Пендлтон Дон. Хит-парад в Нэшвилле

   — Я говорю только, — бесстрастно ответил Болан, — что у «Дэнди» Джека был тайный конкурент. Назовем его «Икс». Этот «Икс» появляется на сцене за неделю до прибытия товара «Дэнди». По счастливому — для «Икса» — стечению обстоятельств «Дэнди» со всем его добром накрывает полиция, что ставит «Икса» в очень благоприятное положение. Что ты на это скажешь?
   — Я бы сказал, да... — тихо произнес Копа. — А каков в этом деле интерес «Зет»?
   Он намекал, конечно, на Маззарелли. Болан ответил:
   — Я бы сказал, что это зависит от того, какие у него взаимоотношения с «Икс».
   — И я бы так же сказал, — пробурчал босс. — Насколько в Нью-Йорке уверены, что дело обстоит именно так?
   — Настолько, что меня немедленно отправили сюда, — ответил «туз».
   — Я признателен за это. Ну, хорошо. У меня проблема. Спасибо.
   — Не исключено, что она намного серьезнее, чем сейчас кажется, Ник, — предупредил Копу Болан. — Мы... видишь ли, дело настолько деликатное, что мы... ну, мы не хотели вмешиваться...
   — Ничего, все нормально, — заверил босс гостя. — Я вам признателен за это.
   Теперь Болан уже мог разобрать надписи на ящиках в сарае. Ага, электронное оборудование.
   — Кто, э-э... я должен задать этот вопрос. Кто финансировал «Дэнди»?
   — Ну... видишь ли, в проекте участвуют многие люди. А кто финансирует Леонетти?
   — Те же самые люди, — ответил Болан.
   — Что?! Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — медленно сказал Копа.
   — Это как фокус с тремя наперстками.
   — А у кого наперстки?
   — Один, безусловно, у «Икса». А второй, возможно, у «Зета».
   — Я все еще не понимаю, куда ты клонишь.
   — Можем мы поговорить откровенно, Ник?
   — Как мужчина с мужчиной, без дураков? Конечно. Продолжай!
   — Сколько было вложено в товар, который вы вчера потеряли?
   — За партию оптом — свыше миллиона. Ну, а розничная цена, на улице... черт его знает!
   — Оставь в покое розницу. Давай поговорим о наличных, вынутых из кармана. Ты сказал, более миллиона. А если бы я сказал тебе, что конфискованная вчера ночью в Мемфисе партия стоит только половину этой суммы?
   — Так ты мне это говоришь?!
   — Я говорю, если бы. Что, если нашему другу Леонетти предложили исключительно выгодную цену в Сингапуре? Что, если на эти деньги он сумел закупить двойное количество? И что, если он увидел возможность продать вам ваш собственный товар дважды?
   Под скулами Копы заходили желваки.
   — Продолжай!
   Никто не испытывает такой злобы, оставшись в дураках, как тот, кто извлекает доход, надувая других. Даже намек на такую возможность приводил Копу в бешенство.
   Болан немедленно подсыпал соли на рану.
   — Я думаю, Леонетти искал встречи именно с тобой, Ник. Но он до тебя не дошел.
   — Кто-то его перехватил, — мрачно произнес Копа, самостоятельно сделав нужный вывод.
   — Именно это я и хотел сказать. С тех пор Карла Леонетти никто не видел.
   Гнев душил мафиози.
   — Ну, хорошо, спасибо, — сдержанно прорычал он. — Я займусь этим делом. Спасибо за...
   Болан положил руку на локоть Копы и сказал:
   — Сначала позаботься о главном, Ник. Ты бы хотел вернуть свой вклад, не так ли?
   — Естественно.
   — Еще не все потеряно. Вот что я предлагаю. Леонетти или лежит на дне реки, или спрятан где-то, связанный по рукам и ногам. В любом случае товар находится здесь. На твоей территории. И ты за него уже заплатил. Он твой. Так?
   Копа смирил гнев.
   — Продолжай! Говори открытым текстом, что ты предлагаешь, черт побери!
   — Не замахивайся на Горди своей рукой. Замахнись моей.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Намекни ему, что в действительности я ищу тайный груз, привезенный «Иксом». Скажи, что я практически его нашел, а тебя поставил в известность лишь из вежливости.
   Лицо Копы застыло, в глазах его отразилась напряженная внутренняя борьба. Болан подумал, не слишком ли он зашел. В голосе Копы прозвучала тревога и сомнение:
   — Я никогда не любил играть в кошки-мышки, Омега.
   Маку пришлось отступить.
   — Ну что ж, забудь о моем предложении. Это твоя территория и твоя проблема. Я хотел, чтобы ты был в курсе всего.
   — Я благодарен тебе, — сказал босс. — Ты проделал долгий путь, спасибо.
   Они стояли менее чем в двадцати шагах от сарая. Из приоткрытых дверей вышел свирепого вида громила с автоматом поперек груди. Досье в мозгу Болана немедленно открылось на нужной странице. Это был Руди Фолани, старый профессионал, которого в последний раз видели в районе Сент-Луиса.
   Болан сказал Копе:
   — Бог мой! Похоже, ты их насобирал со всего света!
   — Я предпочитаю нанимать проверенных и верных, — буркнул тот, — но, может быть, этот принцип не всегда себя оправдывает.
   Когда до ангара оставалось шагов десять, Болан крикнул:
   — Как поживаешь, Руди?
   От неожиданности охранник чуть не споткнулся и оторопело ответил:
   — Помаленьку, сэр. Я вас знаю, сэр?
   Болан подмигнул Копе и сказал:
   — Думаю, тебе лучше не знать.
   Руди понял, что это значит: его вопрос был недопустимым нарушением ритуала.
   — Вы правы, сэр. Простите, сэр.
   Копа все еще был занят своими мыслями, но тут, словно очнувшись, сказал Болану:
   — Руди все еще лучший в своем деле, Омега. Он никогда не спрашивает, почему и как. Он только спрашивает, что.
   — Ты прав, — поддержал его Болан-Омега. — Молодежь уже не та, что прежде, не так ли?
   Нельзя сказать, что Фолани не понравилась такая похвала. Он погладил автомат, улыбнулся грандам своего королевства и вернулся в ангар.
   — Я не преувеличиваю, — тихо сказал Копа. — Руди действительно лучший из лучших. И он не так уж стар. И все еще опасен, как смертный грех.
   — Только не заставляй его напрягать мозги, — посоветовал Болан.
   — О, здесь ты прав. Я и не заставляю. — Напряжение постепенно спадало с Копы. — Но он идеальный сторожевой пес. Я говорю: «Сидеть!», и он сидит. Я говорю: «Убей!», и он убивает. Больше мне от Руди ничего не надо.
   — Ты прав, пожалуй, — согласился Болан. — Доверь ему охрану семейных драгоценностей и спи спокойно.
   Этого было достаточно. Прежде чем ответить, Копа бросил взгляд на сарай.
   — Ты и об этом знаешь? — он усмехнулся, но без особого веселья. — Вас, парней, не проведешь.
   Нет, Болан не знал «и об этом». Но старался узнать.
   — Земля слухами полнится, Ник, — объяснил он, ничего не объясняя. — Мы не лезем в чужие дела. Но слухи до нас доходят, сам понимаешь.
   Да, Копа понимал. Слушать слухи входило в обязанность «тузов».
   — Ты прав, — кисло сказал он. — Боюсь, что с этим ничего не поделаешь. Мне, во всяком случае, не удается. Иногда я даже... трудно держать крышку закрытой, не так ли? Бывает, парни распускают языки в присутствии миссис Копы. Я без конца их одергиваю, но что, черт побери, можно с этим поделать?
   — Похоже, ты держишь ее на коротком поводке? — с сочувствием спросил Болан.
   — Приходится. Другого выхода нет. Во всяком случае, пока все не закончится. Но ты, видимо, догадался, такая обстановка действует ей на нервы. Видит Бог, мне это страшно неприятно. Но что я могу поделать?
   Босс Нэшвилла постепенно приходил в себя. Нельзя сказать, чтобы он повеселел, но, по крайней мере, стал разговорчивее.
   — Ты все делаешь правильно, — заверил его Болан. — Я бы не стал так волноваться. Она — классная леди. Она с собой справится.
   — Да, конечно.
   — Сейчас тебе нельзя допустить никакого риска, ни малейшего неверного шага.
   — Черта с два! Рисковать я не намерен.
   На этом следовало остановиться. Болан тоже не мог позволить себе неверного шага, не мог открыто проявить интерес к секретам заинтриговавшего его ангара.
   Но их разговор принес свои плоды. Сомнения Копы заметно улеглись, и он, похоже, уже решил, как поступить с «Безумцем» Горди Маззарелли.
   — Так ты думаешь, мне следует заставить Горди выложить карты на стол?
   — А, забудь об этом, Ник. Я приехал не для того, чтобы объяснять тебе, как...
   — Ну, ну, брось! Ты — специалист по устранению неприятностей. Как бы ты поступил в данном случае?
   Болан вздохнул и сделал еще пару шагов в направлении сарая. Он с подчеркнутой медлительностью достал сигарету и раскурил ее, в то время, как его прикрытые солнечными очками глаза пытались разглядеть то, что хранилось в ангаре за рядами ящиков. Затем он повернулся к Копе и сказал:
   — Я не пошел бы прямо к нему и не стал бы бить его по морде, Ник. Такое удовольствие обошлось бы слишком дорого. Я бы усыпил его бдительность, организовал слежку и стал бы ждать своего часа.
   Голос Копы был еле слышен, когда он ответил:
   — Так сделай это.
   Болан покосился на него и также неслышно спросил:
   — Слышал ли я щелчок пальцами, Ник?
   — Да.
   Они оба знали, что это значит: «туз» получил от «короля гор» лицензию на охоту.
   — Но ты понимаешь — если я начну, то пути назад не будет, — уже громче сказал Болан.
   — Делай, что считаешь нужным, — вздохнул Копа, — но только без шума.
   Тишину нарушил отдаленный рокот вертолета. Болан взглянул на часы: пора, Гримальди был на подходе.
   Он небрежно сунул руку в карман пиджака, нажал кнопку на миниатюрном радиопередатчике и сказал хозяину усадьбы:
   — Это мой вертолет. Пора прощаться. Но я буду поблизости, Ник. Итак, ты передашь Горди мое сообщение?
   Губы Копы искривились в улыбке, но глаза оставались холодными.
   — Сыр для крысы, не так ли?
   Болан мрачно усмехнулся:
   — Это ты сказал, а не я.
   — Да, но ты добивался этого с первой же минуты своего визита. Не отрицай!
   Болан-Омега и не думал отрицать.
   — Это твоя территория, Ник, — промолвил он.
   — Но это твоя игра, — возразил Копа, все еще криво улыбаясь.
   Болан надеялся, что так оно и есть.
   Очень надеялся...

Глава 12

   Гримальди встретил Болана взглядом, полным тревоги и нетерпения. Тот взобрался в кабину вертолета и приказал:
   — Отчаливай!
   И они отчалили, рванув вверх и вдаль, еще до того, как Болан уселся в кресле. Он надел шлемофон и показал пилоту большой палец:
   — Идеальный расчет времени, Джек.
   Гримальди поднял трясущуюся руку и воскликнул:
   — Я никак не могу к этому привыкнуть.
   — Я тоже, — признался Болан.
   — Как прошел визит?
   — Думаю, нормально. У нас есть связь с землей?
   — Да. Я только что с ними разговаривал. Перебрось переключатель рации влево.
   — Готово. Ты меня слышишь?
   — Да. Говори, ты соединен.
   — "Ровер", вы слышите «Скаймена»?
   В наушники ворвался восхищенный голос Томми Андерса:
   — Слышу отлично. Ну, выкладывай!
   — Он заглотил приманку. У вас все готово?
   — Мы на месте и ждем, дружище. Игра прежняя?
   — На этот раз никаких изменений, «Ровер». Только не делайте резких движений!
   — Вас понял: игра прежняя, играть без резких движений. Конец связи. Пока!
   Болан переключил шлемофон на внутреннюю связь и спросил Гримальди:
   — Ты все слышал?
   — Да, — напряженно ответил пилот. — Что дальше?
   — А дальше ждем, наблюдаем и надеемся, — ответил Болан.
   — История жизни, — вздохнул Джек.
   Именно так. Это была история жизни.

* * *

   — Что-то он недолго гостил, — нервно заметил Маззарелли.
   — Не такой это человек, — сказал Копа. — Он прибыл сюда не для того, чтобы отсиживать задницу. Черт побери, этот сукин сын производит впечатление!
   — Так в чем же дело, Ник?
   — Разрази меня гром, если я понял! Мне это кажется бредом. Ты мне все сказал, что знаешь о сынке Леонетти?
   — Все, как на духу, Ник. Так что ж тебе рассказал этот парень?
   — О чем?
   — Обо всем. Что он здесь конкретно ищет?
   — Точно не знаю. Эти парни никогда не говорят все до конца. Но он собирается еще какое-то время поболтаться тут. Я хочу, чтобы ты оказал ему должное внимание. То есть не становись ему поперек пути.
   — Хорошо, если ты так хочешь.
   — Я так хочу.
   — А что он ищет? И какое отношение к этому имеет Леонетти?
   — Я точно не знаю. Он говорит, что Леонетти — человек Клеменцы Но ты знаешь, что это за парни. Они много не говорят. Но я думаю, что его послали спонсоры.
   — Почему ты так думаешь?
   — Ну, у него «фул».
   — Да, но это исходит из... — Маззарелли нервно закурил сигарету. — Слушай, я не понимаю, как они... Кто посылает этих парней? Я имею в виду, как их посылают?
   — Черт возьми, Горди, я мог бы послать их!
   — Ты?
   — Конечно. Год тому назад — нет. А сейчас — да. Мне нужно просто позвонить в штаб-квартиру и сказать, что нужна помощь. Они посылают человека, который может решить проблему. Но того, кого сами считают нужным. Видишь ли, я не думаю, что могу потребовать направить ко мне «фул». Надо быть, в конце концов, реалистами и признать, что у моего двигателя пока еще не хватает для этого лошадиных сил. Ты меня понял?
   — Вроде бы понял. «Фул» означает, что сюда выслали много лошадиных сил.
   — Ты правильно понял.
   — И ты считаешь, что его послали спонсоры?
   — Именно так я считаю. А в чем дело? Это тебя тревожит?
   Маззарелли с шумом выдохнул дым и ответил:
   — Немного. Мне не нравится такого рода возня за моей спиной. Странно, что тебя это не беспокоит.
   — Ты хочешь позвонить спонсорам и предъявить им претензию, Горди?
   — Я этого не сказал. Я просто говорю, что мне это не нравится.
   — А почему, собственно? Если ты чист, чего тебе бояться? Клеменца провалился. Ну и что? Это не моя вина. И даже не моя забота. Я не организовывал дело и от того, что оно провалилось, не рухну. Но если спонсоры считают, что еще есть возможность спасти игру, меня это устраивает. Я ведь тоже вложил деньги в проект. Если Омега может их вернуть, то какая разница, кто его послал?
   — Для этого он и приехал?
   — А что я сказал?
   — Ты сказал «вернуть деньги». Каким образом, черт подери, он сможет это сделать?
   — Я и так уже сказал больше, чем надо было, — буркнул Копа. — Забудь об этом. Ты меня понимаешь, Горди? Забудь!
   — Хорошо, хорошо, — ответил Маззарелли, смиряясь. — Но я все-таки думаю...
   — Что ты думаешь, Горди?
   — Я думаю, что с него не следует спускать глаз. Мы все знаем, что эти парни пытались сделать при старике Маринелло. Я бы не подпускал их к себе ближе, чем на дальность прямого выстрела. Я говорю серьезно. Послушай, что-то странное происходит в городе. Возможно, грядут крупные неприятности. Пока ты там трепался с этим хмырем, я выяснял, что случилось в Нэшвилле. Что-то непонятное. Кое-какие люди исчезли без следа. Народ...
   — Кое-какие люди — это кто?
   — Долли Кларк, Рэй Оксли и Джес Хиггинс. Телефоны не отвечают или заняты, или тебе отвечают: «Не знаем». Мне это не нравится. Я думаю, что этот парень уже начал большую прогулку по нашей территории, Ник. Мне это не нравится, совсем не нравится.
   — Ты думаешь, тебе следует быть в городе?
   — Вне всяких сомнений. По крайней мере, я хочу знать, что этот парень делает.
   Копа отвернулся, чтобы спрятать усмешку и не насторожить своего помощника.
   — Хорошо, Горди. Отправляйся и спасай город. Но не стой на пути Омеги.
   Горди даже не подумал поблагодарить его, не показал, что понял приказ и даже не сказал «до свидания». Он пулей вылетел из комнаты, горя желанием защитить свою собственную маленькую империю. А босс Нэшвилла остался в раздумье, какую же часть его империи Горди уже успел отхватить для самого себя.
   Да, властителю любого королевства обязательно приходится задумываться о таких вещах. И ему нужно действовать быстро и решительно, чтобы защитить свою собственность.
   Копа выждал пару минут, пока Маззарелли не уехал, а затем нажал на кнопку переговорного устройства.
   — Подготовьте машины, — приказал он. — Мы едем в город.
   Да, черт побери, он тоже ехал в город.
   Омега был на сто процентов прав. А этот сраный Маззарелли скоро будет на сто процентов мертв.

* * *

   — Перепела вылетели, «Скаймен»!
   — Сколько?
   — Мы насчитали две стаи, летят быстро. По пять в стае.
   «Значит, — подумал Болан, — две машины по пять человек в каждой». Маззарелли с двумя командами головорезов, если замысел сработал.
   — Вы их прослушиваете?
   — Да.
   — Ждите еще. И немедленно мне сообщите, когда они покажутся.
   — Хорошо.
   Болан объяснил Гримальди:
   — Вскоре они все уедут. Полетай вокруг, Джек. Возможно, я решу произвести «вбрасывание».
   — Хорошо. Что ты там обнаружил? — спросил пилот.
   — Точно не знаю. Поэтому возможно вбрасывание.
   — Что бы это не означало, ты можешь рассчитывать на меня, — вздохнул Гримальди.
   — Ты все еще хочешь настоящего боя?
   — Но ведь это все, что тебе нужно, сержант.
   Болан подмигнул ему, сохраняя серьезное выражение на лице.
   — Ну, смотри. Только помни — ты сам этого хотел.
   — Пусть это будет моей эпитафией, — ответил Гримальди. — Нет, беру свои слова обратно. Не будем говорить об эпитафиях.
   Они летали в зоне ожидания над холмами в нескольких милях к востоку от имения Копы и не могли видеть маленькую драму, которая разыгралась внизу. Через пару минут после первого сеанса связи, начался второй: «Труба зовет! Полный вперед! Это эскорт!»
   — Сколько видите, «Ровер»?
   — Все еще выходят. Уже пять... шесть... да, шесть я до отказа.
   Лорд Копа выдвигался вместе с собственным «фулом» — всей бандой.
   Болан ответил Андерсу:
   — Ну и отлично, они ваши. Не упустите их. А у меня есть еще другие дела.
   — Это что — новый ход в игре?
   — Да. Вы берете перепелов, я — гнездо.
   В эфир ворвался визг Тоби Ранджер:
   — Нет, нет, черт бы его побрал! Пусть отыграет объявленную игру!
   Болан ответил:
   — Играйте картами, которые у вас на руках. Не оплошайте, ребята. Я убыл, пока!
   Он выключил радио и скомандовал Гримальди:
   — Поворачивай назад, парень.
   — Куда назад?
   — Туда, — Мак ткнул пальцем вниз. — В гости.
   — Ты выжил из ума, — сказал пилот, разворачивая вертолет в направлении логова Копы.
   В гости, черт побери! Вместо того, чтобы сказать прямо — в пекло.
   В наушниках раздался напряженный голос Гримальди:
   — Ты уверен, что принял правильное решение?
   Болан со смешком ответил:
   — А я-то думал, что мы не будем говорить об эпитафиях, Джек.
   — Кто говорит об эпитафиях? Я говорю о надгробиях, — послышался язвительный ответ. — В чем дело?
   — Мы возвращаемся назад, вот в чем. Но я не хочу, чтобы кто-либо знал об этом. Ты должен меня доставить на место чисто, быстро и незаметно.
   — Но это невозможно.
   — Значит, — с ядовитой улыбкой ответил Болан, — надо лучше постараться. Правильно?
   — Неправильно, — возразил Гримальди. — Это значит, что ты торопишься в лучший мир. Но если ты этого хочешь...
   Этого Болан, конечно же, не хотел.
   Но у него не было выбора.

Глава 13

   Солдат, идущий в бой с единственным страстным желанием остаться в живых, — плохой солдат. Болан знал это. Хороший солдат — человек долга, думающий в бою только о том, как выполнить задачу, чего бы это ему ни стоило.
   А сейчас шла война.
   Тоби Ранджер и Том Андерс знали это так же, как Карл Лайонс и Смайли Даблин, посвятившие себя целиком этой борьбе. Все они были хорошими солдатами.
   Поэтому действия группы особого назначения в Нэшвилле не имели ничего общего с операцией по спасению. Цель оставалась той же, что и вначале; ничего не изменилось, кроме обстоятельств. Болан знал, что Андерс и Ранджер испытывали такую же тревогу о судьбе Карла Лайонса, как и он сам. Но он также знал, что эта тревога не могла существенно повлиять на план игры. Цель была все та же — победа. Вот почему они призвали на помощь Болана, а не протрубили отбой и не бросили все силы на поиск и спасение друзей.
   Они, несомненно, были хорошими солдатами. И Болан уважал их за это. Он также понимал, почему Тоби Ранджер рассвирепела, когда в самый решающий момент схватки он предпринял свой маневр. Ее с самого начала беспокоило, что Болан будет вести свою собственную игру вместо того, чтобы действовать по их плану; беспокоило, что он ввяжется в рукопашный бой и разорвет тонкую невидимую сеть, раскинутую группой от улицы до роскошных апартаментов, чтобы выследить и заманить противника в ловушку.
   Хотя они были друзьями и даже любовниками и Мак знал, что она уважала его личную войну против мафии, для Болана не было секретом, что она больше доверяла своим решениям, чем его тактике. Она видела в нем лишь мстителя-одиночку, который сегодня — тут, а завтра — там, временного и обреченного участника войны с организованной преступностью.
   Однажды, в одну из их райских встреч, она сказала ему: «Я хотела бы сделать из тебя настой, „Капитан Храбрость“, и разлить его по бутылкам. Это был бы твой величайший подвиг. Тогда, возможно, мы бы смогли сделать маленькую инъекцию твоего мужества каждому полицейскому страны. Совсем немного — одну лишь инъекцию каждому. Вот тогда мы бы увидели, что в этой запуганной бандюгами стране действительно наводится порядок».
   Тогда он ответил ей довольно игриво: «Не могли бы мы оставить несколько инъекций для нас с тобой?»
   Тоби возразила в своем неподражаемом стиле: «Не выпендривайся передо мной, герой! Когда ты с этим покончишь, тебе нечего будет вводить. Ты делаешь инъекции не шприцем, а пожарным шлангом. Когда родник иссякнет, тебя придется хоронить шприцем».
   — О чем мы говорим, о любви или о войне? — спросил он ее.
   — О том и о другом, — ответила она. — И там, и тут ты действуешь так, будто завтрашнего дня не существует.
   Именно так. Для Мака Болана не существовало завтра. И он это знал.
   И именно поэтому он не любил отсиживаться и выжидать. Он должен делать то, что может, пока может. Для него всегда существовало только сегодня.
   Но сегодня Тоби могла отбросить свои страхи. Он не собирался портить их игру. Он еще не настолько свихнулся, чтобы ставить им палки в колеса. Сейчас он должен найти Карла Лайонса... живого или мертвого. Мак надеялся увидеть его живым и здоровым. И он сделает все, что в его силах, чтобы помочь федералам в их игре. Но если поставить вопрос ребром: Лайонс или игра, Болан знал, что выберет Лайонса. Потому что, честно говоря, Мак был не в восторге от плана, по которому работала группа. Он уважал этих людей, любил их — всех и каждого, но не верил, что их ответ мафии был наилучшим. Ему уже доводилось видеть, как многие такие игры оканчивались пшиком, несмотря на затрату огромного количества времени и долларов, на привлечение блестящих рук и мозгов; все уходило, как в песок, в то время как преступные хозяева Америки продолжали делать свое грязное дело, открыто издеваясь над американской системой правосудия.
   В то же время Мак считал свой ответ на вызов, брошенный мафией обществу, наиболее радикальным. Для тех, кому он предназначался, он был окончательным. Он не допускал никаких юридических уверток, взяток, передаваемых под столом, никакого битья в грудь и взывания к закону для тех, кто плевал на «Билль о правах». Мафия знала о существовании суда Мака Болана. Они знали также, что представали перед этим судом голыми, а покидали его одетыми в окончательный и не подлежащий обжалованию закон существования. Они уходили мертвыми — приговоренными своими собственными делами и казненными своими собственными судьбами.
   Я им не Судья.
   Я им не Приговор.
   Я — Палач.
   Помести это в бутылку, Тоби. А затем пульверизатором распыли над страной, чтобы все американцы вдохнули его с воздухом, и тогда, быть может, все спецгруппы, где бы они ни были, смогут отправиться домой и играть в тихие игры любви, счастья и созидания.
   Конечно, этого не произойдет. Полпроцента американского общества продолжит пожирать остальную здоровую часть. А безмятежные стада все так же будут щипать травку, даже не замечая исчезновения то одного, то другого агнца, если их измученные пастыри по-прежнему будут нести охрану с сетями вместо дубинок.
   Болан не был пастырем. Он был овцой в волчьей шкуре. И он носил с собой самую большую дубинку, какую мог найти.
   Ну, хорошо, Тоби, хорошо. На сей раз, насколько позволят обстоятельства, он будет держать дубинку в чехле и примет участие в игре их группы, но только до определенного момента, до определенной точки. Эта точка находится в нескольких шагах от рубежа, отделяющего жизнь Карла Лайонса от его могилы. Это не игра в спасителей и преступников. Это игра в жизнь и смерть — единственная важная игра для Мака Болана.

* * *

   — Может, ты мне расскажешь, что происходит? — прошипел голос Гримальди в наушниках.
   — В двух словах или больше? — небрежно спросил Болан.
   — Сколько потребуется. Раз уж я тебе помогаю, мне хотя бы надо знать, ради чего я...
   — Ты прав. Хорошо. Вкратце, расклад такой. Я думаю, что амбиции Маззарелли заставили его забыть здравый смысл. Похоже, что он пытается осуществить какую-то хитрую комбинацию прямо под носом своего босса. До визита к Копе у меня было только легкое подозрение об этом, как еле ощутимый запах в воздухе. Но я пошел на этот запах и как будто вышел на его источник. Но и сейчас, черт побери, я не знаю, что же это такое. Но нет никакого сомнения, что Леонетти так или иначе с этим связан. Он...
   — Постой! Кто такой Леонетти?
   Были вещи, которые Гримальди не следовало знать по разным причинам.
   — Ну... он — ключ ко всему, — объяснил Болан, решив немного подредактировать правду. — Тебе это имя что-нибудь говорит?