– Но пусть в этом, отдельном случае Финч и невиновен, – продолжала миссис Уоддингтон, – однако его нравственность, если покопаться, наверняка такая же, как у всех художников. Я прямо чувствую, что Джордж тот еще гусь!
– Гусь! – простонал лорд Ханстэнтон.
– И я приняла решение. Чтобы разоблачить истинную его сущность, необходимо наведаться к нему домой. Квартиру он снимает на Вашингтон-сквер. Порасспросим его слугу насчет его личной жизни. И отправимся мы туда немедля.
– Послушайте, я-то вам зачем?
– Как – зачем? Без вас не обойтись. Вы что, воображаете, я в одиночку сунусь в логово такого мужчины?
Через верхнюю площадку лестницы прошмыгнул официант, от еды на его подносе поднимался парок. Лорд Ханстэнтон проводил его измученным взглядом и тут же пожалел об этом: в зале, у столика, другой официант нарезал жареного цыпленка. Да какого! Про таких в старости рассказывают внукам. Его светлость испустил слабый стон.
– Ладно, – поднялась миссис Уоддингтон, – пойдемте!
Возразить этой властной даме лорд Ханстэнтон не посмел, никто никогда не противоречил ей. Уже через несколько минут такси подкатило к дому «Шеридан». Две фигуры начали подниматься по лестнице. Одной из приятнейших особенностей «Шеридана» было то, что лифт в доме практически никогда не работал.
Добравшись до верхнего этажа, лорд Ханстэнтон позвонил. Перезвон слабым эхом раскатился по квартире.
– Вероятно, никого нет, – с надеждой заметил английский пэр, снова нажимая на звонок.
– Значит, подождем.
– Что, здесь?
– На крыше.
– А как долго?
– Пока не вернется слуга Финча.
– Он может не вернуться еще несколько часов.
– Значит, и ждать будем несколько часов.
Томящийся желудок лорда Ханстэнтона подталкивал его к протесту. «А ну похрабрее!» – бурчал он. И хотя на категорический отказ храбрости лорд не набрался, с предложением выступить все-таки осмелился.
– Может, тогда я сбегаю за угол, перекушу немножко? Я хочу сказать, а вдруг слуга разъярится? Горой встанет за своего молодого хозяина. А еда прибавит мне храбрости. Подкреплюсь тарелочкой бобов или еще чем, греющим желудок, и сумею постоять за нас.
– Ладно, ступайте, – окинула его презрительным взглядом миссис Уоддингтон, – только возвращайтесь побыстрее.
– О, разумеется, разумеется! Перекушу наскоро – и мигом назад. Вы даже и заметить не успеете, что я уходил.
– Найдете меня на крыше.
– На крыше. Договорились! До свидания, – бросил лорд и сбежал по лестнице.
Миссис Уоддингтон, взобравшись еще на один пролет, вышла под просторный свод небес, где могла любоваться либо видом сверкающего огнями города, либо темными окнами Финча. Выбрала она окна и принялась неотрывно следить за ними.
Следила она довольно долго, когда вдруг стеклянная дверь осветилась. Миссис Уоддингтон шагнула вперед: сбылись заветнейшие ее мечтания. На желтой шторе промелькнула тень, принадлежащая, несомненно, молодой девушке и, несомненно, низкой нравственности. При виде такой блюститель морали неодобрительно вздернул бы брови и резко, осуждающе вздохнул. Подойдя к двери, миссис Уоддингтон властно постучалась.
В ответ донесся испуганный вскрик. Штора отодвинулась, явив плотного человека в черном костюме. В следующий момент дверь открылась, и плотный человек высунул голову.
– Кто тут? – осведомился он.
– Я, – ответила миссис Уоддингтон.
– О Господи! – воскликнул толстячок.
2
– Гусь! – простонал лорд Ханстэнтон.
– И я приняла решение. Чтобы разоблачить истинную его сущность, необходимо наведаться к нему домой. Квартиру он снимает на Вашингтон-сквер. Порасспросим его слугу насчет его личной жизни. И отправимся мы туда немедля.
– Послушайте, я-то вам зачем?
– Как – зачем? Без вас не обойтись. Вы что, воображаете, я в одиночку сунусь в логово такого мужчины?
Через верхнюю площадку лестницы прошмыгнул официант, от еды на его подносе поднимался парок. Лорд Ханстэнтон проводил его измученным взглядом и тут же пожалел об этом: в зале, у столика, другой официант нарезал жареного цыпленка. Да какого! Про таких в старости рассказывают внукам. Его светлость испустил слабый стон.
– Ладно, – поднялась миссис Уоддингтон, – пойдемте!
Возразить этой властной даме лорд Ханстэнтон не посмел, никто никогда не противоречил ей. Уже через несколько минут такси подкатило к дому «Шеридан». Две фигуры начали подниматься по лестнице. Одной из приятнейших особенностей «Шеридана» было то, что лифт в доме практически никогда не работал.
Добравшись до верхнего этажа, лорд Ханстэнтон позвонил. Перезвон слабым эхом раскатился по квартире.
– Вероятно, никого нет, – с надеждой заметил английский пэр, снова нажимая на звонок.
– Значит, подождем.
– Что, здесь?
– На крыше.
– А как долго?
– Пока не вернется слуга Финча.
– Он может не вернуться еще несколько часов.
– Значит, и ждать будем несколько часов.
Томящийся желудок лорда Ханстэнтона подталкивал его к протесту. «А ну похрабрее!» – бурчал он. И хотя на категорический отказ храбрости лорд не набрался, с предложением выступить все-таки осмелился.
– Может, тогда я сбегаю за угол, перекушу немножко? Я хочу сказать, а вдруг слуга разъярится? Горой встанет за своего молодого хозяина. А еда прибавит мне храбрости. Подкреплюсь тарелочкой бобов или еще чем, греющим желудок, и сумею постоять за нас.
– Ладно, ступайте, – окинула его презрительным взглядом миссис Уоддингтон, – только возвращайтесь побыстрее.
– О, разумеется, разумеется! Перекушу наскоро – и мигом назад. Вы даже и заметить не успеете, что я уходил.
– Найдете меня на крыше.
– На крыше. Договорились! До свидания, – бросил лорд и сбежал по лестнице.
Миссис Уоддингтон, взобравшись еще на один пролет, вышла под просторный свод небес, где могла любоваться либо видом сверкающего огнями города, либо темными окнами Финча. Выбрала она окна и принялась неотрывно следить за ними.
Следила она довольно долго, когда вдруг стеклянная дверь осветилась. Миссис Уоддингтон шагнула вперед: сбылись заветнейшие ее мечтания. На желтой шторе промелькнула тень, принадлежащая, несомненно, молодой девушке и, несомненно, низкой нравственности. При виде такой блюститель морали неодобрительно вздернул бы брови и резко, осуждающе вздохнул. Подойдя к двери, миссис Уоддингтон властно постучалась.
В ответ донесся испуганный вскрик. Штора отодвинулась, явив плотного человека в черном костюме. В следующий момент дверь открылась, и плотный человек высунул голову.
– Кто тут? – осведомился он.
– Я, – ответила миссис Уоддингтон.
– О Господи! – воскликнул толстячок.
2
Весь день Фредерик Муллет находился в нервном расположении духа, еще более нервном, чем положено обычному жениху в день бракосочетания. Он гадал: куда уехала невеста?
Любой жених расстроится, если невеста бросит его сразу после венчания и сбежит, обронив только: «Я по важному делу», – и пообещав, что они увидятся позднее. А Фредерик расстроился тем более. Тревожило его не столько то, что он планировал блаженный день развлечений, включая посещение Кони-Айленда, а все сорвалось. Конечно же, и это было разочарованием, но по-настоящему терзался он душой, гадая, что, с точки зрения Фанни, называется важным делом. Ее скрытность испортила ему весь день.
Короче, пребывал он именно в том настроении, когда человек, женившийся на карманной воровке, исчезнувшей по важному делу, совершенно не желает слышать никаких резких стуков в дверь. Пробеги в тот момент по полу мышка, Фредерик Муллет и ее заподозрил бы, что это замаскированный детектив. С холодным ужасом взирал он на миссис Уоддингтон.
– Что вам угодно?
– Я хочу поговорить с молодой женщиной, которая находится в квартире.
Во рту у Муллета пересохло, по позвоночнику пробежал озноб.
– Какая такая женщина?
– Да хватит вам, хватит!
– Но тут нет никакой женщины!
– Ах, ах!
– Правда нет, уверяю вас.
Прямолинейный ум миссис Уоддингтон возмутился.
– Я заплачу. Вам выгодно сказать правду.
Муллет отшатнулся. При мысли, что его просят торгануть женой в день свадьбы, его пронзило отвращение. Не то чтобы он продал ее в какой другой день, но подобное предложение именно сегодня превратило его, как выразился бы Гарроуэй, в человека едкого и колкого.
С отвращением захлопнув дверь, Муллет выключил свет и неровными прыжками достиг кухни, где у плиты стояла, переворачивая гренки с сыром, вернувшаяся после отлучки миссис Фредерик Муллет.
– Привет, милый! – проворковала новобрачная, вскидывая на него глаза. – Я только что приготовила кролика. И супчик готов.
– Вот и мы попали, как курица в суп! – глухо отозвался Муллет.
– Чего это?
– Фанни, где ты пропадала?
– Да так, в деревню ездила, дорогой. Я же тебе говорила.
– Но не сказала – зачем.
– А вот это пока что секрет, миленький. Хочу, чтоб получился сюрприз. У нас скоро будут деньги.
Муллет несмело смотрел на нее.
– Фанни, ты провернула в деревне работенку?
– Ну Фредди! Что за мысль!
– Тогда чего сюда завалились копы?
– Копы?!
– Там на крыше стоит здоровенная сыщица. Спрашивает тебя.
– Меня? – вытаращила глаза Фанни. – Да ты спятил!
– Она сказала: «Хочу поговорить с молодой женщиной, которая находится в квартире».
– Пойду гляну, кто такая.
– Только чтоб она тебя не заметила! – встревожился Муллет.
– Не бойся!
И Фанни вполне хладнокровно прошла в гостиную, не угрызаясь ни малейшей тревогой. Спокойная совесть – лучший утешитель. Хорошо вдобавок быть уверенным, что не оставил за собой следов. Фанни была убеждена, что, удрав из дома Уоддингтонов, она чисто обрубила все «хвосты». Никакая, даже самая коварная, сыщица проследить за ней до квартиры не сумела бы. Муллет, не сомневалась Фанни, просто ошибся.
Чуть отодвинув штору, она осторожно выглянула. Незваная гостья стояла совсем близко, и ее можно было прекрасно разглядеть даже и при неверном свете. То, что Фанни увидела, убедило ее. С хорошими вестями она вернулась к своему встревоженному мужу.
– Никакая она не сыщица! Сыщиков я за милю чую!
– Тогда кто же?
– Вот сам ее и спроси. Пойди отвлеки ее, а я улизну из дома. Как закончишь с ней, сразу и встретимся где-нибудь. Стыд и позор, конечно, что пропадет такой вкусный ужин, но зато сходим в ресторан. Знаешь, буду ждать тебя у «Астора».
Любой жених расстроится, если невеста бросит его сразу после венчания и сбежит, обронив только: «Я по важному делу», – и пообещав, что они увидятся позднее. А Фредерик расстроился тем более. Тревожило его не столько то, что он планировал блаженный день развлечений, включая посещение Кони-Айленда, а все сорвалось. Конечно же, и это было разочарованием, но по-настоящему терзался он душой, гадая, что, с точки зрения Фанни, называется важным делом. Ее скрытность испортила ему весь день.
Короче, пребывал он именно в том настроении, когда человек, женившийся на карманной воровке, исчезнувшей по важному делу, совершенно не желает слышать никаких резких стуков в дверь. Пробеги в тот момент по полу мышка, Фредерик Муллет и ее заподозрил бы, что это замаскированный детектив. С холодным ужасом взирал он на миссис Уоддингтон.
– Что вам угодно?
– Я хочу поговорить с молодой женщиной, которая находится в квартире.
Во рту у Муллета пересохло, по позвоночнику пробежал озноб.
– Какая такая женщина?
– Да хватит вам, хватит!
– Но тут нет никакой женщины!
– Ах, ах!
– Правда нет, уверяю вас.
Прямолинейный ум миссис Уоддингтон возмутился.
– Я заплачу. Вам выгодно сказать правду.
Муллет отшатнулся. При мысли, что его просят торгануть женой в день свадьбы, его пронзило отвращение. Не то чтобы он продал ее в какой другой день, но подобное предложение именно сегодня превратило его, как выразился бы Гарроуэй, в человека едкого и колкого.
С отвращением захлопнув дверь, Муллет выключил свет и неровными прыжками достиг кухни, где у плиты стояла, переворачивая гренки с сыром, вернувшаяся после отлучки миссис Фредерик Муллет.
– Привет, милый! – проворковала новобрачная, вскидывая на него глаза. – Я только что приготовила кролика. И супчик готов.
– Вот и мы попали, как курица в суп! – глухо отозвался Муллет.
– Чего это?
– Фанни, где ты пропадала?
– Да так, в деревню ездила, дорогой. Я же тебе говорила.
– Но не сказала – зачем.
– А вот это пока что секрет, миленький. Хочу, чтоб получился сюрприз. У нас скоро будут деньги.
Муллет несмело смотрел на нее.
– Фанни, ты провернула в деревне работенку?
– Ну Фредди! Что за мысль!
– Тогда чего сюда завалились копы?
– Копы?!
– Там на крыше стоит здоровенная сыщица. Спрашивает тебя.
– Меня? – вытаращила глаза Фанни. – Да ты спятил!
– Она сказала: «Хочу поговорить с молодой женщиной, которая находится в квартире».
– Пойду гляну, кто такая.
– Только чтоб она тебя не заметила! – встревожился Муллет.
– Не бойся!
И Фанни вполне хладнокровно прошла в гостиную, не угрызаясь ни малейшей тревогой. Спокойная совесть – лучший утешитель. Хорошо вдобавок быть уверенным, что не оставил за собой следов. Фанни была убеждена, что, удрав из дома Уоддингтонов, она чисто обрубила все «хвосты». Никакая, даже самая коварная, сыщица проследить за ней до квартиры не сумела бы. Муллет, не сомневалась Фанни, просто ошибся.
Чуть отодвинув штору, она осторожно выглянула. Незваная гостья стояла совсем близко, и ее можно было прекрасно разглядеть даже и при неверном свете. То, что Фанни увидела, убедило ее. С хорошими вестями она вернулась к своему встревоженному мужу.
– Никакая она не сыщица! Сыщиков я за милю чую!
– Тогда кто же?
– Вот сам ее и спроси. Пойди отвлеки ее, а я улизну из дома. Как закончишь с ней, сразу и встретимся где-нибудь. Стыд и позор, конечно, что пропадет такой вкусный ужин, но зато сходим в ресторан. Знаешь, буду ждать тебя у «Астора».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента