Перумов Ник. Война мага. Том 3: Эндшпиль

   — К чему? — Рысь опередила Фесса.
   — К ответу на вопрос, — терпеливо пояснил преподобный. — На вопрос о том, есть ли во мне Тьма.
   — Проще сказать, что Она вообще такое, — проворчал Фесс. — Этлау, я, как в некотором роде тёмный маг, могу тебе сказать — ты совершенно напрасно зовёшь то… что на западе, Тьмою. У меня есть слово получше — Сущность. Ибо Она не Тьма и я не…
   — Оставь, — махнул рукой инквизитор. — Как бы ни называть. Берись за дело, некромант.
   — А что дальше? — настаивал Фесс. — Когда я отвечу тебе?
   — Разойдёмся в разные стороны, — торжественно пообещал отец-экзекутор. — Ты ведь зачем-то ж явился в Аркин — явно не для того, чтобы лицезреть меня, многогрешного.
   — Не для того, — согласился Фесс. — Мне тут кое-что нужно.
   — Второй раз уже намекаешь, — ворчливо сказал инквизитор. — Скажи в конце концов, что именно!
   Фесс заколебался. Он думал об этом, думал о союзе с инквизитором; быть может, пришла пора рассказать ему о ключе, запирающем защитные барьеры вокруг Сущности?
   Нет, рано. Сейчас предстояло решить нелёгкую задачу — не просто обнаружить подпитывающее инквизитора влияние Сущности, но и показать это ему так, чтобы недоверчивый Этлау поверил сразу и навсегда.
   А тогда, возможно, удастся договориться и насчёт ключа. Если, конечно, Этлау вообще представляет себе, что это такое.
   — Работаем, Рыся, — коротко бросил некромант.
   В своё время драконица помогала чертить идеальные по форме и донельзя сложные магические фигуры; сейчас от неё потребуется больше, много больше.
   — Всегда готова, пап, — задорно откликнулась та, словно и не было ничего происшедшего, не сидели они в аркинских катакомбах в компании не слишком вменяемого инквизитора, решившего, что к нему протянула лапы Тьма (а подобные обстоятельства едва ли могут благотворно подействовать на умы верных слуг Спасителя).
   Следовало торопиться. Поури без присмотра их обожаемой Ишхар того и гляди могли сами броситься на стены Святого города — без цели, без плана, просто от невыносимости ожидания и жажды крови.
   — Приступай, приступай, некромант, — торопил Этлау, постоянно облизывая губы.
   Приступай. Легко сказать.
   Да, конечно, недостатка в Силе здесь не имелось. Аркин оставался Аркином, Святым городом, стянувшим под себя очень многое. Наверняка в его катакомбах хватило места для захваченных в древние времена артефактов — созданных, например, теми же дуоттами.
   — Жаль, что мы не в Чёрной башне, — вырвалось у Фесса. — Там это прошло бы легче.
   — А без неё что, не получится?
   — Не мельтеши, — некромант оборвал инквизитора, и тот послушно умолк.
   Опять придётся оказаться совсем рядом с Сущностью. Отправить своё незримое «я» в долгий и опасный полёт к самому краю, к тёмной границе. А ведь Сущность, конечно, в курсе того, что происходит сейчас в Эвиале и куда направился так называемый Разрушитель. Или поступить по-иному? Разъять суть инквизиторской силы?.. Нет, не получится. Это заклятье потребует месяцев и месяцев работы, рун, артефактов, редких субстанций; едва ли Этлау согласится ждать. А союз с ним — единственная надежда добраться до аркинского ключа. Если, конечно, этот ключ действительно существует.
   Да, видение показало, что таинственный артефакт скрывается где-то в подземельях главного кафедрального собора. Но чтоон такое — никто не знал. Ясно, что искать его надо заклятьями на манер того, что он собирался использовать сейчас. Тогда, в салладорской пустыне, вместе с Рысью они вычертили магическую звезду без малого в сотню лучей, выбились из сил, добиваясь её верного баланса и ориентации; но то было в Салладоре, быть может, в Аркине всё сложится по-другому?
   — Слушай меня, инквизитор. Я постараюсь показать тебе Сущность. Её саму и то, что связывает Её с Аркином. Знаю, обычная практика святых братьев заставит тебя заподозрить неладное, но могу поклясться тебе…
   — Не клянись, — перебил его Этлау. — Я знаю, ты явишь мне истину. Мы оба в тупике, некромант. Ты — осознал, что становишься Разрушителем, я… я боюсь признаться себе в том, что ношу под сердцем Тьму, которую ты почему-то зовёшь Сущностью. Не трать лишних слов, Неясыть. Я могу тебе чем-то помочь?
   — Да, — после некоторого колебания проговорил Фесс. — Мне надо заглянуть в тебя, увидеть корень твоей силы, инквизитор. Возможно, даже порыться в твоей памяти.
   Этлау улыбнулся. И это, наверное, была первая нормальная человеческая улыбка на лице отца-экзекутора, которую довелось видеть Фессу.
   — Конечно, Неясыть. Я сниму барьеры.
   — А я буду держать тебя за руку, папа, — шагнула к нему Рысь. — Держать… чтобы ты не сорвался.
   Некромант понимал, что имеет в виду его названая дочка. Она постарается удержать его на самом краю тёмной пропасти, куда ему сейчас предстоит заглянуть. И неважно, что, сорвавшись, он потянет за собой и её.
   — Я готов, — поднялся со скамьи инквизитор. — Куда встать, Неясыть?
   — Прямо против меня. Смотри мне в глаза, преподобный.
   — А ничего, что у меня только один… — засомневался Этлау, словно прилежный ученик на первом уроке.
   — Ничего. Главное, смотри мне в глаза и опускай все преграды. Ты увидишь то же, что увижу и я.
   — Дайте мне руки, вы оба! — с неожиданной властностью приказала вдруг Рысь.
   Этлау понимающе кивнул.
   — Спасибо тебе, дитя. Ты добра и отважна, хочешь страховать нас?..
   — Неважно, инквизитор, — насупилась драконица. — И хватит разводить разговоры, мы пришли сюда вообще-то совсем не за этим.
   Этлау молча кивнул, послушно вперив в некроманта взор своего единственного глаза.
   Здесь, в цитадели Святой магии, работать оказалось неожиданно легко. Огненный туман сам собой складывался в нужные пылающие руны, повисавшие в воздухе вокруг некроманта и инквизитора, впечатывавшиеся в каменный пол, застывавшие на потолке. В сознании Фесса всё сильнее и ощутимее грохотала целая сотня исполинских водопадов, он словно мчался прямо к ним верхом на спине стремительного дракона; перед его мысленным взором развёртывалась уже знакомая картина: Святой город с высоты птичьего полёта, окрестные земли, Эгест и Нарн, Пик Судеб и Вечный лес, Море Призраков, Железный Хребет, Семиградье и Эбинский полуостров, Море Надежд, Кинт, Салладор, Мекамп…
   Старый Свет Эвиала. Знакомые, привычные очертания. А вот и обширные Море Ветров, Море Клешней и сами Клешни — угрожающе вытянутые на восток с запада. Утонувший Краб. И — завеса. Предел. Граница.
   Чернота. И — горящая алым пламенем тонкая нить неведомо кем поставленного барьера. Руны Сущности, руны Спасителя… в конце концов, всё это — лишь символы. Использовать, наверное, их мог кто угодно, хватило бы сил воплотить это в настоящее заклятье.
   Как и в прошлый раз, Фесс висел в пустоте, до рези вглядываясь в алое сияние. Как и в прошлый раз, ему пришлось бесконечно долго выдавливать из себя слово-символ Аркина. Его взор, словно отразившись от непроницаемого для магии барьера, устремился обратно, на берега Моря Призраков, низринулся к кафедральному собору, и там Фесс увидел себя. Себя, а рядом — сотканную из серебристого пламени фигурку Рыси и — Этлау, непроницаемо-чёрного, чернее ночи и даже самой Сущности, настоящего голема.
   Протянуть незримую руку и дотронуться до тянущихся из-за завесы бесплотных нитей, касавшихся истинной сути инквизитора, оказалось почти невозможно. Словно раньше времени начал действовать всемогущий откат. Однако Фесс всё же достиг их, сотканные из серебристого пламени руны заплясали вокруг мрачного голема, вытягивая из него нечто вроде шлейфа тёмных лохмотьев.
   Этлау действительно снял все барьеры. Оставь инквизитор хоть мало-мальскую защиту, Фессу никогда было бы не пробиться к его естеству. Сейчас некромант видел словно всю жизнь отца-экзекутора, младшего сына в большой семье, скромного, бледного послушника, младшего экзекутора, чьё рвение тем не менее заметили большие шишки в Святой Инквизиции. И потом — медленное продвижение по служебной лестнице, покорное молчание, поддакивание старшим, первый сожжённый еретик, первая человеческая жертва, первое упокоенное кладбище — пусть не слишком надолго, но упокоенное!
   Арвест. Дикая битва на улицах города, огненный хаос, неумолимо наступающие когорты Империи Клешней, и он, отец-экзекутор, действительно выводящий из дымной преисподней женщин и детей.
   Фесс замер, терзаемый болью настигшего его отката. Удержать этот момент! Увидеть, что же действительно произошло тогда с инквизитором, действительно ли он…
   …высокие и смуглокожие, воины Империи Клешней наступали правильным строем, выставив перед собой целый частокол клинков. Широкие лезвия, насаженные на длинные рукояти, в половину копейного древка, рубят пытающихся отбиваться ополченцев; алебардисты Лесных Кантонов не видны. А вот и отец Этлау, в грязной, разорванной рясе, левая рука на перевязи, правая поднята высоко над головой; в глубине улицы — скопление чужеземных воинов в зелёных с алым доспехах.
   Фесс уже видел эту сцену. Когда, вырываясь из Арвеста, имел краткий разговор с инквизитором.
   Этлау внезапно вздрогнул, повернулся, словно обращаясь к кому-то невидимому. И Фесс-нынешний, из глубины аркинских катакомб, разобрал слова:
   — Пришёл посмотреть на мой конец, некромант?.. Да, то был их диалог. Вот Этлау отмахивается от пущенной из вражеских рядов стрелы, вот воины Империи Клешней наконец собираются с духом и бросаются вперёд, отец-экзекутор кривится от боли, но поднимает обе руки, выдернув левую из перевязи, и красно-зелёные доспехи лопаются один за другим, словно раковины на огне. Однако не дремлют и чародеи имперцев: сверкает молния, и одновременно что-то скручивает инквизитора Узлом, швыряет прямо к стене горящего дома; он пытается приподняться, но в этот миг пылающая стена рушится прямо на него.
   Удар едва не швырнул Фесса из магического пространства обратно в тварный мир. Память Этлау погасла, жизнь едва тлела в изувеченном, изломанном теле; и сейчас, сейчас…
   Да. Сердце инквизитора останавливалось, он умирал. Но — умереть ему не давали. Рвущаяся из самой глубины последняя мольба отца-экзекутора была услышана. Сущностью, верно. Но не только ею.
   Потом вновь удар, на сей раз такой силы, что Фесс не удержался. Он рухнул на пол, враз очутившись в аркинских подземельях, и тут уже откат взял своё.
 
   — Значит, это правда, — первое, что услыхал некромант, едва придя в себя.
   Этлау сидел у его изголовья; постелью служил застеленный плащами стол.
   Инквизитор казался поразительно спокоен. Единственный глаз, полуприкрытый, расслабленно смотрел куда-то в сторону.
   Явно испуганная Рысь переводила взгляд с Фесса на инквизитора и обратно.
   — Спасибо, Неясыть. Или, вернее, — Этлау слабо улыбнулся, — мэтр Лаэда. Я ценю твоё доверие.
   — Лаэда? — остолбенел Фесс.
   — Ты отдал ему всю свою память, папа, — сердито шепнула драконица.
   «Вот даже как. Инквизитор открылся передо мной, но и я — перед ним».
   — Долина Магов… — почти мечтательно проговорил инквизитор. — Хотел бы я побывать там. Воистину, велик и чуден мир. Жаль только, что придётся… уходить так рано.
   — Куда уходить? — вырвалось у Фесса. Этлау ничего не ответил, только махнул рукой.
   — Он, кажется, собрался покончить с собой, — с долей презрения бросила Рыся. — Слабак и трус.
   Этлау дёрнулся, вскинул было подбородок, однако огонь в его единственном глазу тотчас же и потух.
   — Я видел Тьму, некромант. Или Сущность, если тебе больше нравится это определение. Видел Её в себе. Подозрения, — он бледно хмыкнул, — стали уверенностью. Что ж, спасибо тебе, мэтр Лаэда. Ты показал мне, что я просил. Вражды к тебе я больше не питаю. Можешь верить или не верить, но я видел… понял, как меня создавали… для чего меня создавали… Вели, как пса, науськивали на тебя… а наш спор при любом исходе шёл только на благо Сущности. И… ты разбил всё, во что я верил.
   — Так уж и всё? — осторожно заметил Фесс, стараясь держаться подальше от инквизитора. Тот был явно не в себе.
   — Всё, — мертвым голосом подтвердил инквизитор. — Я видел, кто спасал меня от смерти. — Она. Сущность. Но… не только. — Его пальцы с хрустом сплелись.
   — Спаситель. — Рысь выплюнула это имя, словно сгнившую ягоду.
   — Они оба дали мне силу, — шептал инквизитор, невидяще уставившись прямо перед собой. — Но не только они. Был там и кто-то третий. Я вижу… пальцы… руки… щупальца… зелёный свет… нет, не могу, не могу! — Он с утробным стоном откинулся назад, закрывая лицо руками.
   — Хватит! — гаркнул Фесс, изрядно встряхнув преподобного за воротник. — Я тоже, наверное, «ношу в себе силу Тьмы». И ничего.
   — Ничего?! — Этлау аж перекосило. — Посмотри, во что ты превратил Эвиал, мэтр Лаэда!
   — Я превратил?.. Впрочем, какая разница? Думай, как считаешь нужным, инквизитор. И скажи мне, что ты намерен делать дальше?
   — Остановить Её, — ровным голосом ответил Этлау.
   — Какое совпадение! Это входит и в мои планы, — ядовито бросил некромант. — Но позволю тебе напомнить, преподобный отче, у тебя несколько десятков птенцов Салладорца возле самых стен. Если они возьмут Аркин штурмом, Сущность получит полную свободу.
   — А ты? — Инквизитор в упор взглянул на некроманта. — Зачем ты пришёл сюда, бросив своё собственное войско из мертвецов и диких карликов-людоедов?
   — Слишком много вопросов, преподобный. Ты смотрел в меня, читал моё прошлое и настоящее — так неужто не знаешь ответа?
   — Ты называешь это «ключом»… — проговорил Этлау. — Ключ к замку, удерживающему Сущность и одновременно — защищающему Её. Твоё заклятье показало, что этот ключ — в Аркине. Но… Мэтр Лаэда, сейчас я ничем не смогу помочь. Если это здесь — то очень крепко запрятано. Ведь ты не смог точно определить, что это за «ключ», как выглядит, где именно спрятан. Значит, простой волшбой его не обнаружить. Надо пересматривать все накопленные Святым Престолом артефакты, обследовать их. Ты представляешь, сколько…
   Он резко вскочил, сунул руку за пазуху; но поздно, слишком поздно. Тяжёлая дверь алхимического зала разлетелась вдребезги под ударом мощного заклинания; повалил густой дым, среди его клубов замелькали фигуры с клинками наголо, по особо лёгким, стремительным движениям которых Фесс легко узнал соратников той памятной четвёрки, едва не прикончившей его в Вечном лесу.
   — Некромансер! — прогремело из серого облака. — Сдавайся! И ты, изменник, проклятый ересиарх!..
   — Беги! — рявкнул Этлау, лицо его было перекошено: судя по всему, он пытался привести в действие свой негатор магии, но безуспешно. — Беги, я их задержу!
   Воин по имени Эзра первым вырвался из дымной завесы, ловко крестя воздух парой своих мечей; недолго думая, Рысь бросилась ему под ноги, Эзра взвился в воздух, легко перескочил через неё… чего и добивалась драконица.
   Шорох жемчужных крыл, гордый изгиб шеи, закованной в серебристую чешую, распахнувшаяся пасть…
   Ступни Эзры ещё не коснулись пола, а в спину ему ударила упругая пламенная струя.
   — Рыся! — заорал некромант.
   Принимать бой со всей массой натасканных и свирепых инквизиторских псов никак не входило в его намерения.
   — Бегите! — донеслось властное.
   Драконица поспешно развернулась, выпустила ещё одну струю огня, но её приняли на себя, словно щит, клубы серого дыма. Что-то мерзко зашипело, серую пелену испятнало чёрным, однако драконий огонь не достиг цели, растратив мощь и жар на выжигание поставленной святыми братьями завесы. Нанести повторный удар Рысь уже не успела.
   В следующий миг потолок алхимического зала лопнул. Скрытые запоры разъялись, и сверху с тяжким грохотом рухнули чёрные каменные плиты, точно входя в глубокие пазы на полу и тем самым отсекая некроманта с Рысью от Этлау, Фейруза и ворвавшихся в зал охотников.
   Ну конечно, подумал некромант, святые отцы предусмотрели защиту, если какой-нибудь алхимический процесс в одном углу зала пойдёт как-то не так.
   Воцарилась кромешная тьма.
   Недолго думая, Рысь дохнула пламенем; в дальней стене они увидели раскрывшийся проход.
   — Какая-то древняя система на случай… гм… непредвиденной алхимической реакции, — проворчал Фесс. — Очень быстрая и очень мощная. Даже голосов не слышно.
   Кругом и впрямь царила мёртвая тишина. Спокойствие древних подземелий вновь вступило в свои права.
   Рысь вновь приняла человеческий облик. Стояла, гневно нахмурившись и вперив взор в каменную преграду так, словно намеревалась пробурить её взглядом.
   — Идём, дочка. Здесь мы уже ничего не сделаем. Преподобный отец справится лучше нас. Отговорится, отвертится. Или… прорвётся с боем. В конце концов, для него не смертелен даже кинжал в сердце. Брр!
   — А Фейруз? — Рысь вдруг хлюпнула носом.
   — Фейруз… — Фесс отвернулся. — Мальчишку жалко. Но ему, я надеюсь, пока ничего не грозит. А потом мы уж постараемся его вытащить.
   «Если успеем», — закончил про себя некромант.
   Да, святые отцы явили тут завидную прыть. Если, конечно, всё это вместе не было грандиозной провокацией, с самого начала задуманной и осуществлённой самим преподобным отцом. А что? Почему нет? Размен вполне в его пользу: он получил всесведения о том, кто такой Фесс, откуда он, и так далее и тому подобное. Этлау знает о Мечах, о Кларе Хюммель, знает… обо всём. И о Рысе-первой он знает тоже, проклятый святоша, об их с Фессом первой и последней ночи, так хорошо, так тщательно спрятанной на самое дно памяти, чтобы не кататься по постели каждый вечер, вспоминая каштановые волосы возле собственного лица и головку Рыси, доверчиво прижавшуюся к его плечу.
   Но — как же ключ? Что с ним делать? Пытаться уйти, выбраться из кольца аркинских стен, в стан к поури… зачем? Чтобы взять Святой город штурмом, залить его кровью по самые крыши, чтобы алым покрылись даже шпили и флюгера?
   Фесс был готов к этому. Если не удалось договориться, будем штурмовать. Аркинский ключ не может, не должен попасть в руки птенцов! Рыся права — если приходится выбирать между всеобщей гибелью и гибелью «лишь» девяти десятых, решение очевидно.
   Висящая на стене лампа оказалась вполне исправной, заботливо заправленной маслом, словно вчера повешенной, чистой, без единой пылинки. Фесс засветил фитиль. — Идём, дочка.
   …Они остались без проводника. Идти приходилось, руководствуясь лишь наитием некроманта да чутьём драконицы: как всегда, выручала «память крови». В конце концов, Кейден была хозяйкой обширнейших подземных лабиринтов. Пришлось кружить, подолгу брести по уныло-одинаковым коридорам и галереям; где-то рядом наверняка скрывались другие «заклинательные залы» и тому подобное, куда некромант при других обстоятельствах не преминул бы заглянуть, но, к сожалению, не сейчас.
   Между собой они почти не говорили. Только односложные «направо», «налево», или «погоди, папа, я сбилась».
   И всё-таки они поднимались вверх. Некромант ожидал погони, засад, перехвата; однако длинные коридоры оставались отменно пусты и беззвучны, никто не торопился занять важнейшие перекрёстки или привести в действие наверняка имеющуюся здесь систему ловушек, всем известных опускающихся решёток или каменных плит-заглушек.
   — Пап, — Рысь наконец нарушила молчание. — Ты ведь тоже так думаешь, правда?..
   — О чём, дочка? — отозвался Фесс, замедляя шаг. Они оказались на очередном перекрёстке: вправо и влево начинались лестницы, одна вела вверх, другая вниз.
   — Что Этлау всё это подстроил? — выпалила драконица.
   Некромант хмуро усмехнулся.
   — Мне это приходило в голову.
   — Но ты ж тоже читал его память! Он не смог бы ничего скрыть! Ведь он точно так же прочёл всего тебя!
   — Я видел его прошлое, Рыся. Прошлое, а не настоящее и уж тем более не будущее. — Нельзя сказать, что Фесс был так уж уверен в своей правоте, произнося это. — Я всматривался в одну точку. Может, следовало взглянуть куда-то ещё, но…
   — Значит, нам остаётся только гадать, — вздохнула своенравная дочь Кейден.
   — Логика, Рысь, ничего больше. Куда надёжнее магии. В Этлау действительно есть сила Сущности. Мы были правы, когда заподозрили его ещё у Чёрной башни. И то, что его спасла от смерти именно Она, а не его обожаемый Спаситель, для инквизитора стало шоком, тут я не сомневаюсь. Мне кажется, он… был сейчас искренним и настоящим. Он действительно хочет избыть зло, в его понимании это Сущность, которую он вдобавок совершенно несправедливо именует Тьмой. Мы, я, занимали его лишь потому, что Этлау считал нас орудиями этого самого зла. Сейчас он, похоже, понял, что сам ничем от нас не отличается.
   — Я ему не верю, — насупилась драконица. — Он умеет скрывать свои мысли. Я ничего не могу ни прочесть в нём, ни разглядеть. Одна серая хмарь. Но ты ведь тоже подумал о чём-то подобном, папа!
   — Подумал, — сознался некромант. — Но уж слишком сложно и рискованно для Этлау. Зачем ему это представление со стражниками? Он действительно узнал, что хотел. Быть может, узнал даже больше, чем мне бы хотелось. Но что с того?..
   — Он узнал главное, — упрямилась Рыся. — Узнал всё про себя. Всё про тебя. Про ключ, дающий власть над Сущностью. Ведь не зря же поставлена защита не только от Неё,но и для Нее?А что, если с ключом в руках он сможет чего-то потребовать для себя?
   — Потребовать у Западной Тьмы? — удивился Фесс. — Дочка, ты чего? С тем же успехом можно что-то просить у призраков — титанов или пятиногов, да и то шансы на успех окажутся поболее.
   — Мы ничего не знаем, — даже и не думала сдаваться Рысь. — И, пап, давай двигаться.
   — Жду твоей подсказки, о многомудрая дщерь.
   — Хватит смеяться!.. — Рысь фыркнула, на мгновение задумалась. Потом вдруг как-то резко нахмурилась и приложила палец ко лбу. — Пап. Я не знаю, куда дальше. Есть три пути — и все ведут в тупики.
   — Это как же? — поразился некромант. — Ведь только что дорога была…
   — Вот именно, пап, «только что» и «была». А теперь нет.
   — Тогда идём наверх, — решил Фесс. — Если всё равно куда, предпочту оказаться ближе к поверхности. И ты абсолютно точно уверена…
   — Это тупики, — повторила Рысь. — Знаю. Чувствую.
   — Остаётся повернуть назад. Может, мы пропустили какой-то поворот? Вряд ли та дорога, которой нас провёл сюда Фейруз, — единственная.
   — Не единственная, точно. — Рысь помотала головой. — Это-то меня и бесит, папа! Чувствую — вот он, выход, где-то рядом, руку протяни — ан нет!
   Фесс давно не видел драконицу в таком отчаянии.
   — Этлау всё предусмотрел, даже это, — прошептала она, опускаясь на корточки. — Завёл в такой зал, откуда дорога только… Идём обратно, пап. Может, я ещё су-
   — Погоди. Не хотелось бы прибегать к магии, но раз такое дело. — Некромант поставил лампу и принялся составлять заклятье поиска.
   Конечно, это почти наверняка выдаст их. Этлау мог творить всё, что угодно, — это его епархия (да и то сказать — уж не по тому ли приснопамятному заклинанию, что вернуло Сугутору, как самое меньшее, некую видимость жизни,их обнаружили здешние архипрелаты?..); чары из арсенала некромантии, не сомневался Фесс, обязательно привлекут внимание.
   Ученик Даэнура хорошо помнил уроки наставника. Не так уж часто приходилось ему хаживать по настоящим лабиринтам, но заклятье сложилось словно само. Проворно извиваясь, от ног некроманта поползли сотни и сотни чёрных, как сама темнота, змеек. Вверх, вниз, вперёд, назад. Они обязательно отыщут дорогу… однако и сами не останутся незамеченными. Святые отцы вряд ли упустят такой шанс, неважно, подстраивал Этлау этот «захват» или нет.
   — Ждём, дочка. Драконица молча кивнула. — Знаешь, пап… я стала скучать по Чёрной башне, несмотря ни на что. Там ведь было не так плохо — во всяком случае, мы были вместе и могли говорить сколько угодно, и до поры до времени никто не пытался нас… — Она уткнулась лбом в плечо Фессу, голос неожиданно Дрогнул. — Я всё вспоминаю лестницу иллюзий. Лестницу, до конца которой мы так и не дошли. А что, если Она хотела показать нам что-то совсем другое? Навести на какую-то мысль?..
   — Рыся, дочка… — Фесс осторожно обнял худые плечи. — Сущность пыталась сделать из меня настоящего Разрушителя. Она показала нам поури. Она хотела, чтобы мы повели их. Чтобы мы…
   — И мы повели их. — Рысь резко вскинула подбородок, взглянула Фессу прямо в глаза. — Мама сказала мне из моей крови, как надо действовать. Если бы не лестница, я сама вряд ли бы догадалась.
   — Ну, вот ты сама и ответила, зачем Ей это потребовалось, — начал было некромант, однако девочка-дракон яростно затрясла головой.
   — Мы едва начали спускаться. И появился карлик Глефа. Которого потом не оказалось в войске, явившемся по моему зову. Который…
   — Я помню, — мрачно обронил Фесс.
   — Загадка. Шарада. Намёк, от которого мы отмахнулись… — не успокаивалась Рысь.
   — Тоже мне намёк, — хмыкнул Фесс.
   — Он ещё появится. — Рысь убеждённо прижала кулачки к груди.
   — Вот когда появится, тогда и поговорим… ага! Змейки, похоже, что-то унюхали. Дочка, вниз!
   В отличие от прочих лестниц, винтами врезавшихся в чёрный камень, эта спускалась прямо, как стрела, только становилась всё уже и уже.
   Некромант ощутил внезапную дурноту, необъяснимый страх и удушье. Заклятье не могло ошибаться, оно обязано было указать дорогу к выходу; отчего же становится так муторно, словно его поразила боязнь замкнутых пространств?