Половицы громко заскрипели под ногами Палача, когда он вошел в коридор четвертого этажа, по обеим сторонам которого располагались двери комнат. Он останавливался у каждой двери и, прислушиваясь, негромко стучал. Первые две комнаты были не заселены. Третья оказалась не заперта. Внутри, на низкой койке поверх потрепанного покрывала, лежал неряшливо одетый старик, оглашая комнату гнусавым храпом. Пол был усеян старыми газетами, а около стены стоял покосившийся стол с остатками скромного ужина. Другой мебели в комнате не было, и старик, должно быть, питался стоя.
Четвертая комната оказалась заперта, но Болан почувствовал, что она обитаема. Он постучался. В ответ послышалось хриплое ругательство:
— Какого хрена, черт побери?!
— Стив? — спросил Болан приглушенным голосом.
— Убирайся, нет тут никакого Стива, — прозвучало в ответ.
Но Болан настаивал:
— Стив! Открывай, засранец, не то я сломаю дверь.
Как и следовало ожидать, ручка двери заскрипела, дверь распахнулась, и в проеме возник здоровенный, обросший щетиной и вдребезги пьяный мужчина, походивший чем-то на гориллу. Его красное, ветчинное лицо выражало крайнее неудовольствие. В комнате на двуспальной кровати сидела утомленная, совершенно раздетая дама, безуспешно пытаясь закутаться в серую простыню.
— Послушайте-ка, мистер Собачье Дерьмо, я же вам человеческим языком объяснил: здесь нет никакого Стива, мать его... — человек был очень большой и сердитый.
Болан ткнул ствол "Беретты" в красную, как чилийский перец, рожу и щелкнул предохранителем.
— Задний ход! — прошептал Болан ласковым голосом. Горилла застыл. Он обдумывал, стоит ли сопротивляться, не имея никакого оружия. Болан надавил на щеку краснорожего. Победил здравый смысл. Обиженно выругавшись, верзила ретировался, подталкиваемый "Береттой", продолжавшей упираться ему в щеку.
— Что за хреновина? В чем дело? — краснорожий выглядел смущенным. Учитывая степень его опьянения, было чудом, что он еще мог держаться на ногах. Еще большим чудом было то, что при такой стадии опьянения у него не пропала тяга к прекрасному полу.
— Я тут кое-что разыскиваю, — сказал Болан.
— Если только это не я, то вы, милейший, ошиблись комнатой, — у Гориллы оказалось еще и неплохое; чувство юмора.
— Нет, не ты, — успокоил его Палач. — Тут есть новые постояльцы?
— В смысле... э-э-э, как новые?..
— За последние два дня.
— Это никого не волнует.
Болан сильнее прижал ствол к мясистой щеке.
— Меня волнует, — процедил он сквозь зубы.
— Ну, ладно, ладно, — обиженно проворчал Горилла, — только убери эту хреновину от моего лица. Пожалуйста...
Болан ослабил давление, немного помедлил и опустил пистолет. Удовлетворенный, верзила слегка расслабился.
— Есть один новенький. Появился позавчера ночью. Живет на третьем этаже, в комнате, выходящей окном во двор. Рядом с лестницей.
— Брюнет, около шести футов?
— Может и так, я видел его только раз.
— Так дело не пойдет. "Может быть" меня не устраивает. Так он — брюнет, ростом в шесть футов?
Это все, что я хочу знать, — сказал Болан и опять поднял руку, державшую пистолет, к лицу верзилы.
— Да, да, так он и выглядит, — ответил тот утомленным тоном.
— Прекрасно, — произнес Болан, — теперь я хочу, чтобы вы оба оставались в комнате. И ни звука. Ясно?
Горилла промолчал, глядя в пол.
— Ну и молодец, — Болан ласково похлопал верзилу ладонью по щеке. — Я извиняюсь за вторжение. Можете продолжать...
Горилла кивнул, и Болан вышел из комнаты. Подходя к лестнице, он слышал, как дверь за ним тихо закрылась. Палач спустился на третий этаж. Указанная комната находилась у самой лестницы. Внутри было тихо. Он приложил ухо к двери и с безошибочной ясностью понял, что в комнате кто-то есть. И этот кто-то ждет его.
Сделав шаг назад, Болан с силой ударил ботинком в центр двери. С оглушительным треском дверь слетела с петель и рухнула внутрь комнаты. Оттуда ответили шквальным огнем нескольких пистолетов, и за пару секунд дверные косяки были изрублены в щепки. Несколько пуль ударилось в оштукатуренную стену напротив, огласив коридор зловещим звоном. Болан бросился на пол и покатился по ступеням. Он не знал, сколько человек находятся в комнате, но, судя по грохоту выстрелов, противник имел огромное превосходство в численности.
Отбежав на некоторое расстояние, Болан приготовился к отражению атаки. Эти люди пришли сюда не для того, чтобы отсиживаться в комнате. Они должны были начать наступление. Внутри послышалось перешептывание, после которого артподготовка продолжилась. Пули, в большинстве своем ушли в потолок, но Болан знал, что один или два человека могут вылезти из дверного проема в любую секунду.
И действительно, в следующее мгновение двое вылетели из комнаты, приземлившись на живот у начала лестничного марша. Один из них, ударившись об пол, не удержал в руках оружия, и пистолет, скользнув по полу, загрохотал по ступенькам.
Второй из нападавших пока что выглядел более удачливым. Крупнокалиберный пистолет был крепко зажат в его руке. Не теряя ни доли секунды, Болан прицелился и спустил курок. Пуля попала чуть выше левого глаза. В агонии человек нажал на курок, и пуля чиркнула о стену, отбив большой кусок штукатурки.
Оставшийся безоружным, противник вскочил на ноги и бросился к лестнице, в надежде схватить свой пистолет, но пуля, посланная Боланом, впилась ему в поясницу. Он пошатнулся, держась за перила, сделал два шага и опустился на ступеньки. Вторая пуля вонзилась ему под лопатку. Он нырнул вперед, и его голова ударилась о нижнюю ступеньку марша. На его габардиновом пиджаке, разорванном в двух местах пулями Палача, обозначилось большое темное пятно, увеличивающееся каждую секунду.
Теперь нужно было ворваться в комнату. Ни один из лежащих здесь мертвецов даже отдаленно не походил на лже-Андерсона, в этом Болан был уверен. Террорист, если он был здесь, находился внутри комнаты. Установив "Беретту" в автоматический режим, Палач поднялся с пола, размышляя, что же все-таки лучше: ворваться в комнату или ждать здесь. Затянувшееся ожидание могло оказаться рискованным. Несмотря на то, что вокруг были глухие трущобы, звук от выстрелов автоматического оружия привел бы сюда полицию.
Но прежде чем Болан принял решение, пальба возобновилась. На поле боя появилась новая команда. Маленький, не более четырех футов роста, человек вылетел из дверного проема, словно пробка. В руках он держал автомат "Узи" и пользовался им со знанием дела. Выпуская из "Узи" очереди, он приближался к Болану зигзагообразными скачками, напоминавшими траекторию движения пьяного по тротуару. В мгновение ока пол был испещрен дырами, омерзительный вид которых довершал бардак, царивший теперь в коридоре.
Болан выстрелил не целясь и, совершив длинный прыжок, оказался на ступеньках лестницы. Монолог "Узи" оборвался. Взглянув в ту сторону, Палач увидел, что низкорослый был пригвожден к стене. Вокруг его сердца треугольником располагалось три маленьких отверстия.
Сам Болан обнаружил, что теряет равновесие. Совершив прыжок, он приземлился прямо на распростертое тело — его ноги находились на плечах убитого. От сильного толчка тело сползло по ступеням и Болан, не удержавшись на ногах, распластался на лестнице и больно ударился головой о каменный пол площадки.
Сквозь мрак, застилавший ему глаза, Болан уловил наверху шум шагов. Когда пелена спала, он взглянул наверх и впервые увидел Юрия Кущенко. Высокий брюнет победоносно улыбался. Направив на Болана мелкокалиберный автоматический пистолет, Кущенко выстрелил. Пуля вошла в тело чуть пониже ключицы.
Прежде чем Палач был готов произвести ответный выстрел, Кущенко словно испарился. Послышался звук разбитого стекла, и по лестнице пронеслась волна свежего воздуха.
Болан поднялся на ноги и, еще не оправившись от болевого шока, поспешил вверх по лестнице. Он достиг окна в тот момент, когда русский террорист присел на корточки у края крыши пристройки. Мгновение, и он исчез из виду. Болан перевалился через подоконник. Дождь продолжал хлестать с прежней силой. Это отрезвляюще подействовало на Болана. Шок прошел, но рана немилосердно напоминала о себе при каждом шаге.
Добравшись до края крыши, Болан увидел Кущенко. Тот бежал по переулку и уже почти достиг перекрестка. Болану он был нужен живым. Палач лег на живот и, ухватившись здоровой рукой за карниз, повис на мгновение и затем прыгнул. Высота была не очень большая, но встреча с землей вызвала вспышку острой боли во всей руке. Первые несколько шагов Болан проделал шатаясь, его ноги дрожали от пронизывающей все тело боли, затем она стала стихать, и он побежал, здоровой рукой сжимая "Беретту".
Кущенко уже достиг перекрестка и свернул за угол. Болан остановился — где-то вдалеке послышался вой сирены. Палач возобновил свой бег. Добравшись до перекрестка, он вновь остановился и прислушался. Шагов не было слышно, зато звук полицейской сирены стал ближе. Свернув на бульвар, Болан побежал туда, где его ждал "бьюик".
Сзади раздался рев мотора, и свет двух фар уперся прямо в Болана. Он оглянулся и заметил невдалеке высокий деревянный забор. Болан достиг забора, подтянулся на обеих руках, закусив губу от боли и подогнул ноги. Он сделал это как раз вовремя: машина на полном ходу врезалась в забор. Удар пришелся чуть ниже его поджатых ног. Забор с треском разлетелся на куски. Падая, Болан успел заметить Кущенко, сидевшего за рулем и улыбавшегося хищной улыбкой.
Когда Болан выбрался из-под обломков, машина Кущенко была все еще видна: на огромной скорости она мчалась в направлении реки. Бегом Палач бросился к своей машине. Пока он отпирал дверь и запускал мотор, Кущенко достиг конца бульвара.
"Бьюик" взревел и сорвался с места, набирая скорость. Машину слегка заносило на мокром асфальте. Когда Болан перешел на третью скорость, задние огни автомобиля Кущенко уплыли влево и исчезли за углом.
14
15
Четвертая комната оказалась заперта, но Болан почувствовал, что она обитаема. Он постучался. В ответ послышалось хриплое ругательство:
— Какого хрена, черт побери?!
— Стив? — спросил Болан приглушенным голосом.
— Убирайся, нет тут никакого Стива, — прозвучало в ответ.
Но Болан настаивал:
— Стив! Открывай, засранец, не то я сломаю дверь.
Как и следовало ожидать, ручка двери заскрипела, дверь распахнулась, и в проеме возник здоровенный, обросший щетиной и вдребезги пьяный мужчина, походивший чем-то на гориллу. Его красное, ветчинное лицо выражало крайнее неудовольствие. В комнате на двуспальной кровати сидела утомленная, совершенно раздетая дама, безуспешно пытаясь закутаться в серую простыню.
— Послушайте-ка, мистер Собачье Дерьмо, я же вам человеческим языком объяснил: здесь нет никакого Стива, мать его... — человек был очень большой и сердитый.
Болан ткнул ствол "Беретты" в красную, как чилийский перец, рожу и щелкнул предохранителем.
— Задний ход! — прошептал Болан ласковым голосом. Горилла застыл. Он обдумывал, стоит ли сопротивляться, не имея никакого оружия. Болан надавил на щеку краснорожего. Победил здравый смысл. Обиженно выругавшись, верзила ретировался, подталкиваемый "Береттой", продолжавшей упираться ему в щеку.
— Что за хреновина? В чем дело? — краснорожий выглядел смущенным. Учитывая степень его опьянения, было чудом, что он еще мог держаться на ногах. Еще большим чудом было то, что при такой стадии опьянения у него не пропала тяга к прекрасному полу.
— Я тут кое-что разыскиваю, — сказал Болан.
— Если только это не я, то вы, милейший, ошиблись комнатой, — у Гориллы оказалось еще и неплохое; чувство юмора.
— Нет, не ты, — успокоил его Палач. — Тут есть новые постояльцы?
— В смысле... э-э-э, как новые?..
— За последние два дня.
— Это никого не волнует.
Болан сильнее прижал ствол к мясистой щеке.
— Меня волнует, — процедил он сквозь зубы.
— Ну, ладно, ладно, — обиженно проворчал Горилла, — только убери эту хреновину от моего лица. Пожалуйста...
Болан ослабил давление, немного помедлил и опустил пистолет. Удовлетворенный, верзила слегка расслабился.
— Есть один новенький. Появился позавчера ночью. Живет на третьем этаже, в комнате, выходящей окном во двор. Рядом с лестницей.
— Брюнет, около шести футов?
— Может и так, я видел его только раз.
— Так дело не пойдет. "Может быть" меня не устраивает. Так он — брюнет, ростом в шесть футов?
Это все, что я хочу знать, — сказал Болан и опять поднял руку, державшую пистолет, к лицу верзилы.
— Да, да, так он и выглядит, — ответил тот утомленным тоном.
— Прекрасно, — произнес Болан, — теперь я хочу, чтобы вы оба оставались в комнате. И ни звука. Ясно?
Горилла промолчал, глядя в пол.
— Ну и молодец, — Болан ласково похлопал верзилу ладонью по щеке. — Я извиняюсь за вторжение. Можете продолжать...
Горилла кивнул, и Болан вышел из комнаты. Подходя к лестнице, он слышал, как дверь за ним тихо закрылась. Палач спустился на третий этаж. Указанная комната находилась у самой лестницы. Внутри было тихо. Он приложил ухо к двери и с безошибочной ясностью понял, что в комнате кто-то есть. И этот кто-то ждет его.
Сделав шаг назад, Болан с силой ударил ботинком в центр двери. С оглушительным треском дверь слетела с петель и рухнула внутрь комнаты. Оттуда ответили шквальным огнем нескольких пистолетов, и за пару секунд дверные косяки были изрублены в щепки. Несколько пуль ударилось в оштукатуренную стену напротив, огласив коридор зловещим звоном. Болан бросился на пол и покатился по ступеням. Он не знал, сколько человек находятся в комнате, но, судя по грохоту выстрелов, противник имел огромное превосходство в численности.
Отбежав на некоторое расстояние, Болан приготовился к отражению атаки. Эти люди пришли сюда не для того, чтобы отсиживаться в комнате. Они должны были начать наступление. Внутри послышалось перешептывание, после которого артподготовка продолжилась. Пули, в большинстве своем ушли в потолок, но Болан знал, что один или два человека могут вылезти из дверного проема в любую секунду.
И действительно, в следующее мгновение двое вылетели из комнаты, приземлившись на живот у начала лестничного марша. Один из них, ударившись об пол, не удержал в руках оружия, и пистолет, скользнув по полу, загрохотал по ступенькам.
Второй из нападавших пока что выглядел более удачливым. Крупнокалиберный пистолет был крепко зажат в его руке. Не теряя ни доли секунды, Болан прицелился и спустил курок. Пуля попала чуть выше левого глаза. В агонии человек нажал на курок, и пуля чиркнула о стену, отбив большой кусок штукатурки.
Оставшийся безоружным, противник вскочил на ноги и бросился к лестнице, в надежде схватить свой пистолет, но пуля, посланная Боланом, впилась ему в поясницу. Он пошатнулся, держась за перила, сделал два шага и опустился на ступеньки. Вторая пуля вонзилась ему под лопатку. Он нырнул вперед, и его голова ударилась о нижнюю ступеньку марша. На его габардиновом пиджаке, разорванном в двух местах пулями Палача, обозначилось большое темное пятно, увеличивающееся каждую секунду.
Теперь нужно было ворваться в комнату. Ни один из лежащих здесь мертвецов даже отдаленно не походил на лже-Андерсона, в этом Болан был уверен. Террорист, если он был здесь, находился внутри комнаты. Установив "Беретту" в автоматический режим, Палач поднялся с пола, размышляя, что же все-таки лучше: ворваться в комнату или ждать здесь. Затянувшееся ожидание могло оказаться рискованным. Несмотря на то, что вокруг были глухие трущобы, звук от выстрелов автоматического оружия привел бы сюда полицию.
Но прежде чем Болан принял решение, пальба возобновилась. На поле боя появилась новая команда. Маленький, не более четырех футов роста, человек вылетел из дверного проема, словно пробка. В руках он держал автомат "Узи" и пользовался им со знанием дела. Выпуская из "Узи" очереди, он приближался к Болану зигзагообразными скачками, напоминавшими траекторию движения пьяного по тротуару. В мгновение ока пол был испещрен дырами, омерзительный вид которых довершал бардак, царивший теперь в коридоре.
Болан выстрелил не целясь и, совершив длинный прыжок, оказался на ступеньках лестницы. Монолог "Узи" оборвался. Взглянув в ту сторону, Палач увидел, что низкорослый был пригвожден к стене. Вокруг его сердца треугольником располагалось три маленьких отверстия.
Сам Болан обнаружил, что теряет равновесие. Совершив прыжок, он приземлился прямо на распростертое тело — его ноги находились на плечах убитого. От сильного толчка тело сползло по ступеням и Болан, не удержавшись на ногах, распластался на лестнице и больно ударился головой о каменный пол площадки.
Сквозь мрак, застилавший ему глаза, Болан уловил наверху шум шагов. Когда пелена спала, он взглянул наверх и впервые увидел Юрия Кущенко. Высокий брюнет победоносно улыбался. Направив на Болана мелкокалиберный автоматический пистолет, Кущенко выстрелил. Пуля вошла в тело чуть пониже ключицы.
Прежде чем Палач был готов произвести ответный выстрел, Кущенко словно испарился. Послышался звук разбитого стекла, и по лестнице пронеслась волна свежего воздуха.
Болан поднялся на ноги и, еще не оправившись от болевого шока, поспешил вверх по лестнице. Он достиг окна в тот момент, когда русский террорист присел на корточки у края крыши пристройки. Мгновение, и он исчез из виду. Болан перевалился через подоконник. Дождь продолжал хлестать с прежней силой. Это отрезвляюще подействовало на Болана. Шок прошел, но рана немилосердно напоминала о себе при каждом шаге.
Добравшись до края крыши, Болан увидел Кущенко. Тот бежал по переулку и уже почти достиг перекрестка. Болану он был нужен живым. Палач лег на живот и, ухватившись здоровой рукой за карниз, повис на мгновение и затем прыгнул. Высота была не очень большая, но встреча с землей вызвала вспышку острой боли во всей руке. Первые несколько шагов Болан проделал шатаясь, его ноги дрожали от пронизывающей все тело боли, затем она стала стихать, и он побежал, здоровой рукой сжимая "Беретту".
Кущенко уже достиг перекрестка и свернул за угол. Болан остановился — где-то вдалеке послышался вой сирены. Палач возобновил свой бег. Добравшись до перекрестка, он вновь остановился и прислушался. Шагов не было слышно, зато звук полицейской сирены стал ближе. Свернув на бульвар, Болан побежал туда, где его ждал "бьюик".
Сзади раздался рев мотора, и свет двух фар уперся прямо в Болана. Он оглянулся и заметил невдалеке высокий деревянный забор. Болан достиг забора, подтянулся на обеих руках, закусив губу от боли и подогнул ноги. Он сделал это как раз вовремя: машина на полном ходу врезалась в забор. Удар пришелся чуть ниже его поджатых ног. Забор с треском разлетелся на куски. Падая, Болан успел заметить Кущенко, сидевшего за рулем и улыбавшегося хищной улыбкой.
Когда Болан выбрался из-под обломков, машина Кущенко была все еще видна: на огромной скорости она мчалась в направлении реки. Бегом Палач бросился к своей машине. Пока он отпирал дверь и запускал мотор, Кущенко достиг конца бульвара.
"Бьюик" взревел и сорвался с места, набирая скорость. Машину слегка заносило на мокром асфальте. Когда Болан перешел на третью скорость, задние огни автомобиля Кущенко уплыли влево и исчезли за углом.
14
Болан, не отрывая глаз от машины Кущенко, обозначенной яркими огнями задних фонарей, давил на акселератор. Теперь его "бьюик" не уступал в скорости "понтиаку" русского, который, как оказалось, был прекрасным водителем. Следя за тем, чтобы машину не занесло, Палач старался сократить разрыв между ним и преследуемым.
Кущенко уверенно мчался сквозь темноту, умело используя каждый поворот и проезд, в надежде оторваться от погони. Ему было легче — он знал, куда направляется. "Гран При" был примерно равен по мощности "бьюику" Болана, но, несомненно, превосходил его в маневренности, и Палачу приходилось прикладывать все усилия, чтобы не упустить добычу.
Городские трущобы вскоре остались позади. Создавалось впечатление, что обе машины были связаны невидимой нитью. Болан был не в состоянии сократить дистанцию, Кущенко — оторваться.
Спортивный "понтиак" находился примерно на триста ярдов впереди, и это расстояние не изменялось. Так он выехал на шоссе И90, и русский прибавил газу. Стояла глубокая ночь, и, похоже, даже полицейские патрули не желали нести службу в такую непогоду.
Машина террориста направлялась в район озера Сальвадор. Эта местность была знакома Болану, но предугадать что-либо казалось сложно. Потеряв Кущенко из виду, Болан уже не нашел бы его. Он до отказа выжал газ, и "бьюик" взвыл, его двигатель застучал, по кузову прошла вибрация. Между тем дорога начала петлять, и тяжелый автомобиль стало выносить на обочины.
Город остался позади. Справа и слеза раскинулись леса, редкие постройки были преимущественно одноэтажными. Болан продолжал преследование, не выпуская Кущенко из поля зрения. Если бы тот вдруг свернул на одну из множества второстепенных дорог, то он легко мог уйти от погони, скрываемый лесом. Однако спортивный "понтиак" начал замедлять свой ход, словно Кущенко не был уверен в том, что он едет в нужном направлении.
Машина террориста приблизилась к пустынной стоянке для автомобилей дальнего следования. Ее ржавый знак болтался по соседству с неоновой вывеской, гласившей: "Закусочная".
Само здание придорожной закусочной, более напоминавшее сарай, находилось сразу за асфальтовой площадкой стоянки. Её некогда белые стены, выгоревшие на солнце, в желтом свете фар казались вырезанными из слоновой кости.
"Гран При" достиг стоянки и, развернувшись на узком шоссе, въехал на асфальтовую площадку. Повинуясь здравому смыслу, Болан начал тормозить. В выходке русского он пока не находил никакой логики. Тот, как ни в чем не бывало, затормозил у дверей закусочной, словно погоня просто его утомила и он решил перекусить.
Слишком много необъяснимого происходило вокруг, особенно в последнее время. Меньше всего Болану хотелось сейчас угодить в ловушку, которую любой идиот мог обнаружить за версту. Болан снизил скорость до минимума и стал медленно подбираться к машине Кущенко. В этот момент в "понтиаке" выключилось зажигание, все огни погасли, но сигнальный свет в салоне не загорался — Кущенко оставался в машине.
Не доезжая ста ярдов до стоянки, Болан остановил "бьюик" и погасил свет.
Он ждал...
По обе стороны шоссе был лес. Стволы деревьев, облепленные лишайником, тускло белели во тьме ночи, словно полчища привидений. Болан знал, что за этими деревьями, невдалеке от шоссе, лежала полоса ничьей земли, служившая в качестве полигона для тренировок наемников. Даже ЦРУ использовало этот полигон, вырастив на нем не одно поколение противников режима Кастро в семидесятых.
Опустив боковое стекло, Палач прислушался. Вокруг было тихо, только слышалось стрекотанье сверчков и пение древесных лягушек. Боль в плече напоминала о ране. Болан дотронулся до рукава куртки. Ткань была пропитана кровью и липла к пальцам. Ранение было легким, но рана усложняла решение задачи.
В лесу раздался крик филина, и его эхо несколько секунд блуждало среди деревьев. Разухабистый хор сверчков и лягушек на мгновенье затих, но потом их песнь возобновилась, в уже более сдержанной манере. Автомобиль Кущенко оставался темным и неподвижным.
Болану пришла в голову мысль о том, что Кущенко просто выключил все освещение, а мотор продолжал работать и в любой момент "понтиак" мог сорваться с места. Но урчание "бьюика" мешало Болану определить, выключил ли русский зажигание. "Гран При" был почти невидим. Его присутствие выдавало лишь поблескивание хромированных деталей кузова. Вспышка молнии осветила автомобиль и сидящего за рулем Кущенко, но через мгновение все снова погрузилось в темноту.
Мак Болан начинал уставать от затянувшегося ожидания. Ему казалось, что они сидят так уже несколько часов. Кто-то должен был сделать первый шаг.
Палач ничего не имел против того, чтобы этот шаг принадлежал ему. Он поднял здоровую руку и, сняв плафон, вывинтил лампу освещения салона. Затем Болан заглушил двигатель и прислушался. Сквозь шум дождя и стрекотание насекомых он услышал мерное пульсирование — двигатель "Гран При" продолжал работать.
Палач осторожно приоткрыл дверцу и выскользнул из машины. Он тихо прикрыл дверь, не щелкая замком. Опасаясь новой вспышки молнии, он пригнулся и, прячась за кузовом, прокрался к багажнику. "Бьюик" стоял на обочине, и молодая поросль лиственницы, высотой около пяти футов, доходила почти до его заднего бампера. Пригнувшись, Болан мог двигаться незамеченным.
Молния сверкнула вновь, и как только призрачный белый свет погас, Болан, не раздумывая, нырнул в подлесок. Кущенко был, вероятно, ослеплен на мгновение и не мог видеть фигуру, отделившуюся от "бьюика". Очутившись в лесу, Палач начал двигаться в сторону машины русского. Однако вскоре подлесок стал редеть, и ему пришлось углубиться в чащу. Теперь его маршрут проходил по полукругу, и до "Гран При" оставалось по меньшей мере двести ярдов.
Дождь неожиданно стих, но через минуту пошел еще сильнее, и его капли шуршали в листве деревьев. Ветер начал усиливаться, и деревья ошалело размахивали ветвями.
"Гран При" оставался неподвижным.
Болотистая почва мешала Болану двигаться. Его ботинки проваливались во мшистые кочки, и ноги Палача были уже насквозь мокрыми.
Пройдя половину расстояния, Болан начал опасаться, не покинул ли Кущенко свой автомобиль. Подойдя к кромке леса и прячась за деревьями, Палач стал всматриваться в сторону, где стоял "Гран При". Очередная вспышка молнии осветила автомобиль, и Болан отчетливо увидел русского террориста, неподвижно сидевшего за рулем. Через несколько секунд раздался страшный удар грома.
И в следующее мгновенье, словно гром послужил тому сигналом, на пустынную стоянку въехал второй автомобиль. Не обращая внимания на тропический ливень, четыре человека вышли из машины и приблизились к "Гран При". Кущенко опустил стекло, и один из четверых — самый низкорослый — вступил с ним в разговор.
Соотношение сил изменилось не в пользу Палача.
Подкравшись поближе, Болан увидел, как два человека вернулись к своей машине. Первый открыл заднюю дверь и заглянул в салон. Вытащив какой-то предмет, он передал его своему партнеру, затем что-то похожее достал и для себя. Низко пригнувшись и держа предметы наперевес, эти двое направлялись к машине Болана, и при свете вспыхнувшей молнии он увидел то, что они держали в руках. Это было два автомата Калашникова. Раздался треск, похожий на треск электрических разрядов, и во мраке замелькали пунктиры трассирующих пуль, направленных на "бьюик" Болана. Два хлопка возвестили о том, что оба передних колеса приказали долго жить. На месте лобового стекла зияла черная дыра. Двигатель несчастного автомобиля еще не успел остыть и теперь сквозь решето капота испускал струи белого пара.
Болану уже приходилось, и не раз, вести бой с противником, превосходившим его по численности, но на этот раз перевес оказался весьма внушительным. Лишившись машины, он лишился возможности отступления и должен был вступить в бой. Такое положение тоже не было для него чем-то новым.
Продолжая продвигаться вдоль кромки леса, он решил нанести удар первым. Сделав это стремительно, он выиграл бы за этот ход как можно больше. Иначе, если противник сумеет сориентироваться, ему придется туго. У Болана были с собой два его неизменных спутника — "Беретта" и "Ауто Маг", "Большой Гром", — и несколько запасных обойм к ним, но это оружие, каким бы превосходным оно ни казалось, имело мало шансов против двух автоматов Калашникова.
Где-то вдалеке послышался шум, не имевший ничего общего с перестрелкой и непогодой. К стоянке приближался вертолет. По мнению Болана, лучшее место для встречи трудно было вообразить.
Один из двух человек, оставшихся у автомобиля, подбежал к двум стрелкам. Затем все трое вернулись к своей машине и извлекли что-то из багажника. Отбежав от машины на определенное расстояние, троица образовала треугольник, В следующее мгновение стоянка осветилась красноватым пламенем трех шашек, вспыхнувших в вершинах треугольника. Вертолет был совсем уже близко.
Настал решающий момент, упускать который было нельзя.
Болан вытащил "Большой Гром" и, подойдя поближе, взял на мушку ближайшего противника, стоявшего спиной и смотревшего в черное небо. Человек этот был большого роста и довольно широк в плечах. Его неуклюжие движения говорили о том, что он не особо опасен для Болана, и идеальным вариантом было бы оставить его напоследок. Но выбора не было — предстояло действовать наверняка. Тяжелый "Большой Гром" дважды отрывисто пролаял. Толстяк дернулся вперед и упал лицом вниз, прямо на шашку, потушив ее своим телом. Это был один из двоих, вооруженных автоматами. Но завладеть "Калашниковым" пока не было возможности.
Двое других были ошеломлены звуками выстрелов. Несмотря на то, что они стояли лицом к Болану, они не заметили, откуда был нанесен удар, и растерянно оглядывались по сторонам. Кущенко оказался наблюдательней своих помощников. Выбравшись из машины и прокричав что-то, он указал пальцем в направлении Болана.
Палач бросился на землю как раз в тот момент, когда первая очередь прорезала пролесок над его головой, осыпав его срубленными ветками и листьями. Холодная вода мигом пропитала одежду Болана, и в раненом плече появилась пульсирующая боль. Не дожидаясь, пока враг войдет в лес и расстреляет его в упор, Болан выстрелил три раза в направлении машины Кущенко. Раздался металлический звук — первая пуля чиркнула по капоту и ушла в сторону. Две другие прошли мимо. Пока его противники пригибались, укрываясь от пуль, Болан вскочил на ноги и побежал сквозь деревья в поисках более надежного убежища.
Автоматный огонь возобновился, охватив на этот раз более широкий сектор. Они стреляли наудачу, надеясь зацепить врага или, по крайней мере, прижать его к земле. Болан решил ударить им в лоб — это было бы для них неожиданностью. Не теряя времени, он пробежал вперед и остановился у самой кромки леса, спрятавшись в кустарнике.
На фоне мерцающего света шашек противники метались в каком-то нелепом танце, то бросая взгляд в небо, то обстреливая темные кусты. Болан увидел, что они передумали углубляться в лес и были больше озабочены встречей вертолета, который теперь висел почти над стоянкой.
Наконец, пилот заметил свет, обозначавший место посадки, и включил посадочные огни. Палач вышел из укрытия и, быстро прицелившись, трижды спустил курок. Низкорослый человек, стоящий рядом с "понтиаком" Кущенко, упал как подкошенный. Остальные бросились на мокрый асфальт.
Вертолет повис над стоянкой примерно в двенадцати футах от земли. Кущенко замахал рукой, что-то указывая пилоту. Болан понял, чего добивается русский. Вертолет переместился и завис прямо над второй машиной — огромным "седаном".
Бегом Кущенко направился к автомобилю, в то время как его помощники возобновили огонь, осыпая кусты градом пуль. Болан был вынужден снова прижаться к земле.
Двигатель вертолета надрывался, удерживая тяжелую машину неподвижно в одной точке. Кущенко подбежал к автомобилю, вскочил на капот, а затем залез на крышу. Подпрыгнув вверх, он ухватился за посадочные стойки вертолета, и в ту же секунду машина начала набирать высоту. Болан высадил в удаляющийся объект остаток пуль, но ни одна из них не достигла цели. Набрав высоту, вертолет развернулся и полетел в противоположном направлении.
Болан увидел, как две пары рук ухватили Кущенко и втащили его в кабину.
Двое оставшихся внизу прекратили огонь и стали перезаряжать оружие. Улучив момент, Болан подбежал к своей первой жертве. Вырвав из мертвых рук автомат, Палач открыл огонь. Отдача мощного оружия опять растревожила уже успокоившуюся было рану, и новая вспышка боли обожгла руку Болана. Один из двух оставшихся в живых ринулся вперед, открыв огонь из собственного автомата, но был сбит с ног прямым попаданием пули, выпущенной Боланом. Издав стон, он упал в лужу посреди стоянки.
У Палача не оставалось патронов. Отбросив "Калашникова", Болан ретировался в подлесок. Укрывшись за стволами деревьев, он выхватил "Беретту".
Оставшийся противник был, похоже, глуп. Или отважен. Он пошел в наступление на позиции Болана, больше напоминая своим видом пожарника с брандспойтом наперевес, чем солдата с оружием. Наступая, он водил дулом автомата из стороны в сторону, поливая все вокруг короткими очередями.
Палач выбрал момент. Когда нападавший достиг первых побегов молодой древесной поросли, Болан поднялся во весь рост и, вскинув "Беретту", нажал на спуск.
Промахнуться он не имел права.
И не промахнулся...
Кущенко уверенно мчался сквозь темноту, умело используя каждый поворот и проезд, в надежде оторваться от погони. Ему было легче — он знал, куда направляется. "Гран При" был примерно равен по мощности "бьюику" Болана, но, несомненно, превосходил его в маневренности, и Палачу приходилось прикладывать все усилия, чтобы не упустить добычу.
Городские трущобы вскоре остались позади. Создавалось впечатление, что обе машины были связаны невидимой нитью. Болан был не в состоянии сократить дистанцию, Кущенко — оторваться.
Спортивный "понтиак" находился примерно на триста ярдов впереди, и это расстояние не изменялось. Так он выехал на шоссе И90, и русский прибавил газу. Стояла глубокая ночь, и, похоже, даже полицейские патрули не желали нести службу в такую непогоду.
Машина террориста направлялась в район озера Сальвадор. Эта местность была знакома Болану, но предугадать что-либо казалось сложно. Потеряв Кущенко из виду, Болан уже не нашел бы его. Он до отказа выжал газ, и "бьюик" взвыл, его двигатель застучал, по кузову прошла вибрация. Между тем дорога начала петлять, и тяжелый автомобиль стало выносить на обочины.
Город остался позади. Справа и слеза раскинулись леса, редкие постройки были преимущественно одноэтажными. Болан продолжал преследование, не выпуская Кущенко из поля зрения. Если бы тот вдруг свернул на одну из множества второстепенных дорог, то он легко мог уйти от погони, скрываемый лесом. Однако спортивный "понтиак" начал замедлять свой ход, словно Кущенко не был уверен в том, что он едет в нужном направлении.
Машина террориста приблизилась к пустынной стоянке для автомобилей дальнего следования. Ее ржавый знак болтался по соседству с неоновой вывеской, гласившей: "Закусочная".
Само здание придорожной закусочной, более напоминавшее сарай, находилось сразу за асфальтовой площадкой стоянки. Её некогда белые стены, выгоревшие на солнце, в желтом свете фар казались вырезанными из слоновой кости.
"Гран При" достиг стоянки и, развернувшись на узком шоссе, въехал на асфальтовую площадку. Повинуясь здравому смыслу, Болан начал тормозить. В выходке русского он пока не находил никакой логики. Тот, как ни в чем не бывало, затормозил у дверей закусочной, словно погоня просто его утомила и он решил перекусить.
Слишком много необъяснимого происходило вокруг, особенно в последнее время. Меньше всего Болану хотелось сейчас угодить в ловушку, которую любой идиот мог обнаружить за версту. Болан снизил скорость до минимума и стал медленно подбираться к машине Кущенко. В этот момент в "понтиаке" выключилось зажигание, все огни погасли, но сигнальный свет в салоне не загорался — Кущенко оставался в машине.
Не доезжая ста ярдов до стоянки, Болан остановил "бьюик" и погасил свет.
Он ждал...
По обе стороны шоссе был лес. Стволы деревьев, облепленные лишайником, тускло белели во тьме ночи, словно полчища привидений. Болан знал, что за этими деревьями, невдалеке от шоссе, лежала полоса ничьей земли, служившая в качестве полигона для тренировок наемников. Даже ЦРУ использовало этот полигон, вырастив на нем не одно поколение противников режима Кастро в семидесятых.
Опустив боковое стекло, Палач прислушался. Вокруг было тихо, только слышалось стрекотанье сверчков и пение древесных лягушек. Боль в плече напоминала о ране. Болан дотронулся до рукава куртки. Ткань была пропитана кровью и липла к пальцам. Ранение было легким, но рана усложняла решение задачи.
В лесу раздался крик филина, и его эхо несколько секунд блуждало среди деревьев. Разухабистый хор сверчков и лягушек на мгновенье затих, но потом их песнь возобновилась, в уже более сдержанной манере. Автомобиль Кущенко оставался темным и неподвижным.
Болану пришла в голову мысль о том, что Кущенко просто выключил все освещение, а мотор продолжал работать и в любой момент "понтиак" мог сорваться с места. Но урчание "бьюика" мешало Болану определить, выключил ли русский зажигание. "Гран При" был почти невидим. Его присутствие выдавало лишь поблескивание хромированных деталей кузова. Вспышка молнии осветила автомобиль и сидящего за рулем Кущенко, но через мгновение все снова погрузилось в темноту.
Мак Болан начинал уставать от затянувшегося ожидания. Ему казалось, что они сидят так уже несколько часов. Кто-то должен был сделать первый шаг.
Палач ничего не имел против того, чтобы этот шаг принадлежал ему. Он поднял здоровую руку и, сняв плафон, вывинтил лампу освещения салона. Затем Болан заглушил двигатель и прислушался. Сквозь шум дождя и стрекотание насекомых он услышал мерное пульсирование — двигатель "Гран При" продолжал работать.
Палач осторожно приоткрыл дверцу и выскользнул из машины. Он тихо прикрыл дверь, не щелкая замком. Опасаясь новой вспышки молнии, он пригнулся и, прячась за кузовом, прокрался к багажнику. "Бьюик" стоял на обочине, и молодая поросль лиственницы, высотой около пяти футов, доходила почти до его заднего бампера. Пригнувшись, Болан мог двигаться незамеченным.
Молния сверкнула вновь, и как только призрачный белый свет погас, Болан, не раздумывая, нырнул в подлесок. Кущенко был, вероятно, ослеплен на мгновение и не мог видеть фигуру, отделившуюся от "бьюика". Очутившись в лесу, Палач начал двигаться в сторону машины русского. Однако вскоре подлесок стал редеть, и ему пришлось углубиться в чащу. Теперь его маршрут проходил по полукругу, и до "Гран При" оставалось по меньшей мере двести ярдов.
Дождь неожиданно стих, но через минуту пошел еще сильнее, и его капли шуршали в листве деревьев. Ветер начал усиливаться, и деревья ошалело размахивали ветвями.
"Гран При" оставался неподвижным.
Болотистая почва мешала Болану двигаться. Его ботинки проваливались во мшистые кочки, и ноги Палача были уже насквозь мокрыми.
Пройдя половину расстояния, Болан начал опасаться, не покинул ли Кущенко свой автомобиль. Подойдя к кромке леса и прячась за деревьями, Палач стал всматриваться в сторону, где стоял "Гран При". Очередная вспышка молнии осветила автомобиль, и Болан отчетливо увидел русского террориста, неподвижно сидевшего за рулем. Через несколько секунд раздался страшный удар грома.
И в следующее мгновенье, словно гром послужил тому сигналом, на пустынную стоянку въехал второй автомобиль. Не обращая внимания на тропический ливень, четыре человека вышли из машины и приблизились к "Гран При". Кущенко опустил стекло, и один из четверых — самый низкорослый — вступил с ним в разговор.
Соотношение сил изменилось не в пользу Палача.
Подкравшись поближе, Болан увидел, как два человека вернулись к своей машине. Первый открыл заднюю дверь и заглянул в салон. Вытащив какой-то предмет, он передал его своему партнеру, затем что-то похожее достал и для себя. Низко пригнувшись и держа предметы наперевес, эти двое направлялись к машине Болана, и при свете вспыхнувшей молнии он увидел то, что они держали в руках. Это было два автомата Калашникова. Раздался треск, похожий на треск электрических разрядов, и во мраке замелькали пунктиры трассирующих пуль, направленных на "бьюик" Болана. Два хлопка возвестили о том, что оба передних колеса приказали долго жить. На месте лобового стекла зияла черная дыра. Двигатель несчастного автомобиля еще не успел остыть и теперь сквозь решето капота испускал струи белого пара.
Болану уже приходилось, и не раз, вести бой с противником, превосходившим его по численности, но на этот раз перевес оказался весьма внушительным. Лишившись машины, он лишился возможности отступления и должен был вступить в бой. Такое положение тоже не было для него чем-то новым.
Продолжая продвигаться вдоль кромки леса, он решил нанести удар первым. Сделав это стремительно, он выиграл бы за этот ход как можно больше. Иначе, если противник сумеет сориентироваться, ему придется туго. У Болана были с собой два его неизменных спутника — "Беретта" и "Ауто Маг", "Большой Гром", — и несколько запасных обойм к ним, но это оружие, каким бы превосходным оно ни казалось, имело мало шансов против двух автоматов Калашникова.
Где-то вдалеке послышался шум, не имевший ничего общего с перестрелкой и непогодой. К стоянке приближался вертолет. По мнению Болана, лучшее место для встречи трудно было вообразить.
Один из двух человек, оставшихся у автомобиля, подбежал к двум стрелкам. Затем все трое вернулись к своей машине и извлекли что-то из багажника. Отбежав от машины на определенное расстояние, троица образовала треугольник, В следующее мгновение стоянка осветилась красноватым пламенем трех шашек, вспыхнувших в вершинах треугольника. Вертолет был совсем уже близко.
Настал решающий момент, упускать который было нельзя.
Болан вытащил "Большой Гром" и, подойдя поближе, взял на мушку ближайшего противника, стоявшего спиной и смотревшего в черное небо. Человек этот был большого роста и довольно широк в плечах. Его неуклюжие движения говорили о том, что он не особо опасен для Болана, и идеальным вариантом было бы оставить его напоследок. Но выбора не было — предстояло действовать наверняка. Тяжелый "Большой Гром" дважды отрывисто пролаял. Толстяк дернулся вперед и упал лицом вниз, прямо на шашку, потушив ее своим телом. Это был один из двоих, вооруженных автоматами. Но завладеть "Калашниковым" пока не было возможности.
Двое других были ошеломлены звуками выстрелов. Несмотря на то, что они стояли лицом к Болану, они не заметили, откуда был нанесен удар, и растерянно оглядывались по сторонам. Кущенко оказался наблюдательней своих помощников. Выбравшись из машины и прокричав что-то, он указал пальцем в направлении Болана.
Палач бросился на землю как раз в тот момент, когда первая очередь прорезала пролесок над его головой, осыпав его срубленными ветками и листьями. Холодная вода мигом пропитала одежду Болана, и в раненом плече появилась пульсирующая боль. Не дожидаясь, пока враг войдет в лес и расстреляет его в упор, Болан выстрелил три раза в направлении машины Кущенко. Раздался металлический звук — первая пуля чиркнула по капоту и ушла в сторону. Две другие прошли мимо. Пока его противники пригибались, укрываясь от пуль, Болан вскочил на ноги и побежал сквозь деревья в поисках более надежного убежища.
Автоматный огонь возобновился, охватив на этот раз более широкий сектор. Они стреляли наудачу, надеясь зацепить врага или, по крайней мере, прижать его к земле. Болан решил ударить им в лоб — это было бы для них неожиданностью. Не теряя времени, он пробежал вперед и остановился у самой кромки леса, спрятавшись в кустарнике.
На фоне мерцающего света шашек противники метались в каком-то нелепом танце, то бросая взгляд в небо, то обстреливая темные кусты. Болан увидел, что они передумали углубляться в лес и были больше озабочены встречей вертолета, который теперь висел почти над стоянкой.
Наконец, пилот заметил свет, обозначавший место посадки, и включил посадочные огни. Палач вышел из укрытия и, быстро прицелившись, трижды спустил курок. Низкорослый человек, стоящий рядом с "понтиаком" Кущенко, упал как подкошенный. Остальные бросились на мокрый асфальт.
Вертолет повис над стоянкой примерно в двенадцати футах от земли. Кущенко замахал рукой, что-то указывая пилоту. Болан понял, чего добивается русский. Вертолет переместился и завис прямо над второй машиной — огромным "седаном".
Бегом Кущенко направился к автомобилю, в то время как его помощники возобновили огонь, осыпая кусты градом пуль. Болан был вынужден снова прижаться к земле.
Двигатель вертолета надрывался, удерживая тяжелую машину неподвижно в одной точке. Кущенко подбежал к автомобилю, вскочил на капот, а затем залез на крышу. Подпрыгнув вверх, он ухватился за посадочные стойки вертолета, и в ту же секунду машина начала набирать высоту. Болан высадил в удаляющийся объект остаток пуль, но ни одна из них не достигла цели. Набрав высоту, вертолет развернулся и полетел в противоположном направлении.
Болан увидел, как две пары рук ухватили Кущенко и втащили его в кабину.
Двое оставшихся внизу прекратили огонь и стали перезаряжать оружие. Улучив момент, Болан подбежал к своей первой жертве. Вырвав из мертвых рук автомат, Палач открыл огонь. Отдача мощного оружия опять растревожила уже успокоившуюся было рану, и новая вспышка боли обожгла руку Болана. Один из двух оставшихся в живых ринулся вперед, открыв огонь из собственного автомата, но был сбит с ног прямым попаданием пули, выпущенной Боланом. Издав стон, он упал в лужу посреди стоянки.
У Палача не оставалось патронов. Отбросив "Калашникова", Болан ретировался в подлесок. Укрывшись за стволами деревьев, он выхватил "Беретту".
Оставшийся противник был, похоже, глуп. Или отважен. Он пошел в наступление на позиции Болана, больше напоминая своим видом пожарника с брандспойтом наперевес, чем солдата с оружием. Наступая, он водил дулом автомата из стороны в сторону, поливая все вокруг короткими очередями.
Палач выбрал момент. Когда нападавший достиг первых побегов молодой древесной поросли, Болан поднялся во весь рост и, вскинув "Беретту", нажал на спуск.
Промахнуться он не имел права.
И не промахнулся...
15
Когда последний вражеский солдат пал замертво, примяв высокую траву, на поле боя воцарилась тишина. Вертолет был уже далеко и напоминал о себе еле-еле слышным рокотом, более походившим на призрачное эхо. Вернувшись к изрешеченному пулями "бьюику", Болан нашел "Уэзерби" в целости и сохранности. Прихватив "дипломат", Болан поспешил к вражескому автомобилю. Бросив "дипломат" на заднее сиденье трофейного "кадиллака", он сел за руль и запустил мотор — ключи были в замке зажигания.
Теперь ему нужно было добраться до ближайшего телефона. Болан запомнил бортовой номер вертолета. Если ему удастся связаться с Броньолой и тот выяснит, кому принадлежит вертолет, то появится шанс остановить Кущенко. Террорист оказался уже далеко, и цель его была все еще неизвестна. Ясно оставалось одно: замышляется убийство. Но кто является мишенью, Болан так и не узнал.
Большой автомобиль двигался с трудом, зажигание то и дело выключалось. Вероятно, во время перестрелки шальная пуля, пробив капот, повредила двигатель. Медленно продвигаясь, Болан озирался по сторонам в надежде обнаружить какие-нибудь признаки жизни. Пятнадцать миль скверной езды прошли в мольбах, чтобы двигатель не отказал. Наконец, впереди, у обочины шоссе, появились очертания какого-то строения. Мигающая неоновая вывеска сообщала о наличии в заведении еды, кока-колы и телефона, а также рекламировала услуги по техобслуживанию автомобилей.
Рядом с домом, на небольшой автостоянке, несколько машин терпеливо дожидались своих хозяев, которые, судя по шуму внутри закусочной, не ограничивались кока-колой и хот-догами.
Кашлянув, словно чахоточный старик, "кадиллак" остановился, едва не уткнувшись носом в ограждение стоянки, сложенное из железнодорожных шпал.
Внутри, на маленькой сцене, под пьяные крики и звон пивных кружек, бесновался местный биг-бенд.
Музыка, вырывавшаяся из нескольких пар акустических систем, словно газы из сопла ракеты, являла собою хриплую имитацию блюза и кантри. По темпу она напоминала молодежный трэш-металл, но тем не менее была чертовски хороша.
Теперь ему нужно было добраться до ближайшего телефона. Болан запомнил бортовой номер вертолета. Если ему удастся связаться с Броньолой и тот выяснит, кому принадлежит вертолет, то появится шанс остановить Кущенко. Террорист оказался уже далеко, и цель его была все еще неизвестна. Ясно оставалось одно: замышляется убийство. Но кто является мишенью, Болан так и не узнал.
Большой автомобиль двигался с трудом, зажигание то и дело выключалось. Вероятно, во время перестрелки шальная пуля, пробив капот, повредила двигатель. Медленно продвигаясь, Болан озирался по сторонам в надежде обнаружить какие-нибудь признаки жизни. Пятнадцать миль скверной езды прошли в мольбах, чтобы двигатель не отказал. Наконец, впереди, у обочины шоссе, появились очертания какого-то строения. Мигающая неоновая вывеска сообщала о наличии в заведении еды, кока-колы и телефона, а также рекламировала услуги по техобслуживанию автомобилей.
Рядом с домом, на небольшой автостоянке, несколько машин терпеливо дожидались своих хозяев, которые, судя по шуму внутри закусочной, не ограничивались кока-колой и хот-догами.
Кашлянув, словно чахоточный старик, "кадиллак" остановился, едва не уткнувшись носом в ограждение стоянки, сложенное из железнодорожных шпал.
Внутри, на маленькой сцене, под пьяные крики и звон пивных кружек, бесновался местный биг-бенд.
Музыка, вырывавшаяся из нескольких пар акустических систем, словно газы из сопла ракеты, являла собою хриплую имитацию блюза и кантри. По темпу она напоминала молодежный трэш-металл, но тем не менее была чертовски хороша.