Страница:
- Князь -тоскливо сказал Исин. Лицо его стало кислым, он повторил. - Князь Он словно пробовал это слово на вкус. - А правда, что ты Хазарского кагана люто ненавидишь? - Я?- удивился Избор- А где он? - И что если б знал где он, то убил бы? - Кто тебе это сказал? - Княжна. Только что. Избор пожал плечами. - Ну раз говорит, значит знает...Она грамотная. Ты все понял? Он показал на окно. Исин кивнул. Чего тут было не понять? Те, кто искал княжну наверняка знал как пахнет благородная женщина и по запаху мог отличить комнату где спит княжна от комнаты загулявшего дружинника. Избор огляделся, запоминая, что где в комнате стоит, и погасил лучину. Глаза быстро привыкли к темноте и та разлиновалась лунными лучами, проникшими через закрытые ставни. Исин сел сбоку от окна, что бы в случае чего бить в спину, а Избор сел у спинки кровати. По комнате бродил запах духов. За стеной было слышно как ворочается княжна. Исин зевнул с завыванием и тут же получил ногой от пещерника. От кровати донесся стальной шелест и Исин тоже обнажил саблю. Было тихо и муторно. Они долго сидели, наблюдая как по полу движутся тени, как лучи света то усиливались, то умирали... А потом в одну секунду все изменилось. В ставни что-то ударилось и они разлетелись мелкими щепками. В комнате появились остроголовые. Двое первых покатились по полу, а двое влетевших следом за ними, опрокинули начавшего подниматься Исина. Он заверещал от боли. Попытался подняться...Сабля его зазвенела и...улетела к двери. Тесно было в каморке, ой как тесно, но для Избора это было спасением. Там где четверо стоявших рядом воинов не могли размахнуться он эту возможность имел. Меч его скользнул над остроголовыми и задел ближнего. Звон металла заглушила ругань Избора. В тесноте он не успел повернуть меч и тот плашмя ударил врага по шлему. К счастью он не пожалел сил и этого хватило. Воин опрокинулся назад, но вместо него встало сразу двое. Избор отступил, к двери. Остроголовые молча сделали несколько шагов и ввязались в драку. Они уже поняли с кем имеют дело. Меч, отобранный у одного из их товарищей говорил об этом весьма красноречиво. В это длинное мгновение Избор одним взглядом охватил поле битвы. Исин тянулся к выбитой сабле, подставляя под удар не защищенное горло. Над ним нависал один из остроголовых. В его глазах была радость. В глазах хазаринаобреченность. Он знал чем обернется это его движение, но остаться без оружия не пожелал. Только и это было напрасно. В полумраке он еще не понял как далеко улетела его сабля. А она была так далеко, что впору было ползти за ней, а не тянуть руки. Избор, отбивавшийся сразу от двоих, уловил движение вздернутого вверх клинка, готового обрушиться на Исина и прыгнув в сторону достал противника хазарина. Кольчужная сетка на шее защитила его, но удар настолько силен, что он не удержался на ногах и полетел на пол. За это мгновение Исин успел выхватить нож и тот упал на острие, придавив степняка. Они оба задергались, словно и того и другого свалил на пол приступ кашля. Этим мгновением воспользовался второй. Для размаха у него не было места и он ударил Избора хитрым сарацинским ударом, использовав меч как копье. Избор крутанулся на одной ноге, уворачиваясь от отточенной стали. Словно ветка ивы он качнулся в сторону, одним длинным шагом он оказался за спиной у противника. Жесткая кожа доспеха смялась под крепкими пальцами. Ухватив его за плечо он добавил свою силу к силе остроголового и швырнул того себе за спину, на стену. Там мокро хрустнуло, выпал, звякнув клинок. Третий явно не ждавший такой прыти откачнулся в сторону, но Избор оттолкнувшись спиной от стены проскользнул ему под руку и рубанул по не защищенному боку. Удар прорубил его чуть не наполовину. Кожаная рубаха у того на животе лопнула и с тихим шипением наружу полезли кишки. Удар был точен и покойнику они уже были без надобности. Все кончилось. Избор обернулся и быстро пересчитал тех, кто был в горнице. Кроме него на ногах тут уже никто не стоял. Все четверо, что успели заскочить в окно лежали на полу. Трое еще хрипели, с кровью выбулькивая свою жизнь на тесовый пол, а четвертый лежал в углу тихо и, похоже, уже не дышал. Избор ногой перевернул ближайшего на спину. Да. Все то же самое. Это были люди из нынешней веселой ночи. Видно на роду у него было написано, драться сегодня только с ними. Можно было попробовать набить морду этому настырному хазарину, но можно было бы прозакладывать голову, что из этого ничего не выйдет. Он покосился на Исина. Тот уже выползал из-под своего противника. Крови на нем было столько, словно его самого зарезали. Избор брезгливо поморщился. - Какой же ты сотник, ежели человека зарезать по-хорошему не можешь... Исин обиженно молчал. Как ни говори, а волхв был прав. Хазарин тяжело дышал и это освобождало его от ответа. - Ты мне, между прочим, жизнь должен, понял? - Понял.- не сдержался он- Как разбогатею- отдам. Хазарин отдышался и уже спокойней продолжил. - А может быть и раньше. Рука четвертого, того что не дышал, дернулась и поползла под себя. Исин прищурился. Его рука так же осторожно, как и у кстати ожившего противника потянулась к ножу. Случай вернуть долг сам шел в руки. Пещерник стоял к тому спиною и не видел, как "покойник" подбирается для прыжка и удара. Похоже, что он даже не был ранен. Исин обрадовался. Подворачивался случай вернуть долг пещернику. - Видно не убил. Для меня оставил. Тень за спиной пещерника росла, обретая злую силу. Исин сквозь полузакрытые глаза с надеждой смотрел на нее, выбирая то мгновение, когда своим метательным ножом поставит точку в этой схватке.. Пещерник в глупой своей самонадеянности не смотрел за спину, наверно надеялся на своих Богов, а еще вернее на свой кулак. Нехотя, давая отдых натруженной руке, Избор взял меч, качнул так, что бы свет ярким бликом пробежал по лезвию, показывая щербины. - Доспехи у них ничего. Крепкие. Вон смотри, даже меч выщербил. Он протянул лезвие Исину, но хазарину было не до того. Абсолютно бесшумно воин позади пещерника сделал шаг. Кончик вздернутого вверх лезвия блеснул в свете луны. Исин резко отбросил руку с ножом назад, но тут пещерник опережая его движение небрежно махнул мечем за спину. Там всхлипнуло, вверх выбросило фонтан крови и голова последнего из нападавших покатилась по полу. - Доспехи хорошие. О такие не одну саблю затупишь- как ни в чем не бывало продолжил пещерник- Только дуракам достались. Исин в растерянности смотрел как у убитого подогнулись колени и тело последовало за головой. Из обрубка плеснуло теплой кровью, а Избор, вложив меч в ножны, сказал. - Ну да ничего. Это-то как раз поправимо. Раздевай их. Снимай доспехи. Растерянности Исина перешла в злость. Он с размаху всадил нож в стену. Пещерник засмеялся.. - Вот вы, иудеи, какие скорые. Ваш брат с других по две шкуры дерет. Гривну дал в долг, а потом две требуешь, так я с тобой так же поступлю. Я тебе твою жизнь в рост отдам. Быстро не расплатишься- будешь две должен. Он сбросил улыбку с лица, сразу став похож на изображение идола. Тень очертила скулы и морщины сделав лицо и печальней и старше. - Поднимай всех. И тут мы не зажились. Он вышел за дверь. Потом вернулся. Кивнул на трупы. - Обшарь этих. Им теперь деньги без пользы. Он еще раз оглядел побоище и добавил. - Тем более, что они их и не заработали...
Глава 8
Гаврила, как и было условленно, сидел в дверях. На шум шагов он высунул голову в коридор, узнал Избора, но дверь открывать не поспешил. - Поднимай княжну. Уходим. Избор взмахнул перед ним окровавленным лезвием. - Где она? - Лежит -неопределенно ответил Гаврила. Что-то не понравилось Избору в его ответе. Он распахнул дверь и еле устоял на ногах под напором волны гадливого ужаса. Окно было разбито, а вся горница была забрызгана кровью. Красный цвет был везде- на полу, на стенах, на кровати и на самой княжне. Она лежала такая же неподвижная, как в тот раз, когда он впервые ее увидел в шатре Чичак. Только тогда она была серая. А теперь- кроваво красная. По всей комнате - на кровати и даже на самой княжне лежали окровавленные ошметки, еще истекающие сукровицей. Сверху на Избора упала теплая еще капля. Он с уважением посмотрел на Гаврилу. Вот это воин! Пока они там вдвоем дрались против четверых тут произошло настоящее побоище. Уж он-то знал толк в этих делах. Причем, похоже, Масленников не только резал им глотки, но потом еще и прыгал у них на груди - иначе как кровь могла очутиться на потолке... Он огляделся, отыскивая трупы. Их не было. - Ты куда тела дел? Гаврила смотрел не понимающе. Избор, удивляясь скромности товарища, пояснил. - Где трупы? Тут крови человек на шесть. - Это как резать- со знанием дела ответил Гаврила- иного зарежешь, а крови будет, как у девки после свадьбы. Избор покосился на княжну и понизив голос сказал. - Тут-то крови на тысячу девственниц будет. Так где трупы-то? - Все тут- откликнулся Гаврила.- Он один и был. Размазало его так. Избор укоризненно покачал головой. Говорить было нечего. Гаврила чувствовал себя очень не уютно, и смущенно баюкал правую руку. Только сейчас Избор понял, какой страшный человек Гаврила Масленников. Он запоздало подумал, что надо бы быть с ним повежливее. - Ладно. Хорошо, что не промахнулся и не развалил этот курятник. Поднимай хозяина. Мы уходим. - Куда? - Уходим из города. Они дважды находили ее, значит найдут и в третий раз. Гаврила с сомнением посмотрел на бездыханную княжну. - Ей своими ногами не дойти. - Жить захочет- дойдет. Он вспомнил Ханукку. - Добром не пойдет- плетью погоню. Главное придумать, как из города выйти... Избор стиснул рукоять меча. Оставаться на месте значило погибнуть. Остроголовые теперь знали где они, знали сколько их. Прятаться в городе было немыслимо. Нужно было уходить из него. За окном начинался день, скрипели телеги. Городской шум прогонял безмолвное торжество ночи. Откуда-то издали донеслась песня. Лицо Избора осветилось счастливой мыслью. Он водил рукой по щетине, щурил глаза, но молчал. - Ты что задумал? - Есть добрая мысль. Уйдем из города как калики перехожие. А впереди пустим настоящего дурака. Такого, которого в городе знают. Может, повезет? Дуракам, говорят, счастье. Так что хотя бы один на этот случай нам всегда пригодится. Гаврила не понял, шутит Избор или нет. Он переступил ноги на ногу. Пол под ним поскрипывал, словно тоже был в недоумении. - Ты знаешь, я посмеяться люблю, только вот не всегда понимаю когда это нужно делать. - Я серьезно. Нет у нас другого выхода. Купим сейчас у хозяина тряпья поплоше, мешки... Все еще не решаясь поверить в такое безрассудство он переспросил. - И это ты называешь доброй мыслью? Это же бред. Стражники в два счета разберутся кто настоящий калика, а кто так... Избор не стал спорить. Он просто спросил. - Ты что, предлагаешь остаться? Гаврила открыл рот, потом закрыл его и побежал на улицу. Небо у него над головой светлело, растворяя в себе звезды. Над домом кругами летала большая четная птица. Тех, кого она привела за собой уже не было в живых и поэтому было бы только справедливо... Он оглянулся. Улица была пуста. Люди уже проснулись, но жизнь шла за высокими заборами- там мычали коровы, блеяли овцы. Тогда он сложил пальцы в трубочку и несильно стукнул по ним ладонью... В небе вспухло облачко из перьев. Ветер подхватил их и разнес вдоль улицы. Гаврила прошел улицу до конца и в раздумье присел около забора. Если б они были в Киеве! Как просто было бы осуществить задуманное. Он представил себе церковь святого Николая угодника, построенную еще бабкой нынешнего князя. Именно в этом месте на него снизошла благодать, ниспосланная новым Богом... Деревянная колокольня понималась не только над улицей, но и над всем городом. Место тут было высокое, веселое. Такое должно было понравиться любому Богу. Выбеленный дождями шатровый верх колокольни освещал еще темное предутреннее небо. Оттуда к земле летели звонкие удары. Маленький человек, одетый в черное, дергал в поднебесье веревку, превращая силу своих рук в звонкую славу новому Богу. Самому справедливому, самому доброму, самому, самому.. Гаврила задохнулся от любви, всхлипнул и открыл глаза... Около церкви постоянно бродили нищие и собрать из них ватагу не составило бы труда, но тут? Где их взять тут? Он просидел так несколько минут. Потом вскочил и пошел вперед. Он сам так недавно был язычником, что не успел забыть что церковь для язычника - кружало. Из открытых дверей ближней корчмы воздух выносил запахи браги и пережаренного мяса. Около крыльца толпились разные дорожные люди. Они обстоятельно Их было около двадцати. Гаврила остановился поодаль, присматриваясь к ним выбирая попутчиков. Он не успел приглядеться, когда несколько человек поднялись и положив друг другу руки на плечи пошли прочь. Слепцы! Они проходили мимо него обдавая запахом пота, лежалого тряпья, пыльной дороги. Лохмотья хлестали по земле, поднимая облака пыли. Это было то, что нужно. Гаврила обогнал их и через минуту был около корчмы. Княжна и товарищи ждали его внизу. Гаврила сунул голову за дверь и крикнул. - Быстро. Он сейчас будут тут. Избор бросил мешок и выхватил меч. Гаврила увидел, что и его не так поняли и замахал руками. - Слепцы идут! Пристроимся к ним. Избор снова засунул меч в мешок и превратился в поселянина. Он оглядел Исина и княжну. Хазарин был похож на нищего. Грязи на нем, конечно, было поменьше, чем на странниках, но до ворот тот вполне мог успеть поваляться в пыли. Потом он посмотрел на Ирину. Ту тоже все было вроде... - Светлые Боги! - ужаснувшись подумал Избор- Вот так так! Княжна, хоть и была в грязных мужских лохмотьях, но никому не пришло в голову снять с нее украшения. Все это еще было на ней - и подвески, и странного вида ожерелье, и кольца. - Ну что, княжна, жить хочешь? Жениха хочешь увидеть? Она кивнула. - Тогда снимай с себя все золото... Княжна коснулась пальцами ожерелья. - Это что, плата? - Нет, княжна, это предосторожность. Тебе сейчас с нищими идти. А в своем наряде ты для них слишком хороша... Ни слова не говоря он начал срывать с нее украшения время от времени поглядывая на Гаврилу. Тот выглядывал на улицу приплясывая от нетерпения. Княжна не сопротивлялась. Ее слегка трясло то ли от страха, то ли она отходила от пережитого ужаса. - Не дрожи. Не одна пойдешь. Исин с тобой будет. Избор не глядя срывая с нее кольца, повернул голову к Исину. - Дойдете с ними до первой развилки и отцепитесь. Понял? Исин закивал. - Ну как, Гаврила? - Давай. Они рядом. Слепцы и увечные тянулись вереницей, положив руку на плечо впереди идущего. В несколько шагов Избор нагнал последнего и пошел рядом. Каждый второй из них хромал, опираясь на клюку, почти у каждого была повязка- то ли на голове, то ли на руке. Вокруг пахнуло застарелой грязью, потом. Мужик, к которому пристроился Избор, закрутил головой прислушиваясь к шагу и спросил. - Что ж ты, мил человек рядом-то идешь? Или своего пути нет, что к слепцам примазался? Избор молчал, выбирая в какое место в этой веренице лучше поставить княжну и хазарина. - Али украсть чего хочешь? - переспросил мужик- Так у меня украсть нечего, да и грех это, красть у убогого... Так и не ответив, Избор прошел вперед. Первым шел могучего сложения старик. В стати его и походке были остатки силы, которая еще не совсем покинула это тело. Глаза его были завязаны черной тряпкой, но он шел уверенно, словно огромный посох в руке и впрямь заменял потерянные когда-то глаза. Следом за ним пускал слюни самый настоящий дурак. Одной рукой он держал репку, а другой ковырял в носу. Дурень был единственным зрячим среди юродивых. Избор отстал и кивком показал Исину на предпоследнего нищего в цепочке. Тот шел не как все- положив руку на плече впередиидущему, а уцепившись за полу его армяка. Отличить женскую руку на своем плече от мужской сумел бы каждый слепец, и это было кстати. Исин кивнул в ответ и ловко подставил тому ногу. Стройное пение раскололось как кувшин, и его осколки утонули в облаке пыли. Передние еще продолжали идти, а задние со стонами и оханьем повалились на землю.
- Стой- закричал старший- Стой! Нас меньше стало! Юродивые встали, поджидая товарищей. Такое у них случалось не в первый раз, и каждый знал, что нужно делать. Страший, прислонившись к забору водил вокруг палкой, сбитые на землю копошились в пыли, пытаясь найти друг друга, а дурак продолжал ковырять в носу. - Вот грешники- укорял он их- с утра вином пробавляетесь... Ждет вас за это Чернобогово царство! - От голода это. - оправдывались юродивые с земли- От голода! Ноги не держат! Хлебца бы... - В узде брюхо-то держи, борись с соблазном. А то жрешь-то хлеб, а сжираешь...
Под проповедь вожака юродивые стали сползаться на голос. Теперь все зависело от ловкости Исина. Хазарин не подвел. Проделал все так, словно всю жизнь этим занимался. Он, дождавшись, когда юродивый рядом с ним встанет на ноги, подставил ему свое плечо, княжна ухватилась за одежду рыжебородого и цепочка вновь связалась. - Все тут? - зычно спросил старик. - Все!- ответил последний. - Ну, давай, Опря! Запевай. Мужик заголосил, и вся цепочка двинулась вперед. Посохи, разом ударяя в пыльную землю, задали трескучий ритм, наложившийся на голоса. Избор и Гаврила пошли следом, вроде бы по своим делам. Ввязываться вчетвером в нищенскую цепочку было опасно. Те всполошились бы. Слепые они ведь только слепые- не глухие. Да и самым сложным было вывести из города хазарина да княжну - искали-то именно их. С мешком на плечах Избор дошел до ворот. Гаврила, шедший по другой стороне улицы, остановился. Цепочка нищих под медленное заунывное пение подошла к воротами. Перед ними земля была устлана половинками бревен. Вожак почувствовал, что земля под ногами сменилась деревом и весело крикнул: - Эй, дружиннички, дайте дорогу Божьим людьми... Ворота пошире открывай, а то на княжьих харчах такие морды себе отъели, что боюсь в ворота не пролезем.... Дружинники загоготали и отвалили другую створку. Среди них Избор увидел двух остроголовых. Они дернулись, было, но ветер поднял пыль и погнал ее к ним. Старший из дружинников положив руку на плечо сказал одному из них. - Плюнь на них. Не видишь, что ли, что одни мужики идут? Остроголовый все же сделал шаг и дружинник сказал с плохо скрытой насмешкой. - Ну иди, иди. Ищи. Тебе своих вшей мало? Он вдохнул, поморщился. - Ишь как воняет... Словно через одного в выгребной яме ночевали. Тень городской стены накрыла убогих. Избор перевел взгляд и увидел как Гаврила закусил губу. Рука Масленникова сжалась в кулак и дернулась вверх. Избор покачал головой и кулак разжался. Пока они смотрели друг на друга пропустили самое интересное - калики миновали ворота. Из-под их ног теперь летела пыль вольной дороги. Голос Опри не сдерживаемый стенами взлетел в небо и вернулся к ним птичьей теню. Избор вскинулся, но это оказалась тень от птичьей стаи. Вороны тоже начинали новый день.
Глава 9
Киев. В недалеком будущем- мать городов русских. Старик осторожно отложил гусли в сторону. Песня кончилась и хотя в воздухе еще жил звук они легли на мягкую волчью шкуру рядом со стариком, как знак того, что все кончилось. В головах у слушателей еще гремели мечи, лилась кровь, гремели медные трубы славы. Глаза дружинников горели, кулаки стискивали ножки кубков, словно рукояти мечей. Сейчас даже не самый сильный чувствовал себя Святогором или Ильей Муромцем Хорошо старик пел. Песня брала за душу. Его хотелось слушать и слушать. Кто-то из молодых не выдержал тишины. - Спой еще! - Все пропето - отозвался старик. Рука его легла на струны знаком отказа. - Спой про Гаврилу Масленникова! Старик покривился, словно вместо меда хлебнул жидкого пива. - Я про него песен не знаю! - Не знаешь? - Не пою- поправился Старец. - Чем же он тебе не угодил? - густо пробасили из темноты. Голос был тягучий как мед и по нему старик узнал говорившего. С Добрыней ссориться было не с руки. Только вчера он подарил ему серебряный крест, снятый с кого-то из заезжих рыцарей. Пусть кривой да помятый- видно добром заезжий отдать не хотел - но ведь серебряный. Гусляр сложил руки на столе. Узловатые пальцы оплели чашу с медом. Разговаривал он вроде как сам с собой, но кругом было тихо- все ждали песни и слова его услышали все. - Ну удалец, ну молодец... Нынче он в чести у князя. Хоть и крещеный. Князь таких любит. - Каких это "таких"? Старый седоусый воин, знавший еще Рюрика, раздвинул локтями серебряную посуду, поудобнее умащиваясь на столе. В голосе гусляра он не уловил должной почтительности. Он сидел между двумя факелами и лицо его было скрыто в тени. - Да таких, какой он сам. У гусляра было лицо неудачника- человека, которому в жизни повезло гораздо меньше, чем он того заслуживал. Но глаза на лице у него было еще ничего. В говорившем он узнал Асмунда. - Удалых? Смелых? Гусляр улыбнулся, и каждому в кружале стало ясно, что он знает что-то, что не знают другие. - Да которые из грязи, да ни из чего себя сами сделали. Дружинники быстрые на удар в бою и тугодумные на слово замешкались, было, а потом, не спеша, полезли из-за столов. Старец пел хорошо, но за такие слова о князе никому бы не поздоровилось. Хозяин кружала, которому драка была не к чести, а в убыток рассудительно сказал, возвращая спокойствие в комнату. - Из народа, значит. От простых людей. Слава Богам люди еще помнили что князь Владимир, Светлый Киевский князь, был робичем, сыном рабыни. Он кивнул головой, и отроки потащили к столам новую перемену блюд. По воздуху поплыли блюда с лебедями и жареной рыбой. - Это первых людей, бают, Боги делали, а сейчас каждый, что хоть чего-нибудь стоит себя сам делает из того, что под руку подвернется... Гусляр опомнился и поспешно согласился. - Вот, вот... Наш-то князь Владимир и сам как Род. Вон ему Залешанин под руку попался, так он и из него человека сделал. - Ну с Залешаниным понятно, а Гаврила то тебе чем не люб? Его не то что Владимир, и Круторог и киевляне с журавлевцами любят, а ты о хороших людях петь не желаешь. Асмунд положил перед собой метательный нож и уставился на старика, жутковато встряхивая седыми усами. Под его взглядом старец вернул гусли на колени и запел... Голос его соколом взлетел вверх, прославляя доблесть Гаврилы Масленникова, и добрался до второго поверха. В небольшой комнате над пиршественным залом сидели двое. Один в платье варяжского купца, второй- в одежде дружинника. Простой не украшенный меч лежал рядом с ним на лавке, пальцы рук тревожно сцеплены. Дружинник напряженно смотрел в лицо Купца, а тот слушал доносившийся снизу шум. - И что, это все здешние развлечения? - спросил он. - Да, барон. С развлечениями тут не густо - ответил дружинник. Он напряженно улыбнулся и словно это требовало извинения пояснил.. - Певцы нравятся князю, и всей этой тупой сволочи. Поэтому нам приходится терпеть этот вой. Словно не веря, барон стукнул носком сапога в пол и переспросил. - Ни турниров, ни менестрелей, ни танцев? - Да, барон. Только песни, охота да пиры. На которых, впрочем, тоже много поют. Дружинник знал, зачем они встретились и нервничал. То, о чем говорил барон, к цели встречи отношения не имело. Он боялся его. Этот страх рождал злость. - Так вы говорите он любит пение, этот варвар? - притворно удивился барон. - Жизнь тут тяжела... - Почему бы вам не попробовать усладить его уши нашими певчими? Чернак скрипнул зубами. По лицу его черной молнией мелькнуло угрюмое недовольство. - ТАКОЕ пение ему не нравится. - Что еще скажешь? - Проповедники, посланные Римом трудятся тут без помех. Черный люд привыкает к нам и у нас уже есть союзники в окружении князя. Слава Богу его бабка оставила нам неплохой задел... Я думаю еще несколько лет и власть Рима... Чернак размашисто перекрестился впервые за все это время. - Креститься ты еще не разучился - сказал барон- Это уже хорошо. А что касается всего остального. Барон цинично улыбнулся. Он-то уж прекрасно понимал что такое власть. - Человек убивший родного брата из-за власти, вряд ли захочет отдать ее кому бы то ни было. Даже... Он поднял глаза вверх и взял в руки крестик. - Так что не тешьте себя иллюзиями. Все это не просто "просто", а "предельно просто". Пока мы еще не в христианской стране. Он пригубил вино и, как бы между прочим спросил. - Я надеюсь, Чернак, что отнюдь не свойственное всем христианам милосердие помешало вам выполнить поручение Совета? Это было тонкое издевательство. Барон, хотя и знал меньше дружинника, все же понимал, что хвалиться Чернаку нечем. Разоренный караван, в котором не оказалось княжны, был не только не никому не нужен, но и вреден. Неудача только привлекала внимание других. - В конце концов не мне вам рассказывать что будет с вами, если вы не найдете княжну. Барон Йонас Пашкрелве улыбнулся любезно, но холодно. - Вы ведь и сами выполняли уже распоряжения Совета, касающиеся ослушников. Не так ли? Чернак кивнул. - Выполнял. Враги императрицы в этой части света... Барон не дослушав его поднял палец. - Не все они были врагами. Кое-кто просто заблуждался или был не достаточно расторопен в выполнении приказов. Он немного посидел молча, давая собеседнику, возможность свыкнуться с мыслью, что нерасторопность тоже является смертным грехом, потом поднялся с кресла, подошел к висевшей в углу иконе, взял ее в руки, посмотрел, хмыкнул, вернулся назад. Чернак смотрел на него угрюмо. Мысли в черепе вертелись самые гадкие. Все ведь было сделано на совесть, казалось все предусмотрел, все проверил, но... Да, как и было приказано он перехватил караван. После резни в живых осталось всего трое-четверо хазар, но так нужная барону княжна исчезла. Ее и какого-то хазарина той же ночью нашли в городе. Люди Чернака могли бы взять ее там, но вмешался пещерник... В глазах барона, не признававшего случайностей это не было оправданием, поэтому он и промолчал о неудаче, постигшей его в городе. Злить барона было совсем не с руки. Чернак понимал, что тот может сломать его как сухую ветку. На его стороне была не просто сила. Он был человеком других сфер и мало кто посмел бы спросить "почему" он сделал это. Нужно срочно было подставлять чужую шею. Слава Богу Чернак уже знал чью. - Женщины сказали, что из каравана исчез пещерник, которого принесли откуда-то с гор. Она могла исчезнуть вместе с ним. Барона словно подбросило. - Пещерник? Несколько мгновений он смотрел на него расширяющимися глазами, потом оттолкнул тарелку. Кубок с вином опрокинулся. Тяжелая волна хиосского прокатилась по синей скатерти. Чернак вскочил, уберегая штаны. - Какой он? Они описали его? Чернак закатил глаза, словно вспоминал. Лицо стало рассеянным. - Седой, крепкий. Еще не старый... Они почти не видели его. Он жил в отдельном шатре. Увидев возбуждение барона Чернак понял, что спасен. Он выкатил глаза, словно только что сам догадался, кем на самом деле мог оказаться пещерник. - Неужели... Неужели это был Наш Враг? - Тот должен быть рыжим с зелеными глазами, а этот седой? Или я ошибаюсь? Барон смотрел на него и Чернак за каждым глазом чувствовал по стальному лезвию. Он замешкался на мгновение. Предусмотрев множество тонкостей он забыл об очевидном. Тот кто помог княжне скрыться действительно был не рыжим, а седым. К сожалению подтвердить это могли слишком многие. - Ему же столько лет- нашелся он- Ведь он стар. Барон недоверчиво поднял бровь. - В конце концов седина равняет всех- и рыжих, и черных.. - Наши записи говорят другое.... Но вы правы. Проверить все равно стоит. Услышав это, он уже не мог спокойно сидеть. Предчувствие удачи охватило его, подняло с лавки и пустило по комнате. Он нетерпеливо дошел до окна. Несколько секунд он молчал. - Его надо найти! Надо. Надо найти!... Город за стеклом помрачнел и расплылся. Набежавший с запада ветер опрокинул тучи и они брызнули дождем. Капли прочертили первые кривые дорожки по стеклу. Дождевых штрихов становилось все больше и больше. Спустя несколько мгновений стекло стало рябым от брызг. Здания пропали, занавешенные дождевыми нитями и барон перевел взгляд на стекло. Большая капля, много больше других медленно сползала вниз, к ручью бегущему по подоконнику. Сделав движения вперед она замирала, казалось в раздумье, и вдруг рывком продвигалась еще на один маленький шажок к желанной цели. Барон приложил к стеклу палец, закрыл глаза. В дрожании капли он, казалось, уловил напряженность раздумья - куда идти? Потом это чувство покинуло его также внезапно как и пришло. Он приоткрыл глаза. Капли на стекле не было. Только тянулась вниз мокрая дорожка. - Последний шаг - подумал он- И вслух добавил- Надо найти. Надо. Голос у него за спиной тут же ответил. - Мы ищем. Сделано все возможное... - Сделайте так же и не возможное. Если мои предчувствия меня не обманывают, то нам придется иметь дело с человеком, о котором говорят хроники. Можете быть совершенно уверенными, что уж он-то постарается сделать все, даже не возможное чтоб достичь своей цели... Чернак поклонился. Теперь без подобострастия. Как равный равному. - Все будет так, как вы приказываете. Лучшие из лучших уже идут по его следам.. - Возможно, этого мало... - Тогда объясните, барон. Что все-таки нам нужно? Барон отвернулся от окна. Взгляд его стал подозрительным и колючим. - Нам нужна княжна и все, что есть на ней и на ее спутниках. Ты знаешь ровно столько, сколько тебе необходимо чтобы решить задачу. Лишнее знание редко удлиняет жизнь. Чернак понял, что пока уцелел. Он поклонился барону и вышел. Несколько минут барон сидел в одиноком раздумье, потом хлопнул в ладоши. Рядом возник слуга и тот знаком приказал заменить скатерть. Знание полученные им конечно же стоили скатерти. Может быть и следующая встреча добавит что-либо в его копилку...
Глава 8
Гаврила, как и было условленно, сидел в дверях. На шум шагов он высунул голову в коридор, узнал Избора, но дверь открывать не поспешил. - Поднимай княжну. Уходим. Избор взмахнул перед ним окровавленным лезвием. - Где она? - Лежит -неопределенно ответил Гаврила. Что-то не понравилось Избору в его ответе. Он распахнул дверь и еле устоял на ногах под напором волны гадливого ужаса. Окно было разбито, а вся горница была забрызгана кровью. Красный цвет был везде- на полу, на стенах, на кровати и на самой княжне. Она лежала такая же неподвижная, как в тот раз, когда он впервые ее увидел в шатре Чичак. Только тогда она была серая. А теперь- кроваво красная. По всей комнате - на кровати и даже на самой княжне лежали окровавленные ошметки, еще истекающие сукровицей. Сверху на Избора упала теплая еще капля. Он с уважением посмотрел на Гаврилу. Вот это воин! Пока они там вдвоем дрались против четверых тут произошло настоящее побоище. Уж он-то знал толк в этих делах. Причем, похоже, Масленников не только резал им глотки, но потом еще и прыгал у них на груди - иначе как кровь могла очутиться на потолке... Он огляделся, отыскивая трупы. Их не было. - Ты куда тела дел? Гаврила смотрел не понимающе. Избор, удивляясь скромности товарища, пояснил. - Где трупы? Тут крови человек на шесть. - Это как резать- со знанием дела ответил Гаврила- иного зарежешь, а крови будет, как у девки после свадьбы. Избор покосился на княжну и понизив голос сказал. - Тут-то крови на тысячу девственниц будет. Так где трупы-то? - Все тут- откликнулся Гаврила.- Он один и был. Размазало его так. Избор укоризненно покачал головой. Говорить было нечего. Гаврила чувствовал себя очень не уютно, и смущенно баюкал правую руку. Только сейчас Избор понял, какой страшный человек Гаврила Масленников. Он запоздало подумал, что надо бы быть с ним повежливее. - Ладно. Хорошо, что не промахнулся и не развалил этот курятник. Поднимай хозяина. Мы уходим. - Куда? - Уходим из города. Они дважды находили ее, значит найдут и в третий раз. Гаврила с сомнением посмотрел на бездыханную княжну. - Ей своими ногами не дойти. - Жить захочет- дойдет. Он вспомнил Ханукку. - Добром не пойдет- плетью погоню. Главное придумать, как из города выйти... Избор стиснул рукоять меча. Оставаться на месте значило погибнуть. Остроголовые теперь знали где они, знали сколько их. Прятаться в городе было немыслимо. Нужно было уходить из него. За окном начинался день, скрипели телеги. Городской шум прогонял безмолвное торжество ночи. Откуда-то издали донеслась песня. Лицо Избора осветилось счастливой мыслью. Он водил рукой по щетине, щурил глаза, но молчал. - Ты что задумал? - Есть добрая мысль. Уйдем из города как калики перехожие. А впереди пустим настоящего дурака. Такого, которого в городе знают. Может, повезет? Дуракам, говорят, счастье. Так что хотя бы один на этот случай нам всегда пригодится. Гаврила не понял, шутит Избор или нет. Он переступил ноги на ногу. Пол под ним поскрипывал, словно тоже был в недоумении. - Ты знаешь, я посмеяться люблю, только вот не всегда понимаю когда это нужно делать. - Я серьезно. Нет у нас другого выхода. Купим сейчас у хозяина тряпья поплоше, мешки... Все еще не решаясь поверить в такое безрассудство он переспросил. - И это ты называешь доброй мыслью? Это же бред. Стражники в два счета разберутся кто настоящий калика, а кто так... Избор не стал спорить. Он просто спросил. - Ты что, предлагаешь остаться? Гаврила открыл рот, потом закрыл его и побежал на улицу. Небо у него над головой светлело, растворяя в себе звезды. Над домом кругами летала большая четная птица. Тех, кого она привела за собой уже не было в живых и поэтому было бы только справедливо... Он оглянулся. Улица была пуста. Люди уже проснулись, но жизнь шла за высокими заборами- там мычали коровы, блеяли овцы. Тогда он сложил пальцы в трубочку и несильно стукнул по ним ладонью... В небе вспухло облачко из перьев. Ветер подхватил их и разнес вдоль улицы. Гаврила прошел улицу до конца и в раздумье присел около забора. Если б они были в Киеве! Как просто было бы осуществить задуманное. Он представил себе церковь святого Николая угодника, построенную еще бабкой нынешнего князя. Именно в этом месте на него снизошла благодать, ниспосланная новым Богом... Деревянная колокольня понималась не только над улицей, но и над всем городом. Место тут было высокое, веселое. Такое должно было понравиться любому Богу. Выбеленный дождями шатровый верх колокольни освещал еще темное предутреннее небо. Оттуда к земле летели звонкие удары. Маленький человек, одетый в черное, дергал в поднебесье веревку, превращая силу своих рук в звонкую славу новому Богу. Самому справедливому, самому доброму, самому, самому.. Гаврила задохнулся от любви, всхлипнул и открыл глаза... Около церкви постоянно бродили нищие и собрать из них ватагу не составило бы труда, но тут? Где их взять тут? Он просидел так несколько минут. Потом вскочил и пошел вперед. Он сам так недавно был язычником, что не успел забыть что церковь для язычника - кружало. Из открытых дверей ближней корчмы воздух выносил запахи браги и пережаренного мяса. Около крыльца толпились разные дорожные люди. Они обстоятельно Их было около двадцати. Гаврила остановился поодаль, присматриваясь к ним выбирая попутчиков. Он не успел приглядеться, когда несколько человек поднялись и положив друг другу руки на плечи пошли прочь. Слепцы! Они проходили мимо него обдавая запахом пота, лежалого тряпья, пыльной дороги. Лохмотья хлестали по земле, поднимая облака пыли. Это было то, что нужно. Гаврила обогнал их и через минуту был около корчмы. Княжна и товарищи ждали его внизу. Гаврила сунул голову за дверь и крикнул. - Быстро. Он сейчас будут тут. Избор бросил мешок и выхватил меч. Гаврила увидел, что и его не так поняли и замахал руками. - Слепцы идут! Пристроимся к ним. Избор снова засунул меч в мешок и превратился в поселянина. Он оглядел Исина и княжну. Хазарин был похож на нищего. Грязи на нем, конечно, было поменьше, чем на странниках, но до ворот тот вполне мог успеть поваляться в пыли. Потом он посмотрел на Ирину. Ту тоже все было вроде... - Светлые Боги! - ужаснувшись подумал Избор- Вот так так! Княжна, хоть и была в грязных мужских лохмотьях, но никому не пришло в голову снять с нее украшения. Все это еще было на ней - и подвески, и странного вида ожерелье, и кольца. - Ну что, княжна, жить хочешь? Жениха хочешь увидеть? Она кивнула. - Тогда снимай с себя все золото... Княжна коснулась пальцами ожерелья. - Это что, плата? - Нет, княжна, это предосторожность. Тебе сейчас с нищими идти. А в своем наряде ты для них слишком хороша... Ни слова не говоря он начал срывать с нее украшения время от времени поглядывая на Гаврилу. Тот выглядывал на улицу приплясывая от нетерпения. Княжна не сопротивлялась. Ее слегка трясло то ли от страха, то ли она отходила от пережитого ужаса. - Не дрожи. Не одна пойдешь. Исин с тобой будет. Избор не глядя срывая с нее кольца, повернул голову к Исину. - Дойдете с ними до первой развилки и отцепитесь. Понял? Исин закивал. - Ну как, Гаврила? - Давай. Они рядом. Слепцы и увечные тянулись вереницей, положив руку на плечо впереди идущего. В несколько шагов Избор нагнал последнего и пошел рядом. Каждый второй из них хромал, опираясь на клюку, почти у каждого была повязка- то ли на голове, то ли на руке. Вокруг пахнуло застарелой грязью, потом. Мужик, к которому пристроился Избор, закрутил головой прислушиваясь к шагу и спросил. - Что ж ты, мил человек рядом-то идешь? Или своего пути нет, что к слепцам примазался? Избор молчал, выбирая в какое место в этой веренице лучше поставить княжну и хазарина. - Али украсть чего хочешь? - переспросил мужик- Так у меня украсть нечего, да и грех это, красть у убогого... Так и не ответив, Избор прошел вперед. Первым шел могучего сложения старик. В стати его и походке были остатки силы, которая еще не совсем покинула это тело. Глаза его были завязаны черной тряпкой, но он шел уверенно, словно огромный посох в руке и впрямь заменял потерянные когда-то глаза. Следом за ним пускал слюни самый настоящий дурак. Одной рукой он держал репку, а другой ковырял в носу. Дурень был единственным зрячим среди юродивых. Избор отстал и кивком показал Исину на предпоследнего нищего в цепочке. Тот шел не как все- положив руку на плече впередиидущему, а уцепившись за полу его армяка. Отличить женскую руку на своем плече от мужской сумел бы каждый слепец, и это было кстати. Исин кивнул в ответ и ловко подставил тому ногу. Стройное пение раскололось как кувшин, и его осколки утонули в облаке пыли. Передние еще продолжали идти, а задние со стонами и оханьем повалились на землю.
- Стой- закричал старший- Стой! Нас меньше стало! Юродивые встали, поджидая товарищей. Такое у них случалось не в первый раз, и каждый знал, что нужно делать. Страший, прислонившись к забору водил вокруг палкой, сбитые на землю копошились в пыли, пытаясь найти друг друга, а дурак продолжал ковырять в носу. - Вот грешники- укорял он их- с утра вином пробавляетесь... Ждет вас за это Чернобогово царство! - От голода это. - оправдывались юродивые с земли- От голода! Ноги не держат! Хлебца бы... - В узде брюхо-то держи, борись с соблазном. А то жрешь-то хлеб, а сжираешь...
Под проповедь вожака юродивые стали сползаться на голос. Теперь все зависело от ловкости Исина. Хазарин не подвел. Проделал все так, словно всю жизнь этим занимался. Он, дождавшись, когда юродивый рядом с ним встанет на ноги, подставил ему свое плечо, княжна ухватилась за одежду рыжебородого и цепочка вновь связалась. - Все тут? - зычно спросил старик. - Все!- ответил последний. - Ну, давай, Опря! Запевай. Мужик заголосил, и вся цепочка двинулась вперед. Посохи, разом ударяя в пыльную землю, задали трескучий ритм, наложившийся на голоса. Избор и Гаврила пошли следом, вроде бы по своим делам. Ввязываться вчетвером в нищенскую цепочку было опасно. Те всполошились бы. Слепые они ведь только слепые- не глухие. Да и самым сложным было вывести из города хазарина да княжну - искали-то именно их. С мешком на плечах Избор дошел до ворот. Гаврила, шедший по другой стороне улицы, остановился. Цепочка нищих под медленное заунывное пение подошла к воротами. Перед ними земля была устлана половинками бревен. Вожак почувствовал, что земля под ногами сменилась деревом и весело крикнул: - Эй, дружиннички, дайте дорогу Божьим людьми... Ворота пошире открывай, а то на княжьих харчах такие морды себе отъели, что боюсь в ворота не пролезем.... Дружинники загоготали и отвалили другую створку. Среди них Избор увидел двух остроголовых. Они дернулись, было, но ветер поднял пыль и погнал ее к ним. Старший из дружинников положив руку на плечо сказал одному из них. - Плюнь на них. Не видишь, что ли, что одни мужики идут? Остроголовый все же сделал шаг и дружинник сказал с плохо скрытой насмешкой. - Ну иди, иди. Ищи. Тебе своих вшей мало? Он вдохнул, поморщился. - Ишь как воняет... Словно через одного в выгребной яме ночевали. Тень городской стены накрыла убогих. Избор перевел взгляд и увидел как Гаврила закусил губу. Рука Масленникова сжалась в кулак и дернулась вверх. Избор покачал головой и кулак разжался. Пока они смотрели друг на друга пропустили самое интересное - калики миновали ворота. Из-под их ног теперь летела пыль вольной дороги. Голос Опри не сдерживаемый стенами взлетел в небо и вернулся к ним птичьей теню. Избор вскинулся, но это оказалась тень от птичьей стаи. Вороны тоже начинали новый день.
Глава 9
Киев. В недалеком будущем- мать городов русских. Старик осторожно отложил гусли в сторону. Песня кончилась и хотя в воздухе еще жил звук они легли на мягкую волчью шкуру рядом со стариком, как знак того, что все кончилось. В головах у слушателей еще гремели мечи, лилась кровь, гремели медные трубы славы. Глаза дружинников горели, кулаки стискивали ножки кубков, словно рукояти мечей. Сейчас даже не самый сильный чувствовал себя Святогором или Ильей Муромцем Хорошо старик пел. Песня брала за душу. Его хотелось слушать и слушать. Кто-то из молодых не выдержал тишины. - Спой еще! - Все пропето - отозвался старик. Рука его легла на струны знаком отказа. - Спой про Гаврилу Масленникова! Старик покривился, словно вместо меда хлебнул жидкого пива. - Я про него песен не знаю! - Не знаешь? - Не пою- поправился Старец. - Чем же он тебе не угодил? - густо пробасили из темноты. Голос был тягучий как мед и по нему старик узнал говорившего. С Добрыней ссориться было не с руки. Только вчера он подарил ему серебряный крест, снятый с кого-то из заезжих рыцарей. Пусть кривой да помятый- видно добром заезжий отдать не хотел - но ведь серебряный. Гусляр сложил руки на столе. Узловатые пальцы оплели чашу с медом. Разговаривал он вроде как сам с собой, но кругом было тихо- все ждали песни и слова его услышали все. - Ну удалец, ну молодец... Нынче он в чести у князя. Хоть и крещеный. Князь таких любит. - Каких это "таких"? Старый седоусый воин, знавший еще Рюрика, раздвинул локтями серебряную посуду, поудобнее умащиваясь на столе. В голосе гусляра он не уловил должной почтительности. Он сидел между двумя факелами и лицо его было скрыто в тени. - Да таких, какой он сам. У гусляра было лицо неудачника- человека, которому в жизни повезло гораздо меньше, чем он того заслуживал. Но глаза на лице у него было еще ничего. В говорившем он узнал Асмунда. - Удалых? Смелых? Гусляр улыбнулся, и каждому в кружале стало ясно, что он знает что-то, что не знают другие. - Да которые из грязи, да ни из чего себя сами сделали. Дружинники быстрые на удар в бою и тугодумные на слово замешкались, было, а потом, не спеша, полезли из-за столов. Старец пел хорошо, но за такие слова о князе никому бы не поздоровилось. Хозяин кружала, которому драка была не к чести, а в убыток рассудительно сказал, возвращая спокойствие в комнату. - Из народа, значит. От простых людей. Слава Богам люди еще помнили что князь Владимир, Светлый Киевский князь, был робичем, сыном рабыни. Он кивнул головой, и отроки потащили к столам новую перемену блюд. По воздуху поплыли блюда с лебедями и жареной рыбой. - Это первых людей, бают, Боги делали, а сейчас каждый, что хоть чего-нибудь стоит себя сам делает из того, что под руку подвернется... Гусляр опомнился и поспешно согласился. - Вот, вот... Наш-то князь Владимир и сам как Род. Вон ему Залешанин под руку попался, так он и из него человека сделал. - Ну с Залешаниным понятно, а Гаврила то тебе чем не люб? Его не то что Владимир, и Круторог и киевляне с журавлевцами любят, а ты о хороших людях петь не желаешь. Асмунд положил перед собой метательный нож и уставился на старика, жутковато встряхивая седыми усами. Под его взглядом старец вернул гусли на колени и запел... Голос его соколом взлетел вверх, прославляя доблесть Гаврилы Масленникова, и добрался до второго поверха. В небольшой комнате над пиршественным залом сидели двое. Один в платье варяжского купца, второй- в одежде дружинника. Простой не украшенный меч лежал рядом с ним на лавке, пальцы рук тревожно сцеплены. Дружинник напряженно смотрел в лицо Купца, а тот слушал доносившийся снизу шум. - И что, это все здешние развлечения? - спросил он. - Да, барон. С развлечениями тут не густо - ответил дружинник. Он напряженно улыбнулся и словно это требовало извинения пояснил.. - Певцы нравятся князю, и всей этой тупой сволочи. Поэтому нам приходится терпеть этот вой. Словно не веря, барон стукнул носком сапога в пол и переспросил. - Ни турниров, ни менестрелей, ни танцев? - Да, барон. Только песни, охота да пиры. На которых, впрочем, тоже много поют. Дружинник знал, зачем они встретились и нервничал. То, о чем говорил барон, к цели встречи отношения не имело. Он боялся его. Этот страх рождал злость. - Так вы говорите он любит пение, этот варвар? - притворно удивился барон. - Жизнь тут тяжела... - Почему бы вам не попробовать усладить его уши нашими певчими? Чернак скрипнул зубами. По лицу его черной молнией мелькнуло угрюмое недовольство. - ТАКОЕ пение ему не нравится. - Что еще скажешь? - Проповедники, посланные Римом трудятся тут без помех. Черный люд привыкает к нам и у нас уже есть союзники в окружении князя. Слава Богу его бабка оставила нам неплохой задел... Я думаю еще несколько лет и власть Рима... Чернак размашисто перекрестился впервые за все это время. - Креститься ты еще не разучился - сказал барон- Это уже хорошо. А что касается всего остального. Барон цинично улыбнулся. Он-то уж прекрасно понимал что такое власть. - Человек убивший родного брата из-за власти, вряд ли захочет отдать ее кому бы то ни было. Даже... Он поднял глаза вверх и взял в руки крестик. - Так что не тешьте себя иллюзиями. Все это не просто "просто", а "предельно просто". Пока мы еще не в христианской стране. Он пригубил вино и, как бы между прочим спросил. - Я надеюсь, Чернак, что отнюдь не свойственное всем христианам милосердие помешало вам выполнить поручение Совета? Это было тонкое издевательство. Барон, хотя и знал меньше дружинника, все же понимал, что хвалиться Чернаку нечем. Разоренный караван, в котором не оказалось княжны, был не только не никому не нужен, но и вреден. Неудача только привлекала внимание других. - В конце концов не мне вам рассказывать что будет с вами, если вы не найдете княжну. Барон Йонас Пашкрелве улыбнулся любезно, но холодно. - Вы ведь и сами выполняли уже распоряжения Совета, касающиеся ослушников. Не так ли? Чернак кивнул. - Выполнял. Враги императрицы в этой части света... Барон не дослушав его поднял палец. - Не все они были врагами. Кое-кто просто заблуждался или был не достаточно расторопен в выполнении приказов. Он немного посидел молча, давая собеседнику, возможность свыкнуться с мыслью, что нерасторопность тоже является смертным грехом, потом поднялся с кресла, подошел к висевшей в углу иконе, взял ее в руки, посмотрел, хмыкнул, вернулся назад. Чернак смотрел на него угрюмо. Мысли в черепе вертелись самые гадкие. Все ведь было сделано на совесть, казалось все предусмотрел, все проверил, но... Да, как и было приказано он перехватил караван. После резни в живых осталось всего трое-четверо хазар, но так нужная барону княжна исчезла. Ее и какого-то хазарина той же ночью нашли в городе. Люди Чернака могли бы взять ее там, но вмешался пещерник... В глазах барона, не признававшего случайностей это не было оправданием, поэтому он и промолчал о неудаче, постигшей его в городе. Злить барона было совсем не с руки. Чернак понимал, что тот может сломать его как сухую ветку. На его стороне была не просто сила. Он был человеком других сфер и мало кто посмел бы спросить "почему" он сделал это. Нужно срочно было подставлять чужую шею. Слава Богу Чернак уже знал чью. - Женщины сказали, что из каравана исчез пещерник, которого принесли откуда-то с гор. Она могла исчезнуть вместе с ним. Барона словно подбросило. - Пещерник? Несколько мгновений он смотрел на него расширяющимися глазами, потом оттолкнул тарелку. Кубок с вином опрокинулся. Тяжелая волна хиосского прокатилась по синей скатерти. Чернак вскочил, уберегая штаны. - Какой он? Они описали его? Чернак закатил глаза, словно вспоминал. Лицо стало рассеянным. - Седой, крепкий. Еще не старый... Они почти не видели его. Он жил в отдельном шатре. Увидев возбуждение барона Чернак понял, что спасен. Он выкатил глаза, словно только что сам догадался, кем на самом деле мог оказаться пещерник. - Неужели... Неужели это был Наш Враг? - Тот должен быть рыжим с зелеными глазами, а этот седой? Или я ошибаюсь? Барон смотрел на него и Чернак за каждым глазом чувствовал по стальному лезвию. Он замешкался на мгновение. Предусмотрев множество тонкостей он забыл об очевидном. Тот кто помог княжне скрыться действительно был не рыжим, а седым. К сожалению подтвердить это могли слишком многие. - Ему же столько лет- нашелся он- Ведь он стар. Барон недоверчиво поднял бровь. - В конце концов седина равняет всех- и рыжих, и черных.. - Наши записи говорят другое.... Но вы правы. Проверить все равно стоит. Услышав это, он уже не мог спокойно сидеть. Предчувствие удачи охватило его, подняло с лавки и пустило по комнате. Он нетерпеливо дошел до окна. Несколько секунд он молчал. - Его надо найти! Надо. Надо найти!... Город за стеклом помрачнел и расплылся. Набежавший с запада ветер опрокинул тучи и они брызнули дождем. Капли прочертили первые кривые дорожки по стеклу. Дождевых штрихов становилось все больше и больше. Спустя несколько мгновений стекло стало рябым от брызг. Здания пропали, занавешенные дождевыми нитями и барон перевел взгляд на стекло. Большая капля, много больше других медленно сползала вниз, к ручью бегущему по подоконнику. Сделав движения вперед она замирала, казалось в раздумье, и вдруг рывком продвигалась еще на один маленький шажок к желанной цели. Барон приложил к стеклу палец, закрыл глаза. В дрожании капли он, казалось, уловил напряженность раздумья - куда идти? Потом это чувство покинуло его также внезапно как и пришло. Он приоткрыл глаза. Капли на стекле не было. Только тянулась вниз мокрая дорожка. - Последний шаг - подумал он- И вслух добавил- Надо найти. Надо. Голос у него за спиной тут же ответил. - Мы ищем. Сделано все возможное... - Сделайте так же и не возможное. Если мои предчувствия меня не обманывают, то нам придется иметь дело с человеком, о котором говорят хроники. Можете быть совершенно уверенными, что уж он-то постарается сделать все, даже не возможное чтоб достичь своей цели... Чернак поклонился. Теперь без подобострастия. Как равный равному. - Все будет так, как вы приказываете. Лучшие из лучших уже идут по его следам.. - Возможно, этого мало... - Тогда объясните, барон. Что все-таки нам нужно? Барон отвернулся от окна. Взгляд его стал подозрительным и колючим. - Нам нужна княжна и все, что есть на ней и на ее спутниках. Ты знаешь ровно столько, сколько тебе необходимо чтобы решить задачу. Лишнее знание редко удлиняет жизнь. Чернак понял, что пока уцелел. Он поклонился барону и вышел. Несколько минут барон сидел в одиноком раздумье, потом хлопнул в ладоши. Рядом возник слуга и тот знаком приказал заменить скатерть. Знание полученные им конечно же стоили скатерти. Может быть и следующая встреча добавит что-либо в его копилку...