Страница:
— Слушаю и повинуюсь, — сверкнула глазами гарпия. — Но… но ты, вели…
— Сколько можно тебе говорить, что ко мне не следует так обращаться? — вздохнул Хедин. — С нами всё будет в порядке. Естественный ток магии восстановлен. Уже сейчас реки и моря возвращаются в свои ложа. Ещё чуть-чуть — и оживут леса. Птицы, звери…
— А люди? — не выдержала Гелерра. Она не забыла земляную волну, накрывающую, словно мягкое одеяло, маленький череп погибшего ребёнка.
Хедин опустил голову; его словно терзал мучительный стыд.
— Людей нам не оживить, Гели. — И, небывалое дело, Познавший Тьму шагнул к гарпии, бережно коснувшись её по-птичьи тонкого плеча. — Этого не смогут сделать даже Столпы третьей силы. Только Творец… если бы Ему ещё оставалось дело до Его собственного творения…
— А Спаситель? — подал голос Ракот. — Молва приписывает ему подобные чудеса.
— Молва, конечно, приписывает, — усмехнулся Хедин. — Пока сам не увижу, ни за что не поверю. Ну, хватит мешкать.
— Повинуюсь!
Гарпия взмыла в воздух, несмотря на недавние раны, и помчалась прочь, туда, где встали лагерем полки Новых Богов.
— Поздравляю, брат. — Хедин улыбнулся. Кажется, он уже почти забыл, как это делается.
— Но шли-то мы сюда не за этим. — Ракот тяжело уселся прямо наземь.
— Не за этим. Но узнали всё равно многое.
— Что они вполне могут с нами потягаться? Что не остановятся перед убийством целого мира? А что будет, если под нож пустят не один мир, а сто? Я уже сейчас ломаю себе голову, как это предотвратить: сейчас им потребовалось, чтобы мы сами полезли головой в петлю, а если научатся чему-то ещё, скажем, перебрасывать эту силу на расстояние?
Хедин ничего не ответил. Только поднялся, плотно сжав губы.
— Нам пора, брат. Мрачный Ракот промолчал.
— И пошлём за Богом Горы. Хватит ему даром небо коптить.
— А я бы вспомнил об Ордене Прекрасной Дамы, — проворчал бывший Властелин Мрака.
Хедин на миг сощурился, остро взглянув на друга-соратника.
— Чего? — фыркнул тот. — Орден Прекрасной Дамы. Верные рыцари Сигрлинн. Дисциплина даже не железная, она каменная. Не отступают и не сдаются. Умирают с радостной улыбкой на устах…
— Если убеждены, что их смерть приблизит возвращение их повелительницы, — с кривой полуулыбкой-полуухмылкой перебил Хедин.
— Так ты потому не берёшь их в подмастерья…
— Потому что Сигрлинн, как тебе прекрасно известно, погибла. Тогда, в тот день, когда её же ученица обернулась против неё, на Хединсее, — с гневом вновь перебил Познавший Тьму. — Или же когда мы штурмовали Брандей, — добавил он уже тише. — Она не вернётся. Исчезла. Сгинула бесследно. Её никто не видел. Никаких следов. Даже Читающие бессильны.
— Ну да. Её никто не видел живой. Но никто не видел и мёртвой, — возразил Ракот. — И совершенно незачем заявлять об этом в открытую тем же рыцарям Прекрасной Дамы. Они могут оказаться полезны.
Хедин только мрачно дёрнул щекой, отворачиваясь.
— Ну, как хочешь, — пожал плечами Ракот. — Я их подкармливаю… втайне, конечно. Глядишь, и пригодятся.
— Не сомневаюсь, — процедил сквозь зубы Познавший Тьму. — Подкармливай. Только чтобы я об этом ничего не знал. Как-то, знаешь, мне не по себе от такого. Попахивает некрофилией.
— Ты уже и так знаешь, — пожал плечами Ракот. И, помолчав, глубокомысленно добавил: — От себя не убежишь, брат.
— «От себя не убежишь…» Что ж, спасибо за напоминание, — скривился Хедин. — Очень ново и оригинально. Ты, без сомнения, первым додумался до столь глубокой и поучительной сентенции.
— Не сердись, — примирительно сказал Ракот, кладя руку на плечо Познавшего Тьму. — Ты ведь любил её, брат, и любишь по сей день…
— Ты сегодня положительно невыносим. — Хедин резко поднялся. — Давай займёмся делами. Мне казалось, их у нас хватает.
— Несомненно. — Ракот откровенно ухмылялся. — Но Орден я всё же призову. Такие мечи никогда не оказываются лишними.
— Делай как знаешь, — сухо отрезал Хедин, прекращая разговор.
Отвернулся и стал смотреть вверх, в небо над мёртвым миром, сейчас внезапно и резко затягивавшееся невесть откуда взявшимися тучами — но теперь уже самыми обычными, дождевыми.
Хлынул ливень, звонко забарабанил по иссушенной земле, и стоявшие лагерем дружины Новых Богов не прятались от него в палатках и тентах. Люди и нелюди в молчании подставляли руки под прохладные струи; они знали — Познавший Тьму и его названый брат победили.
Жажда Кирддина кончилась.
Глава первая
— Сколько можно тебе говорить, что ко мне не следует так обращаться? — вздохнул Хедин. — С нами всё будет в порядке. Естественный ток магии восстановлен. Уже сейчас реки и моря возвращаются в свои ложа. Ещё чуть-чуть — и оживут леса. Птицы, звери…
— А люди? — не выдержала Гелерра. Она не забыла земляную волну, накрывающую, словно мягкое одеяло, маленький череп погибшего ребёнка.
Хедин опустил голову; его словно терзал мучительный стыд.
— Людей нам не оживить, Гели. — И, небывалое дело, Познавший Тьму шагнул к гарпии, бережно коснувшись её по-птичьи тонкого плеча. — Этого не смогут сделать даже Столпы третьей силы. Только Творец… если бы Ему ещё оставалось дело до Его собственного творения…
— А Спаситель? — подал голос Ракот. — Молва приписывает ему подобные чудеса.
— Молва, конечно, приписывает, — усмехнулся Хедин. — Пока сам не увижу, ни за что не поверю. Ну, хватит мешкать.
— Повинуюсь!
Гарпия взмыла в воздух, несмотря на недавние раны, и помчалась прочь, туда, где встали лагерем полки Новых Богов.
— Поздравляю, брат. — Хедин улыбнулся. Кажется, он уже почти забыл, как это делается.
— Но шли-то мы сюда не за этим. — Ракот тяжело уселся прямо наземь.
— Не за этим. Но узнали всё равно многое.
— Что они вполне могут с нами потягаться? Что не остановятся перед убийством целого мира? А что будет, если под нож пустят не один мир, а сто? Я уже сейчас ломаю себе голову, как это предотвратить: сейчас им потребовалось, чтобы мы сами полезли головой в петлю, а если научатся чему-то ещё, скажем, перебрасывать эту силу на расстояние?
Хедин ничего не ответил. Только поднялся, плотно сжав губы.
— Нам пора, брат. Мрачный Ракот промолчал.
— И пошлём за Богом Горы. Хватит ему даром небо коптить.
— А я бы вспомнил об Ордене Прекрасной Дамы, — проворчал бывший Властелин Мрака.
Хедин на миг сощурился, остро взглянув на друга-соратника.
— Чего? — фыркнул тот. — Орден Прекрасной Дамы. Верные рыцари Сигрлинн. Дисциплина даже не железная, она каменная. Не отступают и не сдаются. Умирают с радостной улыбкой на устах…
— Если убеждены, что их смерть приблизит возвращение их повелительницы, — с кривой полуулыбкой-полуухмылкой перебил Хедин.
— Так ты потому не берёшь их в подмастерья…
— Потому что Сигрлинн, как тебе прекрасно известно, погибла. Тогда, в тот день, когда её же ученица обернулась против неё, на Хединсее, — с гневом вновь перебил Познавший Тьму. — Или же когда мы штурмовали Брандей, — добавил он уже тише. — Она не вернётся. Исчезла. Сгинула бесследно. Её никто не видел. Никаких следов. Даже Читающие бессильны.
— Ну да. Её никто не видел живой. Но никто не видел и мёртвой, — возразил Ракот. — И совершенно незачем заявлять об этом в открытую тем же рыцарям Прекрасной Дамы. Они могут оказаться полезны.
Хедин только мрачно дёрнул щекой, отворачиваясь.
— Ну, как хочешь, — пожал плечами Ракот. — Я их подкармливаю… втайне, конечно. Глядишь, и пригодятся.
— Не сомневаюсь, — процедил сквозь зубы Познавший Тьму. — Подкармливай. Только чтобы я об этом ничего не знал. Как-то, знаешь, мне не по себе от такого. Попахивает некрофилией.
— Ты уже и так знаешь, — пожал плечами Ракот. И, помолчав, глубокомысленно добавил: — От себя не убежишь, брат.
— «От себя не убежишь…» Что ж, спасибо за напоминание, — скривился Хедин. — Очень ново и оригинально. Ты, без сомнения, первым додумался до столь глубокой и поучительной сентенции.
— Не сердись, — примирительно сказал Ракот, кладя руку на плечо Познавшего Тьму. — Ты ведь любил её, брат, и любишь по сей день…
— Ты сегодня положительно невыносим. — Хедин резко поднялся. — Давай займёмся делами. Мне казалось, их у нас хватает.
— Несомненно. — Ракот откровенно ухмылялся. — Но Орден я всё же призову. Такие мечи никогда не оказываются лишними.
— Делай как знаешь, — сухо отрезал Хедин, прекращая разговор.
Отвернулся и стал смотреть вверх, в небо над мёртвым миром, сейчас внезапно и резко затягивавшееся невесть откуда взявшимися тучами — но теперь уже самыми обычными, дождевыми.
Хлынул ливень, звонко забарабанил по иссушенной земле, и стоявшие лагерем дружины Новых Богов не прятались от него в палатках и тентах. Люди и нелюди в молчании подставляли руки под прохладные струи; они знали — Познавший Тьму и его названый брат победили.
Жажда Кирддина кончилась.
Глава первая
— Я ждал тебя, некромант, — повторил преподобный отец Этлау. Некогда экзекутор третьего ранга, а теперь… кто знает, какое теперь занимал он место в тайной иерархии Святого Престола!
Быстрее всех, как и положено, оказалась Рыся. Здесь, в маленькой каморке, таилось нечто, подавлявшее всю и всяческую магию, даже древнюю волшбу драконов, — девчонка не могла перекинуться. Зато свистнула, вспарывая воздух, гномья сабля.
— Спокойно! — Инквизитор проворно отшатнулся. — Достопочтенная дочь моя, тебе нет нужды посягать на меня с оружием. Если бы я хотел причинить вам вред, поверь, уже бы причинил, а не вступал в разговоры. Давайте всё-таки вложим мечи в ножны и поговорим спокойно.
Фесс осторожно приобнял Рысю за плечи.
— Пусть он говорит, дочка. — И повернулся, стараясь поймать взгляд Фейруза.
Но смуглый мальчишка словно бы окаменел на пороге камеры, невидящие глаза уставились прямо перед собой.
— С ним всё в порядке, сударь мой некромант, — поспешил Этлау. — Я надеюсь, ты не будешь на меня в претензии за этот маленький трюк.
— Пр-р-редатель, — зарычала Рысь, тиская эфес сабли.
— Нет нужны обвинять беднягу, — примирительно протянул ладонь инквизитор. — Он всё-таки действительно был у нас служкой. А людей я запоминаю быстро и надолго. Ну и, — он помялся, как бы в смущении, — возможности у нас тоже появились, несколько иные, чем раньше…
— Это я запомнил ещё по Чёрной башне, — сквозь зубы сказал некромант. — Значит, мальчик должен был привести нас к тебе?
Этлау кивнул.
— И прости, что я задействовал негатор магии. Ты тоже должен его помнить, ещё по Эгесту и Кривому Ручью.
Фесс только усмехнулся. Это-то он помнил отлично.
— Единственное, что ты также мог бы заметить, — продолжал инквизитор, — негатор подавляет любуюмагию в этой камере. Любую, и моя не исключение.
— После того, что я видел там, на льду, едва ли ты вообще нуждаешься в магии, преподобный.
— Не стоит перебрасываться язвительными репликами. — Этлау наставительно поднял палец. — Тогда переходи к делу, святой отец. — Фесс оглядел камеру, покосился на стоящий в углу костыль, явно принесённый сюда инквизитором; потом присел на древнюю дубовую скамью у стены. Рысь немедля оказалась рядом, по-прежнему напряжённая, готовая к бою.
Несчастный Фейруз так и замер в глубоком трансе.
Потирая руки, Этлау прошёлся по камере, вытянул на середину древний устрашающего вида табурет, на котором в своё время явно пытали узников; инквизитор устроился напротив Фесса, скрестил руки на груди.
Некоторое время все молчали.
«Вот оно, значит, как. — Мысли некроманта прыгали, как испуганные кролики. — Мы можем поставить паренька на поводок за несколько добрых лиг. Можем заставить его привести драгоценную добычу к нам, причём добыча ничего не заподозрит. Ну, или почти ничего. А когда она разберётся, будет уже поздно. Ну что ж, поздравляю, преподобный. Уел, как сказали бы мальчишки. А Фейруз ведь мог завести нас и под какую-нибудь плиту или на потайную дверь над каменным мешком…»
— Я не хотел схватки. Я хочу разговора, — по-прежнему мягко произнёс Этлау. — Я помню нашу первую встречу, Неясыть. Я готов признать, что был тогда… во многом не прав. Ты усмехаешься, я понимаю — мол, что мне проку в твоих признаниях! Согласен, толку немного.
— Говори, говори, святой отец. — Фесс постарался усмехнуться как можно циничнее. — Может, мне и станет понятно, почему совсем недавно ты гнал тысячи людей умирать под стенами Чёрной башни, а сейчас разводишь со мной душеспасительные беседы, да ещё и подавив свою собственную магию!
— Всё движется по спирали, — с важным видом, вновь поднимая палец, провозгласил инквизитор, словно не замечая насмешки некроманта. — Мы вполне мирно говорили с тобой в придорожном трактире, не помнишь? Потом сделались… нет, не врагами, но, как я считал, мы служили совершенно разным силам, абсолютно несовместным друг с другом. Я — Спасителю, ты — Тьме, пытающейся разрушить наш мир…
— И что же изменилось, святой отец? — Фесс продолжал усмехаться, но уже больше по инерции. Взгляд инквизитора… в этом взгляде единственного глаза появилось что-то совершенно новое. Тоска. Страх. Неуверенность. «Или это мне очень хочется их там увидеть?» — постоянно остужал себя некромант.
— У нас вышел небольшой спор с магами Ордоса и Волшебного Двора. — Этлау поморщился, отчего-то потёр грудь. — Они, изволите ль видеть, сударь мой Неясыть, попытались меня уничтожить.
— Не могу не заметить, что с радостью встал бы с ними плечом к плечу, — заметил Фесс.
— Благодарю за откровенность. — Инквизитор светски улыбнулся. — Но речь сейчас не об этом.
«И даже не об орке, гноме и Рысе-первой, с которых ты начал разговор», — подумал Фесс.
— Некромант. — Отец Этлау глубоко вдохнул, словно набираясь решимости. — Ты умный человек и, конечно же, уже догадался, чего я хочу.
—Нет, в эти игры я играть отказываюсь, — покачал головой Фесс. — Ты привёл нас сюда, преподобный. Тебе и речь вести. А я буду слушать.
Этлау вновь скривил тонкий рот, вроде как любезно и приятно улыбаясь. Так, наверное, улыбалась бы змея, умей она это.
— Неправильно, — вдруг сказал он. — Неправильно играть, надеясь, что соперник совершит ошибку, где-то проговорится или что-то в этом роде. Я так больше не хочу, некромант. Похоже, ты —единственный, кто может ответить на мои вопросы. Точно так же, как и я — тоже единственный, кто знает ответы на твои.
— И что? — стараясь выдержать спокойный тон, отозвался Фесс. — Да, у меня много вопросов. Первый и самый главный — что изменилось по сравнению с Чёрной башней? Ты уже не рвёшься уничтожить меня любой ценой, святой отец?
— Ответ очевиден: нет, не рвусь. — Этлау устало потёр ладонями щёки. — Мы оба стремимся к Истине, некромант. Только разными путями.
— Поразительное признание из уст верного слуги Спасителя, — съязвил Фесс.
Рысь одобрительно подмигнула.
— В этом-то всё и дело, — медленно произнёс Этлау. — Верного слуги, это верно. Но вот Спасителя ли?
Фесс лишь немалым усилием удержал на месте готовую отвалиться челюсть. Этлау усомнился? Светоч веры, кремень, готовый отправить весь мир в Серые Пределы, если это будет означать победу его бога?..
— Я не случайно упомянул наш, м-м-м, спор с магами, — тем временем продолжал инквизитор, явно заметив растерянность Фесса. — Они замыслили покушение. Попытка уничтожить меня с помощью магии провалилась. И тогда Мегана в отчаянии решилась на последнее средство. Вместе с наёмником пырнула меня ножом. Уда-Рила в лёгкое, а её головорез полоснул по горлу. Вот, смотри. — И Этлау решительно распахнул инквизиторский плащ, распустил завязки рубахи.
Рыся целомудренно отвернулась.
Горло инквизитора действительно пересекал тонкий багровый шрам, совсем ещё свежий. Свежим оказался и след на боку.
— Удостоверься, что это — следы от настоящих ран, некромант. — Этлау оставался убийственно серьёзен. — Мне нужно твоё доверие.
— Я верю, — спокойно отозвался Фесс. Неважно, на самом деле, подлинные это шрамы или нет. Гораздо важнее — что же в конечном итоге хочет ему предложить этот хитрый лис?
— Раны, как ты понимаешь, смертельны. Но я подготовился, я хорошо подготовился. Я остался в живых, а Мегану пленил и доставил в… в соответствующее место, не в Аркин, предупреждаю сразу, искать её здесь бесполезно. Сейчас она под надёжной охраной…
— Зачем мне это знать, святой отец? Этлау облизнул пересохшие губы.
— Я стараюсь быть откровенным, Неясыть. Поверь, это вовсе не просто после долгих лет… когда говорить можно только то, что… — Он махнул рукой. — В общем, Мегана сейчас в наших руках, в руках святых братьев. Однако ей ничего не угрожает. Я не собираюсь мстить.
Фесс выразительно поднял одну бровь.
— Да-да, не собираюсь. Потому что я понял — отчего они хотели убить меня.
— Не будет ли досточтимый отец-экзекутор любезен развеять тьму моего невежества по этому предмету?
— Язвишь, Неясыть… — вздохнул Этлау. — Ну, неужто сам не догадаешься? Или уже догадался, но просто не хочешь говорить, всё ждёшь меня? Ладно, оставим. — Инквизитор запахнул плащ и подался вперёд, глядя некроманту прямо в глаза. — Они решили, что я — слуга Тьмы. Такой же, как и ты.
— Вот даже как, — только и смог вымолвить Фесс. Похоже, отец-экзекутор преуспел по крайней мере в одном из своих начинаний — сегодня ему уже дважды удалось удивить некроманта.
— Не «даже как», а именно так. И не смотри такими глазами, дочь моя, я говорю чистую правду. — Рысь сердито фыркнула. — У тебя славная дочурка, некромант. По-хорошему завидую.
Девочка-дракон скорчила гримаску.
— В нашем мире тьма-тьмущая обездоленных, нищих, сирот. В любой деревне крестьянин в голодное время с радостью продаст тебе младенца, да ещё и будет молиться за твоё здоровье, потому что так выживет и этот малыш, и другие его дети, — бросила она. — Возьми ребёнка, стань просто отцом, а не только лишь «святым» или «преподобным».
— Твоя дочь умна, откровенна и справедлива. — Этлау повернулся к Фессу. — Да, ты права, прекрасное дитя. Очень надеюсь, что у меня останется достаточно мирных, спокойных дней, чтобы вырастить… — Он резко оборвал сам себя. — Речь не о том, Неясыть. Маги Ордоса и Волшебного Двора решили, что я — слуга Тьмы…
— Это ты уже говорил, инквизитор. Пожалуйста, переходи к главному.
Щёки Этлау покрывал лихорадочный румянец, единственный глаз блестел — инквизитор явно пребывал в страшном волнении.
— Ректор Ордосской академии, Анэто, взбунтовал ряд полков армии, что была собрана для штурма Чёрной башни. Они двигаются на юг, к Аркину.
— О-о, — как мог насмешливо протянул Фесс, хотя ему, конечно, было совершенно не до смеха. — Святой Престол оказался меж двух огней. С севера надвигается армия магов, полная решимости довести до конца начатое Меганой, с востока подступили птенцы Салладорца, да ещё и моя армия мёртвых!
— Ты совершенно прав, — без тени улыбки ответил инквизитор. — На самом деле Святому Престолу угрожает ещё больше врагов, просто ты не о всех слышал. Из Добровольного заточения вышли эльфы Нарна, вступив в альянс с Вечным лесом. Королева Вейде отринула давнюю унию с Инквизицией.
— Надо же, — притворно удивился некромант. — Все Предали, ну буквально все! Никому нельзя верить в наши Дни, решительно никому!
— Ты, Неясыть, сегодня изрекаешь исключительно прописные истины. — Этлау и глазом не моргнул. — Но — любезность за любезность — зачем ты проник в Аркин?..
— Нет, преподобный, — покачал головой Фесс. — Ты хотел говорить, не я. Вот и договаривай до конца. Предложить мне союз?
— В известной степени, — кивнул инквизитор. — Но меня волнуют не полки поури, не подъятые тобой мертвецы и даже, как ни странно, не птенцы Салладорца. Меня волную я, если можно так выразиться.
Костяшки стиснутых и переплетённых пальцев отца-экзекутора побелели.
— После того удара, — глухо сказал он, морщась, словно от боли, и проводя пальцами по шраму на горле, — после того, что я пережил под заклятьем магов… во мне родились сомнения. Я ведь умирал один раз, Неясыть, умирал в Арвесте, и был возвращён к жизни Спасителем. Возвращён для особой миссии, как мне тогда казалось. А сейчас… знаешь, некромант, где-то я даже благодарен Мегане и остальным. Они, конечно, мятежники, вольнодумцы и ересиархи. Но они оказали мне великую услугу. Догадываешься, какую? Они явили мне поразивший меня недуг. Страшный и, возможно, неизлечимый. Но я, скажу просто и без патетики, предпочитаю смотреть прямо в лицо грядущему, пусть даже и лишь одним глазом.
— И ты хочешь, преподобный…
— …чтобы ты, с кем непосредственно говорила Тьма, — понижая голос до шёпота, наклонился вперёд инквизитор, — чтобы ты помог мне отыскать ответ.
— За просто так? За твои красивые глаза, то есть один-единственный красивый глаз?
— Ну, почему же «за просто так», — оскорбился святой отец. — Ты помнишь, с чего я начал разговор? Прадд, Сугутор и Рысь — эти имена для тебя ещё хоть что-нибудь значат?
— Предположим, — как можно спокойнее отозвался некромант. — Предположим, отец-экзекутор. И что дальше? Ты хочешь сказать, что они были живы всё это время? Ложь, Этлау. Я бы знал.
— Я тебе их покажу. — Инквизитор не отвёл взгляда.
— Живых или мёртвых? — Кулаки у Фесса сжимались сами собой. Рядом глухо ворчала Рысь-драконица, по-прежнему тискавшая рукоять сабли.
— Ты всё увидишь.
— Живых или мёртвых?! — взревел Фесс, одним движением оказываясь около сидевшего инквизитора и сгребая его за грудки.
Этлау не сделал попытки освободиться, но некроманту показалось, что с таким же успехом он может пытаться сдвинуть с места конную статую кого-нибудь из древних мельинских императоров.
— А говорил — без магии, — вспылила Рыся. Этлау небрежно отмахнулся.
— Вновь повторю — ты мудра, дитя. Это сидит во мне, вгрызлось так, что… — Он только покачал головой. — Тут не поможет никакой негатор.
Некромант отпустил экзекутора. Тяжело дыша, отступил, почти рухнул на грубую скамью.
— Пока не добьюсь от тебя правды…
— Не станешь ничего делать, верно? Понимаю, понимаю. Ну, хорошо, скажу так: орка и гнома ты, наверное, ещё сможешь вернуть к жизни. Тут помогут только твои знания. А вот с девушкой всё куда хуже…
«Её нет ни среди мёртвых, ни среди живых», — припомнилось Фессу.
— Я смогу провести вас к ним, — продолжал обещать Этлау. — Всё уже приготовлено. — В углу валялся небрежно брошенный мешок. — Там одеяния святых братьев. Мне никто не дерзнёт задавать вопросы.
Сердце Фесса бешено колотилось. Он ведь уже слышал эти речи — давным-давно, кажется, в совершенно иной жизни, в иссушенной салладорской пустыне, окружённый войском всё того же преподобного Этлау. Отец-экзекутор второго ранга Иероним, из эгестской консистории. Тогда он им не поверил. Счёл — и не без оснований — хитро расставленной ловушкой. Не поддался.
Выходит, отцы-инквизиторы не лгали?..
Он быстро взглянул на Рысю. Она явно тщилась что-то ему сказать, но, увы, негатор отца Этлау блокировал даже врождённую способность драконов к мыслеречи.
Сфайрату это бы очень не понравилось, мелькнула мысль.
— Что ж, пойдём. — Кажется, голос меня таки выдаёт», — подумал Фесс. — В конце концов, напасть ты мог и сейчас. Если, конечно, не решил покуражиться. Расплатиться за некрополь, за Кривой Ручей… за всё.
— Напасть я мог давным-давно, — кивнул Этлау. — Но мне нужно сейчас совсем иное. Сюда, пожалуйста. — Он с подчёркнутой учтивостью поднялся, указывая на дверь в левой от себя стене.
Некромант покосился на Фейруза.
Что-то было не так. С самого начала.
Ну конечно!.. Фесс подавил острое желание хватить себя по лбу.
Негатор магии. По словам инквизитора, артефакт подавлял всюмагию, включая его, Этлау, собственную.
Видать, не подавлял. Или же инквизитор с присущей святым братьям предусмотрительностью оставил себе путь отступления.
Рыся тоже выразительно покосилась на смуглого паренька, правая её бровь задралась почти до самой чёлки. Тоже поняла. И скорее всего именно об этом и хотела предупредить.
— Прошу за мной, — повторил Этлау, поворачиваясь спиной и первым шагая через порог. Фесс и Рыся осторожно последовали за ним. Словно сомнамбула, двинулся и Фейруз.
Низкий коридор, гладкие стены, гулкое эхо. Тьму прорезал яркий фонарь в руке инквизитора; четверо шагали подземельями Аркина, шагали в непривычной для некроманта магической тишине, если можно так выразиться: он ничего не ощущал, шёл, словно обычный смертный. Негатор чародейства получился у преподобного Этлау просто на славу.
— Скучно так шагать, — вдруг прозвенел голосок рыси. — Достопочтенный отец, могу ли я спросить?..
— Спрашивай, дитя, — слова инквизитора источали патоку.
— Ты свирепо штурмовал Чёрную башню, не щадя ни себя, ни других. Я была там. Я всё видела. После того как мы ответим на твои вопросы, ты…
— О, я понял, всё понял, — закивал отец-экзекутор. — Нет, дочь моя, я не собираюсь с вами враждовать. Ещё совсем недавно я отдал бы всё, жизнь и блаженство души, отдал бы с лёгкостью, чтобы только уничтожить проклятого Разрушителя. Ведь Разрушитель, его воплощение — одно из трёх общеизвестных пророчеств, знаменующих Второе пришествие Спасителя. Воплощение Разрушителя, прорыв Тьмы и появление Отступника, хотя с последним до сих пор не согласны многие в Курии… Я всей душой стоял за исполнение Его замысла, но… — он развёл руками, — сейчас уже не знаю, чему верить. Удар Меганы — хотите верьте, хотите нет — открыл мне глаза. Я умирал, дочь моя, умирал и воскресал, и… — Этлау содрогнулся, — я заглянул в то место, что вы, некроманты, называете Серыми Пределами. Всю мою жизнь я верно служил Спасителю. Я верил, что после телесной гибели душа моя вознесётся к Его престолу. Что мои дела будут строго и беспристрастно рассмотрены, и мне будет определена посмертная судьба…
— Что же случилось? — голос Рыси казался полон самого искреннего сочувствия.
Этлау остановился, повернулся, взглянув прямо в глаза девочке-дракону.
— Я знаю, кто ты, дитя, — негромко сказал он. — Ты — тот дракон, с которым мы схватились у башни. Ты изменила облик, но сущность твоих пращуров от меня не спрячешь. И это ещё один проклятый дар, которого я страшусь. Я знаю, ваш род наделён способностью везде и всюду отличать правду от лжи, вы легко читаете в людских душах… я говорю тебе правду, дитя, когда кинжал Меганы дошёл мне до сердца… я умер. На краткий миг, но я умер. Я не чувствовал боли, ничего. Но я видел весь
Эвиал, от крайнего западного предела, залитого Тьмой, до последних укрывищ богомерзких дуоттов на востоке. И я видел… — голос упал до почти неразличимого шёпота, — я ощутил Её во мне. Куда яснее и чётче, чем стоя под истребительным заклинанием ордосских магов. Я ощутил Её во мне, понимаешь, некромант?! Так же, как, наверное, и ты ощущаешь Её в себе… После этого я был сам не свой. Плохо помню, что творилось со мной. Я убил наёмника, пленил Мегану, пытался убить Анэто… маги обратились против меня. Многие святые братья, вставшие на мою сторону, погибли… я скорблю обо всём и обо всех, но сейчас самое главное — чтобы ты смог помочь мне, Неясыть.
Не переставая говорить, Этлау повернулся и зашагал дальше по коридору.
— Вернувшись в Аркин, я был словно безумный. Я… стал другим. Совершенно иным, и даже не знаю, человеком ли. Я молился… день и ночь я просил Спасителя вразумить меня и защитить своего верного слугу от тенет Тьмы.
— Он не отозвался, — спокойно заметила Рыся. Она не спрашивала, она утверждала. — А ведь после Арвеста ты верил, что именно Он спас тебя…
У инквизитора сквозь зубы вырвался сдавленный стон.
— Да, я верил, и я думал именно так. Но… сейчас я вижу только Тьму. Чувствую только Тьму. Смотрю на себя подле Чёрной башни… и понимаю, что не был собой. Может, только в те краткие моменты, когда пытался говорить с тобой, некромант.
— Не могу сказать, что те твои речи могут служить образцом разумности, Этлау.
Инквизитор горько усмехнулся.
— Именно. Кому-то очень хотелось, чтобы мы вцепились друг другу в глотку, как два бешеных пса. Никогда не помню у себя такой ярости.
— А Большие Комары? — напомнил Фесс. — Когда ты с лёгкой душой принёс в жертву двоих, чтобы только упокоить погост и не дать мне сделать мою работу несравнимо меньшей ценой?
— Я блуждал во мраке, раньше почитая его светом, — помедлив, ответил инквизитор. — Я не ведал, что творю. Сейчас, конечно, я понимаю, что совершил немалый грех. Впрочем, здесь никто не может похвастаться незапятнанной белизной, кроме, конечно, её. — Он кивнул на Рысю. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло, некромант. У твоей дочери чистая душа. Без единого пятнышка.
— Спасибо за комплимент, — отозвалась Рыся. — Но всё-таки, святой отец, как же быть с…
— О да, с птенцами Салладорца, ордосскими магами и всем прочим? Видишь ли, умеренная и побеждённая слугами Спасителя Тьма, бесспорно, полезна для оздоровления души народной, — в голосе инквизитора послышался давно знакомый некроманту пафос. — Угроза Тьмы сдерживает гибельные страсти. Я не знаю, что случится с Эвиалом, если по милости Спасителя в один прекрасный день мы каким-то образом избавимся от Неё. Мне не нужны катастрофы. По секрету и только между нами, я вполне смирюсь с существованием этого Зла. Да, будут оживать кладбища, умруны станут нападать на мирные деревни, но это зло понятное, и, как бороться с ним, известно…
— Например? — не сдержавшись, осведомился Фесс.
— Например, не чинить препятствий факультету малефицистики, — отозвался инквизитор. — Разумеется, «не чинить препятствий» следует понимать «не чинить оные сверх необходимого». Это понял даже Святой Престол, выпустив соответствующую энциклику, тебе должны были о ней говорить, бедняга Иероним, да… Профессия некроманта требует особых людей, это яснее ясного. Не новых Салладорцев, нет. Именно таких, каким ты был, Неясыть, когда сошёл на причал несчастного Арвеста. Простых и честных бойцов с реальным и конкретным злом, которое выбирается из могил и разрывает людей в клочья, неважно, взрослых, стариков или детей, вплоть до младенцев в колыбелях. Святой Престол раньше тоже мог ошибаться, говорю я сейчас, и это именно мои слова, а не вложенное в мои уста… неведомо кем.
Быстрее всех, как и положено, оказалась Рыся. Здесь, в маленькой каморке, таилось нечто, подавлявшее всю и всяческую магию, даже древнюю волшбу драконов, — девчонка не могла перекинуться. Зато свистнула, вспарывая воздух, гномья сабля.
— Спокойно! — Инквизитор проворно отшатнулся. — Достопочтенная дочь моя, тебе нет нужды посягать на меня с оружием. Если бы я хотел причинить вам вред, поверь, уже бы причинил, а не вступал в разговоры. Давайте всё-таки вложим мечи в ножны и поговорим спокойно.
Фесс осторожно приобнял Рысю за плечи.
— Пусть он говорит, дочка. — И повернулся, стараясь поймать взгляд Фейруза.
Но смуглый мальчишка словно бы окаменел на пороге камеры, невидящие глаза уставились прямо перед собой.
— С ним всё в порядке, сударь мой некромант, — поспешил Этлау. — Я надеюсь, ты не будешь на меня в претензии за этот маленький трюк.
— Пр-р-редатель, — зарычала Рысь, тиская эфес сабли.
— Нет нужны обвинять беднягу, — примирительно протянул ладонь инквизитор. — Он всё-таки действительно был у нас служкой. А людей я запоминаю быстро и надолго. Ну и, — он помялся, как бы в смущении, — возможности у нас тоже появились, несколько иные, чем раньше…
— Это я запомнил ещё по Чёрной башне, — сквозь зубы сказал некромант. — Значит, мальчик должен был привести нас к тебе?
Этлау кивнул.
— И прости, что я задействовал негатор магии. Ты тоже должен его помнить, ещё по Эгесту и Кривому Ручью.
Фесс только усмехнулся. Это-то он помнил отлично.
— Единственное, что ты также мог бы заметить, — продолжал инквизитор, — негатор подавляет любуюмагию в этой камере. Любую, и моя не исключение.
— После того, что я видел там, на льду, едва ли ты вообще нуждаешься в магии, преподобный.
— Не стоит перебрасываться язвительными репликами. — Этлау наставительно поднял палец. — Тогда переходи к делу, святой отец. — Фесс оглядел камеру, покосился на стоящий в углу костыль, явно принесённый сюда инквизитором; потом присел на древнюю дубовую скамью у стены. Рысь немедля оказалась рядом, по-прежнему напряжённая, готовая к бою.
Несчастный Фейруз так и замер в глубоком трансе.
Потирая руки, Этлау прошёлся по камере, вытянул на середину древний устрашающего вида табурет, на котором в своё время явно пытали узников; инквизитор устроился напротив Фесса, скрестил руки на груди.
Некоторое время все молчали.
«Вот оно, значит, как. — Мысли некроманта прыгали, как испуганные кролики. — Мы можем поставить паренька на поводок за несколько добрых лиг. Можем заставить его привести драгоценную добычу к нам, причём добыча ничего не заподозрит. Ну, или почти ничего. А когда она разберётся, будет уже поздно. Ну что ж, поздравляю, преподобный. Уел, как сказали бы мальчишки. А Фейруз ведь мог завести нас и под какую-нибудь плиту или на потайную дверь над каменным мешком…»
— Я не хотел схватки. Я хочу разговора, — по-прежнему мягко произнёс Этлау. — Я помню нашу первую встречу, Неясыть. Я готов признать, что был тогда… во многом не прав. Ты усмехаешься, я понимаю — мол, что мне проку в твоих признаниях! Согласен, толку немного.
— Говори, говори, святой отец. — Фесс постарался усмехнуться как можно циничнее. — Может, мне и станет понятно, почему совсем недавно ты гнал тысячи людей умирать под стенами Чёрной башни, а сейчас разводишь со мной душеспасительные беседы, да ещё и подавив свою собственную магию!
— Всё движется по спирали, — с важным видом, вновь поднимая палец, провозгласил инквизитор, словно не замечая насмешки некроманта. — Мы вполне мирно говорили с тобой в придорожном трактире, не помнишь? Потом сделались… нет, не врагами, но, как я считал, мы служили совершенно разным силам, абсолютно несовместным друг с другом. Я — Спасителю, ты — Тьме, пытающейся разрушить наш мир…
— И что же изменилось, святой отец? — Фесс продолжал усмехаться, но уже больше по инерции. Взгляд инквизитора… в этом взгляде единственного глаза появилось что-то совершенно новое. Тоска. Страх. Неуверенность. «Или это мне очень хочется их там увидеть?» — постоянно остужал себя некромант.
— У нас вышел небольшой спор с магами Ордоса и Волшебного Двора. — Этлау поморщился, отчего-то потёр грудь. — Они, изволите ль видеть, сударь мой Неясыть, попытались меня уничтожить.
— Не могу не заметить, что с радостью встал бы с ними плечом к плечу, — заметил Фесс.
— Благодарю за откровенность. — Инквизитор светски улыбнулся. — Но речь сейчас не об этом.
«И даже не об орке, гноме и Рысе-первой, с которых ты начал разговор», — подумал Фесс.
— Некромант. — Отец Этлау глубоко вдохнул, словно набираясь решимости. — Ты умный человек и, конечно же, уже догадался, чего я хочу.
—Нет, в эти игры я играть отказываюсь, — покачал головой Фесс. — Ты привёл нас сюда, преподобный. Тебе и речь вести. А я буду слушать.
Этлау вновь скривил тонкий рот, вроде как любезно и приятно улыбаясь. Так, наверное, улыбалась бы змея, умей она это.
— Неправильно, — вдруг сказал он. — Неправильно играть, надеясь, что соперник совершит ошибку, где-то проговорится или что-то в этом роде. Я так больше не хочу, некромант. Похоже, ты —единственный, кто может ответить на мои вопросы. Точно так же, как и я — тоже единственный, кто знает ответы на твои.
— И что? — стараясь выдержать спокойный тон, отозвался Фесс. — Да, у меня много вопросов. Первый и самый главный — что изменилось по сравнению с Чёрной башней? Ты уже не рвёшься уничтожить меня любой ценой, святой отец?
— Ответ очевиден: нет, не рвусь. — Этлау устало потёр ладонями щёки. — Мы оба стремимся к Истине, некромант. Только разными путями.
— Поразительное признание из уст верного слуги Спасителя, — съязвил Фесс.
Рысь одобрительно подмигнула.
— В этом-то всё и дело, — медленно произнёс Этлау. — Верного слуги, это верно. Но вот Спасителя ли?
Фесс лишь немалым усилием удержал на месте готовую отвалиться челюсть. Этлау усомнился? Светоч веры, кремень, готовый отправить весь мир в Серые Пределы, если это будет означать победу его бога?..
— Я не случайно упомянул наш, м-м-м, спор с магами, — тем временем продолжал инквизитор, явно заметив растерянность Фесса. — Они замыслили покушение. Попытка уничтожить меня с помощью магии провалилась. И тогда Мегана в отчаянии решилась на последнее средство. Вместе с наёмником пырнула меня ножом. Уда-Рила в лёгкое, а её головорез полоснул по горлу. Вот, смотри. — И Этлау решительно распахнул инквизиторский плащ, распустил завязки рубахи.
Рыся целомудренно отвернулась.
Горло инквизитора действительно пересекал тонкий багровый шрам, совсем ещё свежий. Свежим оказался и след на боку.
— Удостоверься, что это — следы от настоящих ран, некромант. — Этлау оставался убийственно серьёзен. — Мне нужно твоё доверие.
— Я верю, — спокойно отозвался Фесс. Неважно, на самом деле, подлинные это шрамы или нет. Гораздо важнее — что же в конечном итоге хочет ему предложить этот хитрый лис?
— Раны, как ты понимаешь, смертельны. Но я подготовился, я хорошо подготовился. Я остался в живых, а Мегану пленил и доставил в… в соответствующее место, не в Аркин, предупреждаю сразу, искать её здесь бесполезно. Сейчас она под надёжной охраной…
— Зачем мне это знать, святой отец? Этлау облизнул пересохшие губы.
— Я стараюсь быть откровенным, Неясыть. Поверь, это вовсе не просто после долгих лет… когда говорить можно только то, что… — Он махнул рукой. — В общем, Мегана сейчас в наших руках, в руках святых братьев. Однако ей ничего не угрожает. Я не собираюсь мстить.
Фесс выразительно поднял одну бровь.
— Да-да, не собираюсь. Потому что я понял — отчего они хотели убить меня.
— Не будет ли досточтимый отец-экзекутор любезен развеять тьму моего невежества по этому предмету?
— Язвишь, Неясыть… — вздохнул Этлау. — Ну, неужто сам не догадаешься? Или уже догадался, но просто не хочешь говорить, всё ждёшь меня? Ладно, оставим. — Инквизитор запахнул плащ и подался вперёд, глядя некроманту прямо в глаза. — Они решили, что я — слуга Тьмы. Такой же, как и ты.
— Вот даже как, — только и смог вымолвить Фесс. Похоже, отец-экзекутор преуспел по крайней мере в одном из своих начинаний — сегодня ему уже дважды удалось удивить некроманта.
— Не «даже как», а именно так. И не смотри такими глазами, дочь моя, я говорю чистую правду. — Рысь сердито фыркнула. — У тебя славная дочурка, некромант. По-хорошему завидую.
Девочка-дракон скорчила гримаску.
— В нашем мире тьма-тьмущая обездоленных, нищих, сирот. В любой деревне крестьянин в голодное время с радостью продаст тебе младенца, да ещё и будет молиться за твоё здоровье, потому что так выживет и этот малыш, и другие его дети, — бросила она. — Возьми ребёнка, стань просто отцом, а не только лишь «святым» или «преподобным».
— Твоя дочь умна, откровенна и справедлива. — Этлау повернулся к Фессу. — Да, ты права, прекрасное дитя. Очень надеюсь, что у меня останется достаточно мирных, спокойных дней, чтобы вырастить… — Он резко оборвал сам себя. — Речь не о том, Неясыть. Маги Ордоса и Волшебного Двора решили, что я — слуга Тьмы…
— Это ты уже говорил, инквизитор. Пожалуйста, переходи к главному.
Щёки Этлау покрывал лихорадочный румянец, единственный глаз блестел — инквизитор явно пребывал в страшном волнении.
— Ректор Ордосской академии, Анэто, взбунтовал ряд полков армии, что была собрана для штурма Чёрной башни. Они двигаются на юг, к Аркину.
— О-о, — как мог насмешливо протянул Фесс, хотя ему, конечно, было совершенно не до смеха. — Святой Престол оказался меж двух огней. С севера надвигается армия магов, полная решимости довести до конца начатое Меганой, с востока подступили птенцы Салладорца, да ещё и моя армия мёртвых!
— Ты совершенно прав, — без тени улыбки ответил инквизитор. — На самом деле Святому Престолу угрожает ещё больше врагов, просто ты не о всех слышал. Из Добровольного заточения вышли эльфы Нарна, вступив в альянс с Вечным лесом. Королева Вейде отринула давнюю унию с Инквизицией.
— Надо же, — притворно удивился некромант. — Все Предали, ну буквально все! Никому нельзя верить в наши Дни, решительно никому!
— Ты, Неясыть, сегодня изрекаешь исключительно прописные истины. — Этлау и глазом не моргнул. — Но — любезность за любезность — зачем ты проник в Аркин?..
— Нет, преподобный, — покачал головой Фесс. — Ты хотел говорить, не я. Вот и договаривай до конца. Предложить мне союз?
— В известной степени, — кивнул инквизитор. — Но меня волнуют не полки поури, не подъятые тобой мертвецы и даже, как ни странно, не птенцы Салладорца. Меня волную я, если можно так выразиться.
Костяшки стиснутых и переплетённых пальцев отца-экзекутора побелели.
— После того удара, — глухо сказал он, морщась, словно от боли, и проводя пальцами по шраму на горле, — после того, что я пережил под заклятьем магов… во мне родились сомнения. Я ведь умирал один раз, Неясыть, умирал в Арвесте, и был возвращён к жизни Спасителем. Возвращён для особой миссии, как мне тогда казалось. А сейчас… знаешь, некромант, где-то я даже благодарен Мегане и остальным. Они, конечно, мятежники, вольнодумцы и ересиархи. Но они оказали мне великую услугу. Догадываешься, какую? Они явили мне поразивший меня недуг. Страшный и, возможно, неизлечимый. Но я, скажу просто и без патетики, предпочитаю смотреть прямо в лицо грядущему, пусть даже и лишь одним глазом.
— И ты хочешь, преподобный…
— …чтобы ты, с кем непосредственно говорила Тьма, — понижая голос до шёпота, наклонился вперёд инквизитор, — чтобы ты помог мне отыскать ответ.
— За просто так? За твои красивые глаза, то есть один-единственный красивый глаз?
— Ну, почему же «за просто так», — оскорбился святой отец. — Ты помнишь, с чего я начал разговор? Прадд, Сугутор и Рысь — эти имена для тебя ещё хоть что-нибудь значат?
— Предположим, — как можно спокойнее отозвался некромант. — Предположим, отец-экзекутор. И что дальше? Ты хочешь сказать, что они были живы всё это время? Ложь, Этлау. Я бы знал.
— Я тебе их покажу. — Инквизитор не отвёл взгляда.
— Живых или мёртвых? — Кулаки у Фесса сжимались сами собой. Рядом глухо ворчала Рысь-драконица, по-прежнему тискавшая рукоять сабли.
— Ты всё увидишь.
— Живых или мёртвых?! — взревел Фесс, одним движением оказываясь около сидевшего инквизитора и сгребая его за грудки.
Этлау не сделал попытки освободиться, но некроманту показалось, что с таким же успехом он может пытаться сдвинуть с места конную статую кого-нибудь из древних мельинских императоров.
— А говорил — без магии, — вспылила Рыся. Этлау небрежно отмахнулся.
— Вновь повторю — ты мудра, дитя. Это сидит во мне, вгрызлось так, что… — Он только покачал головой. — Тут не поможет никакой негатор.
Некромант отпустил экзекутора. Тяжело дыша, отступил, почти рухнул на грубую скамью.
— Пока не добьюсь от тебя правды…
— Не станешь ничего делать, верно? Понимаю, понимаю. Ну, хорошо, скажу так: орка и гнома ты, наверное, ещё сможешь вернуть к жизни. Тут помогут только твои знания. А вот с девушкой всё куда хуже…
«Её нет ни среди мёртвых, ни среди живых», — припомнилось Фессу.
— Я смогу провести вас к ним, — продолжал обещать Этлау. — Всё уже приготовлено. — В углу валялся небрежно брошенный мешок. — Там одеяния святых братьев. Мне никто не дерзнёт задавать вопросы.
Сердце Фесса бешено колотилось. Он ведь уже слышал эти речи — давным-давно, кажется, в совершенно иной жизни, в иссушенной салладорской пустыне, окружённый войском всё того же преподобного Этлау. Отец-экзекутор второго ранга Иероним, из эгестской консистории. Тогда он им не поверил. Счёл — и не без оснований — хитро расставленной ловушкой. Не поддался.
Выходит, отцы-инквизиторы не лгали?..
Он быстро взглянул на Рысю. Она явно тщилась что-то ему сказать, но, увы, негатор отца Этлау блокировал даже врождённую способность драконов к мыслеречи.
Сфайрату это бы очень не понравилось, мелькнула мысль.
— Что ж, пойдём. — Кажется, голос меня таки выдаёт», — подумал Фесс. — В конце концов, напасть ты мог и сейчас. Если, конечно, не решил покуражиться. Расплатиться за некрополь, за Кривой Ручей… за всё.
— Напасть я мог давным-давно, — кивнул Этлау. — Но мне нужно сейчас совсем иное. Сюда, пожалуйста. — Он с подчёркнутой учтивостью поднялся, указывая на дверь в левой от себя стене.
Некромант покосился на Фейруза.
Что-то было не так. С самого начала.
Ну конечно!.. Фесс подавил острое желание хватить себя по лбу.
Негатор магии. По словам инквизитора, артефакт подавлял всюмагию, включая его, Этлау, собственную.
Видать, не подавлял. Или же инквизитор с присущей святым братьям предусмотрительностью оставил себе путь отступления.
Рыся тоже выразительно покосилась на смуглого паренька, правая её бровь задралась почти до самой чёлки. Тоже поняла. И скорее всего именно об этом и хотела предупредить.
— Прошу за мной, — повторил Этлау, поворачиваясь спиной и первым шагая через порог. Фесс и Рыся осторожно последовали за ним. Словно сомнамбула, двинулся и Фейруз.
Низкий коридор, гладкие стены, гулкое эхо. Тьму прорезал яркий фонарь в руке инквизитора; четверо шагали подземельями Аркина, шагали в непривычной для некроманта магической тишине, если можно так выразиться: он ничего не ощущал, шёл, словно обычный смертный. Негатор чародейства получился у преподобного Этлау просто на славу.
— Скучно так шагать, — вдруг прозвенел голосок рыси. — Достопочтенный отец, могу ли я спросить?..
— Спрашивай, дитя, — слова инквизитора источали патоку.
— Ты свирепо штурмовал Чёрную башню, не щадя ни себя, ни других. Я была там. Я всё видела. После того как мы ответим на твои вопросы, ты…
— О, я понял, всё понял, — закивал отец-экзекутор. — Нет, дочь моя, я не собираюсь с вами враждовать. Ещё совсем недавно я отдал бы всё, жизнь и блаженство души, отдал бы с лёгкостью, чтобы только уничтожить проклятого Разрушителя. Ведь Разрушитель, его воплощение — одно из трёх общеизвестных пророчеств, знаменующих Второе пришествие Спасителя. Воплощение Разрушителя, прорыв Тьмы и появление Отступника, хотя с последним до сих пор не согласны многие в Курии… Я всей душой стоял за исполнение Его замысла, но… — он развёл руками, — сейчас уже не знаю, чему верить. Удар Меганы — хотите верьте, хотите нет — открыл мне глаза. Я умирал, дочь моя, умирал и воскресал, и… — Этлау содрогнулся, — я заглянул в то место, что вы, некроманты, называете Серыми Пределами. Всю мою жизнь я верно служил Спасителю. Я верил, что после телесной гибели душа моя вознесётся к Его престолу. Что мои дела будут строго и беспристрастно рассмотрены, и мне будет определена посмертная судьба…
— Что же случилось? — голос Рыси казался полон самого искреннего сочувствия.
Этлау остановился, повернулся, взглянув прямо в глаза девочке-дракону.
— Я знаю, кто ты, дитя, — негромко сказал он. — Ты — тот дракон, с которым мы схватились у башни. Ты изменила облик, но сущность твоих пращуров от меня не спрячешь. И это ещё один проклятый дар, которого я страшусь. Я знаю, ваш род наделён способностью везде и всюду отличать правду от лжи, вы легко читаете в людских душах… я говорю тебе правду, дитя, когда кинжал Меганы дошёл мне до сердца… я умер. На краткий миг, но я умер. Я не чувствовал боли, ничего. Но я видел весь
Эвиал, от крайнего западного предела, залитого Тьмой, до последних укрывищ богомерзких дуоттов на востоке. И я видел… — голос упал до почти неразличимого шёпота, — я ощутил Её во мне. Куда яснее и чётче, чем стоя под истребительным заклинанием ордосских магов. Я ощутил Её во мне, понимаешь, некромант?! Так же, как, наверное, и ты ощущаешь Её в себе… После этого я был сам не свой. Плохо помню, что творилось со мной. Я убил наёмника, пленил Мегану, пытался убить Анэто… маги обратились против меня. Многие святые братья, вставшие на мою сторону, погибли… я скорблю обо всём и обо всех, но сейчас самое главное — чтобы ты смог помочь мне, Неясыть.
Не переставая говорить, Этлау повернулся и зашагал дальше по коридору.
— Вернувшись в Аркин, я был словно безумный. Я… стал другим. Совершенно иным, и даже не знаю, человеком ли. Я молился… день и ночь я просил Спасителя вразумить меня и защитить своего верного слугу от тенет Тьмы.
— Он не отозвался, — спокойно заметила Рыся. Она не спрашивала, она утверждала. — А ведь после Арвеста ты верил, что именно Он спас тебя…
У инквизитора сквозь зубы вырвался сдавленный стон.
— Да, я верил, и я думал именно так. Но… сейчас я вижу только Тьму. Чувствую только Тьму. Смотрю на себя подле Чёрной башни… и понимаю, что не был собой. Может, только в те краткие моменты, когда пытался говорить с тобой, некромант.
— Не могу сказать, что те твои речи могут служить образцом разумности, Этлау.
Инквизитор горько усмехнулся.
— Именно. Кому-то очень хотелось, чтобы мы вцепились друг другу в глотку, как два бешеных пса. Никогда не помню у себя такой ярости.
— А Большие Комары? — напомнил Фесс. — Когда ты с лёгкой душой принёс в жертву двоих, чтобы только упокоить погост и не дать мне сделать мою работу несравнимо меньшей ценой?
— Я блуждал во мраке, раньше почитая его светом, — помедлив, ответил инквизитор. — Я не ведал, что творю. Сейчас, конечно, я понимаю, что совершил немалый грех. Впрочем, здесь никто не может похвастаться незапятнанной белизной, кроме, конечно, её. — Он кивнул на Рысю. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло, некромант. У твоей дочери чистая душа. Без единого пятнышка.
— Спасибо за комплимент, — отозвалась Рыся. — Но всё-таки, святой отец, как же быть с…
— О да, с птенцами Салладорца, ордосскими магами и всем прочим? Видишь ли, умеренная и побеждённая слугами Спасителя Тьма, бесспорно, полезна для оздоровления души народной, — в голосе инквизитора послышался давно знакомый некроманту пафос. — Угроза Тьмы сдерживает гибельные страсти. Я не знаю, что случится с Эвиалом, если по милости Спасителя в один прекрасный день мы каким-то образом избавимся от Неё. Мне не нужны катастрофы. По секрету и только между нами, я вполне смирюсь с существованием этого Зла. Да, будут оживать кладбища, умруны станут нападать на мирные деревни, но это зло понятное, и, как бороться с ним, известно…
— Например? — не сдержавшись, осведомился Фесс.
— Например, не чинить препятствий факультету малефицистики, — отозвался инквизитор. — Разумеется, «не чинить препятствий» следует понимать «не чинить оные сверх необходимого». Это понял даже Святой Престол, выпустив соответствующую энциклику, тебе должны были о ней говорить, бедняга Иероним, да… Профессия некроманта требует особых людей, это яснее ясного. Не новых Салладорцев, нет. Именно таких, каким ты был, Неясыть, когда сошёл на причал несчастного Арвеста. Простых и честных бойцов с реальным и конкретным злом, которое выбирается из могил и разрывает людей в клочья, неважно, взрослых, стариков или детей, вплоть до младенцев в колыбелях. Святой Престол раньше тоже мог ошибаться, говорю я сейчас, и это именно мои слова, а не вложенное в мои уста… неведомо кем.