Паскаль Фрэнсин. Белая ворона

   — Тогда выходит, что ты в любом случае пострадаешь, — сказал он и, придвинув стул, сел. — Так стоит ли вмешиваться в их отношения?
   Элизабет подумала о том, насколько Энни зависит от ее поддержки и как мало она, в сущности, может ей помочь. Припомнилось раздраженное лицо Джессики несколько минут назад. Один неосторожный шаг — и дело кончится тем, что на нее обидятся сразу обе.
   — Значит, самое лучшее, что я могу сделать, — это остаться для каждой хорошей подругой, а свои размолвки пусть они улаживают сами, правильно? — Она откинулась на спинку стула и уставилась на мистера Коллинза, ожидая ответа.
   — Я же говорил, что ты звезда моей редакции, Уэйкфилд. — Он шутливо взъерошил ей волосы и встал.
   — Спасибо, что побеседовали со мной, мистер Коллинз!
   И впервые за все эти дни отборочный конкурс перестал казаться ей чем-то вроде конца света.
   Но Энни, Кара, Сандра и все остальные претендентки именно так и относились к этому. Собравшись после уроков в гимнастическом зале, девочки молили Бога, чтобы долгие часы ежедневной подготовки не пропали даром.
   Кара Уокер изобразила три приветствия с тем совершенством, которого достигла в результате жестоких тренировок с первым капитаном команды. Сандра Бэкон, к великому удовольствию Джессики, оказалась ничуть не хуже.
   Одна за другой девочки выходили в центр и выполняли свою программу, начиная кличем «Гладиаторы, вперед!», затем — два приветствия по выбору и под конец садились на шпагат.
   — Шпагат — это вроде барьера, который отделяет тех, кто хочет, от тех, кто может, — очень справедливо заметила Элен Брэдли в разговоре с Джессикой, Из двадцати пяти девочек больше половины не смогли сесть на шпагат. А среди тех, кто смог, была Энни Уитмен. Энни во всем оказалась из тех, кто может. Ее стремительный выход мгновенно взбудоражил присутствующих. За одним исключением, конечно.
   К запястьям у нее были привязаны разноцветные помпоны, что не входило в обязательные требования, но придало выступлению поразительный эффект. Первые два приветствия прозвучали с такой силой и убедительностью, что Робин Уилсон неистово зааплодировала.
   А когда Энни пронеслась через весь зал с третьим возгласом, сделав двойное колесо и тут же сальто назад, завершив его великолепным шпагатом, — это была настоящая сенсация.
   Весь зал взорвался оглушительными аплодисментами. Весь, за исключением Джессики, которая сделала вид, что поглощена изучением списка участниц.
   Энни вскочила на ноги. При виде всеобщего одобрения лицо ее покрылось нежным румянцем. Окрыленная, она кинулась к той единственной судье, которая не желала знать ее успеха.
   — Ну как? — с восторгом крикнула она, нимало не замечая, что обращается не по адресу.
   Изобразив слабое подобие улыбки, Джессика выдавила:
   — Посмотрим.
   В это время к Энни подскочил с поздравлениями Рики Капальдо. Энни сияла. Она не сомневалась, что это успех.
   Когда все девочки закончили свои выступления и ушли, Рики раздал пяти членам команды — Робин, Элен, Джин Уэст, Марии Сантелли и Джессике листки для подсчета очков. Джессика была уверена, что все будет как надо. Все эти дни она непрестанно твердила команде, что Кара и Сэнди им подходят, а Энни Уитмен — категорически нет.
   — Это не наш человек, — вбивала она в головы подруг при каждом удобном случае.
   Команда болельщиц расположилась на скамьях, заполняя листки. Затем Рики прочел список имен, получивших наибольшее количество очков.
   Как и планировала Джессика, Кара Уокер и Сандра Бэкон вошли в список. Но в самом начале стояло имя, при виде которого она чуть не задохнулась. Энни Уитмен!
   — Это ошибка!
   — закричала Джессика.
   Рики снова подсчитал очки.
   — Нет, все правильно.
   Джессика почувствовала, как у нее запылали пятки. Затем жар охватил колени, все тело и наконец голову. Ей казалось — она сейчас взорвется! Как они могут быть так слепы! Разве не ясно, что за человек эта Энни! Она готова добиваться своего любыми путями. У нее нет ни стыда, ни совести! Но ничего, еще не все потеряно.
   Как руководитель команды болельщиц, Рики Капальдо постоянно оказывался мишенью для всевозможных шуточек.
   — Ну ты даешь, Капальдо! Семь девчонок зараз, — насмешничали парни.
   — Пока что только пять, — защищался Рики, отчаянно краснея.
   — Бедняга, всего только пять! Рики был ужасно застенчив. Кроме своей команды болельщиц, он никогда не отваживался заговорить ни с одной девочкой в школе. Да и с болельщицами его связывали в основном деловые отношения. У него была своя жизнь, у них — своя. Их объединяли только игры и тренировки, когда он стремглав носился по баскетбольной площадке или футбольному полю, помогая своей команде. Несмотря на постоянное общение с ними, он даже не мечтал пригласить кого-нибудь на свидание. Достаточно и того, что ему позволялось быть среди них и считаться другом.
   Но в последнее время с Рики случилось нечто из ряда вон выходящее. Одна девочка в команде стала казаться ему не такой, как другие. Вернее, девочка, которая, как он надеялся, войдет в команду скоро. Поэтому на следующий день, передавая Энни Уитмен записку на уроке испанского, он чувствовал себя таким счастливым. Энни ответила быстрым взволнованным взглядом и сунула записку в учебник.
   Когда урок наконец закончился — прошло, наверное, тысяча лет, — Энни выбежала из класса с учебником в руке, достала записку и жадно прочла: «Мои поздравления одной из восьми финалисток».
   Коридор был полон учеников, сновавших из одного кабинета в другой.
   Внезапно воздух потряс радостный вопль. На глазах у всех Энни Уитмен заключила Рики Капальдо в крепкие объятия и закружилась с ним по залу.
   — Тихо-тихо-тихо! — смеялся Рики, побагровев как свекла.
   — О, Рики-и-и-и! — пела Энни. Еще долго потом, встречая Рики в классе или в буфете, парни громко распевали хором:
   — О, Рики-и-и-и!
   На что Рики только качал головой и, краснея, посмеивался. Никогда в жизни он не был так счастлив.
   Энни Уитмен тоже была счастлива, как еще никогда в жизни. Ей казалось, что весь мир день ото дня меняется к лучшему. С нею происходило что-то необыкновенное. Во-первых, у нее улучшились оценки, и это означало, что она ничуть не глупее других. И все благодаря Элизабет.
   Но разве оценки главное? Когда она выкрикивала приветствия на соревнованиях, к ней пришла уверенность в себе. На нее смотрели с симпатией и восхищением! И это во-вторых.
   В тот день, когда Энни вошла в число восьми финалисток, Элизабет подошла к ней после уроков поздравить.
   Энни сидела на ступеньках.
   — Ужасно странно, — сказала она, — но мне начинает казаться, что я становлюсь совсем другой. Я всегда была о себе не очень-то высокого мнения, Лиз.
   — Ну, это ты зря! — с беспокойством возразила Элизабет.
   — Может быть. А теперь я думаю, что все не так уж плохо. Когда они хлопали, я поняла, что меня тоже можно уважать.
   — Ну конечно, почему нет!
   — Я даже думаю, мне теперь незачем ходить на свидания. Я не выношу, когда меня не замечают. Потому что сразу появляется гнусное чувство пустоты. Но мальчишки не способны ее заполнить. Наверное, я натворила с ними кучу ошибок.
   Элизабет молчала, не желая прерывать.
   — А тебе как это удается, Лиз? — В голосе Энни прозвучала нотка печали и зависти.
   — Что мне удается? — встрепенулась Элизабет, уловив перемену в настроении подруги.
   — Как ты смогла так подружиться… заиметь такого парня, как Тодд Уилкинз? Глядя на вас, кажется, что вы ужасно счастливы. А со мной такого никогда не случалось.
   Элизабет вспомнила., как начиналась ее дружба с Тоддом. Вспомнила, насколько была несчастна, когда думала, что он интересуется ее сестрой, и как замечательно было узнать, что он любит ее, а не Джессику.
   — Мне кажется, Энни, настоящие отношения появляются не сразу. На это нужно время, доверие и уважение.
   — Не думаю, что хоть один парень, которого я знала, уважал меня, — тихо сказала Энни. — И я тоже никого из них не уважала. Но теперь с этим покончено! Я теперь совсем другой человек. Ведь я почти что в команде болельщиц!
   Через час Элизабет встретилась с Инид в «Дэйри Берджер». Последние слова Энни все еще звучали у нее в ушах. И хотя она старалась отбросить все мысли о команде, чувство тревоги не проходило.
   Помешивая концом соломинки шоколад с молоком в своем стакане, Инид с беспокойством смотрела на подругу.
   — Лиз, у тебя такой кислый вид. Что-нибудь не так?
   Элизабет качнула головой и слабо улыбнулась.
   — Да нет, все нормально, Инид. Просто устала. Дел много… — Конец фразы повис в воздухе. Ей хотелось рассказать о Джессике и Энни, но зачем огорчать Инид, все равно она ничем не может помочь.
   Девочки сидели за перегородкой, в стороне от всех. Инид неловко поерзала на сиденье и тихо, с обидой сказала:
   — Лиз, мне кажется, мы совсем перестали разговаривать в последние дни. У тебя для всех есть время, только не для меня.
   — Да что ты, Инид! — воскликнула Элизабет. — Ты моя самая лучшая подруга. С тобой я могу разговаривать хоть целую вечность. Как тебе в голову могло прийти такое! — Потянувшись к ней через столик, Элизабет погладила ее руку. — Я действительно эти дни вся в заботах. Но разве я могу забыть о тебе? Ты такой близкий мне человек!
   Инид улыбнулась.
   — Спасибо, Лиз. Я тоже к тебе так отношусь. И поэтому очень волнуюсь за тебя. Скажи, чем ты так расстроена? Что-нибудь с Тоддом?
   — С Тоддом? Нет, у нас с ним порядок.
   Лицо ее просветлело при воспоминании о нем. Если бы у Энни был такой заботливый друг, она бы гораздо проще относилась к своей затее с командой болельщиц. Мысль об Энни снова опечалила Элизабет. Она задумалась. Может, все-таки рассказать Инид? Но это значит выдать Джессику. Все равно Инид не сможет ничем здесь помочь. Но, с другой стороны, Инид все поймет правильно, а недоверие обижает ее. Притом так нужно с кем-то поделиться! Иначе голова лопнет.
   Отложив недоеденный бутерброд, Элизабет наклонилась через столик к подруге.
   — Ты ведь знаешь, Инид, что я помогала Энни Уитмен по математике?
   — Ты уже сто раз об этом говорила.
   — Она очень хороший человечек.
   — Наверное, это так и есть, если ты так думаешь.
   — Но ты ведь знаешь все эти дела… ну, то, что о ней рассказывают? Про ее свидания? — спросила Элизабет, нисколько не сомневаясь в ответе.
   — Дела? У нас в школе? — Инид округлила глаза в шутливом изумлении. — Слухи — да, но чтобы что-то случилось на самом деле — не припомню. Поговаривают даже, что по этой причине нас скоро переименуют в школу Долины Сплетен.
   Впервые за этот тяжелый день Элизабет рассмеялась. Инид всегда знает, как развеселить ее. Но тут же собралась и со вздохом продолжила:
   — В общем, знаешь. Помолчав, Инид кивнула.
   — Да, помню я всю эту грязь. Но мы же с тобой, Лиз, на себе испытали, как работает машина сплетен: чем больше наврешь, тем скорее поверят. — Инид говорила с горечью — собственный печальный опыт еще не стерся из ее памяти. Ее тогда очень сильно потрепали сплетницы, прознавшие, что когда-то она связалась с дурной компанией.
   — Да ладно тебе, Инид, забудь об этом. — Элизабет снова погладила ее по руке.
   — Давно забыла, Лиз, — твердо сказала Инид. — Та часть моей жизни кончилась. Дурочки, которую это мучило, больше нет на свете. А сейчас у меня все в полнейшем порядке. Джордж считает, что я в норме. — Ее глаза вспыхнули при упоминании любимого.
   — И правильно считает, — засмеялась Элизабет. — Ты и есть в норме.
   — Да, я такая. И ты тоже. Вот и выяснили, что мы с тобой не от мира сего, — улыбаясь, заключила Инид и уже серьезно добавила:
   — Так из-за чего ты все-таки напрягаешься?
   Элизабет опустила глаза, разглядывая свой недоеденный бутерброд и раздумывая, что можно сказать Инид, а что не стоит.
   — Энни изо всех сил добивается одной вещи, а я взялась помогать ей, — призналась она. — Зря, да?
   — Трудно сказать. Я ведь не знаю, в чем еще ты ей помогаешь, кроме математики.
   — В общем-то, больше ни в чем, — начала Элизабет. — Но знаешь, зачем ей хорошие отметки? Чтобы вступить в команду болельщиц. Это на сегодня самая заветная ее мечта. Дело в том, что она решила изменить свою жизнь и думает, что команда болельщиц — единственная возможность.
   — И прекрасно, Лиз! Каждый человек имеет право менять свою жизнь, как ему нравится. А у нее, по-моему, сейчас все проблемы решены: отметки исправляет, на конкурсе — ты меня как-то затащила туда — она вообще выглядела супер-класс.
   Прежде чем ответить, Элизабет в нерешительности помолчала.
   — Да, Инид, и отметки хорошие, и на конкурсе она выглядела классно. Но есть люди, которые хотят обернуть прежние ошибки против нее.
   — Люди? — повторила Инид, отлично зная, что все проблемы Элизабет всегда имеют одно и то же имя — Джессика.
   Но Инид не стала называть его. Зачем ей ссориться с подругой из-за Джессики, которую Элизабет всегда яростно защищает от малейших подозрений.
   — Так что же ты думаешь обо всем этом, Инид?
   — Думаю, все здесь зависит от самой Энни. Она хочет измениться, значит, пусть добивается.
   — Ты права, конечно, — произнесла Элизабет, терзаясь собственной нерешительностью — А друзья ей помогут, — прибавила Инид. — Не представляю, как бы я жила без твоей поддержки, Лиз. Энни не пропадет, раз у нее есть ты.
   «А может, все не так страшно?» — подумала Элизабет.

Глава 6

   У Энни Уитмен значительно поубавилось бы восторга и уверенности, узнай она о том, что творилось в душе Джессики.
   Как же это получается, думала Джессика, что, несмотря на все предосторожности, Дешевка Энни ухитрилась-таки добраться до финального тура конкурса! И к тому же исправила оценки из-за этой тайной предательницы Элизабет Бенедикт Арнольд Уэйкфилд.
   Но ничего! Уж теперь-то Джессика устранит малейшую невыгодную случайность. А это значит, что ни блестящее первое выступление Энни, ни эффектное второе, ни ее отметки, ни внешняя привлекательность и танцевальный дар — ничто ей не поможет, если за нее не проголосуют три болельщицы из пяти.
   После уроков Джессика увела с собой Элен Брэдли. «Дэйри Берджер», конечно, не годился для проведения столь важного стратегического совещания на высшем уровне, и девочки отправились в «Кэйси», где всегда было тихо.
   Потягивая диет-колу, которой угостила ее Джессика, Элен с тревогой ожидала начала разговора, понимая, что предстоит нечто весьма значительное.
   — Элен, — с важностью изрекла Джессика, — престиж и единство нашей команды находятся под угрозой.
   — Под какой угрозой? — широко раскрыв глаза от неожиданности, спросила Элен.
   — Энни Уитмен. Вот под какой.
   — Ой, — с недоумением произнесла Элен.
   — Тебе не надо объяснять, что это за личность. Твой собственный брат ее больше знать не хочет.
   Элен молчала, глядя в свой стакан с газировкой.
   — Ты же сама видела ее прогулочки, помнишь? — наседала на нее Джессика. — То у нее Брюс Пэтмен, то Рик Эндовер. Один парень за другим!
   — Да, — ответила Элен.
   — Если она будет в нашей команде, нас будут считать такими же, как она.
   — Только этого не хватало! — возмутилась Элен.
   — Будут-будут. Птицы одной породы держатся вместе. Вот я тебя и спрашиваю: что ты об этом думаешь? Кто, по-твоему, должен быть в команде?
   — Ну… — неуверенно произнесла Элен. — Посмотрим.
   — Кара Уокер, к примеру?
   — Конечно. Здорово будет, если она вернется.
   — Так, значит, я могу рассчитывать, что ты подашь голос за Кару? — спросила Джессика.
   — Можешь не сомневаться, — с облегчением ответила Элен, радуясь, что проблема оказалась столь проста.
   Однако Джессика продолжала:
   — Ладно. Теперь о второй кандидатуре. Кого ты думаешь выбрать, кроме Кары?
   — Ну…
   — Как ты считаешь, Сандра Бэкон нам подойдет?
   — Да, Сандра, конечно, подойдет, только…
   Джессика нахмурилась.
   — Только что?
   — Мне очень хочется, чтобы Сэнди прошла, Джес, но я не уверена, что она сможет победить Энни.
   Джессика даже фыркнула от досады.
   — Как это не сможет, Элен! Что ты говоришь! Если трое из нас будут голосовать за нее!
   Не зная, что сказать, Элен снова принялась за газировку.
   — Ты предлагаешь голосовать за Сандру, даже если Энни будет лучше? — наконец спросила она.
   Джессика молча откинулась на спинку стула, предоставляя Элен самой ответить на этот вопрос. Затем продолжала:
   — Тот, кто набирает не менее трех голосов, становится членом команды, так?
   — Ну, так, — неуверенно согласилась Элен. — Интересно, за кого будут голосовать остальные?
   Бросив на Элен быстрый взгляд, Джессика решила, что пора приводить свой грандиозный план в исполнение.
   — Все дело в том, Элен, что наша судьба зависит сейчас от одного-единственного человека. Этот человек может спасти команду или угробить.
   — Правда? Кто же это?
   — Ты, Элен Брэдли, вот кто. Все сейчас в твоих руках. И надеюсь, ты не собираешься гробить команду, в которой состоишь, и школу, в которой учишься.
   Элен даже слегка вздрогнула от смущения и ответственности. Такого она не ожидала!
   — Ничего не понимаю, Джес, — в замешательстве пробормотала она.
   — Все очень просто, Элен, — объяснила Джессика. — Чтобы выбрать человека, нужно три голоса, да?
   — Да.
   — Ну так вот. Я буду голосовать за Сэнди Бэкон. Это один голос. А теперь скажи, кто лучшая подруга Сэнди во всей школе и к тому же состоит в нашей команде?
   — Джини Уэст, конечно.
   — Ну вот. Значит, у Сэнди Бэкон будет еще один голос, это совершенно точно. Ей нужен еще один.
   — Ага, — наконец-то сообразила Элен.
   — Твой голос будет решающим, понятно?
   Отодвинув пустой стакан, Элен обвела взглядом бульвар и неуверенно ответила:
   — Понятно.
   И Джессика с удовлетворением подумала, что все оказалось очень просто. Пускай теперь Робин Уилсон голосует за кого хочет. На голос Марии Сантелли тоже рассчитывать не приходится: она в восторге от Энни Уитмен и вряд ли станет голосовать за кого-то иного. Но теперь это не важно.
   — Ты обещаешь голосовать за Кару и Сандру? — с нажимом спросила Джессика.
   — Ну… буду, — промямлила Элен.
   — Я скажу Джини, что мы с тобой голосуем за Сандру и Кару. Если она не против, пускай присоединяется к нам.
   — Заметано, — подтвердила Элен. Джессика ласково улыбнулась:
   — Смотри, все зависит от тебя.
   Далекая от мысли о том, что Джессика может интриговать против нее, Энни Уитмен все больше набиралась уверенности в своих силах, и в душе ее расцветало чувство самоуважения. Она скоро заметила, что застенчивый Рики Капальдо то и дело смотрит на нее — на уроке испанского, в кафетерии, везде. Но стоило подойти к нему, как он отчаянно краснел и отводил взгляд в сторону.
   После испанского, выходя вместе с ним из класса, она не раз пыталась с ним заговорить, но Рики весь сжимался и еле ворочал языком. А однажды, когда ей удалось-таки расшевелить его, со всех сторон грянул оглушительный хор насмешников:
   «О, Рики-и-и-и!» — и доверчиво-ласковое выражение его лица мгновенно сменилось багровой краской смущения.
   — Скажи, Элизабет, как можно заставить застенчивого человека разговориться? — спросила как-то Энни.
   Элизабет засмеялась.
   — Не думала, что у тебя могут быть подобные трудности. По-моему, ты разговоришь любого.
   — Любого — да. Во всяком случае, большинство. Вон, Брюс Пэтмен все время звонит. Но я вдруг поняла, что он мне не нравится. Мне нужен парень совсем другого типа. Я сейчас жду, когда меня позовет один человек, который совсем не такой, как Брюс.
   День был теплый и солнечный. Подруги весело шагали через школьный двор.
   — Ох, смотри, Энни, не проговорись, — поддразнила Элизабет. — «Глаза и уши» жаждут новостей!
   — Что ты, Лиз! — с мольбой в голосе воскликнула Энни. — Не пиши этого в газету, ладно? Не будешь, Лиз?
   — Если ты этого не хочешь, конечно, не буду, Энни, — серьезно пообещала Элизабет. — Мы ведь подруги, правда?
   — Неужели ты хочешь быть моей подругой? — не веря своим ушам, спросила Энни. — Разве может такой человек, как ты, дружить с такой, как я?
   Выражение восторга и благодарности в глазах Энни тронуло Элизабет до глубины души.
   — По-моему, мы уже давно друзья, Энни. И говорили мы вовсе не об этом, а о мальчишках. Так кто же этот «совсем не такой» парень, которого ты ждешь?
   — Рики.
   — Рики Капальдо? Ты же говорила, что он просто хороший человек. Энни покраснела.
   — Говорила, но теперь я смотрю на него по-другому. Он такой внимательный, Лиз. Он добрый и веселый, и даже не знаю, какой. Понимаешь, Лиз?
   — Понимаю, а как же! — уверила Элизабет.
   — Но он все никак не пригласит меня на свидание. И вообще, парни, которые мне нравятся, никогда не назначают мне свиданий. Не понимаю, почему.
   Эти слова рассеяли последние сомнения Элизабет: Энни действительно не имеет ни малейшего понятия о том, как к ней относятся в школе. И тут Энни робко задала вопрос, который поставил Элизабет в очень затруднительное положение:
   — Скажи, обо мне что-нибудь говорят в школе?
   Девочки остановились под сенью огромного дуба.
   — О тебе? — нерешительно повторила Элизабет. — Ну, о каждом что-нибудь да говорят.
   Она положила сумку и села на траву в тени. Энни примостилась рядом.
   — Ну, конечно. О тебе, например, говорят, что ты настоящий писатель и самый отзывчивый человек во всей Ласковой Долине. А обо мне что?
   — Зачем тебе это? Важно не то, что говорят, а то, какой ты сама себя ощущаешь.
   — Я тоже так думаю! — просияв, воскликнула Энни. — А отношение может измениться, правда? Если сама изменишься и станешь другим человеком, люди это поймут, правда?
   — Безусловно, — подтвердила Элизабет. — Если они сами порядочные, тогда поймут.
   — Спасибо! — сказала Энни. — Когда я с тобой поговорю, я всегда чувствую, что все будет очень хорошо. Подумать только, стоит мне вступить в команду болельщиц, и я превращусь в нового человека!
   Элизабет не успела сообразить, в чем дело, как Энни вскочила, порывисто обняла ее и опрометью кинулась через широкий школьный двор.
   Вскоре Элизабет уже подходила к дому Уэйкфилдов. Тихонько напевая, она думала об Энни. Конечно, ее успехи радуют, но легко ли повернуть свою жизнь так, как она задумала!
   Проходя через гостиную, Элизабет услышала смех на внутреннем дворе возле бассейна и поспешила туда. Джессика как раз угощала кока-колой Джини Уэст и Элен Брэдли.
   — Ну-ну, — улыбнулась им Элизабет. — Наверно, всем мальчишкам в городе сейчас икается. И, по крайней мере, половине девочек.
   — Попала пальцем в небо! — захохотала Джессика, видимо, очень довольная.
   — Нет, правда, что случилось? Что-нибудь подходящее для газеты?
   — Подходящее, только ты не станешь этого печатать, — таинственно заулыбалась Джессика.
   — Почему же?
   — Ты ведь никогда не пишешь о том, что еще не произошло, даже если это наверняка должно произойти. Что, скажете, не так? — Она обернулась к подругам, и все трое рассмеялись, словно конспираторы, скрывающие большой секрет.
   Все это очень не понравилось Элизабет.
   — В таком случае, — сказала она, — могу спорить, что ваше маленькое собрание имеет прямое отношение к выборам новых членов команды болельщиц.
   Троица встретила эти слова новым взрывом смеха, но от комментариев воздержалась. И в этот момент Элизабет ясно поняла, кто из претенденток войдет в команду — конечно, Кара Уокер и Сандра Бэкон! Ей показалось, что из легких сразу вышел весь воздух, словно из прохудившегося мяча. Что она могла сказать? Кара и Сэнди, безусловно, хорошие девочки, и будут они болельщицами или нет — это ее совершенно не касается, ведь сама она не в команде. Но как воспримет все это Энни! Глубокая тревога охватила Элизабет.
   — Ну что? — с вызовом сказала Джессика. — Посмотрим, кто будет в команде, Лиз?
   Элизабет молча покачала головой и с тяжелым чувством ушла в дом. В прошлый раз, когда она спорила с Джессикой, ей тоже не удалось выиграть.
   Вечером Элизабет и Тодд, устроившись на софе в гостиной дома Уилкинзов, смотрели по телевизору какой-то старый фильм. Из кухни доносился вкусный запах домашнего пирога, который пекла миссис Уилкинз. Стараясь сосредоточиться на фильме, Элизабет придвинулась поближе к Тодду. Но мысли все кружились вокруг Энни и Джессики. Сама того не замечая, она тяжело вздохнула.
   — С тобой все ясно, Лиз Уэйкфилд. Дальше можно не смотреть. — Тодд приподнялся и испытующе заглянул в ее зеленовато-голубые глаза.
   — Почему? — не поняла она.
   — А о чем ты думаешь? Ты ведь едва замечаешь, что там показывают. Тебе это кажется занудным? Давай поищем что-нибудь другое.
   — Нет, фильм… в порядке, — с заминкой ответила она.
   — Тогда, значит, ты не в порядке. Очнись, Лиз, это же я, Тодд. А я-то думал, ты мне всегда все рассказываешь.
   — Конечно, Тодд! Но у меня правда все в порядке. Я просто задумалась.
   Он распрямил свою долговязую фигуру, поднялся и выключил телевизор.
   — Это постоянно с тобой происходит. Ты все время о чем-то думаешь. Или о ком-то…
   О ком-то? Как ему могло прийти такое в голову! Другие парни вообще перестали интересовать ее с тех пор, как она впервые увидела его.
   Он стоял, демонстративно повернувшись к ней спиной, словно не желая видеть. Элизабет медленно поднялась с софы, подошла и положила руку ему на плечо.
   — Тодд, пожалуйста, посмотри на меня.