Пендлтон Дон. Смерть уравнивает всех

   — Ну, а теперь что?
   — Они направляются к западной стене! Я послал нескольких ребят, чтобы их задержать.
   — Сколько всего приближается?
   — Трудно сказать... Двадцать, может, тридцать. Они идут пешком. Я выдвинул навстречу группу Пэта. Должен ли я...
   Гарри Скарбо отвернулся от окна.
   — Господи Иисусе, — прошептал он.
   И тотчас яркая вспышка осветила ночь, невдалеке послышался взрыв, от которого задрожали стекла.
   — Что это? — ахнул Ваннадуччи.
   — Пушка! — доложил ошеломленно Алджиерс. — Они притащили с собой пушку!
   Словом «пушка» на уличном жаргоне обычно именуют оружие значительного калибра. Но Алджиерс употребил это слово в его прямом смысле и не ошибся.
   На сей раз фургон Болана прибыл на место, оснащенный не просто электронными чудесами. Теперь это был дредноут на колесах, катящийся по дороге крейсер, который располагал поистине феноменальной ударной мощью. Ракетная установка, вмонтированная в крышу, управлялась с водительского сиденья, ее можно было использовать прямо на ходу. Вращающаяся платформа с четырьмя ракетами во время «тихого» ведения боевых действий покоилась в специальном отсеке на крыше, однако при первой же необходимости ее можно было поднять и, манипулируя кнопками на приборной панели, закрепить в любом требуемом положении.
   Наведение на цель осуществлялось через электронную цепь, задействованную на обычную систему оптического наблюдения; все управлялось ногами. Запуск ракеты производился при помощи вделанного в пол устройства — его Болан охарактеризовал в своем журнале как «прибор, который надо покачать из стороны в сторону, чтобы ракета пошла в цель». Гибкая голень и твердая ступня — вот и все, что требовалось от человека; руки оставались свободны.
   Пожалуй, наибольшую сложность представляла перезарядка системы. В пылу боевых действий просто некогда было этим заниматься. Вот почему ракеты приходилось использовать лишь в чрезвычайно исключительных обстоятельствах.
   Автомобиль не был бронированным, и стекла на нем стояли пулепробиваемые, однако кресло водителя, отлитое из прочного металла, находилось под защитой специального козырька. Кроме того, наиболее стратегические места кабины предохраняла защитная панель, так что в какой-то мере и водитель, и панели управления оказывались в достаточной мере неуязвимыми.
   Болан объехал по периметру поместье Ваннадуччи и при помощи оптических систем ночного видения произвел разведку оперативных сил противника. Судя по всему, момент для атаки был вполне подходящий.
   Разумеется, появление фургона не могло остаться незамеченным, но никто не попытался помешать ему.
   Чуть погодя, выехав на прямой отрезок пути, ведущий непосредственно к дому, Болан привел в действие ракетную установку и, сверяясь с показаниями оптических приборов, сориентировал ракеты точно на цель.
   На узкой дороге едва хватало места, чтобы могли разъехаться два обычных автомобиля. По обеим сторонам асфальтовой аллеи росли могучие деревья, переплетавшиеся густыми кронами, так что у всякого, кто направлялся к дому, возникало ощущение, будто он движется по длинному узкому тоннелю.
   На приборной доске замигала зеленая лампочка, сигнализируя, что ракетная установка готова произвести залп.
   Болан отклонил ногой пластину управления на несколько градусов влево, отрегулировал вертикальный подъем системы и, удерживая цель в перекрестье оптического прицела, медленно покатил вдоль тоннеля.
   Первым делом следовало нанести удар по воротам — подлинному произведению литейного искусства. Сейчас створки ворот, прикрепленные к массивным каменным столбам, были закрыты на цепь, и целое подразделение тяжеловооруженных стражей охраняло их.
   Два припаркованных автомобиля с представителями делегаций стояли у ворот. Распахнутые дверцы свидетельствовали, что как раз сейчас шли переговоры.
   Двое парней, беседуя, стояли между автомобилями. Другие находились внутри, очевидно, готовые отъехать в любой момент. Дым от выхлопов, выбрасываемых работающими вхолостую двигателями, медленно клубился во влажном воздухе над крышами лимузинов.
   Какой-то человек, размахивая руками, бежал к воротам со стороны дома, и двое парней, которые только что мирно беседовали друг с другом, тотчас обернулись, внимательно следя за автомобилем Болана.
   Железные ворота намертво застыли в самом центре видоискателя. Когда до них оставалось около ста футов, Палач ударил кулаком по колену, и первая ракета со свистом, оставляя за собой дымовой шлейф, устремилась к цели. Она молнией пронеслась вдоль тоннеля и с оглушающим грохотом врезалась в ворота, которые мгновенно исчезли в вихре огня.
   Оба лимузина также исчезли в адском пламени, словно низринувшись в преисподнюю.
   Другая нога Болана до отказа выжала акселератор, мотор взвыл и крейсер на колесах помчался вперед.
   Итак, наступала кровавая развязка Кровавого Понедельника.

Глава 22

   Под прикрытием огня и испарений Болан ворвался на территорию поместья и, не мешкая, устремился к особняку.
   Люди с перекошенными лицами, что-то крича и размахивая оружием, вырастали у него на пути и либо оставались лежать позади автомобиля, раздавленные толстыми шинами, либо отлетали в сторону, уже не в силах подняться от полученных увечий.
   Стрельба гулко раздавалась в ночи, слышимая во всех городских кварталах; сердито шипящие пули гулко ударялись в борта фургона или просто жутко свистели в темноте.
   В прицеле возникла мишень номер два, и вторая ракета вонзилась в главный вход старинного особняка, кроша в пыль все вокруг. Люди, камни, металлические предметы разом смешались в несусветном огненно-кровавом клубке. Языки пламени, победным фейерверком охватившие фасад здания, этого сердца жестокой империи, сделались похожи на маленьких дьяволов, танцующих на будущей могиле императора. А в это время к западу от происходящего враг предпринял последнюю попытку отстоять Новый Орлеан. Пальба пулеметов доносилась из окон и глухих подворотен, то там, то здесь раздавались отрывистые команды, изредка ухали тяжелые снаряды.
   Дредноут на колесах, обогнув дом, с ходу выскочил на хорошо ухоженные лужайки и помчался дальше, выискивая мишень номер три — верхнее окошко на южной стене здания. С расстояния в триста футов Болан послал ракету точно в цель и, выскочив из машины, проследил, как змея с огненным хвостом нанесла новый удар, от которого угол постройки разом обвалился. Мигом занялся пожар, кричали от боли раненые люди, на земле, возле стены валились разорванные в клочья человеческие тела. Это был сущий ад.
   Что-то громко бабахнуло внутри здания — возможно, это взорвался газовый котел — и через разбитые окна с пыхтением вылетели клубы дыма и огня.
   Болан обнаружил верхнюю часть лица Рокко Ланца посреди клумбы около юго-восточного угла особняка. В нескольких футах от нее валялось переломанное тело Ричарда Зено, а рядом можно было увидеть оторванную голову еще одного человека — в момент взрыва он, вероятно, собирался раскурить сигару, и она так и осталась намертво зажатой в его зубах.
   Удивительно, но нигде не было заметно самого Ваннадуччи, так мечтавшего быть похороненным именно в своем поместье.
   Болан скользнул в дом через охваченную огнем дыру — на этом месте прежде красовалась обшитая медью дверь — и посреди отполированной лестницы из черного дерева, наконец, обнаружил старика. Его безволосая голова была вся в крови, но Марко еще дышал. Более того, словно безумный, он судорожно цеплялся за перила, прилагая неимоверные усилия, чтобы подняться в полный рост.
   — Я никуда не уйду, — пробормотал старик.
   — Ты прав, Марко, — сказал Болан. — Тебе некуда идти.
   И он пальнул из своей пушки 44-го калибра прямо между сверкающих глаз. И в тот же миг окончательно рухнула империя Нового Орлеана, ибо не стало подлинного Короля Жирного Вторника. Смерть настигла его, несмотря на все попытки выжить, выжить, выжить...
   На верхней лестничной площадке появился Фрэнк Эбо: истекая кровью, он слепо глядел в пустоту перед собой и шатался из стороны в сторону, будто пьяный. Срывающимся голосом он беспрерывно звал:
   — Марко! Марко!
   — Он тут, Эбо, — произнес Палач и направил дуло пистолета на стоявшего перед ним мафиози. Пуля разнесла череп на куски, а тело, опрокинувшись назад, исчезло в пламени.
   Болан схватил Ваннадуччи за ногу и быстро вытащил его из дома. Положив старика на лужайку, Палач бросил ему на грудь крест с глазом быка и спешно отправился на поиски других обитателей особняка. Не успев пройти и двадцати ярдов, он сразу же наткнулся на них. Шесть окровавленных, истерзанных тел, ранее бывших гордыми боевиками, тщетно пытались подползти к пылающему сердцу бывшей империи.
   При виде могучей фигуры Палача, одетого во все черное, они застыли, распластавшись на земле. Один из головорезов глухо простонал:
   — Так это ты, Болан, дьявол тебя побери?!
   — Да, это я, — ледяным тоном подтвердил Палач. — Как протекало сражение?
   — Ужасно. Полицейские напали на нас. Черт! Похоже, сюда стянули всех полицейских штата.
   — Тебя зовут Джонни Паудер?
   — Да. Вали отсюда, парень. С нас хватит.
   — Может, ты и прав, — коротко кивнул Болан.
   Он развернулся и, не оглядываясь, направился к своей боевой машине, завел мотор и покатил прочь. Не торопясь объехав дымящиеся кучи мусора, он миновал развороченные ворота и горящие автомобили и, лишь когда кончилась аллея, обсаженная старинными деревьями, резко прибавил скорость.
   В запасе оставалась еще одна ракета — ее он приберег на случай отступления, однако воспользоваться ею так и не пришлось. Караван из Миссисипи улепетывал по Ривер-Роуд. Возможно, это было предусмотрено заранее, так сказать, тактический маневр, но теперь он Болана ни капельки не волновал: Палач знал, что ожидает мерзавцев впереди.
   Он выехал на шоссе и помчался на восток, настроив приемник на частоту полицейских переговоров. Интересно будет послушать, очень интересно...
   Слава Богу, все кончилось.

Эпилог

   Он мчался на восток по пустынному шоссе Эрлайн Хайвзй. Безмятежно закурив сигарету, он даже позволил себе слегка расслабиться за рулем. Что там ни говори, а все-таки он здорово устал.
   Сигнал мобильного телефона ворвался в кабину совершенно внезапно. До сих пор Болан звонил сам, а аппарат всегда молчал, что и не удивительно — не мог же Палач налево и направо раздавать номер своего телефона, да и кому взбрело бы в голову вызывать его в этот момент!
   Целую минуту он игнорировал настойчивые сигналы, но наконец вздохнул и ответил на звонок.
   Знакомый звонкий голос ворвался в тишину кабины:
   — С тобой все в порядке?
   — Да, не волнуйся, — ответил он маленькой сестренке «Политикана». — Откуда у тебя этот номер?
   — Я ведь была в машине всего один раз, правда? — со смехом отозвалась Тони. — Неужели ты думаешь, что я могла оставить незамеченным твой номер?
   С усталой улыбкой Болан произнес:
   — Я уезжаю, Тони.
   — Куда?
   — Может, на запад, а может, на восток. Думаю, туда, где солнце красно.
   — Даже не отдохнув?
   — Я отдыхаю на бегу, — коротко ответил он. — С ребятами все в порядке?
   — Да, конечно. Они уже пробуют жидкие супы.
   — Вот и отлично. Мы уже попрощались, так что...
   — Как ты думаешь, могу ли я предложить что-нибудь уставшему солдату?
   — Что, например?
   — Допустим, интересного, высококультурного и сияющего от радости шофера. И никакой не надо платы. Только еда и постель.
   — Никак не получится, Тони, извини, — вздохнул Палач.
   — Всего на часть пути! На каких-то сто миль. Ну, на десять!
   Болан мягко засмеялся:
   — Я не самая безопасная компания для путешествий. Люди стреляют в меня, и все такое...
   — Ужасно! А почему бы тебе не переменить образ жизни?
   — Не могу. Если только не изменю путь к своей кончине. Я обречен на успех.
   — Вижу, к чему ты клонишь. Ладно. Ну, а что ты скажешь о путешествии длиной в один квартал? Всего в один малюсенький квартал! Ты сможешь меня найти на старом месте, я там как раз нахожусь.
   — Один квартал растягивается на два, Тони, потом на три и четыре, — печально возразил Болан. — Ты сама сообрази...
   — Слушай, парень! Ты сейчас приедешь сюда и заберешь меня. Понял?
   — О, Тони... — вновь рассмеялся Болан.
   — Учти, я на тебя донесу! Я позвоню этому свирепому лейтенанту Петро и дам ему твой дурацкий секретный номер телефона!
   — Ладно, — сжалился Болан. — Заметано. Я приеду. На том же углу. Через двадцать минут, если, конечно, карнавал еще не напустился и на этот район. Ты готова к поездке?
   — Я взяла туфли, сумочку, брюки и ночной халат. Нужно еще что-нибудь?
   — Только храброе сердце, Тони.
   — Ну, у тебя его хватит на нас обоих. Я буду на месте. Так что — поспеши. Пожалуйста.
   Она повесила трубку, и это означало конец Кровавого Понедельника и всего того, что с ним было связано. Болан затормозил и развернул машину.
   Черт, но ведь если взглянуть правде в глаза, каждый день превращался в Кровавый Понедельник!
   В любом городе можно найти осколочек империи, которая живет и действует тайком, дожидаясь урочного часа, когда удастся сбросить маску секретности и, ничего не опасаясь, встать в полный рост.
   Нужно храброе сердце? И только?
   — Гибкий ум. Тони, — пробормотал он в пустоту.
   Но сегодня хватит и храброго сердца. Одного на двоих — пока не настанет утро.
   Болан глянул на часы и отметил свое местоположение на карте.
   Конечно, он доберется до пересечения Клэборн и Канала через двадцать минут!
   Черт, а ведь мог бы добраться туда и за десять...