Пендлтон Дон. Смерть мафии!

   — Я вам уже сказала — яйца горят, — ответила Валентина и вышла из комнаты. — К тому же я снимала с вас брюки под пледом и абсолютно ничего не видела.
   Болан открыл было рот, но ее и след простыл. Он улыбнулся, встал и закончил одеваться, помогая себе здоровой рукой. "А она ничего, — одобрительно подумал он, — да, совсем не плоха..." Он даже не обратил внимания на доносившийся из кухни запах пригоревших яиц.

Глава 14

   Вилла Серджио Френчи сразу бросалась в глаза, поистине являясь украшением Саус Хиллза, самого шикарного квартала Питтсфилда. Площадка для дома была выбрана не случайно; эти места очень напоминали живописные пейзажи средиземноморского побережья, хотя океан с Питтсфилдом разделяло несколько сотен километров. Архитектура дома была выдержана тоже в чисто средиземноморском стиле: низкий и длинный, крытый красной черепицей, с широкими окнами и внутренними двориками, он врезался в склон холма на разных уровнях, и, глядя на фотографию этого владения, можно было подумать, что одинокий дом возвышается на крутом морском берегу и вокруг больше ничего нет, но на самом деле вилла находилась в центре квартала миллиардеров. Просто-напросто Френчи появился здесь первым, отхватив немалый кусок земли, поистине львиную долю.
   Если верить некоторым слухам, Френчи заработал свое состояние на импорте-экспорте, по другой версии, он был судовладельцем. Однако первое предположение больше напоминало правду: Френчи процветал благодаря международной контрабанде наркотиков. Кроме того, он руководил организованной проституцией и незаконной контрабандой спиртного, контролировал игорные дома и занимался прочей подпольной деятельностью, результаты которой манили к себе честных американских граждан, как библейский запретный плод, поглощая большую часть их свободного времени и денег. Несколько лет назад Френчи решил легализовать свой бизнес, насколько это позволяли рамки закона. Теперь в основе его деятельности лежали финансовые и ссудные компании, а также несколько мелких, но законных предприятий. И те, и другие объединялись под звучным название "Энтерпрайсиз Френчи". Но все равно Френчи продолжал оставаться членом семейства по имени Мафия. Это не та семья, от которой можно легко отказаться или лишить ее наследства, даже если очень хочется. Клятва связывала с семьей до самой смерти, все остальное отступало на второй план: семья, родители, дети. Клятва Организации давалась перед лицом Господа и Церкви.
   Серджио Френчи уже сорок первый год состоял в браке, но так и не стал отцом. Будучи же человеком по натуре пылким и любвеобильным, Серджио находил утешение в детях своих друзей и близких, превращаясь для одних в "дядю Серджио", для других, очень немногих, в "папу Серджио". В последнем качестве его воспринимали дети Леопольда Таррина, одинаково привольно чувствуя себя и в длинном доме на холме, и в доме своих родителей. Анжелина Таррин, осиротевшая в десять лет, искренне считала папу Серджио настоящим дедушкой своих детей. Что же касается миссис Френчи, то последние десять лет она путешествовала по всему миру, и ее часто вспоминали в суете обыденных, домашних будней, но сама она очень редко появлялась в доме.
   В это сентябрьское утро вилла Френчи показалась Анжелине Таррин такой же, как обычно, разве автомобилей на стоянке было больше, чем всегда. Дети, кубарем вылетев из машины родителей, с радостным визгом помчались к дому. Лео ободряюще пожал руку жены и, оставив ее около машины, пошел по тропинке, ведущей к заднему фасаду виллы. — "Как странно, — думала Анжелина. — За одну ночь весь мир перевернулся вверх дном". Огромный дом, который она так любила, казался ей теперь полным угроз и зловещих предчувствий. Она задавалась вопросом: удастся ли ей, как раньше, выглядеть счастливой и веселой, заставляя себя верить, что Серджио все тот же добряк-дедушка. Почувствовав, что продрогла, несмотря на жарко палившее солнце, Анжелина пошла следом за детьми.
   Ее муж приехал сюда с целью спланировать и подготовить убийство человека. Он сидел сейчас за одним столом с гангстерами, а его дети резвились на солнышке, пока обговаривались детали преступления. Преступления, которое она чуть было не совершила сама. Но в той кошмарной, немыслимой ситуации ее охватила паника, и она даже не помнила, как нажала на курок. Слава Богу, она все-таки сделала это. Правда, ее поступок был продиктован чувством самосохранения, защиты родного гнезда. Но вот так спокойно сидеть, разговаривать, замышляя убийство?! Анжелину Таррин снова охватила дрожь, и ей пришлось заставить себя подняться по ступеням к дому. "Может быть, — думала она, — реакция этих людей совершенно нормальна, и они действуют единственно возможным способом?" Вероятно, когда-нибудь она сможет простить Лео его участие в Организации. И тогда она, как "мама" Френчи, отправится в кругосветное путешествие, чтобы забыться, спрятавшись от гнусной реальности жизни... Миссис Таррин отогнала от себя эти тяжкие думы и, смахнув с глаз слезы, отправилась разыскивать детей.
   Первый урок, преподанный Боланом, был твердо усвоен. Совет собрался в зале с плотно задернутыми шторами. Двадцать телохранителей рассыпались по территории усадьбы, и еще человек двенадцать патрулировали квартал.
   — Итак, наша малышка Анжелина чуть было не сделала работу, оказавшуюся не под силу целой армии, — с сарказмом произнес Серджио. — Да к тому же почти детским пистолетиком, а?
   Он расхохотался и укоризненно глянул на Лео Таррина, сразу почувствовавшего себя очень неуютно.
   — У тебя превосходная жена, Леопольд. Береги эту женщину и заботься о ней. Она сделает из тебя мужчину.
   — Я чертовски рад, что она оказалась там, — пробормотал Таррин. — Она спасла мне жизнь. Вам когда-либо приходилось ощущать холод пистолетного ствола, упирающегося в затылок? Не могу передать, как я рад, что она в тот момент оказалась рядом.
   — Уж не извиняешься ли ты? — Серджио казался удивленным.
   — Я вам рассказал, как все произошло. Неожиданно — паф! И он здесь! Кстати, в полицию я не звонил. Они налетели, как стая мух на дерьмо. Должно быть, находились совсем рядом. Удивляюсь, как это Болану удалось проскочить мимо них. Я вам говорю, что они были повсюду. У меня даже возникло чувство, будто я присутствую на ежегодном балу полиции, да к тому же у себя дома!
   — Послушай, тебе не в чем извиняться. Знаете, о чем я думаю?
   Серджио молча обвел взглядом лица притихших гостей:
   — Мне кажется, что этот человек работает на полицию. Не на нашу, местную, нет. Его сюда направили. Я думаю, что он агент ФБР или ЦРУ с правом на убийство. Вам ясно?
   Маленький человечек нервно крутился на краешке стула у дальнего торца стола и наконец подал голос:
   — Это нелогично, Серджио. Я уверен, что уже слышал нечто подобное. Поверьте мне, полиция из кожи вон лезет, чтобы наложить лапу на этого типа.
   Серджио окинул человечка презрительным взглядом:
   — Ты хочешь сказать, что много знаешь? А? Что ты слишком важная птица, которой все сообщают, так, что ли? Особенно когда речь идет о ФБР?
   Человечек утвердительно кивнул головой:
   — Я думаю, да. Вы сами знаете, что это так. Ведь я всегда снабжал вас первоклассной информацией.
   — Они все испробовали, чтобы сломить нас! — закричал Серджио в приступе гнева, сопровождая каждое слово ударом кулака по столу. — Почему бы им теперь не испробовать этот метод? А?
   — Потому что это не по-американски, — спокойно ответил коротышка. — Федеральные агенты так не работают.
   — Хорошо! Посмотрим, кого он убил? — задал вопрос Серджио. — Кого-нибудь из нас? А? Нет, нет! Хотя человек, сумевший превратить в пыль бокал вина, который я держал в руке, мог запросто прикончить и меня самого, если бы захотел! А?
   — Так в чем же дело, Серджио? — спросил Пласки.
   — Он ведет психологическую войну! — внезапно успокоившись, ответил старик. — Вот что! И может быть... — добавил он задумчиво, — может быть, bambini, этот Болан не один?
   После такого заявления в помещении надолго повисла гнетущая тишина. Все смотрели на Серджио, который, присев к столу, молча подвигал по полированной столешнице коктейльную салфетку, а затем заговорил:
   — Смотрите, что произошло. Пять человек убито на улице возле "Триангл", но преступника никто не видел. А к Натану приходит солдат, никому не известный и ни с кем не встречавшийся раньше, и убеждает Уолтера дать ему место в Организации. Едва он успевает кое к кому приглядеться и выяснить адреса ряда наших контор, как мы узнаем от нашего агента по безопасности...
   Серджио поднял глаза на коротышку и, метнув в него яростный, испепеляющий взгляд, продолжил:
   — ...от нашей службы безопасности, что этот солдат и есть убийца пятерых наших людей и что он собирается прикончить нас всех! Естественно, мы заключаем контракт на убийство, но он тоже выжидает. И снова ни одна живая душа не видит его. Он заявляется в один из домов Леопольда, но быстро исчезает. И никто не может сказать, что человек, устроивший пожар, и тот, кто бессмысленно палил по машине, одно и то же лицо? Затем сцена у Уолтера: мужчина, похожий по описанию на Болана, разговаривает с поварихой. Но кто знает, сколько еще человек находилось в этот момент на территории усадьбы? А? Вы понимаете, что замышляется, bambini? Прямо на наших глазах создается образ. Непобедимый, могущественный призрак ходит у нас под носом и, неуязвимый, убивает и разрушает все на своем пути, когда ему этого хочется. Это образ страха.
   Всех двенадцать человек, сидевших вокруг стола, охватило лихорадочное возбуждение. Послышался шепот, реплики, задвигались и заскрипели стулья. Гости закурили.
   Серджио, казалось, наслаждался своей ролью. Он широко улыбнулся:
   — Ну, что? Теперь понятно, а? Наша безопасность не так уж надежна, а? Мафия успокаивается, почивает на лаврах, а? Жизнь стала слишком легкой, говорят они. Новое поколение Организации отупело в роскоши и безделье. Так встряхнем их, говорят они. Расшевелим их как следует и посмотрим, каких ошибок они наделают. Сыграем с мафией в свою игру, и, может быть, они дрогнут так, что удастся развалить их дом до основания! Вот что говорят между собой федеральные агенты!
   — Мне эта ситуация, в отличие от предыдущей, совсем не нравится, — кисло прокомментировал Сеймур. — Один человек, пусть даже призрак, меня устраивает больше, нежели массированный штурм, предпринимаемый федеральным правительством без оглядки на существующие законы и правила.
   — Ах, его устраивает! — загремел Серджио. — Покой тебе подавай? Засунь себе этот покой в задницу, эрудит, и спи с ним! Серджио Френчи нужен мертвый Болан! Не призрак, не непобедимый разрушитель, а труп!
   — Но вы только что сказали... слабо запротестовал Сеймур и, махнув рукой, замолчал.
   — Я сказал, что вам не мешало бы набраться смелости, — поучительно произнес старик. — Перестаньте ныть и жаловаться на этого призрачного Болана. Уничтожьте его. Сделайте из него настоящий призрак и передайте федералам, чтобы они прислали нам следующего. Ну, что? Кто тут храбрый и смелый? А? Леопольд? Наши женщины?
   — Мы прикончим его, — мрачно заявил Таррин, опуская глаза.
   — Да, да, мы прикончим его. И вот каким образом. Натан, ты прежде всего...
   Так начался совет 1-го сентября. Мафия обрела второе дыхание, и Маку Палачу предстояли тяжелые времена.

Глава 15

   Болан уже больше двух суток гостил у Валентины Куэрент. Он узнал, что она преподает в той самой школе, куда он был направлен инструктором по военной подготовке, чем, однако, пока так и не занялся. Еще он выяснил, что в свои двадцать шесть лет она не замужем и склонна к резким колебаниям настроения в диапазоне от полной серьезности до щенячьего восторга. Кроме того, она казалась одновременно и целомудренной, и опытной во всех отношениях, краснеющей по пустякам и чувствующей себя совершенно непринужденно в самых затруднительных, пикантных обстоятельствах. Они спали на одной кровати, и Валентину скрывала от Болана только широкая ночная рубашка с пеной кружев. Девушка не стесняясь помогала, когда Маку нужно было одеться или раздеться, он часто видел ее только в лифчике и трусиках, но их тела никогда не соприкасались, губы не сливались даже в шутливом, невинном поцелуе.
   Болан в третий раз проснулся в постели Валентины. Она сидела рядом с ним, внимательно изучая его черты.
   — Привет, — сказал Мак.
   Смутившись, она опустила густые ресницы:
   — Вы всегда просыпаетесь, когда я начинаю смотреть на вас.
   — Я нахожу это довольно приятным. Впервые он накрыл своей ладонью ее маленькую руку.
   — Нет, лучше не надо, — попросила Валентина, прерывисто вздохнув, и попыталась высвободить руку.
   — Почему? У вас очаровательная ручка, нежная и одновременно вселяющая уверенность.
   — Но... это... ваша раненая рука.
   — О-о, она себя сейчас очень хорошо чувствует и могла бы даже вас обнять.
   — Будьте наконец серьезны, Мак. Действительно, я сижу здесь потому, что думаю... ну... я считаю, что вам уже пора покинуть это убежище.
   — Вы выставляете меня за дверь? — спросил он.
   Она согласно кивнула:
   — Да, тем паче, что вы себя уже настолько хорошо чувствуете...
   — Насколько? — невинно спросил Болан.
   — Достаточно хорошо, чтобы обнимать меня.
   — Придвиньтесь ко мне, попробуем, — предложил Мак.
   — Я не против... — ответила Валентина, в упор глядя на него. Но именно поэтому я считаю, что...
   — Что мне лучше уйти?
   — Да.
   Она освободила руку и стала теребить складочку платья на коленях.
   — Вы сколько раз влюблялись, Валентина? — тихо спросил Болан.
   — О нет! Я прошу вас, давайте не будем об этом.
   — Я серьезно спрашиваю, вы когда-нибудь любили?
   — Конечно. Раза два или три.
   — Ну и как это выглядело?
   Возникла короткая пауза, потом Валентина спросила:
   — Вас это действительно интересует?
   — Очень.
   — Я не знаю, что это такое — любить. Я имею в виду по-настоящему. Конечно, мне случалось увлекаться. Но на этот раз мне кажется, что я не просто неравнодушна к вам.
   Болан пропустил это заявление мимо ушей.
   — Мне тридцать лет, — задумчиво произнес он.
   — Я знаю.
   — Когда-то раньше я думал, что в один прекрасный день влюблюсь в очаровательную девушку.
   — Как давно это было?
   — Об этом я не думал уже долгие годы. И вдруг эта мысль снова вернулась ко мне. Почему?
   Мак напряженно смотрел на нее, пытаясь прочитать ответ в ее глазах.
   — Мак, умоляю вас, не надо...
   Он обнял ее и привлек к себе.
   — Нам не стоит продолжать эту опасную игру, — прошептала девушка. — Я не хочу любить убийцу.
   Глаза Болана, превратившись в колючие льдинки, потемнели от еле сдерживаемого гнева. Он разжал руку, и Валентина, вскочив с кровати, выбежала из комнаты. Болан опустил ноги на пол, потянувшись за одеждой. Из гостиной послышались сдавленные рыдания Валентины.
   Мак встал, сгреб одежду в один ком и побрел в ванную. Развесив все по крючкам, он снял повязку и стал рассматривать свою рану в зеркало. Входное отверстие от пули уже затянулось, и Мак решил, что может вымыть плечо с мылом. С наслаждением он принял душ, затем оделся и вышел на кухню. На столе стоял готовый завтрак, но Валентины дома не было.
   Обдумывая ситуацию, Болан автоматически проглотил поджаренный бекон с яичницей и горошком. Едва он успел выкурить сигарету и допить третью чашку кофе, как хлопнула входная дверь, а секундой позже на кухне появилась Валентина. Она запыхалась, раскраснелась и выглядела очаровательно в коротких шортах и узкой, в обтяжку, рубашке.
   — Я снова перегнала вашу машину, — сообщила она, — усаживаясь напротив и глядя на него заплаканными глазами.
   — Спасибо, — тихо ответил Болан. — Вы заслуживаете медали. Нет, лучше я вам вручу десять тысяч долларов.
   — Десять чего?
   — В багажнике этой машины лежит много денег. И я вам дам десять тысяч долларов.
   — Мне они не нужны, сухо ответила девушка. И потом откуда они у вас?
   — Деньги?
   Он улыбнулся и не торопясь закурил:
   — Мало того, что я убийца, я еще и вор, хотя никто не жалуется на кражу. Ведь я похитил двести пятьдесят тысяч долларов у мафиози.
   — Боже мой! И эти деньги находятся в багажнике вашей машины?
   Болан коротко кивнул и, пустив в потолок струйку дыма, продолжил:
   — Я собираюсь не только хранить это богатство, но и приумножать его за счет мафии. Война стоит дорого. Так что я решил бить "маттео" их собственными деньгами. Понятно? Я не только убиваю, но еще и ворую.
   — Я... не думаю о вас как об убийце, Мак, — смущенно ответила Валентина. — Не знаю, почему я тогда сказала...
   — Но вы были правы. Завтра утром в школе начинаются занятия, и вы отправитесь в свой класс. А я возвращаюсь на фронт.
   Улыбаясь, он смотрел на нее:
   — Мне очень жаль, что я не сдержал своих эмоций.
   — Поверьте, я действительно не думаю о вас как об убийце, — повторила девушка, опуская глаза. — Вы можете оставаться здесь столько, сколько хотите, но спать придется на диване. Разве что...
   Брови Болана поползли вверх:
   — Разве что?
   — Так... ничего, — пробормотала она, покраснев до ушей и отворачиваясь. — Мне не хотелось бы отпускать вас не только из моего дома.
   Вдруг без всякого перехода, как это умела только она, Валентина широко улыбнулась и открыто посмотрела на Болана блестящими ясными глазами:
   — Мне двадцать шесть. И я никогда по-настоящему не любила. Уж не думаете ли вы, что я вам теперь позволю так просто уйти?..
   Их взгляды встретились, и Болан почувствовал, как гулко забилось его сердце, чего с ним никогда раньше не было.
   — Вал, — прошептал он.
   Они поднялись из-за стола одновременно и, потянувшись друг к другу, сплелись в тесном объятии. Болан прижимал к себе ее гибкое стройное тело, даже не обратив внимания на боль в плече. Их губы встретились и слились в долгом поцелуе, которого они оба ожидали с одинаковым нетерпением и надеждой.
   Не говоря больше ни слова, Болан взял ее на руки и понес в спальню. Обняв Мака за шею и уткнувшись лицом в широкое плечо, девушка согревала его своим прерывистым, жарким дыханием. Болан поставил ее на кровать, раздевая и целуя упругие бедра и плоский, подтянутый живот. Валентина, вся затрепетав, прижала к себе его голову, затем опустилась на колени и, обвивая гибкими руками его шею, впилась полураскрытым ртом в его губы...
   — Я помогу тебе, — срывающимся жарким шепотом произнесла она, неловко помогая Маку раздеться.
   Болан мягко отвел ее руки, сбросив с себя одежду. Валентина откинулась на подушки и молча застыла, не сводя с него нетерпеливых глаз.
   — Я люблю тебя, Мак Болан.
   Он лег рядом, ласково ответив:
   — Спасибо.
   — Я прошу тебя... — ее голос был тише дуновения летнего ветерка.
   — Вал, милая, прижмись ко мне покрепче...
   — О-о! Мак! Я люблю тебя... Мак!
   — Я тоже люблю тебя, Вал.
   Их дыхание смешалось, слившись воедино. Валентина отдалась своей любви со стонами и слезами радости, наслаждения и счастья...
   Мак держал Валентину в объятиях, и ее голова лежала у него на груди, когда она, слегка повернув голову, прошептала:
   — Мне так не хочется, чтобы сегодняшний день когда-нибудь закончился. Хотя это неизбежно, но, несмотря ни на что, я счастлива.
   Болан улыбнулся ей и, поцеловав ее в висок, ответил:
   — Мне очень жаль, что обстоятельства сложились именно так, Валентина. Ведь ты заслуживаешь большего, гораздо большего.
   — Мне трудно представить... — робко возразила она.
   — Ты могла бы, по меньшей мере, полюбить человека, достойного тебя.
   — Оставь эти глупости, Мак, — она приложила палец к его губам и продолжила:
   — Ты можешь скрыться, забыть этих людей. Ведь есть столько отдаленных уголков, куда бы ты мог уехать. Если хочешь, я пойду за тобой хоть на край света.
   — Что понимает в мире жестокости и насилия ангел вроде тебя? — серьезно спросил Болан.
   — Зла недопустимо, Мак. Его можно сотворить, но тот, кто совершит зло, сам же и пожнет его плоды.
   — Очень опасная теория, — ответил Болан. — Стоило бы поговорить в этом духе с евреями о Гитлере.
   — Но ведь именно Гитлер испытал на себе все несчастья от своего зла.
   — Да. Но только что произошло бы, подставь ему мир другую щеку? Люди получили бы вторую звонкую оплеуху и неизвестно где находились бы теперь.
   Они замолчали. Потом Валентина взобралась на Мака верхом и, нагнувшись, ласково куснула его за нижнюю губу.
   — Ты полностью посвятил себя насилию, так? — грустно спросила она.
   — Нет, ты ошибаешься, Вал. Не полностью, но сейчас да.
   Его руки, нежно скользнув вдоль спины Валентины, опустились на ее круглые, выпуклые ягодицы:
   — Как бы то ни было, Вал, а мне отступать некуда. Я больше никогда не стану свободным человеком. Никогда. Правосудие преследует меня за мои "преступления". Меня разыскивает армия, и скоро я прослыву дезертиром. Мафия тоже охотится за мной. А теперь, дорогой мой идеалист, и ты с ними заодно... Получается, что Мак Болан выступает один против всего мира.
   — Тебе нужны добровольцы? — прошептала Валентина.
   — А?
   Вместо ответа она обвила его руками, прижимая к себе в бесконечном отчаянии женщины, обреченной на вечное одиночество. В уголках глаз, едва сдерживаемые, блеснули крупные слезы.
   — Мне бы хотелось стать на сторону Болана, — вымученно улыбнулась она. — Можно записаться добровольцем?
   Мак повернулся на бок, увлекая девушку за собой и покрывая ее заплаканное лицо поцелуями:
   — Ты переходишь на сторону, поражение которой предопределено.
   — Я ничего не знаю, ничего, — произнесла она сквозь слезы. — Но мне кажется, что ты сможешь пройти свой путь до победного конца.

Глава 16

   Ночь окутала город своим темным бархатным плащом. Мак Болан Палач стоял у двери в черной боевой форме, готовый к очередной схватке. Прижавшись к нему всем телом и обняв его за шею, Валентина целовала ставшее таким дорогим и близким суровое лицо одинокого воина. Вдруг совершенно случайно она дотронулась до "Кольта-45", висевшего на поясе Болана, и тут же в ужасе отдернула руку, словно прикоснулась к ядовитой змее.
   — Будь осторожен, — прошептала она. — Возвращайся...
   — Я вернусь, — пообещал Мак, — скорее всего, не сегодня. Может быть, даже не завтра. Но я вернусь.
   — Мы провели с тобой волшебный медовый месяц, — вздохнула Валентина.
   — Только очень короткий, — улыбнулся он краешком губ.
   — Действительно, слишком короткий. — Она коснулась пальцем его левого виска. — Как ты думаешь, здесь отрастут волосы?
   — Я рад хотя бы тому, что не лишился уха.
   Валентина погладила Болана по плечу:
   — А как с плечом? Все в порядке?
   — Слава Богу, что это оказалось не правое плечо.
   — В общем, ты всему рад и всем доволен, — констатировала она, смешно морща свой чуть вздернутый носик.
   — Если бы ты знала, что за отдача у карабина большого калибра и с какой силой приклад бьет в плечо, ты бы тоже была довольна, — скромно ответил Болан.
   — Мак Болан, я готова поклясться, что ты, кровожадный людоед, просто умираешь от желания вернуться на поле боя, разве не так?
   — Если сказать правду, то нет, — ответил Мак с улыбкой. — После первого ранения это всегда тяжело.
   — Тогда почему бы не... — быстро отреагировала Валентина на открывшийся вдруг еще один шанс остановить Болана.
   Она не смогла договорить: Мак приложил палец к губам.
   — Давай больше не будем возвращаться к старой теме, — мягко, но непреклонно ответил он. — Послушай меня внимательно. Если со мной что-либо случится и я попаду в серьезный переплет, я постараюсь позвонить тебе. Но до тех пор пока ты не получишь от меня известий, можешь не волноваться. Молчание во время войны зачастую наилучшее средство выживания. Ясно? Так что будь спокойна.
   — Постараюсь, — пообещала она дрожащими губами.
   Болан выключил свет и, приоткрыв дверь, внимательно глянул по сторонам, затем шагнул за порог и исчез. Валентина подбежала к двери, чтобы еще раз увидеть ставший родным длинный широкоплечий силуэт, но ночь-сообщница уже сделала его невидимым. Девушка заперла дверь и, прислонившись к косяку, тихонько заплакала. Вся ее жизнь перевернулась в одночасье, в ней появилась любовь и тайна: два таких разных и все-таки похожих понятия. Валентина вздохнула, вытерла слезы и зажгла свет. Бесцельно бродя по квартире, она пыталась найти материальные следы этой трансформации, но тщетно. Тогда она включила телевизор и, калачиком свернувшись в кресле, приготовилась ждать. Он придет. Обязательно придет. Он обещал...

* * *

   Болан остановил машину у первой же телефонной будки, чтобы набрать номер лейтенанта Ала Уотерби.
   — Ну, не странно ли? — сказал Мак вместо приветствия. — Когда бы я ни позвонил, вы всегда у телефона, лейтенант. Неужели вы поженились с вашей работой?
   — Болан? — чувствовалось, что Уотерби весь превратился во внимание.
   — Да. Я здорово поразвлекался на Лазурном Берегу и хотел бы знать, не соскучились ли вы без меня?
   — Дьявол! — рявкнул Уотерби. — Я уже понадеялся, что никогда больше вас не увижу. Болан, почему вы еще не в Мексике?
   — А там нет ничего интересного, — последовал ответ. — Я смотрел телевизор. Так вот, чтоб вы знали, я не был ни в Мексике, ни в Латинской Америке, а все время находился здесь. Чем занимаются наши общие друзья?
   — Болан, это вам не частная детективная лавочка, — забрюзжал Уотерби. — Вы чертовски обнаглели, если звоните прямо сюда. На вас выдан ордер за одиннадцать убийств, не считая прочей мелочи.