– Смотри на меня, Кейт. Не переставай смотреть на меня.
   Она прошептала:
   – Я… я чувствую себя такой ранимой.
   – Я знаю, милая Кейт. Я знаю. – Он быстро снял свои брюки и плавки и стоял перед ней, удерживая ее взгляд своими глазами. – Видишь? Я так же раним, как и ты. Еще сильнее, потому что ты можешь скрывать свои чувства. Я не могу.
   Он притянул ее руки к своей груди.
   – Трогай меня, Кейти, – мягко попросил он. – Трогай и смотри, что твое прикосновение делает со мною.
   Она расправила пальцы у него на груди – медленно, неуверенно. Когда его мускулы дрогнули под ее пальцами, и Кейтлин ощутила ускорившееся биение его сердца, ласки ее стали более уверенными.
   – Господь милосердный! – простонал Макс, и Кейтлин почувствовала, что по нему пробежала дрожь. – Разреши мне любить тебя, нежная Кейт. Ты нужна мне больше, чем дыхание.
   И Кейтлин очень мягко толкнула его, пока он не сел на край кровати. Она села рядом с ним и пропустила свои пальцы сквозь его шелковую коричневую шевелюру. Наклонив к себе его голову, она сразу же раскрыла ему свои губы. Ее ласки стали более настойчивыми, более рискованными.
   И только когда ее пальцы легко скользнули по его возбужденному естеству, Макс взял инициативу в свои руки. Его язык погрузился в недра ее рта, и он стал наклонять ее назад, пока она не легла на постель. Тогда его руки объявили о его власти над ее телом. Но всякий раз, когда ресницы Кейтлин, трепеща, опускались, Макс заставлял ее открывать глаза и смотреть на него.
   Когда его рот платил нежную дань ее грудям, Макс видел, как ее карие глаза становятся теплыми и туманятся. Когда его ищущие пальцы сняли ее трусики и открыли женственные тайны между ее ног, он увидел, как ее глаза широко открылись от блаженства его прикосновений. А когда его пальцы и губы подвели ее к самому краю удовлетворения, он наблюдал, как взгляд ее потеплел и стал почти черным.
   Он отодвинулся от нее, потянувшись за чем-то на ночном столике, и Кейтлин разочарованно пробормотала протест из-за того, что тела их разлучились. Он притянул ее обратно в свои объятия, и она шевельнулась, стараясь прижаться еще теснее.
   Но когда он начал проскальзывать в нее, Кейтлин крепко зажмурилась и напряглась.
   – Кейтлин, – хрипло сказал Макс, – открой глаза и посмотри на меня, любимая. Это же только я, и я никогда не причиню тебе боли. Ты это знаешь. Я никогда не причиню тебе боли. Я только хочу любить тебя, Кейти. Впусти меня, любимая. Впусти меня.
   Постепенно напряженность оставила ее, и она начала расслабляться. Только тогда Макс полностью вошел в нее. Резко и тяжело дыша, он мгновение лежал абсолютно неподвижно, стараясь собрать воедино остатки самообладания и дать ей время привыкнуть к себе. Ему казалось, что ему доверено священное задание: стереть все ее неприятные воспоминания и заменить их воспоминаниями о нежности, любви и страсти. Когда ее тело шевельнулось под ним, он начал двигаться, шепча нежные слова и уверения.
   Он поцеловал ее. Это был медленный, глубокий поцелуй, укравший ее дыхание – и потом возвративший его. Его пальцы прикасались к ней и ласкали ее всюду, куда только могли дотянуться, словно никак не могли ею насытиться. Тепло, наполнявшее ее тело, с каждым его движением внутри нее становилось все жарче, и ей казалось, что еще немного – и она вспыхнет пламенем.
   – Макс? – она вцепилась в его плечи.
   – Да, любимая. Бросайся. Я тебя поймаю.
   Когда несколько мгновений спустя она, наконец, нашла вершину, то слезы потекли по ее щекам от этого невыразимо прекрасного чувства, и она повторяла и повторяла его имя.
   Тут Макс, наконец, ослабил свой стальной контроль и нырнул в наслаждение. Он выгнул спину и выкрикнул ее имя, а потом упал на нее, зарывшись лицом в ее шею.
   Пораженный силой своих ощущений, он лежал неподвижно, ловя дыхание и наслаждаясь тем, как близки их тела. Он внезапно понял, что чувствует себя завершенным, нормальным только тогда, когда они вместе, словно каждый из них – только половинка единого целого.
   Не отпуская ее, он перекатился на бок и приподнялся на локте. Ему надо было заглянуть ей в лицо – но он боялся того, что может там увидеть. Когда он увидел на ее щеках серебристые брызги слез, сердце его сжалось. Но глаза ее были мягкими и теплыми и удовлетворенно-туманными.
   – Спасибо, что ты сделал это прекрасным, – мягко сказала она.
   Макс прижался к ее губам.
   – Мы сделали это прекрасным, любимая, а не я. И я хочу, чтобы ты знала – я никогда прежде не испытывал такого.
   – И я тоже. – Когда лицо его расплылось в улыбке, она сказала: – Улыбка героя-победителя, если я не ошибаюсь.
   – Правда? – Он чуть-чуть прикусил ее шею сбоку, ощутив солоноватый вкус кожи.
   – Угу. – Она слегка повернула голову, чтобы ему было удобнее. – Определенно.
   – Я всегда считал, что я героическая личность.
   Рука его легла на ее мягкую грудь, и улыбка стала менее победительной, но более собственнической.
   Кейтлин с трудом спросила:
   – Который сражается с драконами и все такое прочее?
   Улыбка погасла, взгляд стал пристальным.
   – Я сражусь со всеми драконами – столько, сколько надо будет, Кейти, потому что я только что убедился в том, что принцесса из замка стоит всех битв.
   Наклонив голову, он провел языком вокруг одного розового соска.
   – А, так… ах!.. это тебе дракон понадобился?
   Она почувствовала, как его губы изогнулись в новой улыбке.
   – Кажется. Ш-ш, тихо, посмотрим, смогу ли я поймать негодника. – Он сделал еще несколько кругов языком, потом легонько куснул ее. – Вот, похоже, я его поймал.
   Он ухмыльнулся.
   – Не уверена. По-моему, он удирает.
   В ее глазах горел смех.
   Макс был очарован этой новой озорной Кейтлин. Он надеялся познакомиться с ней поближе. Очень близко.
   – Ну так мне придется его остановить, правильно? – С этими словами он поймал губами один плотный бутон и мягко начал сосать.
   Ее дыхание вырвалось громким вздохом.
   – Да. Кажется, на этот раз ты его определенно поймал.
   – Пока нет. Я не успокоюсь, пока не возьму замок штурмом.
   Его пальцы скользнули вниз и обхватили гладкую попку, а губы продолжали прикусывать сосок.
   – Макс? – выдохнула она.
   – Да, любимая.
   – Осторожней, а то как бы дракон не устроил внезапного нападения на тебя.
   – Внезапного нападения?
   – Да. Вот такого. – С неожиданной силой и ловкостью она опрокинула его на спину. – Видишь ли, иногда драконы сопротивляются.
   Она скользнула языком по его напряженному соску. Его тело ответно напряглось, а выражение лица Кейтлин заставило широко открыть глаза. Оно было таким непревзойденно, безгранично женственным, что у него захватило дыхание.
   Кейтлин чувствовала, что живет – такого она не испытывала уже семь лет. Она чувствовала себя молодой, сильной и женственной, и эти чувства наполняли ее ликованием. Она не знала, сможет ли найти слова, чтобы объяснить Максу, что она чувствует, но она сделает все, что в ее силах, чтобы показать ему это. Она наклонила голову к нему, блестя глазами.
   Пока ее губы настойчиво соблазняли его, ее пальцы открывали ей крепкое, поджарое тело Макса. Оно было идеальным дополнением ее собственному более мягкому телу, и она испытывала наслаждение, проводя руками по напряженным канатам мышц на его плечах и груди. Ее пальцы запутывались в шелковистых золотисто-коричневых завитках, покрывавших его грудь, потом провели по обоим плоским коричневым соскам.
   Когда Макс застонал, ей показалось, что этот звук разносится по ее телу. Она сдвинула ищущую руку ниже, и Макс задрожал. Ее пронизало чувство чистой гордости из-за того, что она может это сделать, что в ее власти довести его до такого же лихорадочного пыла, какой только что владел ею под его прикосновением.
   – Кейтлин, – сказал он снова.
   – Скажи мне, чего ты хочешь, Максимиллиан. – Ее голос звучал как глубокое мурлыканье.
   – Люби меня, хорошая моя.
   – Буду. Скажи мне, что делать.
   Полуослепнув от желания, Макс поспешно надел новый презерватив, потом приподнял ее над собой, и снова застонал, когда она вобрала его в себя. Он был покорен ее улыбкой – улыбкой распутницы и ангела. Он готов отдать жизнь, лишь бы эта улыбка не покидала ее лица, успел подумать Макс, прежде чем туман наслаждения не затмил все, кроме настойчивой необходимости найти тот экстаз, который может дать ему только она.
* * *
   Когда Макс проснулся, было светло и, судя по тому, как бурчало у него в желудке, после восьми.
   Кейтлин все еще спала, удобно устроившись у него на плече. Он улыбнулся. Значит, это не было еще одним сном. Это произошло на самом деле. Его руки крепче обняли ее, и она пошевелилась, пробормотала сквозь сон что-то невнятное и прижалась лицом к груди Макса. Ее теплое дыхание пошевелило волосы на его груди, и он почувствовал неожиданное напряжение в теле. Ему достаточно только подумать о ней, и он снова ее хочет. Наверное, он никогда не насытится ею.
   Прошлая ночь была чем-то настолько более значительным, чем он ожидал! Когда они любили друг друга в первый раз, реакция Кейтлин была робко-страстной. Но тот второй раз навеки запечатлеется в памяти Макса. Кейтлин была Евой, Далилой, Еленой Прекрасной – женщиной, уверенной в своей женственности. Соблазнительницей, сиреной.
   Был и третий раз – в середине ночи, когда они оба были разгоревшимися и затуманившимися от сна. И теперь Кейтлин уютно устроилась в его объятиях, будто чувствовала себя в них как дома. И здесь действительно был ее дом. Может быть, она еще этого не знает, думал он, отводя кудряшки с ее лица, но он никогда ее не отпустит.
* * *
   Когда Кейтлин открыла глаза, постель была пуста, но до нее донеслись приглушенные звуки: Макс насвистывал что-то внизу на кухне. Она улыбнулась. Фальшивая мелодия Макса была самой лучшей музыкой из всего, что она слышала.
   Она села, обхватив руками колени и почувствовала при этом какие-то незнакомые ноющие мускулы. Но это была хорошая боль – напоминание о необыкновенной ночи. И необыкновенном мужчине. Шевельнулось в ней и какое-то беспокойство, но она решительно оттолкнула его. Еще будет время разбираться с реальностью. Но не сейчас. Пока нет. Ей не хотелось прерывать этого сна.
   До нее донесся слабый аромат пищи, и ее желудок ответно забурчал. Спустив ноги на пол, она осмотрелась в поисках, чего бы надеть. Одежда, которую вчера небрежно бросили на пол в плену страсти, сегодня была аккуратно сложена на комоде. Кейтлин вздохнула и покачала головой. Такая опрятность. Надо что-то предпринимать.
   Она потянулась было за свитером, потом передумала и вместо этого схватила рубашку Макса. Ей пришлось несколько раз завернуть рукава, но полы достигали середины ее ляжек, так что прикрывали достаточно.
   Смущенная, она остановилась на пороге кухни, наблюдая, как Макс хозяйничает. Она не сомневалась, что он выглядел бы еще привлекательнее в облегающих джинсах и свитере, а не в брюках и рубашке с застежкой, которые были на нем. Но он и так уже был великолепным. Не следует ожидать полного отсутствия недостатков.
   При виде ее лицо Макса просияло, и он в два шага прошел отделявшее их друг от друга расстояние.
   – Доброе утро, нежная Кейти, – сказал он, а потом притянул к себе и крепко поцеловал.
   Немного отдышавшись, она сказала:
   – И тебе тоже доброе утро, нежный Макси.
   – Нежный Макси?
   – Нежная Кейти?
   – Ну, ты и правда нежная. – Он улыбнулся, заглядывая ей в глаза, и заметил, что в них танцуют и светятся золотые искорки. – Я собирался принести тебе завтрак в постель. Но раз уж ты здесь, почему бы тебе не сесть, и я тебе все подам?
   Он выдвинул стул и картинным жестом пригласил ее сесть.
   Со всей грацией и достоинством члена королевской фамилии, Кейтлин уселась на предложенном стуле, изящно расправив полы рубашки вокруг бедер. Знает ли она, подумал Макс, как вызывающе она выглядит в его рубашке? Она как клеймо – клеймо, безвозвратно отмечающее ее, как его собственность.
   Он поставил на стол две тарелки: одну с яичницей, сардельками и намазанными маслом тостами, вторую – без сарделек, – и два больших стакана апельсинового сока и сел за стол рядом с Кейтлин.
   – Наваливайся, – сказал он и откусил кусок тоста.
   Кейтлин взяла вилку и отделила малюсенький кусочек яичницы. Она уже несколько лет не ела настоящих яиц, но решила, что может справиться. В конце концов, там не столько холестерина, чтобы убить на месте. Однако едва лишь попробовав яичницу, она поняла, что не сможет ее есть.
   Макс уже уписал все тосты и половину сарделек, когда заметил, что Кейтлин не притронулась к еде. Он положил вилку.
   – Что-то не так? – озабоченно спросил он.
   – Э-э… в общем-то нет. Макс, на чем ты жарил яйца?
   – На сковородке.
   – Это я знаю, но ты ведь не оставил там жир от сарделек, правда?
   – Угу. Ох! – До Макса дошло. – Извини, Кейти. Я приготовлю тебе что-нибудь другое. Хлопьев? Еще тостов?
   Кейтлин уже заметила коробки с хлопьями на кухонном столике. Ни в одной из них содержание сахара не было ниже шестидесяти процентов. Она взяла было кусочек тоста, но сразу же положила обратно, заметив на нем растаявшее масло.
   – Ничего, Макс, правда. Я просто выпью сока. – Она взяла стакан и отпила глоток, и тут же снова его поставила. Это была та сублимированная штука с сахаром, сиропом и искусственными вкусовыми добавками. – Я по утрам совсем не голодная, – сказала она.
   – Ладно, – Макс пристально взглянул на нее и откинулся на спинку стула. – Так в чем же все-таки дело?
   Кейтлин сморщилась. С его стороны было так мило приготовить ей завтрак. Как ей сказать ему, что она не выносит ничего из его угощения? Не говоря о том, как ее беспокоит, какое воздействие на его здоровье может оказать подобная пища.
   – Ни в чем, честно. Я просто не очень проголодалась.
   По его лицу было видно, что он ей не поверил.
   – Ну-ка, Кейтлин. Говори прямо. Ты жалеешь о том, что произошло этой ночью? Я тебя не слишком поторопил? Я пытался быть…
   – Нет! Ах, нет, Макс. Конечно, не слишком. Прошлая ночь была чудесной.
   – Чудесной, вот как? – проговорил Макс с удовлетворенным мурлыканьем.
   – Не задавайся.
   – И не подумаю. Ты все равно не дашь мне чересчур возгордиться. – Он ухмыльнулся, но сразу же снова посерьезнел. – Если дело не в этом, то в чем же?
   – Макс, мне очень неприятно поднимать этот вопрос, но ты знаешь, сколько холестерина в твоем завтраке? У тебя кусищи масла на тостах, яйца, в которых уже полно холестерина, поджаренные на жире из-под сарделек, что только ухудшает дело. А этот апельсиновый сок вовсе даже и не сок, а просто вода со вкусовыми добавками и краской.
   – Кейтлин, я могу понять, что тебе не хочется есть мясо, но нельзя, чтобы эта чушь о здоровом питании мешала нормально есть.
   – Нормально есть? Макс, нормальная еда для людей несколько тысяч лет назад состояла из орехов, ягод, кореньев и листьев. Это и есть нормальная еда для человечества.
   – Ага, ну и несколько тысяч лет назад нормальная продолжительность жизни состояла примерно тридцать лет.
   – Это было вызвано болезнями и инфекциями в результате ранений.
   – Кейт, совершенно очевидно, что эта естественная еда не делала их выносливее.
   Она подавила досадливый вздох.
   – Так ты думаешь, что кофеин, холестерин, искусственные пищевые краски и вкусовые добавки и консерванты сделают тебя выносливее?
   – Может, и нет, но я не считаю, что есть их – это все равно, что принимать яд, как ты думаешь.
   – Макс, ты даже не пытаешься понять. Наши тела…
   – Если ты собираешься внушать мне эту чушь относительно того, что наше тело – это храм…
   – Не собираюсь я…
   – Потому что я это слушать не буду. Беспокойся о том, что ты ешь, а я…
   – Я не могу не беспокоиться о тебе, потому что…
   – … буду беспокоиться о том, что ем я. И не… – Макс замолчал. – Повтори еще раз.
   – Что повторить еще раз? За последние пять минут ты не дал мне закончить ни одной фразы.
   – Ты сказала, что беспокоишься обо мне.
   – И? – почти вызывающе спросила она.
   – Я тоже беспокоюсь о тебе, Кейти. – Он помолчал, вглядываясь в ее лицо. – Я тебя люблю.
   – Ты меня любишь? – Кейтлин ошеломленно уставилась на него.
   – Да, упрямая ты, твердолобая, невозможная женщина. Я по уши в тебя влюблен.
   Макс не знал, какой реакции он ожидал, но определенно не того, что Кейтлин резко встанет, в спешке уронив стул. Выпрямившись во весь рост, она сказала:
   – Нет необходимости говорить это просто потому, что мы… Просто из-за того, что было этой ночью.
   У Макса был оскорбленный вид.
   – Я никогда не говорю того, чего не думаю.
   – Макс, эта ночь была чудесной, но я не ищу каких-то долгих…
   – Я не припоминаю, чтобы я тебя об этом просил.
   Кейтлин замолчала. Несколько долгих секунд она смотрела на него, потом отвернулась.
   – Чего ты боишься на этот раз, Кейти?
   – Я не боюсь, – механически возразила она.
   – Вот как?
   – Да! – снова воскликнула она.
   – Нет, боишься. Но не беспокойся, любимая. На этот раз я никуда не уйду.
   Отказываясь заглянуть в его глаза, которые, похоже, видели ее насквозь, Кейтлин призналась:
   – Макс, мне нужно время.
   – Ах, Кейти, – он нежно ей улыбнулся, – если бы я дал тебе время, ты воспользовалась бы им для того, чтобы придумать, как лучше меня оттолкнуть. Я тебе этого не позволю. Я не буду принуждать тебя, любимая, но и не уйду.
   Тут Кейтлин встретилась с ним взглядом и сказала:
   – Мне надо поехать и забрать Джорди от Донны.
   – Прекрасно. Увидимся вечером.
   – Макс…
   – В семь часов.
   – Макс…
   – Я принесу обед. Без мяса. По крайней мере для тебя, – жизнерадостно сказал он. – Ну, теперь иди оденься, и я подвезу тебя к моей конторе, чтобы ты могла забрать свою машину.
   Совершенно сбитая с толку тем, как ее перехитрили, Кейтлин повиновалась. Что бы она ему ни говорила, это оказывается бесполезным, ворчала она про себя. Он просто игнорирует ее слова.
   Как они прямо сейчас могут начать серьезные отношения? Ей надо справляться со столькими вещами. У нее есть Джордан – ее главная обязанность – и теплица. Кроме того, они с Максом слишком разные. Он такой аккуратный, организованный и точный, а у нее всех этих качеств совершенно нет. И она и не хочет их иметь – если это значит жить в доме, где даже не найдешь крохотного обрывка ниточки, который сказал бы, что здесь живет живой человек.
   А как он ест, наполняя свой организм кофеином, рафинированным сахаром, холестерином и всякими искусственными добавками! А уж упрям-то! Ей еще не встречался человек упрямее Макса. Он ее даже не слушает. Нет, отношения между ними никак не могут быть долгими.
   Когда Кейтлин пересказала все это вслух Донне этим же утром чуть попозже, ее подруга поджала губы и медленно сказала:
   – И кого ты пытаешься убедить? Меня или себя?

Глава 10

   Этим вечером Макс приехал к Кейтлин на три четверти часа раньше. Когда никто не отозвался на его стук в сетчатую дверь, он вошел в дом. Телевизор показывал какой-то мультипликационный фильм, а Джордан лежал на кушетке и крепко спал. Поставив пакеты с едой на кухонный стол, Макс отправился на поиски Кейтлин. Звук льющейся воды в ванной первого этажа заставил его пойти в том направлении. Он уже положил руку на ручку двери, когда Кейтлин открыла ее изнутри.
   Кейтлин увидела Макса, отступила на шаг и пропищала:
   – Ты слишком рано!
   – Недостаточно рано, – возразил он, проводя пальцем выше края полотенца, в которое она завернулась. – Если бы я пришел на несколько минут раньше, я бы мог застать тебя под душем.
   – Где Джорди? – спросила Кейтлин, подхватывая покрепче полотенце.
   – Храпит в гостиной на кушетке.
   – Почему бы тебе его не разбудить? Если он проспит слишком долго, он не ляжет спать в свое обычное время.
   Глаза Макса жадно скользнули по ее обнаженной коже, а когда они задержались на ее груди, то Кейтлин почувствовала, что соски ее ответно напрягаются. Макс протянул руку и безошибочно нашел один из плотных бутонов. У Кейтлин перехватило дыхание.
   – Макс.
   Макс сделал шаг вперед и запер за собой дверь ванной. Сверкая глазами, он тихо проговорил:
   – После прошлой ночи, Кейти, я заслуживаю как минимум поцелуя в знак приветствия.
   Краска смущения поднялась от ее грудей к шее и щекам.
   – Кстати о прошлой ночи, – чопорно начала она.
   – Да, давай поговорим о прошлой ночи, нежная Кейт. – Его голос был грубым как наждак и в то же время бархатисто-шелковым. – Эта была самая невообразимая ночь за всю мою жизнь. Как твои губы таяли под моими, как твои груди наполняли мои ладони, как твое тело разгоралось огнем вокруг меня! Только вместо того, чтобы утолить мой голод, это заставило его стать еще сильнее, и я хочу тебя еще больше, чем прежде. Ты это хотела сказать о прошлой ночи, Кейт?
   Кейтлин вообще потеряла дар речи. Его слова вызвали снова яркие образы, которые она старалась притупить весь день. И с новым пониманием себя Кейтлин ощутила, как между ее ног собирается теплая влага.
   Ее желание, наверное, было ясно видно, потому что Макс наклонил к ней голову и похитил один поцелуй, а потом еще один. Он пробовал и смаковал ее губы, пока она их ответно не приоткрыла. Тогда он жадно приник к ней в поцелуе, который впивал в себя ее сладость. Она выгнулась, прижимаясь к нему, и Макс опустил руки и, подхватив ее под попку, приподнял. Ее ноги обхватили его, и она пришлась прямо туда, куда надо: ее влажная нежность прижималась к его рвущейся на свободу жесткости.
   Пальцы Макса скользнули под махровую ткань и нашли ее обнаженное тело, и Кейтлин со стоном шевельнулась, пытаясь, чтобы это твердое давление попало туда, где она жаждала его. Макс ответил таким же стоном и шагнул к трюмо, посадив ее на краешек столика, и стянул с нее полотенце, уронив его на пол.
   Наклонив голову, он взял в рот ее сосок, разгладив его языком до напряженной чувственности, потом уделил такое же любящее внимание второму соску. Возбуждение его члена стало почти нестерпимым. По телу его пробежала дрожь, и он резко зарылся лицом между ее грудей.
   – Господи, Кейти, мы должны остановиться. Иначе я буду любить тебя прямо здесь, а у меня нет с собой ничего, чтобы предохранить тебя.
   Кейтлин казалось, что ее пожирает пламя, погасить которое может только Макс.
   – Макс, время цикла. Наверное, можно. – Чуть слышные слова были полны томления.
   Максу так отчаянно хотелось ее, что лоб его покрылся испариной, но он покачал головой.
   – Нет, любимая. Я с тобой никогда не стану так рисковать.
   – Но это больно, – прошептала она.
   Макс улыбнулся:
   – Такой боли я могу помочь.
   Пальцы его начали ласкать росистые складки плоти у нее между ног. Когда она выгнулась к его ищущим пальцам, он прижался губами к ее соску.
   – Ох, Макс, – выдохнула она, запутываясь пальцами в его густых волосах, – мне надо… надо…
   Макс увеличил темп поглаживания и через несколько секунд был награжден, почувствовав, как все ее тело судорожно сотрясается. Он притянул ее к себе и крепко обнял. Он ощутил ее удовольствие так остро, словно оно было его собственным, и сила этого чувства потрясла его до глубины души. Кейтлин не хочет, чтобы он говорил ей о своей любви, поэтому ему просто придется показывать ей свое чувство, как только сумеет.
   Не успел ни один из них сказать хоть слово, в дверь постучали и послышался жалобный оклик:
   – Мам?
   Кейтлин сделала глубокий вдох.
   – Да, Джорди?
   Она была рада, что голос ее звучит достаточно ровно.
   – Мам, Макс не тут?
   – Э-э… – Она помолчала, не зная, что ответить. – А почему ты спрашиваешь?
   – Потому что машина его здесь, а я его нигде не могу найти.
   Кейтлин быстро взглянула на Макса, который указал наверх.
   – А ты наверху смотрел?
   – Нет.
   – Ну, может, он ищет тебя там. Почему бы тебе не пойти и не проверить?
   Кейтлин и Макс прислушались к удаляющемуся топоту ног, потом Макс поцеловал ее – это был быстрый и нежный поцелуй – и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Минутой позже до Кейтлин донесся приветственный вопль Джордана, а потом приглушенные звуки радостной болтовни.
   Она повернулась, чтобы взять одежду с трюмо и случайно увидела себя в зеркале. Она остановилась, разглядывая свое отражение: такой она еще никогда не была. Щеки ее разгорелись от недавнего наслаждения, губы алели поцелуями Макса, груди налились от его прикосновений. Но сильнее всего изменились глаза. Из них исчезли тени и они сверкали радостью жизни.
   Она выглядит, как женщина, которую как следует любили. Надеясь, что Джорди не заметит перемены в ней и не станет ее расспрашивать, она быстро натянула джинсы и футболку.
   Когда она вошла на кухню несколькими минутами позже, Макс вынимал картонки с едой из микроволновой печки. Он повернулся к ней, и его глаза удержали ее взгляд. Дикие фиалки? Васильки? Синий гиацинт? Ну, должно же существовать какое-то название для синевы его глаз, думала Кейтлин.
   Улыбнувшись, он сказал:
   – Не понимаю, в чем дело. Еда почему-то остыла, так что мне пришлось самому ее подогревать.
   Неожиданно смутившись, Кейтлин опустила глаза.
   – Вуаля! – объявил Макс, ставя картонки на стол. – Китайская кухня. Для тебя я взял жареные овощи с соевым творогом.
   Его внимательность заставила всю ее кровь согреться ответным теплом. Не то чтобы она могла это есть, ведь там почти наверняка масса глюконата. Но это она сама виновата. Она ведь не рассказала ему о своей аллергии. Он и правда самый чудесный человек на свете. Конечно, к тому же упрямый и невыносимый, но тем не менее чудесный. Может быть, все-таки может быть, между ними что-то получится.