Страница:
Павел Войнович
Воин под Андреевским флагом
Вступление
О герое нашей книги я слышал еще в детстве. Дед и отец изредка рассказывали мне кое-что о нем, правда, их знания были довольно скудны и приблизительны. Как-то отец приобрел многотомную, с потертыми обложками и с пожелтевшими страницами, санкт-петербургскую энциклопедию «Просвещение» 1905 года, где сказано следующее: «Войнович, граф Марко Иванович, по происхождению далматинский славянин, в 1770 поступил волонтером в русскую эскадру в Архипелаге, где отличался своей храбростью… а в 1788 году выдержал упорное сражение с турецким флотом у острова Фидониси»… Позже я нашел сведения о Марко Ивановиче и в других дореволюционных источниках, в них отмечались и даже подчеркивались такие его качества, как честность и усердие на службе Ее Императорского Величества Екатерины Второй.
Однако в советских справочниках 1940-х и более поздних годов о нем приходилось читать совсем другие формулировки: нерешительный, пассивный, бесталанный и прочее. И что, в конце концов, Марко Войновича на посту командующего Черноморским флотом с успехом сменил талантливый и даже гениальный Федор Ушаков – не проигравший ни одного сражения величайший флотоводец, «Суворов на море». При этом было совершенно непонятно, каким образом «бесталанный» иностранец Марко Иванович Войнович, поступив в русский флот мичманом, дослужился до адмирала, дважды став Георгиевским кавалером в двух турецких кампаниях. От чрезмерно негативного описания адмирала Войновича возникало ощущение противоестественной небывальщины, получался некий гротескный образ антигероя, а не реального человека. Примечательно, впрочем, что эти ругательные отзывы местами разительно отличались друг от друга, выдавая буйную фантазию авторов, далеко уносившую их от содержания исторических документов, сохранившихся в архивах.
Априори мы, конечно, склонны были доверять сведениям до 1917 года, но все-таки немного смущало одно якобы фактическое обстоятельство: в турецкую войну 1787–1791 гг. адмирал Марко Войнович на Черном море за два с половиной года выиграл одно сражение у острова Фидониси, а сменивший его на посту командующего флотом Федор Ушаков за каких-нибудь полтора года одержал три громкие морские победы, да и успех у Фидониси советские авторы приписывали ему же. Со временем возросшее желание разобраться в этой давней истории и установить истину побудило меня детально изучить все обстоятельства. Для этого потребовалось провести поиски документов второй половины ХVIII века в библиотеках и архивах. Я благодарю за помощь сотрудников Музея книги Российской государственной библиотеки Ирину Юрьевну Фоменко и Ирину Леонидовну Карпову, сотрудников Морской библиотеки Севастополя, сотрудниц Городского архива города Котора (Черногория) Елену Стахиню и Снежану Пейович. Также я выражаю признательность мэру города Херцег-Нови (Черногория) Жарко Становчичу за приглашение нас с отцом в 1990 году и нашим друзьям в этом городе Георгу и Лидии Будечам.
Однако в советских справочниках 1940-х и более поздних годов о нем приходилось читать совсем другие формулировки: нерешительный, пассивный, бесталанный и прочее. И что, в конце концов, Марко Войновича на посту командующего Черноморским флотом с успехом сменил талантливый и даже гениальный Федор Ушаков – не проигравший ни одного сражения величайший флотоводец, «Суворов на море». При этом было совершенно непонятно, каким образом «бесталанный» иностранец Марко Иванович Войнович, поступив в русский флот мичманом, дослужился до адмирала, дважды став Георгиевским кавалером в двух турецких кампаниях. От чрезмерно негативного описания адмирала Войновича возникало ощущение противоестественной небывальщины, получался некий гротескный образ антигероя, а не реального человека. Примечательно, впрочем, что эти ругательные отзывы местами разительно отличались друг от друга, выдавая буйную фантазию авторов, далеко уносившую их от содержания исторических документов, сохранившихся в архивах.
Априори мы, конечно, склонны были доверять сведениям до 1917 года, но все-таки немного смущало одно якобы фактическое обстоятельство: в турецкую войну 1787–1791 гг. адмирал Марко Войнович на Черном море за два с половиной года выиграл одно сражение у острова Фидониси, а сменивший его на посту командующего флотом Федор Ушаков за каких-нибудь полтора года одержал три громкие морские победы, да и успех у Фидониси советские авторы приписывали ему же. Со временем возросшее желание разобраться в этой давней истории и установить истину побудило меня детально изучить все обстоятельства. Для этого потребовалось провести поиски документов второй половины ХVIII века в библиотеках и архивах. Я благодарю за помощь сотрудников Музея книги Российской государственной библиотеки Ирину Юрьевну Фоменко и Ирину Леонидовну Карпову, сотрудников Морской библиотеки Севастополя, сотрудниц Городского архива города Котора (Черногория) Елену Стахиню и Снежану Пейович. Также я выражаю признательность мэру города Херцег-Нови (Черногория) Жарко Становчичу за приглашение нас с отцом в 1990 году и нашим друзьям в этом городе Георгу и Лидии Будечам.
Узелки на удачу
Престарелый адмирал Спиридов, запахнувшись в турецкий халат, уже не первый час сидел у себя в кабинете. И вчера, засыпая, и сегодня, проснувшись еще до рассвета, он никак не мог урезонить рой мыслей, крутившихся в голове. А раздумывать было над чем. Вчера курьер доставил рескрипт государыни Екатерины: ему опять предлагалось возглавить морскую военную экспедицию в греческий Архипелаг. На первое предложение он осмелился ответить отказом, сославшись на болезни. Опытный, прошедший множество кампаний на разных морях, адмирал как никто другой понимал все трудности затеваемого похода. С семью линейными кораблями, фрегатом и несколькими мелкими судами предстояло обогнуть всю Европу – это 8 тысяч миль! – и зайти в самое подбрюшье Османской империи, в Эгейское море, а там… Там стоял турецкий флот: 16 линейных кораблей и 8 фрегатов! При этом нет никакой базы для наших кораблей… Да и не хотелось к тому же поступать под начало молодого, всего-то 34 года, графа Алексея Орлова, ничего не смыслившего в морском деле.
Императрица была поражена и раздосадована его отказом. Но она умела ласкою и невероятной щедростью склонять людей на свою сторону: произвела Спиридова из вице– в полные адмиралы, назвав при этом главным флагманом флота.
«С другой стороны, англичане обещают всяческое содействие… – думал Спиридов. – Да и для сына будет верный шанс проявить себя…» Он еще раз прочел строки, написанные размашистым почерком государыни: «…Провезти сухопутные войска с парком артиллерии и другими военными снарядами для содействия графу Орлову, образовать целый корпус из христиан к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте; содействовать восставшим против Турции грекам и славянам, а также способствовать пресечению провоза в Турцию морем контрабанды». О подчинении Орлову – ни слова. Напольные часы в гостиной мерно отбивали одиннадцать ударов, но адмирал, задумавшись, их не слышал. Надо было принимать решение…
А через неделю, 18 июня 1769 года, императрица с пышной свитой приехала на флагманский корабль «Европа», стоявший на Кронштадтском рейде. Играла музыка, палили из пушек, пили шампанское. Тут последовали новые милости: Екатерина вручила новоиспеченному адмиралу орден Святого Александра Невского и повесила ему на шею образ Святого Иоанна Воина. Сильно вдруг разволновавшийся Спиридов поцеловал государыне руку и попросил… навязать узелков на удачу! Кто-то услужливо протянул ленту, и Екатерина, смеясь, стала вязать узелки.
В Кронштадте поглазеть на торжества собралась порядочная толпа. Среди оживленной публики был молодой человек Марко Войнович, приехавший в Санкт-Петербург из далекой Далмации и поступивший на службу в русский флот. Он внимательно и грустно смотрел на палившие корабли, назначенные не сегодня завтра отправиться в далекий поход.
Служба на холодной, суровой Балтике протекала незаметно, без особых продвижений (см. прим. 1). Разразившаяся турецкая война давала честолюбивому юноше хороший шанс проявить себя и сделать карьеру. Но в первую эскадру Спиридова Марко не попал, оставалось лишь ждать и надеяться.
Императрица была поражена и раздосадована его отказом. Но она умела ласкою и невероятной щедростью склонять людей на свою сторону: произвела Спиридова из вице– в полные адмиралы, назвав при этом главным флагманом флота.
«С другой стороны, англичане обещают всяческое содействие… – думал Спиридов. – Да и для сына будет верный шанс проявить себя…» Он еще раз прочел строки, написанные размашистым почерком государыни: «…Провезти сухопутные войска с парком артиллерии и другими военными снарядами для содействия графу Орлову, образовать целый корпус из христиан к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте; содействовать восставшим против Турции грекам и славянам, а также способствовать пресечению провоза в Турцию морем контрабанды». О подчинении Орлову – ни слова. Напольные часы в гостиной мерно отбивали одиннадцать ударов, но адмирал, задумавшись, их не слышал. Надо было принимать решение…
А через неделю, 18 июня 1769 года, императрица с пышной свитой приехала на флагманский корабль «Европа», стоявший на Кронштадтском рейде. Играла музыка, палили из пушек, пили шампанское. Тут последовали новые милости: Екатерина вручила новоиспеченному адмиралу орден Святого Александра Невского и повесила ему на шею образ Святого Иоанна Воина. Сильно вдруг разволновавшийся Спиридов поцеловал государыне руку и попросил… навязать узелков на удачу! Кто-то услужливо протянул ленту, и Екатерина, смеясь, стала вязать узелки.
В Кронштадте поглазеть на торжества собралась порядочная толпа. Среди оживленной публики был молодой человек Марко Войнович, приехавший в Санкт-Петербург из далекой Далмации и поступивший на службу в русский флот. Он внимательно и грустно смотрел на палившие корабли, назначенные не сегодня завтра отправиться в далекий поход.
Служба на холодной, суровой Балтике протекала незаметно, без особых продвижений (см. прим. 1). Разразившаяся турецкая война давала честолюбивому юноше хороший шанс проявить себя и сделать карьеру. Но в первую эскадру Спиридова Марко не попал, оставалось лишь ждать и надеяться.
Побеги древа
Основателем сербского рода Войновичей был Воин, князь Ужицкий, воевода и один из знатнейших вельмож короля Стефана Дечанского. Первое упоминание Воина в летописях относится к 1322 году. Он владел землями от города Ужица на западе Сербии до самого моря. Женившись на принцессе Теодоре, Воин имел от нее дочь Селу и трех сыновей. Участвуя со своей дружиной в постоянных войнах с Византией, Болгарией, Венгрией и Дубровником, породнившись через детей с влиятельными старосербскими фамилиями и определив на службу при Дворе сына Милоша, воевода Воин в результате значительно расширил свои владения и добился высокого положения в окружении царя Стефана Уроша IV (Душана Сильного). Для этого ему потребовались не только прирожденная способность к воинскому искусству, но и политическая гибкость, выдержка и проницательность. Его старший сын Милош Войнович умер молодым и не оставил потомства (он сохранился в народной памяти, став героем сербского эпоса так называемого «предкосовского цикла»). От среднего сына Алтомана родился Никола, не оставивший потомства. Лишь младший Войислав через двух своих сыновей далеко продолжил родовое древо: от них пошли, в свою очередь, фамилии Войновичи, Войиновичи, Вуйновичи и Вуиновичи, а также: Милошевичи, Сердаревичи, Кнежевичи, Войиславичи, Биелановичи, Накичичи, Леличи, Лаличи, Вуйовичи, Жаричи… В XIX веке доктор Константин Войнович «покатоличил» и стал писать про себя: «По роду серб, по политике хорват, а по вере католик». А его сын Иво стал известным хорватским драматургом.
Так из семьи Воина образовались многие роды Сербии, Черногории, Хорватии и Боснии, говорящие на одном языке (теперь он в силу политических причин в разных государствах называется сербским, черногорским, хорватским и боснийским), но имеющие разную веру и формально разные национальности – такая вот получилась история балканских стран в миниатюре.
С турками у Марко Войновича, как и у многих славян на Балканах, были давние счеты: в 1692 году, после неудавшегося восстания, его прадед Йован во главе 60 христианских семейств ушел из турецкой Герцеговины на побережье Адриатики – под защиту венецианского флага (2). Поселившись в приморском городе Херцег-Нови (Новый герцог), многие Войновичи приобщились к морскому делу и успешно служили во флотах разных стран, зачастую достигая высоких чинов.
Традиция мореплавания в Которской бухте на юге Далмации берет начало еще со времен древних иллирийцев и римлян. Бухта врезается в сушу на 28 километров, образуя естественную и удобную гавань для кораблей. Ее чаще называют Бока (Bocche di Cattaro) – на староитальянском языке это и есть залив, в прямом переводе означает «рот», «пасть». Жители этих мест, бокели, сотни лет считались лучшими мореходами.
Известный мореплаватель, бокельский капитан, навигатор и математик Марко Мартинович в 1697 году получил от венецианского Сената задание обучить 17 русских князей и бояр, которых царь Петр I послал в Венецию обучаться мореплаванию. Загоревшись идеей организации судоходства и кораблестроения в России, Петр Великий лично ездил в Голландию и Венецию, где обучался морским наукам. В Венеции Петру и порекомендовали Марко Мартиновича.
Мартинович открыл в городе Пераст школу мореплавания, известную под названием «Наутика» («Навигация»), в которой обучал будущий командный состав русского флота. В музее г. Пераст хранится картина 1711 года «Русские бояре учатся по повелению Петра Великого морскому делу у Марко Мартиновича». В перечне, написанном старым латинским шрифтом, можно разобрать имена князей: Бориса Ивановича Куракина («пасынка царя»), трех братьев Голицыных: Петра, Дмитрия, Федора; Ивана Даниловича; Андрея Ивановича Репнина; боярина Абрама Феодоровича, «брата царицы Московской»; Владимира Шарометева (видимо, Шереметева), «брата генералова»; Михайлы Вртичева; Никиты Ивановича Бутурлина. Следует упомянуть еще графа П.А. Толстого, впоследствии служившего послом в Константинополе. В 1698 году он написал в своем путевом дневнике: «Приплыли мы к местечку, которое называется Пераста, и есть в нем много сербов, которые суть веры греческой. Имеют достаток, домы имеют строения каменного, к московскому народу зело приветны и почитательны». Историческая память не всегда справедлива – учителями морского дела при Петре Первом у нас обычно считают только немцев да голландцев…
С приезда российских бояр в Боку Которскую началось широкое и долгое сотрудничество бокелей и русских в морском деле. На протяжении последующего XVIII века уже выходцы из Боки приезжали служить в Россию. Уроженец Пераста адмирал Матия Змаевич командовал одной из эскадр русского флота, нанесшего в Гангутском сражении сокрушительное поражение шведам. Петр Первый наградил его боевым знаменем, которое хранится теперь в том же музее.
Помимо Змаевича, прославились в России представители родов Владиславичей, Вучетичей, Ивеличей и Войновичей, из которых особо отличились Марко и его старший двоюродный брат Йован, или по-русски Иван.
Так из семьи Воина образовались многие роды Сербии, Черногории, Хорватии и Боснии, говорящие на одном языке (теперь он в силу политических причин в разных государствах называется сербским, черногорским, хорватским и боснийским), но имеющие разную веру и формально разные национальности – такая вот получилась история балканских стран в миниатюре.
С турками у Марко Войновича, как и у многих славян на Балканах, были давние счеты: в 1692 году, после неудавшегося восстания, его прадед Йован во главе 60 христианских семейств ушел из турецкой Герцеговины на побережье Адриатики – под защиту венецианского флага (2). Поселившись в приморском городе Херцег-Нови (Новый герцог), многие Войновичи приобщились к морскому делу и успешно служили во флотах разных стран, зачастую достигая высоких чинов.
Традиция мореплавания в Которской бухте на юге Далмации берет начало еще со времен древних иллирийцев и римлян. Бухта врезается в сушу на 28 километров, образуя естественную и удобную гавань для кораблей. Ее чаще называют Бока (Bocche di Cattaro) – на староитальянском языке это и есть залив, в прямом переводе означает «рот», «пасть». Жители этих мест, бокели, сотни лет считались лучшими мореходами.
Известный мореплаватель, бокельский капитан, навигатор и математик Марко Мартинович в 1697 году получил от венецианского Сената задание обучить 17 русских князей и бояр, которых царь Петр I послал в Венецию обучаться мореплаванию. Загоревшись идеей организации судоходства и кораблестроения в России, Петр Великий лично ездил в Голландию и Венецию, где обучался морским наукам. В Венеции Петру и порекомендовали Марко Мартиновича.
Мартинович открыл в городе Пераст школу мореплавания, известную под названием «Наутика» («Навигация»), в которой обучал будущий командный состав русского флота. В музее г. Пераст хранится картина 1711 года «Русские бояре учатся по повелению Петра Великого морскому делу у Марко Мартиновича». В перечне, написанном старым латинским шрифтом, можно разобрать имена князей: Бориса Ивановича Куракина («пасынка царя»), трех братьев Голицыных: Петра, Дмитрия, Федора; Ивана Даниловича; Андрея Ивановича Репнина; боярина Абрама Феодоровича, «брата царицы Московской»; Владимира Шарометева (видимо, Шереметева), «брата генералова»; Михайлы Вртичева; Никиты Ивановича Бутурлина. Следует упомянуть еще графа П.А. Толстого, впоследствии служившего послом в Константинополе. В 1698 году он написал в своем путевом дневнике: «Приплыли мы к местечку, которое называется Пераста, и есть в нем много сербов, которые суть веры греческой. Имеют достаток, домы имеют строения каменного, к московскому народу зело приветны и почитательны». Историческая память не всегда справедлива – учителями морского дела при Петре Первом у нас обычно считают только немцев да голландцев…
С приезда российских бояр в Боку Которскую началось широкое и долгое сотрудничество бокелей и русских в морском деле. На протяжении последующего XVIII века уже выходцы из Боки приезжали служить в Россию. Уроженец Пераста адмирал Матия Змаевич командовал одной из эскадр русского флота, нанесшего в Гангутском сражении сокрушительное поражение шведам. Петр Первый наградил его боевым знаменем, которое хранится теперь в том же музее.
Помимо Змаевича, прославились в России представители родов Владиславичей, Вучетичей, Ивеличей и Войновичей, из которых особо отличились Марко и его старший двоюродный брат Йован, или по-русски Иван.
Человек в середине корабля
Только спустя год после ухода эскадры Спиридова в числе нескольких сотен моряков экипажа нового 66-пушечного корабля «Святой Георгий Победоносец» мичман Марко Войнович отправился из Кронштадта в Ревель, а оттуда в конце июня – в Средиземное море в составе уже 3-й Архипелагской («Архипелажской», как тогда говорили) эскадры контр-адмирала «Ивана Николаевича» Арфа, датчанина в русской службе (3).
Должность Марко на флагманском корабле была очень ответственная: огромные паруса ограничивали капитану обзор средней и носовой части палубы, и для обеспечения точного исполнения команд назначался находившийся посреди палубы мичман (от английского midshipman — «человек в середине корабля»). В длительном переходе кораблей вокруг Европы для молодого моряка это была неоценимая практика.
Помимо флагманского «Георгия», в поход отправились 66-пушечный корабль «Всеволод» и «Азия» – 54 пушки. Цель этой небольшой эскадры была конвоировать 13 зафрахтованных английских транспортов с провиантом и войсками (523 человека гвардии Преображенского полка и 2167 человек другой пехоты) для подкрепления сухопутных сил, действовавших в Архипелаге под командой графа Орлова.
По расчетам командующего эскадрой контр-адмирала Арфа месяца через три должны были быть на месте. Однако, добравшись до Копенгагена, простояли там целый месяц – сказался значительный перегруз кораблей, с одного из них пришлось снять не только часть провианта, но даже 16 (!) 6-фунтовых пушек.
14 сентября прибыли в Англию. На Дильском рейде в Английском канале (в проливе Па-де-Кале) к эскадре присоединился только что купленный в Лондоне фрегат «Северный Орел» с экипажем, отставшим в прошлом году от эскадры адмирала Спиридова. 20-го двинулись дальше, к британскому Гибралтару.
В Бискайском заливе и Средиземном море императрица рекомендовала контр-адмиралу Арфу держаться подальше от берегов Франции, Испании и неаполитанского королевства Обеих Сицилий: «Со всеми сими Бурбонскими Дворами имеем Мы только наружное согласие и можем, конечно, без ошибки полагать, что они Нам и оружию Нашему добра не желают», однако «нельзя ожидать и того, что они шествию Вашему явно и вооруженной рукой сопротивляться стали». Впрочем, «весьма легко статься может, что французы по обыкновенному своему коварству» устроят какие-либо провокации.
19 октября эскадра прибыла в британский Порт-Магон на острове Менорка, где еще простояли больше двух месяцев – взбунтовались англичане-матросы на транспортах. Здесь из-за неполадок остался для килевания корабль «Всеволод» с пятью транспортами. Дальнейший путь к Мальте был уже опасен: совсем рядом, в Тунисе, стояла крупная эскадра турок, и на горизонте в любой момент могли показаться корабли с белым полумесяцем на флагах.
Лишь 25 декабря добрались, наконец, до российской базы Ауза на острове Парос в Эгейском море.
Должность Марко на флагманском корабле была очень ответственная: огромные паруса ограничивали капитану обзор средней и носовой части палубы, и для обеспечения точного исполнения команд назначался находившийся посреди палубы мичман (от английского midshipman — «человек в середине корабля»). В длительном переходе кораблей вокруг Европы для молодого моряка это была неоценимая практика.
Помимо флагманского «Георгия», в поход отправились 66-пушечный корабль «Всеволод» и «Азия» – 54 пушки. Цель этой небольшой эскадры была конвоировать 13 зафрахтованных английских транспортов с провиантом и войсками (523 человека гвардии Преображенского полка и 2167 человек другой пехоты) для подкрепления сухопутных сил, действовавших в Архипелаге под командой графа Орлова.
По расчетам командующего эскадрой контр-адмирала Арфа месяца через три должны были быть на месте. Однако, добравшись до Копенгагена, простояли там целый месяц – сказался значительный перегруз кораблей, с одного из них пришлось снять не только часть провианта, но даже 16 (!) 6-фунтовых пушек.
14 сентября прибыли в Англию. На Дильском рейде в Английском канале (в проливе Па-де-Кале) к эскадре присоединился только что купленный в Лондоне фрегат «Северный Орел» с экипажем, отставшим в прошлом году от эскадры адмирала Спиридова. 20-го двинулись дальше, к британскому Гибралтару.
В Бискайском заливе и Средиземном море императрица рекомендовала контр-адмиралу Арфу держаться подальше от берегов Франции, Испании и неаполитанского королевства Обеих Сицилий: «Со всеми сими Бурбонскими Дворами имеем Мы только наружное согласие и можем, конечно, без ошибки полагать, что они Нам и оружию Нашему добра не желают», однако «нельзя ожидать и того, что они шествию Вашему явно и вооруженной рукой сопротивляться стали». Впрочем, «весьма легко статься может, что французы по обыкновенному своему коварству» устроят какие-либо провокации.
19 октября эскадра прибыла в британский Порт-Магон на острове Менорка, где еще простояли больше двух месяцев – взбунтовались англичане-матросы на транспортах. Здесь из-за неполадок остался для килевания корабль «Всеволод» с пятью транспортами. Дальнейший путь к Мальте был уже опасен: совсем рядом, в Тунисе, стояла крупная эскадра турок, и на горизонте в любой момент могли показаться корабли с белым полумесяцем на флагах.
Лишь 25 декабря добрались, наконец, до российской базы Ауза на острове Парос в Эгейском море.
Война в Архипелаге
Мои солдаты идут на войну с турками, будто на свадьбу.
Екатерина II – Вольтеру
Кампания 1771 года: штурм крепости Митилена
Кто выбрал остров Парос как главную базу русского флота – неизвестно, но выбор был удачный. Лежащий в южной части Эгейского моря, в 90 милях от турецкого берега, Парос имеет две большие бухты, удобные для стоянки судов. Островитяне (в документах того времени они назывались приматами) с восторгом приветствовали приход русских кораблей. На острове быстро было построено адмиралтейство для ремонта судов, а рядом склады, казармы, пекарни, прядильни… У входов в обе бухты острова устроили береговые батареи. После Пароса русские заняли еще 26 островов Архипелага, причем их жители обращались к командованию эскадры с просьбой принять их в российское подданство. Для обеспечения флота и полков пехоты местное население было обложено податью на хлеб, вино, строевой лес и прочее. Однако ни этой подати, ни дорогостоящих привозных товаров в полной мере не хватало, поэтому снабжение часто поступало путем захвата торговых судов – в основном турецких, но также и других стран, снабжавших всевозможными припасами Константинополь.
С начала открывшейся после зимних штормов кампании Марко Войнович был назначен командиром 12-пушечной полакры «Ауза». (Сразу следует заметить, что парусный флот в ХVIII веке отличался чрезвычайным разнообразием. Кораблями тогда назывались парусные военные суда с тремя мачтами, оснащенные пушками числом от 50 до 100, – они располагались по обоим бортам судна на одной-двух закрытых палубах (деках) и на открытой палубе. Помимо кораблей, во флотах были суда поменьше: фрегаты (4), шебеки (5), полакры, тартаны, соколевы (6), боты, кирлангичи, лансоны, фелуги, шайки, волики, шаитьи и прочие, различавшиеся между собой размером, формой корпуса, числом мачт, типом парусов и т. д. Не всегда различение типов судов было четким: в дальнейшем мы увидим, что, например, шебеки иногда назывались фрегатами, а крупные многопушечные фрегаты – кораблями.)
Будучи искусным навигатором, Марко горячо взялся за дело «и вскоре храбростью и знанием своего дела обратил на себя особое внимание не только начальства, но даже самой Императрицы» (историк Ал. Соколов, XIX век).
В феврале Марко захватил, или, как тогда говорили, взял в приз, судно с турецкими товарами. В другой раз, завидев в море 17 шебек, Войнович пустился за ними и все взял в призы – они оказались нагруженными пшеницей (7). В апреле взял турецкий волик с табаком и артиллерийскими снарядами (8).
Когда командир фрегата «Слава», капитан Белич, пал в стычке с албанскими наемниками, 16-пушечный фрегат был отдан Марко Войновичу, произведенному уже в лейтенанты – он стал одним из первых моряков-иностранцев в Архипелаге, получивших аттестат офицера российского флота. И вскоре своими действиями Войнович оправдал и присвоенный чин, и название фрегата (купленный в 1770 году в Архипелаге, фрегат был назван «Славой» в честь только что одержанной Чесменской победы).
В конце лета граф Алексей Орлов решил вести войну от Негропонта (остров Эвбея) вдоль всего европейского берега до Дарданелл, а с другой стороны – вдоль малоазиатского побережья, с тем чтобы этими действиями отвлечь турецкие силы от Дуная. Флот разделили на эскадры.
1 августа фрегат «Слава» в составе отряда графа Федора Орлова вышел из Аузы в крейсерство к анатолийскому берегу.
6-го числа Марко Войнович командовал десантом в местечке Левиса в заливе Макри на острове Родос. Десантники захватили 7 шебек и береговую батарею, сожгли склады.
24 октября эскадра Спиридова (в ее составе был и фрегат «Слава») подошла к крепости Митилена на острове Лесбос. Получив донесение, что в Митиленском адмиралтействе строятся два 74-пушечных корабля и шебека, адмирал Спиридов решил атаковать крепость и овладеть адмиралтейством.
В этой операции вместе с Марко принял участие его двоюродный брат Иван Войнович, состоявший тогда в чине секунд-майора.
1 ноября Спиридов подошел к крепости, разделив свою эскадру на две части: первая, под кейзер-флагом (т. е. флагом командующего), должна была высадить десант на южной стороне крепости. Другая часть, куда входил и фрегат «Слава», высаживала Шлиссельбургский полк и волонтеров-албанцев на северной стороне (9).
На следующий день по сигналу начали свозить на берег десант. Корабли с обеих сторон открыли огонь по крепости; под его прикрытием десант был высажен благополучно. Иван Войнович во главе отряда албанцев и славян первым среди атаковавших ворвался в турецкое адмиралтейство и водрузил на нем российский флаг.
Русские заняли богатый трофеями форштадт и одну башню крепости, взяв в ней пять медных орудий большого калибра, а в адмиралтействе – такелаж, парусину и все годные корабельные припасы. Эту добычу весь день перевозили на суда. При этом сожгли значительный запас корабельного леса. Оба корабля неприятеля и шебеку тоже пришлось сжечь, так как турецкий гарнизон крепости артиллерийским огнем препятствовал их выводу из гавани. Зато удалось увести с собой 20 мелких судов.
Потери русских: 24 человека убиты и 63 ранены – по большей части албанские ополченцы.
В начале декабря фрегат «Слава» с тремя мелкими судами был послан из Аузы на станцию к острову Псаро на зимовку.
С начала открывшейся после зимних штормов кампании Марко Войнович был назначен командиром 12-пушечной полакры «Ауза». (Сразу следует заметить, что парусный флот в ХVIII веке отличался чрезвычайным разнообразием. Кораблями тогда назывались парусные военные суда с тремя мачтами, оснащенные пушками числом от 50 до 100, – они располагались по обоим бортам судна на одной-двух закрытых палубах (деках) и на открытой палубе. Помимо кораблей, во флотах были суда поменьше: фрегаты (4), шебеки (5), полакры, тартаны, соколевы (6), боты, кирлангичи, лансоны, фелуги, шайки, волики, шаитьи и прочие, различавшиеся между собой размером, формой корпуса, числом мачт, типом парусов и т. д. Не всегда различение типов судов было четким: в дальнейшем мы увидим, что, например, шебеки иногда назывались фрегатами, а крупные многопушечные фрегаты – кораблями.)
Будучи искусным навигатором, Марко горячо взялся за дело «и вскоре храбростью и знанием своего дела обратил на себя особое внимание не только начальства, но даже самой Императрицы» (историк Ал. Соколов, XIX век).
В феврале Марко захватил, или, как тогда говорили, взял в приз, судно с турецкими товарами. В другой раз, завидев в море 17 шебек, Войнович пустился за ними и все взял в призы – они оказались нагруженными пшеницей (7). В апреле взял турецкий волик с табаком и артиллерийскими снарядами (8).
Когда командир фрегата «Слава», капитан Белич, пал в стычке с албанскими наемниками, 16-пушечный фрегат был отдан Марко Войновичу, произведенному уже в лейтенанты – он стал одним из первых моряков-иностранцев в Архипелаге, получивших аттестат офицера российского флота. И вскоре своими действиями Войнович оправдал и присвоенный чин, и название фрегата (купленный в 1770 году в Архипелаге, фрегат был назван «Славой» в честь только что одержанной Чесменской победы).
В конце лета граф Алексей Орлов решил вести войну от Негропонта (остров Эвбея) вдоль всего европейского берега до Дарданелл, а с другой стороны – вдоль малоазиатского побережья, с тем чтобы этими действиями отвлечь турецкие силы от Дуная. Флот разделили на эскадры.
1 августа фрегат «Слава» в составе отряда графа Федора Орлова вышел из Аузы в крейсерство к анатолийскому берегу.
6-го числа Марко Войнович командовал десантом в местечке Левиса в заливе Макри на острове Родос. Десантники захватили 7 шебек и береговую батарею, сожгли склады.
24 октября эскадра Спиридова (в ее составе был и фрегат «Слава») подошла к крепости Митилена на острове Лесбос. Получив донесение, что в Митиленском адмиралтействе строятся два 74-пушечных корабля и шебека, адмирал Спиридов решил атаковать крепость и овладеть адмиралтейством.
В этой операции вместе с Марко принял участие его двоюродный брат Иван Войнович, состоявший тогда в чине секунд-майора.
1 ноября Спиридов подошел к крепости, разделив свою эскадру на две части: первая, под кейзер-флагом (т. е. флагом командующего), должна была высадить десант на южной стороне крепости. Другая часть, куда входил и фрегат «Слава», высаживала Шлиссельбургский полк и волонтеров-албанцев на северной стороне (9).
На следующий день по сигналу начали свозить на берег десант. Корабли с обеих сторон открыли огонь по крепости; под его прикрытием десант был высажен благополучно. Иван Войнович во главе отряда албанцев и славян первым среди атаковавших ворвался в турецкое адмиралтейство и водрузил на нем российский флаг.
Русские заняли богатый трофеями форштадт и одну башню крепости, взяв в ней пять медных орудий большого калибра, а в адмиралтействе – такелаж, парусину и все годные корабельные припасы. Эту добычу весь день перевозили на суда. При этом сожгли значительный запас корабельного леса. Оба корабля неприятеля и шебеку тоже пришлось сжечь, так как турецкий гарнизон крепости артиллерийским огнем препятствовал их выводу из гавани. Зато удалось увести с собой 20 мелких судов.
Потери русских: 24 человека убиты и 63 ранены – по большей части албанские ополченцы.
В начале декабря фрегат «Слава» с тремя мелкими судами был послан из Аузы на станцию к острову Псаро на зимовку.
Кампания 1772 года: операция в заливе Лагос, Патрасское сражение
Кампания началась добычей призов. В это время многие торговцы, увлекаясь выгодами, злоупотребляли правами нейтрального флага и вынудили графа Алексея Орлова издать 1 мая манифест, где было объявлено, что такие суда будут конфисковываться. Бдительность наших крейсеров усилилась: они еще до издания прокламации бороздили Архипелаг по всем направлениям и высматривали контрабандистов.
В январе Марко Войнович у Митилены сгрузил с греческой фелуги 2209 ок (примерно 2830 л) деревянного масла (сорт оливкового), а в феврале захватил турецкое судно и несколько греческих фелуг с контрабандой.
28 февраля контр-адмирал Андрей Власьевич Елманов на корабле «Святой Георгий Победоносец» повел эскадру из 4 кораблей, 5 фрегатов («Слава» в том числе), бомбардирского судна и пакетбота в крейсерство к Дарданеллам. Цель похода Елманова состояла в том, чтобы разбить турецкий отряд, вышедший из Дарданелл. И действительно, 6 алжирских фрегатов и 6 галер показались было в Архипелаге, но, узнав о приближении русских, спешно возвратились в пролив. Русская эскадра взяла при этом немало призов.
В начале марта фрегат «Слава» под командой лейтенанта Войновича послан от эскадры в залив Лагос, к северу от острова Тассос. В заливе стояло 13 турецких судов и одна полугалера. Войнович, подойдя на картечный выстрел, встал против них на шпринг (бросил якоря так, чтобы стрелять с борта) и открыл огонь. В панике турки спешно покидали суда и спасались на берегу. От частой пальбы на «Славе» разорвало 3-фунтовую пушку, и Войнович был ранен осколками. Но бой продолжался: на берегу увидели еще батарею о четырех пушках, сбили ее и пушки перевезли на фрегат. Из оставленных судов взяли в приз четыре больших волика – один о 6 фальконетах, другой о 4, а третий и четвертый имели по 2 пушки. На этих судах получено в добычу 5 тысяч килов (20,5 т) пшеницы и 2 тысячи мешков табака. Еще 4 судна сожжены, 2 разбиты и потоплены.
За эту операцию лейтенант Марко Войнович 8 сентября был награжден орденом Св. Георгия IV степени, Всемилостивейше пожалованным ему по аттестации адмирала Спиридова, о чем есть запись в «Реестре господам Генералам, Штаб и Обер-Офицерам, тем, кои получили, за отменную против неприятеля храбрость, ордена Святого Великомученика Георгия Победоносца», – за подписью графа Орлова, с окончательной формулировкой: «За храбрость и мужество, оказанные во время командования его небольшим судном при устье Дарданельского канала и вдоль европейских берегов, где он атаковал неприятельские суда под батарейными пушками и овладел из них четырьмя с грузом, потом, зделав десант на берег, отбил у неприятеля 4 пушки».
В апреле русские получили сведения, что в Константинополь идет множество судов с провиантом и снарядами. Контр-адмирал Елманов получил приказ перекрыть Дарданеллы. Наши крейсеры не упускали призовых случаев.
Оправившись от ранений, Марко Войнович продолжал командовать фрегатом «Слава», и мы имеем следующие сведения о его действиях. В мае настиг у гавани Каподоро провиантское судно и сгрузил с него 1015 килов (4,2 т) пшеницы, 2 пушки, 7 оков (почти 9 кг) пороха и некое число огнестрельного и белого оружия. В Вольском заливе он отнял у греческой фелуги 38 контарей (1,8 т) шерсти и 6415 оков (8220 л) деревянного масла. В июне взял греческую двухмачтовую соколеву с двумя пушками и грузом из кусков свинца и 6 контарей (286 кг) дроби, 36 ок (46 кг) пороха и других разных припасов, также военной контрабанды. В следующем месяце сгрузил с английского судна у Родоса 852 мешка риса, не тронув остального товара; вблизи Самоса отнял у английского судна «Принц Георг» 804 мешка риса и 16 мешков кофе; близ Кипра выгрузил с греческого судна 76 кулей табаку и 10 контарей (477 кг) железа, принадлежавшего турецким купцам. 5 июля высадившийся с фрегата «Святой Николай» десант под командой секунд-майора Ивана Войновича овладел крепостью Кастель-Россо на острове Клидес у берегов Кипра.
Еще летом 1770 года, когда Марко Войнович был только на пути в Архипелаг, его брат Иван со своим фрегатом «Святой Николай» участвовал в знаменитом Чесменском сражении – за одну ночь были уничтожены основные силы турецкого флота: сожжено 15 линейных кораблей, 6 фрегатов и до 50 малых судов; еще 1 линейный корабль и 5 галер захвачены победителями. На кораблях находилось 1430 орудий. Турки потеряли около 11 000 убитыми, при этом потери россиян составили 3 человека убитыми и 9 ранеными. За участие в Чесменском сражении Иван Войнович получил орден Св. Георгия IV степени. Только спустя два года после Чесмы турки проявили поползновение удалить русский флот из Архипелага. У Оттоманской Порты оставались еще суда, преимущественно фрегаты и шебеки, в Адриатике, в Мраморном море, в Босфоре, у берегов Туниса. Перед самым концом обреченных на неудачу переговоров о мире, проходивших в Бухаресте, турецкое правительство вознамерилось, соединив почти все имевшиеся в его распоряжении эскадры, внезапно ударить по русскому флоту в Архипелаге и истребить его. Удобнее всего было это сделать, обманув графа Орлова ложными известиями о продолжающихся мирных переговорах. Капитан-паша Эски-Гассан предпринял все возможное старание к этому, но не ему было тягаться в зоркости, хитрости, проницательности с Алексеем Григорьевичем. Орлов никогда ни одному турецкому слову не верил, даже тогда, когда турки говорили сущую правду. Усилив наблюдение, Орлов достоверно узнал, что «миролюбивый» капитан-паша Гассан усердно собирает в один кулак:
1) эскадру из Дульциньо (совр. город Ульцин в Черногории), состоявшую из 47 фрегатов и шебек с артиллерией от 16 до 30 пушек, с транспортами, на них помещено восемь тысяч солдат. Причем эта эскадра должна взять в морейских (т. е. пелопоннесских) крепостях Модоне, Короне и Наполи-ди-Романья еще до четырех тысяч албанцев;
В январе Марко Войнович у Митилены сгрузил с греческой фелуги 2209 ок (примерно 2830 л) деревянного масла (сорт оливкового), а в феврале захватил турецкое судно и несколько греческих фелуг с контрабандой.
28 февраля контр-адмирал Андрей Власьевич Елманов на корабле «Святой Георгий Победоносец» повел эскадру из 4 кораблей, 5 фрегатов («Слава» в том числе), бомбардирского судна и пакетбота в крейсерство к Дарданеллам. Цель похода Елманова состояла в том, чтобы разбить турецкий отряд, вышедший из Дарданелл. И действительно, 6 алжирских фрегатов и 6 галер показались было в Архипелаге, но, узнав о приближении русских, спешно возвратились в пролив. Русская эскадра взяла при этом немало призов.
В начале марта фрегат «Слава» под командой лейтенанта Войновича послан от эскадры в залив Лагос, к северу от острова Тассос. В заливе стояло 13 турецких судов и одна полугалера. Войнович, подойдя на картечный выстрел, встал против них на шпринг (бросил якоря так, чтобы стрелять с борта) и открыл огонь. В панике турки спешно покидали суда и спасались на берегу. От частой пальбы на «Славе» разорвало 3-фунтовую пушку, и Войнович был ранен осколками. Но бой продолжался: на берегу увидели еще батарею о четырех пушках, сбили ее и пушки перевезли на фрегат. Из оставленных судов взяли в приз четыре больших волика – один о 6 фальконетах, другой о 4, а третий и четвертый имели по 2 пушки. На этих судах получено в добычу 5 тысяч килов (20,5 т) пшеницы и 2 тысячи мешков табака. Еще 4 судна сожжены, 2 разбиты и потоплены.
За эту операцию лейтенант Марко Войнович 8 сентября был награжден орденом Св. Георгия IV степени, Всемилостивейше пожалованным ему по аттестации адмирала Спиридова, о чем есть запись в «Реестре господам Генералам, Штаб и Обер-Офицерам, тем, кои получили, за отменную против неприятеля храбрость, ордена Святого Великомученика Георгия Победоносца», – за подписью графа Орлова, с окончательной формулировкой: «За храбрость и мужество, оказанные во время командования его небольшим судном при устье Дарданельского канала и вдоль европейских берегов, где он атаковал неприятельские суда под батарейными пушками и овладел из них четырьмя с грузом, потом, зделав десант на берег, отбил у неприятеля 4 пушки».
В апреле русские получили сведения, что в Константинополь идет множество судов с провиантом и снарядами. Контр-адмирал Елманов получил приказ перекрыть Дарданеллы. Наши крейсеры не упускали призовых случаев.
Оправившись от ранений, Марко Войнович продолжал командовать фрегатом «Слава», и мы имеем следующие сведения о его действиях. В мае настиг у гавани Каподоро провиантское судно и сгрузил с него 1015 килов (4,2 т) пшеницы, 2 пушки, 7 оков (почти 9 кг) пороха и некое число огнестрельного и белого оружия. В Вольском заливе он отнял у греческой фелуги 38 контарей (1,8 т) шерсти и 6415 оков (8220 л) деревянного масла. В июне взял греческую двухмачтовую соколеву с двумя пушками и грузом из кусков свинца и 6 контарей (286 кг) дроби, 36 ок (46 кг) пороха и других разных припасов, также военной контрабанды. В следующем месяце сгрузил с английского судна у Родоса 852 мешка риса, не тронув остального товара; вблизи Самоса отнял у английского судна «Принц Георг» 804 мешка риса и 16 мешков кофе; близ Кипра выгрузил с греческого судна 76 кулей табаку и 10 контарей (477 кг) железа, принадлежавшего турецким купцам. 5 июля высадившийся с фрегата «Святой Николай» десант под командой секунд-майора Ивана Войновича овладел крепостью Кастель-Россо на острове Клидес у берегов Кипра.
Еще летом 1770 года, когда Марко Войнович был только на пути в Архипелаг, его брат Иван со своим фрегатом «Святой Николай» участвовал в знаменитом Чесменском сражении – за одну ночь были уничтожены основные силы турецкого флота: сожжено 15 линейных кораблей, 6 фрегатов и до 50 малых судов; еще 1 линейный корабль и 5 галер захвачены победителями. На кораблях находилось 1430 орудий. Турки потеряли около 11 000 убитыми, при этом потери россиян составили 3 человека убитыми и 9 ранеными. За участие в Чесменском сражении Иван Войнович получил орден Св. Георгия IV степени. Только спустя два года после Чесмы турки проявили поползновение удалить русский флот из Архипелага. У Оттоманской Порты оставались еще суда, преимущественно фрегаты и шебеки, в Адриатике, в Мраморном море, в Босфоре, у берегов Туниса. Перед самым концом обреченных на неудачу переговоров о мире, проходивших в Бухаресте, турецкое правительство вознамерилось, соединив почти все имевшиеся в его распоряжении эскадры, внезапно ударить по русскому флоту в Архипелаге и истребить его. Удобнее всего было это сделать, обманув графа Орлова ложными известиями о продолжающихся мирных переговорах. Капитан-паша Эски-Гассан предпринял все возможное старание к этому, но не ему было тягаться в зоркости, хитрости, проницательности с Алексеем Григорьевичем. Орлов никогда ни одному турецкому слову не верил, даже тогда, когда турки говорили сущую правду. Усилив наблюдение, Орлов достоверно узнал, что «миролюбивый» капитан-паша Гассан усердно собирает в один кулак:
1) эскадру из Дульциньо (совр. город Ульцин в Черногории), состоявшую из 47 фрегатов и шебек с артиллерией от 16 до 30 пушек, с транспортами, на них помещено восемь тысяч солдат. Причем эта эскадра должна взять в морейских (т. е. пелопоннесских) крепостях Модоне, Короне и Наполи-ди-Романья еще до четырех тысяч албанцев;