если бы он подразумевал под страной народ, то не жаловался бы на его поведение по отношению к режиму. В представлении Солженицына страна в условиях режима - нормальное единство государства и подвластного населения. В результате этой ошибки, простительной западному туристу, появилось "Письмо вождям Советского Союза". Для Солженицына такая ошибка оборачивается трагедией: он заботится о спасении народа, страны, но сам того не желая хлопочет о спасении режима.
Спасать народ, а с ним и страну надо на другой манер, прежде всего устранив класс партийных бюрократов от власти, и наиболее реальное средство - проведение революции умов.*
* Революция умов, которая необходима народу в СССР, не имеет ничего общего с программами свершения революции в СССР, предложенными эмигрантскими организациями /например, солидаристами НТС/. Мой план проведения "революции умов" изложен в "Осциллирующем мире" /с. 128-168/.
13. Пьяный бюджет.
"Пока водка - важная статья государственного дохода, ничего не изменится, так и будем ради барыша прожигать народную внутренность." /30/
Солженицын обращается к глухонемым, но на этот раз он хочет лишить "вождей" огромного дохода от государственной торговли водкой. По его собственным данным 50-70% от торгового оборота в деревенской местности, где он был в ссылке, падало на долю водки.
Советский пьяница вследствие качества водки и её заменителей к 40-45 годам превращается в развалину, и им легко управлять. Поэтому пьянство удобно "вождям". Введение чего-либо сходного с сухим законом наверняка ускорило бы революцию в стране против режима, который Солженицын не считает нужным устранить насильственным путём.
14. Обратная пропорция.
"Физическое и народное духовное здоровье народа должно стать целью и всего этого движения и каждого его этапа и каждой его стороны". /30/
Класс партийных бюрократов интересуется физическим здоровьем населения, когда ему нужно иметь миллионов пять здоровых граждан для военной службы и уменьшить оплату по бюллетеням.* От рабочих не требуется проявление силы на большинстве важных участков производства, которые механизированы. На других работах используются категории населения, от которых режим стремится избавиться. Для класса только лучше, если работник умрёт, не дотянув до пенсии, и её не придётся выплачивать. Духовное здоровье народа - смерть режима. С помощью массового организованного безбожия, марксистской пропаганды, пьянства и т. п. режим стремится лишить население этого вида здоровья.
Сначала в стране должно быть человекообразное правительство, а затем ему можно делать человеческие предложения.
* Частичное возмещение зарплаты во время болезни.
15. Дверь к самоедам.
"Построение более чем половины государства на новом свежем месте позволяет не повторить губительных ошибок XX века - с промышленностью, с дорогами, с городами." /30/
Если бы невозможная задача, которую предлагает осуществить Солженицын, оказалась действительно необходимой, вследствие каких-либо стратегических планов или неведомых чудовищных потрясений, то время, необходимое на построение нового огромного государства в условиях Северо-Востока при отказе от городов, дорог, промышленности, современной технологии /тесно связанной с техническим прогрессом/, исчислялось бы сотней лет. Неужели "реалист" Солженицын полагает, что режим партийных бюрократов будет существовать так долго, и планета успеет превратиться в концентрационный лагерь, в котором оставшиеся в живых роботы, освоят Северо-Восток по приказу ещё более свирепого, чем при Сталине ГУЛАГа.
Бeдныe россияне! То Пётр Первый за уши тянул их в Европу, "прорубая" туда окно,* то Солженицын предлагает им открыть дверь к самоедам.
Но новаторство такого рода за счёт народа выработало в подсоветских людях стойкое недоверие к благодетелям человечества.
* "В Европу прорубил окно... " /Пушкин. "Медный всадник"/.
16. Не выплеснуть бы с водой ребенка.
"...отказаться от многих видов промышленного производства с ядовитыми отходами". /31/
Отказываться от промышленности не следует - её надо освободить от вредных отходов с помощью технического прогресса. Эта трудоёмкая задача уже начинает осуществляться, правда пока ещё медленно.
17. "Мы" Солженицына.
"Больше никто на Земле нам не угрожает, никто на нас не нападёт. Мы вооружены.." /31/
В двадцатые годы в СССР великолепный писатель Замятин сумел понять главное в адской бесчеловечной сущности режима. Он не был посажен в лагерь, если побывал в тюрьме, то очень недолго, но осмыслил прошлое, показал настоящее и предсказал будущее в своём гениальном произведении "Мы". Я думаю, что Орвелл написал "1984 год" под его влиянием.
Для тех лет собирательное "мы" имело смысл, ибо передавало изумление перед тем, что натворили, ужас происходящего, страх за последствия. Но по меньшей мере странно после почти шестидесятилетней деятельности режима объединять его, себя и население в словах "мы", "нас", "нам".
Усилия тех из нас, кто в силу сложившихся обстоятельств оказался на Западе, должны быть направлены хотя бы на то, чтобы открыть свободному миру глаза на фальшивые обороты речи, которыми режим хочет внушить представление о "нерушимом единстве партии, правительства и народа".
18. "Он пугает, а мне не страшно".
Эта фраза Льва Толстого о придуманных ужасах в рассказах русского писателя Л. Андреева вспомнилась мне, когда я прочел у Солженицына, что "Технологическая гибель - не меньшая опасность, чем война". /31/ Новым словосочетанием "технологическая гибель "Солженицын старается лишить "вождей" тени сомнения по поводу выводов "Римского клуба", в которые сам глубоко уверовал.
Материальный характер прогресса последних 30 лет вполне объясним желанием населения выбраться из нищеты и разрухи после опустошительной войны. Но его совершенно неверно рассматривать как непреложный экономический закон развития будущего общества. Западная экономика достаточно динамична, чутка к запросам потребителей и по праву может быть названа творчеством её созидателей.
19. Красная шапочка и волк.
Красная армия создана для защиты режима партийных бюрократов. В ней приучают к взаимному наблюдению, сыску, на верующих обрушивают град насмешек и гонения. Армия построена по модели концлагеря. Её задача: убить волю к свободе. "Вожди" уверены, что оболванивают молодежь весьма действенно.
Для достижения мирового господства "руководителям партии и правительства" нужна огромная обученная армия. С каждодневным усложнением техники не видно перспектив для сокращения сроков службы; напротив следует ожидать систематического вызова на переподготовку. Зуботычины смогли отменить в царской армии, но их будут раздавать супермены в офицерских мундирах, у которых взрастили на безбожных дрожжах сознание, что ради победы коммунизма всё дозволено. А Солженицын предлагает "освободить русскую юность от обязательной всеобщей повинности..." /31/ и пишет, что "...намного может быть сокращён срок службы и очеловечено "воспитание" в армии". /32/
Как будто Красная шапочка говорит с бабушкой - переодетым волком - и удивляется её большим зубам.
20. "Верните нам казнь, Иосиф Виссарионович!"
Солженицын рассказывает в "Круге первом", как министр коммунистического гестапо Абакумов просит Сталина вернуть смертную казнь. С такой просьбой можно обратиться к "вождям", хотя, если им покажется необходимым, они и без просьбы вернут "тридцать седьмой год".
Солженицын тоже просит их: "Верните стране здоровую тишину" /32/.
Многое надо изменить в эпоху бомб и самолетов, чтобы вернулась тишина, но само обращение нобелевского лауреата поможет лидерам класса партийных бюрократов сохранить респектабельный вид: раз Солженицын разговаривает с ними, как с равными и как проситель, то всё, что про них говорят - клевета.
21. Манилов или Фрейд?
"Нынешняя городская "жизнь... совершенно противоестественна." /32/
Режим это по-своему понял. Его уступки народу определяются соотношением сил, и благодаря этому теперешние "вожди" не могут себе позволить издеваться над народом, как при Сталине. Населению нужна хоть какая-то отдушина: домино, карты, телевизор, водка - недостаточны. Поэтому "вожди" вынуждены были дать части городского населения участки земли в 600 квадратных метров для разведения садов.
От критики городской жизни Солженицын переходит к маниловским* мечтаниям о построении "рассредоточенных городов, мягких для человека", которыми "пусть украсится наш растепленный отмороженный Северо-Восток". "И вполне можно поставить на всех въездах штагбаумы, пропуская лошадей... но не ядовитые двигатели внутреннего сгорания..." /33/
В маниловской тиши вдруг появился шлагбаум. В ограниченных размерах запреты всегда будут необходимы, но не следует с них начинать при проектировании.
Многие из подсоветских людей, особенно тех, кто родились сразу после катастрофы 1917 года, были исковерканы сталинизмом, но изгнали его из своего сознания самостоятельно или после частичного разоблачения преступлений Сталина в 1956 году. Однако осколки частичного сталинизма по принципу "вытеснения" впечатлений по Фрейду попали в подсознание и нет-нет дают себя чувствовать.
Не начать ли Солженицыну с собственного самоочищения, тогда ему быть может не захочется решать вопросы за миллионы сограждан?
* Беспочвенными мечтаниями занимался персонаж "Мертвых душ" Гоголя Манилов.
22. Диалог высоких сторон.
"Экономика нe-гигантизма, с дробной, хотя и высокой технологией..." /33/
Солженицын обращается к "вождям" с надеждой, "однако же не нулевой" /6/, так как внутренне уверен в неотразимости своего реализма и в спасительности своих предложений для страны. Между двумя высокими сторонами во время переговоров возможен следующий диалог:
Брежнев: Как всё это осуществить?
Солженицын: Прекратить заниматься международными задачами и "бросить силы" на Северо-Восток.
Брежнев: Значит нужен план?
Солженицын: Да.
Брежнев: Пятилетний?
Солженицын: Как того потребует выполнение работ.
Брежнев: Значит, Госплан должен разработать новый план?
Солженицын: Конечно, пусть займётся спасительной для нашей страны проблемой.
Брежнев: А как быть с людьми? Набрать их снова через ГУЛАГ или объявить мобилизацию?
Солженицын: Что Вы, ни в коем случае. Перспективы зажгут людей, и они сами поедут. Ведь я написал о необходимости создания четырех центров, один из которых для поисков молодёжи.
Брежнев: Ну, а если поиски не увенчаются успехом?
Солженицын: Наполеон говорил, что важно ввязаться в сражение, а там будет видно.
Брежнев: Вы ошибаетесь, это сказал Ленин. Быть может всё же произвести опрос населения, ведь мы самое демократическое государство в мире! А главное: предлагаете решить грандиозную задачу, по сравнению с которой пятилетки Сталина - мелочь. Шутка ли, Северо-Восток, где, как на грех, вечная мерзлота, тундра, болота, непролазная тайга, бездорожье... Без помощи Запада - дело немыслимое! Да ещё угроза Китая.
Солженицын: Отдайте китайцам идеологию, далась она вам, "и военный конфликт отодвинется намного, а может и не состоится вовсе никогда". /16/
Брежнев: Она нам нужна как плеть для осуществления вашего плана. Другими средствами, извиняюсь, не располагаю.
23. Арифметическая задача.
"...на то растопление /"отмороженного Северо-Востока"-ДП/ пусть грохаются дурные космические деньги". /33/
При первом чтении я смеялся и пребывал в уверенности, что Солженицын издевается над "вождями". Но он до сих пор своим письмом доволен, хвалят его, иногда правда с оглядкой, и остальные; возражают ему редко. Маниловские мечтания Солженицына стали походить на планы лапутян Джонатана Свифта: забросить "бесконечный прогресс" и силой любви класса партийных бюрократов к народу растопить вечную мерзлоту, да ещё в кратчайший срок, пока не напал Китай.
Я думаю, что в своё время Солженицын поставил бы за отсутствие логики низший балл своему ученику из школы на станции Торфопродукт, если бы тот предложил освоить Северо-Восток. Удивительно, как учитель математики не сравнил стоимость освоения космоса и Северо-Востока. На полеты на Луну американцы затратили около 30 миллиардов долларов. На прокладку трубопроводов для сибирского газа и работы по его добыванию они предоставляют кредит в 50 миллиардов. А ведь из всей программы, которая мерещится Солженицыну, разработка газа только капля в море.
24. В СССР 8 марта - день женщины, в Японии - день лошади.
"...и скрываем, что это всё - взамен подорванной семьи" /34/ "Реально же состояние мужского заработка должно быть таково, чтобы в семье, с двумя ли, с четырьмя ли детьми женщина не нуждалась бы в отдельном заработкe"... /35/
Действия режима, который держится на тотальной и убийственной эксплуатации населения, направлены на ослабление его способности к сопротивлению. Очень важную роль в этом плане играет разрушение семьи. Каждую маленькую крепость необходимо разъединить, разложить, подорвать извне и изнутри. Кроме того, у задавленной работой, загнанной, как лошадь, женщины не остаётся ни сил, ни времени подумать о своём бедственном положении. Семейному мужчине по уровню жизни среднего американца надо платить 10 000 долларов в год, а в СССР опытный инженер с большим стажем получает 2400 рублей в год.* Легко представить "реальность" повышения заработной платы мужчинам , когда режим партийных бюрократов живёт на иностранные кредиты. Такова реальность предложения-просьбы Солженицына в защиту на этот раз действительных, а не мнимых интересов населения.
* По официальному курсу рубль примерно равен доллару.
25. Почему класс держится за идеологию?
На двух страничках "Письма" Солженицын дал критику ошибочности и порочности марксизма-ленинизма, который он называет идеологией. Но как только он начинает просить вождей отбросить идеологию, отдать её китайцам и прочее, обнаруживается его непонимание того, чем она служит для класса.
а/. Жернов.
"...всеми жерновами, которые топят вас, наградил вас не ваш здравый смысл, а именно наследное дряхлое Передовое Учение." /37/
Солженицын ломится в плотно закрытые двери. Бесспорно и давно установлено, что идеология подчиняет себе своих последователей. Но одновременно она даёт угнетателям возможность обосновать свои действия, развязывает руки, помогает обману населения. Как же идеология служит угнетателям?
- Лозунги марксизма позволили Ленину создать партию, помогли захватить власть в октябре 1917 года и её удержать.
- Идеология - крайне удобное средство для объяснения террора, угнетения, эксплуатации, рабства.
- В одежде идеологии щеголяет древний по происхождению атеизм, вечно меняющий наряды. Подлинные органические безбожники, не меняя своей природы и поведения, могут слыть передовыми и лучшими людьми. Они хотят творить преступления не только безнаказанно, но при всеобщем одобрении. Идеология неоценима для отрицания Бога, абсолютной истины.
- Идеология вовсе не мешает "вождям" руководствоваться здравым смыслом. Коллективизация была необходима Сталину, иначе деревня могла освободиться от кабалы Кремля. Власть запретила частную торговлю и все частные бытовые услуги...
- Идеология не связывает жёстко "вождей" в их теории и практике. Эффективное движение, которое упразднит капиталистическую систему, Маркс называл коммунизмом и не требовал для его достижения заранее разработанного проекта.
Революция Маркса носит абсолютный характер: революция имеет конец только в революции. КПСС помалкивает о перманентных революциях и даже осуждает их как троцкизм. Выводы марксизма о необходимости для совершения социальной революции зрелого и даже перезрелого капитализма и о последующем отмирании государства были отброшены Лениным, а затем Сталиным.
Марксизм обещал создать из людей универсальных гениев: каждый сегодня шьёт сапоги, завтра дирижирует оркестром, а послезавтра управляет государством. Режим старается об этом не напоминать и печёт очень узких специалистов, "профессиональных кретинов", по выражению Маркса.
"Жернова идеологии успешно работают на пользу "вождей" и отнюдь не тянут их на дно, если считать "дном" потерю власти классом партийных бюрократов.
б/. Непрерывная война с населением.
"И преследованием религии, очень важным для марксизма, но бессмысленным и невыгодным для практических государственных руководителей..." /38/
Религия для класса диктаторов враг № 1. Часть верующих - бесстрашные борцы с режимом. Они рассматривают кучку диктаторов во главе страны как служителей сатаны. Религия даёт право отвергать бесчеловечные предложения режима, и тем самым подрывает его основы. Солженицын признаёт, что "Для верующего его вера есть высшая ценность" /38/, но режим не может допустить, чтобы люди ускользали из под его контроля и подчинения. Вот почему с такой свирепостью извели не менее 30 миллионов верующих, и в настоящее время ими переполнены тюрьмы, лагеря, психбольницы. Совсем недавно пытали и зверски убили баптиста Храмова, солдата Мосеева и многих других, имена которых не стали достоянием гласности. Режим все годы относился снисходительно и нередко дружественно к хулиганам и уголовникам. Класс партийных бюрократов не ошибается в своём зверином расчёте: из уголовного мира он черпает охрану лагерей, мелких агентов полиции и КГБ, палачей, осведомителей.
Словесная бутафория идеологии - цитаты из Маркса, Ленина - помогает "вождям" обосновывать все их "мероприятия" и прежде всего сохранить власть. На деле, коллективизация укрепляла индустриализацию при подготовке к войне; непрерывные аресты и постоянные чистки нужны были для добывания бесплатной рабочей силы; вымаривание миллионов крестьян голодом должно было сломить их сопротивление. Менее крупные акции "партии и правительст-ва" имеют тоже весьма прозрачные объяснения. Например, в Москве вырубили деревья по всему Садовому кольцу, и Солженицын на это жалуется. Я жил там, как раз в тридцатые годы, когда это произошло, и помню разговоры москвичей о личном распоряжении Сталина, который решил на случай волнений населения высаживать войска прямо с самолетов на образовавшуюся посадочную площадку близ центра столицы /парашютные десанты в то время ещё не существовали/.
Простое объяснение имеет и утверждение Солженицына, что "школа наша плохо учит и дурно воспитывает", "лишь разменивает и мельчит юные годы и души". /34/ Все окончившие школу могут не научиться грамотно писать и не усвоить алгебру, но получают полную порцию политграмоты /идеологии для школьников/ с достаточным зарядом безбожия. Тем лучше, если большинство не успевает по основным предметам и вынуждено устроиться рабочими. Миллиона два любителей науки и техники всегда найдётся на 50-60 миллионов учащихся. Ведущие деятели институтов и заводов и создатели орудий массового уничтожения комплектуются из их числа. Идеология даёт им большое облегчение. Нет Бога, вечной морали. Упоминание о душе в призывах Солженицына для них - пустой звук. Клад, а не идеология!
в/. Три морали.
"...травить своих самых добросовестных работников, чуждых обману и воровству, - и страдать потом от всеобщего обмана и воровства". /38/