Страница:
– Привыкнешь.
Заполненные безвременьем хранилища были последним достижением алхимической мысли. И, надо сказать, достижением весьма удобным – помещенные туда продукты сохраняли все свои первоначальные свойства, не нагревались, не остывали, не портились. Свежая выпечка могла пролежать так год и при этом остаться мягкой и теплой, будто только достали из печи.
Удобно? Удобно. Но еще более дорого.
Не окажись у меня хороших знакомых в алхимической мастерской, где клепали эти чудо-агрегаты, подобную покупку я бы не потянул даже в кредит.
Анна добавила в кофе молоко, переложила яичницу из сковороды на тарелку и убежала одеваться.
– Как прошла ночь? – уже из комнаты крикнула она.
– Пообщался с Крамером, – ответил я, убирая запотевшую бутылку обратно в хранилище.
– Брр, – поежилась забежавшая за сумочкой Анна. – Жуткий тип.
– Скажешь тоже!
– Хорошего человека Могилой не назовут.
– Это да, – усмехнулся я.
Прозвища к инспектору и в самом деле прилипли не самые благозвучные. За глаза его звали Могилой и Мигренью; откуда это пошло – понятия не имею. Не то чтобы причин называть так Петра не было вовсе, скорее уж их имелось слишком много.
– Все, пора бежать! – Анна поцеловала меня в щеку и посмотрелась в зеркало. – В девять оперативка у главного редактора, еще накраситься успеть надо.
– Ты и так там самая красивая.
– Только там? – возмутилась подруга.
– И там, и вообще.
– Нет предела совершенству!
– Счастливо.
– Чао, любимый! – Девушка послала мне воздушный поцелуй, выпорхнула в прихожую, и почти сразу оттуда послышался стук захлопнувшейся двери.
Расслышав явственный щелчок замка, я спокойно отпил кофе, отставил кружку в сторону, но только взялся за нож и вилку, как начал надрываться телефонный аппарат.
– Да? – раздраженно рявкнул я в трубку.
– Виктор, ты дома? – послышался несколько нелогичный в этой ситуации вопрос.
– Слушаю тебя, Алекс, – сбавил я тон. И раз уж справился с искушением утопить рычажки телефона, то вынужден был поинтересоваться грядущими неприятностями: – Что опять стряслось?
Именно – стряслось, и никак иначе.
Алекс Бриг был моим хорошим другом, и, пребывая в здравом уме и трезвой памяти, он никогда бы не стал названивать в восемь утра, чтобы просто поболтать о пустяках. Всем моим друзьям и даже просто знакомым давно известно, чем чреват столь опрометчивый поступок. Мне ведь вовсе нетрудно нанести ответный визит вежливости часика так в два ночи… или в три…
Но Алекс Бриг ко всему прочему был еще и профессиональным медиатором, а человеку, который решает чужие проблемы, сводит между собой нужных людей и сглаживает конфликты, обычно совершенно безразлично, сколько на часах времени, если требуется избавить от неприятностей очередного клиента.
Так оно и оказалось.
– Ты мне нужен, – прямо заявил он.
– Да что ты говоришь? – хмыкнул я и вновь отпил кофе. – Может, скажешь для начала, что именно стряслось?
– Поговорим на месте. Такси тебе я уже вызвал.
В трубке раздались короткие гудки, я опустил ее на рычажки и задумчиво пробормотал:
– Ну ты, Алекс, молодец…
Пробормотал и отправился одеваться. Беспокоить меня по пустякам Бриг обыкновения не имел, да и долетавший из динамика вой сирен на заднем плане вряд ли был случаен.
У кого-то из клиентов Алекса проблемы с полицией, и он рассчитывает, что я смогу помочь? Не знаю, не знаю. Но ехать придется в любом случае.
В конце концов, зачем еще нужны друзья?
Когда спустился во двор, такси уже стояло у парадного; только забрался на переднее сиденье, и автомобиль без промедления тронулся в путь.
– Куда едем? – уточнил я.
Таксист выдернул из-за солнцезащитного козырька мятую бумажку и прочитал адрес:
– Береговая, тридцать восемь.
– Старый Берег? – прикинул я.
Этот застроенный фешенебельными особняками район слыл пристанищем богатеев, чьи интересы обслуживали лучшие адвокаты города, поэтому дело было точно не в пьяном вождении или унции кокаина, найденной у сынка какого-нибудь биржевого воротилы.
Нет, стряслось что-то серьезное. Бриг из-за ерунды суетиться не станет.
– Старый Берег, да, – кивнул таксист и замолчал, неведомым профессиональным чутьем сразу определив во мне полицейского.
Так и ехали – молча, и только когда вдоль дорог потянулись живые изгороди, водитель опустил боковое окошко и озадаченно пробормотал:
– Тридцать три, тридцать пять, тридцать семь, а дальше? Где тридцать восьмой-то?
– С другой же стороны, – подсказал я. – Он же четный!
– Я понимаю, что четный, – хмыкнул таксист и припарковался у тротуара. Вылез из машины, прошелся по улице, разглядывая номера на почтовых ящиках, но вскоре вернулся обратно. – Нет такого дома.
– А вот поворот, может, там?
Водитель пожал плечами и направил автомобиль в замеченный мной узкий проезд, но минут через пять лавирования меж высоких заборов мы уперлись в запертые ворота и пришлось сдавать назад.
– Почтальон едет, – указал я. – Спроси.
Таксист выскочил наружу, выслушал совет велосипедиста и вновь уселся за руль.
– Говорит, дорогу застроили, надо объезжать, – пояснил он и, пробудив заточенную в двигателе сущность, направил такси в указанном почтальоном направлении. Минут через десять сбросил скорость и недоуменно хмыкнул: – Тридцать девять есть, тридцать шесть есть. А тридцать восьмого нет!
– Тормози, – распорядился я, увидев кативший навстречу полицейский автомобиль. Распахнув дверцу, уверенно шагнул на проезжую часть и продемонстрировал служебный значок.
– Что-то случилось, комиссар? – опустил боковое окошко сидевший на водительском месте патрульный.
– Тридцать восемь по Береговой – это где?
Полицейский на миг задумался, а затем указал в сторону, откуда мы только что приехали:
– Надо вернуться на пару кварталов и повернуть налево.
– Уже пробовали, – вздохнул я. – Там проезд закрыт, а тридцать девятый дом – вот он.
Патрульный смутился.
– Честно говоря, комиссар, планировка этого района несколько запутанна…
– Тогда так! – Я решил зайти с другой стороны. – Какие-нибудь происшествия сегодня поблизости были? Экстренные вызовы?
– Убийство! – оживился полицейский на пассажирском сиденье. – Комиссар, вас убийство интересует?
– Где?
– Вон тот кондоминиум, – указал он на торчавшую над особняками крышу многоквартирного жилого дома. – Следующий поворот налево.
– Спасибо. – Я вернулся в такси и уточнил: – Слышал?
– Да, – кивнул водитель.
Автомобиль тронулся с места, свернул в переулок и вскоре подъехал к ограде новенькой пятиэтажки. И сразу от въезда во двор едва ли не под колеса такси бросился карауливший меня Алекс Бриг.
– Где тебя черти носят? – раздраженно бросил он. – Час! Я звонил тебе час назад!
– Полегче, – усмехнулся я, выбираясь из салона. – И так совершенно случайно адрес нашли.
Медиатор в ответ лишь фыркнул, после расплатился с таксистом и заторопился:
– Идем! У нас не так много времени!
Не сдвинувшись с места, я перехватил его руку и спросил:
– Что стряслось?
Убийство – это не шутка. Пытаться замять убийство – идея не из удачных. Возможно, Алекс справится и с этим, но без меня. Я в такие игры не играю.
– Все плохо, – поморщился медиатор. – У нас на руках труп. И человек, которому никак нельзя отправляться в тюрьму.
– Не самый лучший расклад, – признал я, поражаясь, что Бриг вообще решил взяться за столь дурно пахнущее дело.
Обычно он избегал вступать в прямую конфронтацию с полицией, предпочитая выискивать обходные пути с помощью многочисленных связей и своего знания уголовного законодательства. А в законах, надо сказать, он разбирался почище большинства адвокатов; недаром уже в двадцать шесть получил назначение на пост заместителя районного прокурора и какое-то время слыл среди коллег восходящей звездой. В тридцать лет Алекс понял, что в системе правосудия достиг своего потолка, и, когда его в очередной раз обошли с повышением, резко поменял амплуа. Он перестал создавать людям проблемы, более того – начал весьма успешно их решать. Как оказалось, именно это и было его истинным призванием.
В среде медиаторов Бриг по праву считался одним из лучших специалистов по разрешению уголовных проблем, и я с трудом мог представить, чтобы он по доброй воле взялся за столь гиблое дело. Если только ему не посулили очень, просто неприлично большой куш. Или не обратился человек, которому никак нельзя отказать. Но таких деятелей в Осени было не так уж и много…
И, словно подтверждая мои догадки, медиатор с мрачным видом кивнул на заполонившие двор полицейские автомобили и как-то очень уж горько пробурчал:
– Слетелись, стервятники!
– Когда-то ты сам верховодил в этой стае, – напомнил я, разглядывая территорию кондоминиума через кованую ограду.
На первый взгляд ничего необычного. Парковка, цветники и клумбы, на въезде – будка привратника с поднятым шлагбаумом. Люди здесь жили явно не бедные, но по меркам района дом был далеко не самый роскошный. Так из-за чего тогда весь сыр-бор?
– Идем! – позвал меня медиатор.
– Рассказывай!
– Нельзя терять ни минуты!
– Чего нельзя, так это использовать меня втемную, – покачал я головой и поправил галстук. – Либо вводи в курс дела, либо – до свиданья!
– Ты меня так не подставишь!
– Тогда и ты меня не подставляй! Знаешь, мне совсем не улыбается вылететь с работы из-за твоего желания прогнуться перед какой-то важной шишкой.
– Ты даже не представляешь, насколько важной, – поморщился Бриг, и его скуластое, с мощной челюстью лицо окончательно сравнялось пропорциями с кирпичом. – Слышал уже, что здесь случилось?
– Слышал. Убийство.
– А кто главный подозреваемый?
– Нет.
– Рональд Готвальд-младший!
– Первый раз о таком слышу.
– Вот только не надо! – рыкнул Алекс. – Он из тех самых Готвальдов! Да, тех самых!
– Успокойся, а то нас сейчас попросят покинуть территорию, – улыбнулся я, заметив, как уставились на медиатора дежурившие у ворот патрульные. – Разумеется, мне известно, что Готвальд-старший занимает пост директора-распорядителя семейного траста, который контролирует городской вокзал. Ну и? Дальше-то что?
– А дальше у нас выборы! – неожиданно выдал Бриг. – Готвальд-старший готов поддержать мэра, профсоюз грузчиков тянет одеяло на себя, рассчитывая продаться Ланфорду. Если газетчики прознают об убийстве, из этого раздуют грандиозный скандал!
– Ну да! – усмехнулся я. – Мэр на каждом углу трубит о борьбе с преступностью, и вдруг такое. Скандал в благородном семействе, да и только.
– Тебе смешно? – нахмурился медиатор. – А мне так не очень. Советник Гардин лично попросил меня разрешить эту ситуацию!
– Подумать только, сам советник Гардин! – Я продолжал ерничать, хотя на деле никаких поводов для иронии не было.
Согласно неофициальной табели о рангах, Гардин являлся одним из наиболее влиятельных политиков в окружении нынешнего мэра, а некоторые газетчики и вовсе всерьез называли его серым кардиналом городского совета. Как бы то ни было, влиянием он обладал просто колоссальным.
Оказать такому человеку услугу – это очень серьезно, но куда серьезней подобное поручение провалить. Враз окажутся закрыты очень многие двери.
– Хватит! – скривился Алекс, для которого советник всегда был примером для подражания. Гардин ушел в политику с должности прокурора, и Бриг лелеял мечту, повторив его путь, тоже когда-нибудь пробиться в городской совет. Так, по крайней мере, он имел обыкновение разглагольствовать после пары-тройки лишних порций виски.
– А что хватит? – уставился я на него. – Что хватит, а? Хочешь, чтобы я развалил дело, так?
– Я хочу, чтобы ты проконтролировал следствие. Каждый шаг, понимаешь? Парень клянется, что не убивал, и у меня нет оснований не верить его словам!
– Ты уже общался с ним?
– С адвокатом.
– Ладно, посмотрю, что можно сделать, – обреченно вздохнув, пообещал я. – Кто ведет дело?
– Инспектор Крамер.
– Час от часу не легче! – охнул я, только сейчас поняв, откуда у Алекса этот похоронный настрой.
Попытка сбить со следа Петра Крамера по сути своей ничем не отличалась от намерения остановить мчащийся на всех парах локомотив, наивно встав на его пути. Сомнет и даже не заметит. А давить на инспектора через руководство в столь щекотливом деле Бриг резонно опасался. Против капитана Петр, разумеется, не пойдет, но любая утечка информации равнозначна катастрофе, поэтому хватит одного-единственного анонимного звонка в «Вечерний экспресс», чтобы все наши потуги отправились прямиком псу под хвост.
И я даже знал, кто именно совершит тот самый «анонимный звонок» – инспектор Крамер терпеть не мог, когда на него оказывают давление.
– Виктор! – вновь поторопил меня Алекс.
Я отмахнулся и подошел к будке привратника, там предъявил патрульным служебный значок и отправился на поиски инспектора.
Долго искать не пришлось. Глава дивизиона криминальной полиции раздавал указания толпившимся у парадного детективам следственной группы.
Неподвижно замерший на верхней ступеньке сержант Фольг при моем появлении даже бровью не повел, а вот давешний паренек немедленно отвлекся от опроса свидетеля и что-то сказал стоявшему спиной к въезду во двор Крамеру.
Тот с удивлением обернулся, но сразу взял себя в руки, вытащил изо рта неизменную сигару и радушно улыбнулся:
– Специальный комиссар Грай! Вот уж не ожидал встретить вас так скоро! Думаю, не ошибусь, предположив, что к столь неожиданному вашему появлению приложил руку господин Бриг?
– Не ошибаешься, – подтвердил я и предложил: – Отойдем на минутку? Надо поговорить. Наедине.
– Отчего же не поговорить? – пожал плечами Петр и зашагал по дорожке. А когда мы удалились от остальных полицейских на достаточное расстояние, он негромко произнес: – Чему, Виктор, ты не научился, так это выбирать друзей.
– Никто из нас не идеален.
– Примчался спасать молодого гуляку?
– Начистоту?
– А как иначе?
– Я просто хочу убедиться, что в ходе предварительного следствия не было допущено никаких ошибок.
– Никаких ошибок, – отрезал инспектор Крамер. – Улики железные. И это мое дело, а не твое.
– Ты ведь знаешь, что с учетом политической ситуации я сумею продавить идею внешнего аудита. Капитан пойдет мне навстречу, – уверенно заявил я, подумав, что если не к моим доводам, так к словам советника Гардина шеф прислушается точно, – и тебе об этом прекрасно известно.
Петр снисходительно поглядел на меня и вдруг ткнул сигарой в сторону одной из патрульных машин.
– Виктор, что ты видишь? – загадочно поинтересовался он.
– Автомобиль.
– Вот! – улыбнулся инспектор. – А в нем – наш подозреваемый. И стоит мне лишь слово сказать, он в ту же минуту отправится в управление. А там уже вы с капитаном можете договариваться с кем угодно и о чем угодно. Я просто умою руки.
Шах и мат. Как только Готвальд-младший переступит порог изолятора, об этом станет известно всем криминальным репортерам города. И уже к вечеру эта скандальная новость окажется на передовицах газет.
– А ты точно уверен, что парень виновен? – прищурился я.
– У нас достаточно улик для предъявления обвинения.
– А для обвинительного приговора?
Вопрос попал точно в цель. Петр Крамер явственно поморщился и отвернулся. Игрок в покер из него был никудышный.
– Все улики косвенные? – догадался я.
– С чего бы мне говорить об этом с человеком, который хочет развалить дело?
– Петр, вот только не надо, а? Если парень виновен, я и пальцем о палец не ударю, чтобы спасти его шкуру, кто бы меня о чем ни просил. Как ты сказал – просто умою руки.
– Не знаю, не знаю, – пробормотал инспектор, но тон его говорил об обратном.
Он знал. Знал, какие выставит условия, и знал, что мне они не понравятся.
– Выкладывай, – потребовал я. – Давай-давай! Не тяни!
– Займешься этим делом неофициально. Если посчитаю, что ты намеренно путаешь следствие, вылетишь отсюда в тот же миг. И капитан не поможет. Уяснил?
– Что еще?
– Мне понадобится от тебя небольшая услуга.
Небольшая услуга?
Ага, как же – небольшая! Инспектор обычно на мелочи не разменивался.
Могила? Не думаю. Мигрень? О, да!
– Чего ты хочешь?
– Нет, – резко мотнул головой Крамер и без обиняков поставил вопрос ребром: – Просто реши, согласен или нет.
Решить? А есть ли у меня выбор?
– По рукам, – скривился я и сразу перешел к делу: – Итак, что здесь стряслось? Кого убили?
– Идем, – позвал меня за собой инспектор и на ходу начал рассказ: – Тело неизвестной женщины двадцати – двадцати трех лет было обнаружено в мусорном контейнере в семь часов утра.
– Причина смерти?
– Многочисленные колотые и резаные раны. Орудие убийства не обнаружено. Нет ни одежды, ни документов.
– И что связывает ее с обвиняемым?
– Ничего. – Инспектор выдержал паузу и усмехнулся: – За исключением капель крови на лестнице черного хода и смазанного отпечатка ладони на дверной ручке квартиры. Тоже кровавого.
– Все улики действительно косвенные, – пренебрежительно фыркнул я. – Время смерти установили?
– В процессе.
Мы обогнули жилой дом и подошли к заборчику, окружающему мусорную площадку. Сверкнула магниевая вспышка, и полицейский фотограф отошел в сторону, освобождая место помощнику коронера.
– С семи утра для этого было достаточно времени, разве нет? – удивился я.
– Поначалу этим делом занимались местные, нас подключили только после того, как стала известна личность подозреваемого, – пояснил Крамер и задумчиво оглядел изжеванный кончик сигары. – Да еще криминалисты полчаса по окрестным улицам плутали, пришлось машину за ними посылать.
– И где они? Криминалисты, в смысле?
– Снимают отпечатки пальцев в квартире подозреваемого и с лампой черного света ищут там следы крови. Найдут – и дело сделано.
– Улики косвенные! – напомнил я. – Косвенные! Разрабатывайте другие версии! Устанавливайте личность убитой! Работайте!
– Да ну тебя, – отмахнулся инспектор и остановился в паре шагов от переложенной на брезент жертвы.
Блондинка. Крашеная. А так – брюнетка. Молодая. Симпатичная.
Была симпатичная, теперь просто мертвая.
Склонившийся над телом помощник коронера толком не давал разглядеть повреждения, повлекшие за собой смерть, но и так было ясно, что жертве нанесли никак не меньше дюжины ударов ножом.
– Если ее убили в квартире, там должны остаться следы, – решил я. – Посмотрим, что скажут криминалисты.
– Не факт. В ранах отсутствуют нитки и остатки материи, значит, в момент убийства она была обнажена. Нападение могло произойти в душе или ванне. И если первый удар задел сердце, обильного кровотечения не было. – Петр Крамер разложил все по полочкам и спросил поднявшегося с колен помощника коронера: – Что-то определенное уже можете сказать?
– Смерть наступила от восьми до десяти часов назад, – ответил тот, стягивая резиновые перчатки, – но это навскидку. Точное время смерти назову после вскрытия. Тело можно забирать?
– Да, конечно, – разрешил Крамер. – Сейчас распоряжусь насчет кареты «скорой помощи».
– Подождите! – остановил я инспектора. – Подозреваемому жертву показывали?
– Да.
– Опознал?
– Нет.
– Понятно. – Я развернулся и зашагал обратно во двор. – Полагаю, алиби у него нет?
– Нет.
– Но улики только косвенные.
– Пока.
– Петр, ты ведь понимаешь, что концы с концами не сходятся? – хмыкнул я.
– В самом деле? – ухмыльнулся Крамер и передвинул сигару в уголок рта. – Решил примерить костюм адвоката дьявола? Ладно, излагай свои соображения.
Я остановился на углу дома и окинул взглядом огороженную территорию кондоминиума.
– Если убийство произошло ближе к полуночи, почему убийца не избавился от тела? Зачем сунул его в мусорный контейнер? Из будки на въезде не просматривается ни черный ход дома, ни калитка в ограде. Разве так сложно вынести тело за территорию и выбросить его на соседней улице?
– Возможно, его кто-то спугнул.
– Ночью?
– Возможно, он решил избавиться от тела только под утро.
– Он идиот?
– Возможно, – на полном серьезе кивнул инспектор и добавил: – К тому же идиот пьяный. Вечер провел в клубе, изрядно набрался, снял девку, но что-то у них не заладилось, и он ее зарезал. А когда протрезвел, бросился заметать следы. Сейчас патрульные проверяют мусорные баки по соседству, ищут одежду жертвы и орудие убийства.
– Понятно. – И, не спеша соглашаться с версией Петра, я в свою очередь спросил: – Калитка на ночь запирается?
– Думаешь, тело могли подкинуть?
– Запирается или нет?
– Последнюю неделю замок был сломан.
– И это не кажется тебе подозрительным?
– Виктор, ты цепляешься за соломинку! – отмахнулся инспектор. – Это сделал Готвальд!
– Мне надо с ним поговорить.
– Хорошо, – легко согласился Петр. – И кстати, напомни ему, что чистосердечное признание…
– Да-да-да! – отмахнулся я и, не став слушать Крамера, зашагал к полицейскому автомобилю. Распахнул дверцу, забрался на место водителя и попросил сидевшего рядом с подозреваемым на заднем сиденье адвоката: – Мэтр, оставьте нас.
– Вы не имеете права! – возмутился тот. – Я не покину своего клиента!
Я тяжело вздохнул, а потом указал на стоявшего в воротах Алекса Брига:
– Мэтр, вам знаком этот импозантный господин?
– Да… – несколько неуверенно подтвердил адвокат.
– Ну и чего тогда вам еще нужно?
Одутловатый мужчина средних лет смерил меня недоверчивым взглядом, но все же выбрался из салона и аккуратно прикрыл за собой дверцу.
– Что происходит? – только тогда забеспокоился Рональд Готвальд-младший. – Кто вы такой?
– Тот, кто должен решить твою проблему.
– Я ничего не знаю! – сразу заявил подозреваемый, оказавшийся пареньком лет двадцати. – Я никого не убивал! Я невиновен!
Невиновен? Опасное и донельзя нелепое заблуждение: каждый из нас хоть в чем-нибудь предосудительном да замешан. А Рональд виноват как минимум в том, что именно из-за него заварилась вся эта каша.
– Меньше всего меня волнует, убивал ты или не убивал, – прямо заявил я, нисколько не покривив душой. – Гораздо важней, какие именно доказательства твой вины сумеет раздобыть следствие.
– Не понимаю…
– Тебе и не надо, – усмехнулся я. – Просто ответь на два простых вопроса. Во-первых, как именно ты связан с жертвой? Во-вторых, какие улики связывают тебя с убийством?
– Я же говорил! – возмутился Рональд. – Я ничего об этом не знаю! Ничего!
– А ты знаешь, что сейчас тебя отвезут в управление, предъявят обвинение и газеты выльют на твоего отца целый ушат грязи?
– Переживет.
– Он – да, – кивнул я, – а вот на твой счет у меня есть большие сомнения. Когда тебя рано или поздно осудят, лишь политическое влияние семьи позволит смягчить приговор. А этого самого влияния на момент окончания суда останется весьма немного. Вот почему я должен разобраться с этим делом раньше, чем из всех щелей польется дерьмо.
Рональд неуютно поежился и, казалось, первый раз прислушался к моим словам.
– Почему это меня обязательно должны связать с убийством? – спросил он. – Почему обязательно должны найтись какие-то улики?
– Потому что их ищут, – усмехнулся я.
– Тело подкинули!
– Тем более! Никто не станет подкидывать тело, не озаботившись дополнительными доказательствами твоей вины. Думаешь, кто-то просто вымазал кровью дверную ручку, и все? Нет, имеется еще какая-то связь с жертвой, и ты должен мне о ней рассказать.
– Но я ничего не знаю! – быстро проговорил Рональд, почему-то перейдя на шепот. – Я был в клубе, перебрал коктейлей и уехал домой. А разбудили меня уже полицейские!
– Все это время ты был один?
– Да.
Я задумался, не плюнуть ли на это дело, потом глянул на маячившего в отдалении Алекса и решил так просто не сдаваться.
– Есть несколько способов связать тебя с жертвой, – произнес я, разглядывая осунувшееся лицо паренька, – во-первых, это свидетели. Даже если ты твердо уверен, что никто не видел, как ты вел девушку к себе домой…
– Я никого не вел к себе домой! – взорвался Рональд. – И любой, кто возьмется утверждать обратное, – лжец!
– Отлично, свидетелей отметаем, – кивнул я. – Что насчет тебя самого?
– Это как?
– Царапины, укусы, ссадины?
– Нет, – мотнул тот головой. – Я в порядке!
– Замечательно. Место преступления?
– Что, простите? – ошарашенно распахнул глаза Рональд.
– С жертвой тебя можно связать еще и с помощью места преступления. Убитая бывала в твоей квартире? Найдут там криминалисты ее отпечатки или кровь?
– Нет! Говорю же: она никогда не была в моей квартире!
– Ладно. Теперь что касается орудия убийства: не пропадало в последнее время ножей? Возможно, обычных столовых.
Тут парень надолго задумался, потом покачал головой:
– Нет, ничего такого.
– Что ж, – вздохнул я, – тогда у нас остается самый неприятный вариант. Полагаю, ты достаточно хорошо знаком с жертвой, и следствие сумеет это установить.
Заполненные безвременьем хранилища были последним достижением алхимической мысли. И, надо сказать, достижением весьма удобным – помещенные туда продукты сохраняли все свои первоначальные свойства, не нагревались, не остывали, не портились. Свежая выпечка могла пролежать так год и при этом остаться мягкой и теплой, будто только достали из печи.
Удобно? Удобно. Но еще более дорого.
Не окажись у меня хороших знакомых в алхимической мастерской, где клепали эти чудо-агрегаты, подобную покупку я бы не потянул даже в кредит.
Анна добавила в кофе молоко, переложила яичницу из сковороды на тарелку и убежала одеваться.
– Как прошла ночь? – уже из комнаты крикнула она.
– Пообщался с Крамером, – ответил я, убирая запотевшую бутылку обратно в хранилище.
– Брр, – поежилась забежавшая за сумочкой Анна. – Жуткий тип.
– Скажешь тоже!
– Хорошего человека Могилой не назовут.
– Это да, – усмехнулся я.
Прозвища к инспектору и в самом деле прилипли не самые благозвучные. За глаза его звали Могилой и Мигренью; откуда это пошло – понятия не имею. Не то чтобы причин называть так Петра не было вовсе, скорее уж их имелось слишком много.
– Все, пора бежать! – Анна поцеловала меня в щеку и посмотрелась в зеркало. – В девять оперативка у главного редактора, еще накраситься успеть надо.
– Ты и так там самая красивая.
– Только там? – возмутилась подруга.
– И там, и вообще.
– Нет предела совершенству!
– Счастливо.
– Чао, любимый! – Девушка послала мне воздушный поцелуй, выпорхнула в прихожую, и почти сразу оттуда послышался стук захлопнувшейся двери.
Расслышав явственный щелчок замка, я спокойно отпил кофе, отставил кружку в сторону, но только взялся за нож и вилку, как начал надрываться телефонный аппарат.
– Да? – раздраженно рявкнул я в трубку.
– Виктор, ты дома? – послышался несколько нелогичный в этой ситуации вопрос.
– Слушаю тебя, Алекс, – сбавил я тон. И раз уж справился с искушением утопить рычажки телефона, то вынужден был поинтересоваться грядущими неприятностями: – Что опять стряслось?
Именно – стряслось, и никак иначе.
Алекс Бриг был моим хорошим другом, и, пребывая в здравом уме и трезвой памяти, он никогда бы не стал названивать в восемь утра, чтобы просто поболтать о пустяках. Всем моим друзьям и даже просто знакомым давно известно, чем чреват столь опрометчивый поступок. Мне ведь вовсе нетрудно нанести ответный визит вежливости часика так в два ночи… или в три…
Но Алекс Бриг ко всему прочему был еще и профессиональным медиатором, а человеку, который решает чужие проблемы, сводит между собой нужных людей и сглаживает конфликты, обычно совершенно безразлично, сколько на часах времени, если требуется избавить от неприятностей очередного клиента.
Так оно и оказалось.
– Ты мне нужен, – прямо заявил он.
– Да что ты говоришь? – хмыкнул я и вновь отпил кофе. – Может, скажешь для начала, что именно стряслось?
– Поговорим на месте. Такси тебе я уже вызвал.
В трубке раздались короткие гудки, я опустил ее на рычажки и задумчиво пробормотал:
– Ну ты, Алекс, молодец…
Пробормотал и отправился одеваться. Беспокоить меня по пустякам Бриг обыкновения не имел, да и долетавший из динамика вой сирен на заднем плане вряд ли был случаен.
У кого-то из клиентов Алекса проблемы с полицией, и он рассчитывает, что я смогу помочь? Не знаю, не знаю. Но ехать придется в любом случае.
В конце концов, зачем еще нужны друзья?
Когда спустился во двор, такси уже стояло у парадного; только забрался на переднее сиденье, и автомобиль без промедления тронулся в путь.
– Куда едем? – уточнил я.
Таксист выдернул из-за солнцезащитного козырька мятую бумажку и прочитал адрес:
– Береговая, тридцать восемь.
– Старый Берег? – прикинул я.
Этот застроенный фешенебельными особняками район слыл пристанищем богатеев, чьи интересы обслуживали лучшие адвокаты города, поэтому дело было точно не в пьяном вождении или унции кокаина, найденной у сынка какого-нибудь биржевого воротилы.
Нет, стряслось что-то серьезное. Бриг из-за ерунды суетиться не станет.
– Старый Берег, да, – кивнул таксист и замолчал, неведомым профессиональным чутьем сразу определив во мне полицейского.
Так и ехали – молча, и только когда вдоль дорог потянулись живые изгороди, водитель опустил боковое окошко и озадаченно пробормотал:
– Тридцать три, тридцать пять, тридцать семь, а дальше? Где тридцать восьмой-то?
– С другой же стороны, – подсказал я. – Он же четный!
– Я понимаю, что четный, – хмыкнул таксист и припарковался у тротуара. Вылез из машины, прошелся по улице, разглядывая номера на почтовых ящиках, но вскоре вернулся обратно. – Нет такого дома.
– А вот поворот, может, там?
Водитель пожал плечами и направил автомобиль в замеченный мной узкий проезд, но минут через пять лавирования меж высоких заборов мы уперлись в запертые ворота и пришлось сдавать назад.
– Почтальон едет, – указал я. – Спроси.
Таксист выскочил наружу, выслушал совет велосипедиста и вновь уселся за руль.
– Говорит, дорогу застроили, надо объезжать, – пояснил он и, пробудив заточенную в двигателе сущность, направил такси в указанном почтальоном направлении. Минут через десять сбросил скорость и недоуменно хмыкнул: – Тридцать девять есть, тридцать шесть есть. А тридцать восьмого нет!
– Тормози, – распорядился я, увидев кативший навстречу полицейский автомобиль. Распахнув дверцу, уверенно шагнул на проезжую часть и продемонстрировал служебный значок.
– Что-то случилось, комиссар? – опустил боковое окошко сидевший на водительском месте патрульный.
– Тридцать восемь по Береговой – это где?
Полицейский на миг задумался, а затем указал в сторону, откуда мы только что приехали:
– Надо вернуться на пару кварталов и повернуть налево.
– Уже пробовали, – вздохнул я. – Там проезд закрыт, а тридцать девятый дом – вот он.
Патрульный смутился.
– Честно говоря, комиссар, планировка этого района несколько запутанна…
– Тогда так! – Я решил зайти с другой стороны. – Какие-нибудь происшествия сегодня поблизости были? Экстренные вызовы?
– Убийство! – оживился полицейский на пассажирском сиденье. – Комиссар, вас убийство интересует?
– Где?
– Вон тот кондоминиум, – указал он на торчавшую над особняками крышу многоквартирного жилого дома. – Следующий поворот налево.
– Спасибо. – Я вернулся в такси и уточнил: – Слышал?
– Да, – кивнул водитель.
Автомобиль тронулся с места, свернул в переулок и вскоре подъехал к ограде новенькой пятиэтажки. И сразу от въезда во двор едва ли не под колеса такси бросился карауливший меня Алекс Бриг.
– Где тебя черти носят? – раздраженно бросил он. – Час! Я звонил тебе час назад!
– Полегче, – усмехнулся я, выбираясь из салона. – И так совершенно случайно адрес нашли.
Медиатор в ответ лишь фыркнул, после расплатился с таксистом и заторопился:
– Идем! У нас не так много времени!
Не сдвинувшись с места, я перехватил его руку и спросил:
– Что стряслось?
Убийство – это не шутка. Пытаться замять убийство – идея не из удачных. Возможно, Алекс справится и с этим, но без меня. Я в такие игры не играю.
– Все плохо, – поморщился медиатор. – У нас на руках труп. И человек, которому никак нельзя отправляться в тюрьму.
– Не самый лучший расклад, – признал я, поражаясь, что Бриг вообще решил взяться за столь дурно пахнущее дело.
Обычно он избегал вступать в прямую конфронтацию с полицией, предпочитая выискивать обходные пути с помощью многочисленных связей и своего знания уголовного законодательства. А в законах, надо сказать, он разбирался почище большинства адвокатов; недаром уже в двадцать шесть получил назначение на пост заместителя районного прокурора и какое-то время слыл среди коллег восходящей звездой. В тридцать лет Алекс понял, что в системе правосудия достиг своего потолка, и, когда его в очередной раз обошли с повышением, резко поменял амплуа. Он перестал создавать людям проблемы, более того – начал весьма успешно их решать. Как оказалось, именно это и было его истинным призванием.
В среде медиаторов Бриг по праву считался одним из лучших специалистов по разрешению уголовных проблем, и я с трудом мог представить, чтобы он по доброй воле взялся за столь гиблое дело. Если только ему не посулили очень, просто неприлично большой куш. Или не обратился человек, которому никак нельзя отказать. Но таких деятелей в Осени было не так уж и много…
И, словно подтверждая мои догадки, медиатор с мрачным видом кивнул на заполонившие двор полицейские автомобили и как-то очень уж горько пробурчал:
– Слетелись, стервятники!
– Когда-то ты сам верховодил в этой стае, – напомнил я, разглядывая территорию кондоминиума через кованую ограду.
На первый взгляд ничего необычного. Парковка, цветники и клумбы, на въезде – будка привратника с поднятым шлагбаумом. Люди здесь жили явно не бедные, но по меркам района дом был далеко не самый роскошный. Так из-за чего тогда весь сыр-бор?
– Идем! – позвал меня медиатор.
– Рассказывай!
– Нельзя терять ни минуты!
– Чего нельзя, так это использовать меня втемную, – покачал я головой и поправил галстук. – Либо вводи в курс дела, либо – до свиданья!
– Ты меня так не подставишь!
– Тогда и ты меня не подставляй! Знаешь, мне совсем не улыбается вылететь с работы из-за твоего желания прогнуться перед какой-то важной шишкой.
– Ты даже не представляешь, насколько важной, – поморщился Бриг, и его скуластое, с мощной челюстью лицо окончательно сравнялось пропорциями с кирпичом. – Слышал уже, что здесь случилось?
– Слышал. Убийство.
– А кто главный подозреваемый?
– Нет.
– Рональд Готвальд-младший!
– Первый раз о таком слышу.
– Вот только не надо! – рыкнул Алекс. – Он из тех самых Готвальдов! Да, тех самых!
– Успокойся, а то нас сейчас попросят покинуть территорию, – улыбнулся я, заметив, как уставились на медиатора дежурившие у ворот патрульные. – Разумеется, мне известно, что Готвальд-старший занимает пост директора-распорядителя семейного траста, который контролирует городской вокзал. Ну и? Дальше-то что?
– А дальше у нас выборы! – неожиданно выдал Бриг. – Готвальд-старший готов поддержать мэра, профсоюз грузчиков тянет одеяло на себя, рассчитывая продаться Ланфорду. Если газетчики прознают об убийстве, из этого раздуют грандиозный скандал!
– Ну да! – усмехнулся я. – Мэр на каждом углу трубит о борьбе с преступностью, и вдруг такое. Скандал в благородном семействе, да и только.
– Тебе смешно? – нахмурился медиатор. – А мне так не очень. Советник Гардин лично попросил меня разрешить эту ситуацию!
– Подумать только, сам советник Гардин! – Я продолжал ерничать, хотя на деле никаких поводов для иронии не было.
Согласно неофициальной табели о рангах, Гардин являлся одним из наиболее влиятельных политиков в окружении нынешнего мэра, а некоторые газетчики и вовсе всерьез называли его серым кардиналом городского совета. Как бы то ни было, влиянием он обладал просто колоссальным.
Оказать такому человеку услугу – это очень серьезно, но куда серьезней подобное поручение провалить. Враз окажутся закрыты очень многие двери.
– Хватит! – скривился Алекс, для которого советник всегда был примером для подражания. Гардин ушел в политику с должности прокурора, и Бриг лелеял мечту, повторив его путь, тоже когда-нибудь пробиться в городской совет. Так, по крайней мере, он имел обыкновение разглагольствовать после пары-тройки лишних порций виски.
– А что хватит? – уставился я на него. – Что хватит, а? Хочешь, чтобы я развалил дело, так?
– Я хочу, чтобы ты проконтролировал следствие. Каждый шаг, понимаешь? Парень клянется, что не убивал, и у меня нет оснований не верить его словам!
– Ты уже общался с ним?
– С адвокатом.
– Ладно, посмотрю, что можно сделать, – обреченно вздохнув, пообещал я. – Кто ведет дело?
– Инспектор Крамер.
– Час от часу не легче! – охнул я, только сейчас поняв, откуда у Алекса этот похоронный настрой.
Попытка сбить со следа Петра Крамера по сути своей ничем не отличалась от намерения остановить мчащийся на всех парах локомотив, наивно встав на его пути. Сомнет и даже не заметит. А давить на инспектора через руководство в столь щекотливом деле Бриг резонно опасался. Против капитана Петр, разумеется, не пойдет, но любая утечка информации равнозначна катастрофе, поэтому хватит одного-единственного анонимного звонка в «Вечерний экспресс», чтобы все наши потуги отправились прямиком псу под хвост.
И я даже знал, кто именно совершит тот самый «анонимный звонок» – инспектор Крамер терпеть не мог, когда на него оказывают давление.
– Виктор! – вновь поторопил меня Алекс.
Я отмахнулся и подошел к будке привратника, там предъявил патрульным служебный значок и отправился на поиски инспектора.
Долго искать не пришлось. Глава дивизиона криминальной полиции раздавал указания толпившимся у парадного детективам следственной группы.
Неподвижно замерший на верхней ступеньке сержант Фольг при моем появлении даже бровью не повел, а вот давешний паренек немедленно отвлекся от опроса свидетеля и что-то сказал стоявшему спиной к въезду во двор Крамеру.
Тот с удивлением обернулся, но сразу взял себя в руки, вытащил изо рта неизменную сигару и радушно улыбнулся:
– Специальный комиссар Грай! Вот уж не ожидал встретить вас так скоро! Думаю, не ошибусь, предположив, что к столь неожиданному вашему появлению приложил руку господин Бриг?
– Не ошибаешься, – подтвердил я и предложил: – Отойдем на минутку? Надо поговорить. Наедине.
– Отчего же не поговорить? – пожал плечами Петр и зашагал по дорожке. А когда мы удалились от остальных полицейских на достаточное расстояние, он негромко произнес: – Чему, Виктор, ты не научился, так это выбирать друзей.
– Никто из нас не идеален.
– Примчался спасать молодого гуляку?
– Начистоту?
– А как иначе?
– Я просто хочу убедиться, что в ходе предварительного следствия не было допущено никаких ошибок.
– Никаких ошибок, – отрезал инспектор Крамер. – Улики железные. И это мое дело, а не твое.
– Ты ведь знаешь, что с учетом политической ситуации я сумею продавить идею внешнего аудита. Капитан пойдет мне навстречу, – уверенно заявил я, подумав, что если не к моим доводам, так к словам советника Гардина шеф прислушается точно, – и тебе об этом прекрасно известно.
Петр снисходительно поглядел на меня и вдруг ткнул сигарой в сторону одной из патрульных машин.
– Виктор, что ты видишь? – загадочно поинтересовался он.
– Автомобиль.
– Вот! – улыбнулся инспектор. – А в нем – наш подозреваемый. И стоит мне лишь слово сказать, он в ту же минуту отправится в управление. А там уже вы с капитаном можете договариваться с кем угодно и о чем угодно. Я просто умою руки.
Шах и мат. Как только Готвальд-младший переступит порог изолятора, об этом станет известно всем криминальным репортерам города. И уже к вечеру эта скандальная новость окажется на передовицах газет.
– А ты точно уверен, что парень виновен? – прищурился я.
– У нас достаточно улик для предъявления обвинения.
– А для обвинительного приговора?
Вопрос попал точно в цель. Петр Крамер явственно поморщился и отвернулся. Игрок в покер из него был никудышный.
– Все улики косвенные? – догадался я.
– С чего бы мне говорить об этом с человеком, который хочет развалить дело?
– Петр, вот только не надо, а? Если парень виновен, я и пальцем о палец не ударю, чтобы спасти его шкуру, кто бы меня о чем ни просил. Как ты сказал – просто умою руки.
– Не знаю, не знаю, – пробормотал инспектор, но тон его говорил об обратном.
Он знал. Знал, какие выставит условия, и знал, что мне они не понравятся.
– Выкладывай, – потребовал я. – Давай-давай! Не тяни!
– Займешься этим делом неофициально. Если посчитаю, что ты намеренно путаешь следствие, вылетишь отсюда в тот же миг. И капитан не поможет. Уяснил?
– Что еще?
– Мне понадобится от тебя небольшая услуга.
Небольшая услуга?
Ага, как же – небольшая! Инспектор обычно на мелочи не разменивался.
Могила? Не думаю. Мигрень? О, да!
– Чего ты хочешь?
– Нет, – резко мотнул головой Крамер и без обиняков поставил вопрос ребром: – Просто реши, согласен или нет.
Решить? А есть ли у меня выбор?
– По рукам, – скривился я и сразу перешел к делу: – Итак, что здесь стряслось? Кого убили?
– Идем, – позвал меня за собой инспектор и на ходу начал рассказ: – Тело неизвестной женщины двадцати – двадцати трех лет было обнаружено в мусорном контейнере в семь часов утра.
– Причина смерти?
– Многочисленные колотые и резаные раны. Орудие убийства не обнаружено. Нет ни одежды, ни документов.
– И что связывает ее с обвиняемым?
– Ничего. – Инспектор выдержал паузу и усмехнулся: – За исключением капель крови на лестнице черного хода и смазанного отпечатка ладони на дверной ручке квартиры. Тоже кровавого.
– Все улики действительно косвенные, – пренебрежительно фыркнул я. – Время смерти установили?
– В процессе.
Мы обогнули жилой дом и подошли к заборчику, окружающему мусорную площадку. Сверкнула магниевая вспышка, и полицейский фотограф отошел в сторону, освобождая место помощнику коронера.
– С семи утра для этого было достаточно времени, разве нет? – удивился я.
– Поначалу этим делом занимались местные, нас подключили только после того, как стала известна личность подозреваемого, – пояснил Крамер и задумчиво оглядел изжеванный кончик сигары. – Да еще криминалисты полчаса по окрестным улицам плутали, пришлось машину за ними посылать.
– И где они? Криминалисты, в смысле?
– Снимают отпечатки пальцев в квартире подозреваемого и с лампой черного света ищут там следы крови. Найдут – и дело сделано.
– Улики косвенные! – напомнил я. – Косвенные! Разрабатывайте другие версии! Устанавливайте личность убитой! Работайте!
– Да ну тебя, – отмахнулся инспектор и остановился в паре шагов от переложенной на брезент жертвы.
Блондинка. Крашеная. А так – брюнетка. Молодая. Симпатичная.
Была симпатичная, теперь просто мертвая.
Склонившийся над телом помощник коронера толком не давал разглядеть повреждения, повлекшие за собой смерть, но и так было ясно, что жертве нанесли никак не меньше дюжины ударов ножом.
– Если ее убили в квартире, там должны остаться следы, – решил я. – Посмотрим, что скажут криминалисты.
– Не факт. В ранах отсутствуют нитки и остатки материи, значит, в момент убийства она была обнажена. Нападение могло произойти в душе или ванне. И если первый удар задел сердце, обильного кровотечения не было. – Петр Крамер разложил все по полочкам и спросил поднявшегося с колен помощника коронера: – Что-то определенное уже можете сказать?
– Смерть наступила от восьми до десяти часов назад, – ответил тот, стягивая резиновые перчатки, – но это навскидку. Точное время смерти назову после вскрытия. Тело можно забирать?
– Да, конечно, – разрешил Крамер. – Сейчас распоряжусь насчет кареты «скорой помощи».
– Подождите! – остановил я инспектора. – Подозреваемому жертву показывали?
– Да.
– Опознал?
– Нет.
– Понятно. – Я развернулся и зашагал обратно во двор. – Полагаю, алиби у него нет?
– Нет.
– Но улики только косвенные.
– Пока.
– Петр, ты ведь понимаешь, что концы с концами не сходятся? – хмыкнул я.
– В самом деле? – ухмыльнулся Крамер и передвинул сигару в уголок рта. – Решил примерить костюм адвоката дьявола? Ладно, излагай свои соображения.
Я остановился на углу дома и окинул взглядом огороженную территорию кондоминиума.
– Если убийство произошло ближе к полуночи, почему убийца не избавился от тела? Зачем сунул его в мусорный контейнер? Из будки на въезде не просматривается ни черный ход дома, ни калитка в ограде. Разве так сложно вынести тело за территорию и выбросить его на соседней улице?
– Возможно, его кто-то спугнул.
– Ночью?
– Возможно, он решил избавиться от тела только под утро.
– Он идиот?
– Возможно, – на полном серьезе кивнул инспектор и добавил: – К тому же идиот пьяный. Вечер провел в клубе, изрядно набрался, снял девку, но что-то у них не заладилось, и он ее зарезал. А когда протрезвел, бросился заметать следы. Сейчас патрульные проверяют мусорные баки по соседству, ищут одежду жертвы и орудие убийства.
– Понятно. – И, не спеша соглашаться с версией Петра, я в свою очередь спросил: – Калитка на ночь запирается?
– Думаешь, тело могли подкинуть?
– Запирается или нет?
– Последнюю неделю замок был сломан.
– И это не кажется тебе подозрительным?
– Виктор, ты цепляешься за соломинку! – отмахнулся инспектор. – Это сделал Готвальд!
– Мне надо с ним поговорить.
– Хорошо, – легко согласился Петр. – И кстати, напомни ему, что чистосердечное признание…
– Да-да-да! – отмахнулся я и, не став слушать Крамера, зашагал к полицейскому автомобилю. Распахнул дверцу, забрался на место водителя и попросил сидевшего рядом с подозреваемым на заднем сиденье адвоката: – Мэтр, оставьте нас.
– Вы не имеете права! – возмутился тот. – Я не покину своего клиента!
Я тяжело вздохнул, а потом указал на стоявшего в воротах Алекса Брига:
– Мэтр, вам знаком этот импозантный господин?
– Да… – несколько неуверенно подтвердил адвокат.
– Ну и чего тогда вам еще нужно?
Одутловатый мужчина средних лет смерил меня недоверчивым взглядом, но все же выбрался из салона и аккуратно прикрыл за собой дверцу.
– Что происходит? – только тогда забеспокоился Рональд Готвальд-младший. – Кто вы такой?
– Тот, кто должен решить твою проблему.
– Я ничего не знаю! – сразу заявил подозреваемый, оказавшийся пареньком лет двадцати. – Я никого не убивал! Я невиновен!
Невиновен? Опасное и донельзя нелепое заблуждение: каждый из нас хоть в чем-нибудь предосудительном да замешан. А Рональд виноват как минимум в том, что именно из-за него заварилась вся эта каша.
– Меньше всего меня волнует, убивал ты или не убивал, – прямо заявил я, нисколько не покривив душой. – Гораздо важней, какие именно доказательства твой вины сумеет раздобыть следствие.
– Не понимаю…
– Тебе и не надо, – усмехнулся я. – Просто ответь на два простых вопроса. Во-первых, как именно ты связан с жертвой? Во-вторых, какие улики связывают тебя с убийством?
– Я же говорил! – возмутился Рональд. – Я ничего об этом не знаю! Ничего!
– А ты знаешь, что сейчас тебя отвезут в управление, предъявят обвинение и газеты выльют на твоего отца целый ушат грязи?
– Переживет.
– Он – да, – кивнул я, – а вот на твой счет у меня есть большие сомнения. Когда тебя рано или поздно осудят, лишь политическое влияние семьи позволит смягчить приговор. А этого самого влияния на момент окончания суда останется весьма немного. Вот почему я должен разобраться с этим делом раньше, чем из всех щелей польется дерьмо.
Рональд неуютно поежился и, казалось, первый раз прислушался к моим словам.
– Почему это меня обязательно должны связать с убийством? – спросил он. – Почему обязательно должны найтись какие-то улики?
– Потому что их ищут, – усмехнулся я.
– Тело подкинули!
– Тем более! Никто не станет подкидывать тело, не озаботившись дополнительными доказательствами твоей вины. Думаешь, кто-то просто вымазал кровью дверную ручку, и все? Нет, имеется еще какая-то связь с жертвой, и ты должен мне о ней рассказать.
– Но я ничего не знаю! – быстро проговорил Рональд, почему-то перейдя на шепот. – Я был в клубе, перебрал коктейлей и уехал домой. А разбудили меня уже полицейские!
– Все это время ты был один?
– Да.
Я задумался, не плюнуть ли на это дело, потом глянул на маячившего в отдалении Алекса и решил так просто не сдаваться.
– Есть несколько способов связать тебя с жертвой, – произнес я, разглядывая осунувшееся лицо паренька, – во-первых, это свидетели. Даже если ты твердо уверен, что никто не видел, как ты вел девушку к себе домой…
– Я никого не вел к себе домой! – взорвался Рональд. – И любой, кто возьмется утверждать обратное, – лжец!
– Отлично, свидетелей отметаем, – кивнул я. – Что насчет тебя самого?
– Это как?
– Царапины, укусы, ссадины?
– Нет, – мотнул тот головой. – Я в порядке!
– Замечательно. Место преступления?
– Что, простите? – ошарашенно распахнул глаза Рональд.
– С жертвой тебя можно связать еще и с помощью места преступления. Убитая бывала в твоей квартире? Найдут там криминалисты ее отпечатки или кровь?
– Нет! Говорю же: она никогда не была в моей квартире!
– Ладно. Теперь что касается орудия убийства: не пропадало в последнее время ножей? Возможно, обычных столовых.
Тут парень надолго задумался, потом покачал головой:
– Нет, ничего такого.
– Что ж, – вздохнул я, – тогда у нас остается самый неприятный вариант. Полагаю, ты достаточно хорошо знаком с жертвой, и следствие сумеет это установить.