Уидмарк покачал головой:
— Это просто непостижимо — то, как вы мыслите, Стайлс. Все вы. В вас яд измены. Вы с вашими маршами, вашими протестами и вашей пропагандой уничтожили законность и правопорядок и при этом кричите о законности и правопорядке, когда мы защищаем себя от вас.
Казалось, ему пришлось совершить усилие, чтобы распрямить свои массивные плечи.
— Я благодарю вас в последний раз за те крупицы порядочности, которые вы выказали по отношению к Эйприл. Но я знаю, что вы — враг, Стайлс, и я буду сражаться с вами всеми имеющимися в моем распоряжении средствами, если вы замахнетесь на те вещи, в которые я верю.
Он, не останавливаясь, прошел мимо Питера в коридор, захлопнув за собой дверь. Экстремизм? Дикий экстремизм, но пугающий своей неистовостью. Генерал и его друзья будут драться без всяких правил, не обременяя себя никакими законами. Возможно, подумал Питер, генерал — безумный мессия, но есть другие, такие, как Уолш, которые будут использовать армию генерала как средство удовлетворения обычной жажды насилия.
Зазвонил телефон на туалетном столике.
Четкий холодный голос донесся по проводу:
— Питер?
— Да.
— Это Грейс Минафи. Мы только что узнали про Чарли Биллоуза. — В ее голосе не было даже отзвука чувства.
— Мне жаль, — сказал Питер.
— Погребальная служба и похороны Сэма состоятся утром, — сказала она. Она словно говорила о незнакомом человеке. — Как только они закончат, я приеду в Уинфилд, чтобы вам помогать.
— Не нужно, — резко сказал Питер. — Скажите мне, где будет проходить служба, и я встречусь с вами там. Биллоуз говорил мне, что у него много документов по АИА. Я хотел бы их заполучить.
— Я вам их привезу, — сказала она. — Вы нужны там. Сэм бы понял.
— Это не подходящее место для вас, Грейс. Тут все дышит злобой к Сэму и его друзьям.
— Неужели вы действительно думаете, что я побегу от этих бесчувственных ублюдков? — очень спокойно спросила она.
Глава 3
— Это просто непостижимо — то, как вы мыслите, Стайлс. Все вы. В вас яд измены. Вы с вашими маршами, вашими протестами и вашей пропагандой уничтожили законность и правопорядок и при этом кричите о законности и правопорядке, когда мы защищаем себя от вас.
Казалось, ему пришлось совершить усилие, чтобы распрямить свои массивные плечи.
— Я благодарю вас в последний раз за те крупицы порядочности, которые вы выказали по отношению к Эйприл. Но я знаю, что вы — враг, Стайлс, и я буду сражаться с вами всеми имеющимися в моем распоряжении средствами, если вы замахнетесь на те вещи, в которые я верю.
Он, не останавливаясь, прошел мимо Питера в коридор, захлопнув за собой дверь. Экстремизм? Дикий экстремизм, но пугающий своей неистовостью. Генерал и его друзья будут драться без всяких правил, не обременяя себя никакими законами. Возможно, подумал Питер, генерал — безумный мессия, но есть другие, такие, как Уолш, которые будут использовать армию генерала как средство удовлетворения обычной жажды насилия.
Зазвонил телефон на туалетном столике.
Четкий холодный голос донесся по проводу:
— Питер?
— Да.
— Это Грейс Минафи. Мы только что узнали про Чарли Биллоуза. — В ее голосе не было даже отзвука чувства.
— Мне жаль, — сказал Питер.
— Погребальная служба и похороны Сэма состоятся утром, — сказала она. Она словно говорила о незнакомом человеке. — Как только они закончат, я приеду в Уинфилд, чтобы вам помогать.
— Не нужно, — резко сказал Питер. — Скажите мне, где будет проходить служба, и я встречусь с вами там. Биллоуз говорил мне, что у него много документов по АИА. Я хотел бы их заполучить.
— Я вам их привезу, — сказала она. — Вы нужны там. Сэм бы понял.
— Это не подходящее место для вас, Грейс. Тут все дышит злобой к Сэму и его друзьям.
— Неужели вы действительно думаете, что я побегу от этих бесчувственных ублюдков? — очень спокойно спросила она.
Глава 3
Около полуночи Питер спустился по лестнице к конторке в вестибюле. Звонок Грейс Минафи встревожил его. Он не хотел, чтобы она приезжала в Уинфилд. Город вышел из-под контроля. Присутствие Грейс здесь могло вновь подогреть страсти и, возможно, поставить в опасное положение ее лично. Он чувствовал, что это важно — убедить ее, что она не сможет оказать никакой реальной помощи.
Портье за конторкой заулыбался, когда Питер направился к нему; улыбка, которая подразумевала понятную только им двоим шутку.
— Я сожалею о случившемся, мистер Стайлс, — сказал он.
— Неужели? — удивился Питер. — Я думал об этом. Уолш и его друзья вошли в мой номер при помощи запасного ключа. Они не выломали дверь.
— Это нарушение правил — когда в вашем номере не зарегистрировавшаяся женщина, — сказал портье. — Вы видели, что с Уолшем был местный констебль.
— У меня не было шанса что-либо разглядеть, — сказал Питер. — Вы сказали им, что в моем номере находится женщина?
Гаденькая улыбка портье стала еще шире.
— Не надо было ей пользоваться такими соблазнительными духами, — сказал он. — Я смекнул, что с вами дамочка, когда принес вам выпивку.
— Вряд ли можно винить вас за то, что вы холуйствуете перед генералом и его дружками, — сказал Питер. — Что-либо другое кажется немыслимым в этом счастливом маленьком поселке. Ну что ж, вы можете доложить им, что я отправляюсь в университет на весь остаток ночи. Я вернусь завтра, когда — точно не знаю.
Улыбка портье угасла.
— Ваш номер понадобится нам утром, в контрольное время, — сказал он.
На скулах Питера заиграли желваки.
— Мне сказали, что я могу жить в этом номере неограниченное время.
— Ошибочка вышла, — сказал портье. — Мы упустили из виду, что номер был заранее забронирован.
— Тогда дайте мне другой номер.
— Свободных номеров нет, мистер Стайлс.
— Вы лжец, — очень спокойно сказал Питер.
— Мне жаль, мистер Стайлс, но дело обстоит именно так. Если вы не выпишетесь к одиннадцати утра, нам придется упаковать ваши вещи и держать их у себя до вашего возвращения.
— Кто владелец этого заведения? — спросил Питер.
— Корпорация «Уинфилд-Армс».
— Можете не продолжать, — сказал Питер. — Один из членов совета директоров — генерал Хэмптон Уидмарк.
— Насколько я знаю, да, — вкрадчиво подтвердил портье.
— А где в городе вы бы посоветовали поискать комнату?
Улыбка портье угасла.
— Я бы не посоветовал, — сказал он и облизал губы. — Я ничего не имею против вас лично, мистер Стайлс. Мы тут находимся в несколько взвинченном состояния, и в настоящее время в городе не слишком жалуют заезжих ищеек.
— Мне это уже дали понять, — сказал Питер. — Подготовьте мой счет. Я съезжаю сейчас.
Он вернулся в номер и принялся собирать вещи. Он знал, что его гнев, закипающий у него в душе, плохой советчик. Местные власти явно приготовились сделать так, чтобы дело Минафи — Олдена Смита благополучно рассыпалось. Его спишут в архив, представив как результат массовых беспорядков, в которых нельзя обвинить ни одного отдельно взятого человека. Убийство Чарли Биллоуза было кое-чем иным.
Но его тоже замнут, списав на «случайное» ограбление, совершенное «неопознанными лицами». Питер мог во все горло кричать с крыш, что он уверен: Пэт Уолш убил Олдена Смита, а впоследствии Биллоуза. Он мог показывать на разукрашенное лицо Уолша в доказательство того, что тот дрался с Чарли, — и будет со смехом выпровожен из зала суда, когда свидетели заявят под присягой, что он сам ответствен за полученные Уолшем травмы.
У него не было никаких весомых улик, никаких доказательств того, в истинности чего он не сомневался. Пока таких улик нет, вообще невозможно заставить полицию делать что-нибудь, кроме как притворяться, что она ведет поиски действовавшего на авось грабителя, который предположительно убил Биллоуза. Сложится совершенно тупиковая ситуация, если только насилие не получит настолько широкую огласку, что полиция не сможет его игнорировать.
Питер снес своей чемодан к конторке и оплатил счет.
Он больше не разговаривал с портье. Он вышел на освещенную луной автомобильную стоянку и бросил свой чемодан на заднее сиденье белого «ягуара». Это была дивная ночь с почти дневным серебристым светом. Город выглядел таким тихим, таким безмятежным — совершенно неубедительный фон для насилия.
Потом Питер увидел, как какая-то тень движется за большим кустом вечнозеленого растения.
— Стайлс? — прошептал хриплый голос.
И тень облеклась плотью. Питер узнал округлую, эльфоподобную фигуру Дэниела Сотерна, редактора местной газеты. Он подошел к Питеру, посасывая свою забившуюся трубку.
— Черт знает что, — сказал он, подходя к Питеру.
— Удивительно — при том, что вы газетчик, вас днем с огнем не сыскать, когда по-настоящему пахнет жареным, — ворчливо заметил Питер. — Сегодня вечером произошло убийство, но и там вы блистательно отсутствовали. Некоторое время назад в моем номере была настоящая потеха, но вас там не было. Похоже, репортаж с места событий — это не ваш конек.
Маленький толстый человечек приподнял ногу и выбил трубку о каблук ботинка.
— Я издаю еженедельник, Стайлс, — сказал он. — У меня уйма времени на сбор фактов.
— Из вторых рук, — сказал Питер.
Глаза Сотерна изучали лицо Питера.
— А они крепко намяли вам бока, — беззлобно констатировал он.
— И убили моего друга Биллоуза, — добавил Питер.
— Случайный налетчик, как я разумею, — сказал Сотерн.
— Ничего вы не разумеете, — возразил Питер. — Что мне не нравится в вас, приятель, так это то, что вы не публикуете того, что знаете. Вы печатаете то, что вам велят.
— Я понимаю, почему вы беситесь, — сказал Сотерн. — Если вам станет легче от того, что вы наорете на меня, так валяйте — орите. Они гонят вас из вашего номера?
— Собирались выгнать завтра утром, — сказал Питер. — Я предпочел съехать сейчас.
— Я и рад бы вас приютить.
— Но вы не можете?
— Совершенно верно, я не могу.
— Ох и тошно вам, наверное, глядеть на себя в зеркало, — сказал Питер. — Человек без убеждений и мужества.
— Я этого заслуживаю, — спокойно сказал Сотерн. — Как я мог бы помочь вам, если бы захотел?
— Вы могли бы выяснить, где находился Пэт Уолш в тот момент, когда моего друга Биллоуза забили насмерть, — сказал Питер.
Толстый человечек поджал губы:
— Я уже видел, что вы с ним сделали. Славно его разукрасили. Хотелось бы мне посмотреть, как это случилось.
— И мне тоже, — сказал Питер. — Я, очевидно, был без сознания, когда это сделал. Все, что я помню, — это один довольно слабый удар.
Сотерн негромко присвистнул:
— То есть вы хотите сказать?..
— Вам я ничего не хочу сказать, потому что я вам не доверяю, — сказал Питер. — Стоит Уидмарку или одному из его ребят хмуро на вас посмотреть, и вы расколетесь подчистую.
— Я не печатаю то, отчего у меня могут случиться неприятности, — медленно проговорил Сотерн, — но я не занимаюсь активным пособничеством врагу.
— Какому врагу? — сухо спросил Питер.
— Вашему врагу и моему, — туманно пояснил Сотерн.
— Насколько я понимаю, вы — втирающийся в доверие маленький шпик Уидмарка, — сказал Питер.
— Вам придется самому вынести суждение на этот счет, — меланхолично откликнулся Сотерн. Он снова безуспешно попытался продуть забитый черенок своей трубки. — Знаете, вы не первый человек, который пытается докопаться до правды относительно Армии за исконную Америку. Пару лет назад следователь сенатского подкомитета что-то тут выведывал. Прежде чем он успел подготовить доклад о АИА, его отправили в отставку — предположительно за получение взятки в связи с каким-то другим расследованием. В воскресной газете появлялись какие-то очерки, но все они были выдержаны вроде как в юмористическом ключе. То ли они так и не осознали, насколько на самом деле вредоносна маленькая армия генерала, то ли их убедили не нарываться на судебный иск, поскольку никаких по-настоящему надежных доказательств у них нет. — Сотерн снова попробовал раскурить свою трубку, потом оставил свои попытки и сунул ее в карман. — Еще был университетский профессор, который в рамках своей научной темы изучал экстремистские группировки. Послали студентов, чтобы подготовить доклады о таких организациях, как АИА. Полагаю, что АИА была в его списке.
— Его имя — этого профессора?
Глаза маленького толстого человечка заблестели при свете луны.
— Чарльз Биллоуз, — сказал он. Он носком ботинка провел черту на усыпанной гравием дорожке. — Я склонен думать, что могу прочесть ваши мысли, Стайлс.
— Попытайтесь, — сказал Питер, уже не таким раздраженным тоном.
— Вам хотелось бы увязать все воедино, — начал Сотерн. — Это бы упростило вашу задачу. Вы думаете, что Пэт Уолш убил вашего друга Биллоуза. Вам бы хотелось думать, что это произошло потому, что Биллоуз узнал в Уолше человека, который вчера забил насмерть молодого Олдена Смита. В этом случае вы бы привели к общему знаменателю вчерашнее и сегодняшнее и имели бы дело с одним негодяем. А вам не приходило в голову, что эти два события лишь отдаленно связаны между собой? Возможно, Биллоуз собрал достаточно документальных материалов на АИА, чтобы сделаться опасным для них. Возможно, они долгое время задавались вопросом, как с ним поступить. Вчерашнее не было запланировано, оно просто случилось. Но оно создало фон, на котором они могли действовать. Возможно, они радуются тому, что внушили вам, будто Биллоуза убили, поскольку тот мог опознать убийцу этого парня, Смита. Распространите эту информацию, и вы поможете им утаить правду — ведь они убили Биллоуза, чтобы вообще заставить его замолчать. Если Биллоуз выжидал подходящего момента, чтобы внезапно открыть то, что он знал, то смерть Минафи наверняка создала ему идеальный по времени случай. Скорее всего, именно поэтому ему нужно было срочно заткнуть рот, и он предоставил им прекрасную возможность, снова приехав в город.
— Вы гадаете, — сказал Питер.
— Конечно, я гадаю, так же, как и вы, — согласился Сотерн. — Но я хотел бы задать вам вопрос… два вопроса.
— Валяйте.
— Считал ли Биллоуз, что сможет опознать убийцу Смита, если увидит его?
— Да, считал.
— Но он так не считал, когда разговаривал с вами. Теперь давайте предположим, что позднее он его опознал. Вы говорите, что это был Уолш. Неужели он обвинил Уолша, а потом преспокойно ушел, чтобы провести ночь в местном мотеле, не обмолвившись ни с кем ни словом? Если кто-то и знал, насколько опасен местный потенциал, так это Чарльз Биллоуз. Он бы немедленно сообщил кому-нибудь, что опознал Уолша, и бросился бы искать прикрытие, а не поселился бы один в этом заведении — «Ор-Хилл». По моим догадкам, он не опознал Уолша или кого-то еще. Вот почему он остался в городе — потому что он не опознал. За ним наблюдали, и они воспользовались тем шансом, который он им предоставил, чтобы расправиться с ним. — У Питера пересохло во рту. — Конечно, может, вы и правы насчет Уолша, — продолжил Сотерн. — Может быть, это ваш друг Биллоуз его разукрасил, а не вы. Вы не сказали этого напрямик, но вы так думаете.
— Да, я так думаю.
— Вам будет чертовски сложно это доказать, — вздохнул Сотерн. — Полдюжины людей подтвердят, что они видели, как вы отколошматили Уолша. Нет, друг мой, если вы настаиваете на том, чтобы вести этот бой, цельтесь в главную мишень. Знаете, что бы я сделал на вашем месте? Я бы отправился прямиком в кабинет Биллоуза в университете и раздобыл бы его материалы по АИА. Я бы поговорил со студентами, которые работали на него по этой конкретной тематике. То, чем располагал Биллоуз, это, должно быть, настоящая бомба, а иначе они не стали бы рисковать, убивая его. — Сотерн усмехнулся. — Конечно, если я шпион генерала, то, когда вы откроете сейф Биллоуза, там окажется бомба, которая разнесет вас в клочья.
— Вы хотите поехать со мной? — спросил Питер.
— Откровенно говоря, у меня не хватает духу. Я и сейчас-то дрожу как осиновый лист от страха, что кто-то, неровен час, наблюдает, как я стою здесь и разговариваю с вами. Так что поезжайте — а?
Питер протянул руку.
— Спасибо, Дэн, — сказал он.
— Всегда рад помочь, Питер, — сказал маленький толстый человечек. В его улыбке сквозила горечь. — До тех пор, пока… пока мне это ничем не будет грозить.
Белый «ягуар» с тихим урчанием двигался по Главной улице Уинфилда, пока не подъехал к месту пересечения с автомагистралью штата, ведущей в университетский городок. Питер с силой нажал на акселератор. У него вдруг возникла жгучая потребность добраться до архивов Чарли Биллоуза по АИА и убедить Грейс Минафи не лезть в эту драку. Он спрашивал себя, найдется ли человек, который в такую рань проведет его в кабинет Биллоуза. Это будет невыносимо — если придется дожидаться, пока после завтрака закипит университетская жизнь. Грейс бы знала, кого можно разбудить.
И тут же Питер начисто забыл про Биллоуза и его бумаги. В его зеркале заднего обзора отразились фары идущей следом машины.
Вот уже много лет Питера мучил кошмар, от которого он был не в силах избавиться. Это было то пробуждавшееся, то угасавшее воспоминание о том дне, когда машина, ехавшая за ним следом по обледенелой горной дороге в Вермонте, столкнула его за ограждение, в то время как сидевшие в ней люди надрывались от хохота, и отправила его прямиком в ад — ад, в котором его отец, ехавший вместе с ним, сгорел заживо во время катастрофы и в котором его нога была так сильно изуродована, что ее ампутировали чуть ниже колена в местной больнице.
Появившаяся позади него на пустынной дороге машина оказала иррациональное воздействие на Питера. От нее сердце его бешено заколотилось, горло сдавил страх. А потом к нему пришло ледяное спокойствие и он стал готов ко всему. Он чуть поднажал на газ, и идущая следом машина тоже прибавила скорость, оставаясь примерно в пятидесяти ярдах позади него. Он резко замедлил ход, и машина сзади сделала то же самое, поддерживая между ними прежнее расстояние. Не оставалось никаких сомнений в том, что ее водитель интересовался Питером.
На протяжении примерно мили Питер вел «ягуар» с постоянной скоростью пятьдесят миль час, а потом внезапно выжал из него все, на что тот был способен.
Идущая следом машина продемонстрировала, что у нее имелись возможности идти вровень с мощным двигателем под длинным белым капотом.
У водителя, как догадывался Питер, было даже преимущество. Он знал эту дорогу, а Питер — нет. Он был готов к сложному повороту, опасному перекрестку. Питеру приходилось идти на риск, ориентируясь лишь по полосе света от своих фар.
Потом раздался звук сирены. Питер бросил взгляд в зеркало. На крыше идущей следом машины замигал красный свет. Полиция штата! Охваченный понятной лишь ему паникой, он забылся и превысил скорость. Это принесло почти облегчение.
Он сбавил скорость и притормозил у обочины. Ладони его были влажными.
Полицейская машина обогнала его, а потом затормозила прямо перед ним. Полицейский вылез и направился к Питеру, держа руку на пистолете в кобуре.
Фары Питера отчетливо высветили его. Это был полицейский по имени Мак-Адам, который присутствовал в мотеле «Ор-Хилл». Питер понял, что дело принимает скверный для него оборот.
Худое суровое лицо Мак-Адама проглядывало сквозь боковое стекло.
— Покажите мне вашу лицензию, мистер Стайлс.
— Я знаю, что превысил скорость, — сказал Питер, — но это потому, что я обнаружил за собой хвост. Подвергнуться преследованию в вашем городе — не самая приятная вещь.
— Вы просто притворяйтесь, пока я с вами разговариваю, — неожиданно сказал Мак-Адам.
Питер посмотрел на полицейского, не веря своим ушам. Загорелое молодое лицо было непреклонно.
— Я коп, — сказал Мак-Адам. — Я всегда хотел быть копом. Меня учили на копа. Когда от чего-то смердит, мне это не нравится.
— Похвальные настроения, — одобрил Питер.
— Пожалуйста, достаньте свою лицензию, — резко сказал Мак-Адам. — На тот случай, если кто-то проедет мимо нас, я хочу выглядеть так, как будто я просто препираюсь с вами.
Питер достал из кармана свой бумажник и передал его полицейскому.
— Меня поставили на должность уполномоченного местной полиции в Уинфилде месяцев шесть тому назад, — заговорил Мак-Адам. — Каждый раз, когда случается что-нибудь посерьезнее, чем проказы в канун Дня всех святых, начальство забирает у меня дело. То, что произошло здесь вчера, кладут под сукно. Разбирательство по поводу того, что случилось с вашим другом сегодня вечером, ведется таким же образом. От нас явно ждут, что мы будем брать под козырек перед любым, кто носит значок АИА.
— Вы доложили об этом?
— Я не могу добраться выше офицера, поставленного старшим над этим районом, — сказал Мак-Адам. — Капитан Уоллас — вот кто всем заправляет. Я выполняю его приказы. Вы знаете, в чем они заключались сегодня вечером? Мне было предписано возобновить обычное ночное патрулирование на этом участке шоссе. Вы могли подумать, что я буду расследовать то, что случилось в мотеле, искать кого-то, кто мог подраться с Биллоузом и убить его. Только не я. Я отлавливаю обычных шоферов-лихачей.
— Почему вы мне это рассказываете? — спросил Питер.
— Потому что я знаю, кто вы такой и почему вы здесь, — ответил Мак-Адам. — Я хочу и дальше носить эту униформу и все же не могу, когда меня заставляют участвовать в очковтирательстве. Дайте мне посмотреть на ваши руки.
— Мои руки?
— Костяшками кверху.
Питер вытянул руки перед собой. Мак-Адам посветил на них своим фонариком.
— Даже не распухли. Вы никак не могли разукрасить Пэта Уолша настолько, насколько он сейчас разукрашен, — сказал Мак-Адам. — Он зашел в участок вместе с генералом как раз перед тем, как я отправился на патрулирование. Они сказали: им нужно, чтобы капитан Уоллас знал о происшествии, на тот случай, если вы решите затеять судебную тяжбу против Уолша из-за того, что он вломился в ваш номер. Они все упирали на то, какой вы крепкий орешек. Я чувствовал, что здесь дело нечисто! Алиби-то шито белыми нитками.
— Вы не просто коп, вы хороший коп, — сказал Питер.
— Я твердо знаю, что со мной случится, если я начну копать под Уолша, — сказал Мак-Адам с гневом в голосе.
— Перевод в Ист-Хардуэр, — сказал Питер.
— Или на Аляску — если у них это получится. — Мак-Адам отдал Питеру его бумажник. — Возможно, есть способ связать имя Уолша с мотелем «Ор-Хилл». Он ездит на черном седане — «импала». Может быть, следы от шин.
— А отпечатки пальцев? — предположил Питер.
— Да их начисто смазали при первом же осмотре места происшествия, — сказал Мак-Адам. — Я своим глазам не верил — такая топорная работа. А потом меня услали отгонять зевак. Уолш проходил воинскую службу в Корее, так что его отпечатки пальцев найдутся в картотеке, но их не с чем будет сличить. Ребятки об этом позаботятся. А с вами как было? Они пытались подставить вас с девчонкой?
Питер покачал головой:
— Я так не думаю. По-моему, она пришла ко мне в номер сама по себе. Но они хотели забрать ее оттуда. У меня такое чувство, что она едва не рассказала мне что-то важное.
— Судя по тому, что я слышал, у нее вот уже три года как не в порядке с головой, — сказал Мак-Адам. — Разве вы можете полагаться на что-нибудь из рассказанного ею? Там, в полицейском участке, они сказали, что она приняла вас за парня, который сбежал от нее три года назад. Он жил в том же номере, что и вы.
— У нее в голове каша, согласен, — сказал Питер. — Но она намекала на что-то такое, что Уидмарк сделал с ней, когда тот парень ее бросил. Возможно, я бы это у нее выудил, будь у меня еще немного времени. Но когда я попытался ее расспросить, они вломились в номер.
— Все, что я могу сделать, — сказал Мак-Адам, — это держать мои глаза и уши открытыми. Если они догадаются, что у меня на уме, то на этом все закончится. А как насчет вас?
— У Биллоуза есть подборка материалов по экстремистским группировкам, включая АИА. Я начинаю задаваться вопросом — не потому ли его убили. Я как раз еду на них посмотреть.
— Дайте мне знать, если что-нибудь раскопаете.
— Хорошо.
— А если вы захотите переговорить со мной, вам лучше совершить какое-нибудь мелкое нарушение, — сказал Мак-Адам. — Если мы будем выглядеть как друзья, можете навеки со мной распрощаться.
— У меня спокойнее на душе, когда я знаю, что вы где-то рядом, — признался Питер.
— Вам лучше следить за своей скоростью, — посоветовал Мак-Адам. — Отличный способ вывести вас из игры — забрать вас за какой-нибудь незначительный проступок. Они несколько дней промаринуют вас в суде, возможно, отберут у вас водительскую лицензию. — Он отступил на шаг и оглядел «ягуар». — А вы не могли бы раздобыть другую машину? Эта колымага — все равно как транспарант с надписью «Вот едет Питер Стайлс!».
Было примерно четверть второго ночи, когда Питер позвонил в парадную дверь дома Грейс Минафи. Свет горел, но на его многочисленные звонки никто не ответил. Тревога за Грейс все больше одолевала его, когда он отправился за угол дома, чтобы попробовать зайти с черного хода.
— Мистер Стайлс!
По лужайке, от стоявшего рядом дома, к нему шла соседка — Сара Как-Бишь-Ее-Там, которая приготовила все к приезду Грейс накануне и в тот раз впустила Питера в дом.
— Здравствуйте, — сказал Питер.
На Саре был дождевой плащ поверх бледно-голубой пижамы.
— Я узнала вашу машину, — сказала она. — Случилась беда.
— Что-нибудь с Грейс? — спросил он ледяным тоном.
— Нет. Вы знаете про Чарли Биллоуза. Вы были в Уинфилде, Грейс мне говорила. Полчаса назад нам сообщили, что в его доме пожар. Грейс уехала. Я не могла поехать из-за детей. — Она покачала головой, как будто не могла в это поверить. — Ну прямо все напасти сразу!
— Где дом?
Она объяснила ему, где это находится — в паре миль, на другом конце города.
За полмили от того места, куда он направлялся, Питер увидел клубы черного дыма, вздымающиеся в освещенном луной небе, перемежающиеся со спорадическими вспышками оранжевого пламени. Пожар был нешуточный. За сотни ярдов от огненного ада путь был заблокирован средствами пожаротушения и машинами многочисленных пожарных-добровольцев. Питер вылез из машины и прошел пешком туда, где путь преграждала веревка, натянутая поперек дороги, с тем чтобы не подпускать зевак слишком близко к ревущим останкам маленького домика.
Теперь единственная цель борьбы с пожаром состояла в том, чтобы не дать ему распространиться на соседние дома. Питер догадался, что это был маленький жилой квартал для преподавательского состава и других университетских работников. Чуть левее он увидел башню с часами, возвышавшуюся над университетской библиотекой.
Потом он увидел Грейс. Она стояла в нескольких ярдах, кутаясь в пальто, как будто замерзла, несмотря на жар от огня. С ней были два молодых человека, по виду — студенты, наспех натянувшие слаксы и свитера. Питер протиснулся к ним.
— Грейс, — сказал он.
— Привет, Питер. — Она не посмотрела на него. — Бутылка с какой-то зажигательной смесью, как они считают. У них не было никакого шанса что-то спасти.
Портье за конторкой заулыбался, когда Питер направился к нему; улыбка, которая подразумевала понятную только им двоим шутку.
— Я сожалею о случившемся, мистер Стайлс, — сказал он.
— Неужели? — удивился Питер. — Я думал об этом. Уолш и его друзья вошли в мой номер при помощи запасного ключа. Они не выломали дверь.
— Это нарушение правил — когда в вашем номере не зарегистрировавшаяся женщина, — сказал портье. — Вы видели, что с Уолшем был местный констебль.
— У меня не было шанса что-либо разглядеть, — сказал Питер. — Вы сказали им, что в моем номере находится женщина?
Гаденькая улыбка портье стала еще шире.
— Не надо было ей пользоваться такими соблазнительными духами, — сказал он. — Я смекнул, что с вами дамочка, когда принес вам выпивку.
— Вряд ли можно винить вас за то, что вы холуйствуете перед генералом и его дружками, — сказал Питер. — Что-либо другое кажется немыслимым в этом счастливом маленьком поселке. Ну что ж, вы можете доложить им, что я отправляюсь в университет на весь остаток ночи. Я вернусь завтра, когда — точно не знаю.
Улыбка портье угасла.
— Ваш номер понадобится нам утром, в контрольное время, — сказал он.
На скулах Питера заиграли желваки.
— Мне сказали, что я могу жить в этом номере неограниченное время.
— Ошибочка вышла, — сказал портье. — Мы упустили из виду, что номер был заранее забронирован.
— Тогда дайте мне другой номер.
— Свободных номеров нет, мистер Стайлс.
— Вы лжец, — очень спокойно сказал Питер.
— Мне жаль, мистер Стайлс, но дело обстоит именно так. Если вы не выпишетесь к одиннадцати утра, нам придется упаковать ваши вещи и держать их у себя до вашего возвращения.
— Кто владелец этого заведения? — спросил Питер.
— Корпорация «Уинфилд-Армс».
— Можете не продолжать, — сказал Питер. — Один из членов совета директоров — генерал Хэмптон Уидмарк.
— Насколько я знаю, да, — вкрадчиво подтвердил портье.
— А где в городе вы бы посоветовали поискать комнату?
Улыбка портье угасла.
— Я бы не посоветовал, — сказал он и облизал губы. — Я ничего не имею против вас лично, мистер Стайлс. Мы тут находимся в несколько взвинченном состояния, и в настоящее время в городе не слишком жалуют заезжих ищеек.
— Мне это уже дали понять, — сказал Питер. — Подготовьте мой счет. Я съезжаю сейчас.
Он вернулся в номер и принялся собирать вещи. Он знал, что его гнев, закипающий у него в душе, плохой советчик. Местные власти явно приготовились сделать так, чтобы дело Минафи — Олдена Смита благополучно рассыпалось. Его спишут в архив, представив как результат массовых беспорядков, в которых нельзя обвинить ни одного отдельно взятого человека. Убийство Чарли Биллоуза было кое-чем иным.
Но его тоже замнут, списав на «случайное» ограбление, совершенное «неопознанными лицами». Питер мог во все горло кричать с крыш, что он уверен: Пэт Уолш убил Олдена Смита, а впоследствии Биллоуза. Он мог показывать на разукрашенное лицо Уолша в доказательство того, что тот дрался с Чарли, — и будет со смехом выпровожен из зала суда, когда свидетели заявят под присягой, что он сам ответствен за полученные Уолшем травмы.
У него не было никаких весомых улик, никаких доказательств того, в истинности чего он не сомневался. Пока таких улик нет, вообще невозможно заставить полицию делать что-нибудь, кроме как притворяться, что она ведет поиски действовавшего на авось грабителя, который предположительно убил Биллоуза. Сложится совершенно тупиковая ситуация, если только насилие не получит настолько широкую огласку, что полиция не сможет его игнорировать.
Питер снес своей чемодан к конторке и оплатил счет.
Он больше не разговаривал с портье. Он вышел на освещенную луной автомобильную стоянку и бросил свой чемодан на заднее сиденье белого «ягуара». Это была дивная ночь с почти дневным серебристым светом. Город выглядел таким тихим, таким безмятежным — совершенно неубедительный фон для насилия.
Потом Питер увидел, как какая-то тень движется за большим кустом вечнозеленого растения.
— Стайлс? — прошептал хриплый голос.
И тень облеклась плотью. Питер узнал округлую, эльфоподобную фигуру Дэниела Сотерна, редактора местной газеты. Он подошел к Питеру, посасывая свою забившуюся трубку.
— Черт знает что, — сказал он, подходя к Питеру.
— Удивительно — при том, что вы газетчик, вас днем с огнем не сыскать, когда по-настоящему пахнет жареным, — ворчливо заметил Питер. — Сегодня вечером произошло убийство, но и там вы блистательно отсутствовали. Некоторое время назад в моем номере была настоящая потеха, но вас там не было. Похоже, репортаж с места событий — это не ваш конек.
Маленький толстый человечек приподнял ногу и выбил трубку о каблук ботинка.
— Я издаю еженедельник, Стайлс, — сказал он. — У меня уйма времени на сбор фактов.
— Из вторых рук, — сказал Питер.
Глаза Сотерна изучали лицо Питера.
— А они крепко намяли вам бока, — беззлобно констатировал он.
— И убили моего друга Биллоуза, — добавил Питер.
— Случайный налетчик, как я разумею, — сказал Сотерн.
— Ничего вы не разумеете, — возразил Питер. — Что мне не нравится в вас, приятель, так это то, что вы не публикуете того, что знаете. Вы печатаете то, что вам велят.
— Я понимаю, почему вы беситесь, — сказал Сотерн. — Если вам станет легче от того, что вы наорете на меня, так валяйте — орите. Они гонят вас из вашего номера?
— Собирались выгнать завтра утром, — сказал Питер. — Я предпочел съехать сейчас.
— Я и рад бы вас приютить.
— Но вы не можете?
— Совершенно верно, я не могу.
— Ох и тошно вам, наверное, глядеть на себя в зеркало, — сказал Питер. — Человек без убеждений и мужества.
— Я этого заслуживаю, — спокойно сказал Сотерн. — Как я мог бы помочь вам, если бы захотел?
— Вы могли бы выяснить, где находился Пэт Уолш в тот момент, когда моего друга Биллоуза забили насмерть, — сказал Питер.
Толстый человечек поджал губы:
— Я уже видел, что вы с ним сделали. Славно его разукрасили. Хотелось бы мне посмотреть, как это случилось.
— И мне тоже, — сказал Питер. — Я, очевидно, был без сознания, когда это сделал. Все, что я помню, — это один довольно слабый удар.
Сотерн негромко присвистнул:
— То есть вы хотите сказать?..
— Вам я ничего не хочу сказать, потому что я вам не доверяю, — сказал Питер. — Стоит Уидмарку или одному из его ребят хмуро на вас посмотреть, и вы расколетесь подчистую.
— Я не печатаю то, отчего у меня могут случиться неприятности, — медленно проговорил Сотерн, — но я не занимаюсь активным пособничеством врагу.
— Какому врагу? — сухо спросил Питер.
— Вашему врагу и моему, — туманно пояснил Сотерн.
— Насколько я понимаю, вы — втирающийся в доверие маленький шпик Уидмарка, — сказал Питер.
— Вам придется самому вынести суждение на этот счет, — меланхолично откликнулся Сотерн. Он снова безуспешно попытался продуть забитый черенок своей трубки. — Знаете, вы не первый человек, который пытается докопаться до правды относительно Армии за исконную Америку. Пару лет назад следователь сенатского подкомитета что-то тут выведывал. Прежде чем он успел подготовить доклад о АИА, его отправили в отставку — предположительно за получение взятки в связи с каким-то другим расследованием. В воскресной газете появлялись какие-то очерки, но все они были выдержаны вроде как в юмористическом ключе. То ли они так и не осознали, насколько на самом деле вредоносна маленькая армия генерала, то ли их убедили не нарываться на судебный иск, поскольку никаких по-настоящему надежных доказательств у них нет. — Сотерн снова попробовал раскурить свою трубку, потом оставил свои попытки и сунул ее в карман. — Еще был университетский профессор, который в рамках своей научной темы изучал экстремистские группировки. Послали студентов, чтобы подготовить доклады о таких организациях, как АИА. Полагаю, что АИА была в его списке.
— Его имя — этого профессора?
Глаза маленького толстого человечка заблестели при свете луны.
— Чарльз Биллоуз, — сказал он. Он носком ботинка провел черту на усыпанной гравием дорожке. — Я склонен думать, что могу прочесть ваши мысли, Стайлс.
— Попытайтесь, — сказал Питер, уже не таким раздраженным тоном.
— Вам хотелось бы увязать все воедино, — начал Сотерн. — Это бы упростило вашу задачу. Вы думаете, что Пэт Уолш убил вашего друга Биллоуза. Вам бы хотелось думать, что это произошло потому, что Биллоуз узнал в Уолше человека, который вчера забил насмерть молодого Олдена Смита. В этом случае вы бы привели к общему знаменателю вчерашнее и сегодняшнее и имели бы дело с одним негодяем. А вам не приходило в голову, что эти два события лишь отдаленно связаны между собой? Возможно, Биллоуз собрал достаточно документальных материалов на АИА, чтобы сделаться опасным для них. Возможно, они долгое время задавались вопросом, как с ним поступить. Вчерашнее не было запланировано, оно просто случилось. Но оно создало фон, на котором они могли действовать. Возможно, они радуются тому, что внушили вам, будто Биллоуза убили, поскольку тот мог опознать убийцу этого парня, Смита. Распространите эту информацию, и вы поможете им утаить правду — ведь они убили Биллоуза, чтобы вообще заставить его замолчать. Если Биллоуз выжидал подходящего момента, чтобы внезапно открыть то, что он знал, то смерть Минафи наверняка создала ему идеальный по времени случай. Скорее всего, именно поэтому ему нужно было срочно заткнуть рот, и он предоставил им прекрасную возможность, снова приехав в город.
— Вы гадаете, — сказал Питер.
— Конечно, я гадаю, так же, как и вы, — согласился Сотерн. — Но я хотел бы задать вам вопрос… два вопроса.
— Валяйте.
— Считал ли Биллоуз, что сможет опознать убийцу Смита, если увидит его?
— Да, считал.
— Но он так не считал, когда разговаривал с вами. Теперь давайте предположим, что позднее он его опознал. Вы говорите, что это был Уолш. Неужели он обвинил Уолша, а потом преспокойно ушел, чтобы провести ночь в местном мотеле, не обмолвившись ни с кем ни словом? Если кто-то и знал, насколько опасен местный потенциал, так это Чарльз Биллоуз. Он бы немедленно сообщил кому-нибудь, что опознал Уолша, и бросился бы искать прикрытие, а не поселился бы один в этом заведении — «Ор-Хилл». По моим догадкам, он не опознал Уолша или кого-то еще. Вот почему он остался в городе — потому что он не опознал. За ним наблюдали, и они воспользовались тем шансом, который он им предоставил, чтобы расправиться с ним. — У Питера пересохло во рту. — Конечно, может, вы и правы насчет Уолша, — продолжил Сотерн. — Может быть, это ваш друг Биллоуз его разукрасил, а не вы. Вы не сказали этого напрямик, но вы так думаете.
— Да, я так думаю.
— Вам будет чертовски сложно это доказать, — вздохнул Сотерн. — Полдюжины людей подтвердят, что они видели, как вы отколошматили Уолша. Нет, друг мой, если вы настаиваете на том, чтобы вести этот бой, цельтесь в главную мишень. Знаете, что бы я сделал на вашем месте? Я бы отправился прямиком в кабинет Биллоуза в университете и раздобыл бы его материалы по АИА. Я бы поговорил со студентами, которые работали на него по этой конкретной тематике. То, чем располагал Биллоуз, это, должно быть, настоящая бомба, а иначе они не стали бы рисковать, убивая его. — Сотерн усмехнулся. — Конечно, если я шпион генерала, то, когда вы откроете сейф Биллоуза, там окажется бомба, которая разнесет вас в клочья.
— Вы хотите поехать со мной? — спросил Питер.
— Откровенно говоря, у меня не хватает духу. Я и сейчас-то дрожу как осиновый лист от страха, что кто-то, неровен час, наблюдает, как я стою здесь и разговариваю с вами. Так что поезжайте — а?
Питер протянул руку.
— Спасибо, Дэн, — сказал он.
— Всегда рад помочь, Питер, — сказал маленький толстый человечек. В его улыбке сквозила горечь. — До тех пор, пока… пока мне это ничем не будет грозить.
Белый «ягуар» с тихим урчанием двигался по Главной улице Уинфилда, пока не подъехал к месту пересечения с автомагистралью штата, ведущей в университетский городок. Питер с силой нажал на акселератор. У него вдруг возникла жгучая потребность добраться до архивов Чарли Биллоуза по АИА и убедить Грейс Минафи не лезть в эту драку. Он спрашивал себя, найдется ли человек, который в такую рань проведет его в кабинет Биллоуза. Это будет невыносимо — если придется дожидаться, пока после завтрака закипит университетская жизнь. Грейс бы знала, кого можно разбудить.
И тут же Питер начисто забыл про Биллоуза и его бумаги. В его зеркале заднего обзора отразились фары идущей следом машины.
Вот уже много лет Питера мучил кошмар, от которого он был не в силах избавиться. Это было то пробуждавшееся, то угасавшее воспоминание о том дне, когда машина, ехавшая за ним следом по обледенелой горной дороге в Вермонте, столкнула его за ограждение, в то время как сидевшие в ней люди надрывались от хохота, и отправила его прямиком в ад — ад, в котором его отец, ехавший вместе с ним, сгорел заживо во время катастрофы и в котором его нога была так сильно изуродована, что ее ампутировали чуть ниже колена в местной больнице.
Появившаяся позади него на пустынной дороге машина оказала иррациональное воздействие на Питера. От нее сердце его бешено заколотилось, горло сдавил страх. А потом к нему пришло ледяное спокойствие и он стал готов ко всему. Он чуть поднажал на газ, и идущая следом машина тоже прибавила скорость, оставаясь примерно в пятидесяти ярдах позади него. Он резко замедлил ход, и машина сзади сделала то же самое, поддерживая между ними прежнее расстояние. Не оставалось никаких сомнений в том, что ее водитель интересовался Питером.
На протяжении примерно мили Питер вел «ягуар» с постоянной скоростью пятьдесят миль час, а потом внезапно выжал из него все, на что тот был способен.
Идущая следом машина продемонстрировала, что у нее имелись возможности идти вровень с мощным двигателем под длинным белым капотом.
У водителя, как догадывался Питер, было даже преимущество. Он знал эту дорогу, а Питер — нет. Он был готов к сложному повороту, опасному перекрестку. Питеру приходилось идти на риск, ориентируясь лишь по полосе света от своих фар.
Потом раздался звук сирены. Питер бросил взгляд в зеркало. На крыше идущей следом машины замигал красный свет. Полиция штата! Охваченный понятной лишь ему паникой, он забылся и превысил скорость. Это принесло почти облегчение.
Он сбавил скорость и притормозил у обочины. Ладони его были влажными.
Полицейская машина обогнала его, а потом затормозила прямо перед ним. Полицейский вылез и направился к Питеру, держа руку на пистолете в кобуре.
Фары Питера отчетливо высветили его. Это был полицейский по имени Мак-Адам, который присутствовал в мотеле «Ор-Хилл». Питер понял, что дело принимает скверный для него оборот.
Худое суровое лицо Мак-Адама проглядывало сквозь боковое стекло.
— Покажите мне вашу лицензию, мистер Стайлс.
— Я знаю, что превысил скорость, — сказал Питер, — но это потому, что я обнаружил за собой хвост. Подвергнуться преследованию в вашем городе — не самая приятная вещь.
— Вы просто притворяйтесь, пока я с вами разговариваю, — неожиданно сказал Мак-Адам.
Питер посмотрел на полицейского, не веря своим ушам. Загорелое молодое лицо было непреклонно.
— Я коп, — сказал Мак-Адам. — Я всегда хотел быть копом. Меня учили на копа. Когда от чего-то смердит, мне это не нравится.
— Похвальные настроения, — одобрил Питер.
— Пожалуйста, достаньте свою лицензию, — резко сказал Мак-Адам. — На тот случай, если кто-то проедет мимо нас, я хочу выглядеть так, как будто я просто препираюсь с вами.
Питер достал из кармана свой бумажник и передал его полицейскому.
— Меня поставили на должность уполномоченного местной полиции в Уинфилде месяцев шесть тому назад, — заговорил Мак-Адам. — Каждый раз, когда случается что-нибудь посерьезнее, чем проказы в канун Дня всех святых, начальство забирает у меня дело. То, что произошло здесь вчера, кладут под сукно. Разбирательство по поводу того, что случилось с вашим другом сегодня вечером, ведется таким же образом. От нас явно ждут, что мы будем брать под козырек перед любым, кто носит значок АИА.
— Вы доложили об этом?
— Я не могу добраться выше офицера, поставленного старшим над этим районом, — сказал Мак-Адам. — Капитан Уоллас — вот кто всем заправляет. Я выполняю его приказы. Вы знаете, в чем они заключались сегодня вечером? Мне было предписано возобновить обычное ночное патрулирование на этом участке шоссе. Вы могли подумать, что я буду расследовать то, что случилось в мотеле, искать кого-то, кто мог подраться с Биллоузом и убить его. Только не я. Я отлавливаю обычных шоферов-лихачей.
— Почему вы мне это рассказываете? — спросил Питер.
— Потому что я знаю, кто вы такой и почему вы здесь, — ответил Мак-Адам. — Я хочу и дальше носить эту униформу и все же не могу, когда меня заставляют участвовать в очковтирательстве. Дайте мне посмотреть на ваши руки.
— Мои руки?
— Костяшками кверху.
Питер вытянул руки перед собой. Мак-Адам посветил на них своим фонариком.
— Даже не распухли. Вы никак не могли разукрасить Пэта Уолша настолько, насколько он сейчас разукрашен, — сказал Мак-Адам. — Он зашел в участок вместе с генералом как раз перед тем, как я отправился на патрулирование. Они сказали: им нужно, чтобы капитан Уоллас знал о происшествии, на тот случай, если вы решите затеять судебную тяжбу против Уолша из-за того, что он вломился в ваш номер. Они все упирали на то, какой вы крепкий орешек. Я чувствовал, что здесь дело нечисто! Алиби-то шито белыми нитками.
— Вы не просто коп, вы хороший коп, — сказал Питер.
— Я твердо знаю, что со мной случится, если я начну копать под Уолша, — сказал Мак-Адам с гневом в голосе.
— Перевод в Ист-Хардуэр, — сказал Питер.
— Или на Аляску — если у них это получится. — Мак-Адам отдал Питеру его бумажник. — Возможно, есть способ связать имя Уолша с мотелем «Ор-Хилл». Он ездит на черном седане — «импала». Может быть, следы от шин.
— А отпечатки пальцев? — предположил Питер.
— Да их начисто смазали при первом же осмотре места происшествия, — сказал Мак-Адам. — Я своим глазам не верил — такая топорная работа. А потом меня услали отгонять зевак. Уолш проходил воинскую службу в Корее, так что его отпечатки пальцев найдутся в картотеке, но их не с чем будет сличить. Ребятки об этом позаботятся. А с вами как было? Они пытались подставить вас с девчонкой?
Питер покачал головой:
— Я так не думаю. По-моему, она пришла ко мне в номер сама по себе. Но они хотели забрать ее оттуда. У меня такое чувство, что она едва не рассказала мне что-то важное.
— Судя по тому, что я слышал, у нее вот уже три года как не в порядке с головой, — сказал Мак-Адам. — Разве вы можете полагаться на что-нибудь из рассказанного ею? Там, в полицейском участке, они сказали, что она приняла вас за парня, который сбежал от нее три года назад. Он жил в том же номере, что и вы.
— У нее в голове каша, согласен, — сказал Питер. — Но она намекала на что-то такое, что Уидмарк сделал с ней, когда тот парень ее бросил. Возможно, я бы это у нее выудил, будь у меня еще немного времени. Но когда я попытался ее расспросить, они вломились в номер.
— Все, что я могу сделать, — сказал Мак-Адам, — это держать мои глаза и уши открытыми. Если они догадаются, что у меня на уме, то на этом все закончится. А как насчет вас?
— У Биллоуза есть подборка материалов по экстремистским группировкам, включая АИА. Я начинаю задаваться вопросом — не потому ли его убили. Я как раз еду на них посмотреть.
— Дайте мне знать, если что-нибудь раскопаете.
— Хорошо.
— А если вы захотите переговорить со мной, вам лучше совершить какое-нибудь мелкое нарушение, — сказал Мак-Адам. — Если мы будем выглядеть как друзья, можете навеки со мной распрощаться.
— У меня спокойнее на душе, когда я знаю, что вы где-то рядом, — признался Питер.
— Вам лучше следить за своей скоростью, — посоветовал Мак-Адам. — Отличный способ вывести вас из игры — забрать вас за какой-нибудь незначительный проступок. Они несколько дней промаринуют вас в суде, возможно, отберут у вас водительскую лицензию. — Он отступил на шаг и оглядел «ягуар». — А вы не могли бы раздобыть другую машину? Эта колымага — все равно как транспарант с надписью «Вот едет Питер Стайлс!».
Было примерно четверть второго ночи, когда Питер позвонил в парадную дверь дома Грейс Минафи. Свет горел, но на его многочисленные звонки никто не ответил. Тревога за Грейс все больше одолевала его, когда он отправился за угол дома, чтобы попробовать зайти с черного хода.
— Мистер Стайлс!
По лужайке, от стоявшего рядом дома, к нему шла соседка — Сара Как-Бишь-Ее-Там, которая приготовила все к приезду Грейс накануне и в тот раз впустила Питера в дом.
— Здравствуйте, — сказал Питер.
На Саре был дождевой плащ поверх бледно-голубой пижамы.
— Я узнала вашу машину, — сказала она. — Случилась беда.
— Что-нибудь с Грейс? — спросил он ледяным тоном.
— Нет. Вы знаете про Чарли Биллоуза. Вы были в Уинфилде, Грейс мне говорила. Полчаса назад нам сообщили, что в его доме пожар. Грейс уехала. Я не могла поехать из-за детей. — Она покачала головой, как будто не могла в это поверить. — Ну прямо все напасти сразу!
— Где дом?
Она объяснила ему, где это находится — в паре миль, на другом конце города.
За полмили от того места, куда он направлялся, Питер увидел клубы черного дыма, вздымающиеся в освещенном луной небе, перемежающиеся со спорадическими вспышками оранжевого пламени. Пожар был нешуточный. За сотни ярдов от огненного ада путь был заблокирован средствами пожаротушения и машинами многочисленных пожарных-добровольцев. Питер вылез из машины и прошел пешком туда, где путь преграждала веревка, натянутая поперек дороги, с тем чтобы не подпускать зевак слишком близко к ревущим останкам маленького домика.
Теперь единственная цель борьбы с пожаром состояла в том, чтобы не дать ему распространиться на соседние дома. Питер догадался, что это был маленький жилой квартал для преподавательского состава и других университетских работников. Чуть левее он увидел башню с часами, возвышавшуюся над университетской библиотекой.
Потом он увидел Грейс. Она стояла в нескольких ярдах, кутаясь в пальто, как будто замерзла, несмотря на жар от огня. С ней были два молодых человека, по виду — студенты, наспех натянувшие слаксы и свитера. Питер протиснулся к ним.
— Грейс, — сказал он.
— Привет, Питер. — Она не посмотрела на него. — Бутылка с какой-то зажигательной смесью, как они считают. У них не было никакого шанса что-то спасти.