Она говорит, что есть доказательства. Значит, все, что она утверждает, — правда.
Внезапно Креспи испытал холодную ненависть к Чурчу и теплое чувство благодарности к этой женщине, стоящей перед ним.
— МакГиннесс, вы — отличный солдат, — сказал он. — А вы знаете, где расположена эта таинственная лаборатория?
Она почувствовала, как груз свалился у нее с плеч. МакГиннесс слегка расслабила плечи, напряжение во всем ее теле стало спадать, лицо разгладилось.
— Думаю, да, сэр. Я считаю, что на том же этаже, что и лабиринт, в котором содержатся чужие, рядом с лабораторией "К". На планах она отмечена как лаборатория «G-0». Именно туда поступает тридцать процентов всей электроэнергии, потребляемой станцией. Чурч велел установить там три двери с двойными кодами доступа. Никакая информация из этой лаборатории не поступает в основную систему станции.
«А это означает, что только один Чурч может войти туда», — пронеслось в голове у Креспи.
— Называйте меня Тони, — с отсутствующим видом сказал Креспи. — Хорошо, вы меня убедили. Как нам туда попасть?
МакГиннесс натянуто улыбнулась.
— У Чурча имеется пластиковая карта с кодами, — объяснила она. — Если нам удастся ее заполучить, то я смогу с помощью программы дешифровщика выяснить нужные коды. Я видела, как он оставлял ее у пульта управления в своем кабинете.
— А где сейчас находится сам Чурч? — спросил Креспи.
— Принял какие-то таблетки. Наверное, снотворное. Должно быть, уже отключился.
Креспи сделал глубокий вдох.
— Вы можете добраться до этой пластиковой карты, лейтенант?
— Меня не пропустит биосканер. Придется вам.
Креспи не бросился сразу же в центральную лабораторию. Короткий миг абсолютной уверенности прошел. Он начал колебаться, хотя и понимал, что должен действовать. Если МакГиннесс говорит правду, у него нет выбора. Причем сделанный им в таком случае выбор означает, что исследованиям Чурча придется положить конец, потому что доктор занимается чем-то настолько незаконным, что командование на Земле даже отдаленно не представляет, в какой сфере лежат его интересы. К тому же Чурч специально принимает меры, чтобы это скрыть. Креспи понимал, сколько времени и усилий потратил доктор на изучение телепатических способностей чужих, а теперь оказывается, что все это было зря, потому что командование на много лет наложит запрет на эксперименты подобного рода. К ним долго нельзя будет приступить, если, конечно, вообще их когда-то позволят начать снова.
А если его поймают и МакГиннесс лжет...
«Ты скоро узнаешь ответы на все вопросы», — сказал внутренний голос.
Креспи заговорил быстро — так, что одно слово набегало на другое. Он старался выглядеть гораздо спокойнее, чем чувствовал себя на самом деле, прилагая усилия, чтобы взять себя в руки; правда, это у него не очень хорошо получалось:
— Оставайтесь здесь, лейтенант. Я сейчас вернусь. Если что-то случится, воспользуйтесь моей персоналкой или переговорным устройством.
МакГиннесс молча кивнула. Полковник повернулся и вышел, пока еще не успел изменить своего решения.
После того как за Креспи закрылась дверь, МакГиннесс вздохнула, опустилась на неубранную кровать и легла. Последние два дня показались ей такими бесконечно длинными, что она чувствовала полное истощение. От постельного белья исходил чисто мужской запах, который напомнил ей о времени, проведенном с Дэвидом. Пахло мылом, чистым телом, а также чемто, что отличало именно Тони...
МакГиннесс закрыла глаза и грустно улыбнулась. «Для тебя, лейтенант, это полковник Тони», — подумала она. Она все еще любила Дэвида. Она еще не готова начинать отношения с другим мужчиной, прошло слишком мало времени, да и следует до конца выяснить то, что происходит на станции. Может быть, после выполнения этого задания она и Тони...
«По крайней мере, можно попросить его называть меня Шарон».
Женщина села в постели, улыбаясь своим мыслям. Сейчас не время и уж точно не место. Она посмотрела на часы на стене, слушая, как они отстукивают секунды, и пожелала удачи полковнику Тони. Она ему определенно потребуется.
Креспи быстрым шагом прошел к лифту, поднялся на нужный этаж и вышел в незнакомый коридор. Он нервничал. Пока ему еще не доводилось появляться на этаже, где находились комнаты Чурча, хотя вход сюда ему не был воспрещен. Личный пульт управления доктора находился в самом центре станции, к нему примыкали практически все наиболее важные лаборатории.
«Расслабься, — приказал себе Креспи. — В этот час здесь никого не должно быть».
Вот именно: все еще спят. Креспи чувствовал себя идиотом, пробираясь украдкой, как вор. Он не должен ничего бояться, в особенности если Чурч на самом деле что-то скрывает, потому что у Креспи есть право, даже обязанность, докопаться до правды. Полковник распрямил плечи. Он находился в самом конце коридора, несколько ступенек вели вверх и заканчивались у двери.
Креспи остановился перед тяжелой бронированной дверью и снова почувствовал беспокойство. Он пожалел, что не взял с собой автомат. Конечно, мало вероятно, что он ему потребуется, но без оружия Креспи чувствовал себя несколько неуютно. А что, если...
«Хватит сослагательного наклонения! — сказал внутренний голос. — Ты еще спроси себя, а что будет с тобой, если Чурч сейчас стоит за дверью с гранатой, из которой уже вынута чека? Забирай эту чертову карту и возвращайся назад в каюту».
Креспи нажал большим пальцем на специальную вогнутую пластину и стал ждать, когда сработает биосканер. Через несколько секунд дверь открылась, и Креспи оказался в небольшом помещении перед второй дверью.
Свет горел очень тускло. Полковник начал понемногу расслабляться и ругать себя за то, что вел себя как идиот. Он широкими шагами направился ко второй двери, открыл ее и оказался в практически погруженной в темноту комнате. Слабый свет проникал сюда сквозь стену из оргстекла, установленную в дальнем конце огромного помещения. За ней находилось что-то среднее между кабинетом и лабораторией, а свет, как заметил Креспи, шел от нескольких работающих там мониторов.
Взгляд Креспи упал на центральный письменный стол, заваленный многочисленными листами с отпечатанным на них текстом и пустыми бумажными стаканчиками, из которых пили кофе. Среди этого беспорядка на клавиатуре маленького персонального компьютера лежала пластиковая карта, размером с человеческую ладонь.
Полковник подошел к столу, взял карту и сунул ее в свой нагрудный карман.
«Ну, ты убедился? — спросил внутренний голос. — Она оказалась как раз там, где и должна была быть. Ты спокойно сделал все, что хотел: никакой суматохи, завываний сигнализации, вооруженных десантников, появляющихся словно ниоткуда и приказывающих положить на место то, что тебе не принадлежит».
Креспи велел своему внутреннему голосу заткнуться и повернулся, чтобы выйти из помещения. МакГиннесс вычленит нужный код, и они попадут в тайную лабораторию Чурча, раскроют секреты, которые доктор так тщательно пытается скрыть.
Внезапно что-то заставило. Креспи повернуться и посмотреть назад в темноту. Откуда-то потянуло отвратительным запахом. Может, кто-то из техников забыл в столе то, что жевал в рабочее время, и еда начала гнить, потому что определенно пахло гнилью. Креспи решил, что ему следует найти этот источник зловония и выкинуть разлагающиеся продукты...
«Нет!!! Не может быть!» — пронеслось у него в голове.
Прошло уже столько лет с тех пор, как ему пришлось столкнуться с чужими в пещере, но он все равно узнал их запах. Креспи застыл на месте. Он не видел и не слышал никакого движения нигде в темноте, но его внутренний голос панически кричал:
«Спасайся! Спасайся! Надо бежать! Черт побери, чего ты ждешь?!»
Полковник внезапно почувствовал тепловую волну, исходящую сверху, потом что-то капнуло ему на плечо. Креспи медленно поднял голову, внутри у него все сжалось, сердце упало...
Висевший над ним чужой завопил... и прыгнул.
Глава 16
Глава 17
Внезапно Креспи испытал холодную ненависть к Чурчу и теплое чувство благодарности к этой женщине, стоящей перед ним.
— МакГиннесс, вы — отличный солдат, — сказал он. — А вы знаете, где расположена эта таинственная лаборатория?
Она почувствовала, как груз свалился у нее с плеч. МакГиннесс слегка расслабила плечи, напряжение во всем ее теле стало спадать, лицо разгладилось.
— Думаю, да, сэр. Я считаю, что на том же этаже, что и лабиринт, в котором содержатся чужие, рядом с лабораторией "К". На планах она отмечена как лаборатория «G-0». Именно туда поступает тридцать процентов всей электроэнергии, потребляемой станцией. Чурч велел установить там три двери с двойными кодами доступа. Никакая информация из этой лаборатории не поступает в основную систему станции.
«А это означает, что только один Чурч может войти туда», — пронеслось в голове у Креспи.
— Называйте меня Тони, — с отсутствующим видом сказал Креспи. — Хорошо, вы меня убедили. Как нам туда попасть?
МакГиннесс натянуто улыбнулась.
— У Чурча имеется пластиковая карта с кодами, — объяснила она. — Если нам удастся ее заполучить, то я смогу с помощью программы дешифровщика выяснить нужные коды. Я видела, как он оставлял ее у пульта управления в своем кабинете.
— А где сейчас находится сам Чурч? — спросил Креспи.
— Принял какие-то таблетки. Наверное, снотворное. Должно быть, уже отключился.
Креспи сделал глубокий вдох.
— Вы можете добраться до этой пластиковой карты, лейтенант?
— Меня не пропустит биосканер. Придется вам.
Креспи не бросился сразу же в центральную лабораторию. Короткий миг абсолютной уверенности прошел. Он начал колебаться, хотя и понимал, что должен действовать. Если МакГиннесс говорит правду, у него нет выбора. Причем сделанный им в таком случае выбор означает, что исследованиям Чурча придется положить конец, потому что доктор занимается чем-то настолько незаконным, что командование на Земле даже отдаленно не представляет, в какой сфере лежат его интересы. К тому же Чурч специально принимает меры, чтобы это скрыть. Креспи понимал, сколько времени и усилий потратил доктор на изучение телепатических способностей чужих, а теперь оказывается, что все это было зря, потому что командование на много лет наложит запрет на эксперименты подобного рода. К ним долго нельзя будет приступить, если, конечно, вообще их когда-то позволят начать снова.
А если его поймают и МакГиннесс лжет...
«Ты скоро узнаешь ответы на все вопросы», — сказал внутренний голос.
Креспи заговорил быстро — так, что одно слово набегало на другое. Он старался выглядеть гораздо спокойнее, чем чувствовал себя на самом деле, прилагая усилия, чтобы взять себя в руки; правда, это у него не очень хорошо получалось:
— Оставайтесь здесь, лейтенант. Я сейчас вернусь. Если что-то случится, воспользуйтесь моей персоналкой или переговорным устройством.
МакГиннесс молча кивнула. Полковник повернулся и вышел, пока еще не успел изменить своего решения.
После того как за Креспи закрылась дверь, МакГиннесс вздохнула, опустилась на неубранную кровать и легла. Последние два дня показались ей такими бесконечно длинными, что она чувствовала полное истощение. От постельного белья исходил чисто мужской запах, который напомнил ей о времени, проведенном с Дэвидом. Пахло мылом, чистым телом, а также чемто, что отличало именно Тони...
МакГиннесс закрыла глаза и грустно улыбнулась. «Для тебя, лейтенант, это полковник Тони», — подумала она. Она все еще любила Дэвида. Она еще не готова начинать отношения с другим мужчиной, прошло слишком мало времени, да и следует до конца выяснить то, что происходит на станции. Может быть, после выполнения этого задания она и Тони...
«По крайней мере, можно попросить его называть меня Шарон».
Женщина села в постели, улыбаясь своим мыслям. Сейчас не время и уж точно не место. Она посмотрела на часы на стене, слушая, как они отстукивают секунды, и пожелала удачи полковнику Тони. Она ему определенно потребуется.
Креспи быстрым шагом прошел к лифту, поднялся на нужный этаж и вышел в незнакомый коридор. Он нервничал. Пока ему еще не доводилось появляться на этаже, где находились комнаты Чурча, хотя вход сюда ему не был воспрещен. Личный пульт управления доктора находился в самом центре станции, к нему примыкали практически все наиболее важные лаборатории.
«Расслабься, — приказал себе Креспи. — В этот час здесь никого не должно быть».
Вот именно: все еще спят. Креспи чувствовал себя идиотом, пробираясь украдкой, как вор. Он не должен ничего бояться, в особенности если Чурч на самом деле что-то скрывает, потому что у Креспи есть право, даже обязанность, докопаться до правды. Полковник распрямил плечи. Он находился в самом конце коридора, несколько ступенек вели вверх и заканчивались у двери.
Креспи остановился перед тяжелой бронированной дверью и снова почувствовал беспокойство. Он пожалел, что не взял с собой автомат. Конечно, мало вероятно, что он ему потребуется, но без оружия Креспи чувствовал себя несколько неуютно. А что, если...
«Хватит сослагательного наклонения! — сказал внутренний голос. — Ты еще спроси себя, а что будет с тобой, если Чурч сейчас стоит за дверью с гранатой, из которой уже вынута чека? Забирай эту чертову карту и возвращайся назад в каюту».
Креспи нажал большим пальцем на специальную вогнутую пластину и стал ждать, когда сработает биосканер. Через несколько секунд дверь открылась, и Креспи оказался в небольшом помещении перед второй дверью.
Свет горел очень тускло. Полковник начал понемногу расслабляться и ругать себя за то, что вел себя как идиот. Он широкими шагами направился ко второй двери, открыл ее и оказался в практически погруженной в темноту комнате. Слабый свет проникал сюда сквозь стену из оргстекла, установленную в дальнем конце огромного помещения. За ней находилось что-то среднее между кабинетом и лабораторией, а свет, как заметил Креспи, шел от нескольких работающих там мониторов.
Взгляд Креспи упал на центральный письменный стол, заваленный многочисленными листами с отпечатанным на них текстом и пустыми бумажными стаканчиками, из которых пили кофе. Среди этого беспорядка на клавиатуре маленького персонального компьютера лежала пластиковая карта, размером с человеческую ладонь.
Полковник подошел к столу, взял карту и сунул ее в свой нагрудный карман.
«Ну, ты убедился? — спросил внутренний голос. — Она оказалась как раз там, где и должна была быть. Ты спокойно сделал все, что хотел: никакой суматохи, завываний сигнализации, вооруженных десантников, появляющихся словно ниоткуда и приказывающих положить на место то, что тебе не принадлежит».
Креспи велел своему внутреннему голосу заткнуться и повернулся, чтобы выйти из помещения. МакГиннесс вычленит нужный код, и они попадут в тайную лабораторию Чурча, раскроют секреты, которые доктор так тщательно пытается скрыть.
Внезапно что-то заставило. Креспи повернуться и посмотреть назад в темноту. Откуда-то потянуло отвратительным запахом. Может, кто-то из техников забыл в столе то, что жевал в рабочее время, и еда начала гнить, потому что определенно пахло гнилью. Креспи решил, что ему следует найти этот источник зловония и выкинуть разлагающиеся продукты...
«Нет!!! Не может быть!» — пронеслось у него в голове.
Прошло уже столько лет с тех пор, как ему пришлось столкнуться с чужими в пещере, но он все равно узнал их запах. Креспи застыл на месте. Он не видел и не слышал никакого движения нигде в темноте, но его внутренний голос панически кричал:
«Спасайся! Спасайся! Надо бежать! Черт побери, чего ты ждешь?!»
Полковник внезапно почувствовал тепловую волну, исходящую сверху, потом что-то капнуло ему на плечо. Креспи медленно поднял голову, внутри у него все сжалось, сердце упало...
Висевший над ним чужой завопил... и прыгнул.
Глава 16
Креспи отпрянул назад, в надежде, что чудовище не приземлится ему на голову. Полковнику удалось удержать равновесие, а чужой опустился на четвереньки в метре от него, оскалив ужасные зубы.
Тварь шипела. Она поднялась на задних лапах и вытянула вперед одну огромную блестящую черную переднюю. Чудовище двигалось, подобно молнии, оно тут же схватило Креспи за рубашку и отбросило его назад к стене из оргстекла.
Стекло оказалось старым и хрупким. Креспи почувствовал, как оно крошится на мелкие кусочки под тяжестью его веса и осколки разлетаются во все стороны.
Он вылетел в соседнюю лабораторию. Креспи пронзила острая боль, но у него просто не было времени думать о ней. Он мгновенно вскочил на ноги и, качаясь и падая, бросился бежать, ломая голову над тем, где бы найти хоть какое-то оружие. Чужой в ярости взвыл и погнался за ним.
«Ну хоть бы что-то попалось, ну хоть бы шомпол», — проносилось в голове у Креспи.
Он не мог позволить себе оглянуться назад, потому что знал, что увидит там улыбающееся лицо смерти, с вытянутыми вперед лапами и лязгающими зубами из нержавеющей стали...
Креспи пронесся мимо нескольких привинченных болтами к полу стульев и письменных столов. Помещение стало шире, и он увидел за углом небольшой электромагнитный генератор. Это была портативная модель, провода шли от него к нескольким скрытым от взгляда Креспи розеткам.
«Только бы он был включен, — молился Креспи. — Боже, только бы он был включен».
Внезапно боль пронзила лодыжку: нога попала в одну из металлических распорок, он, к сожалению, заметил ее слишком поздно. Креспи с грохотом упал на пол, чувствуя, что чужой находится прямо за ним.
Но это падение спасло его. Как оказалось, тварь была всего в нескольких сантиметрах позади и перелетела через Креспи, не в состоянии вовремя притормозить. Когда чудовище попыталось остановиться при помощи передних лап, чтобы повернуть назад, его когти врезались в пол, оставляя глубокие следы.
Чужой определенно хотел вырвать сердце из груди Креспи и сожрать его.
Полковник заметил на письменном столе баллончик с аэрозолем, схватил его, повернулся и прыснул в морду чудовищу, когда то уже готово было прыгнуть на него.
Из баллончика вырвалось облако тумана и полетело в надвигающегося чужого. Чудовище закричало от боли и в ярости отпрыгнуло назад, отчаянно пытаясь скрыться.
Креспи вскочил на ноги, крепко держа в руках баллончик. Его ладони вспотели. Полковник бросился к генератору, даже не оглядываясь на все еще приходящего в себя чужого и понимая, что тот через несколько секунд будет снова готов к атаке.
Креспи чувствовал, как по его израненному лицу текут струйки теплой крови и попадают в рот. Он сплюнул кровавую слюну.
«Только бы он был включен! Только бы он был включен», — молился Креспи.
Он видел перед собой лишь портативный генератор, до которого теперь оставалось всего несколько метров.
Пульт управления находился в самом низу, на уровне пола. Креспи, не колеблясь, бросился вперед, упал, проехал на животе и дернул на себя крышку.
Чужой остался в двух метрах позади, шипел и готовился к прыжку. От отчаяния и безысходности Креспи заорал что-то нечленораздельное. Крышка пульта управления открылась. Креспи нажал на первый попавшийся рычаг, даже не взглянув на него, молясь, чтобы он оказался как раз тем, который требуется.
Чудовище прыгнуло. Креспи воспринимал происходящее, как в замедленной съемке. Он вырвал из розетки ближайший к себе шнур и направил в морду чужому, одновременно снова нажав на баллончик с аэрозолем.
На конце шнура появилась яркая искра, от которой зажглось вещество, вылетевшее из баллончика. Создавалось впечатление, что баллончик выбрасывает языки пламени, словно печь для сжигания мусора, только миниатюрных размеров. Чужой отпрянул назад, но не успел: загоревшееся вещество окутало его вытянутую блестящую голову и покрыло ее, словно слоем смолы.
Чудовище орало диким голосом, отступало назад, пытаясь своими лапами каким-то образом отмахнуться от горящего вещества. Креспи понял, что у него есть секунда, может, даже меньше, на то, чтобы генератор заработал на полную мощность.
Он бросил взгляд на пульт управления и увеличил подачу питания, нажав на зеленую кнопку.
«Это последняя секунда моей жизни, если генератор не успеет...»
Генератор загудел, потом издаваемый им звук усилился, стал громче, мощнее.
Чужой отшатнулся назад, поднял свои омерзительные лапищи к дымящейся голове и вопил, вопил, вопил...
Через несколько секунд он без сознания свалился на пол. Креспи сделал глубокий вдох и прислонился к генератору.
Полковник слишком устал и был потрясен случившимся, чтобы двигаться, думать, вообще что-либо делать. Он мог только дышать. Вопли чудовища все еще эхом отдавались у него в ушах. Где-то рядом послышался шум бегущих ног, громкие человеческие голоса.
Креспи поднял к глазам таинственный баллончик, который все еще держал в руках, и тупо прочитал то, что было написано на этикетке. Это оказался лак для волос. Лак для волос, черт побери!
Полковнику хотелось расхохотаться, но он боялся открыть рот, опасаясь впасть в истерику. Он понимал, что находится именно на грани истерики и что если даст себе волю, позволит расслабиться, то будет или смеяться, или рыдать и долго не сможет остановиться.
В комнату вбежал молодой человек в кепке, в которых обычно играют в бейсбол. Вслед за ним появился второй. Они оба были в форме электриков.
— Что... — начал первый, а потом узнал его: — Полковник Креспи?!
У молодого человека было бледное лицо, на лбу появились капельки пота. Он явно смутился при виде полковника.
Второй электрик увидел чужого на полу, и его лицо стало мертвенно-бледным. Он с благоговением посмотрел на Креспи.
— Неужели еще один сбежал? — в ужасе спросил второй электрик.
Парень в кепке уже бросился к переговорному устройству и говорил так быстро, что одно слово набегало на другое:
— Стокдейл, еще один чужой находится в помещении с частотным предкорректором. Чудовище без сознания, но я считаю, что все равно следует прислать сюда целую команду в защитных костюмах и полном вооружении.
«В защитных костюмах и полном вооружении? — переспросил про себя Креспи. — Но что, черт побери, этот монстр здесь делал? И как он тут оказался?»
Второй электрик, коренастый блондин, все еще в удивлении смотрел на Креспи округлившимися от удивления голубыми глазами.
— Как вы... Как вам удалось... — пробормотал он, качая головой.
— Вы — везучий человек, сэр, — сказал первый.
«Да, я везучий».
Креспи поднял трясущуюся руку, провел ею по лицу, почувствовал там уже начавшую засыхать кровь. Он понял, что получил только минимальные повреждения. Правда, на спине царапины, видимо, были значительно глубже и больше, потому что она довольно сильно ныла, и Креспи засомневался, сможет ли он ходить на следующий день.
Но он жив. Чужой повержен, а Креспи вышел победителем. Спасся, хотя и был на краю гибели. Но важен результат.
Шоковое состояние постепенно проходило, мысли начали фокусироваться, несмотря на боль и смятение внутри. Все случилось так быстро и так неожиданно.
Кто-то знал, что его здесь ждет. Тот, кто послал его сюда умирать.
Креспи сделал шаг по направлению к выходу, потом еще один. Его качало, но он все равно упорно шел к себе в каюту, не обращая внимания на крики электриков, которые советовали ему пока не двигаться. Полковник резко распахнул дверь в коридор с единственной мыслью в голове. Он точно знал, что должен теперь сделать.
«Проклятая сука». Он убьет ее.
Тварь шипела. Она поднялась на задних лапах и вытянула вперед одну огромную блестящую черную переднюю. Чудовище двигалось, подобно молнии, оно тут же схватило Креспи за рубашку и отбросило его назад к стене из оргстекла.
Стекло оказалось старым и хрупким. Креспи почувствовал, как оно крошится на мелкие кусочки под тяжестью его веса и осколки разлетаются во все стороны.
Он вылетел в соседнюю лабораторию. Креспи пронзила острая боль, но у него просто не было времени думать о ней. Он мгновенно вскочил на ноги и, качаясь и падая, бросился бежать, ломая голову над тем, где бы найти хоть какое-то оружие. Чужой в ярости взвыл и погнался за ним.
«Ну хоть бы что-то попалось, ну хоть бы шомпол», — проносилось в голове у Креспи.
Он не мог позволить себе оглянуться назад, потому что знал, что увидит там улыбающееся лицо смерти, с вытянутыми вперед лапами и лязгающими зубами из нержавеющей стали...
Креспи пронесся мимо нескольких привинченных болтами к полу стульев и письменных столов. Помещение стало шире, и он увидел за углом небольшой электромагнитный генератор. Это была портативная модель, провода шли от него к нескольким скрытым от взгляда Креспи розеткам.
«Только бы он был включен, — молился Креспи. — Боже, только бы он был включен».
Внезапно боль пронзила лодыжку: нога попала в одну из металлических распорок, он, к сожалению, заметил ее слишком поздно. Креспи с грохотом упал на пол, чувствуя, что чужой находится прямо за ним.
Но это падение спасло его. Как оказалось, тварь была всего в нескольких сантиметрах позади и перелетела через Креспи, не в состоянии вовремя притормозить. Когда чудовище попыталось остановиться при помощи передних лап, чтобы повернуть назад, его когти врезались в пол, оставляя глубокие следы.
Чужой определенно хотел вырвать сердце из груди Креспи и сожрать его.
Полковник заметил на письменном столе баллончик с аэрозолем, схватил его, повернулся и прыснул в морду чудовищу, когда то уже готово было прыгнуть на него.
Из баллончика вырвалось облако тумана и полетело в надвигающегося чужого. Чудовище закричало от боли и в ярости отпрыгнуло назад, отчаянно пытаясь скрыться.
Креспи вскочил на ноги, крепко держа в руках баллончик. Его ладони вспотели. Полковник бросился к генератору, даже не оглядываясь на все еще приходящего в себя чужого и понимая, что тот через несколько секунд будет снова готов к атаке.
Креспи чувствовал, как по его израненному лицу текут струйки теплой крови и попадают в рот. Он сплюнул кровавую слюну.
«Только бы он был включен! Только бы он был включен», — молился Креспи.
Он видел перед собой лишь портативный генератор, до которого теперь оставалось всего несколько метров.
Пульт управления находился в самом низу, на уровне пола. Креспи, не колеблясь, бросился вперед, упал, проехал на животе и дернул на себя крышку.
Чужой остался в двух метрах позади, шипел и готовился к прыжку. От отчаяния и безысходности Креспи заорал что-то нечленораздельное. Крышка пульта управления открылась. Креспи нажал на первый попавшийся рычаг, даже не взглянув на него, молясь, чтобы он оказался как раз тем, который требуется.
Чудовище прыгнуло. Креспи воспринимал происходящее, как в замедленной съемке. Он вырвал из розетки ближайший к себе шнур и направил в морду чужому, одновременно снова нажав на баллончик с аэрозолем.
На конце шнура появилась яркая искра, от которой зажглось вещество, вылетевшее из баллончика. Создавалось впечатление, что баллончик выбрасывает языки пламени, словно печь для сжигания мусора, только миниатюрных размеров. Чужой отпрянул назад, но не успел: загоревшееся вещество окутало его вытянутую блестящую голову и покрыло ее, словно слоем смолы.
Чудовище орало диким голосом, отступало назад, пытаясь своими лапами каким-то образом отмахнуться от горящего вещества. Креспи понял, что у него есть секунда, может, даже меньше, на то, чтобы генератор заработал на полную мощность.
Он бросил взгляд на пульт управления и увеличил подачу питания, нажав на зеленую кнопку.
«Это последняя секунда моей жизни, если генератор не успеет...»
Генератор загудел, потом издаваемый им звук усилился, стал громче, мощнее.
Чужой отшатнулся назад, поднял свои омерзительные лапищи к дымящейся голове и вопил, вопил, вопил...
Через несколько секунд он без сознания свалился на пол. Креспи сделал глубокий вдох и прислонился к генератору.
Полковник слишком устал и был потрясен случившимся, чтобы двигаться, думать, вообще что-либо делать. Он мог только дышать. Вопли чудовища все еще эхом отдавались у него в ушах. Где-то рядом послышался шум бегущих ног, громкие человеческие голоса.
Креспи поднял к глазам таинственный баллончик, который все еще держал в руках, и тупо прочитал то, что было написано на этикетке. Это оказался лак для волос. Лак для волос, черт побери!
Полковнику хотелось расхохотаться, но он боялся открыть рот, опасаясь впасть в истерику. Он понимал, что находится именно на грани истерики и что если даст себе волю, позволит расслабиться, то будет или смеяться, или рыдать и долго не сможет остановиться.
В комнату вбежал молодой человек в кепке, в которых обычно играют в бейсбол. Вслед за ним появился второй. Они оба были в форме электриков.
— Что... — начал первый, а потом узнал его: — Полковник Креспи?!
У молодого человека было бледное лицо, на лбу появились капельки пота. Он явно смутился при виде полковника.
Второй электрик увидел чужого на полу, и его лицо стало мертвенно-бледным. Он с благоговением посмотрел на Креспи.
— Неужели еще один сбежал? — в ужасе спросил второй электрик.
Парень в кепке уже бросился к переговорному устройству и говорил так быстро, что одно слово набегало на другое:
— Стокдейл, еще один чужой находится в помещении с частотным предкорректором. Чудовище без сознания, но я считаю, что все равно следует прислать сюда целую команду в защитных костюмах и полном вооружении.
«В защитных костюмах и полном вооружении? — переспросил про себя Креспи. — Но что, черт побери, этот монстр здесь делал? И как он тут оказался?»
Второй электрик, коренастый блондин, все еще в удивлении смотрел на Креспи округлившимися от удивления голубыми глазами.
— Как вы... Как вам удалось... — пробормотал он, качая головой.
— Вы — везучий человек, сэр, — сказал первый.
«Да, я везучий».
Креспи поднял трясущуюся руку, провел ею по лицу, почувствовал там уже начавшую засыхать кровь. Он понял, что получил только минимальные повреждения. Правда, на спине царапины, видимо, были значительно глубже и больше, потому что она довольно сильно ныла, и Креспи засомневался, сможет ли он ходить на следующий день.
Но он жив. Чужой повержен, а Креспи вышел победителем. Спасся, хотя и был на краю гибели. Но важен результат.
Шоковое состояние постепенно проходило, мысли начали фокусироваться, несмотря на боль и смятение внутри. Все случилось так быстро и так неожиданно.
Кто-то знал, что его здесь ждет. Тот, кто послал его сюда умирать.
Креспи сделал шаг по направлению к выходу, потом еще один. Его качало, но он все равно упорно шел к себе в каюту, не обращая внимания на крики электриков, которые советовали ему пока не двигаться. Полковник резко распахнул дверь в коридор с единственной мыслью в голове. Он точно знал, что должен теперь сделать.
«Проклятая сука». Он убьет ее.
Глава 17
МакГиннесс с готовностью подняла глаза, когда дверь в каюту открылась. Она очень надеялась, что Креспи удалось раздобыть необходимую карту с кодами. Он отсутствовал гораздо дольше, чем она предполагала. Женщина уже начала беспокоиться. Внизу живота появилась тупая боль нехорошего предчувствия.
Креспи остановился в дверях. МакГиннесс, испытав огромное облегчение, тут же спросила:
— Вы нашли ее, сэр?
Она резко замолчала, как только слова вырвались у нее из горла, заметив, что он только что с кем-то подрался: его одежда была порвана в нескольких местах, по суровому лицу стекали струйки крови. Она уже снова открыла рот, чтобы поинтересоваться, все ли с ним в порядке, но не успела, потому что он пересек комнату широкими шагами, направляясь прямо к ней. В последнюю секунду она успела понять, что он не собирается останавливаться.
Креспи схватил ее за плечи, его пальцы больно врезались в ее тело сквозь одежду.
— Что вы делаете?!
Он схватил ее за горло и начал душить.
«Что, черт побери, могло там произойти?» — пронеслось в голове у МакГиннесс.
Креспи был в ярости, он говорил тихим голосом, в котором слышалась ненависть:
— Вы послали меня туда на верную смерть, не правда ли? Отвечайте, черт побери!
МакГиннесс с трудом хватала ртом воздух и вцепилась ногтями в его ладони, железными тисками сжимающими ее горло.
— Что вы... Остановитесь немедленно! Мне больно!
Его глаза почернели от гнева:
— Вам будет еще больнее. Я убью вас...
Он еще сильнее сжал ее горло. В глазах у МакГиннесс потемнело. Она теперь практически не могла говорить. Женщина задыхалась:
— Нет... не надо... вы убьете меня...
Креспи внезапно отпустил ее. МакГиннесс упала на пол, жадно хватая ртом воздух. Ей казалось, что слова Креспи доносятся откуда-то издалека:
— Вы подставили меня, МакГиннесс! Предательница! Мне следовало бы убить вас.
МакГиннесс проползла на четвереньках метра два или три и попыталась встать.
— Нет, — прошептала она и закашлялась.
Ей было очень больно, и она силилась понять, что же произошло в лаборатории, почему Креспи пришел в такую ярость.
— Нет, — повторила она.
МакГиннесс подняла глаза на полковника. Наверное, он увидел по ее лицу, что она невиновна, но все равно продолжал сурово и зло смотреть на нее. Она еще никогда в жизни не видела человека в такой ярости.
Наконец Креспи прекратил кричать и заявил относительно спокойным тоном:
— Мне следовало бы пристрелить вас прямо на месте. Проклятый чужой атаковал меня.
МакГиннесс не верила своим ушам. Неужели Креспи решил, что это она подослала к нему чудовище?!
— Нет, — снова прошептала она, понимая, что произошло. Ответ четко выкристаллизовался у нее в мозгу: — Это был Чурч. Должен был быть Чурч.
— Но вы сами сказали мне, что он спит, — заметил Креспи. МакГиннесс покачала головой, чувствуя беспомощность. Она.
была поражена, удивлена, шокирована.
— Может, перед тем как заснуть... — начала она и тут же замолчала.
«Карта!» — пронеслось у нее в мозгу. У нее осталась последняя надежда.
— А вы нашли пластиковую карту? — обратилась она к Креспи. — Дайте ее мне, и я докажу вам, что права.
МакГиннесс наконец поднялась на ноги. Боль в горле стала тупой. Она чувствовала, как часто бьется пульс у нее на шее. Женщина протянула руку и ждала, опасаясь, что Креспи вновь набросится на нее или, хуже того, просто откажется ей верить.
Он нахмурился. МакГиннесс понимала, что он пытается принять решение, разобраться в сложившейся ситуации. На его покрытом запекшейся кровью лице появилась неуверенность, что совсем не вязалось с его суровыми чертами.
Креспи достал пластиковую карту из нагрудного кармана. МакГиннесс протянула за ней руку, но Креспи не отпускал карту, неотрывно смотря прямо в глаза МакГиннесс холодным суровым взглядом.
— У вас есть только один шанс, лейтенант, — сказал он.
— Я докажу вам, что не ошиблась. Я докажу. Клянусь.
Креспи наконец отдал ей пластиковую карту. МакГиннесс почувствовала легкое облегчение. Она точно знала, что может доказать Креспи свою невиновность, теперь у нее не осталось выбора — она просто обязана докопаться до истинных фактов. Женщина повернулась к двери, не желая терять ни минуты.
— Пойдемте в лабораторию "К", — позвала она. — Чурча, несомненно, поставят в известность о случившемся, и он будет нас искать.
В этот момент Чурч казался ей гораздо страшнее, чем любой из чужих, потому что, если он выпустил одного из своих чудовищ, когда Креспи оказался там, где ему не следовало быть, невозможно даже предположить, что он сделает, узнав, что полковник остался жив.
Креспи взял свой автомат, по выражению его лица теперь нельзя было понять, что он думает. Они вышли в коридор и направились на нижний этаж станции. МакГиннесс пожалела, что у нее нет с собой оружия, но времени возвращаться к себе в каюту не было, а Креспи точно не согласился бы ее подождать.
МакГиннесс крепко держала в руках пластиковую карту, боясь выронить ее, пока они бежали по петляющим коридорам к лифту, который должен был доставить их к секретной лаборатории.
Женщина понимала, что это ее единственный шанс. Если она ошиблась и никакой тайны здесь нет, то ее ждут очень большие неприятности.
Креспи следовал за МакГиннесс по тускло освещенным коридорам. Все его тело ныло. Он давно не испытывал такой боли — уже много-много лет. Его качало из стороны в сторону. Он был не уверен в себе, периодами его охватывала ненависть, более сильная, чем физические страдания.
Однако хуже всего было то, что теперь он не знал, кому можно доверять. Казалось, что все его инстинкты умерли, интуиция больше не срабатывала, тот тихий внутренний голос, который всегда подсказывал ему, по какому пути идти, сейчас молчал. Он не верил даже себе самому, страшно устал, у него все болело и не было сил искать ответы на вставшие перед ним вопросы. До этого он верил МакГиннесс, но теперь получается, что он ошибался?
МакГиннесс сказала, что может доказать то, на чем она настаивает. И вот он идет за ней, не исключено, что к своей смерти от ее предательских рук... или рук Чурча. Или ему предстоит снова встретиться с чужим, плюющим на то, что думают люди, не знающим, что такое надежда, утрата или страх. Чужих не беспокоит то, что волнует людей: что ты стареешь, не можешь разобраться в происходящем вокруг, в том, кто тебе врет, а кто говорит правду...
«Последнее самое ужасное, не так ли? — подумал он. — И я все еще не смог забыть то, что произошло на Солано. Мне кто-то словно дал взаймы время, чтобы еще пожить».
Внезапно все встало на свои места: воспоминания, гнетущее беспокойство, которое не покидало его с момента пробуждения после анабиоза. Он понял, что всегда подспудно знал: ему придется заплатить за то, что он один спасся после той схватки в пещере. Раньше это ощущение сидело где-то глубоко внутри него, и он пытался запрятать его еще глубже, с головой окунувшись в работу. Но когда он оказался на этой проклятой станции, оно всплыло наружу, оно ждало его за каждым поворотом, отказываясь быть загнанным в угол. После того ужасного утра на астероиде он быстро пошел вверх — сделал себе успешную карьеру, многого добился, но в глубине души оставалось чувство, что он не заслужил того, что получил. Он точно знал, что за дарованную ему жизнь когда-то придется заплатить.
И вот он здесь, на «Безымянной», пытается докопаться до каких-то секретов. Он удивился тому, что, хотя он столько лет старался отогнать от себя вину и страх, теперь они его больше не пугают. Если он должен заплатить за прожитые годы, то почему бы не сделать это сейчас, раз представляется такая возможность. Может, человек умирает тогда, когда отчетливо понимает, что пришло его время, а отпущенный ему срок истек. Креспи оставался в живых, пока не осознал этого. К тому же внутренний голос замолчал, казалось, навсегда — а это тоже еще одно подтверждение того, что пробил его час.
Тогда почему бы не отказаться от борьбы прямо сейчас и не доставлять больше никому никаких неприятностей?
Креспи очень устал, в голове пробегали беспорядочные мысли, путаясь одна с другой и насмехаясь над ним. Он приказал себе перестать думать и постарался сконцентрироваться на том, чтобы не отстать от МакГиннесс.
После бесконечных тускло освещенных коридоров и поворотов, они наконец остановились в самом конце нижней палубы перед массивной металлической дверью, на которой не висело никаких табличек. Коридор был очень грязным, похоже, его не мыли несколько лет, однако дверь оказалась отполированной и блестела. На ней не было ни одной ручки, к ней не был прикреплен биосканер, рядом не стояло никаких охранников, но она казалась абсолютно неприступной. Лишь с одной стороны виднелось небольшое отверстие для пластиковой карты.
МакГиннесс говорила сама с собой:
— Сюда не попасть, если не знаешь кода, а у нас как раз с собой нужная карта... Вводим ее...
Креспи увидел синяки, оставленные его пальцами у нее на щее, и почувствовал себя виноватым, потом подумал, должен ли он испытывать чувство вины — она на самом деле действовала искренне или нет? Креспи не знал ответа на этот вопрос.
«Может, это и есть момент расплаты, полковник. Он пришел».
У Креспи внезапно появилось желание выстрелить себе в голову, чтобы заставить мозг замолчать и прекратить издеваться над ним. Полковник засмеялся. Смех получился похожим на лай, в нем не было ни юмора, ни веселья. Как бы Чурч отреагировал, узнав о том, что великий Креспи покончил жизнь самоубийством в припадке ненависти к самому себе после того, как одержал победу над могущественным «драконом» при помощи баллончика с лаком для волос? МакГиннесс нервно посмотрела на него, он покачал головой и жестом попросил ее продолжать.
Креспи остановился в дверях. МакГиннесс, испытав огромное облегчение, тут же спросила:
— Вы нашли ее, сэр?
Она резко замолчала, как только слова вырвались у нее из горла, заметив, что он только что с кем-то подрался: его одежда была порвана в нескольких местах, по суровому лицу стекали струйки крови. Она уже снова открыла рот, чтобы поинтересоваться, все ли с ним в порядке, но не успела, потому что он пересек комнату широкими шагами, направляясь прямо к ней. В последнюю секунду она успела понять, что он не собирается останавливаться.
Креспи схватил ее за плечи, его пальцы больно врезались в ее тело сквозь одежду.
— Что вы делаете?!
Он схватил ее за горло и начал душить.
«Что, черт побери, могло там произойти?» — пронеслось в голове у МакГиннесс.
Креспи был в ярости, он говорил тихим голосом, в котором слышалась ненависть:
— Вы послали меня туда на верную смерть, не правда ли? Отвечайте, черт побери!
МакГиннесс с трудом хватала ртом воздух и вцепилась ногтями в его ладони, железными тисками сжимающими ее горло.
— Что вы... Остановитесь немедленно! Мне больно!
Его глаза почернели от гнева:
— Вам будет еще больнее. Я убью вас...
Он еще сильнее сжал ее горло. В глазах у МакГиннесс потемнело. Она теперь практически не могла говорить. Женщина задыхалась:
— Нет... не надо... вы убьете меня...
Креспи внезапно отпустил ее. МакГиннесс упала на пол, жадно хватая ртом воздух. Ей казалось, что слова Креспи доносятся откуда-то издалека:
— Вы подставили меня, МакГиннесс! Предательница! Мне следовало бы убить вас.
МакГиннесс проползла на четвереньках метра два или три и попыталась встать.
— Нет, — прошептала она и закашлялась.
Ей было очень больно, и она силилась понять, что же произошло в лаборатории, почему Креспи пришел в такую ярость.
— Нет, — повторила она.
МакГиннесс подняла глаза на полковника. Наверное, он увидел по ее лицу, что она невиновна, но все равно продолжал сурово и зло смотреть на нее. Она еще никогда в жизни не видела человека в такой ярости.
Наконец Креспи прекратил кричать и заявил относительно спокойным тоном:
— Мне следовало бы пристрелить вас прямо на месте. Проклятый чужой атаковал меня.
МакГиннесс не верила своим ушам. Неужели Креспи решил, что это она подослала к нему чудовище?!
— Нет, — снова прошептала она, понимая, что произошло. Ответ четко выкристаллизовался у нее в мозгу: — Это был Чурч. Должен был быть Чурч.
— Но вы сами сказали мне, что он спит, — заметил Креспи. МакГиннесс покачала головой, чувствуя беспомощность. Она.
была поражена, удивлена, шокирована.
— Может, перед тем как заснуть... — начала она и тут же замолчала.
«Карта!» — пронеслось у нее в мозгу. У нее осталась последняя надежда.
— А вы нашли пластиковую карту? — обратилась она к Креспи. — Дайте ее мне, и я докажу вам, что права.
МакГиннесс наконец поднялась на ноги. Боль в горле стала тупой. Она чувствовала, как часто бьется пульс у нее на шее. Женщина протянула руку и ждала, опасаясь, что Креспи вновь набросится на нее или, хуже того, просто откажется ей верить.
Он нахмурился. МакГиннесс понимала, что он пытается принять решение, разобраться в сложившейся ситуации. На его покрытом запекшейся кровью лице появилась неуверенность, что совсем не вязалось с его суровыми чертами.
Креспи достал пластиковую карту из нагрудного кармана. МакГиннесс протянула за ней руку, но Креспи не отпускал карту, неотрывно смотря прямо в глаза МакГиннесс холодным суровым взглядом.
— У вас есть только один шанс, лейтенант, — сказал он.
— Я докажу вам, что не ошиблась. Я докажу. Клянусь.
Креспи наконец отдал ей пластиковую карту. МакГиннесс почувствовала легкое облегчение. Она точно знала, что может доказать Креспи свою невиновность, теперь у нее не осталось выбора — она просто обязана докопаться до истинных фактов. Женщина повернулась к двери, не желая терять ни минуты.
— Пойдемте в лабораторию "К", — позвала она. — Чурча, несомненно, поставят в известность о случившемся, и он будет нас искать.
В этот момент Чурч казался ей гораздо страшнее, чем любой из чужих, потому что, если он выпустил одного из своих чудовищ, когда Креспи оказался там, где ему не следовало быть, невозможно даже предположить, что он сделает, узнав, что полковник остался жив.
Креспи взял свой автомат, по выражению его лица теперь нельзя было понять, что он думает. Они вышли в коридор и направились на нижний этаж станции. МакГиннесс пожалела, что у нее нет с собой оружия, но времени возвращаться к себе в каюту не было, а Креспи точно не согласился бы ее подождать.
МакГиннесс крепко держала в руках пластиковую карту, боясь выронить ее, пока они бежали по петляющим коридорам к лифту, который должен был доставить их к секретной лаборатории.
Женщина понимала, что это ее единственный шанс. Если она ошиблась и никакой тайны здесь нет, то ее ждут очень большие неприятности.
Креспи следовал за МакГиннесс по тускло освещенным коридорам. Все его тело ныло. Он давно не испытывал такой боли — уже много-много лет. Его качало из стороны в сторону. Он был не уверен в себе, периодами его охватывала ненависть, более сильная, чем физические страдания.
Однако хуже всего было то, что теперь он не знал, кому можно доверять. Казалось, что все его инстинкты умерли, интуиция больше не срабатывала, тот тихий внутренний голос, который всегда подсказывал ему, по какому пути идти, сейчас молчал. Он не верил даже себе самому, страшно устал, у него все болело и не было сил искать ответы на вставшие перед ним вопросы. До этого он верил МакГиннесс, но теперь получается, что он ошибался?
МакГиннесс сказала, что может доказать то, на чем она настаивает. И вот он идет за ней, не исключено, что к своей смерти от ее предательских рук... или рук Чурча. Или ему предстоит снова встретиться с чужим, плюющим на то, что думают люди, не знающим, что такое надежда, утрата или страх. Чужих не беспокоит то, что волнует людей: что ты стареешь, не можешь разобраться в происходящем вокруг, в том, кто тебе врет, а кто говорит правду...
«Последнее самое ужасное, не так ли? — подумал он. — И я все еще не смог забыть то, что произошло на Солано. Мне кто-то словно дал взаймы время, чтобы еще пожить».
Внезапно все встало на свои места: воспоминания, гнетущее беспокойство, которое не покидало его с момента пробуждения после анабиоза. Он понял, что всегда подспудно знал: ему придется заплатить за то, что он один спасся после той схватки в пещере. Раньше это ощущение сидело где-то глубоко внутри него, и он пытался запрятать его еще глубже, с головой окунувшись в работу. Но когда он оказался на этой проклятой станции, оно всплыло наружу, оно ждало его за каждым поворотом, отказываясь быть загнанным в угол. После того ужасного утра на астероиде он быстро пошел вверх — сделал себе успешную карьеру, многого добился, но в глубине души оставалось чувство, что он не заслужил того, что получил. Он точно знал, что за дарованную ему жизнь когда-то придется заплатить.
И вот он здесь, на «Безымянной», пытается докопаться до каких-то секретов. Он удивился тому, что, хотя он столько лет старался отогнать от себя вину и страх, теперь они его больше не пугают. Если он должен заплатить за прожитые годы, то почему бы не сделать это сейчас, раз представляется такая возможность. Может, человек умирает тогда, когда отчетливо понимает, что пришло его время, а отпущенный ему срок истек. Креспи оставался в живых, пока не осознал этого. К тому же внутренний голос замолчал, казалось, навсегда — а это тоже еще одно подтверждение того, что пробил его час.
Тогда почему бы не отказаться от борьбы прямо сейчас и не доставлять больше никому никаких неприятностей?
Креспи очень устал, в голове пробегали беспорядочные мысли, путаясь одна с другой и насмехаясь над ним. Он приказал себе перестать думать и постарался сконцентрироваться на том, чтобы не отстать от МакГиннесс.
После бесконечных тускло освещенных коридоров и поворотов, они наконец остановились в самом конце нижней палубы перед массивной металлической дверью, на которой не висело никаких табличек. Коридор был очень грязным, похоже, его не мыли несколько лет, однако дверь оказалась отполированной и блестела. На ней не было ни одной ручки, к ней не был прикреплен биосканер, рядом не стояло никаких охранников, но она казалась абсолютно неприступной. Лишь с одной стороны виднелось небольшое отверстие для пластиковой карты.
МакГиннесс говорила сама с собой:
— Сюда не попасть, если не знаешь кода, а у нас как раз с собой нужная карта... Вводим ее...
Креспи увидел синяки, оставленные его пальцами у нее на щее, и почувствовал себя виноватым, потом подумал, должен ли он испытывать чувство вины — она на самом деле действовала искренне или нет? Креспи не знал ответа на этот вопрос.
«Может, это и есть момент расплаты, полковник. Он пришел».
У Креспи внезапно появилось желание выстрелить себе в голову, чтобы заставить мозг замолчать и прекратить издеваться над ним. Полковник засмеялся. Смех получился похожим на лай, в нем не было ни юмора, ни веселья. Как бы Чурч отреагировал, узнав о том, что великий Креспи покончил жизнь самоубийством в припадке ненависти к самому себе после того, как одержал победу над могущественным «драконом» при помощи баллончика с лаком для волос? МакГиннесс нервно посмотрела на него, он покачал головой и жестом попросил ее продолжать.