Лицо доктора Ромени разлетелось, словно замок из песка под ударом ноги, и он рухнул на залитый кровью снег. Бургхард и Аменофис Фике оба застыли, уставившись на распростертое, неподвижное тело, и тут герцог Монмут, явно не желая оказаться замешанным в убийстве, в то время как его отец-король запретил ему ступать ногой на британскую землю, развернулся и бросился прочь.
Бургхард медленно повернулся и выбил из рук Фике черную шкатулку.
***
Дойль отвел себе на попытки ровно тридцать секунд; когда он досчитал до двадцати восьми, чугунная решетка, больно впивавшаяся в его плечи, неожиданно подалась. Он отшвырнул ее в сторону, выбрался из сточного отверстия и помог вылезти на мостовую трактирщику и Стоуэллу.
- Ты слышал шум? - спросил он у Стоуэлла. - Или мне от натуги померещилось?
- Слышал, - кивнул Стоуэлл, потирая плечо. - Выстрел и крик.
- Тогда возвращаемся.
Они бегом вернулись туда, откуда пришли - правда, на этот раз по мостовой. Не успел Дойль сделать несколько шагов, как цепь у него на ноге снова начала нагреваться, и он устало потянул меч из ножен.
Однако когда они свернули за угол, все уже закончилось. Бургхард и Лонгвелл сидели на мостовой, созерцая пожар. Бургхард машинально подбрасывал в воздух и ловил маленькую черную шкатулку, но она упала на мостовую, а сам он вскочил при виде приближающихся к ним трех закопченных фигур.
- Боже, как вам удалось выбраться? - вскричал он. - Ваш чародей обвалил дверь сразу же, как мы выскочили.
- Вышли подземным ходом, - прохрипел Дойль шатаясь: усталость от приключений этого вечера наконец навалилась на него. - Где Ромени?
- Мне каким-то образом удалось убить его, - ответил Бургхард. - Похоже, здесь его ждал кто-то из его союзников, но они разбежались, когда я его застрелил. Мы отволокли его подальше от места, где его магия сильна...
- Вы его обыскали? - перебил Дойль. Черт, сколько еще времени останется открытым это окно? Если только оно уже не закрылось.
- У него была с собой только эта бумажка... Дойль выхватил из рук Бургхарда измятую бумажку, всю в темных бурых пятнах, торопливо посмотрел на нее, потом снова поднял глаза.
- Куда вы оттащили тело?
- Прямо за вами, вон... - Бургхард ткнул пальцем, и тут же глаза его в ужасе расширились. - Боже праведный, он исчез! Но я же ему все лицо разнес!
- Должно быть, он только притворялся, - безразлично пожал плечами Дойль. Вряд ли его можно убить из пистолета.
- Я сам тоже считал так, - возразил Бургхард, - и все же своими глазами видел, как лицо его разлетелось на куски, когда я выстрелил в него из пистолета Боуза! Черт, я ведь не имею привычки присваивать чужие убийства! Лонгвелл, ты же сам видел...
- Погодите-ка, - сказал Дойль. - Из того пистолета, который упал в грязь?
- Вот именно. Мне повезло еще, что он не разорвался у меня в руках, так он был забит землей.
Дойль кивнул. Полный ствол земли, подумал он, - это действительно может здорово ранить Ромени, и пуля здесь ни при чем. Это все связано с их боязнью прикасаться к земле.
Он открыл рот, чтобы объяснить это Бургхарду, но в это мгновение огни погасли, и Дойль упал, как ему показалось, прямо сквозь землю и в черную, лишенную звезд пустоту с другой стороны.
***
Когда эхо громкого хлопка стихло, Бургхард несколько секунд продолжал смотреть на место, где только что стоял Дойль, и на кучку оставшихся от него пустых одежд. Потом он оглянулся.
К нему, осторожно сгибая шею, подошел Лонгвелл.
- Ты слышал взрыв... он, кажется, не связан с пожаром? - спросил он. - И куда делся наш загадочный провожатый?
- Очевидно, туда, откуда он пришел, - ответил Бургхард. - И надеюсь, там теплее, чем здесь. - Он покосился на Лонгвелла. - Ты, часом, не узнал человека, что поджидал здесь Ромени?
- Если на то пошло, Оуэн, он смахивал на цыганского вожака Фике.
- Гм?.. Нет, Фике-то, само собой, был здесь - я имею в виду второго.
- Нет, на того я не посмотрел. А что?
- Право, он слишком похож на... нет, тому положено быть сейчас в Голландии. - Он улыбнулся Лонгвеллу усталой, безрадостной улыбкой. - Увы, мы никогда так и не узнаем в точности, что же произошло здесь этой ночью.
Он сделал шаг и подобрал с мостовой черную деревянную шкатулку. Скрипя башмаками по снегу, к ним подошел Стоуэлл.
- Я не должен был бросать тебя там, Брайан, - произнес Бургхард, опустив глаза. - Прости. Я рад, что бородач вернулся за тобой.
- Я не виню тебя, - ответил Стоуэлл. - Я и сам думал, что спасения нет. Он потер глаза. - Ну и вечерок. Кстати, что у тебя в этой шкатулке?
Бургхард снова подбросил и поймал ее.
- Колдовские штучки, я полагаю. Он повернулся и кинул ее через пустую глазницу окна в догоравший дом.
***
Ковыляя по улице, пытаясь углядеть дорогу единственным оставшимся глазом, доктор Ромени плакал от досады и ярости. Он не помнил, кто его ранил и как, однако он знал, что попал в ловушку. Он не сможет вернуться в свое время. И то, что он должен передать кому-то - что-то очень важное, - это, похоже, тоже вылетело у него из головы вместе с кровью, что он потерял прежде, чем сумел нацарапать на снегу несколько заклинаний. Сохрани он способность говорить, и он сумел бы восстановить свое лицо, однако он остался почти без нижней челюсти, а письменные заклинания помогали ему разве что остаться живым и передвигаться.
При всем этом оставалось одно, что он знал наверняка и что грело ему сердце: этот Дойль наконец мертв. Ромени запер его в горящем трактире, и когда сам отползал с места, где они бросили его - как им казалось, мертвого, - он оглянулся и увидел, что дом полыхает так, что ничего живого остаться там просто не могло.
Его чувство равновесия делось куда-то, и он с трудом ковылял в своих японских сандалиях. "Ну что ж, - думал он, - для ка я уже стар. Еще несколько десятков лет, и я сделаюсь таким легким, что земное притяжение почти перестанет удерживать меня и я смогу обходиться без этих проклятых штук. Письменные заклинания поддержат меня на то время, пока я не смогу говорить снова. И если повезет, я смогу дожить до 1810 года.
И, - подумал он, - в 1810 году я как следует пригляжу за мистером Бренданом Дойлем. Кстати, ничто не мешает мне прикупить за это время участок, на котором стояла сгоревшая гостиница, и в 1810 году я отведу туда мистера Дойля и покажу ему его собственный древний и обгоревший череп".
Булькающий звук, который мог означать и смех, вырвался из нижней части его исковерканного лица.
Пройдя еще несколько шагов, он снова потерял равновесие, прислонился к стене и начал сползать на мостовую - и тут чья-то рука поймала его, выпрямила и помогла сделать еще шаг. Он повернул голову, чтобы единственным оставшимся глазом посмотреть на своего благодетеля, и не особенно удивился, увидев, что это вовсе не человек, но напоминающая его очертаниями, оживленная им самим охапка досок и щепок, бывшая когда-то, судя по всему, обеденным столом. Ромени благодарно закинул руку на доску, служившую фигуре плечом, и оба молча - ибо ни один из них не мог говорить - двинулись дальше по улице.
Глава 3
Минералы служат пищей растениям, растения - животным, животные - людям; люди в свою очередь также служат пищей другим созданиям, но не богам, ибо их природа слишком далека от нашей; скорее дьяволам.
Кардан, "Hyperchen"
Дойль ударился ногами о стол после столь короткого падения, что едва успел спружинить ногами, дабы не упасть. Он оказался в шатре, и, словно человек, пробуждающийся от кошмара и с облегчением узнающий обстановку собственной спальни, Дойль вспомнил, где он видел уже этот стол с ворохом бумаг, свеч и статуэток. Он находился в цыганском шатре доктора Ромени. И как заметил он, слезая со стола, он оказался совершенно гол слава Богу, здесь было жарко. Несомненно, он вернулся в 1810 год.
"Но как это случилось? - удивился он. - Ведь мобильного крючка у меня не было".
Он подошел к выходу и откинул полог как раз вовремя, чтобы увидеть за горящими шатрами пару огромных, напоминавших скелеты фигур, слегка светящихся, как отпечаток изображения на сетчатке; они растворились в воздухе так быстро, что он даже не успел убедиться в том, что действительно видел их. Если не считать негромкого потрескивания огня, единственное, что нарушало тишину, это неожиданно веселые звуки игрушечного пианино и аккордеона где-то на северном конце лагеря.
Он снова запахнул полог и принялся шарить в хламе до тех пор, пока не нашел халат и странные сандалии на толстой подошве, чистый шарф перевязать все еще кровоточащую ногу и меч в ножнах. Приодевшись и снарядившись, он вышел из шатра.
Слева от него послышались шаги. Он выхватил меч, повернулся на звук шагов и увидел перед собой Окаянного Ричарда - тот поперхнулся от неожиданности, потом отступил на шаг, схватившись за кинжал на поясе.
Дойль опустил меч.
- Тебе нечего бояться меня, Ричард, - сказал он негромко. - Я обязан тебе жизнью... и хорошей выпивкой в придачу. Как твоя обезьянка?
Брови старого цыгана поднялись так высоко, как только позволял им морщинистый лоб; он то убирал руку с кинжала, то клал ее обратно, однако в конце концов оставил его в покое.
- Ну... спасибо, очень кушто, если на то пошло, - неуверенно произнес он. - Это... а где доктор Ромени?
Подул прохладный вечерний ветер; музыка на северном конце лагеря слегка замедлилась и приобрела чуть меланхоличный оттенок.
- Его больше нет, - ответил Дойль. - Во всяком случае, ты его вряд ли увидишь еще.
Ричард кивнул, переваривая это, потом достал из-за пазухи свою обезьянку и прошептал ей новость.
- Спасибо, - сказал он наконец, подняв глаза на Дойля. - Я теперь идти собирать своих бедных напуганных людей. - Он шагнул в темноту, но задержался, обернулся, и в неверном свете догоравших шатров Дойль увидел, как блеснули в улыбке его зубы. - Я видеть, что вы, джорджо, не всегда глупы как пробка, произнес он и ушел.
Шатер, из которого вышел Дойль, теперь горел; клочки пылающей обшивки летели прямо в ясное ночное небо. Вспомнив про горшок, разорвавшийся шрапнелью у него над головой, Дойль поспешно ощупал волосы, но те оказались чистыми судя по всему, нечистоты остались в 1684 году вместе с одеждой.
- Эшблес! - окликнул его кто-то справа, и Дойлю потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что теперь он Эшблес. Это, должно быть, Байрон, подумал он. Или, точнее, ка Байрона.
- Я здесь, милорд! - крикнул он в ответ. Байрон, прихрамывая, выступил из темноты, озираясь по сторонам и держа кинжал наготове.
- Ага, вот вы где, - сказал он. - С чего это вы вырядились в халат и такую причудливую обувь?
- Это... долго рассказывать, - пробормотал Дойль, пряча меч в ножны. Пошли отсюда - мне нужно найти пару штанов и хороший стакан чего-нибудь крепкого.
- Правда? - улыбнулся Байрон. - А что с огненными великанами? Они исчезли?
- Да. Ромени высосал всю их энергию, использовав ее для заклинаний.
- Заклинаний? - с отвращением переспросил Байрон и сплюнул. - А сам он, кстати, куда делся?
- Тоже исчез, - ответил Дойль. - Почти наверняка уже умер.
- Черт. Я так надеялся убить его своими руками. - Он подозрительно посмотрел на Дойля. - Вы, похоже, знаете гораздо больше, чем говорите. И как это вы ухитрились остаться без штанов всего за несколько минут с нашей последней встречи?
- Пошли отсюда поскорее, - повторил Дойль, начинавший дрожать.
Они двинулись к дороге мимо горящего шатра, мимо дерева, с которого падал Дойль, - всего несколько минут назад по местному времени, сонно подумал он, и пляшущие перед ним тени на траве постепенно растворялись в темноте.
***
Странное существо в темной траве передвигалось ползком легче, чем на ногах, - так оно могло цепляться руками за травинки и подтягиваться от одной к другой, лишь изредка отталкиваясь ногами от земли; со стороны оно напоминало какое-то хищное ракообразное, ползущее по морскому дну.
"Ну что ж, - подумало существо, некогда неотличимое от человека, - все счета оплачены, круг замкнулся, и человек, разрушивший мою жизнь, отправился в последний путь туда, где я убью его. Я сам видел, как яги растворились, иссякнув, а это значит, он мертв". Существо хихикнуло - звук был такой, словно шелестели на ветру сухие листья. "Полчаса назад, - подумало оно, - я боялся, что он каким-то образом избежит смерти, а теперь он уже сто двадцать шесть лет как труп".
Существо услышало голоса и шелест травы под чьими-то ногами и замерло, однако инерция тащила его вперед, и оно летело, кувыркаясь, до тех пор, пока не налетело на куст и не остановилось с задранными к небу руками и ногами.
- Но если мои друзья позволят нам остаться у них, - нетерпеливо говорил один мужской голос, - а я заверяю вас, что они будут рады этому, то почему бы и нет?
"Ба, да это, кажется, тот молодой лорд, - подумало существо в траве. Чего-то мы от него хотели... точно, и к тому же он - ка; оригинал - как там его? - находится в Греции. Да, верно, он должен был убить короля. Заговоры тайные, чушь необычайная..."
- Поймите, - с сомнением в голосе отвечал второй голос, - они уверены, что вы за границей. Как вы объясните свое присутствие здесь?
Похоже, что-то в этом втором голосе чрезвычайно расстроило ползучее существо в траве - оно село так резко, что оторвалось от земли и несколько секунд парило в воздухе, как почти сдувшийся воздушный шарик; коснувшись же земли, оно брыкнулось и взмыло вверх футов на двадцать, чтобы посмотреть получше.
Двое мужчин шли по полю от горящих шатров, и медленно терявшее высоту существо в ужасе воззрилось на более высокого. Высокий... очень высокий и Изис! - пышная грива и борода, причем светлые! Но как он, будь он проклят, смог выбраться из того трактира? И из того времени? Кто, черт подери, такой этот Дойль?
Существо начало загребать воздух руками и ногами, чтобы быстрее спуститься на землю, ибо ему необходимо было следовать за ним. Если у почти бестелесного ка, бывшего когда-то доктором Ромени, и осталась какая-то цель, то это увидеть наконец Дойля мертвым.
***
Искусно наведенный жар спадал, и доктор Романелли злобно уставился на мирно спящего пациента. "Черт бы тебя побрал, Ромени, - подумал он. - Мог бы и дать знать, как идут дела. Лихорадка проходит - мне надо либо убивать его, либо дать ему выздороветь".
Он положил ладонь на лоб лорда Байрона и тихо выругался - лоб был прохладен. Спящий пошевелился, и Романелли торопливо вышел из комнаты. "Поспите еще, милорд, - подумал он, - поспите, пока я не получу известий от моего бездаря дубликата". Он вошел в захламленную комнату, служившую ему мастерской, с надеждой посмотрел на переговорную свечу, вздохнул и перевел взгляд на открытое окно - солнце пряталось за холмы Миссолонги. На широкий залив Патры пала вечерняя тень, и редкие рыбацкие лодки спешили домой, наполнив треугольные паруса ветерком с моря.
Слабое бормотание со стороны стола заставило его торопливо обернуться и посмотреть на свечу, разгоревшуюся ярче.
- Ромени! - позвал он. - Ну как, удача? Пламя молчало и, хотя с каждой секундой разгоралось все сильнее, пока не превращалось в маленький магический шар.
- Ромени! - повторил маг громче, не заботясь уже о том, не проснется ли спящий Байрон.
Ответа не последовало. Горевшая уже ослепительным светом свеча вдруг согнулась посередине, словно манящий палец - доктор Романелли даже ахнул от удивления, - и разломилась, выплеснув на стол лужицу расплавленного воска. Свеча медленно осела, превратившись в бесформенный комок, и Романелли увидел, что весь фитиль ее светится бело-желтым светом.
Черт подрал, подумал он, но это ведь значит, что свеча Ромени попала в огонь. Должно быть, его шатер горит. Может, яги вышли из-под его контроля? Да, скорее всего так оно и есть: они перевозбудились и подожгли лагерь. Да, но тогда они не смогут поджечь завтра Лондон - они нарезвятся и нажрутся на несколько недель вперед. Ромени, чертова безрукая, безмозглая... подделка!
Он подождал, пока фитиль перестанет светиться и лужица воска застынет, потом достал из сундука еще одну свечу. Он сорвал с нее обертку, снял стеклянную колбу с лампы, чтобы зажечь свечу от ее огня, и спустя несколько секунд на кончике фитиля разгорелся магический шарик.
- Мастер! - рявкнул Романелли.
- Да, Ромени, - послышался в ответ старческий голос Мастера. - Ну как, договорился с ягами? Игрушка должна быть достаточно...
- Черт подрал, это Романелли. В Лондоне что-то не так. Моя свеча расплавилась, когда я попытался связаться с ним, вы поняли? Его свеча каким-то образом сгорела. Я полагаю, он не справился с ягами. Я не знаю, убивать мне Байрона или нет.
- Роме... Романелли? Сгорел? Убит? Что? Романелли пришлось несколько раз повторить новости, прежде чем Мастер уяснил суть происходящего.
- Нет, - ответил наконец Мастер. - Нет, Байрона убивать не надо. Возможно, нам еще удастся претворить наш план в жизнь. Отправляйся в Лондон и лично выясни, что случилось.
- Но в Англию не добраться меньше чем за месяц, - запротестовал Романелли, - а к тому времени...
- Нет, - перебил его Мастер. - Никаких поездок - отправляйся туда немедленно. Ты должен быть там к ночи.
Последние серебристые лучи заходящего солнца угасли за холмами; поверхность залива Патри была пуста.
- Сегодня? - помедлив, переспросил Романелли хриплым шепотом. - Я... я не могу сделать этого. Столь сильная магия... мне же надо будет сохранить силы для выполнения вашего поручения там...
- Это убьет тебя? - каркнул голос Мастера из огня. На лбу Романелли выступил пот.
- Вы знаете, что нет, - ответил он. - Не до смерти.
- Тогда чего ты ждешь?
***
Невысокий человечек шагал вдоль по Лиденхолл-стрит с уверенностью, плохо вязавшейся с его внешностью, ибо в свете, падавшем из окон и парадных, костюм его казался изрядно пожеванным, а лицо - при ясном взгляде и уверенной улыбке - было изборождено усталыми морщинами, да и уха одного не хватало.
Большинство магазинов уже закрылось на ночь, однако новый салон депиляции все еще отбрасывал на тротуар свет из распахнутых дверей, и улыбающийся человечек вошел и направился прямиком к длинной стойке. Рядом с ней висел шнур звонка, и он задергал его так энергично, словно ему обещали шиллинг за каждое "дринь", что он успеет извлечь, прежде чем его остановят.
Из-за стойки, подозрительно разглядывая его, поспешил клерк.
- Вы не хотите прекратить развлекаться с этим? - громко рявкнул он. Звон прекратился.
- Я хочу переговорить с твоим начальничком, - заявил человечек. - Проводи меня к нему.
- Если вы пришли избавиться от части волос, вам не нужно говорить с боссом. Я могу...
- Мне нужен босс, сынок, и я буду говорить с боссом. Видишь ли, сынок, дело касается моего дружка - если на то пошло, он меня сюда и послал. Сам он не мог прийти, ибо он, - тут человечек сделал паузу и подмигнул клерку, зарос шерстью, чертовски густой шерстью, с ног до головы. Э... хм? Понял, сынок? И еще, сынок, не тянись к своей усыпляющей пушке. Лучше отведи меня к боссу.
Клерк зажмурился и облизнул пересохшие губы.
- Гм... черт... ладно. Не подождете ли вы, пока... нет. Гм, проходите сюда, сэр, пожалуйста. - Он приподнял вверх секцию стойки, чтобы человечек мог пройти за нее. - Вот сюда. Надеюсь, вы... не позволите себе глупостей, нет?
- Кто угодно, только не я, сынок, - заверил его человечек, явно удивленный и даже оскорбленный самой постановкой вопроса.
Вдвоем они прошли в узкую дверь за стойкой, миновали полутемный коридор, в дальнем конце которого их остановил человек, как бы без дела сидевший в кресле.
- Это еще что такое? - спросил он, взявшись рукой за шнур звонка. Клиентов сюда не пускают, Пит, и это тебе хорошо известно.
- Этот парень только что вошел, - поспешно сказал Пит, - и он говорит...
- Мой приятель зарос шерстью с головы до пят, - нетерпеливо перебил его человечек. - А теперь проводите меня к вашему боссу, ладно?
Охранник из коридора испепелил Пита взглядом.
- Он... он откуда-то знает все, - беспомощно пожал плечами Пит. - Даже про пистолет знает. Подумав с минуту, охранник отпустил шнур.
- Ладно, - произнес он. - Подождите здесь, пока я переговорю с ним. - Он отворил дверь за спиной и исчез за ней, но не успел еще шнур от звонка перестать раскачиваться, как он вышел обратно. - Пит, - сказал он. - Обратно в зал. Вас, сэр, прошу пройти со мной.
- Слушаюсь, шкипер! - ухмыльнулся неопрятный человечек и уверенно шагнул вперед.
За дверью оказалась покрытая ковром лестница; на верхнюю площадку выходило несколько дверей. Одна дверь была приоткрыта.
- Вот его кабинет, - сказал охранник, отступая в сторону. Человечек с забавной тщательностью пригладил космы растрепанного парика и шагнул в кабинет.
Старик с тяжелым, пронизывающим взглядом поднялся из-за стола и указал на кресло:
- Присаживайтесь, сэр. И пожалуйста, имейте в виду, что я вооружен. Насколько я понимаю, вы...
Он осекся и более пристально вгляделся в лицо вошедшего.
- Д-дойль? - удивленно спросил он и, протянув руку, открутил фитиль лампы на столе. - Боже мой! Это вы! Но... похоже, я переоценил преданность Беннера. Он лгал, говоря, что убил вас. - Старик овладел собой, но на какое-то мгновение на его лице промелькнул настоящий ужас.
Его собеседник, довольно улыбаясь, откинулся в кресле.
- О, да, разумеется, он лгал. Впрочем, можно сказать, я мертв. - Он высунул язык и зажмурился. - Отравлен.
В глазах пожилого человека вновь отразился ужас, и, чтобы скрыть его, он произнес хрипло:
- Давайте не будем играть в загадки. Что вы имеете в виду?
Улыбка на лице человечка погасла.
- Я имею в виду, что если выброшу бритву, то больше не буду лысым. - Он вытянул руку. - Что, видите волоски между пальцами? Уже прорастают. - Его лицо вновь расплылось в недоброй ухмылке. - И... и, пожалуйста, имейте в виду, что я могу выйти отсюда, когда захочу. Если мне потребуется сбежать, это тело останется здесь, только в нем вдруг окажется очень и очень растерянная душа а я уже буду отсюда далеко-далеко.
Дерроу побледнел.
- Иисусе, так это вы! Ладно, не надо, не уходите. Я не причиню вам вреда. - Он пристально посмотрел в глаза, некогда принадлежавшие Дойлю. - Что вы сделали с Дойлем?
- Я был тогда в теле вашего Стирфорта Беннера, и я прожил в нем достаточно для того, чтобы оно стало волосатым, как медведь; так что я накушался стрихнина и снадобья, от которого мерещатся всякие штуки и ты ведешь себя, как безумный, а потом я как следует изжевал свои язык - так, чтобы он ни слова никому не смог сказать, - и просто поменялся с ним местами.
- Боже праведный! - прошептал потрясенный Дерроу. - Бедный сукин сын!.. Он покачал головой. - Ладно, пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Я проделал немалый путь для того; чтобы встретиться с вами. Черт, я столько раз мысленно репетировал этот разговор, а сейчас не знаю, с чего начать. Давайте попробуем... во-первых, я могу справиться с вашими волосами - в любой момент и столько раз, сколько вам потребуется, так что теперь вы сможете менять тела только тогда, когда сами этого захотите, а не по необходимости. Но не это главное, о чем я хотел с вами договориться. - Он открыл бюро и достал оттуда листок бумаги. - Послушайте-ка короткий отрывок из книги, которая ко мне попала. "Мне показалось, - прочел он вслух, - что человек за соседним столом обратил внимание на - как я узнал позже - богохульственные замечания, что позволил себе незнакомец, и, дабы нагляднее выразить свое неодобрение, схватил его за ворот; сорочка порвалась, обнажив грудь мужчины, и та оказалась вся покрыта короткими волосками, подобными тем, что покрывают мужское лицо, не бритое день или два. Мистер... - Дерроу оторвался от бумаги и улыбнулся. - Я не могу пока сообщить вам его подлинное имя. Назовем его "мистер Аноним"... Мистер Аноним, - продолжал он, - воскликнул: "Я уверен, что это и есть Джо Песья Морда! Хватайте его и сорвите с него эти перчатки!" Несмотря на оказанное человеком сопротивление, перчатки были сорваны с его рук, также поросших, как оказалось, волосами. Мистер Аноним призвал всех к молчанию и заявил, что, если этому ужасному убийце и суждено предстать перед правосудием, это должно быть сделано безотлагательно, не доверяя неспешно действующему закону, и человека выволокли на задний двор за кабаком, где и повесили на веревке, спущенной с одной из складских лебедок... - Дерроу отложил листок и улыбнулся собеседнику.
- Занятное сочинение, - пожал плечами человек в теле Дойля.
- Да, - согласился Дерроу, - пока что это только сочинение. Однако через несколько месяцев это сделается историческим фактом. - Он улыбнулся. - Так что это долгая история, Джо. Бренди хотите?
Лицо Дойля снова улыбнулось.
- С вашего позволения, не откажусь, - ответил Аменофис Фике.
***
Внезапно все стихло. Хорребин раскачивался в кресле и смотрел на изрешеченный картечью труп на полу. Похоже, этот главарь нищих забрал себе слишком много власти - гораздо больше, чем предполагал Хорребин. Весело улыбнувшись, клоун хлопнул в ладоши.
- Он плохо вел себя за столом, не так ли? Клоуну удалось вернуть внимание аудитории, и теперь он мог позволить себе не спеша взять с тарелки жареное баранье ребро, задумчиво обглодать, а то, что осталось, швырнуть в угол, нищие калеки жадно кинулись догрызать кость.
- Ни один из вас, - негромко сказал клоун, - не получит ничего, кроме того, что я сам решу вам дать.
Хорребин в упор посмотрел на оставшихся вожаков. Их гамаки продолжали раскачиваться взад-вперед в паутине растяжек, но они уже не кричали и не размахивали руками - они сидели тихо, скромно потупив взор, только изредка в их глазах зловеще вспыхивали красные отсветы ламп. Хорребин еще раз посмотрел на труп, потом перевел взгляд на воровских вожаков за длинным столом. Миллер, громче всех выступавший против него, старательно отводил глаза.
Бургхард медленно повернулся и выбил из рук Фике черную шкатулку.
***
Дойль отвел себе на попытки ровно тридцать секунд; когда он досчитал до двадцати восьми, чугунная решетка, больно впивавшаяся в его плечи, неожиданно подалась. Он отшвырнул ее в сторону, выбрался из сточного отверстия и помог вылезти на мостовую трактирщику и Стоуэллу.
- Ты слышал шум? - спросил он у Стоуэлла. - Или мне от натуги померещилось?
- Слышал, - кивнул Стоуэлл, потирая плечо. - Выстрел и крик.
- Тогда возвращаемся.
Они бегом вернулись туда, откуда пришли - правда, на этот раз по мостовой. Не успел Дойль сделать несколько шагов, как цепь у него на ноге снова начала нагреваться, и он устало потянул меч из ножен.
Однако когда они свернули за угол, все уже закончилось. Бургхард и Лонгвелл сидели на мостовой, созерцая пожар. Бургхард машинально подбрасывал в воздух и ловил маленькую черную шкатулку, но она упала на мостовую, а сам он вскочил при виде приближающихся к ним трех закопченных фигур.
- Боже, как вам удалось выбраться? - вскричал он. - Ваш чародей обвалил дверь сразу же, как мы выскочили.
- Вышли подземным ходом, - прохрипел Дойль шатаясь: усталость от приключений этого вечера наконец навалилась на него. - Где Ромени?
- Мне каким-то образом удалось убить его, - ответил Бургхард. - Похоже, здесь его ждал кто-то из его союзников, но они разбежались, когда я его застрелил. Мы отволокли его подальше от места, где его магия сильна...
- Вы его обыскали? - перебил Дойль. Черт, сколько еще времени останется открытым это окно? Если только оно уже не закрылось.
- У него была с собой только эта бумажка... Дойль выхватил из рук Бургхарда измятую бумажку, всю в темных бурых пятнах, торопливо посмотрел на нее, потом снова поднял глаза.
- Куда вы оттащили тело?
- Прямо за вами, вон... - Бургхард ткнул пальцем, и тут же глаза его в ужасе расширились. - Боже праведный, он исчез! Но я же ему все лицо разнес!
- Должно быть, он только притворялся, - безразлично пожал плечами Дойль. Вряд ли его можно убить из пистолета.
- Я сам тоже считал так, - возразил Бургхард, - и все же своими глазами видел, как лицо его разлетелось на куски, когда я выстрелил в него из пистолета Боуза! Черт, я ведь не имею привычки присваивать чужие убийства! Лонгвелл, ты же сам видел...
- Погодите-ка, - сказал Дойль. - Из того пистолета, который упал в грязь?
- Вот именно. Мне повезло еще, что он не разорвался у меня в руках, так он был забит землей.
Дойль кивнул. Полный ствол земли, подумал он, - это действительно может здорово ранить Ромени, и пуля здесь ни при чем. Это все связано с их боязнью прикасаться к земле.
Он открыл рот, чтобы объяснить это Бургхарду, но в это мгновение огни погасли, и Дойль упал, как ему показалось, прямо сквозь землю и в черную, лишенную звезд пустоту с другой стороны.
***
Когда эхо громкого хлопка стихло, Бургхард несколько секунд продолжал смотреть на место, где только что стоял Дойль, и на кучку оставшихся от него пустых одежд. Потом он оглянулся.
К нему, осторожно сгибая шею, подошел Лонгвелл.
- Ты слышал взрыв... он, кажется, не связан с пожаром? - спросил он. - И куда делся наш загадочный провожатый?
- Очевидно, туда, откуда он пришел, - ответил Бургхард. - И надеюсь, там теплее, чем здесь. - Он покосился на Лонгвелла. - Ты, часом, не узнал человека, что поджидал здесь Ромени?
- Если на то пошло, Оуэн, он смахивал на цыганского вожака Фике.
- Гм?.. Нет, Фике-то, само собой, был здесь - я имею в виду второго.
- Нет, на того я не посмотрел. А что?
- Право, он слишком похож на... нет, тому положено быть сейчас в Голландии. - Он улыбнулся Лонгвеллу усталой, безрадостной улыбкой. - Увы, мы никогда так и не узнаем в точности, что же произошло здесь этой ночью.
Он сделал шаг и подобрал с мостовой черную деревянную шкатулку. Скрипя башмаками по снегу, к ним подошел Стоуэлл.
- Я не должен был бросать тебя там, Брайан, - произнес Бургхард, опустив глаза. - Прости. Я рад, что бородач вернулся за тобой.
- Я не виню тебя, - ответил Стоуэлл. - Я и сам думал, что спасения нет. Он потер глаза. - Ну и вечерок. Кстати, что у тебя в этой шкатулке?
Бургхард снова подбросил и поймал ее.
- Колдовские штучки, я полагаю. Он повернулся и кинул ее через пустую глазницу окна в догоравший дом.
***
Ковыляя по улице, пытаясь углядеть дорогу единственным оставшимся глазом, доктор Ромени плакал от досады и ярости. Он не помнил, кто его ранил и как, однако он знал, что попал в ловушку. Он не сможет вернуться в свое время. И то, что он должен передать кому-то - что-то очень важное, - это, похоже, тоже вылетело у него из головы вместе с кровью, что он потерял прежде, чем сумел нацарапать на снегу несколько заклинаний. Сохрани он способность говорить, и он сумел бы восстановить свое лицо, однако он остался почти без нижней челюсти, а письменные заклинания помогали ему разве что остаться живым и передвигаться.
При всем этом оставалось одно, что он знал наверняка и что грело ему сердце: этот Дойль наконец мертв. Ромени запер его в горящем трактире, и когда сам отползал с места, где они бросили его - как им казалось, мертвого, - он оглянулся и увидел, что дом полыхает так, что ничего живого остаться там просто не могло.
Его чувство равновесия делось куда-то, и он с трудом ковылял в своих японских сандалиях. "Ну что ж, - думал он, - для ка я уже стар. Еще несколько десятков лет, и я сделаюсь таким легким, что земное притяжение почти перестанет удерживать меня и я смогу обходиться без этих проклятых штук. Письменные заклинания поддержат меня на то время, пока я не смогу говорить снова. И если повезет, я смогу дожить до 1810 года.
И, - подумал он, - в 1810 году я как следует пригляжу за мистером Бренданом Дойлем. Кстати, ничто не мешает мне прикупить за это время участок, на котором стояла сгоревшая гостиница, и в 1810 году я отведу туда мистера Дойля и покажу ему его собственный древний и обгоревший череп".
Булькающий звук, который мог означать и смех, вырвался из нижней части его исковерканного лица.
Пройдя еще несколько шагов, он снова потерял равновесие, прислонился к стене и начал сползать на мостовую - и тут чья-то рука поймала его, выпрямила и помогла сделать еще шаг. Он повернул голову, чтобы единственным оставшимся глазом посмотреть на своего благодетеля, и не особенно удивился, увидев, что это вовсе не человек, но напоминающая его очертаниями, оживленная им самим охапка досок и щепок, бывшая когда-то, судя по всему, обеденным столом. Ромени благодарно закинул руку на доску, служившую фигуре плечом, и оба молча - ибо ни один из них не мог говорить - двинулись дальше по улице.
Глава 3
Минералы служат пищей растениям, растения - животным, животные - людям; люди в свою очередь также служат пищей другим созданиям, но не богам, ибо их природа слишком далека от нашей; скорее дьяволам.
Кардан, "Hyperchen"
Дойль ударился ногами о стол после столь короткого падения, что едва успел спружинить ногами, дабы не упасть. Он оказался в шатре, и, словно человек, пробуждающийся от кошмара и с облегчением узнающий обстановку собственной спальни, Дойль вспомнил, где он видел уже этот стол с ворохом бумаг, свеч и статуэток. Он находился в цыганском шатре доктора Ромени. И как заметил он, слезая со стола, он оказался совершенно гол слава Богу, здесь было жарко. Несомненно, он вернулся в 1810 год.
"Но как это случилось? - удивился он. - Ведь мобильного крючка у меня не было".
Он подошел к выходу и откинул полог как раз вовремя, чтобы увидеть за горящими шатрами пару огромных, напоминавших скелеты фигур, слегка светящихся, как отпечаток изображения на сетчатке; они растворились в воздухе так быстро, что он даже не успел убедиться в том, что действительно видел их. Если не считать негромкого потрескивания огня, единственное, что нарушало тишину, это неожиданно веселые звуки игрушечного пианино и аккордеона где-то на северном конце лагеря.
Он снова запахнул полог и принялся шарить в хламе до тех пор, пока не нашел халат и странные сандалии на толстой подошве, чистый шарф перевязать все еще кровоточащую ногу и меч в ножнах. Приодевшись и снарядившись, он вышел из шатра.
Слева от него послышались шаги. Он выхватил меч, повернулся на звук шагов и увидел перед собой Окаянного Ричарда - тот поперхнулся от неожиданности, потом отступил на шаг, схватившись за кинжал на поясе.
Дойль опустил меч.
- Тебе нечего бояться меня, Ричард, - сказал он негромко. - Я обязан тебе жизнью... и хорошей выпивкой в придачу. Как твоя обезьянка?
Брови старого цыгана поднялись так высоко, как только позволял им морщинистый лоб; он то убирал руку с кинжала, то клал ее обратно, однако в конце концов оставил его в покое.
- Ну... спасибо, очень кушто, если на то пошло, - неуверенно произнес он. - Это... а где доктор Ромени?
Подул прохладный вечерний ветер; музыка на северном конце лагеря слегка замедлилась и приобрела чуть меланхоличный оттенок.
- Его больше нет, - ответил Дойль. - Во всяком случае, ты его вряд ли увидишь еще.
Ричард кивнул, переваривая это, потом достал из-за пазухи свою обезьянку и прошептал ей новость.
- Спасибо, - сказал он наконец, подняв глаза на Дойля. - Я теперь идти собирать своих бедных напуганных людей. - Он шагнул в темноту, но задержался, обернулся, и в неверном свете догоравших шатров Дойль увидел, как блеснули в улыбке его зубы. - Я видеть, что вы, джорджо, не всегда глупы как пробка, произнес он и ушел.
Шатер, из которого вышел Дойль, теперь горел; клочки пылающей обшивки летели прямо в ясное ночное небо. Вспомнив про горшок, разорвавшийся шрапнелью у него над головой, Дойль поспешно ощупал волосы, но те оказались чистыми судя по всему, нечистоты остались в 1684 году вместе с одеждой.
- Эшблес! - окликнул его кто-то справа, и Дойлю потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что теперь он Эшблес. Это, должно быть, Байрон, подумал он. Или, точнее, ка Байрона.
- Я здесь, милорд! - крикнул он в ответ. Байрон, прихрамывая, выступил из темноты, озираясь по сторонам и держа кинжал наготове.
- Ага, вот вы где, - сказал он. - С чего это вы вырядились в халат и такую причудливую обувь?
- Это... долго рассказывать, - пробормотал Дойль, пряча меч в ножны. Пошли отсюда - мне нужно найти пару штанов и хороший стакан чего-нибудь крепкого.
- Правда? - улыбнулся Байрон. - А что с огненными великанами? Они исчезли?
- Да. Ромени высосал всю их энергию, использовав ее для заклинаний.
- Заклинаний? - с отвращением переспросил Байрон и сплюнул. - А сам он, кстати, куда делся?
- Тоже исчез, - ответил Дойль. - Почти наверняка уже умер.
- Черт. Я так надеялся убить его своими руками. - Он подозрительно посмотрел на Дойля. - Вы, похоже, знаете гораздо больше, чем говорите. И как это вы ухитрились остаться без штанов всего за несколько минут с нашей последней встречи?
- Пошли отсюда поскорее, - повторил Дойль, начинавший дрожать.
Они двинулись к дороге мимо горящего шатра, мимо дерева, с которого падал Дойль, - всего несколько минут назад по местному времени, сонно подумал он, и пляшущие перед ним тени на траве постепенно растворялись в темноте.
***
Странное существо в темной траве передвигалось ползком легче, чем на ногах, - так оно могло цепляться руками за травинки и подтягиваться от одной к другой, лишь изредка отталкиваясь ногами от земли; со стороны оно напоминало какое-то хищное ракообразное, ползущее по морскому дну.
"Ну что ж, - подумало существо, некогда неотличимое от человека, - все счета оплачены, круг замкнулся, и человек, разрушивший мою жизнь, отправился в последний путь туда, где я убью его. Я сам видел, как яги растворились, иссякнув, а это значит, он мертв". Существо хихикнуло - звук был такой, словно шелестели на ветру сухие листья. "Полчаса назад, - подумало оно, - я боялся, что он каким-то образом избежит смерти, а теперь он уже сто двадцать шесть лет как труп".
Существо услышало голоса и шелест травы под чьими-то ногами и замерло, однако инерция тащила его вперед, и оно летело, кувыркаясь, до тех пор, пока не налетело на куст и не остановилось с задранными к небу руками и ногами.
- Но если мои друзья позволят нам остаться у них, - нетерпеливо говорил один мужской голос, - а я заверяю вас, что они будут рады этому, то почему бы и нет?
"Ба, да это, кажется, тот молодой лорд, - подумало существо в траве. Чего-то мы от него хотели... точно, и к тому же он - ка; оригинал - как там его? - находится в Греции. Да, верно, он должен был убить короля. Заговоры тайные, чушь необычайная..."
- Поймите, - с сомнением в голосе отвечал второй голос, - они уверены, что вы за границей. Как вы объясните свое присутствие здесь?
Похоже, что-то в этом втором голосе чрезвычайно расстроило ползучее существо в траве - оно село так резко, что оторвалось от земли и несколько секунд парило в воздухе, как почти сдувшийся воздушный шарик; коснувшись же земли, оно брыкнулось и взмыло вверх футов на двадцать, чтобы посмотреть получше.
Двое мужчин шли по полю от горящих шатров, и медленно терявшее высоту существо в ужасе воззрилось на более высокого. Высокий... очень высокий и Изис! - пышная грива и борода, причем светлые! Но как он, будь он проклят, смог выбраться из того трактира? И из того времени? Кто, черт подери, такой этот Дойль?
Существо начало загребать воздух руками и ногами, чтобы быстрее спуститься на землю, ибо ему необходимо было следовать за ним. Если у почти бестелесного ка, бывшего когда-то доктором Ромени, и осталась какая-то цель, то это увидеть наконец Дойля мертвым.
***
Искусно наведенный жар спадал, и доктор Романелли злобно уставился на мирно спящего пациента. "Черт бы тебя побрал, Ромени, - подумал он. - Мог бы и дать знать, как идут дела. Лихорадка проходит - мне надо либо убивать его, либо дать ему выздороветь".
Он положил ладонь на лоб лорда Байрона и тихо выругался - лоб был прохладен. Спящий пошевелился, и Романелли торопливо вышел из комнаты. "Поспите еще, милорд, - подумал он, - поспите, пока я не получу известий от моего бездаря дубликата". Он вошел в захламленную комнату, служившую ему мастерской, с надеждой посмотрел на переговорную свечу, вздохнул и перевел взгляд на открытое окно - солнце пряталось за холмы Миссолонги. На широкий залив Патры пала вечерняя тень, и редкие рыбацкие лодки спешили домой, наполнив треугольные паруса ветерком с моря.
Слабое бормотание со стороны стола заставило его торопливо обернуться и посмотреть на свечу, разгоревшуюся ярче.
- Ромени! - позвал он. - Ну как, удача? Пламя молчало и, хотя с каждой секундой разгоралось все сильнее, пока не превращалось в маленький магический шар.
- Ромени! - повторил маг громче, не заботясь уже о том, не проснется ли спящий Байрон.
Ответа не последовало. Горевшая уже ослепительным светом свеча вдруг согнулась посередине, словно манящий палец - доктор Романелли даже ахнул от удивления, - и разломилась, выплеснув на стол лужицу расплавленного воска. Свеча медленно осела, превратившись в бесформенный комок, и Романелли увидел, что весь фитиль ее светится бело-желтым светом.
Черт подрал, подумал он, но это ведь значит, что свеча Ромени попала в огонь. Должно быть, его шатер горит. Может, яги вышли из-под его контроля? Да, скорее всего так оно и есть: они перевозбудились и подожгли лагерь. Да, но тогда они не смогут поджечь завтра Лондон - они нарезвятся и нажрутся на несколько недель вперед. Ромени, чертова безрукая, безмозглая... подделка!
Он подождал, пока фитиль перестанет светиться и лужица воска застынет, потом достал из сундука еще одну свечу. Он сорвал с нее обертку, снял стеклянную колбу с лампы, чтобы зажечь свечу от ее огня, и спустя несколько секунд на кончике фитиля разгорелся магический шарик.
- Мастер! - рявкнул Романелли.
- Да, Ромени, - послышался в ответ старческий голос Мастера. - Ну как, договорился с ягами? Игрушка должна быть достаточно...
- Черт подрал, это Романелли. В Лондоне что-то не так. Моя свеча расплавилась, когда я попытался связаться с ним, вы поняли? Его свеча каким-то образом сгорела. Я полагаю, он не справился с ягами. Я не знаю, убивать мне Байрона или нет.
- Роме... Романелли? Сгорел? Убит? Что? Романелли пришлось несколько раз повторить новости, прежде чем Мастер уяснил суть происходящего.
- Нет, - ответил наконец Мастер. - Нет, Байрона убивать не надо. Возможно, нам еще удастся претворить наш план в жизнь. Отправляйся в Лондон и лично выясни, что случилось.
- Но в Англию не добраться меньше чем за месяц, - запротестовал Романелли, - а к тому времени...
- Нет, - перебил его Мастер. - Никаких поездок - отправляйся туда немедленно. Ты должен быть там к ночи.
Последние серебристые лучи заходящего солнца угасли за холмами; поверхность залива Патри была пуста.
- Сегодня? - помедлив, переспросил Романелли хриплым шепотом. - Я... я не могу сделать этого. Столь сильная магия... мне же надо будет сохранить силы для выполнения вашего поручения там...
- Это убьет тебя? - каркнул голос Мастера из огня. На лбу Романелли выступил пот.
- Вы знаете, что нет, - ответил он. - Не до смерти.
- Тогда чего ты ждешь?
***
Невысокий человечек шагал вдоль по Лиденхолл-стрит с уверенностью, плохо вязавшейся с его внешностью, ибо в свете, падавшем из окон и парадных, костюм его казался изрядно пожеванным, а лицо - при ясном взгляде и уверенной улыбке - было изборождено усталыми морщинами, да и уха одного не хватало.
Большинство магазинов уже закрылось на ночь, однако новый салон депиляции все еще отбрасывал на тротуар свет из распахнутых дверей, и улыбающийся человечек вошел и направился прямиком к длинной стойке. Рядом с ней висел шнур звонка, и он задергал его так энергично, словно ему обещали шиллинг за каждое "дринь", что он успеет извлечь, прежде чем его остановят.
Из-за стойки, подозрительно разглядывая его, поспешил клерк.
- Вы не хотите прекратить развлекаться с этим? - громко рявкнул он. Звон прекратился.
- Я хочу переговорить с твоим начальничком, - заявил человечек. - Проводи меня к нему.
- Если вы пришли избавиться от части волос, вам не нужно говорить с боссом. Я могу...
- Мне нужен босс, сынок, и я буду говорить с боссом. Видишь ли, сынок, дело касается моего дружка - если на то пошло, он меня сюда и послал. Сам он не мог прийти, ибо он, - тут человечек сделал паузу и подмигнул клерку, зарос шерстью, чертовски густой шерстью, с ног до головы. Э... хм? Понял, сынок? И еще, сынок, не тянись к своей усыпляющей пушке. Лучше отведи меня к боссу.
Клерк зажмурился и облизнул пересохшие губы.
- Гм... черт... ладно. Не подождете ли вы, пока... нет. Гм, проходите сюда, сэр, пожалуйста. - Он приподнял вверх секцию стойки, чтобы человечек мог пройти за нее. - Вот сюда. Надеюсь, вы... не позволите себе глупостей, нет?
- Кто угодно, только не я, сынок, - заверил его человечек, явно удивленный и даже оскорбленный самой постановкой вопроса.
Вдвоем они прошли в узкую дверь за стойкой, миновали полутемный коридор, в дальнем конце которого их остановил человек, как бы без дела сидевший в кресле.
- Это еще что такое? - спросил он, взявшись рукой за шнур звонка. Клиентов сюда не пускают, Пит, и это тебе хорошо известно.
- Этот парень только что вошел, - поспешно сказал Пит, - и он говорит...
- Мой приятель зарос шерстью с головы до пят, - нетерпеливо перебил его человечек. - А теперь проводите меня к вашему боссу, ладно?
Охранник из коридора испепелил Пита взглядом.
- Он... он откуда-то знает все, - беспомощно пожал плечами Пит. - Даже про пистолет знает. Подумав с минуту, охранник отпустил шнур.
- Ладно, - произнес он. - Подождите здесь, пока я переговорю с ним. - Он отворил дверь за спиной и исчез за ней, но не успел еще шнур от звонка перестать раскачиваться, как он вышел обратно. - Пит, - сказал он. - Обратно в зал. Вас, сэр, прошу пройти со мной.
- Слушаюсь, шкипер! - ухмыльнулся неопрятный человечек и уверенно шагнул вперед.
За дверью оказалась покрытая ковром лестница; на верхнюю площадку выходило несколько дверей. Одна дверь была приоткрыта.
- Вот его кабинет, - сказал охранник, отступая в сторону. Человечек с забавной тщательностью пригладил космы растрепанного парика и шагнул в кабинет.
Старик с тяжелым, пронизывающим взглядом поднялся из-за стола и указал на кресло:
- Присаживайтесь, сэр. И пожалуйста, имейте в виду, что я вооружен. Насколько я понимаю, вы...
Он осекся и более пристально вгляделся в лицо вошедшего.
- Д-дойль? - удивленно спросил он и, протянув руку, открутил фитиль лампы на столе. - Боже мой! Это вы! Но... похоже, я переоценил преданность Беннера. Он лгал, говоря, что убил вас. - Старик овладел собой, но на какое-то мгновение на его лице промелькнул настоящий ужас.
Его собеседник, довольно улыбаясь, откинулся в кресле.
- О, да, разумеется, он лгал. Впрочем, можно сказать, я мертв. - Он высунул язык и зажмурился. - Отравлен.
В глазах пожилого человека вновь отразился ужас, и, чтобы скрыть его, он произнес хрипло:
- Давайте не будем играть в загадки. Что вы имеете в виду?
Улыбка на лице человечка погасла.
- Я имею в виду, что если выброшу бритву, то больше не буду лысым. - Он вытянул руку. - Что, видите волоски между пальцами? Уже прорастают. - Его лицо вновь расплылось в недоброй ухмылке. - И... и, пожалуйста, имейте в виду, что я могу выйти отсюда, когда захочу. Если мне потребуется сбежать, это тело останется здесь, только в нем вдруг окажется очень и очень растерянная душа а я уже буду отсюда далеко-далеко.
Дерроу побледнел.
- Иисусе, так это вы! Ладно, не надо, не уходите. Я не причиню вам вреда. - Он пристально посмотрел в глаза, некогда принадлежавшие Дойлю. - Что вы сделали с Дойлем?
- Я был тогда в теле вашего Стирфорта Беннера, и я прожил в нем достаточно для того, чтобы оно стало волосатым, как медведь; так что я накушался стрихнина и снадобья, от которого мерещатся всякие штуки и ты ведешь себя, как безумный, а потом я как следует изжевал свои язык - так, чтобы он ни слова никому не смог сказать, - и просто поменялся с ним местами.
- Боже праведный! - прошептал потрясенный Дерроу. - Бедный сукин сын!.. Он покачал головой. - Ладно, пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Я проделал немалый путь для того; чтобы встретиться с вами. Черт, я столько раз мысленно репетировал этот разговор, а сейчас не знаю, с чего начать. Давайте попробуем... во-первых, я могу справиться с вашими волосами - в любой момент и столько раз, сколько вам потребуется, так что теперь вы сможете менять тела только тогда, когда сами этого захотите, а не по необходимости. Но не это главное, о чем я хотел с вами договориться. - Он открыл бюро и достал оттуда листок бумаги. - Послушайте-ка короткий отрывок из книги, которая ко мне попала. "Мне показалось, - прочел он вслух, - что человек за соседним столом обратил внимание на - как я узнал позже - богохульственные замечания, что позволил себе незнакомец, и, дабы нагляднее выразить свое неодобрение, схватил его за ворот; сорочка порвалась, обнажив грудь мужчины, и та оказалась вся покрыта короткими волосками, подобными тем, что покрывают мужское лицо, не бритое день или два. Мистер... - Дерроу оторвался от бумаги и улыбнулся. - Я не могу пока сообщить вам его подлинное имя. Назовем его "мистер Аноним"... Мистер Аноним, - продолжал он, - воскликнул: "Я уверен, что это и есть Джо Песья Морда! Хватайте его и сорвите с него эти перчатки!" Несмотря на оказанное человеком сопротивление, перчатки были сорваны с его рук, также поросших, как оказалось, волосами. Мистер Аноним призвал всех к молчанию и заявил, что, если этому ужасному убийце и суждено предстать перед правосудием, это должно быть сделано безотлагательно, не доверяя неспешно действующему закону, и человека выволокли на задний двор за кабаком, где и повесили на веревке, спущенной с одной из складских лебедок... - Дерроу отложил листок и улыбнулся собеседнику.
- Занятное сочинение, - пожал плечами человек в теле Дойля.
- Да, - согласился Дерроу, - пока что это только сочинение. Однако через несколько месяцев это сделается историческим фактом. - Он улыбнулся. - Так что это долгая история, Джо. Бренди хотите?
Лицо Дойля снова улыбнулось.
- С вашего позволения, не откажусь, - ответил Аменофис Фике.
***
Внезапно все стихло. Хорребин раскачивался в кресле и смотрел на изрешеченный картечью труп на полу. Похоже, этот главарь нищих забрал себе слишком много власти - гораздо больше, чем предполагал Хорребин. Весело улыбнувшись, клоун хлопнул в ладоши.
- Он плохо вел себя за столом, не так ли? Клоуну удалось вернуть внимание аудитории, и теперь он мог позволить себе не спеша взять с тарелки жареное баранье ребро, задумчиво обглодать, а то, что осталось, швырнуть в угол, нищие калеки жадно кинулись догрызать кость.
- Ни один из вас, - негромко сказал клоун, - не получит ничего, кроме того, что я сам решу вам дать.
Хорребин в упор посмотрел на оставшихся вожаков. Их гамаки продолжали раскачиваться взад-вперед в паутине растяжек, но они уже не кричали и не размахивали руками - они сидели тихо, скромно потупив взор, только изредка в их глазах зловеще вспыхивали красные отсветы ламп. Хорребин еще раз посмотрел на труп, потом перевел взгляд на воровских вожаков за длинным столом. Миллер, громче всех выступавший против него, старательно отводил глаза.