Кейтлин чуть не расплакалась. Непринужденное дружелюбие исчезло. Даже улыбки не было на его сдержанно-официальном лице.
– Макс, – окликнула его Кейтлин, когда он повернулся, чтобы уйти.
Он обернулся и ждал, пока она подыскивала слова. Она не знала даже, что хотела сказать. Одно она знала точно – она не могла позволить ему прямо сейчас уйти.
– Твои племянники… э-э… они не заразились ветряной оспой от Джорди?
– Нет, похоже, они здоровы.
– Наверное, твоя сестра была не слишком рада такой возможности.
– Она не слишком расстроилась. Сказала, пусть лучше переболеют раньше, а не позже.
– А, ну, это хорошо.
– Извини меня, – сказал Макс, демонстративно поглядев на часы. – Мне надо успеть на встречу.
– О, конечно. Э-э… спасибо, что завез это. – Она встала чтобы проводить его до двери.
– Не надо меня провожать.
Макс повернулся и ушел. Под ногами его хрустел гравий. Шаги его звучат более уверенно, чем он себя чувствует, подумал он. Оказавшись в машине, он перестал задерживать дыхание и устало опустил плечи. Он надеялся, он молился… но, очевидно, он ей по-прежнему не нужен.
Пальцы его вжались на рулевом колесе, глаза саднило. О, Господи, неужели нельзя как-то заставить ее полюбить его? Но человек или любит – или нет. А она – не любит. Это разъедало его, подобно кислоте. Скоро у него внутри вообще ничего не останется, подумал он. Одна только оболочка. Уезжая, ему казалось, что он оставил там свое сердце.
– Эй, что случилось?
Кейтлин вздрогнула и обернулась. На нее озабоченно смотрела Донна. Поспешно смахнув слезы, она ответила:
– Ничего. Я в полном порядке.
– Чушь собачья! Не вешай мне лапшу на уши. Ты плакала так, словно у тебя сердце разрывается.
– Ничего не случилось. Я же тебе сказала.
– Это из-за Макса, да?
К ужасу Кейтлин, у нее опять потекли слезы. Она кивнула, смирившись.
– Наверное, да.
– И что ты выкинула на этот раз?
– Я?
– Я знаю тебя с детского садика, Кейтлин. Даже до Брэда ты прикидывалась холодной и отчужденной – боялась сблизиться с людьми. Потом все стало только хуже. Вполне логично предположить, что ты постаралась отпугнуть Макса.
– Я думаю, что мне это удалось. – Голос Кейтлин звучал глухо. – Он сегодня днем завез деловые бумаги, и был таким официальным, таким холодным. – Она облокотилась локтями на письменный стол и уткнулась лбом в ладони. – Ах, Донна, на этот раз я все окончательно испортила, а я ведь не хотела. Я просто старалась быть сильной.
– Сильной? О чем ты говоришь?
Кейтлин вздохнула.
– Я так долго опираюсь на другий людей: на тебя и Рика, на доктора Этли, на Марту, – и я решила, что я должна все делать сама, и не рассчитывать на окружающих. А Макс…
– Кажется, я поняла, – прервала ее Донна. – Кейтлин, быть сильной далеко не всегда значит самой все делать. Это значит и понять, когда тебе нужна помощь, и не побояться попросить о ней – или о любви. Но если уж на то пошло, я сомневаюсь, чтобы ты потеряла Макса. Если он любил тебя на прошлой неделе, он любит тебя и на этой. Любовь не умирает так быстро и так легко.
– Спасибо. – Кейтлин выпрямилась, уже чувствуя себя лучше. – Но только я все равно не знаю, что мне делать.
Донна ухмыльнулась.
– Эй, быть сильной – это значит и добиваться того, чего ты хочешь. Так что иди и добейся его, тигрица.
Кейтлин ответно улыбнулась и потянулась к телефонной трубке.
– Наверное, я именно так и поступлю.
Донна ушла, помахав рукой, а Кейтлин уже набирала номер конторы Макса. К несчастью, ей ответил только автоответчик. Вздыхая, она назвалась и повесила трубку. Чтобы действовать наверняка, она позвонила ему домой, и там тоже назвалась автоответчику.
Ко времени закрытия теплицы он ей не позвонил, поэтому она заехала за Джорданом. Когда они оказались дома, она снова набрала номер Макса и снова назвалась. Но он по-прежнему не звонил.
– Наверное, он вообще больше не захочет со мной разговаривать, – мрачно проговорила она, потом повеселела. Может быть, его деловое свидание затянулось.
Однако когда наступило утро, а Макс так и не позвонил, ее настроение упало. Тем не менее она позвонила Марте и велела ей открывать теплицу без нее – она подойдет попозже. Довезя Джордана до школы, она снова вскочила в машину и направилась в ближайший торговый центр.
Первое, куда она пошла – это магазин нижнего белья. Ей нужно было что-нибудь соблазнительное. Она уже выбрала черное кружевное «тедди», – рубашку и трусики одновременно, – но тут ее взгляд остановился на золотой атласной ночной сорочке. Она была довольно скромного покроя, но зато на ней впереди был вышит многоцветный дракон. Сердце ее сжалось: она вспомнила Макса и его обещание сражаться с ее драконами той ночью, когда они впервые любили друг друга. Она решительно вернула черное кружевное тедди на вешалку.
Вторую остановку Кейтлин сделала у магазина мужской повседневной одежды. Она нашла пару линялых джинсов того размера, который носит Макс или, может, на размер меньше.
К тому времени, когда она приехала на работу, было уже почти одиннадцать. Она ожидала, что к этому времени Макс ей позвонит, но он не позвонил. Она не знала, огорчаться, сердиться или беспокоиться. Это зависело от того, почему он ей не звонит: то ли он просто не хочет с ней разговаривать, то ли нашел кого-то поинтереснее, то ли попал в катастрофу и лежит где-то в больнице.
Нерешительно Кейтлин еще раз позвонила ему в контору, не зная, хочет ли узнать правду. Пэтси сразу же узнала голос Кейтлин.
– О, Кейтлин, привет. Извини, но Макс сегодня не приходил.
– Его встреча, – начала Кейтлин. – Он задержался где-то за городом, или что-то в этом духе?
– Нет, ничего такого. Он просто сегодня дома – болен.
– Болен?
Пэтси секунду колебалась.
– О, да. По-настоящему болен. Да ведь я сама сегодня утром возила его к врачу, а он, знаешь ли, никогда не ходит по врачам. Так что я не сомневалась, что чувствует он себя достаточно отвратительно.
– О, Боже! – воскликнула Кейтлин, чувствуя, что у нее в душе все обрывается. – Это серьезно?
– Значит, тебе и правда не все равно?!
– Конечно, не все равно!
– Ну, Макс в этом не был уверен. – Пэтси помолчала, потом театрально понизила голос: – Что до твоего вопроса, то, по-моему, ему лучше будет самому обсудить свое состояние с тобой.
– Его состояние? – пискнула Кейтлин.
– Угу. Да. Ну, у меня второй телефон звонит. Надо идти. Пока.
Пэтси повесила трубку.
Сердце Кейтлин бешенно колотилось и руки дрожали, когда она набирала телефон Донны. Если она когда-то и сомневалась в своих чувствах к Максу, то теперь никаких сомнений уже не могло остаться.
– Донна? Ты можешь сегодня взять Джордана после школы и оставить на ночь? Я только что узнала, что Макс страшно болен, и… Ах, огромное тебе спасибо. Я позвоню попозже.
Схватив сумочку, она выбежала из конторы, на бегу окликнув Марту:
– Марта, мне надо идти. Это – чрезвычайная ситуация. Ты сможешь все закрыть?
– Конечно. Это не Джордан?
– Нет-нет. Это не Джордан, но я не уверена, что завтра тоже смогу прийти.
Она не заработала штрафа за превышение скорости по дороге к Максу, но предупреждение ей сделали. Всю оставшуюся часть пути ей еле-еле удавалось удерживать скорость в рамках допустимого.
Дом Макса выглядел пустым. Утренняя газета все еще лежала посередине дорожки, и все жалюзи были опущены. Кейтлин долго сидела в машине, собираясь с духом. Столько разговоров о том, чтобы быть сильной и независимой – и у нее даже не хватает мужества подойти к двери и постучать!
При мысли о том, что Макс может просто не захотеть ее видеть, у нее даже заболел желудок. Однако когда она подумала о том, что Макс сейчас один и испытывает действие какой-то ужасной болезни, к ней вернулась храбрость. Решительно кивнув, она схватила сумочку, прошла по дорожке и резко постучала в дверь. Она открылась почти мгновенно.
– Пэтси, я не… – Макс замолчал. – Кейтлин.
– Почему ты не в постели? Тебе можно вставать? Доктор позволил тебе вставать?
Глаза Кейтлин жадно скользили по дорогим и знакомым чертам Макса. Странно, но он не кажется больным.
– Доктор не говорил, чтобы я лежал. Хотя мне все равно пришлось бы встать, чтобы открыть дверь.
– О. Тебе не надо лежать? У тебя жар? Он прописал тебе лекарство?
Выпаливая вопросы один за другим, она взяла Макса за руку и вошла с ним в гостиную. Потом, нахмурясь, сказала:
– Может, тебе лучше сесть.
– Почему?
– Макс, я разговаривала с Пэтси.
– Угу. И что?
– Она сказала мне, как сильно ты болен.
Ну, да благословит ее Господь за это, подумал Макс. Может быть, он все-таки не станет увольнять свою вечно вмешивающуюся в его дела сестрицу. Когда он увидел отчаянную, нежную озабоченность на лице Кейтлин, лед, сковавший его сердце, начал таять. Теперь осталось только заставить ее осознать, что ее чувство к нему не менее реально, чем то, что он испытывает к ней.
– Мне и вправду вдруг показалось, что мне лучше лечь, – слабым голосом проговорил он.
– Ты сможешь подняться наверх?
– С твоей помощью.
Макс обнял ее за плечи и, тяжело опираясь на нее, поднялся по лестнице наверх. При виде ее тревожного лица, чувство вины больно укололо его. Но он ведь не обманывает, говоря, что испытывает слабость! У него и правда коленки подгибаются, когда он ощущает рядом ее тело. И, кроме того, сейчас он борется за свою жизнь. Какова бы ни была причина, но Кейтлин пришла к нему, и если даже и нечестно так ее дурачить – что же можно поделать?
Они поднимались по лестнице, и его одолевали образы Кейтлин в его комнате, в его постели. Хоть он и прожил в этом доме больше года, кажется, что все его воспоминания об этой комнате появились только в последнюю пару недель. Закрывая глаза, он видел Кейтлин с разгоревшимся от смущения лицом, ее сверкающие страстью глаза, ее губы, изогнувшиеся в обольстительной улыбке.
«Господи, помоги!» – подумал он, когда жаркие щупальца желания свернулись в его теле. Ему понадобится все его самообладание, чтобы не уложить ее на кровать, создав новые воспоминания. Ему удалось не схватить ее в объятия, но сердце его колотилось и руки дрожали от усилия сдержать себя.
– Боже! – негромко воскликнула Кейтлин, – ты дрожишь! – Она отвернула покрывало и одеяло. – Ну-ка. Тебе лучше лечь.
Макс сел на край постели и с трудом удержался, чтобы не притянуть ее к себе. Чтобы чем-нибудь занять руки, ом начал расстегивать рубашку, хотя его пальцы неуклюже путались в пуговицах.
– Давай я, – настоятельно сказала Кейтлин, потянувшись к пуговицам его рубашки.
Макс подавил стон, чувствуя, что его самообладанию приходит конец.
– Я сам, – проговорил он, и голос его напряженно захрипел. Он расстегнул две оставшиеся пуговицы и стянул с себя рубашку.
Кейтлин впилась взглядом в его обнаженную грудь. Ей так хотелось броситься на нее и прижаться изо всех сил. Взгляд ее задержался на сильных мускулах, золотистом загаре, розовой сыпи…
– Что? – Ее рука вытянулась вперед, скользнув по красным волдырикам. Эта сыпь ей знакома!
Она бросила на Макса обвиняющий взгляд.
– Ветряная оспа?
У него, по крайней мере, хватило совести покраснеть, подумала она.
– Кейтлин, я могу объяснить…
– Я тут умираю от страха, а у тебя всего лишь ветрянка? И ты даже сестру в это дело втянул.
– Не втягивал я ее. Я не знал, что она скажет тебе, будто я смертельно болен. Но когда ты пришла сюда, такая испуганная, это было так приятно, что я немного подыграл ей. – Голос его звучал все тише. – Извини, мне очень жаль.
– Еще бы, бесстыдник.
Кейтлин повернулась и вышла из комнаты.
– Кейтлин, подожди! – Он вскочил и бросился вниз по ступенькам следом за нею. Она направилась прямо к выходной двери. – Господи, Кейти, пожалуйста, не уходи. Извини меня. Я…
Она резко повернулась, поджав губы.
– Максимиллиан Тобиас Шор, сядь и заткнись.
Она ткнула пальцем в сторону кушетки. Макс повиновался, совершенно ошарашенный. Потом сердце его упало: она повернулась обратно к двери и ушла.
Он услышал, как дверца ее автомобиля открылась и закрылась. Ну, на этот раз он-таки все испортил. Она никогда не простит его. Он напрягся, ожидая услышать шум двигателя, который умчит ее от него. Закрыв глаза, он уронил голову на руки.
Входная дверь открылась, и Макс резко поднял голову. Ему в лицо ударила какая-то тяжелая синяя ткань.
– Что?.. – Макс смахнул материю. – Кейтлин? Я думал, ты уехала.
– Тебе так легко от меня не избавиться, жалкий пес!
– Правда? – Он почувствовал, как лицо его расплывается в глупой улыбке.
– И сотри эту глупую улыбочку с лица! – Он попытался оттянуть углы губ вниз, но ничего у него не получилось. Если она захочет, то может стоять и орать на него целый день, даже целую неделю. Да что там: она может орать на него всю оставшуюся жизнь.
– Ты мне за это заплатишь, Макс Шор.
– Как угодно, любимая. Абсолютно как угодно.
– Прекрасно. Раз ты сам предложил, надевай эти джинсы.
– Какие джинсы? – Он не мог отвести взгляда от ее искрящихся глаз.
– Те, что у тебя на коленях, обманщик.
– А, эти. – Сузив глаза, он посмотрел на них. – Я обычно не ношу джинсов.
– Значит, самое время начать, правда? В конце концов, – с удовлетворением напомнила Кейтлин, – ты сказал, что готов мне заплатить.
– И это сделает тебя счастливой?
– Невыразимо.
– Ну что же, ладно.
Макс встал и положил руки на пряжку ремня, наблюдая за реакцией Кейтлин. К его восторгу, она уселась в кресло, откинулась назад и положила ногу на ногу, изогнув губы в улыбке. Если она собирается смотреть, то он должен устроить ей достойный спектакль. Его движения стали медленными и полными соблазна. Он вытянул ремень из брюк.
Подойдя к ней, он уронил ремень ей на колени, потом взял ее руки и поднес к пуговице на брюках.
– Расстегни ее, – хрипловато приказал он, и она послушалась. Он отступил на шаг и медленно повел застежку молнии вниз, сантиметр за сантиметром. Язычок Кейтлин выскользнул наружу и смочил пересохшие вдруг губы.
Повернувшись к ней спиной, он не спеша чуть-чуть приспустил брюки, потом еще немного, потом, наконец, стянул их до пола и высвободил ступни. Он повернулся обратно, заглянув ей в глаза. Она подалась вперед, опершись подбородком на руки, и на лице ее играла мечтательная улыбка.
Оставшись только в белых плавках, он взял джинсы. Потом подошел к Кейтлин, присел на ручку ее кресла и натянул джинсы на ноги. Встав, он снова повернулся к ней.
– Застегни эти, – сказал он, и в глазах его полыхала страсть.
– Попозже, – пробормотала она, вставая рядом с ним. Взгляд ее был мягким и теплым. Протянув руку, она провела пальцами по его груди, путаясь в мягких коричневых завитках. Пальцы ее легко скользнули по сыпи.
– Чешется?
– О, да, – выдохнул он. – И болит невыносимо.
Он имел в виду не ветряную оспу.
– Ну, смотри, только не расчесывай.
Она говорила глуховатым шепотком, и кончик пальца легко поглаживал его напрягшийся сосок.
Он втянул воздух.
– Ох, Кейти, я ни о чем другом не могу думать.
– Ну надо же! – Ее пальчики ущипнули второй сосок. – Мне просто придется придумать способ отвлечь тебя.
Тут она опустила руку, проведя ею по бугру, так ясно видному в незастегнутых джинсах.
– Ох, да, – простонал он. – Отвлеки меня, Кейти. Ради Бога, отвлеки меня.
– Может, это поможет.
Ловким движением она захватила край своей зеленой футболки, стянула ее через голову и потерла мягким хлопком его грудь.
– Это тебя отвлекло?
Он взглянул на нее пылающими глазами.
– Помогает, – хрипловато проговорил он. – Отвлекай меня еще.
Она завела руки за спину и расстегнула кружевной лифчик, стянув бретельки с плеч и обнажив его жадному, голодному взгляду свои груди.
– Это достаточно отвлекает?
– Почти достаточно.
Его пальцы любовно обхватили ее груди, и большие пальцы разгладили розовые вершинки до алмазной твердости.
– Ну что ж, – проговорила она, прерывающимся голосом. Она оторвала его руки от своей груди и передвинула их к застежке своих коротко обрезанных джинсов. – Расстегивай это.
Когда он послушался, она стянула с себя джинсы.
– Ну, как теперь? Ты уже достаточно отвлекся?
– Ох, Господи, я так отвлекся, что это меня убивает. И я так хочу тебя, я просто горю!
– Тогда возьми меня за руку, нежный Макс, и веди меня к постели.
Но они до постели не добрались – только до кушетки.
– Ну что же, любимая, ты собираешься восстановить мое доброе имя, или как?
– Наверное, придется, – сказала она. – Я никак не могу допустить, чтобы такой бессовестный обманщик бродил на свободе среди ни о чем не подозревающих граждан.
Его руки крепко ее обняли, и сердце его переполнилось такой любовью, что непонятно было, как она там поместилась.
– Скажи эти слова, Кейти. Пожалуйста, скажи.
– Я люблю тебя, Макс. Ты на мне женишься?
– Еще бы. Эй, ты куда собралась? – воскликнул он, когда Кейтлин тут же слезла с кушетки.
– Подожди-ка минутку, – сказала она и продемонстрировала весьма соблазнительное зрелище, когда, склонившись, рылась в пластиковом пакете, который поставила у двери. – Ну-ка, что ты скажешь?
Взгляд Макса скользнул по гладкому атласу. Он заметил вышитого дракона, изогнувшегося вокруг ее грудей и сказал:
– Вижу, что мне необходимо сразиться с драконами. Иди-ка сюда, женщина.
С горящими глазами он протянул к ней руку.
«Как это она раньше не поняла?» – спросила себя Кейтлин, вкладывая в его руки свои пальцы. Ясное летнее небо. В его глазах была синева ясного летнего неба.
– Макс, – окликнула его Кейтлин, когда он повернулся, чтобы уйти.
Он обернулся и ждал, пока она подыскивала слова. Она не знала даже, что хотела сказать. Одно она знала точно – она не могла позволить ему прямо сейчас уйти.
– Твои племянники… э-э… они не заразились ветряной оспой от Джорди?
– Нет, похоже, они здоровы.
– Наверное, твоя сестра была не слишком рада такой возможности.
– Она не слишком расстроилась. Сказала, пусть лучше переболеют раньше, а не позже.
– А, ну, это хорошо.
– Извини меня, – сказал Макс, демонстративно поглядев на часы. – Мне надо успеть на встречу.
– О, конечно. Э-э… спасибо, что завез это. – Она встала чтобы проводить его до двери.
– Не надо меня провожать.
Макс повернулся и ушел. Под ногами его хрустел гравий. Шаги его звучат более уверенно, чем он себя чувствует, подумал он. Оказавшись в машине, он перестал задерживать дыхание и устало опустил плечи. Он надеялся, он молился… но, очевидно, он ей по-прежнему не нужен.
Пальцы его вжались на рулевом колесе, глаза саднило. О, Господи, неужели нельзя как-то заставить ее полюбить его? Но человек или любит – или нет. А она – не любит. Это разъедало его, подобно кислоте. Скоро у него внутри вообще ничего не останется, подумал он. Одна только оболочка. Уезжая, ему казалось, что он оставил там свое сердце.
* * *
Кейтлин смотрела на дверь долго после того, как он ушел. Что-то защекотало ей щеку, и она подняла руку, чтобы смахнуть помеху – изумилась, обнаружив, что это слеза. За ней последовала еще одна и еще. Вскоре ее лицо уже намокло от слез и плечи затряслись от рыданий. У нее было так пусто внутри, словно пустоту эту уже никогда не удастся наполнить.– Эй, что случилось?
Кейтлин вздрогнула и обернулась. На нее озабоченно смотрела Донна. Поспешно смахнув слезы, она ответила:
– Ничего. Я в полном порядке.
– Чушь собачья! Не вешай мне лапшу на уши. Ты плакала так, словно у тебя сердце разрывается.
– Ничего не случилось. Я же тебе сказала.
– Это из-за Макса, да?
К ужасу Кейтлин, у нее опять потекли слезы. Она кивнула, смирившись.
– Наверное, да.
– И что ты выкинула на этот раз?
– Я?
– Я знаю тебя с детского садика, Кейтлин. Даже до Брэда ты прикидывалась холодной и отчужденной – боялась сблизиться с людьми. Потом все стало только хуже. Вполне логично предположить, что ты постаралась отпугнуть Макса.
– Я думаю, что мне это удалось. – Голос Кейтлин звучал глухо. – Он сегодня днем завез деловые бумаги, и был таким официальным, таким холодным. – Она облокотилась локтями на письменный стол и уткнулась лбом в ладони. – Ах, Донна, на этот раз я все окончательно испортила, а я ведь не хотела. Я просто старалась быть сильной.
– Сильной? О чем ты говоришь?
Кейтлин вздохнула.
– Я так долго опираюсь на другий людей: на тебя и Рика, на доктора Этли, на Марту, – и я решила, что я должна все делать сама, и не рассчитывать на окружающих. А Макс…
– Кажется, я поняла, – прервала ее Донна. – Кейтлин, быть сильной далеко не всегда значит самой все делать. Это значит и понять, когда тебе нужна помощь, и не побояться попросить о ней – или о любви. Но если уж на то пошло, я сомневаюсь, чтобы ты потеряла Макса. Если он любил тебя на прошлой неделе, он любит тебя и на этой. Любовь не умирает так быстро и так легко.
– Спасибо. – Кейтлин выпрямилась, уже чувствуя себя лучше. – Но только я все равно не знаю, что мне делать.
Донна ухмыльнулась.
– Эй, быть сильной – это значит и добиваться того, чего ты хочешь. Так что иди и добейся его, тигрица.
Кейтлин ответно улыбнулась и потянулась к телефонной трубке.
– Наверное, я именно так и поступлю.
Донна ушла, помахав рукой, а Кейтлин уже набирала номер конторы Макса. К несчастью, ей ответил только автоответчик. Вздыхая, она назвалась и повесила трубку. Чтобы действовать наверняка, она позвонила ему домой, и там тоже назвалась автоответчику.
Ко времени закрытия теплицы он ей не позвонил, поэтому она заехала за Джорданом. Когда они оказались дома, она снова набрала номер Макса и снова назвалась. Но он по-прежнему не звонил.
– Наверное, он вообще больше не захочет со мной разговаривать, – мрачно проговорила она, потом повеселела. Может быть, его деловое свидание затянулось.
Однако когда наступило утро, а Макс так и не позвонил, ее настроение упало. Тем не менее она позвонила Марте и велела ей открывать теплицу без нее – она подойдет попозже. Довезя Джордана до школы, она снова вскочила в машину и направилась в ближайший торговый центр.
Первое, куда она пошла – это магазин нижнего белья. Ей нужно было что-нибудь соблазнительное. Она уже выбрала черное кружевное «тедди», – рубашку и трусики одновременно, – но тут ее взгляд остановился на золотой атласной ночной сорочке. Она была довольно скромного покроя, но зато на ней впереди был вышит многоцветный дракон. Сердце ее сжалось: она вспомнила Макса и его обещание сражаться с ее драконами той ночью, когда они впервые любили друг друга. Она решительно вернула черное кружевное тедди на вешалку.
Вторую остановку Кейтлин сделала у магазина мужской повседневной одежды. Она нашла пару линялых джинсов того размера, который носит Макс или, может, на размер меньше.
К тому времени, когда она приехала на работу, было уже почти одиннадцать. Она ожидала, что к этому времени Макс ей позвонит, но он не позвонил. Она не знала, огорчаться, сердиться или беспокоиться. Это зависело от того, почему он ей не звонит: то ли он просто не хочет с ней разговаривать, то ли нашел кого-то поинтереснее, то ли попал в катастрофу и лежит где-то в больнице.
Нерешительно Кейтлин еще раз позвонила ему в контору, не зная, хочет ли узнать правду. Пэтси сразу же узнала голос Кейтлин.
– О, Кейтлин, привет. Извини, но Макс сегодня не приходил.
– Его встреча, – начала Кейтлин. – Он задержался где-то за городом, или что-то в этом духе?
– Нет, ничего такого. Он просто сегодня дома – болен.
– Болен?
Пэтси секунду колебалась.
– О, да. По-настоящему болен. Да ведь я сама сегодня утром возила его к врачу, а он, знаешь ли, никогда не ходит по врачам. Так что я не сомневалась, что чувствует он себя достаточно отвратительно.
– О, Боже! – воскликнула Кейтлин, чувствуя, что у нее в душе все обрывается. – Это серьезно?
– Значит, тебе и правда не все равно?!
– Конечно, не все равно!
– Ну, Макс в этом не был уверен. – Пэтси помолчала, потом театрально понизила голос: – Что до твоего вопроса, то, по-моему, ему лучше будет самому обсудить свое состояние с тобой.
– Его состояние? – пискнула Кейтлин.
– Угу. Да. Ну, у меня второй телефон звонит. Надо идти. Пока.
Пэтси повесила трубку.
Сердце Кейтлин бешенно колотилось и руки дрожали, когда она набирала телефон Донны. Если она когда-то и сомневалась в своих чувствах к Максу, то теперь никаких сомнений уже не могло остаться.
– Донна? Ты можешь сегодня взять Джордана после школы и оставить на ночь? Я только что узнала, что Макс страшно болен, и… Ах, огромное тебе спасибо. Я позвоню попозже.
Схватив сумочку, она выбежала из конторы, на бегу окликнув Марту:
– Марта, мне надо идти. Это – чрезвычайная ситуация. Ты сможешь все закрыть?
– Конечно. Это не Джордан?
– Нет-нет. Это не Джордан, но я не уверена, что завтра тоже смогу прийти.
Она не заработала штрафа за превышение скорости по дороге к Максу, но предупреждение ей сделали. Всю оставшуюся часть пути ей еле-еле удавалось удерживать скорость в рамках допустимого.
Дом Макса выглядел пустым. Утренняя газета все еще лежала посередине дорожки, и все жалюзи были опущены. Кейтлин долго сидела в машине, собираясь с духом. Столько разговоров о том, чтобы быть сильной и независимой – и у нее даже не хватает мужества подойти к двери и постучать!
При мысли о том, что Макс может просто не захотеть ее видеть, у нее даже заболел желудок. Однако когда она подумала о том, что Макс сейчас один и испытывает действие какой-то ужасной болезни, к ней вернулась храбрость. Решительно кивнув, она схватила сумочку, прошла по дорожке и резко постучала в дверь. Она открылась почти мгновенно.
– Пэтси, я не… – Макс замолчал. – Кейтлин.
– Почему ты не в постели? Тебе можно вставать? Доктор позволил тебе вставать?
Глаза Кейтлин жадно скользили по дорогим и знакомым чертам Макса. Странно, но он не кажется больным.
– Доктор не говорил, чтобы я лежал. Хотя мне все равно пришлось бы встать, чтобы открыть дверь.
– О. Тебе не надо лежать? У тебя жар? Он прописал тебе лекарство?
Выпаливая вопросы один за другим, она взяла Макса за руку и вошла с ним в гостиную. Потом, нахмурясь, сказала:
– Может, тебе лучше сесть.
– Почему?
– Макс, я разговаривала с Пэтси.
– Угу. И что?
– Она сказала мне, как сильно ты болен.
Ну, да благословит ее Господь за это, подумал Макс. Может быть, он все-таки не станет увольнять свою вечно вмешивающуюся в его дела сестрицу. Когда он увидел отчаянную, нежную озабоченность на лице Кейтлин, лед, сковавший его сердце, начал таять. Теперь осталось только заставить ее осознать, что ее чувство к нему не менее реально, чем то, что он испытывает к ней.
– Мне и вправду вдруг показалось, что мне лучше лечь, – слабым голосом проговорил он.
– Ты сможешь подняться наверх?
– С твоей помощью.
Макс обнял ее за плечи и, тяжело опираясь на нее, поднялся по лестнице наверх. При виде ее тревожного лица, чувство вины больно укололо его. Но он ведь не обманывает, говоря, что испытывает слабость! У него и правда коленки подгибаются, когда он ощущает рядом ее тело. И, кроме того, сейчас он борется за свою жизнь. Какова бы ни была причина, но Кейтлин пришла к нему, и если даже и нечестно так ее дурачить – что же можно поделать?
Они поднимались по лестнице, и его одолевали образы Кейтлин в его комнате, в его постели. Хоть он и прожил в этом доме больше года, кажется, что все его воспоминания об этой комнате появились только в последнюю пару недель. Закрывая глаза, он видел Кейтлин с разгоревшимся от смущения лицом, ее сверкающие страстью глаза, ее губы, изогнувшиеся в обольстительной улыбке.
«Господи, помоги!» – подумал он, когда жаркие щупальца желания свернулись в его теле. Ему понадобится все его самообладание, чтобы не уложить ее на кровать, создав новые воспоминания. Ему удалось не схватить ее в объятия, но сердце его колотилось и руки дрожали от усилия сдержать себя.
– Боже! – негромко воскликнула Кейтлин, – ты дрожишь! – Она отвернула покрывало и одеяло. – Ну-ка. Тебе лучше лечь.
Макс сел на край постели и с трудом удержался, чтобы не притянуть ее к себе. Чтобы чем-нибудь занять руки, ом начал расстегивать рубашку, хотя его пальцы неуклюже путались в пуговицах.
– Давай я, – настоятельно сказала Кейтлин, потянувшись к пуговицам его рубашки.
Макс подавил стон, чувствуя, что его самообладанию приходит конец.
– Я сам, – проговорил он, и голос его напряженно захрипел. Он расстегнул две оставшиеся пуговицы и стянул с себя рубашку.
Кейтлин впилась взглядом в его обнаженную грудь. Ей так хотелось броситься на нее и прижаться изо всех сил. Взгляд ее задержался на сильных мускулах, золотистом загаре, розовой сыпи…
– Что? – Ее рука вытянулась вперед, скользнув по красным волдырикам. Эта сыпь ей знакома!
Она бросила на Макса обвиняющий взгляд.
– Ветряная оспа?
У него, по крайней мере, хватило совести покраснеть, подумала она.
– Кейтлин, я могу объяснить…
– Я тут умираю от страха, а у тебя всего лишь ветрянка? И ты даже сестру в это дело втянул.
– Не втягивал я ее. Я не знал, что она скажет тебе, будто я смертельно болен. Но когда ты пришла сюда, такая испуганная, это было так приятно, что я немного подыграл ей. – Голос его звучал все тише. – Извини, мне очень жаль.
– Еще бы, бесстыдник.
Кейтлин повернулась и вышла из комнаты.
– Кейтлин, подожди! – Он вскочил и бросился вниз по ступенькам следом за нею. Она направилась прямо к выходной двери. – Господи, Кейти, пожалуйста, не уходи. Извини меня. Я…
Она резко повернулась, поджав губы.
– Максимиллиан Тобиас Шор, сядь и заткнись.
Она ткнула пальцем в сторону кушетки. Макс повиновался, совершенно ошарашенный. Потом сердце его упало: она повернулась обратно к двери и ушла.
Он услышал, как дверца ее автомобиля открылась и закрылась. Ну, на этот раз он-таки все испортил. Она никогда не простит его. Он напрягся, ожидая услышать шум двигателя, который умчит ее от него. Закрыв глаза, он уронил голову на руки.
Входная дверь открылась, и Макс резко поднял голову. Ему в лицо ударила какая-то тяжелая синяя ткань.
– Что?.. – Макс смахнул материю. – Кейтлин? Я думал, ты уехала.
– Тебе так легко от меня не избавиться, жалкий пес!
– Правда? – Он почувствовал, как лицо его расплывается в глупой улыбке.
– И сотри эту глупую улыбочку с лица! – Он попытался оттянуть углы губ вниз, но ничего у него не получилось. Если она захочет, то может стоять и орать на него целый день, даже целую неделю. Да что там: она может орать на него всю оставшуюся жизнь.
– Ты мне за это заплатишь, Макс Шор.
– Как угодно, любимая. Абсолютно как угодно.
– Прекрасно. Раз ты сам предложил, надевай эти джинсы.
– Какие джинсы? – Он не мог отвести взгляда от ее искрящихся глаз.
– Те, что у тебя на коленях, обманщик.
– А, эти. – Сузив глаза, он посмотрел на них. – Я обычно не ношу джинсов.
– Значит, самое время начать, правда? В конце концов, – с удовлетворением напомнила Кейтлин, – ты сказал, что готов мне заплатить.
– И это сделает тебя счастливой?
– Невыразимо.
– Ну что же, ладно.
Макс встал и положил руки на пряжку ремня, наблюдая за реакцией Кейтлин. К его восторгу, она уселась в кресло, откинулась назад и положила ногу на ногу, изогнув губы в улыбке. Если она собирается смотреть, то он должен устроить ей достойный спектакль. Его движения стали медленными и полными соблазна. Он вытянул ремень из брюк.
Подойдя к ней, он уронил ремень ей на колени, потом взял ее руки и поднес к пуговице на брюках.
– Расстегни ее, – хрипловато приказал он, и она послушалась. Он отступил на шаг и медленно повел застежку молнии вниз, сантиметр за сантиметром. Язычок Кейтлин выскользнул наружу и смочил пересохшие вдруг губы.
Повернувшись к ней спиной, он не спеша чуть-чуть приспустил брюки, потом еще немного, потом, наконец, стянул их до пола и высвободил ступни. Он повернулся обратно, заглянув ей в глаза. Она подалась вперед, опершись подбородком на руки, и на лице ее играла мечтательная улыбка.
Оставшись только в белых плавках, он взял джинсы. Потом подошел к Кейтлин, присел на ручку ее кресла и натянул джинсы на ноги. Встав, он снова повернулся к ней.
– Застегни эти, – сказал он, и в глазах его полыхала страсть.
– Попозже, – пробормотала она, вставая рядом с ним. Взгляд ее был мягким и теплым. Протянув руку, она провела пальцами по его груди, путаясь в мягких коричневых завитках. Пальцы ее легко скользнули по сыпи.
– Чешется?
– О, да, – выдохнул он. – И болит невыносимо.
Он имел в виду не ветряную оспу.
– Ну, смотри, только не расчесывай.
Она говорила глуховатым шепотком, и кончик пальца легко поглаживал его напрягшийся сосок.
Он втянул воздух.
– Ох, Кейти, я ни о чем другом не могу думать.
– Ну надо же! – Ее пальчики ущипнули второй сосок. – Мне просто придется придумать способ отвлечь тебя.
Тут она опустила руку, проведя ею по бугру, так ясно видному в незастегнутых джинсах.
– Ох, да, – простонал он. – Отвлеки меня, Кейти. Ради Бога, отвлеки меня.
– Может, это поможет.
Ловким движением она захватила край своей зеленой футболки, стянула ее через голову и потерла мягким хлопком его грудь.
– Это тебя отвлекло?
Он взглянул на нее пылающими глазами.
– Помогает, – хрипловато проговорил он. – Отвлекай меня еще.
Она завела руки за спину и расстегнула кружевной лифчик, стянув бретельки с плеч и обнажив его жадному, голодному взгляду свои груди.
– Это достаточно отвлекает?
– Почти достаточно.
Его пальцы любовно обхватили ее груди, и большие пальцы разгладили розовые вершинки до алмазной твердости.
– Ну что ж, – проговорила она, прерывающимся голосом. Она оторвала его руки от своей груди и передвинула их к застежке своих коротко обрезанных джинсов. – Расстегивай это.
Когда он послушался, она стянула с себя джинсы.
– Ну, как теперь? Ты уже достаточно отвлекся?
– Ох, Господи, я так отвлекся, что это меня убивает. И я так хочу тебя, я просто горю!
– Тогда возьми меня за руку, нежный Макс, и веди меня к постели.
Но они до постели не добрались – только до кушетки.
* * *
Когда-то позже, спустя много времени, Кейтлин подняла голову с груди Макса и улыбнулась ему такой сияющей, солнечной улыбкой, что у него перехватило дыхание. Он будет хранить эту улыбку всю свою оставшуюся жизнь.– Ну что же, любимая, ты собираешься восстановить мое доброе имя, или как?
– Наверное, придется, – сказала она. – Я никак не могу допустить, чтобы такой бессовестный обманщик бродил на свободе среди ни о чем не подозревающих граждан.
Его руки крепко ее обняли, и сердце его переполнилось такой любовью, что непонятно было, как она там поместилась.
– Скажи эти слова, Кейти. Пожалуйста, скажи.
– Я люблю тебя, Макс. Ты на мне женишься?
– Еще бы. Эй, ты куда собралась? – воскликнул он, когда Кейтлин тут же слезла с кушетки.
– Подожди-ка минутку, – сказала она и продемонстрировала весьма соблазнительное зрелище, когда, склонившись, рылась в пластиковом пакете, который поставила у двери. – Ну-ка, что ты скажешь?
Взгляд Макса скользнул по гладкому атласу. Он заметил вышитого дракона, изогнувшегося вокруг ее грудей и сказал:
– Вижу, что мне необходимо сразиться с драконами. Иди-ка сюда, женщина.
С горящими глазами он протянул к ней руку.
«Как это она раньше не поняла?» – спросила себя Кейтлин, вкладывая в его руки свои пальцы. Ясное летнее небо. В его глазах была синева ясного летнего неба.