- Хелло, - окликнул он и сам устыдился робости, с которой прозвучал его голос. - Хелло, вы, там, - продолжал он настойчивее. - Не поможете ли вы мне найти дорогу?
Он услышал приближающиеся шаги и увидел проявляющуюся в стене тумана темную фигуру, и наконец человек подошел к нему настолько, что он смог разглядеть его лицо - это был Брендан Дойль.
Рука схватила Дерроу за плечо, и следующее, что он помнил, - это то, что он сидел у себя в постели, стискивая зубы, чтобы не закричать во весь голос то, что вырвалось у него во сне, отдаваясь эхом в вязком тумане:
- Простите меня, Дойль! О Боже, простите меня!
- Прошу прощения, сэр, - произнес молодой человек, разбудивший его.. - Я не хотел напугать вас. Вы сами просили разбудить вас в шесть тридцать.
- Все верно, Пит, - прокряхтел Дерроу, опуская ноги на пол и протирая глаза. - Я буду в кабинете. Когда тот человек, которого я описывал, придет, пришли его ко мне, ладно?
- Слушаюсь, сэр.
Дерроу встал, пригладил рукой седые волосы и пошел в кабинет. Первое, что он сделал, - это налил себе стакан бренди и опрокинул в себя одним глотком. Потом поставил стакан, уселся в кресло за столом и стал ждать, пока алкоголь выветрит из головы образы недавнего сна.
- Может, эти проклятые сны уйдут вместе с телом? - прошептал он, выуживая из шкатулки сигарету и прикуривая от фитиля лампы. Он глубоко затянулся, откинулся на спинку и выдохнул дым на полку возле стола, набитую деловыми бумагами. А не поработать ли немного, прикидывая наиболее перспективные вложения капитала, подумал Дерроу, но работать не хотелось. Некуда спешить. Он и так стремительно богател, а работа без компьютеров или хотя бы калькуляторов слишком утомляет.
Вскоре по лестнице загрохотали шаги, и в дверь кабинета постучали.
- Войдите, - отозвался Дерроу, стараясь, чтобы голос звучал ровно и уверенно.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел высокий молодой человек с самодовольной улыбкой на приятном, чисто выбритом лице.
- Доставлено, ваша честь! - гаркнул он, делая перед столом идиотский книксен.
- Ладно, потише. Док обследует вас через несколько минут, но я хотел сначала сам посмотреть. Как ноги ходят?
- Как новенькие французские рессоры. Знаете, что меня больше всего поразило? Все запахи по дороге сюда! Да и того, что можно так все видеть, я тоже не ожидал.
- Ладно, вам мы тоже найдем что-нибудь получше. Голова не болит? А живот? Хоть он и чемпион, но все же...
- Ничего такого. - Молодой человек налил бренди себе, выпил и налил еще.
- Накатывайте поосторожнее, - посоветовал Дерроу.
- Чего-чего?
- Ну, накатывайте, квасьте, глушите... - пейте. Хотите заработать мне язву?
С выражением обиды на лице молодой человек поставил стакан на стол и потянул руку ко рту.
- И пожалуйста, не грызите ногти, - добавил Дерроу. - Скажите, вам... вам не приходится сохранять какие-то мысли предыдущего хозяина тела, оставшиеся у него в голове? Скажем, могут ли оставаться в старом теле такие вещи, как сны?
- Аво... я хотел сказать, да, ваша честь, думаю, что да. Не то чтобы я слишком уж обращал внимание на такие штуки, но порой мне снятся места, где я не был, так что я думаю, это куски из жизней тех парней. Но точно не скажу. И еще, - он помолчал немного, сжав брови, - когда порой дремлю, перед тем как уснуть, я вижу... ну, вроде как стою на баке корабля с эмигрантами, глубокой ночью, а они штабелями вдоль стен, словно книжные полки, представляете? И вообразите себе, будто они все говорят разом во сне...
Дерроу потянулся через стол, взял наполненный стакан и выпил его.
- Этому желудку уже все равно, - буркнул он, отодвигая кресло и вставая. Пошли, покажемся доку.
***
Феннери Клейр, ноги которого еще покалывало после долгого стояния в теплом пруду за фабрикой стального проката у Причала Висельников, выбрался из портового района и побрел по воде в сторону Лаймхауз-хоул, пытаясь углядеть ориентиры, что приметил еще утром. Вечерело, и с каждой минутой становилось все темнее, так что две дымовые трубы на том берегу уже невозможно было разглядеть, а кран на третьем от него причале, похоже, передвинулся с тех пор, как он смотрел на него в последний раз. И хотя прилив еще только начинался, вода уже доходила ему до груди, а как почти все Илистые Жаворонки, он не умел плавать.
Черт бы побрал этих мальчишек-ирландцев, подумал он. Если бы они не шатались по Хоул все утро, я бы давно уже достал мешок и забрал его - с любым из местной шпаны я справлюсь. А вот эти рыжие отобрали бы его у меня, это точно, а такая удача выпадает, может, только раз в жизни: мешок, забытый одним из мастеровых, что обшивали здесь на той неделе большой корабль... так вот, мешок, доверху наполненный медными гвоздями!
От одной мысли о деньгах, что он может получить за это сокровище в скобяной лавке - не меньше восьми пенсов, а то и шиллинг с мелочью, - рот мальчишки наполнился слюной, и он твердо решил, что, если не нащупает мешок на дне босыми ногами, пойдет на риск быть смытым течением и будет искать его руками, ползая по дну на карачках. Игра стоила свеч - ведь на шиллинг он сможет несколько дней роскошно жить, ничего не делая, а когда деньги подойдут к концу, он сможет провернуть обычный зимний трюк: попасться на краже угля с одной из барж в Уоппинге, чтобы его отправили в исправительный дом, где ему дадут пальто и башмаки, и носки, и будут кормить несколько месяцев, и ему не придется копаться полураздетым в ледяной тине холодными зимними рассветами.
Он застыл, и уголки его рта поползли вверх в довольной улыбке, - пальцы его левой ноги нащупали под слоем ила мешковину. Он повернулся и попробовал поставить вторую ногу рядом, не потеряв равновесия.
- Эй... - прохрипел чей-то голос совсем рядом на воде, - эй... помогите... кто-нибудь!
Мальчишка вздрогнул от неожиданности, с трудом устояв на ногах, и только тут заметил, что, пока он целиком ушел в свое занятие - поиск мешка, к речным звукам добавился слабый плеск плывущего человека.
Послышался шорох - человек встряхнул головой, отбрасывая с лица налипшие волосы.
- Эй... мальчик! Ты мальчик? Помоги мне!
- Я не умею плавать, - признался Феннери.
- Ты стоишь на дне, да? Значит, берег так близко?
- Ага, прямо за мной.
- Тогда я и сам... выберусь. Где я?
- Я скажу, если вы поможете мне вытащить мешок гвоздей.
Пловец направился к мальчишке и вскоре смог уже стоять на покатом илистом дне. Несколько минут он не мог сдвинуться с места; тело его сотрясалось от приступов кашля и рвоты. Феннери порадовался, что стоит выше по течению.
- Боже, - выдохнул наконец человек. Он прополоскал рот и сплюнул. - Я, похоже, проглотил если не всю воду в Темзе, то половину. Ты не слышал взрыва?
- Нет, сэр, - ответил Феннери. - А что взорвалось?
- Мне кажется, целый квартал на Бонд-стрит. Только что я... - Он поперхнулся, икнул и исторг из себя еще кружку речной воды. - Тьфу. Боже сохрани... Я фехтовал у Анджело, а мгновением позже оказался на дне Темзы без воздуха в груди. Кажется, мне потребовалось пять минут, чтобы всплыть на поверхность, - вряд ли кто другой, кроме тренированного спортсмена, смог бы сделать это... и даже стиснув зубы и собрав волю, я все время пытался вдохнуть воду. Я даже не помню, как всплыл на поверхность. Наверное, потерял сознание, и холод привел меня в чувство.
Мальчишка кивнул.
- Можете нагнуться и подать мне мешок? Шатаясь от слабости, мужчина послушно нагнулся, целиком скрывшись под водой, нащупал рукой мешок и выдернул его из тины.
- Держи, парень, - выдавил он из себя, выпрямляясь. - Боже, ну и слабость! Еле поднял. Кажется, я повредил уши - все слышится как-то чудно. Так где мы?
- У Лаймхауза, сэр, - торжествующе ответил Феннери, таща свое сокровище к ступеням набережной.
- Лаймхауз? Значит, меня снесло течением сильнее, чем я думал.
Вода теперь доходила Феннери только до колен, и он уже мог, неся мешок одной рукой, другой поддерживать пловца, которого все еще заметно шатало.
- Так вы спортсмен, сэр? - недоверчиво спросил мальчишка, ведь рука, лежавшая у него на плече, казалась костлявой и хилой.
- Да. Я - Адельберт Чинни.
- Что? Уж не Чинни ли Великолепный, чемпион по фехтованию?
- Он самый.
- Да ну! Я видел вас как-то в Ковент-Гардене в бою против Торреса Ужасного. - Они добрели до лестницы и начали устало подниматься по ней.
- Было дело, позапрошлым летом. Он чуть не одолел меня тогда.
Они поднялись наверх и двинулись по гаревой дорожке вдоль кирпичной стены, потом свернули за угол и оказались на захламленном фабричном дворе, освещенном несколькими висевшими на стене склада фонарями.
Феннери был рад тому, что идет по этому далеко не самому спокойному из лондонских районов не один. Он взглянул на своего спутника - и остановился как вкопанный.
- Вот враль вонючий! - прошипел он, остерегаясь на всякий случай говорить громче.
Человек, похоже, испытывал некоторые затруднения с ходьбой.
- Что? - рассеянно переспросил он.
- Вы не Чинни Великолепный!
- А кто я такой, по-твоему? Что тебя во мне не устраивает? Вот только во всем теле странное ощущение, словно...
- Чинни выше вас и моложе, и мускулистее. А вы калека какой-то!
Человек устало засмеялся:
- Ах ты, маленький поганец. Впрочем, если я и мог выглядеть когда калекой, так как раз теперь. Как, по-твоему, может выглядеть человек, выплывший - без воздуха, обрати внимание - со дна Темзы? И я выше - в обутом виде.
Мальчишка недоверчиво покачал головой:
- Нет, с того лета вы точно в аду побывали. Ладно, вот и мой дом, так что я пошел. А вы ступайте дальше прямо и выйдете на Ретклиффскую дорогу. Там и кеб поймать можно.
- Спасибо, парень. - Человек неуверенно двинулся в указанную сторону.
- Поосторожнее, ладно? - окликнул мальчишка. - И спасибо за то, что помогли с мешком. - Его босые ноги зашлепали по мостовой и исчезли в темноте.
- Не за что, - пробормотал человек. Что это творится с ним? И что же случилось на самом деле? Теперь, когда он немного перевел дух и обдумал ситуацию, версия взрыва уже не казалась ему серьезной. Может, его подстерегли по пути домой и сбросили в реку, а шок стер воспоминания обо всем, что случилось после поединка у Анджело? Вряд ли, ведь он никогда не уходил от Анджело раньше десяти, а небо на западе еще не окончательно потемнело.
Сворачивая за угол, он заметил окошко в кирпичной стене, как раз под фонарем, ненароком посмотрел в него и пошел дальше... потом замер, вернулся и посмотрел еще раз.
Он поднес руку к лицу и, к ужасу своему, увидел, что отражение в стекле сделало то же самое, хотя из окна смотрел на него не он! Лицо было чужим!
Он отпрянул от окна и осмотрел свою одежду. Нет, он не замечал этого раньше - трудно отличить один мокрый костюм от другого, да еще ночью, - но у Адельберта Чинни никогда не было таких брюк и пиджака.
Какую-то безумную секунду ему хотелось впиться ногтями в это лицо и сорвать его, как маску, потом ему представилось, будто он никогда и не был Чинни Великолепным, а всего только Бог знает кем - бродягой скорее всего, которому все это привиделось.
Он заставил себя еще раз вернуться к окну и посмотреть на себя повнимательнее. Чужое лицо, перекошенное страхом, смотрело на него из окна... худое лицо со ввалившимися щеками. Откинув со лба мокрую челку, он увидел вокруг глаз паутину безумных морщин, в потемневших от воды волосах виднелась седина... и он чуть не заплакал, разглядев, что у него вообще нет правого уха.
- Ну и пусть, - произнес он неожиданно твердым голосом. Он так промок, и все его тело казалось ему незнакомым, - он так и не понял, что холодит его лицо - вода или слезы. - Ну и пусть, - повторил он. - Я - Чинни.
Он попытался - и сразу же отказался от этой попытки - улыбнуться, но все же расправил свои узкие плечи и решительно зашагал к Ретклиффской дороге.
Глава 5
"Смерть! где твое жало?
Ад! где твоя победа?"
Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла
Война с Францией и сопутствующие ей эмбарго, черный рынок и слухи о предстоящем вторжении Наполеона в Англию сделали финансовую и торговую ситуацию на Треднидл-стрит совершенно непредсказуемой, так что человек, оказавшийся в нужное время на нужном месте с нужными средствами, мог нажить состояние всего за несколько часов, и точно так же состояния, которые раньше можно было спустить никак не меньше, чем за десяток лет, обращались в ничто на Королевской Бирже за одно утро. И хотя заметить это мог только человек с фантастической наблюдательностью в биржевых делах, один-единственный игрок смело брался за почти все области вложения капитала, неизменно оказываясь в выигрыше, чем бы ни оборачивалось предприятие - сюрпризом, катастрофой или триумфом.
Джейкоб Кристофер Данди, как называл себя теперь Уильям Кокран Дерроу, начал свою активную деятельность только двадцать второго октября, но всего за месяц ему удалось путем инвестиций, продаж и перепродаж, а также вполне и не вполне законных валютных операций радикально увеличить изначальный капитал. И хотя его предки не отличались особой знатностью, очарование молодого и недурного собой Данди оказалось столь велико, что уже пятого декабря "Лондон тайме" объявила о его помолвке с "Клер, дочерью процветающего импортера Джоэля Пибоди".
Сидя в своем кабинете над приказавшим долго жить салоном депиляции на Лиденхолл-стрит, Джейкоб Данди брезгливо махнул рукой, отгоняя табачный дым из трубки своего пожилого компаньона, и снова нахмурился, вчитываясь в строки газетной хроники.
- Ладно, на этот раз они по крайней мере не переврали ни одного имени, буркнул он. - Хотя я предпочел бы обойтись без напоминания об "удачливом новичке на биржевой сцене Лондона". В делах такого рода лучше не высовываться - и так уже достаточно людей, следящих за моими шагами и пытающихся нажиться, следуя моему примеру.
Пожилой человек с любопытством покосился на газету.
- Славная девочка?
- Для моих целей в самый раз, - не без раздражения ответил Данди, отмахиваясь от нового облачка дыма.
- Ваших целей? А что у вас за цели, если уж на то пошло?
- Родить сына, - мягко ответил молодой человек. - Мальчика, который унаследует богатство, уважаемую родословную и отменное здоровье. Мои медицинские светила считают, что Клер - настолько здоровая и разумная молодая леди на выданье, насколько это только возможно в сегодняшней Англии.
Пожилой человек ухмыльнулся:
- Большинство обрученных юных джентльменов ждут чего-то менее философского. В смысле удовольствий, а? И я слышал, что эта штучка Пибоди из хорошеньких. Но, конечно, вы уже объездили лошадку пару раз, ознакомились с полем, да? Данди покраснел.
- Ну, я... нет, я не... черт, я ведь не юнец какой-нибудь... я хочу сказать, что не стоит... - Он закашлялся. - Черт подери, вам обязательно курить эту гадость? Откуда, по-вашему, у меня рак? Если вам так необходим никотин, будьте добры перейти в моем присутствии на жевательный табак, ладно?
- Ладно, - согласился старик. - Ладно, ладно, ладно. - Он, казалось, только что узнал это слово и обкатывал его на языке. - А что вас так уж беспокоит? Условием сделки было новое тело каждый раз, как вы пожелаете.
- Знаю. - Данди потер глаза и потрогал пальцем свои волнистые каштановые волосы. - Это как новая машина, вот и все, - пробормотал он. - Сходишь с ума по любому пустяку до первой царапины.
- Для здорового юнца вид у вас чего-то больно вялый, - сообщил пожилой человек, положив трубку на пол, снимая с полки графин бренди и выливая себе в рот изрядную долю содержимого.
- Да, я неважно спал, - признался Данди. - Всякие сны...
- Вам лучше не думать о снах. Просто не брать в голову, и все. Вот мне все время снятся сны, да только если я буду еще внимание на них обращать, я тут же и рехнусь, это точно.
- Звучит разумно, - произнес Данди, обреченно кивнув. - Да, звучит просто замечательно.
Его компаньон, не заметив иронии, тоже самодовольно кивнул.
- О'кей, вы привыкнете. Еще пара прыжков - и вы будете обращать на сны не больше внимания, чем на пыль из-под колес вашей кареты.
Данди налил себе немного бренди, долил воды из другого графина и отхлебнул.
- Вы уже решили, куда переберетесь после этого? - Он сделал неопределенный жест, видимо, имея в виду нынешнее тело своего собеседника.
- Ага. Думаю, навещу-ка я мистера Матуро... простите, мистера Анонима. Он часто обедает там, так что подсыпать ему в кушанье нужные травы через недельку или около этого не составит труда.
- Матуро? Тот, что повесит вас? Если верить "Запискам" Робба, ему около пятидесяти.
- Верно, да только я, как обычно, не задержусь в нем дольше, чем на неделю. Очень уж мне охота посмотреть на выражение его лица, когда за секунду до того, как он выбьет из-под ног эту бочку, он поймет, что это он сам стоит на ней с петлей на шее, а я в его теле хохочу над ним.
Данди пожал плечами.
- Веселитесь, добрые джентльмены, - напел он рождественский мотив.
***
По дорожке утоптанного снега на середине улицы бойко шагал, выдыхая облачка белого пара не хуже иной паровой машины, невысокий человек с десятифунтовым ящиком изюма на плече. Пройдя двадцать шагов, он перекинул ящик на другое плечо и помахал освободившейся рукой, разгоняя кровь. Его крепкие плечи и отсутствие видимых следов усталости говорили о том, что физические упражнения ему не в диковинку.
До Рождества оставалось только пять дней, но, несмотря на снег, на улицах полно народу в пальто, шапках и муфтах, а двое ребятишек с собакой устроили катание на санках. Изредка по улице с громыханием проезжал фургон уличного торговца - из трубки возницы поднимался дым, а из ноздрей битюга пар, - и носильщику приходилось уступать дорогу. Он почти не слышал тех, кто нагонял его сзади, пока они почти не наезжали на него, так что он слышал столько окриков в свой адрес, что на этот раз даже не обернулся. Однако крик повторился:
- Эй, Дойль!
Невысокий человек оглянулся через плечо и замедлил шаг, а потом и вовсе остановился: худощавый уличный мальчишка с усиками перелез через сугроб у тротуара и подбежал к нему, размахивая руками.
- Дойль! - кричал мальчишка. - Я нашел вашего Вильяма Эшблеса! Он опубликовал поэму в последнем "Курьере"!
Мужчина подождал, пока мальчишка догонит его.
- Боюсь, ты меня с кем-то спутал, - сказал он. - Мое имя вовсе не Дойль.
Мальчишка выпучил глаза и отступил на шаг. - Извините, я... - Он склонил голову набок. - Да нет, точно.
- Но мне-то лучше знать? Так вот, не Дойль. Джеки скептически посмотрела на него, потом сделала еще одну попытку.
- Простите, если я ошибаюсь... но нет ли у вас на груди, пониже ключицы, шрама от ножа?
Реакция мужчины потрясла Джеки не меньше, чем ее слова - его.
- Минуточку! - прохрипел он, прижимая ладони к груди. - Ты знаешь этого человека?
- Вы хотите сказать... вас? - неуверенно переспросила Джеки. - Да. Вы что, лишились памяти?
- Кто он?
- Он... вы - Брендан Дойль... некогда член гильдии нищих Копенгагенского Джека. А вы себя кем считаете? Человек внимательно посмотрел на Джеки:
- Адельбертом Чинни.
- Что, тем чемпионом? Но, Брендан, он же гораздо выше и моложе...
- Два месяца назад я и был выше и моложе. - Он пристально посмотрел на нее и нахмурился. - Этот твой Дойль, часом, не волшебник?
Джеки почему-то смотрела на голову человека, потом, решившись, сказала:
- Посмотрите-ка на свои башмаки.
Человек послушно наклонил голову, но тут же поднял ее, услышав изумленный возглас. Мальчишка побелел как полотно и почему-то с трудом удерживался, чтобы не заплакать.
- Боже мой, - прошептала Джеки, - вы больше не лысы!
Теперь снова настала очередь удивляться мужчине:
- Э-э, нет...
- О, Брендан. - По раскрасневшимся от мороза щекам Джеки скатилось несколько слезинок. - Бедный невинный сукин сын... ваш друг Эшблес появился слишком поздно.
- Что?
- Это я, - шмыгнула носом Джеки, - не вам. - Она вытерла лицо концом шарфа. - Я верю, что вы действительно Чинни Великолепный.
- Да, я - это он... был. Ты мне веришь?
- Боюсь, что да. Послушайте, нам с вами надо рассказать друг другу все, что нам известно. У вас есть время выпить?
- У меня скоро перерыв на обед. Вот только доставлю ящик своему хозяину. Это здесь, рядом. За углом. Пекарня Малка на Сент-Мартин-лейн. Пошли.
Они свернули на Сент-Мартин-лейн и скоро оказались перед входом в пекарню. Чинни велел Джеки подождать его и исчез внутри, растолкав стайку ребятишек, которые всегда толпились у входа, привлеченные манящим ароматом горячего плам-пудинга.
Почти сразу же он вышел обратно.
- Тут неподалеку, на Кайлер-лейн, есть неплохое заведение, куда я захожу иногда выпить пинту-другую. Там славный народ, хоть они и думают, что я спятил.
- А, вот и Великолепный! - весело объявил трактирщик в переднике, стоило им толкнуть дверь и ступить в полумрак зала. - И его приятель Джексон-Джентльмен с ним, насколько я могу судить.
- Пару пинт портера, Сэмюэль, - бросил Чинни, проводя Джеки к дальнему столику. - Я тут раз напился, - пояснил он тихо, - и спьяну выболтал им мою тайну.
Когда на столе появились кружки и они не спеша пригубили темное пиво, Джеки спросила:
- Когда... и как произошел обмен телами?
- Когда - это в субботу два месяца назад, четырнадцатого октября. Как... Он сделал еще глоток. - В общем, я фехтовал у Анджело, и как раз когда собирался провести особо хитрую атаку, я... я вдруг оказался на дне Темзы без капли воздуха.
Джеки горько улыбнулась и кивнула:
- Да, вот так он обычно и делает. Бросив вас в таком положении, ему даже не надо было изжевывать себе язык, перед тем как перепрыгнуть в ваше тело. Она не без уважения посмотрела на него. - Да, вы и правда Чинни - он ни за что не бросил бы вас просто так, если бы не был уверен в том, что у вас нет шанса спастись.
Чинни осушил свою кружку и сделал знак, чтобы принесли другую.
- Будь я проклят, его ведь действительно не было. Порою, лежа без сна у себя в каморке при пекарне, я даже жалею, что не утонул тогда. - Он бросил на Джеки тяжелый взгляд. - Теперь говорите вы. Кто тот, к кому вы обращались? Ну, этот Дойль - он ваш друг? А где он, в моем настоящем теле?
- Нет. Боюсь, Дойль мертв. С ним явно обошлись так же, как с вами, только я не могу представить себе, чтобы он выплыл со дна Темзы. Нет, это... чародей, мне кажется... известный как Джо - Песья Морда, который запросто меняется телами с людьми... и ему приходится делать это часто: по какой-то причине он начинает обрастать густой шерстью сразу же, как вселяется в новое тело.
- Точно! - воскликнул в возбуждении Чинни. - Точно! Когда я выбрался из реки, я был весь в волосах, даже между пальцев и на ногах. Наверное, первое, что я сделал, - купил бритву и выбрил почти все тело. Слава Богу, больше я не обрастал.
- Конечно, ведь Джо уже перешел в другое тело. Я...
- Так, значит, в моем теле разгуливает чародей? Ох, я его найду...
Джеки покачала головой:
- Спустя два-то месяца? Боюсь, уже не найдете. Я давно охочусь за ним, и он никогда не задерживается в одном теле больше чем на неделю или две.
- О чем это ты? Что же он тогда с ними делает?
- То же, что он сделал с беднягой Дойлем, когда начал обрастать шерстью, оставляет в такой ситуации, когда до смерти остается секунда или две, а потом меняется с тем, кто может находиться за несколько миль от этого места, и спокойно уходит в новом теле, в то время как тот, кого он выселил, умирает, даже не поняв, где он. Брошенные тела не живут долго; вы, наверное, единственный, кто выжил.
Трактирщик принес Чинни новую кружку портера. Чинни поблагодарил его, дождался, пока тот не вернется за стойку, и посмотрел на Джеки глазами Дойля.
- Нет, - твердо произнес он. - Он не бросит мое тело просто так. Послушай, я не любитель хвастаться, но это было чертовски классное... с-средство передвижения, говоря его словами. - Чинни явно сохранял самообладание из последних сил. - Недурное собой, молодое, сильное, ловкое...
- ...И волосатое, как обезьяна...
- Значит, ему придется бриться, верно? - вскричал Чинни так громко, что все головы повернулись в его сторону. В зале воцарилась тишина, потом - когда народ понял, кто это - послышались смешки.
- Все верно, Великолепный! - крикнул трактирщик. - Обрей их всех наголо. Только не шуми, ладно?
- Так вот, - продолжал покрасневший Чинни уже тише, - есть ведь места, куда люди ходят, чтобы удалить лишние волосы? Почему бы ему не пойти в одно из таких мест?
- Вряд ли там действительно...
- А ты знаешь? Ты сам там был? Ведь должен был, ведь усы твои, с позволения сказать... - Его голос вновь начал повышаться, но он, опомнившись, резко замолчал и потер руками глаза. - Извини, парень. Нервы, понимаешь...
- Ясно.
Минуту они просто сидели и пили пиво.
- Ты сказал, ты за ним охотишься? - произнес наконец Чинни. - Почему?
- Он убил мое... мою невесту, - ровным голосом ответила Джеки.
- И что ты будешь делать, если найдешь его?
- Убью.
- А если он будет в моем старом теле?
- Все равно убью. Поймите, вам не получить своего тела обратно.
- Я не... не возражаю. Только если я найду его и скажу тебе, где он, согласишься в обмен на это помочь мне заставить его... поменяться обратно?
- Я не могу представить такого.
- А ты и не представляй. Так согласишься? Джеки вздохнула:
- Если вы найдете его и заставите... ладно, если я буду уверен, что смогу убить его потом.
- Идет. - Чинни перегнулся через стол, и они с Джеки пожали руки. - Как тебя зовут?
- Джеки Снаппя живу в номере один-двенадцать, Пай-стрит, это совсем рядом с Вестминстерским собором. Под каким именем вы сейчас живете?
Он услышал приближающиеся шаги и увидел проявляющуюся в стене тумана темную фигуру, и наконец человек подошел к нему настолько, что он смог разглядеть его лицо - это был Брендан Дойль.
Рука схватила Дерроу за плечо, и следующее, что он помнил, - это то, что он сидел у себя в постели, стискивая зубы, чтобы не закричать во весь голос то, что вырвалось у него во сне, отдаваясь эхом в вязком тумане:
- Простите меня, Дойль! О Боже, простите меня!
- Прошу прощения, сэр, - произнес молодой человек, разбудивший его.. - Я не хотел напугать вас. Вы сами просили разбудить вас в шесть тридцать.
- Все верно, Пит, - прокряхтел Дерроу, опуская ноги на пол и протирая глаза. - Я буду в кабинете. Когда тот человек, которого я описывал, придет, пришли его ко мне, ладно?
- Слушаюсь, сэр.
Дерроу встал, пригладил рукой седые волосы и пошел в кабинет. Первое, что он сделал, - это налил себе стакан бренди и опрокинул в себя одним глотком. Потом поставил стакан, уселся в кресло за столом и стал ждать, пока алкоголь выветрит из головы образы недавнего сна.
- Может, эти проклятые сны уйдут вместе с телом? - прошептал он, выуживая из шкатулки сигарету и прикуривая от фитиля лампы. Он глубоко затянулся, откинулся на спинку и выдохнул дым на полку возле стола, набитую деловыми бумагами. А не поработать ли немного, прикидывая наиболее перспективные вложения капитала, подумал Дерроу, но работать не хотелось. Некуда спешить. Он и так стремительно богател, а работа без компьютеров или хотя бы калькуляторов слишком утомляет.
Вскоре по лестнице загрохотали шаги, и в дверь кабинета постучали.
- Войдите, - отозвался Дерроу, стараясь, чтобы голос звучал ровно и уверенно.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел высокий молодой человек с самодовольной улыбкой на приятном, чисто выбритом лице.
- Доставлено, ваша честь! - гаркнул он, делая перед столом идиотский книксен.
- Ладно, потише. Док обследует вас через несколько минут, но я хотел сначала сам посмотреть. Как ноги ходят?
- Как новенькие французские рессоры. Знаете, что меня больше всего поразило? Все запахи по дороге сюда! Да и того, что можно так все видеть, я тоже не ожидал.
- Ладно, вам мы тоже найдем что-нибудь получше. Голова не болит? А живот? Хоть он и чемпион, но все же...
- Ничего такого. - Молодой человек налил бренди себе, выпил и налил еще.
- Накатывайте поосторожнее, - посоветовал Дерроу.
- Чего-чего?
- Ну, накатывайте, квасьте, глушите... - пейте. Хотите заработать мне язву?
С выражением обиды на лице молодой человек поставил стакан на стол и потянул руку ко рту.
- И пожалуйста, не грызите ногти, - добавил Дерроу. - Скажите, вам... вам не приходится сохранять какие-то мысли предыдущего хозяина тела, оставшиеся у него в голове? Скажем, могут ли оставаться в старом теле такие вещи, как сны?
- Аво... я хотел сказать, да, ваша честь, думаю, что да. Не то чтобы я слишком уж обращал внимание на такие штуки, но порой мне снятся места, где я не был, так что я думаю, это куски из жизней тех парней. Но точно не скажу. И еще, - он помолчал немного, сжав брови, - когда порой дремлю, перед тем как уснуть, я вижу... ну, вроде как стою на баке корабля с эмигрантами, глубокой ночью, а они штабелями вдоль стен, словно книжные полки, представляете? И вообразите себе, будто они все говорят разом во сне...
Дерроу потянулся через стол, взял наполненный стакан и выпил его.
- Этому желудку уже все равно, - буркнул он, отодвигая кресло и вставая. Пошли, покажемся доку.
***
Феннери Клейр, ноги которого еще покалывало после долгого стояния в теплом пруду за фабрикой стального проката у Причала Висельников, выбрался из портового района и побрел по воде в сторону Лаймхауз-хоул, пытаясь углядеть ориентиры, что приметил еще утром. Вечерело, и с каждой минутой становилось все темнее, так что две дымовые трубы на том берегу уже невозможно было разглядеть, а кран на третьем от него причале, похоже, передвинулся с тех пор, как он смотрел на него в последний раз. И хотя прилив еще только начинался, вода уже доходила ему до груди, а как почти все Илистые Жаворонки, он не умел плавать.
Черт бы побрал этих мальчишек-ирландцев, подумал он. Если бы они не шатались по Хоул все утро, я бы давно уже достал мешок и забрал его - с любым из местной шпаны я справлюсь. А вот эти рыжие отобрали бы его у меня, это точно, а такая удача выпадает, может, только раз в жизни: мешок, забытый одним из мастеровых, что обшивали здесь на той неделе большой корабль... так вот, мешок, доверху наполненный медными гвоздями!
От одной мысли о деньгах, что он может получить за это сокровище в скобяной лавке - не меньше восьми пенсов, а то и шиллинг с мелочью, - рот мальчишки наполнился слюной, и он твердо решил, что, если не нащупает мешок на дне босыми ногами, пойдет на риск быть смытым течением и будет искать его руками, ползая по дну на карачках. Игра стоила свеч - ведь на шиллинг он сможет несколько дней роскошно жить, ничего не делая, а когда деньги подойдут к концу, он сможет провернуть обычный зимний трюк: попасться на краже угля с одной из барж в Уоппинге, чтобы его отправили в исправительный дом, где ему дадут пальто и башмаки, и носки, и будут кормить несколько месяцев, и ему не придется копаться полураздетым в ледяной тине холодными зимними рассветами.
Он застыл, и уголки его рта поползли вверх в довольной улыбке, - пальцы его левой ноги нащупали под слоем ила мешковину. Он повернулся и попробовал поставить вторую ногу рядом, не потеряв равновесия.
- Эй... - прохрипел чей-то голос совсем рядом на воде, - эй... помогите... кто-нибудь!
Мальчишка вздрогнул от неожиданности, с трудом устояв на ногах, и только тут заметил, что, пока он целиком ушел в свое занятие - поиск мешка, к речным звукам добавился слабый плеск плывущего человека.
Послышался шорох - человек встряхнул головой, отбрасывая с лица налипшие волосы.
- Эй... мальчик! Ты мальчик? Помоги мне!
- Я не умею плавать, - признался Феннери.
- Ты стоишь на дне, да? Значит, берег так близко?
- Ага, прямо за мной.
- Тогда я и сам... выберусь. Где я?
- Я скажу, если вы поможете мне вытащить мешок гвоздей.
Пловец направился к мальчишке и вскоре смог уже стоять на покатом илистом дне. Несколько минут он не мог сдвинуться с места; тело его сотрясалось от приступов кашля и рвоты. Феннери порадовался, что стоит выше по течению.
- Боже, - выдохнул наконец человек. Он прополоскал рот и сплюнул. - Я, похоже, проглотил если не всю воду в Темзе, то половину. Ты не слышал взрыва?
- Нет, сэр, - ответил Феннери. - А что взорвалось?
- Мне кажется, целый квартал на Бонд-стрит. Только что я... - Он поперхнулся, икнул и исторг из себя еще кружку речной воды. - Тьфу. Боже сохрани... Я фехтовал у Анджело, а мгновением позже оказался на дне Темзы без воздуха в груди. Кажется, мне потребовалось пять минут, чтобы всплыть на поверхность, - вряд ли кто другой, кроме тренированного спортсмена, смог бы сделать это... и даже стиснув зубы и собрав волю, я все время пытался вдохнуть воду. Я даже не помню, как всплыл на поверхность. Наверное, потерял сознание, и холод привел меня в чувство.
Мальчишка кивнул.
- Можете нагнуться и подать мне мешок? Шатаясь от слабости, мужчина послушно нагнулся, целиком скрывшись под водой, нащупал рукой мешок и выдернул его из тины.
- Держи, парень, - выдавил он из себя, выпрямляясь. - Боже, ну и слабость! Еле поднял. Кажется, я повредил уши - все слышится как-то чудно. Так где мы?
- У Лаймхауза, сэр, - торжествующе ответил Феннери, таща свое сокровище к ступеням набережной.
- Лаймхауз? Значит, меня снесло течением сильнее, чем я думал.
Вода теперь доходила Феннери только до колен, и он уже мог, неся мешок одной рукой, другой поддерживать пловца, которого все еще заметно шатало.
- Так вы спортсмен, сэр? - недоверчиво спросил мальчишка, ведь рука, лежавшая у него на плече, казалась костлявой и хилой.
- Да. Я - Адельберт Чинни.
- Что? Уж не Чинни ли Великолепный, чемпион по фехтованию?
- Он самый.
- Да ну! Я видел вас как-то в Ковент-Гардене в бою против Торреса Ужасного. - Они добрели до лестницы и начали устало подниматься по ней.
- Было дело, позапрошлым летом. Он чуть не одолел меня тогда.
Они поднялись наверх и двинулись по гаревой дорожке вдоль кирпичной стены, потом свернули за угол и оказались на захламленном фабричном дворе, освещенном несколькими висевшими на стене склада фонарями.
Феннери был рад тому, что идет по этому далеко не самому спокойному из лондонских районов не один. Он взглянул на своего спутника - и остановился как вкопанный.
- Вот враль вонючий! - прошипел он, остерегаясь на всякий случай говорить громче.
Человек, похоже, испытывал некоторые затруднения с ходьбой.
- Что? - рассеянно переспросил он.
- Вы не Чинни Великолепный!
- А кто я такой, по-твоему? Что тебя во мне не устраивает? Вот только во всем теле странное ощущение, словно...
- Чинни выше вас и моложе, и мускулистее. А вы калека какой-то!
Человек устало засмеялся:
- Ах ты, маленький поганец. Впрочем, если я и мог выглядеть когда калекой, так как раз теперь. Как, по-твоему, может выглядеть человек, выплывший - без воздуха, обрати внимание - со дна Темзы? И я выше - в обутом виде.
Мальчишка недоверчиво покачал головой:
- Нет, с того лета вы точно в аду побывали. Ладно, вот и мой дом, так что я пошел. А вы ступайте дальше прямо и выйдете на Ретклиффскую дорогу. Там и кеб поймать можно.
- Спасибо, парень. - Человек неуверенно двинулся в указанную сторону.
- Поосторожнее, ладно? - окликнул мальчишка. - И спасибо за то, что помогли с мешком. - Его босые ноги зашлепали по мостовой и исчезли в темноте.
- Не за что, - пробормотал человек. Что это творится с ним? И что же случилось на самом деле? Теперь, когда он немного перевел дух и обдумал ситуацию, версия взрыва уже не казалась ему серьезной. Может, его подстерегли по пути домой и сбросили в реку, а шок стер воспоминания обо всем, что случилось после поединка у Анджело? Вряд ли, ведь он никогда не уходил от Анджело раньше десяти, а небо на западе еще не окончательно потемнело.
Сворачивая за угол, он заметил окошко в кирпичной стене, как раз под фонарем, ненароком посмотрел в него и пошел дальше... потом замер, вернулся и посмотрел еще раз.
Он поднес руку к лицу и, к ужасу своему, увидел, что отражение в стекле сделало то же самое, хотя из окна смотрел на него не он! Лицо было чужим!
Он отпрянул от окна и осмотрел свою одежду. Нет, он не замечал этого раньше - трудно отличить один мокрый костюм от другого, да еще ночью, - но у Адельберта Чинни никогда не было таких брюк и пиджака.
Какую-то безумную секунду ему хотелось впиться ногтями в это лицо и сорвать его, как маску, потом ему представилось, будто он никогда и не был Чинни Великолепным, а всего только Бог знает кем - бродягой скорее всего, которому все это привиделось.
Он заставил себя еще раз вернуться к окну и посмотреть на себя повнимательнее. Чужое лицо, перекошенное страхом, смотрело на него из окна... худое лицо со ввалившимися щеками. Откинув со лба мокрую челку, он увидел вокруг глаз паутину безумных морщин, в потемневших от воды волосах виднелась седина... и он чуть не заплакал, разглядев, что у него вообще нет правого уха.
- Ну и пусть, - произнес он неожиданно твердым голосом. Он так промок, и все его тело казалось ему незнакомым, - он так и не понял, что холодит его лицо - вода или слезы. - Ну и пусть, - повторил он. - Я - Чинни.
Он попытался - и сразу же отказался от этой попытки - улыбнуться, но все же расправил свои узкие плечи и решительно зашагал к Ретклиффской дороге.
Глава 5
"Смерть! где твое жало?
Ад! где твоя победа?"
Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла
Война с Францией и сопутствующие ей эмбарго, черный рынок и слухи о предстоящем вторжении Наполеона в Англию сделали финансовую и торговую ситуацию на Треднидл-стрит совершенно непредсказуемой, так что человек, оказавшийся в нужное время на нужном месте с нужными средствами, мог нажить состояние всего за несколько часов, и точно так же состояния, которые раньше можно было спустить никак не меньше, чем за десяток лет, обращались в ничто на Королевской Бирже за одно утро. И хотя заметить это мог только человек с фантастической наблюдательностью в биржевых делах, один-единственный игрок смело брался за почти все области вложения капитала, неизменно оказываясь в выигрыше, чем бы ни оборачивалось предприятие - сюрпризом, катастрофой или триумфом.
Джейкоб Кристофер Данди, как называл себя теперь Уильям Кокран Дерроу, начал свою активную деятельность только двадцать второго октября, но всего за месяц ему удалось путем инвестиций, продаж и перепродаж, а также вполне и не вполне законных валютных операций радикально увеличить изначальный капитал. И хотя его предки не отличались особой знатностью, очарование молодого и недурного собой Данди оказалось столь велико, что уже пятого декабря "Лондон тайме" объявила о его помолвке с "Клер, дочерью процветающего импортера Джоэля Пибоди".
Сидя в своем кабинете над приказавшим долго жить салоном депиляции на Лиденхолл-стрит, Джейкоб Данди брезгливо махнул рукой, отгоняя табачный дым из трубки своего пожилого компаньона, и снова нахмурился, вчитываясь в строки газетной хроники.
- Ладно, на этот раз они по крайней мере не переврали ни одного имени, буркнул он. - Хотя я предпочел бы обойтись без напоминания об "удачливом новичке на биржевой сцене Лондона". В делах такого рода лучше не высовываться - и так уже достаточно людей, следящих за моими шагами и пытающихся нажиться, следуя моему примеру.
Пожилой человек с любопытством покосился на газету.
- Славная девочка?
- Для моих целей в самый раз, - не без раздражения ответил Данди, отмахиваясь от нового облачка дыма.
- Ваших целей? А что у вас за цели, если уж на то пошло?
- Родить сына, - мягко ответил молодой человек. - Мальчика, который унаследует богатство, уважаемую родословную и отменное здоровье. Мои медицинские светила считают, что Клер - настолько здоровая и разумная молодая леди на выданье, насколько это только возможно в сегодняшней Англии.
Пожилой человек ухмыльнулся:
- Большинство обрученных юных джентльменов ждут чего-то менее философского. В смысле удовольствий, а? И я слышал, что эта штучка Пибоди из хорошеньких. Но, конечно, вы уже объездили лошадку пару раз, ознакомились с полем, да? Данди покраснел.
- Ну, я... нет, я не... черт, я ведь не юнец какой-нибудь... я хочу сказать, что не стоит... - Он закашлялся. - Черт подери, вам обязательно курить эту гадость? Откуда, по-вашему, у меня рак? Если вам так необходим никотин, будьте добры перейти в моем присутствии на жевательный табак, ладно?
- Ладно, - согласился старик. - Ладно, ладно, ладно. - Он, казалось, только что узнал это слово и обкатывал его на языке. - А что вас так уж беспокоит? Условием сделки было новое тело каждый раз, как вы пожелаете.
- Знаю. - Данди потер глаза и потрогал пальцем свои волнистые каштановые волосы. - Это как новая машина, вот и все, - пробормотал он. - Сходишь с ума по любому пустяку до первой царапины.
- Для здорового юнца вид у вас чего-то больно вялый, - сообщил пожилой человек, положив трубку на пол, снимая с полки графин бренди и выливая себе в рот изрядную долю содержимого.
- Да, я неважно спал, - признался Данди. - Всякие сны...
- Вам лучше не думать о снах. Просто не брать в голову, и все. Вот мне все время снятся сны, да только если я буду еще внимание на них обращать, я тут же и рехнусь, это точно.
- Звучит разумно, - произнес Данди, обреченно кивнув. - Да, звучит просто замечательно.
Его компаньон, не заметив иронии, тоже самодовольно кивнул.
- О'кей, вы привыкнете. Еще пара прыжков - и вы будете обращать на сны не больше внимания, чем на пыль из-под колес вашей кареты.
Данди налил себе немного бренди, долил воды из другого графина и отхлебнул.
- Вы уже решили, куда переберетесь после этого? - Он сделал неопределенный жест, видимо, имея в виду нынешнее тело своего собеседника.
- Ага. Думаю, навещу-ка я мистера Матуро... простите, мистера Анонима. Он часто обедает там, так что подсыпать ему в кушанье нужные травы через недельку или около этого не составит труда.
- Матуро? Тот, что повесит вас? Если верить "Запискам" Робба, ему около пятидесяти.
- Верно, да только я, как обычно, не задержусь в нем дольше, чем на неделю. Очень уж мне охота посмотреть на выражение его лица, когда за секунду до того, как он выбьет из-под ног эту бочку, он поймет, что это он сам стоит на ней с петлей на шее, а я в его теле хохочу над ним.
Данди пожал плечами.
- Веселитесь, добрые джентльмены, - напел он рождественский мотив.
***
По дорожке утоптанного снега на середине улицы бойко шагал, выдыхая облачка белого пара не хуже иной паровой машины, невысокий человек с десятифунтовым ящиком изюма на плече. Пройдя двадцать шагов, он перекинул ящик на другое плечо и помахал освободившейся рукой, разгоняя кровь. Его крепкие плечи и отсутствие видимых следов усталости говорили о том, что физические упражнения ему не в диковинку.
До Рождества оставалось только пять дней, но, несмотря на снег, на улицах полно народу в пальто, шапках и муфтах, а двое ребятишек с собакой устроили катание на санках. Изредка по улице с громыханием проезжал фургон уличного торговца - из трубки возницы поднимался дым, а из ноздрей битюга пар, - и носильщику приходилось уступать дорогу. Он почти не слышал тех, кто нагонял его сзади, пока они почти не наезжали на него, так что он слышал столько окриков в свой адрес, что на этот раз даже не обернулся. Однако крик повторился:
- Эй, Дойль!
Невысокий человек оглянулся через плечо и замедлил шаг, а потом и вовсе остановился: худощавый уличный мальчишка с усиками перелез через сугроб у тротуара и подбежал к нему, размахивая руками.
- Дойль! - кричал мальчишка. - Я нашел вашего Вильяма Эшблеса! Он опубликовал поэму в последнем "Курьере"!
Мужчина подождал, пока мальчишка догонит его.
- Боюсь, ты меня с кем-то спутал, - сказал он. - Мое имя вовсе не Дойль.
Мальчишка выпучил глаза и отступил на шаг. - Извините, я... - Он склонил голову набок. - Да нет, точно.
- Но мне-то лучше знать? Так вот, не Дойль. Джеки скептически посмотрела на него, потом сделала еще одну попытку.
- Простите, если я ошибаюсь... но нет ли у вас на груди, пониже ключицы, шрама от ножа?
Реакция мужчины потрясла Джеки не меньше, чем ее слова - его.
- Минуточку! - прохрипел он, прижимая ладони к груди. - Ты знаешь этого человека?
- Вы хотите сказать... вас? - неуверенно переспросила Джеки. - Да. Вы что, лишились памяти?
- Кто он?
- Он... вы - Брендан Дойль... некогда член гильдии нищих Копенгагенского Джека. А вы себя кем считаете? Человек внимательно посмотрел на Джеки:
- Адельбертом Чинни.
- Что, тем чемпионом? Но, Брендан, он же гораздо выше и моложе...
- Два месяца назад я и был выше и моложе. - Он пристально посмотрел на нее и нахмурился. - Этот твой Дойль, часом, не волшебник?
Джеки почему-то смотрела на голову человека, потом, решившись, сказала:
- Посмотрите-ка на свои башмаки.
Человек послушно наклонил голову, но тут же поднял ее, услышав изумленный возглас. Мальчишка побелел как полотно и почему-то с трудом удерживался, чтобы не заплакать.
- Боже мой, - прошептала Джеки, - вы больше не лысы!
Теперь снова настала очередь удивляться мужчине:
- Э-э, нет...
- О, Брендан. - По раскрасневшимся от мороза щекам Джеки скатилось несколько слезинок. - Бедный невинный сукин сын... ваш друг Эшблес появился слишком поздно.
- Что?
- Это я, - шмыгнула носом Джеки, - не вам. - Она вытерла лицо концом шарфа. - Я верю, что вы действительно Чинни Великолепный.
- Да, я - это он... был. Ты мне веришь?
- Боюсь, что да. Послушайте, нам с вами надо рассказать друг другу все, что нам известно. У вас есть время выпить?
- У меня скоро перерыв на обед. Вот только доставлю ящик своему хозяину. Это здесь, рядом. За углом. Пекарня Малка на Сент-Мартин-лейн. Пошли.
Они свернули на Сент-Мартин-лейн и скоро оказались перед входом в пекарню. Чинни велел Джеки подождать его и исчез внутри, растолкав стайку ребятишек, которые всегда толпились у входа, привлеченные манящим ароматом горячего плам-пудинга.
Почти сразу же он вышел обратно.
- Тут неподалеку, на Кайлер-лейн, есть неплохое заведение, куда я захожу иногда выпить пинту-другую. Там славный народ, хоть они и думают, что я спятил.
- А, вот и Великолепный! - весело объявил трактирщик в переднике, стоило им толкнуть дверь и ступить в полумрак зала. - И его приятель Джексон-Джентльмен с ним, насколько я могу судить.
- Пару пинт портера, Сэмюэль, - бросил Чинни, проводя Джеки к дальнему столику. - Я тут раз напился, - пояснил он тихо, - и спьяну выболтал им мою тайну.
Когда на столе появились кружки и они не спеша пригубили темное пиво, Джеки спросила:
- Когда... и как произошел обмен телами?
- Когда - это в субботу два месяца назад, четырнадцатого октября. Как... Он сделал еще глоток. - В общем, я фехтовал у Анджело, и как раз когда собирался провести особо хитрую атаку, я... я вдруг оказался на дне Темзы без капли воздуха.
Джеки горько улыбнулась и кивнула:
- Да, вот так он обычно и делает. Бросив вас в таком положении, ему даже не надо было изжевывать себе язык, перед тем как перепрыгнуть в ваше тело. Она не без уважения посмотрела на него. - Да, вы и правда Чинни - он ни за что не бросил бы вас просто так, если бы не был уверен в том, что у вас нет шанса спастись.
Чинни осушил свою кружку и сделал знак, чтобы принесли другую.
- Будь я проклят, его ведь действительно не было. Порою, лежа без сна у себя в каморке при пекарне, я даже жалею, что не утонул тогда. - Он бросил на Джеки тяжелый взгляд. - Теперь говорите вы. Кто тот, к кому вы обращались? Ну, этот Дойль - он ваш друг? А где он, в моем настоящем теле?
- Нет. Боюсь, Дойль мертв. С ним явно обошлись так же, как с вами, только я не могу представить себе, чтобы он выплыл со дна Темзы. Нет, это... чародей, мне кажется... известный как Джо - Песья Морда, который запросто меняется телами с людьми... и ему приходится делать это часто: по какой-то причине он начинает обрастать густой шерстью сразу же, как вселяется в новое тело.
- Точно! - воскликнул в возбуждении Чинни. - Точно! Когда я выбрался из реки, я был весь в волосах, даже между пальцев и на ногах. Наверное, первое, что я сделал, - купил бритву и выбрил почти все тело. Слава Богу, больше я не обрастал.
- Конечно, ведь Джо уже перешел в другое тело. Я...
- Так, значит, в моем теле разгуливает чародей? Ох, я его найду...
Джеки покачала головой:
- Спустя два-то месяца? Боюсь, уже не найдете. Я давно охочусь за ним, и он никогда не задерживается в одном теле больше чем на неделю или две.
- О чем это ты? Что же он тогда с ними делает?
- То же, что он сделал с беднягой Дойлем, когда начал обрастать шерстью, оставляет в такой ситуации, когда до смерти остается секунда или две, а потом меняется с тем, кто может находиться за несколько миль от этого места, и спокойно уходит в новом теле, в то время как тот, кого он выселил, умирает, даже не поняв, где он. Брошенные тела не живут долго; вы, наверное, единственный, кто выжил.
Трактирщик принес Чинни новую кружку портера. Чинни поблагодарил его, дождался, пока тот не вернется за стойку, и посмотрел на Джеки глазами Дойля.
- Нет, - твердо произнес он. - Он не бросит мое тело просто так. Послушай, я не любитель хвастаться, но это было чертовски классное... с-средство передвижения, говоря его словами. - Чинни явно сохранял самообладание из последних сил. - Недурное собой, молодое, сильное, ловкое...
- ...И волосатое, как обезьяна...
- Значит, ему придется бриться, верно? - вскричал Чинни так громко, что все головы повернулись в его сторону. В зале воцарилась тишина, потом - когда народ понял, кто это - послышались смешки.
- Все верно, Великолепный! - крикнул трактирщик. - Обрей их всех наголо. Только не шуми, ладно?
- Так вот, - продолжал покрасневший Чинни уже тише, - есть ведь места, куда люди ходят, чтобы удалить лишние волосы? Почему бы ему не пойти в одно из таких мест?
- Вряд ли там действительно...
- А ты знаешь? Ты сам там был? Ведь должен был, ведь усы твои, с позволения сказать... - Его голос вновь начал повышаться, но он, опомнившись, резко замолчал и потер руками глаза. - Извини, парень. Нервы, понимаешь...
- Ясно.
Минуту они просто сидели и пили пиво.
- Ты сказал, ты за ним охотишься? - произнес наконец Чинни. - Почему?
- Он убил мое... мою невесту, - ровным голосом ответила Джеки.
- И что ты будешь делать, если найдешь его?
- Убью.
- А если он будет в моем старом теле?
- Все равно убью. Поймите, вам не получить своего тела обратно.
- Я не... не возражаю. Только если я найду его и скажу тебе, где он, согласишься в обмен на это помочь мне заставить его... поменяться обратно?
- Я не могу представить такого.
- А ты и не представляй. Так согласишься? Джеки вздохнула:
- Если вы найдете его и заставите... ладно, если я буду уверен, что смогу убить его потом.
- Идет. - Чинни перегнулся через стол, и они с Джеки пожали руки. - Как тебя зовут?
- Джеки Снаппя живу в номере один-двенадцать, Пай-стрит, это совсем рядом с Вестминстерским собором. Под каким именем вы сейчас живете?