Паттерсон Джеймс. Фиалки синие

   — Можно сдать вам кровь? — с чарующей улыбкой спросила та девушка, что пониже, лет шестнадцати-семнадцати. Над губой у нее поблескивали гвоздики с камнями, а цвет волос напоминал вишневый мусс «Джелло».
   — А ваша кровь вкусная? — спросил Майкл, глядя ей прямо в глаза.
   — Еще бы! Я вся вкусная. — Девушка посмотрела на подругу. — Правда ведь, Карла?
   Карла кивнула, закатывая зеленые глаза.
   Уильям изучил обеих внимательным взглядом и решил, что в Саванне стоит поискать что-нибудь поинтереснее. Эти дешевки недостойны его и Майкла.
   — Простите, сейчас мы заняты, — сказал он и мило, даже обольстительно улыбнулся. — Может, чуть позднее, например, сегодня вечером. Как вы на это смотрите?
   Менее высокая из девушек фыркнула:
   — Мы просто заговорили с вами, не делая никаких намеков. Уильям лениво провел рукой подлинным светлым волосам.
   — Я так и подумал. Я тоже не делаю никаких намеков. Что плохого в том, что мне захотелось познакомиться поближе с двумя красивыми девчонками? Было бы здорово, если бы вы действительно пришли сюда попозже, заодно мы и кровь бы у вас взяли.
   Уильям и Майкл решили прогуляться к прибрежной зоне реки Саванна. Ни грузовые корабли, ни буксиры, ни украшенный цветными гирляндами прогулочный катер на воде, ни даже бронзовая статуя — возвышавшаяся над берегом молодая женщина с застывшей в прощальном взмахе рукой — все это не интересовало братьев. Их внимание сосредоточилось на изучении прогуливающихся у реки мужчин и женщин, на поиске жертвы, несмотря на то что напасть на нее прямо здесь и сейчас грозило опасностью. А людей тут было видимо-невидимо, в том числе и весьма привлекательных.
   — Надо кого-нибудь выбрать. Возможно, прямо в этом чертовски милом прибрежном парке, — сказал наконец Уильям.
   — Попробовать вот этого я не отказался бы, — произнес Майкл, указывая на стройного парня в черной футболке и голубых джинсовых шортах. — А может, лучше вон того? — спросил он, кивая на очаровательного двухгодовалого малыша в песочнице. — Надеюсь, от него не воняет сладким, как от остальных здесь присутствующих. У меня от этого запаха голова идет кругом.
   Уильям улыбнулся.
   — Это запах конфет. Барбекю, полагаю, тут тоже готовят отлично. С особыми приправами.
   — Жилистой говядины или свинины я не желаю, — запротестовал Майкл, морща нос.
   — Ладно, — ответил Уильям. — Говори, чего хочешь.
   Майкл сделал выбор.
   — Превосходно, — прошептал Уильям.

Глава 46

   Безумие продолжалось. Очередное убийство в вампирском стиле произошло в Саванне. Мы с Кайлом срочно вылетели в Джорджию на блестящем черном вертолете «Белл-Джет» — Дарт Вейдер от такого пришел бы в полный восторг. Кайл решил как можно скорее взять расследование под личный контроль.
   Даже с воздуха портовый город смотрелся восхитительно. Его чудесные особняки, старомодные и изящные торговые улицы и река Саванна, вьющаяся по желто-золотистым топям, мгновенно завладевали сердцем приезжего. Почему убийцы выбирают для своих черных дел именно такие места — людные и красивые? На то определенно была причина, додуматься до которой у нас никак не получалось. Подонки разыгрывали какой-то сложный спектакль или дикую фантазию. Что за фантазию, черт побери?
   Седан ФБР незамедлительно отвез нас к собору Святого Иоанна Крестителя — церкви на Ист-Харрис, в историческом районе города. Повсюду у построенных до Гражданской войны домов дежурили полицейские машины. И кареты «скорой помощи».
   — Мы расставили посты на всех дорогах, ведущих в Саванну, — сообщил Кайл, когда, огибая автомобиль за автомобилем, мы подъезжали к церкви. — Это преступление — самое зловещее и странное в Саванне с момента выхода книги Джона Берендта, точнее с момента совершения убийства, побудившего его эту книгу написать. Не исключено, конечно, что туристов теперь повалит сюда еще больше, а вампирская выходка окажется достойной конкуренткой «Полуночи в саду добра и зла».
   — Вряд ли многие мечтают попасть сейчас сюда на экскурсию — ответил я. — Что происходит, черт возьми? Ублюдки действуют прямо у нас под носом, Кайл, и явно что-то этим доказывают. Убийства совершаются в чудеснейших из городов — в общественных парках, роскошных отелях, даже в соборе. Им хочется, чтобы их сцапали? Или они считают себя неуловимыми?
   Кайл взглянул на шпили собора.
   — Возможно, и то и другое. А в целом я с тобой согласен. Эти подонки не ведают страха. Почему, я никак не могу понять. Потому-то постоянно и обращаюсь к тебе. Ты мастер разгадывать подобные загадки, у тебя одного получается додуматься, как именно работают искаженные мозги этих тварей.
   Весь день меня преследовала мысль, что убийцы желают быть пойманными.
   Почему они хотят попасться?

Глава 47

   Мы с Кайлом вышли из седана и торопливо направились к собору Святого Иоанна Крестителя. На куске сине-белой материи над главным входом было написано: «Единая вера, единая семья».
   Два шпиля собора, высясь над городом, устремлялись в самое небо. Величественные арки и замысловатые узоры, великолепные окна из цветного стекла, алтарь из итальянского мрамора — церковь была построена в стиле французской готики. Я рассмотрел в ней каждую мелочь, обратил внимание на все детали, но вычислить пока ничего не мог.
   Убитого обнаружили менее двух часов назад. Мы с Кайлом поднялись в воздух буквально через несколько минут после получения известия от саваннской полиции. В теленовостях о произошедшем уже трезвонили по всем каналам.
   В нос ударил сладкий запах фимиама. Я увидел жертву, едва войдя в собор. Из груди вырвался приглушенный стон, а в желудке закрутило. Я знал из отчетов, что жертвой стал студент университета Джорджии, специализировавшийся на истории искусств, двадцати одного года. Звали его Стивен Фентон. Преступники не тронули ни бумажник Фентона, ни деньги. Забрали только рубашку.
   Собор был просторным и мог вместить около тысячи человек. Солнечный свет, проникая внутрь сквозь цветные стекла, покрывал церковный пол причудливыми картинами. Еще не приблизившись, я заметил, что шея убитого сильно разорвана. У него были загорелая кожа и атлетическая фигура, как и у всех остальных жертв. Лежал Фентон прямо у изображения распятого Иисуса. На полу темнела кровь, но ее было не так много.
   Неужели они пили кровь прямо здесь, в соборе? Из желания посвятотатствовать? Или из каких-то религиозных соображений?
   Мы с Кайлом подошли к телу одновременно. Я заметил приготовленный для трупа мешок и раздражение на лицах представителей следственно-оперативной группы полиции Саванны. По-видимому, им хотелось побыстрее покончить с этим делом и уехать отсюда. Мы и судмедэксперт, обследовавший тело, задерживали их.
   Я и Кайл присели на корточки и склонились над убитым. Я натянул резиновые перчатки. Кайлу они не требовались — на местах преступления он почти никогда ни к чему не прикасался. Я не раз задумывался почему, хотя знал, что Кайл и без этого прекрасно обходится.
   Да, мы оба считались профессионалами. Почему же сейчас позволяем преступникам неистовствовать и ничего не можем предпринять? Этот вопрос меня буквально изводил, на каждом последующем месте преступления звенел в голове все настойчивее и настойчивее.
   — Преступники весьма импульсивны, — сказал я Кайлу. — Скорее всего им нет и тридцати, а может, всего по двадцать. Не удивлюсь, если узнаю, что они вообще подростки.
   — И я не удивлюсь. Их дерзости нет предела, — тихо ответил Кайл, осматривая раны на теле студента. — Создается такое впечатление, что это не люди, а выпущенные на волю дикие звери. Как тот тигр в Калифорнии. Теперь они беснуются на Восточном побережье. Наша главная проблема в том, что мы не знаем, когда именно вся эта каша заварилась, сколько в ней участников и где они прячутся — в Штатах или в другой стране.
   — М-да, у нас три проблемы. Три вопроса, ответы на которые нам до сих пор не известны. Твои люди продолжают беседовать с завсегдатаями готических и вампирских клубов? Лопатить Интернет? Кто-то что-то наверняка слышал...
   — Если и так, нам твой «кто-то» ни о чем рассказывать не собирается. Более трех сотен моих агентов посвящают этим занятиям все свое время, Алекс. Предпринимается все возможное.
   Я взглянул на изображение Иисуса. Его только сняли с креста, он лежал на коленях матери. Распятие. Мучение и боль. Смерть. Кровь. Имело ли это совпадение какой-то смысл? Быть может, говорило о вечной жизни? Я погрузился в раздумья. Питер Уэстин из Санта-Барбары заявил, что вампиры — люди высокодуховные. Относится ли преступление к разряду ритуальных, или оно совершено из других соображений? Может, мне следует встретиться с Питером Уэстином еще раз? Ему известно о вампирах больше, чем кому угодно другому.
   На жертве были брюки цвета хаки и новые кроссовки «Ри-бок». Я осмотрел рану на шее, следы от укусов на левом плече и на груди. Один или оба убийцы определенно пребывали в состоянии сильной агрессии, почти в ярости.
   — Зачем им понадобилась рубашка? — спросил Кайл. — Как тогда, в округе Марин...
   — Возможно, она сильно пропиталась кровью, — ответил я, продолжая изучать раны. — Укусы нанесены явно человеческими зубами, однако с остервенением, присущим лишь животным. Тигр — их модель, пример для подражания, символ, но символ чего?
   У Кайла зазвонил сотовый, он достал его и раскрыл. Мне вспомнились Дирижер и его постоянные телефонные звонки. Кайл выслушивал говорившего секунд двадцать.
   А потом повернулся ко мне:
   — Срочно вылетаем в Шарлотт. Еще одно убийство, Алекс. Опять эти твари. Они уже в Северной Каролине.
   — Черт бы их побрал! Да что им, в конце концов, нужно?
   Мы рванули к выходу с такой поспешностью, будто за нами кто-то гнался.

Глава 48

   Время от времени в мире совершаются такие преступления, которые нагоняют на людей ужас, способный, наверное, свести с ума. К самым страшным из них относятся, пожалуй, «подвиги» Джеффри Дахмера в Милуоки, убийство Джанни Версаче и последующие преступления Эндрю Филиппа Кьюнэнена, история сексуального маньяка Андрея Чикатило. В настоящий момент я был свидетелем подобного кошмара, разворачивавшегося на обоих побережьях Соединенных Штатов.
   Из Саванны в Шарлотт мы с Кайлом перелетели опять на вертолете ФБР. Еще в воздухе Кайл связался со своими людьми, которые окружили старый фермерский дом, удаленный от Шарлотта миль на четырнадцать. Никогда раньше я не видел, чтобы Кайл был настолько взволнован расследованием, даже во время операции по поимке Казановы или Знатного Посетителя.
   — Похоже, лед тронулся, — сказал Кайл. — Из этого дома до нашего появления не выйдет ни единая живая душа. Мне не терпится добраться до них.
   — Не торопись, — ответил я. — Мы еще не уверены, те ли это, кто нам нужен.
   Я окончательно во всем запутался. Речь опять шла о Шарлотте, о Северной Каролине, вампиры вновь появились именно там. Почему?
   Кайл выслушал очередной отчет агентов из Шарлотта и наиболее важные детали тут же передал мне.
   — Прошлой ночью на родителей одного семнадцатилетнего юноши из Шарлотта было совершено нападение. Обоих забили до смерти прямо в кровати. На месте преступления найден столярный молоток, на телах обнаружены следы укусов, нанесенных либо крупным животным, либо человеком с искусственными металлическими зубами. — Кайл закатил глаза: в вампиров он до сих пор не верил. — Сын убитых отправился на заброшенную загородную ферму у реки. Насколько нам известно, собираются в этом доме в основном подростки, некоторым из них всего по двенадцать-тринадцать лет. В голове не укладывается, Алекс. До нашего приезда ситуацию будут удерживать под контролем. Возраст этих детей буквально сводит меня с ума.
   Минут двенадцать спустя мы приземлились на широком лугу, обрамленном полевыми цветами. От фермы, на которой предположительно прятались убийцы, нас отделяло менее трех миль. События развивались по сценарию «Бонни и Клайда». До густого леса, окружавшего ферму, мы добрались в шестом часу, незадолго до наступления темноты.
   Фермерский дом оказался двухэтажным деревянным сооружением рамной конструкции, заросшим глициниями и миртом, Мы затаились в кустах за высокими соснами с пушистыми, увешанными шишками лапами. Местность живо напомнила мне о проведенном на Юге раннем детстве — не особенно счастливом, к сожалению. Мои мать и отец умерли слишком рано, в тридцать с небольшим. Моя докторша убеждена, что я боюсь умереть молодым, потому что рано потерял родителей. Дирижер, по-видимому, придерживается той же теории и готовится в скором времени применить ее на практике.
   Крыша дома была сильно перекошена, узкое чердачное окошко разбито в двух местах. Обшивочные доски с облупившейся краской — почти невредимые, зато устланная шифером крыша проломана в нескольких местах. Из дыр торчат куски рубероида. Жутко, жутко, жутко.
   Многих агентов очень волновал тот факт, что большинству людей внутри дома нетеще и двадцати. Мы не знали, кто именно эти дети и имел ли кто-нибудь из них дело с полицией. Доказать, что они причастны к последним убийствам, мы пока не могли.
   Поэтому решили сидеть здесь до темноты и ждать, что кто-нибудь выйдет из дома или войдет в него. И лишь потом действовать. Дело относилось к разряду государственно важных, возможно, политических, и при малейшей ошибке грозило серьезными последствиями.
   Из заброшенного дома, несмотря на предположительное скопление в нем толпы молодых людей, не доносилось ни единого звука — ни громкого смеха, ни рок-музыки. Мы не ощущали ни табачного дыма, ни запаха кокаина, только видели мерцающий свет в окнах.
   Что-то все настойчивее подсказывало мне, что убийца уже ушел, что надеяться на успех не имеет смысла.

Глава 49

   Я услышал шепот и понял, что ко мне обращается Кайл.
   — Пойдем, Алекс. Пора прижать их к стенке.
   Он дал команду войти в дом около четырех ночи.
   Местные спецслужбы тоже подчинялись ему.
   Я двинулся по направлению к ферме вместе с дюжиной людей в синих форменных куртках. Предположить, чем закончится операция, не мог никто. Мы неслышно подошли к краю соснового леса. Два снайпера, укрепившиеся на расстоянии метров тридцати от дома, передали по рации, что внутри по-прежнему тихо.
   — Там преимущественно дети, — напомнил Кайл. — Но в случае опасности, главное, позаботьтесь о себе.
   До снайперов мы добирались ползком. А несколько секунд спустя ворвались в дом через три входа.
   Мы с Кайлом вошли через парадную, остальные — через боковую и заднюю двери.
   Что-то загрохотало. По первому этажу разнеслись крики. Детские. Никто не стрелял.
   Нашим взглядам представилась странная картина. Пьяные дети — целая толпа, большинство в нижнем белье или голые. На первом этаже спало как минимум десятка два подростков. Горели только свечи, пахло мочой, марихуаной, плесенью, дешевым вином и воском.
   Малюсенькая прихожая и гостиная в этом доме сливались в единое помещение. Дети спали на одеялах или просто на голом полу. Сейчас все они проснулись и принялись шуметь.
   — Гады! Копы! Пошли ко всем чертям!
   Агенты принялись перетаскивать детей на второй этаж. Те сопротивлялись, но никто не стрелял. Пока все обходилось без жертв и разрушений, и, казалось, худшее позади.
   Неожиданно один тощий мальчишка издал оглушительный вопль и бросился на меня — так отважно, будто абсолютно не ведал страха. В глазах его светились красные линзы, изо рта текла пенная слюна. Я скрутил его, заковал в наручники и посоветовал успокоиться. Он весил не более шестидесяти килограммов, но был очень гибким и на удивление сильным.
   Агенту слева от меня не повезло: на него напала и укусила за щеку, а потом и за грудь высокая рыжеволосая девица. Он закричал и попытался отшвырнуть ее, однако не смог — она вцепилась в него, как голодная собака в сахарную кость.
   Я отдернул девчонку от агента, заломил ей руки и надел на них наручники. Девица была в футболке с надписью «Веселого Рождества, мать вашу!», ее кожу сплошь покрывали вытатуированные змеи и черепа. Она орала мне в лицо:
   — Ничтожество! Козел вонючий!
   — Тот, кто нам нужен, в подвале! Убийца! — крикнул Кайл. — Ирвин Снайдер.
   Держа пистолеты наготове, мы проследовали сквозь заброшенную кухню к двери, ведущей в подвал. Желанием входить туда никто не горел. Я ударом ноги распахнул дверь и осторожно вошел внутрь вместе с Кайлом и двумя другими агентами.
   Было темно и тихо. Мы спустились по трем расшатанным деревянным ступеням вниз, и один из агентов осветил подвал фонарем.
   Мы увидели убийцу, а он — нас.

Глава 50

   Прекрасно сложенный молодой парень в украшенном заклепками черном кожаном жилете и черных джинсах сидел в дальнем углу подвала. В его руке я разглядел лом.
   Совершенно неожиданно парень вскочил на ноги и принялся, рыча, размахивать ломом над головой. Вероятно, это и был тот самый Ирвин Снайдер — мальчик, убивший собственных родителей. На вид я дал ему лет семнадцать. Что происходило в мозгу у столь юного создания?
   Изо рта парня выглядывали золотые клыки. Глаза благодаря линзам казались кроваво-красными, в носу и в бровях блестела дюжина золотых и серебряных колечек. Отлично натренированный, ростом за сто восемьдесят сантиметров, когда-то, прежде чем бросить школу, он считался талантливым, подающим надежды футболистом.
   Снайдер, стоя в луже и как будто не замечая ее, продолжал рычать на нас.
   — Пошли вон! — проревел он. — Вы и понятия не имеете, в какое вляпались дерьмо, ни малейшего понятия! Валите отсюда, ублюдки проклятые! Вон из нашего дома! Вон!
   Он все еще размахивал тяжелым ржавым ломом.
   Мы не двигались. Мне хотелось услышать все, что этот парень готов был нам рассказать.
   — В какое же дерьмо мы вляпались? — поинтересовался я.
   — Я знаю, кто ты такой! — выкрикнул Снайдер, сплюнув на землю.
   Он был сильно пьян и обкурен, им владела убийственная ярость.
   — Кто я такой? — спросил я, не понимая, откуда ему обо мне известно.
   — Недоделанный Кросс, вот кто! — проорал Снайдер, обнажая в улыбке безумца золотые клыки. У меня по спине побежали мурашки. — А остальные — овчарки ФБР! Вас всех давно пора прикончить! И мы сделаем это очень скоро! Кроссу в нашем доме не место!
   — Зачем ты убил отца и мать? — спросил Кайл, стоя все там же, у ступеней.
   — Решил подарить им свободу, — презрительно выдал Снайдер. — Теперь им легко, как птичкам в облаках.
   — Чушь, — произнес я. — Я тебе не верю.
   Снайдер все время рычал, будто собака на скотном дворе.
   — А ты умнее, чем я думал, Кросс.
   — Почему ты кусач их металлическими клыками? Что означает для тебя тигр, Ирвин? — задал я очередную порцию вопросов.
   — Если бы ты этого не знал, то не стал бы и спрашивать, — ответил Снайдер, разразившись хохотом.
   Его настоящие зубы были желтыми от никотина, черные джинсы грязные, как будто валялись в пепле, на кожаном жилете недоставало заклепок. Пахло в подвале омерзительно, протухшим мясом или чем-то подобным. Что здесь происходило? Я почти не хотел знать ответ.
   — Зачем ты убил своих родителей? — опять спросил я.
   — Чтобы самому освободиться, — завопил Снайдер. — Пришил этих дебилов, потому что следую за Тигром!
   — Кто такой Тигр? Что ты имеешь в виду?
   В глазах Снайдера заплясали злые огни.
   — Узнаешь. Очень и очень скоро. И пожалеешь, что ломал над этими вопросами свою башку.
   Он бросил лом на землю и полез в карман. Я тотчас же рванул к нему. В правой руке Ирвина Снайдера блеснул нож, а мгновение спустя он устремился на меня, но я успел увернуться.
   К сожалению, не совсем удачно — Снайдер полоснул меня ножом по кисти, и ее обожгло адским пламенем. Мой противник победно завопил и снова взмахнул правой рукой — быстро, уверенно, смело.
   Я сумел отобрать у него нож, но в этот миг он укусил меня за правое плечо и уже потянулся к шее. К счастью, подоспели Кайл и его ребята.
   — Проклятие! — крикнул я, корчась от боли, и ударил Снайдера по физиономии.
   Он опять укусил меня — на сей раз за тыльную сторону ладони. Агенты ФБР с трудом прижали убийцу к земле, и даже после этого из него продолжали литься потоки проклятий и угроз.
   — Теперь ты такой же, как мы, — прохрипел он, обращаясь ко мне. — Такой же! И скоро встретишься с Тигром.
   Его затрясло от безумного смеха.

Глава 51

   У меня раскалывалась голова, однако последующие четыре часа я провел, допрашивая Ирвина Снайдера в пустой, до блеска вымытой каморке в тюрьме Шарлотта. В течение первого часа мы вели допрос вместе с Кайлом, но дело не сдвигалось с мертвой точки. Я попросил Кайла оставить нас со Снайдером наедине. Тот сидел в наручниках, и мне не грозила опасность.
   Руку начало дергать, но допрос означал для меня больше, чем личная боль и раны. Ирвин Снайдер знал, что я прилечу в Шарлотт. Откуда? Каким образом лютый юный убийца из Шарлотта связан со всем остальным кошмаром?
   Выглядел Снайдер бледным и нездоровым, на подбородке темнела щетина, на висках — длинные баки. Он долго и пристально смотрел на меня своими темными, подвижными, довольно умными глазами.
   А потом положил голову на столешницу, и мне пришлось поднять его со стула за волосы.
   Он проклинал меня, наверное, с минуту. А угомонившись, потребовал привести адвоката.
   — Что, больно? — спросил я. — Не вынуждай меня прибегать к подобным мерам повторно. Не опускай голову на стол. У нас не тихий час, и мы не в детском садике.
   Снайдер показал мне средний палец и снова положил на стол голову. Я догадался, что дома и в школе подобные выходки — возможно, долгие годы — сходили ему с рук. Но здесь не дом и не школа, а перед ним сидел я, а не учитель.
   Я снова дернул его за грязные темные волосы, на сей раз сильнее.
   — Похоже, нормальные слова до тебя не доходят. Ты хладнокровно убил собственных родителей. Подонок.
   — Адвоката! — заорал Снайдер. — Адвоката! Адвоката! Меня пытают. Проклятый коп распускает руки! Адвоката! Я хочу увидеться с адвокатом, мать вашу!
   Я схватил его здоровой рукой за подбородок. Он плюнул на нее. Я не обратил на это ни малейшего внимания.
   — А теперь послушай меня внимательно. Послушай! Все твои приятели из того дома находятся сейчас в полиции. Ты — единственный, кто попал сюда. Твоих криков никто не слышит. И тебя здесь не пытают. Ты должен отвечать на мои вопросы.
   Я вновь дернул его за волосы — со всей силы, но не вырвав при этом ни клочка. Снайдер заорал, изрядно переигрывая.
   — Ты убил отца и мать при помощи столярного молотка. Ты дважды укусил меня. И от тебя невыносимо воняет. Ты мне противен, признаюсь честно, и все же мы побеседуем.
   — Лучше сбегай к врачу, покажи ему свою ручку, свинья, — огрызнулся Снайдер.
   Он продолжал хорохориться, но, когда я опять занес над его головой руку, съежился и подался назад.
   — Откуда ты узнал, как меня зовут? И о том, что я обязательно прилечу в Шарлотт? А?
   — Спроси у Тигра, когда с ним встретишься. Произойдет ваше свидание гораздо раньше, чем ты думаешь.

Глава 52

   Мы без труда выяснили, что к предыдущим убийствам Ирвин Снайдер не имеет никакого отношения, — за пределы Северной Каролины он выезжал всего раз или два за всю свою жизнь. С внешним миром его связывал преимущественно Интернет. О причастности этого парня к давним преступлениям, совершенным в восемьдесят девятом году, само собой, не могло идти и речи.
   Своих мать и отца тем не менее он убил. И, казалось, не испытывал и капли раскаяния. На этот поступок его толкнул Тигр. Это все, что я сумел из него выудить. О том, каким образом он вышел на человека или группу людей, возымевших над ним столь сильную власть, я так и не смог узнать.
   Во время беседы со Снайдером, а потом и другими подростками с фермы моя рука зачесалась и заболела. Снайдер прокусил мне руку, но я потерял совсем немного крови. Повреждение плеча оказалось самым серьезным, а следы на нем — наиболее отчетливыми, хотя Снайдер и укусил меня сквозь пиджак. Явившись в отделение, я сразу попросил сделать с ран снимки.
   В больницу я не поехал — был слишком занят. Вскоре рука разболелась просто ужасно, и к полудню я уже не мог сжать пальцы в кулак, наверное, и на спусковой крючок пистолета не надавил бы. «Теперь ты такой же, как мы», — сказал Ирвин Снайдер.
   Я все раздумывал, к какой группе, секте или религиозной организации он относится.
   Где находится Тигр? И кто это? Один человек? Или несколько?
   Днем я отправился на совещание агентов ФБР и представителей полиции Шарлотта, которое закончилось только в восемь вечера. Единственное, к чему мы смогли прийти, так это к осознанию собственной беспомощности. ФБР весь сегодняшний день перелопачивало Интернет в поисках сообщений с упоминанием о Тигре — пока безрезультатно.
   Позднее в тот же вечер я вылетел в Вашингтон и на борту самолета немного поспал. Едва я успел перешагнуть через порог собственного дома, зазвонил телефон. Черт!
   — Вернулся, доктор Кросс? Отлично. Добро пожаловать в Вашингтон. Я успел соскучиться. Как тебе Шарлотт?