Страница:
Анна отправилась прямиком на кухню и позвала всех за собой.
– Идемте праздновать! – заявила она.
– И что же мы сегодня празднуем? – пропустив вперед остальных, поинтересовался я.
Роман Волин обернулся и пояснил:
– Я устраивал небольшой банкет по случаю вчерашнего открытия дома-музея отца, а потом Анна любезно пригласила нас к себе. Надеюсь, мы вас не побеспокоим?
– Ни в коем случае, – покачал я головой, выставил на стол бутылку вина и протянул штопор Каю, который никак не мог отлипнуть от Эллы.
Дворкин намек понял и, оставив свою пассию в покое, выдернул пробку; Анна выставила высокие бокалы и, взяв защитную перчатку, отошла к хранилищу.
– Говори, что достать, – отправил я ее обратно за стол.
– Мы уже поужинали, а к вину лучше подойдут сыр и фрукты, – за всех решил Роман и подвинулся, освобождая место для стула Анны.
– У нас немного тесно, – с некоторым смущением улыбнулась та.
– Зато очень уютно, – немедленно возразил Волин.
Честно говоря, своей безудержной галантностью он меня уже порядком утомил. Но радушный хозяин не должен показывать своего дурного настроения, когда подвыпившая хозяйка приводит субботним вечером незваных гостей.
А я ведь радушный хозяин, так?
– Мне не наливайте, – попросил я, доставая из хранилища уже нарезанный сыр, пару яблок и несколько невесть когда убранных туда персиков.
– Это «Герцог Арк» урожая тринадцатого года! – с изумлением обернулся Роман. – Лучший год Солнечного Пика за последние сто лет!
– Не люблю вино.
– Точно, не любит, – подтвердил Кай Дворкин, в кои-то веки оторвавший взгляд от декольте своей спутницы. – Никакого вина! Вот главное правило Виктора Грая!
– Для этого можно сделать исключение, – нравоучительно заметил господин Волин.
– Благодарю, лучше выпью пива, – улыбнулся я и вновь открыл хранилище. Запустил руку в запертое внутри его прочными металлическими стенками и алхимическими формулами безвременье и невольно поежился, пытаясь отыскать нужную бутылку.
Вроде давно к Вечности привык, но нет же – всякий раз ощущения разные. То холодом повеет, то будто иголки в кожу втыкаются. Словно человеческий разум оказывается не в состоянии осмыслить эту аномалию, вот и изворачивается как может.
Ухватив горлышко, я вытянул заранее охлажденную на леднике бутылку и аккуратно прикрыл металлическую дверцу.
– Предлагаю выпить за встречу! – первым поднял бокал Роман Волин.
Я поддел открывашкой жестяную пробку, перелил пиво в высокую кружку и без всякой спешки сделал длинный глоток.
Хорошо!
Пиво и виски – вот это я понимаю. Вино? Не для меня.
А наш новый знакомый тем временем заинтересовался хранилищем и одобрительно поцокал языком:
– Отличная вещь. Очень удобно.
– И не говорите, – усмехнулся Дворкин. – Жаль только человека туда запихнуть нельзя. Ну, для сохранения, в смысле…
– Запихнуть можно, – возразил я, – только ничем хорошим это не закончится.
– Были прецеденты? – моментально встрепенулся репортер.
Я лишь отмахнулся, не желая сейчас говорить о делах.
– Дорого обошелся? – вдруг спросил Роман у Анны, имея в виду хранилище.
– Понятия не имею, – рассмеялась та.
– Подарок отца? – предположил Волин.
– Нет, это Виктор договорился, – объяснила девушка. – Виктор, садись с нами!
– Постою, – отказался я, оперся о кухонный гарнитур и вновь глотнул пива.
Роман уставился на меня с нескрываемым удивлением.
– Слышал, вы работаете в полиции, – пробормотал он. – Не знал, что там так хорошо платят.
– Платят там просто отлично, – подтвердил я.
– Но каждый божий день общаться с отбросами общества… – брезгливо скривился франт, не уловив в моем ответе сарказма. – Как по мне, так оно того не стоит!
– С отбросами общества общаются другие люди, – рассмеялся Кай Дворкин. – Виктор имеет дело с уважаемыми людьми, с людьми традиций.
– В смысле? – ничего не понял Волин.
– С гангстерами, – пояснил я ему. – Еще с алхимиками, но они вовсе не такие занятные, как в фантастических кинолентах.
– Давайте выпьем! – поспешила сменить тему Анна. – В субботний вечер не хочется говорить о работе!
– Думаю, Кай готов говорить о работе даже в постели, – пошутил я, и прыснувшая со смеху Элла чуть не облилась вином.
Дворкин посмотрел на меня с укоризной, но выражать возмущение не стал; вместо этого он отлип от подруги и принялся травить свои обычные байки. Я достал еще пива; непонятно откуда появилась вторая бутылка вина, и даже франтоватый Роман перестал вскоре вызывать у меня глухое, ничем не объяснимое раздражение.
И все бы ничего, но, когда подошло время закругляться, затрезвонил висевший на стене телефонный аппарат.
– Ну и кого из вас потеряли? – пошутил я, снял трубку и произнес: – Специальный комиссар Грай на проводе, – выслушал сообщение дежурного и вздохнул: – Хорошо, жду машину.
– Что-то случилось, Виктор? – забеспокоилась Анна.
Я заметил, как загорелись у Кая глаза, и с деланым безразличием махнул рукой:
– Пустяки. Простой вызов.
– Вызов в одиннадцать вечера – это пустяки? – почуял Дворкин запах сенсации. – Что стряслось?
– Без комментариев.
– Гангстерские разборки или прорыв?
– Без комментариев, – повторил я и поспешил успокоить Анну: – Не скучай без меня, вернусь через пару часов.
И, не дожидаясь дальнейших расспросов, отправился переодеваться.
Черт! Как же не вовремя-то!
Впрочем, оно всегда не вовремя. Такая работа.
Сменив домашнюю одежду на прогулочные брюки и вязаную фуфайку, я затянул ремни наплечной кобуры, зарядил «Марли» и сунул его под мышку. Чехол с ножом прицепил на пояс, сверху накинул короткую кожаную куртку и под конец вытащил из шкафа карабин.
Сдвинул вбок дверцу, вставил в окруженную пентаграммой камору длинный, показавшийся скользким и холодным винтовочный патрон, провернул барабан и взялся за следующую гильзу. Пять остроконечных серебряных пуль – это немного, но в иных ситуациях гораздо больше, чем ничего. Будь ты хоть обычный человек, хоть тронутый или поднятый или даже обретшая плоть сущность – в любом случае мало тебе не покажется.
После я до упора закрутил ключ, тем самым взведя пружину, которая после каждого выстрела проворачивала массивный барабан, закинул на плечо ремень увесистой переноски с дополнительным боекомплектом и вышел в прихожую. Там прислонил оружие к пуфику и только принялся зашнуровывать спортивные туфли на каучуковом ходу, как с кухни выглянул Дворкин.
– Значит, все же прорыв, – задумчиво пробормотал он, разглядывая мою экипировку.
– Куда намылился?
– Покурить, – помахал Кай зажатой в руке папиросой.
– Ну-ну, – усмехнулся я и нацепил на макушку кожаную кепку. – Надеюсь, мне не придется вас по танцевальным клубам разыскивать?
– Если честно, у меня были на эту ночь совсем другие планы, – досадливо поморщился репортер. – Но твоя ж неугомонная…
Я тихонько рассмеялся и крикнул на кухню:
– Дорогая, не скучай!
– Чао, любимый! – донеслось в ответ.
Тогда вышел на лестничную клетку, и Кай немедленно двинул следом.
– Возвращайся быстрее, – попросил он, доставая коробок спичек. – Может, успею в утренний номер заметку о твоих приключениях тиснуть.
– И не надейся! – отмахнулся я от проныры, сбежал на первый этаж и остановился на крыльце, высматривая полицейский автомобиль. Но нет – патрульная машина еще не подъехала.
Зато во дворе обнаружился незнакомый лимузин, в салоне которого мелькали огоньки сигарет, а из опущенных боковых окон вырывались клубы табачного дыма.
Машина с потушенными фарами, парни в костюмах, многочисленные окурки на асфальте…
По спине пробежал холодок, и левая ладонь сама собой легла на переднюю рукоятку винтовки – наклонную, с удобными выемками под пальцы. Сбежав по ступенькам, я приблизился к подозрительному автомобилю и спокойно поинтересовался:
– Ну, и кого ждем?
– Чего?! – Водитель выглянул в окно и, заметив у меня в руках излюбленное оружие гангстерских разборок, явственно побледнел. – Мы ждем, да… – проблеял он.
– Кого? – повторил я вопрос.
– Романа Волина, – наконец выдавил из себя перепуганный парень. – Мы с ним, охраняем…
– Приберитесь здесь. Чтоб ни одного окурка не было, когда вернусь.
И я зашагал навстречу въехавшему во двор полицейскому автомобилю. Забрался к сидевшему за рулем протеже инспектора Крамера, устроил карабин в ногах и спросил:
– Куда ехать, знаешь?
– Да, – односложно ответил Артур Левин.
– Тогда вперед.
Автомобиль сорвался с места и помчался по пустынным улицам города. Артур и в самом деле оказался хорош. Он выжимал из заточенной в двигатель сущности все возможное и вместе с тем не оставлял ей ни малейшего шанса вырваться на волю или засбоить. Шины на просохшем асфальте нисколько не скользили, и, несмотря на предельную скорость, у меня ни разу не возникло опасения, что автомобиль вот-вот вылетит на тротуар.
Вскоре мы свернули в район складов, и Артур припарковался перед перекрестком, блокированным парой полицейских машин.
– Уже в курсе, что теперь при мне? – спросил я тогда.
– Да, – кивнул парень.
– Тогда идем.
Выбравшись из салона, я нацепил служебный значок на карман куртки и беспрепятственно прошел за оцепление. Остановившись посреди перекрестка, огляделся и поспешил к распахнутым воротам обычного на вид склада с приткнувшимся к ним пожарным автомобилем; Левин потрусил следом.
Пара крепких парней в брезентовых накидках ритмично качали помпу, третий огнеборец, не без труда удерживая бившийся в руках брандспойт, заливал мутной жижей пустую площадку складского двора. Нестерпимо несло хлором и алхимическими реагентами, растекавшаяся по асфальту пена пузырилась и испарялась столь быстро, что над ней курился явственно различимый даже в темноте желтоватый дымок.
Прижав к лицу носовой платок, я махнул рукой лейтенанту из дивизиона алхимической безопасности, и тот, оставив подчиненных монтировать на железную треногу мощный электрический прожектор, поспешил к нам.
– Специальный комиссар Грай, – представился я. – Что у нас здесь?
Лейтенант стянул с лица резиновую маску с круглыми стекляшками окуляров, несколько раз жадно глотнул ртом воздух и вытер вспотевший лоб.
– Прорыв, – наконец выдавил он из себя. – Не особо сильный, третьей категории сложности примерно.
– Локализован?
– Склад выстроен на совесть, мы контролируем единственный выход, но внутри как минимум двое поднятых. Патрульные.
– На кой ляд они туда сунулись?
– Никаких признаков прорыва не было, они действовали по инструкции. Услышали шум, вызвали подкрепление и отправились разведать ситуацию.
– Черт! – Не люблю в таких делах ненужных осложнений. – Кто-нибудь еще там есть?
– Нет, только они.
Я вновь прикрыл нос платком и, подступив к воротам, попытался почувствовать присутствие растекшегося по городу безвременья. Но вонь хлора оказалась слишком сильна, легкие тут же начал рвать кашель, и сосредоточиться не получилось.
А вообще – так вот и не скажешь, что прорыв случился. Обычно утечка безвременья сразу ощущается, здесь же вообще никаких признаков не наблюдается.
Но что-то ведь с патрульными стряслось? Да и лейтенант на паникера не похож.
Продвинувшись на несколько шагов вперед, я засек время и отвел взгляд от циферблата хронометра. Немного поглазел по сторонам, а когда по моим внутренним ощущениям прошла ровно одна минута, сверился со стрелками.
Ошибся всего на пару секунд. И это тоже категорически не вписывалось в общую картину: близость Вечности неминуемо приводила к нарушению чувства времени. Неподготовленный человек в такой ситуации не мог отличить минуту от часа, и даже с моим самоконтролем погрешность в две секунды была ничтожно мала.
– Много у вас реагента осталось? – вернувшись к лейтенанту, уточнил я.
– Четверть бака.
– Прикроете, если что.
– Берете командование на себя? – на всякий случай уточнил тот.
– Только в части санации территории, – заранее оговорил я условия разграничения полномочий.
Лейтенант кивнул и скомандовал пожарным:
– Сдайте назад!
Огнеборцы перестали качать помпу и забрались в кабину, их коллега, утаскивая за собой увесистый шланг, начал медленно отступать вслед за автомобилем. Артур шумно сглотнул и потянул из кобуры табельный револьвер.
– Убери, – потребовал я, но тут же передумал. – Нет, стой, – и, уже обращаясь к столпившимся поодаль патрульным, уверенно заявил: – Ситуация полностью под контролем специального дивизиона! В личное дело каждого участника операции будет внесена запись о прохождении семинара по локализации и санации мест, пораженных безвременьем!
Послышались смешки.
– Ну-ка, разговорчики! – прикрикнул я. – Первый момент, который вы должны крепко-накрепко зарубить себе на носу: револьверные боеприпасы абсолютно неэффективны против поднятых!
– Идут! – предупредил меня лейтенант.
Прожектор вспыхнул, заливая двор пронзительным электрическим светом, но сразу сыпанул искрами и потух.
Вот так всегда…
– На стрелковую позицию выдвигается Артур Левин, – скомандовал я. – Остальные готовятся!
– Я? – удивился Левин, только тут обнаруживший, что патрульные вооружены двуствольными штуцерами, а бойцы дивизиона алхимической безопасности – барабанными винтовками вроде моей. – Но…
– Пошел!
Затянувшая двор желтоватая дымка понемногу рассеивалась, и в ней уже маячили медленно приближавшиеся к воротам силуэты. Один, второй…
Те самые патрульные?
– Огонь, – скомандовал я Левину.
Парень взвел курок, прицелился и заколебался, не решаясь потянуть спусковой крючок.
– Но они же… – пробормотал Артур. – Это же полицейские! Они свои!
– Вот! – с выражением произнес я и обернулся к притихшим патрульным. – Это в нашей работе самое неприятное. И очень многие отличные ребята погибли именно потому, что не сумели выстрелить по своим. По тем, кого знали не один год, с кем каждый день курили и каждую пятницу накачивались пивом. Не повторяйте их ошибок! Наши коллеги уже мертвы, и хуже им точно не будет. Мертвы! Зарубите это себе на носу! То, что вы сейчас видите, – всего лишь телесная оболочка, просто мясо и кости. Они не вернутся. И мы должны подарить покой их телам. – И сразу, без перерыва заорал Левину прямо в ухо: – Огонь, я сказал!
Парень вздрогнул и спустил курок. Револьвер в его руке сильно дернулся; Артур решил, что промахнулся, и выстрелил вновь сразу два раза подряд. Раз, другой!
Поднятый в полицейской форме лишь покачнулся и продолжил свое размеренное движение.
– Левин, назад! – распорядился я и поймал на мушку лоб захваченного порождением Вечности человека. Потянул спуск – бум! – приклад толкнулся в плечо, голова покойника мотнулась, и он мешком повалился на асфальт.
Взведенная пружина заставила с сочным лязгом провернуться барабан, я спокойно прицелился во второго поднятого и упокоил несчастного единственным метким выстрелом в голову. На этот раз пуля прошла навылет, и, перед тем как патрульный свалился в желтую пену, из его простреленного затылка хлестанула длинная струя крови.
– И что дальше? – хрипло спросил Артур, убрав револьвер в кобуру.
– Согласно регламенту, нашей задачей является контроль территории до прибытия подкрепления! – произнес я. – Продолжаем инструктаж!
Полицейские с облегчением перевели дух, а вот Левину такой расклад не понравился – парню не терпелось действовать.
– Как вы уже убедились, револьверные боеприпасы совершенно неэффективны против поднятых и почти столько же мало они действуют на тронутых, не говоря уже о воплощенных сущностях! – повысил я голос. – Именно поэтому в каждом патрульном автомобиле находится штуцер! Даже с учетом избыточной в большинстве случаев мощности семьдесят пятого калибра устройство раскрывающихся после попадания в тело пуль практически полностью исключает случайное ранение третьих лиц. В то время как винтовочные боеприпасы пятидесятого калибра обладают несравненно большим пробивным действием и могут поразить сразу несколько человек, оказавшихся на линии огня…
Обычный для инструктажей казенный язык окончательно успокоил полицейских, и они расслабились, полагая, что все самое опасное осталось позади.
Я их в этом заблуждении разубеждать не стал, решив для начала дождаться того самого предусмотренного регламентом подкрепления, и вскоре патрульные расступились, освобождая место проехавшему за оцепление служебному автомобилю.
Вот только к моему немалому удивлению первым из него выбрался не дежурный по дивизиону, а начальник всего управления полиции.
Не понял?! С чего бы это на место преступления столь высокое начальство пожаловало?
Вслед за капитаном появился хлипковатый на вид Ян Навин, и тут уж пришла пора таращиться от удивления моему подопечному.
И немудрено: Ян Навин с напомаженными волосами, в приталенном пиджаке модного покроя и сорочке нежно-розового оттенка походил скорее на танцовщика известной ориентации, нежели на комиссара специального дивизиона полиции.
У незнакомых людей его внешний вид и манера говорить зачастую вызывали улыбку, а вот те, кто уже пересекался с ним по работе, ничего смешного в комиссаре больше не находили – очень уж специфичные штуки умел проделывать Навин своей опасной бритвой. Коллеги на всякий случай старались держаться от него подальше; я хоть и делил с Яном кабинет, тоже особо близко с напарником не сходился.
– Виктор, как обстоят дела? – спросил капитан, оправляя мундир.
– Ситуация под контролем! – уверенно отчитался я и на всякий случай уточнил: – Или нет?
Выезд высокого начальства на место происшествия субботним вечером никак не мог считаться рутиной. Впрочем, и гибель двух патрульных – тоже.
– В смысле? – удивился капитан. – А! Не обращай внимания! Просто перед выборами нам не нужны осложнения. Ведь так?
– Совершенно верно.
Тут на перекрестке полыхнули магниевые вспышки, и, бросив небрежное:
– Разберитесь тут поскорее, – капитан расправил густые, торчащие в разные стороны усищи и зашагал к толпившимся за оцеплением газетчикам.
Они-то откуда взялись?
Хотя нет, откуда – совершенно понятно. Не забывая о приближении выборов, руководство решило не упускать возможности напомнить избирателям, что в городе все под контролем. На публику пошел работать…
– Морж уже все? – спросил вернувшийся от ворот Навин.
Капитан массивным сложением и седыми усами и в самом деле напоминал прямоходящего моржа, но я его на людях так никогда не называл, а потому просто кивнул.
– И кто пойдет? – небрежно поинтересовался Ян, словно происходящее его нисколько не волновало.
Впрочем, возможно, так оно и было. А вот у меня непонятно с чего давило сердце.
– Схожу сам, – решил я. – На тебе ворота.
– Решено, – не стал спорить Навин.
– А я? – всполошился Артур.
– Жди здесь.
– Но как же? – опешил паренек. – Я ведь с вами?
– Жди здесь, – повторил я и прошел во двор.
Сущности сами по себе не появляются; где-то на складе должен быть провал в Вечность, и неподготовленному человеку там делать нечего. Безвременье коварно: и не заметишь, как в голову заползет какая-нибудь тварь. К тому же сознание обывателя просто не способно вместить в себя мысль, что время может вот так вот взять и исчезнуть.
Вечность – это вечность. Это все ставшие уже прошлым мгновенья и все мгновенья, которым еще не пришел срок, но вот настоящего, того самого «мига-здесь-и-сейчас», там нет.
Возможно, Левин в будущем и сумеет поступить в специальный дивизион, но сейчас он точно не готов. Перегорит на первом же деле, и что с ним потом делать? Инспектор Крамер такому повороту событий вряд ли обрадуется.
Осторожно ступая по залитому желтой пеной асфальту, я направился в глубь двора, но почти сразу остановился и недоуменно покрутил головой: воняло здесь просто жутко, а вот признаков близкого прорыва безвременья, вопреки обыкновению, нисколько не ощущалось.
Так что же стряслось?
Откуда взялись сущности, если нет провала в Вечность?
Неужели кто-то провел их сюда намеренно?
Пораженный неожиданной догадкой, я попятился назад, и тогда скрывшаяся на складе тварь допустила ошибку. Решив, что добыча ускользает, она перестала прятаться и вломилась в мое сознание.
И сразу навалился страх. Страх обрушился настоящим водопадом эмоций, от простой неуверенности перед экзаменом до дикого приступа ночного ужаса, когда ты замираешь под одеялом и боишься даже просто открыть глаза.
Страшно.
Страшно находиться здесь; страшно дышать; страшно просто существовать.
Страшно? Ну да.
Но стоит ли бояться страха? Своего собственного страха?
Страх – это ничто. Страх – мой старый знакомый.
Когда доводил себя до изнеможения в спортивном зале, когда до седьмого пота колотил боксерскую грушу, когда на счет восемь поднимался после прямого в голову или на улице выходил сразу против троих, я бил по собственному страху. Не убивал его в себе, но заставлял подчиниться. Брал под контроль.
И вполне в этом преуспел.
Именно поэтому, когда из дверного проема вывалилось несколько терявшихся в темноте фигур, я не бился в истерике, а твердо стоял на ногах, и винтовка не дрожала у меня в руках.
Дульная вспышка осветила двор, кусок серебра шибанул в лоб поднятого, шагавшего первым, и того отбросило на залитый пеной асфальт. Барабан мягко провернулся, я перевел прицел и вновь потянул спусковой крючок. Походившего на пугало бедолагу качнуло, но он устоял на ногах, и лишь третий, полностью снесший макушку черепа, выстрел повалил его навзничь.
С разряженной винтовкой я выскочил за ворота и, пробегая мимо Навина, крикнул:
– Принимай на себя!
Сам, откинув дверцу барабана, один за другим сноровисто выбил из камор все стреляные гильзы и только выдернул из гнезда переносной пентаграммы запасной патрон, как Ян Навин скомандовал:
– Первые номера, огонь!
Громыхнули штуцеры патрульных, захлопали винтовки полицейских дивизиона алхимической безопасности, а когда стрельба начала смолкать, Ян без промедления распорядился:
– Вторые номера, огонь!
В итоге с поднятыми было покончено меньше чем за минуту. К сожалению, с притаившейся на складе сущностью так легко было не разобраться.
– Перезаряжаемся! – распорядился Навин, после повернулся ко мне и спросил: – И что там?
– Сущность страха.
– Да ну?
– Сам ничего не понимаю.
Я повесил винтовку на плечо, вытащил из чехла нож с зеркальным клинком и двинулся к неподвижным телам. Навин, поигрывая своей опасной бритвой, осторожно ступал следом.
Чтобы обычная сущность страха поработила столько людей и никто вырваться не сумел? Ерунда какая-то…
– Однако… – протянул вдруг включивший электрический фонарь Ян и брезгливо поморщился.
И в самом деле – лежавшие на асфальте тела оказались, так скажем, несвежими. Ссохшиеся конечности, изуродованные разложением лица, одежда в бетонной пыли и комках засохшего раствора. Кто-то выглядел лучше, кто-то хуже, но большинство скалилось жуткими улыбками черепов.
– Похоже, когда склад строили, их в фундамент залили, – предположил я. – Еще и это дело на нас повесят.
– Зданию лет двадцать, чего им не лежалось? – нахмурился Навин. – Ладно бы сущность безнадежности или мести из Вечности дотянулась. Но страх?
– Идем?
– Пошли.
Мы осторожно приблизились к распахнутым дверям склада, и яркий луч ручного фонарика высветил выломанные изнутри запоры. Изнутри, да.
А только шагнули за порог – и сразу в глаза бросился вспученный, будто взорванный пол. Всюду валялись бетонные обломки, в воздухе до сих пор витала цементная пыль.
– Отсюда они и лезли, – решил Ян и вдруг плавным, танцующим движением крутнулся на месте. Бритва в его руке описала стремительную дугу и чиркнула по вынырнувшей из темноты сущности. Острейшее стальное зеркало легко прошло через чуждое нашему миру создание, и отсеченная конечность мгновенно истаяла, не оставив после себя даже праха.
Тварь стремительно отшатнулась в мою сторону, я встретил ее ударом ножа, а когда зеркальный клинок вспорол полупрозрачное марево, ухватил левой рукой пульсировавшее слабым сиянием сердце и стиснул его в кулаке. Стиснул, напрягся – и погасил.
В голове замельтешили обрывки чужих – или чуждых? – эмоций и воспоминаний, колючие коготки страха сбежали вниз по позвоночнику, но мое внутреннее время легко растворило в себе ментальные обрывки сущности.
– Порядок? – уточнил Навин.
– Да, – ответил я, стряхивая оцепенение. Страх, страх – я не твой. – Порядок.
– Ты только посмотри, – позвал меня Ян, встав на краю развороченного пола и глядя в бездонную яму. – Их всех здесь замуровали! Как думаешь, придется расследовать?
– Идемте праздновать! – заявила она.
– И что же мы сегодня празднуем? – пропустив вперед остальных, поинтересовался я.
Роман Волин обернулся и пояснил:
– Я устраивал небольшой банкет по случаю вчерашнего открытия дома-музея отца, а потом Анна любезно пригласила нас к себе. Надеюсь, мы вас не побеспокоим?
– Ни в коем случае, – покачал я головой, выставил на стол бутылку вина и протянул штопор Каю, который никак не мог отлипнуть от Эллы.
Дворкин намек понял и, оставив свою пассию в покое, выдернул пробку; Анна выставила высокие бокалы и, взяв защитную перчатку, отошла к хранилищу.
– Говори, что достать, – отправил я ее обратно за стол.
– Мы уже поужинали, а к вину лучше подойдут сыр и фрукты, – за всех решил Роман и подвинулся, освобождая место для стула Анны.
– У нас немного тесно, – с некоторым смущением улыбнулась та.
– Зато очень уютно, – немедленно возразил Волин.
Честно говоря, своей безудержной галантностью он меня уже порядком утомил. Но радушный хозяин не должен показывать своего дурного настроения, когда подвыпившая хозяйка приводит субботним вечером незваных гостей.
А я ведь радушный хозяин, так?
– Мне не наливайте, – попросил я, доставая из хранилища уже нарезанный сыр, пару яблок и несколько невесть когда убранных туда персиков.
– Это «Герцог Арк» урожая тринадцатого года! – с изумлением обернулся Роман. – Лучший год Солнечного Пика за последние сто лет!
– Не люблю вино.
– Точно, не любит, – подтвердил Кай Дворкин, в кои-то веки оторвавший взгляд от декольте своей спутницы. – Никакого вина! Вот главное правило Виктора Грая!
– Для этого можно сделать исключение, – нравоучительно заметил господин Волин.
– Благодарю, лучше выпью пива, – улыбнулся я и вновь открыл хранилище. Запустил руку в запертое внутри его прочными металлическими стенками и алхимическими формулами безвременье и невольно поежился, пытаясь отыскать нужную бутылку.
Вроде давно к Вечности привык, но нет же – всякий раз ощущения разные. То холодом повеет, то будто иголки в кожу втыкаются. Словно человеческий разум оказывается не в состоянии осмыслить эту аномалию, вот и изворачивается как может.
Ухватив горлышко, я вытянул заранее охлажденную на леднике бутылку и аккуратно прикрыл металлическую дверцу.
– Предлагаю выпить за встречу! – первым поднял бокал Роман Волин.
Я поддел открывашкой жестяную пробку, перелил пиво в высокую кружку и без всякой спешки сделал длинный глоток.
Хорошо!
Пиво и виски – вот это я понимаю. Вино? Не для меня.
А наш новый знакомый тем временем заинтересовался хранилищем и одобрительно поцокал языком:
– Отличная вещь. Очень удобно.
– И не говорите, – усмехнулся Дворкин. – Жаль только человека туда запихнуть нельзя. Ну, для сохранения, в смысле…
– Запихнуть можно, – возразил я, – только ничем хорошим это не закончится.
– Были прецеденты? – моментально встрепенулся репортер.
Я лишь отмахнулся, не желая сейчас говорить о делах.
– Дорого обошелся? – вдруг спросил Роман у Анны, имея в виду хранилище.
– Понятия не имею, – рассмеялась та.
– Подарок отца? – предположил Волин.
– Нет, это Виктор договорился, – объяснила девушка. – Виктор, садись с нами!
– Постою, – отказался я, оперся о кухонный гарнитур и вновь глотнул пива.
Роман уставился на меня с нескрываемым удивлением.
– Слышал, вы работаете в полиции, – пробормотал он. – Не знал, что там так хорошо платят.
– Платят там просто отлично, – подтвердил я.
– Но каждый божий день общаться с отбросами общества… – брезгливо скривился франт, не уловив в моем ответе сарказма. – Как по мне, так оно того не стоит!
– С отбросами общества общаются другие люди, – рассмеялся Кай Дворкин. – Виктор имеет дело с уважаемыми людьми, с людьми традиций.
– В смысле? – ничего не понял Волин.
– С гангстерами, – пояснил я ему. – Еще с алхимиками, но они вовсе не такие занятные, как в фантастических кинолентах.
– Давайте выпьем! – поспешила сменить тему Анна. – В субботний вечер не хочется говорить о работе!
– Думаю, Кай готов говорить о работе даже в постели, – пошутил я, и прыснувшая со смеху Элла чуть не облилась вином.
Дворкин посмотрел на меня с укоризной, но выражать возмущение не стал; вместо этого он отлип от подруги и принялся травить свои обычные байки. Я достал еще пива; непонятно откуда появилась вторая бутылка вина, и даже франтоватый Роман перестал вскоре вызывать у меня глухое, ничем не объяснимое раздражение.
И все бы ничего, но, когда подошло время закругляться, затрезвонил висевший на стене телефонный аппарат.
– Ну и кого из вас потеряли? – пошутил я, снял трубку и произнес: – Специальный комиссар Грай на проводе, – выслушал сообщение дежурного и вздохнул: – Хорошо, жду машину.
– Что-то случилось, Виктор? – забеспокоилась Анна.
Я заметил, как загорелись у Кая глаза, и с деланым безразличием махнул рукой:
– Пустяки. Простой вызов.
– Вызов в одиннадцать вечера – это пустяки? – почуял Дворкин запах сенсации. – Что стряслось?
– Без комментариев.
– Гангстерские разборки или прорыв?
– Без комментариев, – повторил я и поспешил успокоить Анну: – Не скучай без меня, вернусь через пару часов.
И, не дожидаясь дальнейших расспросов, отправился переодеваться.
Черт! Как же не вовремя-то!
Впрочем, оно всегда не вовремя. Такая работа.
Сменив домашнюю одежду на прогулочные брюки и вязаную фуфайку, я затянул ремни наплечной кобуры, зарядил «Марли» и сунул его под мышку. Чехол с ножом прицепил на пояс, сверху накинул короткую кожаную куртку и под конец вытащил из шкафа карабин.
Сдвинул вбок дверцу, вставил в окруженную пентаграммой камору длинный, показавшийся скользким и холодным винтовочный патрон, провернул барабан и взялся за следующую гильзу. Пять остроконечных серебряных пуль – это немного, но в иных ситуациях гораздо больше, чем ничего. Будь ты хоть обычный человек, хоть тронутый или поднятый или даже обретшая плоть сущность – в любом случае мало тебе не покажется.
После я до упора закрутил ключ, тем самым взведя пружину, которая после каждого выстрела проворачивала массивный барабан, закинул на плечо ремень увесистой переноски с дополнительным боекомплектом и вышел в прихожую. Там прислонил оружие к пуфику и только принялся зашнуровывать спортивные туфли на каучуковом ходу, как с кухни выглянул Дворкин.
– Значит, все же прорыв, – задумчиво пробормотал он, разглядывая мою экипировку.
– Куда намылился?
– Покурить, – помахал Кай зажатой в руке папиросой.
– Ну-ну, – усмехнулся я и нацепил на макушку кожаную кепку. – Надеюсь, мне не придется вас по танцевальным клубам разыскивать?
– Если честно, у меня были на эту ночь совсем другие планы, – досадливо поморщился репортер. – Но твоя ж неугомонная…
Я тихонько рассмеялся и крикнул на кухню:
– Дорогая, не скучай!
– Чао, любимый! – донеслось в ответ.
Тогда вышел на лестничную клетку, и Кай немедленно двинул следом.
– Возвращайся быстрее, – попросил он, доставая коробок спичек. – Может, успею в утренний номер заметку о твоих приключениях тиснуть.
– И не надейся! – отмахнулся я от проныры, сбежал на первый этаж и остановился на крыльце, высматривая полицейский автомобиль. Но нет – патрульная машина еще не подъехала.
Зато во дворе обнаружился незнакомый лимузин, в салоне которого мелькали огоньки сигарет, а из опущенных боковых окон вырывались клубы табачного дыма.
Машина с потушенными фарами, парни в костюмах, многочисленные окурки на асфальте…
По спине пробежал холодок, и левая ладонь сама собой легла на переднюю рукоятку винтовки – наклонную, с удобными выемками под пальцы. Сбежав по ступенькам, я приблизился к подозрительному автомобилю и спокойно поинтересовался:
– Ну, и кого ждем?
– Чего?! – Водитель выглянул в окно и, заметив у меня в руках излюбленное оружие гангстерских разборок, явственно побледнел. – Мы ждем, да… – проблеял он.
– Кого? – повторил я вопрос.
– Романа Волина, – наконец выдавил из себя перепуганный парень. – Мы с ним, охраняем…
– Приберитесь здесь. Чтоб ни одного окурка не было, когда вернусь.
И я зашагал навстречу въехавшему во двор полицейскому автомобилю. Забрался к сидевшему за рулем протеже инспектора Крамера, устроил карабин в ногах и спросил:
– Куда ехать, знаешь?
– Да, – односложно ответил Артур Левин.
– Тогда вперед.
Автомобиль сорвался с места и помчался по пустынным улицам города. Артур и в самом деле оказался хорош. Он выжимал из заточенной в двигатель сущности все возможное и вместе с тем не оставлял ей ни малейшего шанса вырваться на волю или засбоить. Шины на просохшем асфальте нисколько не скользили, и, несмотря на предельную скорость, у меня ни разу не возникло опасения, что автомобиль вот-вот вылетит на тротуар.
Вскоре мы свернули в район складов, и Артур припарковался перед перекрестком, блокированным парой полицейских машин.
– Уже в курсе, что теперь при мне? – спросил я тогда.
– Да, – кивнул парень.
– Тогда идем.
Выбравшись из салона, я нацепил служебный значок на карман куртки и беспрепятственно прошел за оцепление. Остановившись посреди перекрестка, огляделся и поспешил к распахнутым воротам обычного на вид склада с приткнувшимся к ним пожарным автомобилем; Левин потрусил следом.
Пара крепких парней в брезентовых накидках ритмично качали помпу, третий огнеборец, не без труда удерживая бившийся в руках брандспойт, заливал мутной жижей пустую площадку складского двора. Нестерпимо несло хлором и алхимическими реагентами, растекавшаяся по асфальту пена пузырилась и испарялась столь быстро, что над ней курился явственно различимый даже в темноте желтоватый дымок.
Прижав к лицу носовой платок, я махнул рукой лейтенанту из дивизиона алхимической безопасности, и тот, оставив подчиненных монтировать на железную треногу мощный электрический прожектор, поспешил к нам.
– Специальный комиссар Грай, – представился я. – Что у нас здесь?
Лейтенант стянул с лица резиновую маску с круглыми стекляшками окуляров, несколько раз жадно глотнул ртом воздух и вытер вспотевший лоб.
– Прорыв, – наконец выдавил он из себя. – Не особо сильный, третьей категории сложности примерно.
– Локализован?
– Склад выстроен на совесть, мы контролируем единственный выход, но внутри как минимум двое поднятых. Патрульные.
– На кой ляд они туда сунулись?
– Никаких признаков прорыва не было, они действовали по инструкции. Услышали шум, вызвали подкрепление и отправились разведать ситуацию.
– Черт! – Не люблю в таких делах ненужных осложнений. – Кто-нибудь еще там есть?
– Нет, только они.
Я вновь прикрыл нос платком и, подступив к воротам, попытался почувствовать присутствие растекшегося по городу безвременья. Но вонь хлора оказалась слишком сильна, легкие тут же начал рвать кашель, и сосредоточиться не получилось.
А вообще – так вот и не скажешь, что прорыв случился. Обычно утечка безвременья сразу ощущается, здесь же вообще никаких признаков не наблюдается.
Но что-то ведь с патрульными стряслось? Да и лейтенант на паникера не похож.
Продвинувшись на несколько шагов вперед, я засек время и отвел взгляд от циферблата хронометра. Немного поглазел по сторонам, а когда по моим внутренним ощущениям прошла ровно одна минута, сверился со стрелками.
Ошибся всего на пару секунд. И это тоже категорически не вписывалось в общую картину: близость Вечности неминуемо приводила к нарушению чувства времени. Неподготовленный человек в такой ситуации не мог отличить минуту от часа, и даже с моим самоконтролем погрешность в две секунды была ничтожно мала.
– Много у вас реагента осталось? – вернувшись к лейтенанту, уточнил я.
– Четверть бака.
– Прикроете, если что.
– Берете командование на себя? – на всякий случай уточнил тот.
– Только в части санации территории, – заранее оговорил я условия разграничения полномочий.
Лейтенант кивнул и скомандовал пожарным:
– Сдайте назад!
Огнеборцы перестали качать помпу и забрались в кабину, их коллега, утаскивая за собой увесистый шланг, начал медленно отступать вслед за автомобилем. Артур шумно сглотнул и потянул из кобуры табельный револьвер.
– Убери, – потребовал я, но тут же передумал. – Нет, стой, – и, уже обращаясь к столпившимся поодаль патрульным, уверенно заявил: – Ситуация полностью под контролем специального дивизиона! В личное дело каждого участника операции будет внесена запись о прохождении семинара по локализации и санации мест, пораженных безвременьем!
Послышались смешки.
– Ну-ка, разговорчики! – прикрикнул я. – Первый момент, который вы должны крепко-накрепко зарубить себе на носу: револьверные боеприпасы абсолютно неэффективны против поднятых!
– Идут! – предупредил меня лейтенант.
Прожектор вспыхнул, заливая двор пронзительным электрическим светом, но сразу сыпанул искрами и потух.
Вот так всегда…
– На стрелковую позицию выдвигается Артур Левин, – скомандовал я. – Остальные готовятся!
– Я? – удивился Левин, только тут обнаруживший, что патрульные вооружены двуствольными штуцерами, а бойцы дивизиона алхимической безопасности – барабанными винтовками вроде моей. – Но…
– Пошел!
Затянувшая двор желтоватая дымка понемногу рассеивалась, и в ней уже маячили медленно приближавшиеся к воротам силуэты. Один, второй…
Те самые патрульные?
– Огонь, – скомандовал я Левину.
Парень взвел курок, прицелился и заколебался, не решаясь потянуть спусковой крючок.
– Но они же… – пробормотал Артур. – Это же полицейские! Они свои!
– Вот! – с выражением произнес я и обернулся к притихшим патрульным. – Это в нашей работе самое неприятное. И очень многие отличные ребята погибли именно потому, что не сумели выстрелить по своим. По тем, кого знали не один год, с кем каждый день курили и каждую пятницу накачивались пивом. Не повторяйте их ошибок! Наши коллеги уже мертвы, и хуже им точно не будет. Мертвы! Зарубите это себе на носу! То, что вы сейчас видите, – всего лишь телесная оболочка, просто мясо и кости. Они не вернутся. И мы должны подарить покой их телам. – И сразу, без перерыва заорал Левину прямо в ухо: – Огонь, я сказал!
Парень вздрогнул и спустил курок. Револьвер в его руке сильно дернулся; Артур решил, что промахнулся, и выстрелил вновь сразу два раза подряд. Раз, другой!
Поднятый в полицейской форме лишь покачнулся и продолжил свое размеренное движение.
– Левин, назад! – распорядился я и поймал на мушку лоб захваченного порождением Вечности человека. Потянул спуск – бум! – приклад толкнулся в плечо, голова покойника мотнулась, и он мешком повалился на асфальт.
Взведенная пружина заставила с сочным лязгом провернуться барабан, я спокойно прицелился во второго поднятого и упокоил несчастного единственным метким выстрелом в голову. На этот раз пуля прошла навылет, и, перед тем как патрульный свалился в желтую пену, из его простреленного затылка хлестанула длинная струя крови.
– И что дальше? – хрипло спросил Артур, убрав револьвер в кобуру.
– Согласно регламенту, нашей задачей является контроль территории до прибытия подкрепления! – произнес я. – Продолжаем инструктаж!
Полицейские с облегчением перевели дух, а вот Левину такой расклад не понравился – парню не терпелось действовать.
– Как вы уже убедились, револьверные боеприпасы совершенно неэффективны против поднятых и почти столько же мало они действуют на тронутых, не говоря уже о воплощенных сущностях! – повысил я голос. – Именно поэтому в каждом патрульном автомобиле находится штуцер! Даже с учетом избыточной в большинстве случаев мощности семьдесят пятого калибра устройство раскрывающихся после попадания в тело пуль практически полностью исключает случайное ранение третьих лиц. В то время как винтовочные боеприпасы пятидесятого калибра обладают несравненно большим пробивным действием и могут поразить сразу несколько человек, оказавшихся на линии огня…
Обычный для инструктажей казенный язык окончательно успокоил полицейских, и они расслабились, полагая, что все самое опасное осталось позади.
Я их в этом заблуждении разубеждать не стал, решив для начала дождаться того самого предусмотренного регламентом подкрепления, и вскоре патрульные расступились, освобождая место проехавшему за оцепление служебному автомобилю.
Вот только к моему немалому удивлению первым из него выбрался не дежурный по дивизиону, а начальник всего управления полиции.
Не понял?! С чего бы это на место преступления столь высокое начальство пожаловало?
Вслед за капитаном появился хлипковатый на вид Ян Навин, и тут уж пришла пора таращиться от удивления моему подопечному.
И немудрено: Ян Навин с напомаженными волосами, в приталенном пиджаке модного покроя и сорочке нежно-розового оттенка походил скорее на танцовщика известной ориентации, нежели на комиссара специального дивизиона полиции.
У незнакомых людей его внешний вид и манера говорить зачастую вызывали улыбку, а вот те, кто уже пересекался с ним по работе, ничего смешного в комиссаре больше не находили – очень уж специфичные штуки умел проделывать Навин своей опасной бритвой. Коллеги на всякий случай старались держаться от него подальше; я хоть и делил с Яном кабинет, тоже особо близко с напарником не сходился.
– Виктор, как обстоят дела? – спросил капитан, оправляя мундир.
– Ситуация под контролем! – уверенно отчитался я и на всякий случай уточнил: – Или нет?
Выезд высокого начальства на место происшествия субботним вечером никак не мог считаться рутиной. Впрочем, и гибель двух патрульных – тоже.
– В смысле? – удивился капитан. – А! Не обращай внимания! Просто перед выборами нам не нужны осложнения. Ведь так?
– Совершенно верно.
Тут на перекрестке полыхнули магниевые вспышки, и, бросив небрежное:
– Разберитесь тут поскорее, – капитан расправил густые, торчащие в разные стороны усищи и зашагал к толпившимся за оцеплением газетчикам.
Они-то откуда взялись?
Хотя нет, откуда – совершенно понятно. Не забывая о приближении выборов, руководство решило не упускать возможности напомнить избирателям, что в городе все под контролем. На публику пошел работать…
– Морж уже все? – спросил вернувшийся от ворот Навин.
Капитан массивным сложением и седыми усами и в самом деле напоминал прямоходящего моржа, но я его на людях так никогда не называл, а потому просто кивнул.
– И кто пойдет? – небрежно поинтересовался Ян, словно происходящее его нисколько не волновало.
Впрочем, возможно, так оно и было. А вот у меня непонятно с чего давило сердце.
– Схожу сам, – решил я. – На тебе ворота.
– Решено, – не стал спорить Навин.
– А я? – всполошился Артур.
– Жди здесь.
– Но как же? – опешил паренек. – Я ведь с вами?
– Жди здесь, – повторил я и прошел во двор.
Сущности сами по себе не появляются; где-то на складе должен быть провал в Вечность, и неподготовленному человеку там делать нечего. Безвременье коварно: и не заметишь, как в голову заползет какая-нибудь тварь. К тому же сознание обывателя просто не способно вместить в себя мысль, что время может вот так вот взять и исчезнуть.
Вечность – это вечность. Это все ставшие уже прошлым мгновенья и все мгновенья, которым еще не пришел срок, но вот настоящего, того самого «мига-здесь-и-сейчас», там нет.
Возможно, Левин в будущем и сумеет поступить в специальный дивизион, но сейчас он точно не готов. Перегорит на первом же деле, и что с ним потом делать? Инспектор Крамер такому повороту событий вряд ли обрадуется.
Осторожно ступая по залитому желтой пеной асфальту, я направился в глубь двора, но почти сразу остановился и недоуменно покрутил головой: воняло здесь просто жутко, а вот признаков близкого прорыва безвременья, вопреки обыкновению, нисколько не ощущалось.
Так что же стряслось?
Откуда взялись сущности, если нет провала в Вечность?
Неужели кто-то провел их сюда намеренно?
Пораженный неожиданной догадкой, я попятился назад, и тогда скрывшаяся на складе тварь допустила ошибку. Решив, что добыча ускользает, она перестала прятаться и вломилась в мое сознание.
И сразу навалился страх. Страх обрушился настоящим водопадом эмоций, от простой неуверенности перед экзаменом до дикого приступа ночного ужаса, когда ты замираешь под одеялом и боишься даже просто открыть глаза.
Страшно.
Страшно находиться здесь; страшно дышать; страшно просто существовать.
Страшно? Ну да.
Но стоит ли бояться страха? Своего собственного страха?
Страх – это ничто. Страх – мой старый знакомый.
Когда доводил себя до изнеможения в спортивном зале, когда до седьмого пота колотил боксерскую грушу, когда на счет восемь поднимался после прямого в голову или на улице выходил сразу против троих, я бил по собственному страху. Не убивал его в себе, но заставлял подчиниться. Брал под контроль.
И вполне в этом преуспел.
Именно поэтому, когда из дверного проема вывалилось несколько терявшихся в темноте фигур, я не бился в истерике, а твердо стоял на ногах, и винтовка не дрожала у меня в руках.
Дульная вспышка осветила двор, кусок серебра шибанул в лоб поднятого, шагавшего первым, и того отбросило на залитый пеной асфальт. Барабан мягко провернулся, я перевел прицел и вновь потянул спусковой крючок. Походившего на пугало бедолагу качнуло, но он устоял на ногах, и лишь третий, полностью снесший макушку черепа, выстрел повалил его навзничь.
С разряженной винтовкой я выскочил за ворота и, пробегая мимо Навина, крикнул:
– Принимай на себя!
Сам, откинув дверцу барабана, один за другим сноровисто выбил из камор все стреляные гильзы и только выдернул из гнезда переносной пентаграммы запасной патрон, как Ян Навин скомандовал:
– Первые номера, огонь!
Громыхнули штуцеры патрульных, захлопали винтовки полицейских дивизиона алхимической безопасности, а когда стрельба начала смолкать, Ян без промедления распорядился:
– Вторые номера, огонь!
В итоге с поднятыми было покончено меньше чем за минуту. К сожалению, с притаившейся на складе сущностью так легко было не разобраться.
– Перезаряжаемся! – распорядился Навин, после повернулся ко мне и спросил: – И что там?
– Сущность страха.
– Да ну?
– Сам ничего не понимаю.
Я повесил винтовку на плечо, вытащил из чехла нож с зеркальным клинком и двинулся к неподвижным телам. Навин, поигрывая своей опасной бритвой, осторожно ступал следом.
Чтобы обычная сущность страха поработила столько людей и никто вырваться не сумел? Ерунда какая-то…
– Однако… – протянул вдруг включивший электрический фонарь Ян и брезгливо поморщился.
И в самом деле – лежавшие на асфальте тела оказались, так скажем, несвежими. Ссохшиеся конечности, изуродованные разложением лица, одежда в бетонной пыли и комках засохшего раствора. Кто-то выглядел лучше, кто-то хуже, но большинство скалилось жуткими улыбками черепов.
– Похоже, когда склад строили, их в фундамент залили, – предположил я. – Еще и это дело на нас повесят.
– Зданию лет двадцать, чего им не лежалось? – нахмурился Навин. – Ладно бы сущность безнадежности или мести из Вечности дотянулась. Но страх?
– Идем?
– Пошли.
Мы осторожно приблизились к распахнутым дверям склада, и яркий луч ручного фонарика высветил выломанные изнутри запоры. Изнутри, да.
А только шагнули за порог – и сразу в глаза бросился вспученный, будто взорванный пол. Всюду валялись бетонные обломки, в воздухе до сих пор витала цементная пыль.
– Отсюда они и лезли, – решил Ян и вдруг плавным, танцующим движением крутнулся на месте. Бритва в его руке описала стремительную дугу и чиркнула по вынырнувшей из темноты сущности. Острейшее стальное зеркало легко прошло через чуждое нашему миру создание, и отсеченная конечность мгновенно истаяла, не оставив после себя даже праха.
Тварь стремительно отшатнулась в мою сторону, я встретил ее ударом ножа, а когда зеркальный клинок вспорол полупрозрачное марево, ухватил левой рукой пульсировавшее слабым сиянием сердце и стиснул его в кулаке. Стиснул, напрягся – и погасил.
В голове замельтешили обрывки чужих – или чуждых? – эмоций и воспоминаний, колючие коготки страха сбежали вниз по позвоночнику, но мое внутреннее время легко растворило в себе ментальные обрывки сущности.
– Порядок? – уточнил Навин.
– Да, – ответил я, стряхивая оцепенение. Страх, страх – я не твой. – Порядок.
– Ты только посмотри, – позвал меня Ян, встав на краю развороченного пола и глядя в бездонную яму. – Их всех здесь замуровали! Как думаешь, придется расследовать?