Паскаль Фрэнсин. Омут любви

   – Не бойся, – успокоила ее Джессика, поправляя белокурые волосы. – Ты говоришь так, будто мы с Лилой двухлетние девочки. Уверяю тебя, мы все устроим так, как надо.
   Элизабет обреченно покачала головой.
   – Даже страшно подумать, – вздохнула она, поворачивая «фиат» на тенистую улицу, где находился уютный дом Уэйкфилдов.
   Элизабет знала по опыту: если Джессика затевает что-нибудь такого рода, то лучше не гадать, как все обернется. Все равно ошибешься.

3

   – Начнем, – громко скомандовала Элизабет, складывая бумаги и оглядывая полную энтузиазма группу, собравшуюся вокруг нее в актовом зале школы. Был четверг, и она пыталась составить окончательный список участников конкурса талантов, чтобы отдать его мистеру Коллинзу. – Пэтти, у тебя танцевальный номер, так?
   Та оживленно закивала:
   – Все готово. Я даже подобрала музыку.
   – Отлично, – улыбнулась Элизабет. Она снова просмотрела свой список. – Что у тебя, Тодд? – спросила она, заглядывая в его теплые карие глаза.
   Уинстон Эгберг, которого одноклассники называли клоуном, тяжело вздохнул.
   – Вы оба, наверное, уже договорились обо всем заранее, – проворчал он. – Спорю, это будет что-то романтическое, вроде объяснения в любви на балконе из «Ромео и Джульетты».
   Тодд рассмеялся:
   – Опять не угадал, Эгберг. Вот хочу попробовать себя в комедийной сценке.
   Элизабет подмигнула ему, что-то быстро записывая.
   – Хорошо, Уинстон, а ты сам что приготовил? – поинтересовалась она.
   – Мы с Кеном Мэтьюзом покажем фокусы, – гордо ответил Уинстон. – А Джес будет нам помогать.
   – Я? – удивилась Джессика. – И что же я должна делать?
   – Увидишь, – таинственно ответил Уинстон, пытаясь поймать взгляд Кена Мэтыоза.
   Кен, хорошо сложенный красивый парень, был капитаном футбольной команды. Он весело посмотрел на Джессику.
   – Тебе самой ничего не придется делать, мы просто разрежем тебя напополам, – медленно сообщил он.
   – Очень смешно, – обиделась девушка. – Если вы думаете, я буду...
   – Ладно-ладно, – вмешалась Элизабет.
   Она повернулась к мистеру Коллинзу: – Выходит, у нас двенадцать номеров. Каждый должен длиться минут пять – значит, учитывая время на смену декораций и аплодисменты, представление займет около полутора часов.
   – Прекрасно. – Мистер Коллинз с улыбкой просматривал список Элизабет. – Так, а что с декорациями? Диди возьмется за них?
   – Не знаю, – неуверенно ответила Элизабет. – Она обещала перезвонить мне. Надеюсь, согласится, но пока еще сомневается.
   Учитель нахмурился, но сказал мягко:
   – А вот это плохо. У нас мало времени. Мы должны получить от нее определенный ответ как можно скорей.
   – Я скоро увижу Диди, – вдруг вступила в разговор Пэтти Гилберт. – Может, мне узнать ее решение? А лучше попрошу ее перезвонить тебе, Лиз.
   Элизабет вопросительно посмотрела на мистера Коллинза.
   – Я очень хочу, чтобы именно Диди делала декорации. Но если у нас мало времени, возможно...
   – Нет-нет, это отличная идея, Лиз, – быстро прервал ее учитель. – Мне тоже очень хочется, чтобы Диди помогала нам. Она очень способная девочка, и, думаю, мы все только выиграем, если она возьмет на себя декорации. Дайте мне знать, когда она решится.
   «Неудивительно, что мистера Коллинза так любят в школе», – думала Элизабет, надевая куртку после собрания.
   Джессика считала, это потому, что он выглядит, как кинозвезда. Но более вероятно, что причина в его отношении к делу и чудесном характере: он всегда так терпелив, готов пойти навстречу ученикам.
   – Ну что ж, босс, – засмеялся Тодд, – вы действительно умеете вести собрание. Как насчет поездки в «Дэйри Берджер»?
   – Лиз! – раздался взволнованный голос.
   Девушка обернулась и очень удивилась, потому что увидела Пэтти Гилберт. Все уже ушли из актового зала, а она все еще оглядывалась по сторонам, будто боясь, что их могут подслушать.
   – Я так разозлилась на Диди, – с негодованием воскликнула она. – Сегодня же вечером все ей выскажу.
   – Что случились? – спросила Элизабет, недоумевающе взглянув на Тодда.
   «Пэтти с Диди как сестры, – размышляла она. – С чего бы это ей так сердиться на подругу?»
   – Я обещала спросить ее насчет декораций, – негодующе продолжала Пэтти. – Но не думаю, что она согласится – по-моему, она и сегодня не пришла только потому, что узнала: Билл не будет участвовать в конкурсе.
   – При чем тут Билл? – не поняла Элизабет.
   – Это только предположение, – вздохнула девушка, запустив пальцы в темные локоны. – Послушайте, – продолжала она, – вы оба знаете, как я люблю Диди. Потому и возмущаюсь, что она мне не чужая. Это замечательная подруга! Но недавно...
   – Что недавно? – тихо спросил Тодд, обнимая Элизабет.
   Пэтти вдруг смутилась.
   – Да ничего особенного... Просто лучше бы она сразу решила, согласна или не согласна, – неловко выкрутилась она.
   – Ничего не понимаю, – призналась Элизабет. – Вообще то сегодня утром Билл действительно отказался выступать: предупредил, что в эти выходные у него соревнования, да к тому же ему нужно написать реферат для мистера Феллоуза. Похоже, бедняга просто зашивается. Но Диди-то тут при чем?
   – На первый взгляд ни при чем, – ответила Пэтти. – Но я подозреваю, что связь здесь все-таки есть.
   – Ох-х, – вздохнула Элизабет, – теперь кое-что понятно. Ты хочешь сказать, твоя подруга не будет работать над декорациями из-за того, что ее любимый не участвует в конкурсе?
   Пэтти хмуро кивнула.
   – И это Диди Гордон! Год назад, да что там, пару месяцев назад я бы сама этому не поверила. Кто-кто, но Диди... Она всегда была самой независимой и самостоятельной. Я даже волновалась за нее, не знала, как сложатся их отношения с Биллом, когда они начали встречаться. Нет, она не была упрямой. Просто у нее всегда свои собственные взгляды, планы...
   – У Билла тоже, – задумчиво произнес Тодд.
   – Я знаю, – вздохнула Пэтти. – Но теперь Диди как подменили, – пожаловалась она, переводя взгляд с Тодда на Элизабет. – Что с ней случилось – ума не приложу. А спросить напрямик боюсь – вдруг обидится. Но точно знаю: теперь она и шагу не сделает без Билла, стала просто его тенью. Ее ничто не интересует, кроме Билла. Только и говорит, что он делает, какие призы выиграл. Прямо как заезженная пластинка!
   – Даже не верится, – выдохнула Элизабет. – Совсем на нее не похоже.
   – Что ж, теперь она другая, – с горечью сказала Пэтти. – Не понимаю, что на нее нашло. Прямо зла не хватает! Но как объяснить это ей? Как убедить, что она теряет свое достоинство, унижает себя?
   – Не знаю, – грустно протянула Элизабет.
   Они с Тоддом тревожно переглянулись.
   – Все-таки, – вздохнула Пэтти, – я лучшая подруга Диди. Кто же ей поможет, если не я?
   – Что ты собираешься делать? – поинтересовался Тодд.
   – Прежде всего, уломаю ее взяться за декорации, – оживилась Пэтти. – Если она отказывается, то должна была сказать вам сразу же. Кроме того, – добавила она задумчиво, – сейчас больше всего на свете ей нужно заняться каким-нибудь своим делом, и чтобы Билл Чейз не имел к нему никакого отношения.
   – Знаешь, Пэтти, – серьезно произнесла Элизабет, – ты, наверное, права.
   «Но согласится ли на это Диди?» – спросила она себя, взяв Тодда за руку, когда они выходили из актового зала.
   И почувствовала, что образумить девушку будет не так-то просто.
   В это время Диди, рассеянно глядя в тетрадку, сидела возле раздевалки мальчиков, ожидая, когда у Билла кончится тренировка по плаванию. Юноша чуть не споткнулся об нее. Он только что принял душ – волосы были еще мокрыми – в руке держал пачку бумаг, которые должен был отдать мистеру Феллоузу до пяти часов.
   – Ди! – удивился он. – Что ты здесь делаешь?
   Девушка поднялась, ее лицо покраснело.
   – Я думала, может быть, мы пойдем в «Дэйри Берджер» или еще куда-нибудь... Ты не проголодался?
   Билл покачал головой:
   – Разве я не говорил? У мамы сегодня день рождения. Извини, Ди, но мне нужно бежать. Я обещал прийти домой пораньше, а еще надо поговорить с мистером Феллоузом о реферате...
   Диди закусила губу и принялась обводить носком туфли квадраты линолеума.
   – А я думала, мы сегодня немножко поболтаем. Хотела поговорить с тобой насчет завтрашнего, и...
   – Ди, – раздраженно бросил Билл. – Почему ты не хочешь видеть, что у меня совсем нет времени! Я обещал маме и...
   Юноша остановился: он увидел, как задрожала нижняя губа Диди, а карие глаза наполнились слезами. В последнее время на нее такое часто находило. Даже чересчур часто!
   У Билла всего несколько минут назад было такое отличное настроение. Так все здорово получилось, и тренер по плаванию признал: у него есть хороший шанс выиграть соревнования. К тому же он с нетерпением ждал встречи с мистером Феллоузом, так как работа над рефератом оказалась довольно сложной, но в то же время ужасно увлекательной. Билл сам вызвался помочь учителю истории, ведь его всегда интересовала Гражданская война. Он надеялся, что успеет до ужина обсудить с преподавателем следующий этап исследования.
   А теперь все испорчено. Да что это с Диди в последнее время? Что бы он для нее ни делал – все ей было мало. Если они вместе проводили вечер, то почти полвечера она жаловалась на его занятость. Можно подумать, у него обязанность такая – все время ее утешать и оправдываться.
   Они подружились уже давно, и постепенно дружба переросла в любовь. Билл поначалу лишь учил ее серфингу, и во время своего легкомысленного увлечения Джессикой Уэйкфилд не видел в Диди ничего особенного – она была хорошим другом, не больше того.
   Но дни шли, и Билл осознал, что его чувства к девушке гораздо глубже. Он еще никогда не встречал такой доброй и веселой подруги. С ней всегда было легко, у нее все здорово получалось: серфинг, катание на роликовых коньках, танцы, рисование. Ее все интересовало, она внимательно следила за событиями в мире и даже сказала ему, что ей очень хочется в будущем стать политиком. Она увлекалась архитектурой, кулинарией, танцами, оригами^[1] и даже голыром. Рядом с ней он отдыхал душой. Билл обожал серфинг с ранних лет. И сейчас, похоже, еще и выступление на конкурсе талантов пополнит его и так переполненный список сверхурочных занятий.
   Прежде Диди никогда не требовала, чтобы он обязательно ежедневно встречался с ней. Ей самой не нравилось принуждение. Поэтому они виделись, когда оба хотели этого, и всегда отлично проводили время.
   Билл не заметил, когда это началось, но за последние два месяца его подруга все больше забывала о своих прежних увлечениях. Она перестала ходить на занятия по дизайну, о которых так мечтала. Это уж совсем на нее не похоже! А когда Билл спросил ее о причинах такого поведения, она лишь огрызнулась.
   И вот теперь, когда они оставались вместе, у нее была только одна тема для разговоров – он. В былые времена она любила отстаивать свою точку зрения в споре и ни за что не позволяла ему просто увильнуть от него. Сейчас же она соглашалась с каждым его словом, просто в рот ему смотрела. И это начинало действовать ему на нервы.
   Билл никогда прежде не чувствовал себя таким обескураженным. Да, он любил Диди, но она неожиданно стала для него обузой. Он хотел видеть ее снова счастливой, чтобы она снова занималась тем, что ей интересно. Пусть у нее будут свои увлечения, отличные от его собственных.
   В глубине души юноша чувствовал себя виноватым, потому что ему не давала покоя мысль, подходят ли они теперь друг другу: ведь он очень высоко ценил свое свободное время (его было так мало!). Сделать бы так, чтобы ему опять стало с подругой легко и свободно!
   Случилось так, что Дана Ларсон после занятий по испанскому уговорила его сходить с ней в субботу в кино на дневной сеанс. Она знала, что Билл обожает старые фильмы и достала два бесплатных билета у друга своего отца на фильм «Моя маленькая синичка». Дана была солисткой школьной рок-группы «Друиды» и выглядела очень эффектно: высокая, симпатичная девчонка, с короткой прической в стиле «новой волны», дерзкой улыбкой, она всегда стильно и броско одевалась. Но главное, она была очень независимой и уверенной в себе.
   Месяц назад Билл не побоялся бы рассказать об этом Диди. Но сейчас она вела себя так странно, что он решил промолчать, чтобы избежать неприятной сцены.
   – Хорошо, – выдавила Диди и так посмотрела на Билла, будто он сообщил ей нечто ужасное. – Тогда я – домой. Ты на машине? – с надеждой уточнила она.
   Билл так тяжело вздохнул, что у него застучало в висках.
   – Да, – пробормотал он, расставаясь с надеждой встретиться с мистером Феллоузом сегодня днем. – Давай я тебя подброшу.
   Жалко было смотреть, вспоминал он позже, как обрадовалась Диди его предложению – ну вылитый щенок, замахавший от радости хвостом. Нет, это совсем не та, полная жизни и уверенная в себе девчонка, в которую он влюбился несколько месяцев назад.
   Абсолютно другой человек!
   «Как будто ее подменили, – думал Билл. – Кто-то прилетел из космоса и похитил ее. Взяли мою настоящую Диди, а на ее месте оставили какую-то странную, печальную девочку».
   Биллу страшно хотелось, чтобы его прежняя Диди вернулась. Прямо сейчас!

4

   – Билл, Билл! – кричала Диди, то и дело вскакивая с места и размахивая руками.
   Пэтти и Джим переглянулись.
   – Он, наверное, не слышит меня, – тяжело вздохнула девушка и вновь опустилась на жесткую скамейку.
   – Сто лет уже не был на соревнованиях по плаванию, – признался Джим Холлис, с неподдельным интересом и удовольствием осматриваясь. – Кстати, Диди, ты ведь говорила, что мы пойдем в тихое, уютное местечко, посидим, поболтаем. И вдруг – бассейн.
   Диди смутилась.
   – А что мне оставалось делать? – спросила она, как бы оправдываясь. – Билл только что узнал, что участвует в соревнованиях. Неужели я могла допустить, что за него никто не придет поболеть?
   – Ну, не важно, – пожал плечами Джим.
   Пэтти сжала ему руку. Он молча посмотрел на нее.
   – Да, как у тебя дела в этом семестре? По-прежнему интересуешься политикой или больше рисуешь?
   Диди отвернулась, чтобы избежать проницательного взгляда Пэтти.
   – Да, как-то... ни то, ни другое, – пробормотала она, не отрывая взгляда от бассейна.
   Джим рассмеялся:
   – Что-то не похоже на мисс Гордон. Ну чем-то еще ты занималась все это время, не только же ходила на соревнования по плаванию? А? Признавайся.
   Диди нервно грызла ноготь.
   – Да так... ничего особенного, – ответила она. – Эй, смотрите! Похоже, Билл начинает разминаться. – Она наклонилась вперед, вытянула шею, чтобы хоть мельком увидеть белокурую голову своего друга.
   За ее спиной Пэтти бросила на Джима взгляд, означавший:
   «Теперь-то веришь? А то думал, я шучу».
   Диди от волнения потирала руки, пытаясь сосредоточиться на том, что перед ней происходило. В зале было очень тепло и сильно пахло хлоркой. Она то и дело нервно вздрагивала от выстрелов стартового пистолета. Хоть бы Билл выиграл соревнования! Может, когда он будет в хорошем настроении, они все вместе отлично проведут вечер.
   Странно, но сейчас она уже не понимала, почему недавно с таким нетерпением ждала встречи с Пэтти и Джимом. Ей обычно нравилось болтать с этим парнем, но сегодня он просто достал ее своими расспросами, что да как. И Пэтти тоже на себя не похожа. Диди заметила это еще во время их последнего телефонного разговора вчера вечером. Подруга не давала ей покоя с этим конкурсом талантов, и ей пришлось согласиться помочь, раз уж Пэтти убедила Элизабет, что ей без помощи Диди не обойтись.
   «А может, и Билл все-таки будет участвовать? Он ведь ас в этом деле...» – изводила себя Диди.
   Но Элизабет так и не ответила.
   Больше всего девушку донимали расспросы, почему она перестала ходить на занятия по рисованию. Каждый считал своим долгом пристать к ней: мама, Пэтти, мистер Коллинз, а теперь еще и Джим. Билл – и тот был недоволен. Но у нее были на то свои серьезные причины, которыми она не собиралась делиться ни с кем. Даже с Биллом.
   Сюзан Джексон, молодая женщина, которая вела курсы, была известным на весь штат художником-оформителем. Диди восхищалась ею. Ей так нравились эти занятия, что она едва сдерживала восторг, рассказывая о них.
   Все шло очень хорошо. Мисс Джексон считала, что у девушки способности к оформительской работе и если она будет продолжать обучение, то сделает отличную карьеру.
   Однажды днем после занятий мисс Джексон пригласила ее на чашку кофе. Диди очень польстило, что талантливая молодая преподавательница уделяет ей такое внимание. Они долго разговаривали, и мисс Джексон разоткровенничалась со своей способной ученицей. Среди прочего она рассказала девушке, что в прошлом году развелась с мужем, и призналась, что до сих пор не может привыкнуть к своему новому положению. Она так скучала по мужу, что с трудом оправилась после их развода. Но он уже снова женился на простой тихой девушке, которая не стремилась делать карьеру. Она всегда, что бы ни случилось, будет рядом с ним. Не то, что Сюзан, для которой карьера – прежде всего.
   «В точности, как моя мама, – с горечью подумала Диди. – Она вернулась в школу, устроилась на работу, а потом папа навсегда ушел из дома».
   Тут-то она и поняла, что к чему, и больше не пошла на занятия, а вскоре после этой беседы с мисс Джексон начала иначе вести себя с Биллом.
   «Главное, – решила она, – дать ему понять, как я нуждаюсь в нем. Это сблизит нас. Прежде я держалась так, что он мог подумать, будто я считаю его просто хорошим знакомым – и не больше. А теперь он видит, что я без него не могу, что кроме него мне ничего в жизни не нужно. Если бы мама поступила так же, – вздохнула Диди, и в ее карих глазах заблестели слезы, – возможно, папа не ушат бы. Может быть...»
   Но ее размышления были прерваны объявлением, что начинается стометровый заплыв баттерфляем, в котором участвовал Билл.
   Тотчас Диди вскочила и что есть силы закричала. Билл подошел к краю бассейна, встряхивая руками. Какой красавец! Она так гордилась им. Когда раздался выстрел, девушка с трудом сдерживала волнение. Казалось, заплыву не будет конца: четыре раза по двадцать пять метров. Первые два отрезка пути Билла на полкорпуса опережал пловец из Лоренса, по на третьем Билл начал его догонять. Последнюю двадцатипятиметровку ребята плыли вровень, а в конце дистанции Билл вырвался вперед, побив рекорд школы на шесть десятых секунды.
   Не помня себя от восторга, перешагивая через ноги рядом сидящих, Диди побежала вниз по проходу. Пусть Билл увидит, как она гордится им, как любит его.
   Спустя минуту она проталкивалась сквозь толпу пловцов и судей, совсем охрипну» от крика.
   – Ди?! Что случилось?– нахмурился Билл.
   С его плеч свисало полотенце.
   Диди опешила. Неужели он не горд своей победой, не рад, что она за него болела?
   А он все мрачнел и смотрел так, будто впервые ее видит.
   Но Диди решительно подошла и обвила руки вокруг его шеи.
   – Я так горжусь тобой, – прошептала она. – Очень горжусь, так и знай.
   Она не услышала, что он ответил, слишком шумно было вокруг, но почувствовала, как напряглись его руки, когда пыталась крепче прижаться к нему. Девушка поняла, что, несмотря на все ее старания, вечер испорчен. Но ничего! С этого момента она просто будет стараться еще упорней.
   – Не знаю, Лила, – говорила Джессика хрупкой, изящной девушке со светло-каштановыми волосами, которая в этом время переворачивала на проигрывателе новую пластинку, купленную только сегодня. – Тридцать человек – не многовато ли? Еще весь дом разнесут...
   Лила включила проигрыватель и снова улеглась на пол спальни, устланный кремовым ковровым покрытием.
   – Да, правильно, – задумчиво произнесла она. – Я и забыла, какой малюсенький у вас домишко.
   Джессика усмехнулась. Многим дом Уэйкфилдов показался бы вполне нормальным, по крайней мере достаточно просторным для двух сестер, брата и родителей. Но он целиком уместился бы в одном крыле особняка Фаулеров. Одна только спальня Лилы была размером с весь второй этаж дома Уэйкфилдов.
   – Бедность есть бедность, ничего тут не поделаешь, – сухо отозвалась Джессика. – Но мы стараемся, как можем, Лила.
   Та либо не поняла сарказм подруги, либо сделала вид, что не заметила его.
   – А знаешь, что самое главное, когда устраиваешь вечеринку? – спросила она, обрабатывая маникюрной пилочкой свои великолепные, безупречной формы ногти.
   – Ну-ка, просвети, – попросила Джессика.
   Она по-настоящему расстроилась: Лила Фаулер повсеместно славилась своими вечеринками – что верно, то верно. Но Джессике казалось, она и сама знает, в чем секрет их успеха: записи лучших групп, новейшая видеотехника, еда, доставляемая на дом, изысканные украшения – все это можно достать только за большие деньги. У Фаулеров их куры не клюют, а уж Лила вовсю пользуется этим преимуществом.
   – Главное – составить список приглашенных, – начала инструктаж Лила.
   – Что ты имеешь в виду? – заинтересовалась Джессика.
   Как бы она ни ехидничала в душе, но без помощи Лилы не обойтись, – она ведь никогда не устраивала вечеринок. К тому же родителей не будет дома, и ей очень хотелось, чтобы все прошло гладко.
   – Возьмем, например, ребят, которых ты собираешься пригласить, – поучающе говорила Лила. – Если ты пригласишь этих придурков из школы, то лучше иди на дискотеку в спортзале – разницы никакой.
   Лила явно старалась подчеркнуть свое превосходство, так как последние два месяца она встречалась с Дрейком Хауардом, второкурсником колледжа.
   Джессика лишь захлопала глазами. Ей школьные дискотеки нравились, что уж греха таить. Но Лила говорила о них с таким пренебрежением, что Джессика скорей умерла бы, чем признала это.
   – Вот что, пригласи-ка ребят постарше, например друзей Дрейка. Все они – члены студенческой организации «Дельта Фета». Там отличные парни! Давай я позвоню Дрейку и попрошу привести своих друзей. Можно, конечно, позвать и наших из школы, но вряд ли мы выиграем от этого.
   – Не знаю, Лила. Ребята из колледжа... А не староваты они для нас, а? Я имею в виду...
   Лила презрительно посмотрела на подругу:
   – Да ну тебя! Делай как знаешь. Только, по-моему, вечеринка с этими нашими сопляками – все равно что...
   – Хорошо-хорошо, – успокоила ее Джессика. – Позвони Дрейку. Но только не зови слишком много его друзей. Если мои родители...
   – Джессика Уэйкфилд, – Лила покачала головой, словно не веря своим ушам. – Мне такие вещи объяснять не надо, не маленькая. Не паникуй. Положись на меня. Идет?
   – Хорошо, – упавшим голосом согласилась Джессика, и сердце у нее екнуло. – Но только не переборщи, ладно? И...
   – В следующую субботу, вечером, – решительно оборвала ее Лила. – У Уэйкфилдов. Джес, это будет самая крутая вечеринка в Ласковой Долине.
   – Конечно, – лишь смогла выдавить из себя Джессика. – Я и не спорю. Но...
   – Никаких «но», – отрезала Лила. – Иди домой. И пожелай своим родителям счастливого пути. Пусть по ночам тебе снится вечеринка! Осталась всего неделя.
   «Как бы кошмары не приснились», – с беспокойством вздохнула Джессика.
   Но по натуре она была оптимисткой и не любила падать духом. Завтра наступит долгожданное событие – родители уедут. И дом перейдет в их с Элизабет распоряжение на целую вечность!
   Когда Джессика пришла домой, она уже чувствовала себя гораздо уверенней.
   «Лила права, – уверяла она себя. – Приглашать одних и тех же людей каждый раз скучно. Да и кто знает, – рассуждала она; – может, наконец, я встречу парня моей мечты: красивого, богатого, с шикарной машиной...»
   Войдя в дом, Джессика еле-еле поздоровалась с родителями. В мечтах она парила слишком высоко, и ничто уже не могло вернуть ее на землю.
   – Тодд, в чем дело? – тихо спросила Элизабет, с беспокойством вглядываясь в любимые карие глаза. Она дотронулась рукой до его щеки.
   Их машина стояла возле мыса Миллерз, который возвышался над живописной долиной, мерцающей огнями. Они с Тоддом ходили на соревнования по плаванию вместе с Инид Роллинз, Оливией Дэвидсон, ее другом Роджером Пэтменом и новым приятелем Инид – Полом. Инид – лучшая подруга Элизабет, которая понемногу забывала Джорджа Уоррена. Элизабет очень радовалась за нее, видя, как девушка от души веселится в их компании.
   После чемпионата они вместе пошли в «Дэйри Берджер» перекусить, а потом отправились гулять парами.
   Элизабет с самого начала заметила, что Тодд ведет себя как-то тихо и все время молчит. Он даже ел гамбургер без аппетита, что было уж совсем на него не похоже. Сначала девушка подумала, что он за что-то обиделся на нее, но, когда они вышли из ресторана, он неожиданно притянул ее к себе и поцеловал в макушку. Причем сделал это так неожиданно и так нежно, что Элизабет поняла – он расстроен по другой причине.
   Сейчас наконец они были наедине, и она решилась спросить его, что случилось.
   – Ничего, – ответил Тодд, хотя по лицу было видно, что он удручен. Элизабет мягко улыбнулась:
   – Что с тобой, очнись. Это я, Лиз. Неужели ты не можешь обо всем мне рассказать?
   – Нет, – резко бросил юноша. – Не могу. Теперь стало не до улыбок – произошло что-то серьезное.
   – Тодд, что с тобой?