Пендлтон Дон. Кровь за кровь

   Таковы были люди, поставившие на кон свою жизнь, чтобы спасти Болана. У Мака складывалось впечатление, что подобными действиями они пытались любой ценой искупить свои надуманные промахи и грехи.
   Болан испытывал к ним чувство глубокой благодарности, однако его удручало их немое самобичевание и признание несуществующей вины.
   Как-то раз, оставшись один на один с румыном, Мак сказал ему:
   — Ты знаешь, Бруно, жизнь похожа на огромные часы. И, как в часах, в ней есть не только «тики», но должны быть и «таки».
   А в одну из бесконечно долгих ночей он разговорился и с Сарой.
   — Когда я сплю, мне снятся сны. Мне кажется, что в них я живу наиболее напряженной жизнью. Какой парадокс, правда? Все трудности несут в себе семя великой радости, а на смену лучшим моментам жизни всегда приходят тяжелые времена. Однако нельзя быть вечно вверху или внизу. Человек живет где-то посередине и то поднимается, то вновь падает вниз. Попытка закрепиться в какой-то из крайностей будет означать отказ от жизни.
   Разумеется, проповедник из Болана был никакой. Он даже сам не совсем хорошо понимал, имеют ли его мысли хоть какой-нибудь смысл. Но он думал то, что говорил, и никогда не опровергал возможность сказать хотя бы несколько слов, отражающих его взгляды на жизнь.
   В некотором смысле он был как бы посланником Бога в семействе Тассили. День ото дня его состояние улучшалось, чему Сара и Бруно радовались, как дети.
   Пошел третий день пребывания Болана на ферме. Бруно разговорился, повеселел и перестал молчаливо терзать себя. Временами он даже шутил, а пару раз Болан слышал, как румын смеялся.
   Сара же увидела в Маке Болане мужчину. Она начала наводить легкий марафет: то сменит прическу, то подкрасится. Джинсы уступили место очаровательным платьицам из набивного ситца, которые она сама шила по ночам, пока Болан спал.
   Итак, на третий день Бруно сел в кабину грузовичка и отправился в Манхэттен за кое-какими покупками для своего гостя. Он отправился в дорогу на рассвете и пообещал вернуться домой к вечеру.
   — Если меня не будет, то помолитесь Богу за толстого румына, — крикнул он из кабины машины.
   Болан не беспокоился за него, поскольку знал, что Бруно часто возит на рынок свою продукцию. Его отъезд в город не должен вызвать никаких подозрений, даже если ферма находится под наблюдением. Это обстоятельство устраивало Мака, который направил Бруно к одному своему надежному другу.
   Болан снова перебрался на чердак курятника, который теперь оглашался неугомонным писком тысяч крошечных цыплят. Его скудный арсенал состоял из пустой «беретты», «отомага», в обойме которого оставалась пара патронов, и наполовину разряженного револьвера мафиози.
   В глубине чердака Бруно соорудил некое подобие ложа: он положил на слой чистого свежего сена три пуховые перины. Получилось удобно. Тут же была даже маленькая кладовая, заполненная яйцами и сыром. Кроме того, чуть ли не каждые два-три часа Сара приносила ему горячую пищу. Все необходимые медикаменты также были у него под рукой.
   Как только Бруно уехал, Сара поднялась на чердак. В руках она несла портновский метр, блокнот и карандаш.
   — Это еще зачем? — пробурчал Болан.
   — Хочу посмотреть, что вы из себя представляете, — улыбнувшись, ответила молодая девушка, и глаза ее хитро блеснули.
   В мгновение ока она сняла с него все мерки.
   Но и за это короткое время их взгляды не раз скрещивались, обоих охватило ощущение неясной, волнующей близости.
   Она ушла, так ничего ему и не объяснив. К десяти часам Сара вернулась с точной копией черного боевого комбинезона, который обычно носил Мак Болан. На комбинезоне было полно карманов, причем все они сидели там, где им и полагалось быть.
   Болан не верил своим глазам.
   — Как вам это удалось? — недоверчиво спросил он.
   — О, это совсем просто. Взгляните сюда, — ответила Сара, и в ее голосе прозвучала вполне обоснованная гордость, которую она тщетно пыталась скрыть.
   Она протянула ему лист бумаги из тетради по рисованию, с которой Болан часто ее видел. Несомненно, она рисовала его, пока он спал. Девушка воображала себе Мака в боевой форме, перетянутого ремнями с боеприпасами и увешанного оружием. Ей с большой точностью удалось передать напряженную позу хищного зверя и жестокое выражение лица. От рисунка исходило какое-то особое сияние, аура крестоносца.
   — Значит, вы меня так представляете? — мягко спросил Болан.
   — Да, — негромко ответила Сара.
   — А как вы узнали, какой у меня комбинезон?
   — Я сотни раз видела рисунки в газетах, по телевидению, на полицейских афишах.
   — Понимаю.
   — Примерьте.
   — Не сейчас, — вздохнул он.
   — Я вас уже видела, я не покраснею.
   — Не сейчас, — повторил Болан.
   — Мак Болан, вы неисправимый скромник.
   Она склонилась над ним, резким движением сорвала одеяло и, аккуратно сложив его, положила в ногах у Болана.
   «Все вернулось на круги своя», — подумал Мак.
   Теперь у него не было даже полотенца, чтобы прикрыться, но и момент для скромничания выдался явно неподходящий.
   Сара сняла платье и сложила с той же аккуратностью, с какой совсем недавно свернула одеяло. Она положила платье на ящик, служивший Болану прикроватным столиком, затем приблизилась к окну и выглянула во двор, залитый ярким солнечным светом.
   — Вы считаете, что сейчас подходящий момент? — спросил Болан, прекрасно понимая всю нелепость своих слов.
   — Я не знаю, как вы, но я... я готова, — объявила она, повернувшись к нему, и на ее лице засияла радостная улыбка.
   — Что ж...
   Она расстегнула лифчик и приблизилась к перинам, на которых лежал Болан.
   «Странно, — заметил про себя Мак, — как иногда портит человека платье».
   У нее оказалась изумительная фигурка, формы которой скрадывала чуть мешковатая одежда. Маленькие груди, высокие и крепкие, атласная кожа, казалось, светилась изнутри.
   Сара положила лифчик на платье, а ее большие пальцы скользнули под ткань трусиков. Она неподвижно замерла перед Маком, глядя на него большими чистыми глазами.
   Казалось, она замерла на месте, внезапно превратившись в живую статую, но трусики медленно опускались по бедрам, обнажая подтянутый живот и тугие выпуклые ягодицы.
   Болан заметил, как у него дрожат руки, и сжал их в кулаки.
   — Ты уверена, что поступаешь правильно? Через несколько мгновений размышлять будет поздно.
   — Ты не упрощаешь мою задачу, — смущенно произнесла она. — Я долго готовилась к этому моменту. Я много раз репетировала его. Я... я представляла себе, что скажешь ты и что отвечу тебе я... Но ты не сказал ничего из того, что приходило мне в голову.
   — Сара, нет нужды в репетициях, если ты действительно этого хочешь.
   — Да, Боже мой! Да! — закричала она и внезапно разрыдалась.
   Она упала рядом с ним, закрыла лицо руками и дала волю слезам. Болан обнял ее за плечи и, успокаивая, зашептал на ухо нежные слова. Всхлипывая, девушка зашевелилась в его объятиях, приподнялась на локтях и прижалась к его широкой груди. Они обнялись, чтобы любить и утешать друг друга...
   Спустя некоторое время полным восхищения голосом Болан заметил:
   — Сара... Ты была права, ты вовсе не ребенок.

* * *

   Долгое время они лежали, не разжимая объятий, шепча друг другу слова, которыми мужчина и женщина обмениваются, устав от любви. Затем, пресытившись разговорами, они просто лежали в тишине, ощущая полное слияние своих душ.
   Спустя некоторое время Болан натянул комбинезон, и вновь на чердаке воцарилась тишина.
   Во второй половине дня Болан глубоко уснул. Вот уже много недель подряд он не знал подобного отдыха. Он даже не заметил, как Сара встала с постели.
   Пробуждение было внезапным и резким. Мак подскочил на постели и в окошко чердака увидел клонящееся к горизонту солнце. Все его существо вдруг пронзил инстинктивный животный страх.
   Его сон, должно быть, прервал крик — крик женщины либо что-то другое, отразившееся в подсознании, но не сразу заставившее его сбросить оковы сна.
   Болан выхватил «отомаг», осторожно приблизился к окну и выглянул во двор, обычно такой тихий и спокойный.
   То, что он увидел там, стало своеобразным шоком, вызвавшим внезапный прилив адреналина в крови и пробудившим его инстинкты одинокого воина, ведущего войну не на жизнь, а насмерть.
   На аллее возле дома стояла чужая машина. Возле нее находились двое мужчин в дорогих костюмах. Один из них держал дверцу машины, а другой пытался втолкнуть в салон Сару Хендерсон.
   Это была типичная боевая ситуация, не оставляющая времени для раздумий, прогнозов и расчетов. Повинуясь одному лишь инстинкту, Болан поднял «отомаг» разбил стволом тонкое оконное стекло и, прицелившись, нажал на курок огромного пистолета. Смерть мгновенно преодолела те двадцать метров, что отделяли Болана от мафиози.
   Просвистев совсем рядом с нежным лицом женщины, которую Мак еще совсем недавно сжимал в своих объятиях, пуля вошла прямо между вытаращенными глазами мафиози. Позже Сара сказала, что удар пули, вошедшей в тело бандита, сопровождался отвратительным сосущим звуком, который ей не удастся забыть до конца жизни.
   Пока разрывная пуля «отомага» превращала в фарш голову «солдата», пистолет во второй раз изрыгнул смертельную порцию свинца. У мафиози, державшего дверцу, пуля вырвала из шеи здоровенный кусок мяса, фонтан горячей алой крови залил машину и все вокруг. Оба мафиози умерли практически одновременно.
   Сара упала на колени. Когда Болан спустился с чердака, он так и застал ее: на коленях, в луже крови, среди кусков человеческой плоти. Положив руки на бедра и издавая нечленораздельные звуки, она пыталась заплакать, но не могла.
   Когда он подошел к ней, девушка уже успела немного прийти в себя, но ей не хватало сил, чтобы встать и подальше отойти от двух изуродованных трупов. Увидев Болана, Сара едва прошептала:
   — О Боже мой, нет, Мак... Ты не должен был... Теперь они знают, что ты здесь!
   Он поднял ее с колен, отвел в дом и ответил, пожав плечами:
   — Однако это им не помогло!

Глава 4

   Болан налил в стакан коньяку и протянул его Саре. Затем, намочив губку, он смыл с ее блузки пятна крови и внимательно выслушал ее рассказ.
   Мафиози появились абсолютно неожиданно. За истекшую неделю это был уже третий их визит. Они перерыли грязное белье, пересчитали зубные щетки в ванной комнате и вывернули все мусорницы.
   Тому, что был помоложе, старший поручил проверить подсобные помещения, но, по словам Сары, он ограничился лишь короткой прогулкой по двору, во время которой просто заглядывал в распахнутые двери.
   Его босс начал угрожать Саре, попытался запугать ее неизбежными неприятностями за укрывательство человека, поставленного вне закона.
   Оба мафиози пытались сойти за детективов.
   Это-то ввело Сару в заблуждение. Она открытым текстом выдала им все, что о них думала, назвав мелкими ничтожными негодяями.
   Должно быть, мафиози показалось, что она зашла слишком далеко, и они решили отвезти ее в «участок», чтобы задать несколько вопросов. Именно в этот момент в дело вмешался Болан.
   И слава Богу, что он подоспел вовремя. Как правило, люди никогда не возвращались с подобных допросов в «участок»:
   — Старшим был тот высокий? — спросил Болан у Сары.
   — Э-э... Да.
   — Ты знаешь, как его зовут? Тот, второй, не называл его по имени?
   — Хагтер. Он называл его Хаггером.
   Легкая улыбка тронула губы Болана.
   — Очень хорошо. Теперь вспомни его голос. Какой у него был голос? Такой? А может, такой?
   Он по-разному воспроизвел голос покойного убийцы из команды Талиферо. На одном из вариантов Сара остановила его.
   — Хорошо, — сказал Болан. — А теперь внимание, это очень важно. Какой у него был тон? Как он говорил?
   Мак загундосил себе в нос, затем заговорил серьезным низким голосом, потом сиплым и надтреснутым.
   — А может быть, так? — и он продолжил свои вокальные упражнения.
   Сара покачала головой, пораженная этой невероятной способностью Болана. Наконец он подобрал нужный тон. Оставалось лишь определить акцент и особенности дикции покойного?
   Когда Мак заговорил, почти не шевеля губами, выставив вперед подбородок и едва разжимая челюсти, Сара изумленно покачала головой и прошептала:
   — Это он!
   — Еще не совсем, — отозвался Болан все тем же тоном. — Правда, цыпочка? В этом голосе не хватает индивидуальности, а? Нужно было бы ее добавить? Я имею в виду...
   — Чуть больше нытья в голосе, — возбужденно посоветовала ему девушка. — Не слишком, но... Мне казалось, будто его долго водили за нос, он сердился, но сдерживал себя.
   — Хорошо, хорошо, куколка. Скажи-ка мне, цыпочка, чего тебе надо? Может, влепить тебе пару-тройку оплеух? Ты этого хочешь?
   Сара поежилась и опустила глаза:
   — Хватит, это слишком близко к оригиналу.
   Болан отметил про себя, что он лишь приблизительно имитировал голос Хаггера, но большинство людей по-настоящему не обращают внимание на интонации других. Они замечают лишь привычные обороты да дефекты речи. Именно отсутствие наблюдательности у людей помогало Болану при организации подобных маскарадов.
   — Но зачем тебе?.. — спросила Сара.
   — Идем, увидишь.
   Они вышли из дома и направились к брошенной машине. Сара старалась не замечать двух трупов, лежащих у ее ног. Болан заглянул в салон, выпрямился, держа в руке маленький микрофон.
   Он улыбнулся ей, произнес для пробы несколько слов голосом Хаггера, примерил на себя выражение его лица и включил микрофон.
   — Эй, там! А ну, проснитесь, банда идиотов!
   И тут же из динамика, размещенного под приборной доской, ему ответил чей-то голос:
   — Кто говорит?
   — Красная Шапочка, которая весело трусит по лесу, — ответил Болан неприятным голосом. — А кого бы ты хотел услышать, дубина?
   — А, это ты, Хаггер? У тебя есть новости?
   Болан снова улыбнулся Саре, кивнул ей и ответил:
   — Ни хрена! Пустое ожидание у меня уже в печенках сидит.
   — О'кей, о'кей. Везде то же самое. Босс велел, чтобы ты отправился на соседний участок, нет, подожди... Будь на связи!
   Болан повернулся к Саре и произнес своим обычным голосом:
   — Наверное, я перестарался.
   Несколько секунд спустя голос его собеседника вновь зазвучал из динамика:
   — Хаггер? Только что мы получили сообщение от другой машины. Фермер возвращается. Он только что свернул в Хайстоуне с шоссе. Останься на месте и понаблюдай за ним.
   — Зачем? — проскрипел Хаггер-Болан. — Какое мне дело до того куриного дерьма, которое он таскает в своей таратайке.
   — Хаггер, шеф приказал наблюдать за ним при выезде и по возвращении.
   Болан изобразил на лице мрачную улыбку и ответил:
   — О'кей. Но я проверю его на дороге. Скоро стемнеет. А я не хочу куковать здесь в темноте, когда с цепи спущены ночные команды.
   — Согласен. Не рискуй, Хаггер.
   Собеседник Болана закончил сеанс связи на этой ироничной ноте.
   Болан холодно улыбнулся и положил микрофон на место. Он взял ключи зажигания и открыл багажник. Девушка последовала за ним, заинтригованная только что услышанным разговором.
   — Зачем вы это сделали? — с любопытством поинтересовалась она.
   — Чтобы замести следы, — объяснил Болан. — Когда остальные, не дождавшись возвращения своих дураков, примутся за поиски, они будут искать их в другом месте, но не здесь.
   — Да, — глухо отозвалась Сара.
   Она отошла в сторону, чтобы не мешать Болану грузить окровавленные трупы мафиози в багажник и засыпать свежим песком лужи крови на дорожке. Покончив с этой работой, он захлопнул багажник, сел в машину и отогнал ее за сарай.
   Возвращаясь в дом, он почувствовал себя легким, сильным, ловким и понял, что вновь обрел былую физическую форму и боевую готовность.
   Он залечил раны и был готов к встрече с врагом.
   Почти готов.
   Сара все еще стояла на том месте, где он ее оставил.
   — Что теперь, мистер Болан? — спросила она.
   — Будем ждать возвращения фермера и драгоценного груза, который он везет из Манхэттена, — мягко ответил ей Болан.

* * *

   Солнце уже скрылось за багровыми облаками, когда Бруно въехал во двор фермы.
   Сара бросилась ему в объятия, из ее глаз выкатилось несколько слезинок, затем она снова убежала в дом.
   Горячо пожав руку Бруно, Болан спросил у него:
   — Все прошло нормально?
   — Как и предполагалось, сержант, — ответил румын, и лицо его осветилось усталой улыбкой. — Груз лежит вместе с моими инструментами.
   — Ты все получил?
   — Да. Но... этот Мейер... Ты мне не сказал, а я не знал, что у него ампутированы обе ноги. Но он...
   — Неплохо устроился, правда? — мягко спросил Болан.
   — Да, как настоящий босс. Кстати, он передал тебе сообщение. Он сказал, что в последние дни оборот в его бизнесе увеличился. Он продал оружие абсолютно незнакомым ему людям. Он сказал, что перекинулся с ними парой слов и ему сообщили, что теперь вербуют людей прямо на улице. Он также добавил, что за всю свою жизнь никогда не продавал столько револьверов.
   Болан горько улыбнулся:
   — Пушки для Нью-Джерси?
   — У Мейера сложилось то же мнение. Он думает, что в штате набирается целая армия. Потом я поговорил со вторым твоим другом. Он мне сказал... Подожди, идем в дом. Я все записал на клочке бумаги.
   Но сначала они подошли к задней дверце фургона. Бруно открыл отделение для инструментов и внезапно уставился на Болана, впервые увидев его черный комбинезон.
   — Откуда это у тебя?
   — Сара пошила, — объяснил Болан. — Она славная девушка.
   — Это меньшее, что можно о ней сказать, — поддержал его Бруно. — У Сары есть таланты, о которых даже она сама не подозревает.
   Болан мог бы сказать Бруно, что его сестричка еще днем продемонстрировала ему некоторые из них, но сдержал себя и только сказал:
   — У нас тут есть небольшая проблема, Бруно. Для Сары это было очень тяжелым испытанием. Мне пришлось прикончить двух типов, которые пытались грубо обойтись с ней. Сейчас они лежат в машине за сараем. Как только стемнеет, я вывезу их куда-нибудь подальше.
   Бруно прищурил глаза и принялся вынимать инструменты из ящика. Разгрузив свое барахло, он стал подавать Болану груз несколько иного рода. Мак придирчиво осматривал каждую единицу из своего нового арсенала, что-то удовлетворенно бурча себе под нос. Чтобы все сложить на чердаке, им потребовалось 10 минут. Когда они вернулись в дом, Сара уже сварила кофе и ждала их, сидя за маленьким столиком у окна, что позволяло Болану наблюдать за дорогой, ведущей к ферме.
   Наконец Болан попросил Бруно передать ему сообщение. Румын вытащил из кармана потрепанную записную книжку, и пока он листал ее, человек в черном комбинезоне медленно снаряжал обойму к «отомагу» зловеще поблескивавшими патронами 44-го калибра «магнум».
   — Вот оно, — объявил наконец Бруно. — Ты не сможешь разобрать мой почерк, поэтому лучше я сам тебе его прочитаю.
   Записка была от Лео Таррина, тайного союзника Болана с самого начала его борьбы с мафией. Таррин был сотто-капо в штате Массачусетс и в то же время глубоко законспированным агентом ФБР. Болан оказывал услуги Таррину, а тот, всякий раз рискуя собственной жизнью, платил ему тем же. Болану казалось, что прошло не больше двух-трех дней с тех пор, как они сотрудничали в Филадельфии, а затем в Нью-Йорке, где Лео спас ему жизнь и снабдил важными данными об организации Агридженто на Сицилии.
   То и дело запинаясь, Бруно разобрал-таки свои записи, сделанные во время телефонного разговора с Лео Таррином.
   — Он сказал, что ты должен спрятаться, сделаться маленьким, как мышка, даже перестать дышать. Федеральные агенты и полиция штата контролируют все дороги и транспорт. Ах да, еще он советовал избегать городов, как чумы, в особенности Джерси-Сити и Ньюарк. Команды мафиози прибывают главным образом с северо-востока, чтобы перекрыть все выезды из Нью-Джерси. Они идут по твоим следам и знают, что ты ранен. Они прибывают, чтобы добить тебя. Он добавил, что если тебе вдруг придется переезжать, то тебе лучше ехать к побережью со стороны Лонг Бич и Асбери Парка. Но ты должен быть постоянно настороже. Э-э... Маринелло... Так? Так вот... Маринелло лично руководит операцией. Он на тебя в большой обиде за то, что ты сотворил в Филадельфии, а затем на Сицилии.
   Бруно поднял глаза на Болана:
   — Кто такой этот Маринелло?
   — Мистер мафия собственной персоной. Босс всех боссов.
   Бруно поежился, отхлебнул глоток кофе и продолжил чтение:
   — Он располагает передвижными командными пунктами на всей территории штата. Все они радиофицированы, а руководят ими еще лучшие люди. Майк... Майк Талиферо также находится в Нью-Джерси и возглавляет команду убийц. Он поклялся, что уничтожит тебя или никогда не появится на публике.
   Болан рассмеялся. Его циничный и лишенный юмора смех заставил Сару похолодеть и закрыть глаза.
   — Он просил сказать тебе «браво» за работу в Филадельфии. Семья Анджелетти полностью распалась. Одни теперь на ножах, другие покинули штат. Но он говорит, что тебе нельзя ни в коем случае появляться в Филадельфии, потому что ФБР ищет тебя именно в тех краях.
   Болан закурил и пустил к потолку облако голубоватого дыма.
   — Далее, он очень просил передать тебе, что произошло с Малышом Фрэнком. Кто такой Малыш Фрэнк, сержант?
   — Наследник старого Анджелетти, — объяснил Болан.
   — Больше уже не наследник. Вот что сказал твой друг: скажите обязательно сержанту, что Малыша Фрэнка прикончили через час после прибытия в Нью-Йорк. Он приехал туда не с той головой.
   Бруно оторвал глаза от блокнота и удивленно спросил у Болана:
   — Не та голова? Что это значит?
   — Он считал, что везет в Нью-Йорк мою голову, — спокойно пояснил Болан.
   — А!..
   Сара встала и, извинившись, вышла из комнаты. Бруно перелистал еще несколько страниц и объявил:
   — Это все.
   — Спасибо, Бруно, — поблагодарил Болан. — Ты славный парень.
   — Ну, ты скажешь... — тихо отозвался Бруно. — А ты-то каков? Разве ты ничего не понял из того, что я только что тебе наговорил?
   — Напротив.
   — У тебя нет шансов. Нет ни малейшего шанса выкрутиться.
   — Я сам разберусь со своими делами, Бруно.
   — Я... Я не знаю... Может быть...
   Болан вздохнул, дружески похлопал Бруно по плечу и отправился на поиски Сары.
   Скрестив руки, она стояла под навесом и смотрела на дорожку, где совсем недавно у нее на глазах два человека упали замертво.
   Мак подошел к ней сзади и обнял за плечи:
   — Не бойся, — тихо прошептал Болан ей на ухо.
   — Почему? — так же тихо отозвалась она. — Ведь Бруно привез не письмо, а смертный приговор.
   — Он не первый, а я все еще жив.
   — Твоими устами да мед пить!
   В голосе Болана послышались юмористические нотки:
   — Днем ты говорила совсем другое.
   Она молча плакала, со стороны могло показаться, что ее чувства лишены тепла и насквозь фальшивы.
   — Не умирай, Мак, — дрожащим голосом попросила Сара. — Спрячься на чердаке, мы укроем тебя.
   — Невозможно. Каждый час в этот район прибывают пятьдесят новых наемных убийц. Рано или поздно мне придется с ними встретиться лицом к лицу.
   — Это необязательно.
   — Напротив. Ты говорила о смертном приговоре. Мне вынесли его уже давно, Сара. Единственная возможность отсрочить его исполнение — это бороться. Как только я уклонюсь от борьбы, я стану конченным человеком. И потом...
   — Давай, — перебила его Сара. — Давай договаривай то, что думаешь. Тебе ведь нравится это, не так ли? Тебя гложет желание сражаться с ними, убить их всех до единого и...
   — Помолись за меня, Сара, — кротко обратился к ней Болан.
   — О! Боже мой...
   Она обернулась и бросилась в его объятия.
   А Болан подумал, что господь Бог тоже мог бы прийти к нему на помощь. И помощь его была бы отнюдь не лишней...

Глава 5

   Болан оделся и полностью закончил экипировку.
   Черный комбинезон, сшитый Сарой из эластичной прочной материи, пришелся ему впору и облегал, как вторая кожа. Даже карманы на нем не оттопыривались.
   «Беретта» заняла свое привычное место в кобуре под левой подмышкой. Заряженный «отомаг» лежал в специальной кобуре, подвешенной к ремню армейского образца.
   Укороченный автомат со складным прикладом висел на шее у Болана, медленно раскачиваясь на уровне живота.
   Многочисленные боеприпасы Мак рассовал по карманам комбинезона, а к широкому ремню прицепил осколочные гранаты, детонаторы, зажигательные и дымовые шашки, а также несколько взрывных устройств с дистанционным управлением.
   В отдельных кармашках лежали снаряженные обоймы для пистолетов и автомата, ножны тонкого, острого как бритва стилета на липучке крепились к бедру, всякий мелкий инструмент уместился в наколенных карманах.
   Бруно осмотрел воина с головы до ног.
   — На тебе килограмм сорок, не меньше.
   — Около того, — согласно кивнул Болан.
   — Как твоя нога?
   — Немного болит. Но все будет хорошо.
   — Будь осторожен, — сказал Бруно. — Не давай себя...
   Не договорив, он замолчал, отвернулся и пошел к дому.
   Болан крикнул ему вдогонку:
   — Бруно, ты славный парень.
   Румын на мгновение остановился и, не оборачиваясь, ответил:
   — Спасибо. Ты тоже. И не забывай про обратный ход часов: про те самые таки, о которых ты мне говорил.
   — Не забуду, — ответил, усмехнувшись, Болан.
   Дверь за Бруно захлопнулась, а Болан пошел к машине. Оставшийся арсенал он аккуратно разложил на заднем сиденье и прикрыл сверху пустыми мешками.