Страница:
Лица обоих молодых полицейских затвердели. То, что была убита женщина, уже само по себе являлось для них страшным событием. Но то, что жертвой оказался офицер полиции, да еще при исполнении служебных обязанностей, не лезло ни в какие рамки. Возможно, теперь им предстояло лицом к лицу столкнуться с убийцей полицейского.
Мы поспешно покинули лифт и приблизились к двери квартиры 10-Д. Я подошел первым и нажал кнопку звонка. Попутно я заметил на ковре темные пятна, которые походили на капли крови. Кровь была и на моих руках: я обратил внимание на то, как изменились лица патрульных.
На звонки никто не отвечал, и тогда я принялся колотить по двери кулаком. Все ли в порядке там, внутри? – Откройте, полиция!
Было слышно, как в квартире что-то прокричала женщина. Я вытащил свой «глок» и снял его с предохранителя. Я был настолько зол, что мог пристрелить Шефера и вряд ли бы справился с собой.
Полицейские тоже достали из кобур штатное оружие. Через несколько секунд я уже был готов высадить ногой дверь, наплевав на все инструкции и ограничения. Передо мной до сих пор стояло лицо Пэтси с остановившимся взглядом и ужасными ранами на горле.
Наконец, дверь квартиры медленно отворилась. На пороге стояла блондинка. Как я понял, это и была доктор Кэссиди. Одетая в очень дорогой голубой костюм со множеством золотых пуговиц, но почему-то босиком, она выглядела одновременно испуганной и рассерженной.
– Что вам угодно? – властным тоном осведомилась она. – Какого черта? Что здесь происходит? Вы отдаете себе отчет в том, что натворили? Вы прервали сеанс терапии.
Глава семьдесят третья
Глава семьдесят четвертая
Глава семьдесят пятая
Глава семьдесят шестая
Глава семьдесят седьмая
Часть четвертая
Глава семьдесят восьмая
Глава семьдесят девятая
Мы поспешно покинули лифт и приблизились к двери квартиры 10-Д. Я подошел первым и нажал кнопку звонка. Попутно я заметил на ковре темные пятна, которые походили на капли крови. Кровь была и на моих руках: я обратил внимание на то, как изменились лица патрульных.
На звонки никто не отвечал, и тогда я принялся колотить по двери кулаком. Все ли в порядке там, внутри? – Откройте, полиция!
Было слышно, как в квартире что-то прокричала женщина. Я вытащил свой «глок» и снял его с предохранителя. Я был настолько зол, что мог пристрелить Шефера и вряд ли бы справился с собой.
Полицейские тоже достали из кобур штатное оружие. Через несколько секунд я уже был готов высадить ногой дверь, наплевав на все инструкции и ограничения. Передо мной до сих пор стояло лицо Пэтси с остановившимся взглядом и ужасными ранами на горле.
Наконец, дверь квартиры медленно отворилась. На пороге стояла блондинка. Как я понял, это и была доктор Кэссиди. Одетая в очень дорогой голубой костюм со множеством золотых пуговиц, но почему-то босиком, она выглядела одновременно испуганной и рассерженной.
– Что вам угодно? – властным тоном осведомилась она. – Какого черта? Что здесь происходит? Вы отдаете себе отчет в том, что натворили? Вы прервали сеанс терапии.
Глава семьдесят третья
В прихожей появился Джеффри Шефер и встал в нескольких футах позади доктора. Это был высокий и весьма привлекательный блондин.
Вот это и есть Ласка, не так ли?
– Что за проблемы, черт вас возьми? Кто вы такой, сэр, и что вам надо? – спросил он, выговаривая слова с явным британским акцентом.
– В здании произошло убийство, – спокойно ответил я. – Я детектив Кросс. – Предъявляя им свой значок, я смотрел вглубь квартиры, стараясь приметить там нечто такое, что дало бы мне повод пройти внутрь. Подоконники были уставлены множеством цветочных горшков: с филодендронами и азалиями. По оконными рамам вился английский плющ. Повсюду коврики с бахромой, выдержанные в пастельных тонах, и мягкая мебель, чересчур, на мой вкус, пышная.
– Но здесь-то убийцы точно нет, – заявила женщина. – Немедленно уходите.
– Сделайте так, как говорит леди, – поддакнул Шефер.
Он никак не выглядел убийцей: строгий синий костюм, белоснежная рубашка, муаровый галстук. Безупречный вкус. Спокоен, сдержан, на лице – ни тени беспокойства.
Потом я перевел взгляд на его ботинки и с трудом поверил своим глазам. Наконец-то Господь улыбнулся мне.
Я поднял «глок» и навел его на Шефера. На Ласку. Подойдя к нему, я опустился на колено и, дрожа от возбуждения, исследовал его правую штанину.
– Какого черта?! – воскликнул он, пытаясь отодвинуться в сторону. – Что за абсурд?! Я сотрудник Британского посольства, – заявил он. – Понимаете? Я – сотрудник посольства. Вы не имеете права врываться сюда.
– Офицеры! – позвал я патрульных, стоящих в коридоре. Я старался держаться спокойно, но у меня это плохо получалось. – Подойдите сюда и взгляните сами. Видите?
Оба полицейских вошли в гостиную.
– Убирайтесь из квартиры! – голос терапевта сорвался почти на визг.
– Снимайте брюки, – приказал я Шеферу. – Вы арестованы.
Джеффри поднял ногу и уставился на темное пятно, испачкавшее отворот штанины. Кровь Пэтси Хэмптон. В его глазах заметался страх, и он потерял самообладание.
– Это вы замарали мне брюки своей кровью! Вы! – заорал он на меня, поспешно демонстрируя свой служебный жетон. – Я лицо официальное, обладающее дипломатической неприкосновенностью. В Британском посольстве не потерпят подобного произвола. И брюки я снимать не собираюсь. Немедленно свяжитесь с посольством. Я требую соблюдения дипломатической неприкосновенности.
– Убирайтесь отсюда! – вновь завопила доктор Кэссиди и толкнула в грудь одного из полицейских.
Казалось, Шефер только и ждал этого момента. Он повернулся и бросился вглубь квартиры. Забежав в первую же комнату, он захлопнул дверь и заперся на ключ.
Ласка пытался ускользнуть, чего нельзя было допустить. Уже через секунду я оказался возле двери.
– Выходите, Шефер! Вы арестованы за убийство детектива Пэтси Хэмптон.
За мной, вопя и причитая, кинулась доктор Кэссиди.
Я услышал, как за дверью ванной комнаты зашумела вода. Только не это! Я отступил на шаг и со всего размаху ударил в дверь ногой.
Шефер, стоя на одной ноге, торопливо стаскивал брюки. Не раздумывая, я одним ударом свалил его с ног и, обхватив за шею, прижал лицом к кафельному полу. Он начал ругаться, дрыгать ногами и пытаться вырваться, но я только усилил хватку.
Женщина пыталась оторвать меня от Шефера, царапая мне лицо и колотя по спине кулаками. Чтобы угомонить ее, понадобились усилия обоих полицейских.
– Вы не имеете права так обращаться со мной! – высоким голосом верещал Шефер, извиваясь всем телом. Господи, силы у него, как у жеребца!
– Это незаконно! У меня дипломатическая неприкосновенность!
Я обернулся к одному из полицейских:
– Наденьте на него наручники.
– Что за проблемы, черт вас возьми? Кто вы такой, сэр, и что вам надо? – спросил он, выговаривая слова с явным британским акцентом.
– В здании произошло убийство, – спокойно ответил я. – Я детектив Кросс. – Предъявляя им свой значок, я смотрел вглубь квартиры, стараясь приметить там нечто такое, что дало бы мне повод пройти внутрь. Подоконники были уставлены множеством цветочных горшков: с филодендронами и азалиями. По оконными рамам вился английский плющ. Повсюду коврики с бахромой, выдержанные в пастельных тонах, и мягкая мебель, чересчур, на мой вкус, пышная.
– Но здесь-то убийцы точно нет, – заявила женщина. – Немедленно уходите.
– Сделайте так, как говорит леди, – поддакнул Шефер.
Он никак не выглядел убийцей: строгий синий костюм, белоснежная рубашка, муаровый галстук. Безупречный вкус. Спокоен, сдержан, на лице – ни тени беспокойства.
Потом я перевел взгляд на его ботинки и с трудом поверил своим глазам. Наконец-то Господь улыбнулся мне.
Я поднял «глок» и навел его на Шефера. На Ласку. Подойдя к нему, я опустился на колено и, дрожа от возбуждения, исследовал его правую штанину.
– Какого черта?! – воскликнул он, пытаясь отодвинуться в сторону. – Что за абсурд?! Я сотрудник Британского посольства, – заявил он. – Понимаете? Я – сотрудник посольства. Вы не имеете права врываться сюда.
– Офицеры! – позвал я патрульных, стоящих в коридоре. Я старался держаться спокойно, но у меня это плохо получалось. – Подойдите сюда и взгляните сами. Видите?
Оба полицейских вошли в гостиную.
– Убирайтесь из квартиры! – голос терапевта сорвался почти на визг.
– Снимайте брюки, – приказал я Шеферу. – Вы арестованы.
Джеффри поднял ногу и уставился на темное пятно, испачкавшее отворот штанины. Кровь Пэтси Хэмптон. В его глазах заметался страх, и он потерял самообладание.
– Это вы замарали мне брюки своей кровью! Вы! – заорал он на меня, поспешно демонстрируя свой служебный жетон. – Я лицо официальное, обладающее дипломатической неприкосновенностью. В Британском посольстве не потерпят подобного произвола. И брюки я снимать не собираюсь. Немедленно свяжитесь с посольством. Я требую соблюдения дипломатической неприкосновенности.
– Убирайтесь отсюда! – вновь завопила доктор Кэссиди и толкнула в грудь одного из полицейских.
Казалось, Шефер только и ждал этого момента. Он повернулся и бросился вглубь квартиры. Забежав в первую же комнату, он захлопнул дверь и заперся на ключ.
Ласка пытался ускользнуть, чего нельзя было допустить. Уже через секунду я оказался возле двери.
– Выходите, Шефер! Вы арестованы за убийство детектива Пэтси Хэмптон.
За мной, вопя и причитая, кинулась доктор Кэссиди.
Я услышал, как за дверью ванной комнаты зашумела вода. Только не это! Я отступил на шаг и со всего размаху ударил в дверь ногой.
Шефер, стоя на одной ноге, торопливо стаскивал брюки. Не раздумывая, я одним ударом свалил его с ног и, обхватив за шею, прижал лицом к кафельному полу. Он начал ругаться, дрыгать ногами и пытаться вырваться, но я только усилил хватку.
Женщина пыталась оторвать меня от Шефера, царапая мне лицо и колотя по спине кулаками. Чтобы угомонить ее, понадобились усилия обоих полицейских.
– Вы не имеете права так обращаться со мной! – высоким голосом верещал Шефер, извиваясь всем телом. Господи, силы у него, как у жеребца!
– Это незаконно! У меня дипломатическая неприкосновенность!
Я обернулся к одному из полицейских:
– Наденьте на него наручники.
Глава семьдесят четвертая
Ночь в Фаррагуте оказалась очень печальной и длинной. Освободился я только около трех. Никогда прежде мне не приходилось терять напарников. Хотя однажды это едва не произошло с Сэмпсоном в Северной Каролине. Я поймал себя на том, что уже воспринимал Пэтси и как напарника, и как друга. Но, по крайней мере, мы задержали Ласку.
Я решил выспаться, как следует, и позволил себе не заводить будильник. Тем не менее, в семь часов утра я уже проснулся. Мне снились то Пэтси, то Кристина, и видения были очень яркими и красочными. Это были те самые кошмары, после которых просыпаешься с той же усталостью и опустошенностью, с которой лег. Перед тем как подняться, я мысленно помолился за обеих. Итак, Ласка у нас. Остается вытряхнуть из него всю правду.
Я надел белый сатиновый халат. Когда-то он принадлежал Мохаммеду Али, и тот носил его в спортивном лагере перед встречей с Джо Фрезером. Сэмпсон подарил мне его на сорокалетие. И если кто-то другой сделал бы из халата фетиш или идола, то я спокойно надевал его к завтраку. Именно такое отношение к его подарку очень нравилось Джону.
Я люблю этот старый халат, хотя совершенно равнодушен к различным памятным подаркам и сувенирам. Может быть, я так привязался к халату потому, что многие утверждают, будто я телосложением очень напоминаю знаменитого боксера. Возможно, я чуть симпатичнее, но, как человек, Али, конечно, стоит намного выше.
Спустившись на кухню, я увидел, что Нана с детьми сидит за столом, и они смотрят маленький телевизор, который она держит там, но включает редко. Она предпочитает читать, болтать и, конечно же, готовить.
– Али пришел! – усмехнулась Дженни, увидев меня, а потом ее глаза вновь уставились на экран. – Папочка, это ты должен посмотреть.
– Твой британский убийца сегодня во всех программах новостей, – прихлебывая чай, сообщила Нана. – Да и в газетах тоже. «Дипломатическая неприкосновенность может помешать судебному преследованию британского подданного», «Шпион замешан в убийстве детектива». Уже опрошено много людей на Юнион-стейшн и Пенсильвания-авеню. Все посходили с ума, разглагольствуя об этом «позоре дипломатического статуса», как они это называют. Жуть!
– И я схожу с ума, потому что это неправильно, – заявил Дэмон. – Если, конечно, он в этом замешан. Ведь замешан, папа? Да или нет?
Я кивнул:
– Без сомнения, – буркнул я, разбавляя кофе молоком. Я еще не был готов размышлять о Шефере, равно как и общаться по этому поводу с детьми, обсуждая бессмысленность произошедшего убийства. – Что-нибудь еще сообщали интересного?
– «Визардам» накостыляли, – с серьезным видом произнес Дэмон. – А вот Род Стриклэнд, как всегда, на высоте.
– Ш-ш-ш! – сердито зашипела Нана и укоризненно посмотрела на нас. – Си-Эн-Эн передает из Лондона. Журналисты уже проводят параллель между вчерашним убийством и случаем с няней в Массачусетсе. Джеффри Шефер, неоднократно награжденный за участие в боевых операциях, утверждает, что полиция выдвинула против него ложные обвинения. Я полагаю, что имеют в виду именно тебя, Алекс.
– Разумеется, – вздохнул я. – Давайте-ка немного посмотрим Си-Эн-Эн. – Никто не возражал, и я переключился на нужный канал. В животе у меня все сжималось. Мне совсем не нравилось то, что я увидел и услышал.
На экране почти сразу появился репортер из Лондона. Он представился, и в выспренных выражениях за тридцать секунд рассказал о событиях прошлой ночи.
Журналист мрачно смотрел в объектив камеры:
– О драматическом развитии событий мы узнали от высокопоставленных чинов в Вашингтоне. Арест Джеффри Шефера странным образом переплетается с произошедшими в городе убийствами. Старшему детективу, задержавшему подозреваемого, также могут предъявить обвинение в убийстве.
Я встряхнул головой и нахмурился:
– Я невиновен, – заявил я Нане и детям. Разумеется, они и не сомневались в этом.
– Пока не будет доказано обратное, – лукаво прищурилась Дженни.
Я решил выспаться, как следует, и позволил себе не заводить будильник. Тем не менее, в семь часов утра я уже проснулся. Мне снились то Пэтси, то Кристина, и видения были очень яркими и красочными. Это были те самые кошмары, после которых просыпаешься с той же усталостью и опустошенностью, с которой лег. Перед тем как подняться, я мысленно помолился за обеих. Итак, Ласка у нас. Остается вытряхнуть из него всю правду.
Я надел белый сатиновый халат. Когда-то он принадлежал Мохаммеду Али, и тот носил его в спортивном лагере перед встречей с Джо Фрезером. Сэмпсон подарил мне его на сорокалетие. И если кто-то другой сделал бы из халата фетиш или идола, то я спокойно надевал его к завтраку. Именно такое отношение к его подарку очень нравилось Джону.
Я люблю этот старый халат, хотя совершенно равнодушен к различным памятным подаркам и сувенирам. Может быть, я так привязался к халату потому, что многие утверждают, будто я телосложением очень напоминаю знаменитого боксера. Возможно, я чуть симпатичнее, но, как человек, Али, конечно, стоит намного выше.
Спустившись на кухню, я увидел, что Нана с детьми сидит за столом, и они смотрят маленький телевизор, который она держит там, но включает редко. Она предпочитает читать, болтать и, конечно же, готовить.
– Али пришел! – усмехнулась Дженни, увидев меня, а потом ее глаза вновь уставились на экран. – Папочка, это ты должен посмотреть.
– Твой британский убийца сегодня во всех программах новостей, – прихлебывая чай, сообщила Нана. – Да и в газетах тоже. «Дипломатическая неприкосновенность может помешать судебному преследованию британского подданного», «Шпион замешан в убийстве детектива». Уже опрошено много людей на Юнион-стейшн и Пенсильвания-авеню. Все посходили с ума, разглагольствуя об этом «позоре дипломатического статуса», как они это называют. Жуть!
– И я схожу с ума, потому что это неправильно, – заявил Дэмон. – Если, конечно, он в этом замешан. Ведь замешан, папа? Да или нет?
Я кивнул:
– Без сомнения, – буркнул я, разбавляя кофе молоком. Я еще не был готов размышлять о Шефере, равно как и общаться по этому поводу с детьми, обсуждая бессмысленность произошедшего убийства. – Что-нибудь еще сообщали интересного?
– «Визардам» накостыляли, – с серьезным видом произнес Дэмон. – А вот Род Стриклэнд, как всегда, на высоте.
– Ш-ш-ш! – сердито зашипела Нана и укоризненно посмотрела на нас. – Си-Эн-Эн передает из Лондона. Журналисты уже проводят параллель между вчерашним убийством и случаем с няней в Массачусетсе. Джеффри Шефер, неоднократно награжденный за участие в боевых операциях, утверждает, что полиция выдвинула против него ложные обвинения. Я полагаю, что имеют в виду именно тебя, Алекс.
– Разумеется, – вздохнул я. – Давайте-ка немного посмотрим Си-Эн-Эн. – Никто не возражал, и я переключился на нужный канал. В животе у меня все сжималось. Мне совсем не нравилось то, что я увидел и услышал.
На экране почти сразу появился репортер из Лондона. Он представился, и в выспренных выражениях за тридцать секунд рассказал о событиях прошлой ночи.
Журналист мрачно смотрел в объектив камеры:
– О драматическом развитии событий мы узнали от высокопоставленных чинов в Вашингтоне. Арест Джеффри Шефера странным образом переплетается с произошедшими в городе убийствами. Старшему детективу, задержавшему подозреваемого, также могут предъявить обвинение в убийстве.
Я встряхнул головой и нахмурился:
– Я невиновен, – заявил я Нане и детям. Разумеется, они и не сомневались в этом.
– Пока не будет доказано обратное, – лукаво прищурилась Дженни.
Глава семьдесят пятая
Возле нашего дома раздался сильный шум, и Дженни побежала в гостиную, чтобы выглянуть в окно. Так же бегом, с вытаращенными глазами, она вернулась на кухню и громким шепотом сообщила.
– Там полно телевизионных камер и газетчиков. Си-Эн-Эн, Эн-Би-Си, в общем, целая куча. Как тогда, с Гэри Сонеджи, помнишь?
– Конечно, мы помним, – заметил Дэмон. – Здесь, кроме тебя, тормозов нет.
– О Господи, Алекс, – возмутилась Нана. – Неужели им не известно, что приличные люди сейчас завтракают? – она покачала головой и закатила глаза. – Опять слетелись стервятники. Может, бросить им на порог мясные обрезки?
– Разговаривать с ними будешь ты, Дженни, – распорядился я и снова уставился на экран. Не знаю, что на меня нашло, но дочь замолчала, а потом, сообразив, что это шутка, указала на себя пальцем и улыбнулась.
– Попалась!
Я знал, что репортеры просто так не отвяжутся, и поэтому, взяв кружку с кофе, я вышел на крыльцо. Меня встретило теплое осеннее утро.
Чуть шевелилась листва вязов и кленов, а солнечные лучи, пробиваясь через нее, зайчиками бегали по головам собравшихся на лужайке перед домом журналистов.
Стервятники.
– Не делайте из себя посмешище, – хладнокровно отхлебнув кофе, обратился я к пресс-толпе. – Разумеется, я не убивал детектива Пэтси Хэмптон и не предъявлял никому ложных обвинений.
После этого заявления, я повернулся на каблуках и, не отвечая на град посыпавшихся вопросов, проследовал в дом.
Нана и дети стояли в прихожей и прислушивались.
– Великолепно, – похвалила меня Бабуля, и глаза ее засияли.
Я поднялся наверх и переоделся, чтобы идти на работу.
– А вы марш в школу! – крикнул я детям. – Ведите себя хорошо, играйте с друзьями и не обращайте внимания на творящееся вокруг безумие.
– Да, папочка!
– Там полно телевизионных камер и газетчиков. Си-Эн-Эн, Эн-Би-Си, в общем, целая куча. Как тогда, с Гэри Сонеджи, помнишь?
– Конечно, мы помним, – заметил Дэмон. – Здесь, кроме тебя, тормозов нет.
– О Господи, Алекс, – возмутилась Нана. – Неужели им не известно, что приличные люди сейчас завтракают? – она покачала головой и закатила глаза. – Опять слетелись стервятники. Может, бросить им на порог мясные обрезки?
– Разговаривать с ними будешь ты, Дженни, – распорядился я и снова уставился на экран. Не знаю, что на меня нашло, но дочь замолчала, а потом, сообразив, что это шутка, указала на себя пальцем и улыбнулась.
– Попалась!
Я знал, что репортеры просто так не отвяжутся, и поэтому, взяв кружку с кофе, я вышел на крыльцо. Меня встретило теплое осеннее утро.
Чуть шевелилась листва вязов и кленов, а солнечные лучи, пробиваясь через нее, зайчиками бегали по головам собравшихся на лужайке перед домом журналистов.
Стервятники.
– Не делайте из себя посмешище, – хладнокровно отхлебнув кофе, обратился я к пресс-толпе. – Разумеется, я не убивал детектива Пэтси Хэмптон и не предъявлял никому ложных обвинений.
После этого заявления, я повернулся на каблуках и, не отвечая на град посыпавшихся вопросов, проследовал в дом.
Нана и дети стояли в прихожей и прислушивались.
– Великолепно, – похвалила меня Бабуля, и глаза ее засияли.
Я поднялся наверх и переоделся, чтобы идти на работу.
– А вы марш в школу! – крикнул я детям. – Ведите себя хорошо, играйте с друзьями и не обращайте внимания на творящееся вокруг безумие.
– Да, папочка!
Глава семьдесят шестая
Опираясь на требования задержанного о соблюдении дипломатической неприкосновенности, нам не разрешили допрашивать Джеффри Шефера ни по поводу убийства детектива Хэмптон, ни по каким-либо другим пунктам обвинения. Я был в отчаянии: Ласку поймали, а подойти к нему близко не было возможности.
Коллеги ожидали меня в участке, и я знал, что мне предстоит мучительно длинный день. Сначала меня пригласили для беседы в Министерство внутренних дел, потом пришлось ответить на вопросы главного адвоката города и, наконец, встретиться с Майком Керси из окружной прокуратуры.
«Не обращайте внимания на творящееся вокруг безумие». Снова и снова я вспоминал сказанные детям слова, хотя сам не мог последовать собственному хорошему совету.
Примерно около трех появился и сам окружной прокурор Рон Колеман, моложавый мужчина высокого роста и спортивного телосложения. Нам раньше часто доводилось работать вместе, когда Рон еще только шел на повышение. Я всегда считал его добросовестным и эрудированным специалистом, опирающимся в суждениях на здравый смысл.
Он был чужд политики, и для всех явилось неожиданностью, когда мэр Монро утвердил его в должности окружного прокурора. Впрочем, Монро любил шокировать публику.
Колеман сразу перешел к делу:
– Должен тебе сказать, что Шефер уже нашел себе адвоката. И не какого-нибудь, а ярчайшую звезду на небосводе нашей юриспруденции. Он нанял самого Джулеса Халперна. Скорее всего, тот бред, что подозреваемым являешься ты, состряпан Джулесом. Насколько мне известно, это не так.
Я уставился па Колемана в совершенном недоумении.
– Как это «насколько известно»? В чем дело, Рон? Окружной прокурор пожал плечами:
– За нас будет выступать Кэти Фитцгиббон. Я считаю, что она лучшая из всех прокурорских работников. Обвинение поддержат Линда Коул и, возможно, Дэниэл Вестон. Оба – первоклассные юристы. На сегодня мне видится такой расклад.
Я знал всех троих прокуроров, как имеющих безупречную репутацию. Особенно выделялась Фитцгиббон. Они были довольно молодыми, но умными, неутомимыми и преданными делу, как и сам Колеман.
– Звучит так, будто ты готовишься к войне, Рон. Он кивнул:
– Я же сказал, что защищать Шефера будет Джулес Халперн. Он очень редко проигрывает процессы. Даже не знаю, проигрывал ли он когда-нибудь столь важное дело, как, например, наше. Он побеждает всех, Алекс.
Я взглянул прямо в темные глаза Колемана.
– Мы имеем кровь Пэтси Хэмптон на одежде убийцы. Кровь есть и в ванной. К концу дня, скорее всего, обнаружатся отпечатки его пальцев и в джипе. Возможно, обнаружится и вешалка, которой он задушил Пэтси.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Алекс, и знаю твой вопрос. Я задаю себе тот же. Шефер обладает дипломатическим иммунитетом. Тогда зачем ему понадобился Джулес Халперн? Очень хороший вопрос? Видимо, он нанял такого адвоката затем, чтобы мы заранее полностью отказались от обвинений.
– Но мы имеем веские улики. Шефер пытался смыть в ванной кровь, и там имеются ее следы.
Колеман кивнул и уселся на стул:
– В общем, непонятно, зачем ему понадобился Халперн, но думаю, скоро мы об этом узнаем.
– Даже очень скоро, – согласился я.
Этим вечером я решил покинуть участок с черного хода, на тот случай, если репортеры поджидали меня на Алабама-авеню. Как только я оказался на улице, от стены отлепился маленького роста лысоватый мужчина в светло-зеленом костюме.
– Так можно схлопотать пулю, – пошутил я, но мои слова были иронией лишь наполовину.
– Профессиональный азарт, – пролепетал он. – Не стреляйте в посланника, детектив.
Он тонко ухмыльнулся и протянул мне белый конверт.
– Алекс Кросс. Таким образом, вам вручены судебная повестка и жалоба. Приятного вам вечера, детектив, – негромко проскулил мужчина и исчез так же неожиданно, как и возник.
Я вскрыл конверт и, проглядев текст послания, застонал. Мне стало понятным, зачем нанят Халперн и с чем нам придется столкнуться.
Меня вызывали в гражданский суд за безосновательный арест и клевету, порочащую доброе имя полковника Джеффри Шефера. Сумма поданного иска составляла пятьдесят миллионов долларов.
Коллеги ожидали меня в участке, и я знал, что мне предстоит мучительно длинный день. Сначала меня пригласили для беседы в Министерство внутренних дел, потом пришлось ответить на вопросы главного адвоката города и, наконец, встретиться с Майком Керси из окружной прокуратуры.
«Не обращайте внимания на творящееся вокруг безумие». Снова и снова я вспоминал сказанные детям слова, хотя сам не мог последовать собственному хорошему совету.
Примерно около трех появился и сам окружной прокурор Рон Колеман, моложавый мужчина высокого роста и спортивного телосложения. Нам раньше часто доводилось работать вместе, когда Рон еще только шел на повышение. Я всегда считал его добросовестным и эрудированным специалистом, опирающимся в суждениях на здравый смысл.
Он был чужд политики, и для всех явилось неожиданностью, когда мэр Монро утвердил его в должности окружного прокурора. Впрочем, Монро любил шокировать публику.
Колеман сразу перешел к делу:
– Должен тебе сказать, что Шефер уже нашел себе адвоката. И не какого-нибудь, а ярчайшую звезду на небосводе нашей юриспруденции. Он нанял самого Джулеса Халперна. Скорее всего, тот бред, что подозреваемым являешься ты, состряпан Джулесом. Насколько мне известно, это не так.
Я уставился па Колемана в совершенном недоумении.
– Как это «насколько известно»? В чем дело, Рон? Окружной прокурор пожал плечами:
– За нас будет выступать Кэти Фитцгиббон. Я считаю, что она лучшая из всех прокурорских работников. Обвинение поддержат Линда Коул и, возможно, Дэниэл Вестон. Оба – первоклассные юристы. На сегодня мне видится такой расклад.
Я знал всех троих прокуроров, как имеющих безупречную репутацию. Особенно выделялась Фитцгиббон. Они были довольно молодыми, но умными, неутомимыми и преданными делу, как и сам Колеман.
– Звучит так, будто ты готовишься к войне, Рон. Он кивнул:
– Я же сказал, что защищать Шефера будет Джулес Халперн. Он очень редко проигрывает процессы. Даже не знаю, проигрывал ли он когда-нибудь столь важное дело, как, например, наше. Он побеждает всех, Алекс.
Я взглянул прямо в темные глаза Колемана.
– Мы имеем кровь Пэтси Хэмптон на одежде убийцы. Кровь есть и в ванной. К концу дня, скорее всего, обнаружатся отпечатки его пальцев и в джипе. Возможно, обнаружится и вешалка, которой он задушил Пэтси.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Алекс, и знаю твой вопрос. Я задаю себе тот же. Шефер обладает дипломатическим иммунитетом. Тогда зачем ему понадобился Джулес Халперн? Очень хороший вопрос? Видимо, он нанял такого адвоката затем, чтобы мы заранее полностью отказались от обвинений.
– Но мы имеем веские улики. Шефер пытался смыть в ванной кровь, и там имеются ее следы.
Колеман кивнул и уселся на стул:
– В общем, непонятно, зачем ему понадобился Халперн, но думаю, скоро мы об этом узнаем.
– Даже очень скоро, – согласился я.
Этим вечером я решил покинуть участок с черного хода, на тот случай, если репортеры поджидали меня на Алабама-авеню. Как только я оказался на улице, от стены отлепился маленького роста лысоватый мужчина в светло-зеленом костюме.
– Так можно схлопотать пулю, – пошутил я, но мои слова были иронией лишь наполовину.
– Профессиональный азарт, – пролепетал он. – Не стреляйте в посланника, детектив.
Он тонко ухмыльнулся и протянул мне белый конверт.
– Алекс Кросс. Таким образом, вам вручены судебная повестка и жалоба. Приятного вам вечера, детектив, – негромко проскулил мужчина и исчез так же неожиданно, как и возник.
Я вскрыл конверт и, проглядев текст послания, застонал. Мне стало понятным, зачем нанят Халперн и с чем нам придется столкнуться.
Меня вызывали в гражданский суд за безосновательный арест и клевету, порочащую доброе имя полковника Джеффри Шефера. Сумма поданного иска составляла пятьдесят миллионов долларов.
Глава семьдесят седьмая
На следующее утро меня вызвали в министерство юстиции. Мне показалось это нехорошим знаком. Когда я прибыл туда, в красных кожаных креслах меня уже поджидали главный адвокат города Джеймс Дауд и представитель окружной прокуратуры Майк Керси.
Тут же оказался и шеф детективов Питтман, самодовольно восседавший в первом ряду и обсуждавший с ними возникшие обстоятельства:
– Вы хотите сказать, что из-за дипломатической неприкосновенности Шефер может избежать уголовного преследования? И в то же время обращаться в гражданский суд, возбуждая дело о незаконном аресте и клевете?
Керси кивнул и прищелкнул языком:
– Да, именно так. Наши послы и сотрудники посольств, между прочим, пользуются такими же правами и в Англии, и в других странах. Никакое давление не заставит бриттов снять с дипломата его неприкосновенность. Шефер является героем военного конфликта на Фолклендах. Предполагается, что он пользуется поддержкой Секретной Службы, хотя в последнее время у него там, кажется, возникли какие-то трения.
– Какие же? – поинтересовался я.
– Они с нами не поделились. Питтман продолжал терзать юристов:
– А как насчет того клоуна из посольства Балтии? Того самого, который снес летнее кафе? Он-то предстал перед судом.
Майк Керси пожал плечами:
– Во-первых, он сотрудник далеко не ведущего ранга, да еще из второстепенной страны, которой всегда можно пригрозить. С Англией такой номер не пройдет.
– А почему бы и нет? – нахмурился Питтман, ударив кулаком по подлокотнику кресла. – Англия такое же дерьмо.
На столе перед Даудом зазвонил телефон, и он вскинул руку, призывая присутствующих к тишине:
– Это, наверное, Джулес Халперн. Он обещал позвонить в десять, а Джулес – человек пунктуальный. Если я не ошибся, то включу громкую связь. Беседа будет интересной, словно проктологический осмотр с помощью кактуса.
Дауд поднял трубку, и с минуту они с адвокатом Шефера обменивались взаимными любезностями. Затем Халперн резко перешел к делу.
– Думаю, вам пора обсудить насущные вопросы. У меня столь же плотный распорядок дня, как и у вас, мистер Дауд.
– Да. Поговорим о делах, – согласился тот, приподнимая свои черные брови. – Как вы знаете, полицейские имеют право арестовывать любого, если видят на то причины. У вас, наверное, нет такого гражданского дела, чтобы…
Но Халперн прервал его:
– Но не в том случае, когда человек успевает предъявить соответствующие документы, подтверждающие его дипломатический статус, как это сделал мой клиент. Полковник Шефер стоял в дверях квартиры своего лечащего врача и показывал жетон Секретной Службы, свидетельствующий о его иммунитете.
Дауд громко вздохнул в трубку.
– Советник, на его брюках была кровь. Он убийца, и убил полицейского. Полагаю, что мне нечего добавить по этому поводу. Что касается якобы клеветы и ложных обвинений, то могу напомнить, что полицейский также имеет профессиональную привилегию беседовать с представителями средств массовой информации после того, как было совершено преступление.
– А разве заявление шефа детективов перед журналистами и сотнями миллионов людей во всем мире само по себе не является клеветой?
– Не является. Профессиональные привилегии полиции распространяются и на такие общественные фигуры, как ваш клиент.
– Мой клиент не является общественной фигурой, мистер Дауд. Он строго частное лицо. Он сотрудник разведки, и его средства к существованию, если не сама жизнь, тесно связаны именно с секретностью.
Главный адвокат уже выглядел утомленным, главным образом потому, что Халперн вел беседу с завидным хладнокровием. Тем не менее, «перестрелка» продолжалась.
– Хорошо, мистер Халперн. Тогда по какому поводу вы звоните нам?
Джулес молчал так долго, что Дауда разобрало любопытство. Наконец, Халперн заговорил.
– Мой клиент уполномочил меня обратиться к вам с весьма необычным предложением. Конечно, я пытался его отговорить, но он имеет право поступать по своему усмотрению.
Дауд выглядел обескураженным. Он и предположить не мог, что речь пойдет о какой-то сделке. Надо сказать, что и я не ожидал такого поворота событий. Что же произошло?
– Излагайте, мистер Халперн, – предложил Дауд. Глаза его широко раскрылись и шарили гй комнате. – Я слушаю.
– Надеюсь, что слушаете, как и ваши уважаемые коллеги. Я подался вперед, чтобы не упустить ни слова.
Тут Джулес Халперн, наконец-то, пояснил истинную причину своего звонка:
– Мой клиент хочет использовать все возможности, чтобы его дело не рассматривалось в гражданском суде.
Я закатил глаза. Халперн, видимо, решил воспользоваться тем, что после приговора суда уголовного дело не подлежит рассмотрению в гражданском суде. Видимо, он вспомнил о процессе над О. Дж. Симпсоном, которого суд первой инстанции оправдал, а гражданский суд признал виновным.
– Это невозможно! – отчеканил Дауд. – И никогда такого не будет. Ни за что.
– Послушайте. Есть один путь, а то я не стал бы обсуждать с вами возможные варианты. Если у нас будет уверенность в том, что уголовный суд рассмотрит дело быстро, мой клиент согласен отказаться от дипломатической неприкосновенности.Да-да, вы не ослышались. Джеффри Шефер хочет доказывать свою невиновность в суде. Он настаивает на этом.
Дауд недоуменно тряс головой, не веря своим ушам. Так же, как и Майк Керси. В глазах обоих, когда они посмотрели на меня, застыло выражение полной растерянности.
Никто не мог поверить в то, что только что услышал.
Джеффри Шефер сам захотел под суд.
Тут же оказался и шеф детективов Питтман, самодовольно восседавший в первом ряду и обсуждавший с ними возникшие обстоятельства:
– Вы хотите сказать, что из-за дипломатической неприкосновенности Шефер может избежать уголовного преследования? И в то же время обращаться в гражданский суд, возбуждая дело о незаконном аресте и клевете?
Керси кивнул и прищелкнул языком:
– Да, именно так. Наши послы и сотрудники посольств, между прочим, пользуются такими же правами и в Англии, и в других странах. Никакое давление не заставит бриттов снять с дипломата его неприкосновенность. Шефер является героем военного конфликта на Фолклендах. Предполагается, что он пользуется поддержкой Секретной Службы, хотя в последнее время у него там, кажется, возникли какие-то трения.
– Какие же? – поинтересовался я.
– Они с нами не поделились. Питтман продолжал терзать юристов:
– А как насчет того клоуна из посольства Балтии? Того самого, который снес летнее кафе? Он-то предстал перед судом.
Майк Керси пожал плечами:
– Во-первых, он сотрудник далеко не ведущего ранга, да еще из второстепенной страны, которой всегда можно пригрозить. С Англией такой номер не пройдет.
– А почему бы и нет? – нахмурился Питтман, ударив кулаком по подлокотнику кресла. – Англия такое же дерьмо.
На столе перед Даудом зазвонил телефон, и он вскинул руку, призывая присутствующих к тишине:
– Это, наверное, Джулес Халперн. Он обещал позвонить в десять, а Джулес – человек пунктуальный. Если я не ошибся, то включу громкую связь. Беседа будет интересной, словно проктологический осмотр с помощью кактуса.
Дауд поднял трубку, и с минуту они с адвокатом Шефера обменивались взаимными любезностями. Затем Халперн резко перешел к делу.
– Думаю, вам пора обсудить насущные вопросы. У меня столь же плотный распорядок дня, как и у вас, мистер Дауд.
– Да. Поговорим о делах, – согласился тот, приподнимая свои черные брови. – Как вы знаете, полицейские имеют право арестовывать любого, если видят на то причины. У вас, наверное, нет такого гражданского дела, чтобы…
Но Халперн прервал его:
– Но не в том случае, когда человек успевает предъявить соответствующие документы, подтверждающие его дипломатический статус, как это сделал мой клиент. Полковник Шефер стоял в дверях квартиры своего лечащего врача и показывал жетон Секретной Службы, свидетельствующий о его иммунитете.
Дауд громко вздохнул в трубку.
– Советник, на его брюках была кровь. Он убийца, и убил полицейского. Полагаю, что мне нечего добавить по этому поводу. Что касается якобы клеветы и ложных обвинений, то могу напомнить, что полицейский также имеет профессиональную привилегию беседовать с представителями средств массовой информации после того, как было совершено преступление.
– А разве заявление шефа детективов перед журналистами и сотнями миллионов людей во всем мире само по себе не является клеветой?
– Не является. Профессиональные привилегии полиции распространяются и на такие общественные фигуры, как ваш клиент.
– Мой клиент не является общественной фигурой, мистер Дауд. Он строго частное лицо. Он сотрудник разведки, и его средства к существованию, если не сама жизнь, тесно связаны именно с секретностью.
Главный адвокат уже выглядел утомленным, главным образом потому, что Халперн вел беседу с завидным хладнокровием. Тем не менее, «перестрелка» продолжалась.
– Хорошо, мистер Халперн. Тогда по какому поводу вы звоните нам?
Джулес молчал так долго, что Дауда разобрало любопытство. Наконец, Халперн заговорил.
– Мой клиент уполномочил меня обратиться к вам с весьма необычным предложением. Конечно, я пытался его отговорить, но он имеет право поступать по своему усмотрению.
Дауд выглядел обескураженным. Он и предположить не мог, что речь пойдет о какой-то сделке. Надо сказать, что и я не ожидал такого поворота событий. Что же произошло?
– Излагайте, мистер Халперн, – предложил Дауд. Глаза его широко раскрылись и шарили гй комнате. – Я слушаю.
– Надеюсь, что слушаете, как и ваши уважаемые коллеги. Я подался вперед, чтобы не упустить ни слова.
Тут Джулес Халперн, наконец-то, пояснил истинную причину своего звонка:
– Мой клиент хочет использовать все возможности, чтобы его дело не рассматривалось в гражданском суде.
Я закатил глаза. Халперн, видимо, решил воспользоваться тем, что после приговора суда уголовного дело не подлежит рассмотрению в гражданском суде. Видимо, он вспомнил о процессе над О. Дж. Симпсоном, которого суд первой инстанции оправдал, а гражданский суд признал виновным.
– Это невозможно! – отчеканил Дауд. – И никогда такого не будет. Ни за что.
– Послушайте. Есть один путь, а то я не стал бы обсуждать с вами возможные варианты. Если у нас будет уверенность в том, что уголовный суд рассмотрит дело быстро, мой клиент согласен отказаться от дипломатической неприкосновенности.Да-да, вы не ослышались. Джеффри Шефер хочет доказывать свою невиновность в суде. Он настаивает на этом.
Дауд недоуменно тряс головой, не веря своим ушам. Так же, как и Майк Керси. В глазах обоих, когда они посмотрели на меня, застыло выражение полной растерянности.
Никто не мог поверить в то, что только что услышал.
Джеффри Шефер сам захотел под суд.
Часть четвертая
Суд и ошибки
Глава семьдесят восьмая
Завоеватель вот уже полтора месяца наблюдал, как она работает на Кенсингтон Хай стрит. Она стала для него наваждением, женщиной его мечты, частью его игры. Он знал о ней все, что только можно было узнать. Завоеватель чувствовал, что он начинает действовать подобно Шеферу. Впрочем, все партнеры стали такими, не так ли?
Девушку звали Норин Энн. Довольно давно, а точнее три года назад, она приехала в Лондон из Ирландии, лелея заветную мечту стать моделью мирового класса.
Тогда ей исполнилось семнадцать лет. Выше среднего роста, стройная блондинка, она обладала таким личиком, что не только молодые парни, но и зрелые мужчины у нее на родине наперебой уверяли ее в том, что она достойна обложек лучших журналов, если не карьеры кинозвезды.
Так что же она делала здесь, на Кенсингтон-Хай-стрит в половине второго ночи? Именно над этим размышляла сейчас Норин, строя заученную кокетливую улыбку и помахивая рукой мужчинам, медленно проезжавшим мимо по ночным улицам.
Да, они считали ее симпатичной, но не настолько, чтобы снимать ее на обложки британских или американских журналов. И уж, конечно, не настолько очаровательной, чтобы жениться на ней или взять на содержание.
Что ж, по крайней мере, она вынашивала определенный план на будущее, который считала вполне достойным. С тех пор как Норин начала работать на улице, она скопила уже около двух тысяч фунтов. Она подсчитала, что ей достаточно будет заработать еще три тысячи, и тогда можно смело возвращаться в Ирландию. На родине она открыла бы небольшой салон красоты, так как прекрасно разбиралась в секретах косметики и знала, чего хочет любая женщина.
«Ну, что ж, а пока я стою у гостиницы „Кенсингтон Пэлэс“, – думала девушка. – Стою и отмораживаю свою симпатичную попку».
– Простите, мисс, – услышала она и, вздрогнув, обернулась. Норин даже не почувствовала, как кто-то оказался у нее за спиной.
– Я не мог не обратить на вас внимания. Вы непревзойденная красавица. Но вам об этом, конечно же, хорошо известно, не так ли?
Увидев говорившего, Норин Энн испытала чувство облегчения. Этот-то ее не обидит. Не сможет, даже если бы очень захотел. Уж если на то пошло, это она, в случае чего, доставит ему неприятности.
Перед ней в инвалидном кресле расположился толстый пожилой господин лет семидесяти.
И девушка отправилась с Завоевателем.
Это все было частью игры.
Девушку звали Норин Энн. Довольно давно, а точнее три года назад, она приехала в Лондон из Ирландии, лелея заветную мечту стать моделью мирового класса.
Тогда ей исполнилось семнадцать лет. Выше среднего роста, стройная блондинка, она обладала таким личиком, что не только молодые парни, но и зрелые мужчины у нее на родине наперебой уверяли ее в том, что она достойна обложек лучших журналов, если не карьеры кинозвезды.
Так что же она делала здесь, на Кенсингтон-Хай-стрит в половине второго ночи? Именно над этим размышляла сейчас Норин, строя заученную кокетливую улыбку и помахивая рукой мужчинам, медленно проезжавшим мимо по ночным улицам.
Да, они считали ее симпатичной, но не настолько, чтобы снимать ее на обложки британских или американских журналов. И уж, конечно, не настолько очаровательной, чтобы жениться на ней или взять на содержание.
Что ж, по крайней мере, она вынашивала определенный план на будущее, который считала вполне достойным. С тех пор как Норин начала работать на улице, она скопила уже около двух тысяч фунтов. Она подсчитала, что ей достаточно будет заработать еще три тысячи, и тогда можно смело возвращаться в Ирландию. На родине она открыла бы небольшой салон красоты, так как прекрасно разбиралась в секретах косметики и знала, чего хочет любая женщина.
«Ну, что ж, а пока я стою у гостиницы „Кенсингтон Пэлэс“, – думала девушка. – Стою и отмораживаю свою симпатичную попку».
– Простите, мисс, – услышала она и, вздрогнув, обернулась. Норин даже не почувствовала, как кто-то оказался у нее за спиной.
– Я не мог не обратить на вас внимания. Вы непревзойденная красавица. Но вам об этом, конечно же, хорошо известно, не так ли?
Увидев говорившего, Норин Энн испытала чувство облегчения. Этот-то ее не обидит. Не сможет, даже если бы очень захотел. Уж если на то пошло, это она, в случае чего, доставит ему неприятности.
Перед ней в инвалидном кресле расположился толстый пожилой господин лет семидесяти.
И девушка отправилась с Завоевателем.
Это все было частью игры.
Глава семьдесят девятая
Американцы пообещали быстро провести судебное слушание и согласились на все условия, недоумки.
Со дня убийства детектива Пэтси Хэмптон миновало пять месяцев. Алекс Кросс мотался между Вашингтоном и Бермудами, не представляя себе, куда могла подеваться Кристина. Шефера выпустили из тюрьмы, но держали на очень коротком поводке. После убийства он ни разу не принял участия в игре. Игра игр для него остановилась, и от этого он сходил с ума.
Сейчас Шефер сидел в своем черном «ягуаре» на площадке перед зданием суда и чувствовал в душе удовлетворение. Ему не терпелось предстать перед судом по обвинению в умышленном убийстве первой степени с отягчающими обстоятельствами. Правила игры были установлены, и ему это нравилось.
Предварительное слушание, прошедшее несколькими неделями раньше, оставило в его памяти яркие переживания. Он наслаждался каждой минутой разбирательства. Оно происходило в присутствии избранных присяжных, которые должны были определить, какие улики могут быть представлены в суде. Проводилось слушание в просторном зале, под председательством судьи Майкла Феско. Установленные им правила делали его ведущим в игре. Сказочно курьезно и очень вкусно.
Адвокат Шефера, Джулес Халперн, заявил, что подзащитный находился на приеме в частном кабинете доктора Кэссиди, то есть налицо покушение на частное владение и право на уединение. Хозяйка квартиры отказалась впустить детектива Кросса и полицейских в свое жилище. Во-вторых, полковник Шефер предъявил идентификационный жетон сотрудникам полиции. Таким образом, он доказал, что, как работник Британского посольства, обладает дипломатической неприкосновенностью. Тем не менее, детектив Кросс ворвался на территорию частного офиса врача. Следовательно, любые улики, собранные там, если таковые и существуют, являются результатом незаконного обыска.
Со дня убийства детектива Пэтси Хэмптон миновало пять месяцев. Алекс Кросс мотался между Вашингтоном и Бермудами, не представляя себе, куда могла подеваться Кристина. Шефера выпустили из тюрьмы, но держали на очень коротком поводке. После убийства он ни разу не принял участия в игре. Игра игр для него остановилась, и от этого он сходил с ума.
Сейчас Шефер сидел в своем черном «ягуаре» на площадке перед зданием суда и чувствовал в душе удовлетворение. Ему не терпелось предстать перед судом по обвинению в умышленном убийстве первой степени с отягчающими обстоятельствами. Правила игры были установлены, и ему это нравилось.
Предварительное слушание, прошедшее несколькими неделями раньше, оставило в его памяти яркие переживания. Он наслаждался каждой минутой разбирательства. Оно происходило в присутствии избранных присяжных, которые должны были определить, какие улики могут быть представлены в суде. Проводилось слушание в просторном зале, под председательством судьи Майкла Феско. Установленные им правила делали его ведущим в игре. Сказочно курьезно и очень вкусно.
Адвокат Шефера, Джулес Халперн, заявил, что подзащитный находился на приеме в частном кабинете доктора Кэссиди, то есть налицо покушение на частное владение и право на уединение. Хозяйка квартиры отказалась впустить детектива Кросса и полицейских в свое жилище. Во-вторых, полковник Шефер предъявил идентификационный жетон сотрудникам полиции. Таким образом, он доказал, что, как работник Британского посольства, обладает дипломатической неприкосновенностью. Тем не менее, детектив Кросс ворвался на территорию частного офиса врача. Следовательно, любые улики, собранные там, если таковые и существуют, являются результатом незаконного обыска.