Перумов Ник. Земля без радости

   — А отсюда... ты завалить ее не можешь? — осведомился Аргнист.
   — Нет, — отрезал Эльстан.
   — Тогда вперед. — И кони, грудью раздвигая невысокие заросли, шагом двинулись вперед.
   Что с тобой, Аргнист? Уж не страшно ли тебе? Ты не боялся смерти на ратных полях, ты не боялся старости — давно решил, что, не дожидаясь немощи, сам уйдешь к Ракоту, — так отчего же сейчас сердце колотится возле самого горла? Ох, не так сюда пробираться надо!... Коней с Армиолом оставить — может, хоть младший уцелеет, а самим ползком, ползком... Но верхами у тебя изрядное преимущество перед тварями Орды, и потому приходится рисковать. Зловещий Холм мало-помалу приближался.
   — Стойте! — внезапно прошипел Эльстан, поворачивая своего скакуна. — Оно рядом... Слышите? К мечу!
   Рогач ухитрился подобраться почти вплотную. Из зарослей высунулась жуткая рогатая башка, покрытая темно-коричневой глянцевой чешуей. Напоминавшая бочку пасть распахнулась, длинный розовый язык затрепетал, словно у выбирающей жертву змеи. Из пасти по черным губам стекала дурнопахнущая слюна.
   Стрела волшебника по самое оперение ушла в морду рогача. Ударили копья Аргниста и Армиола, Арталег ловко метнул секиру, Локран изловчился стегнуть тварь роговым клинком на хвосте. Один из рогов твари внезапно и резко удлинился — Эльстан уклонился чудом. Обеими руками он уже сжимал свой серебристый тонкий меч и, неожиданно перегнувшись с седла, вогнал оружие по самый эфес в шею страшилища. Острие дошло до сердца, чудовищный бык коротко взревел и повалился.
   — Ловко, — тяжело дыша, одобрил Аргнист. — Славный у тебя клинок, мастер. Где такие делают, не скажешь?... Ар-ан-Ашпаранг?...
   Эльстан только покачал головой.
   — За морем, в Южном Хьёрварде... «Нехорошо лгать сражающимся с тобой рука об руку!»
   — Крупный, однако. — Арталег пнул тушу носком сапога. — Попотеть бы пришлось...
   Это еще, пожалуй, мягко сказано. Один на один с рогачом у обычного человека нет никаких шансов. Втроем, да еще верхами, случалось, справлялись, правда, не без ран и увечий.
   — Трогаемся! — Аргнист послал Локрана вперед. — Немного уже осталось.
   Заросли внезапно кончились. Вверх круто уходил голый, совершенно безжизненный склон. Камни маслянисто поблескивали, покрытые какой-то вонючей слизью. Кони презрительно зафыркали, однако идти дальше не отказались.
   Стараясь не замечать зловония и не прислушиваться к отвратительно зловещим звукам, осторожно поднимались по мертвому склону. А впереди, над ними, изливаясь из чрева подземной каверны, на волю вырывалась Орда.
   Сразу же за порогом пещеры живой поток сворачивал влево от Аргниста и его спутников, скрываясь за изгибом склона.
   Тут и впрямь было множество тварей, еще не виданных ни Аргнистом, ни его сыновьями. Мимо них шло, перло, валило, катилось несметное полчище самых что ни на есть причудливых созданий. Морды, пасти, клыки, когти, щупальца, рога... извивающиеся, сокращающиеся, перекатывающиеся, ползущие, прыгающие, шагающие тела. Шелест бесчисленных лап. Хлопанье крыльев. Мокрое чавканье челюстей.
   Живая река надменно игнорировала четверых путников. И руки Эльстана уже начали медленно совершать какие-то пассы...
   Откуда-то сверху, из-за облаков, внезапно донесся холодный и яростный вой, исполненный жестокой силы и жестокого приказа. Смысл все поняли тотчас, едва затрещали кусты у подножия склона.
   Из сырой и серой мглы над головами вниз стремительно ринулось десятка три крылатых тварей — не привычных клювокрылов, нет! Что-то иное, куда более грозное и отвратительное. Аргнист невольно подивился тому, как столь небольшие крылья могли поддерживать в воздухе такие туши, обильно снабженные многообразными смертоубийственными орудиями. Серпы, пилы, рога, копья на груди и спине; изогнутые, точно сабли, когти на изломах крыльев, на мощных лапах... Каждая тварь была размером с пару добрых волчар.
   А вверх по склону вприпрыжку мчалась целая волна тварей поплоше: и уже знакомые стеноломы, главопасти, костоглоты, рогачи, и доселе еще невиданные. Хорошо еще, что хоботяры пока не пожаловали.
   — Мамочка... — вдруг совсем по-детски всхлипнул Армиол.
   Кони гневно заржали, сами поворачиваясь к опасности и роя копытами неподатливую землю. Ноздри Локрана раздувались — могучий жеребец готовился к смертельной битве.
   — Луки! — взревел Аргнист. — Давай, Эльстан!
   — Мне потребуется время, — лихорадочно бросил волшебник. Его кисти выписывали фигуры какого-то замысловатого танца. И сотнику даже показалось, будто между пальцев Эльстана заметались крошечные искорки белого пламени.
   Покидавшие пещеру чудовища взирали на всадников с прежним безразличием. Эльстан внезапно размахнулся и швырнул в темный зев каверны нечто вроде клубочка снежно-льдистого огня. Швырнул — и тотчас подал коня назад, срывая с плеча лук.
   — Сейчас вспыхнет... — начал было он, однако мгновения истекали, а в пещере все оставалось по-прежнему. Крылатые твари кружили над самыми головами, но пока не нападали, словно ожидая подхода своих собратьев, карабкавшихся по склону.
   Армиол и Арталег пустили стрелы. Опытные охотники, они не промахнулись: тварь хрипло вскаркнула и отвернула. Из основания крыла торчали два древка с серым гусиным оперением — лучшие боевые стрелы с оголовками гномьей работы.
   Аргнист увидел, что молодой волшебник со все возрастающим изумлением смотрит во тьму пещеры... и как изумление в его глазах сменяется отчаянием.
   — Не действует! — Лицо Эльстана исказилось ужасом.
   В тот же миг крылатые наконец атаковали.
   Несмотря ни на что, Эльстан не утратил ни сноровки, ни ловкости. Белая стрела вспорола воздух, по самые перья уйдя в глаз страшилища. Тварь грянулась оземь, глухо ревя и ломая лапы о камни.
   В лицо Аргнисту ударила струя густого смрада, от которого все мутилось в голове. Мелькнула уродливая голова, покрытая серо-зеленой чешуей, распахнутая пасть, шесть рядов бесчисленных зубов... Между глаз страшилища торчало настоящее костяное копье, острие проскрежетало о край шлема Аргниста.
   Старый сотник выбросил меч вперед-вверх заученным движением, словно вновь оказавшись на ступенях штурмовой лестницы подле вражеской бойницы. Лезвие вошло в костистую грудь, Аргниста обрызгало черной дурно пахнущей кровью, столь же отвратительной. Второй взмах надрубил крыло неудачливого летуна, и туша покатилась по камням. Силы Лесные, да что же Эльстан медлит?...
   Локран яростно заржал, ударом острого копыта размозжив череп самому шустрому брюхоеду.
   Улучив мгновение, Аргнист обернулся. Эльстан молча и с ожесточением рубил своим дивным мечом плотные ряды валивших из пещеры тварей, словно собираясь прорваться внутрь. Черная кровь брызгала фонтанами, вокруг волшебника громоздились мертвые туши, но спина его была совершенно открыта.
   — Да скорее же! — рявкнул сотник в затылок Волшебнику. Цепь стеноломов и прочей ордынской твари была уже в двух десятках шагов.
   С головы до ног покрытый черной кровью, Эльстан по трупам чудовищ дошел-таки до входа в пещеру. Прижавшись к стене, он вновь принялся лепить из воздуха невидимую фигуру.
   Из рядов наступающей Орды вперед вырвался крупный рогач. Наклонив остроконечную корону, он ринулся прямо на Аргниста. Обученный Локран подался было в сторону — обычный прием, но прямо за спиной хуторянина стоял Эльстан, и вместо того, чтобы уклониться, Аргнист натянул поводья, принимая удар на себя.
   Мир опрокинулся и померк. В сознание ворвалась оглушительная, поглощающая все остальное боль; руки последним усилием вогнали честную сталь клинка в глубь смрадной глотки.
   — Отец! — Раздался отчаянный крик, и все окончательно погасло.
   Челюсти мотали из стороны в сторону бесчувственное тело, скрежеща по железу доспехов. Секиры сыновей вонзились в плоть рогача, в шею твари вошел рог Локрана.
   «Именем Вечного Короля!... Иначе не подействует... о лариэ сайти!»
   По вытекавшей из пещеры реке чудовищ внезапно прошла долгая множественная судорога. Возле самых ног Эльстана распахнулась чья-то пасть, усеянная изогнутыми крюками зубов. Хозяева Холма наконец-то разобрались, что к чему.
   Волшебник с отчаянием отпихнул морду сапогом — руки были заняты плетением Огненной Сети. В кольчугу вцепились чьи-то когти, резко потянули вниз... Но тут сложенные пригоршней ладони волшебника наконец-то дрогнули от напора давно ожидаемой Силы.
   — Ириэхо вантиото! Вантиото суэльдэ!
   Чистый, мощный и звучный голос, в котором одновременно слышались и рокот морского прибоя, и тонкий перезвон хрустальных колокольчиков, совсем не походил на тот, к которому уже привыкли Аргнист и его домочадцы. Обернувшись, Арталег увидел, как из ладоней чужака выплыл ярко светящийся огненный шар; пламенное чудо исчезло в черной глубине пещеры, а Эльстан, нелепо взмахнув руками, повалился прямо в поток чудовищ.
   Сыновьям наконец удалось вырвать тело Аргниста из смертельных объятий рогача, и тут в глубине пещеры что-то грянуло.
   Грянуло так, что и Арталег, и Армиол едва не свалились с коней и враз перестали что-либо слышать. Земля под ногами заходила ходуном, а потом из глубины подземелья вверх рванулся клубящийся, упругий смерч из туго свитых жгутов многоцветного пламени, по спирали огибая вершину Холма. Он сжег, разметал, обратил в ничто мерзкие серые тучи, испепелил крылатых бестий; мгновенно превратились в живые факелы и те твари, что атаковали Армиола и Арталега. А потом оцепеневшие братья увидели, как зашевелились, оживая, камни вокруг пещерного устья; толкаясь и пошатываясь, словно толпа подвыпивших дровосеков, гранитные глыбы двинулись к обугленному входу в подземелье. Захрустели кости немилосердно давимых чудовищ, в щелях между камнями заметались быстрые белые сполохи. Казалось, невидимый портной сшивает сейчас камни огненной иглой. Подъятый волей Эльстана гранитный вал неудержимо надвигался, и вот глыбы с грохотом сошлись. Белый огонь плавил их края, намертво запечатывая проход.
   Эльстан остался внутри.
   На покрытом жирным черным пеплом склоне Холма Демонов остались только бесчувственный, израненный Аргнист и его сыновья.
   — Подними отца! — заорал Армиол прямо в ухо среднему брату. — Локран!
   Умный конь подогнул колени. Братья подняли тело отца в седло, примотав запасной подпругой, и сами вскочили в седла. Оставаться здесь было превыше их сил. Даже для того, чтобы перевязать Аргниста.
   Они остановились, лишь когда страшный Холм окончательно скрылся за деревьями. Со всей мыслимой осторожностью сняли тело отца с седла и положили на расстеленный плащ.
   — Батюшка!... — не удержавшись, всхлипнул Арталег. Армиол стиснул зубы, но промолчал. Клыки и рога разорвали-таки кольчугу, глубоко пробороздили грудь, живот и спину Аргниста. Искромсанная плоть висела лохмами, старый сотник потерял очень много крови. И все же, когда замерший Армиол приложил ухо к окровавленной груди отца, слуха его достигли слабые, неуверенные, но явственные удары пока еще живого сердца.
   Братья поспешно перебинтовали отца, пустив в ход все запасы, данные им с собой на этот случай Саатой. В сознание Аргнист не приходил, дышал еле-еле, и под гнетом страшной мысли «наверняка не довезем!» братья пустились в обратный путь.

Интерлюдия
НАЧАЛО БОЛЬШОЙ ИГРЫ

   Под хрустальным куполом порхают златокрылые пташки. С неведомых высот низвергается мелодично поющий водопад благоуханной влаги. Жемчужнокрылый грифон с серебристой гривой свернулся на пышном ковре из вечно живых розовых лепестков. Перед глазами возникает прекрасное женское лицо, золотистые глаза смотрят в самую душу. Подбородок заострен, щеки впалы — она похожа на готовую к броску хищную птицу. На дне янтарных взоров — Сила. Великая Сила.
   Что я делаю здесь? Откуда эта боль? Почему я не ощущаю собственного тела?
   — Здравствуй, игрушка, — небрежно говорит мне красавица.
   Игрушка? Я силюсь ответить и не могу. Пытаюсь взглянуть в сторону — не удается. Уши терзает сладкая музыка.
   Молодая женщина смотрит на меня долгим испытующим взглядом
   — Подобных тебе здесь уже давно не было. Что ж, Джибулистан заслужил небольшое развлечение, как и я.
   Она с кошачьей грацией опускается на низкую кушетку. Чуть посвистывает облегающий тело яркий шелк. Неправдоподобно тонкую талию охватывает широкий черный пояс. Он кажется подозрительно простым в этом царстве кричащей роскоши. За пояс заткнут странный меч. Точнее, у него странная рукоять — тщательно обработанный древесный корень со старательно сохраненными изгибами, несмотря на то что они не слишком удобны под пальцами. А где же мой собственный меч?
   Красавица подносит к губам вычурную золотую чашу. Глаза ее неотрывно смотрят на меня.
   — Что же ты молчишь? — спрашивает она уже с оттенком нетерпения. — Расскажи о себе. Зачем ты пришел сюда, к нам, в наш дворец под горными корнями?
   Горные корни?... Ничего не понимаю. Я пришел сюда? Стоп! Я же не помню, как меня зовут! И не могу говорить! Я не в состоянии даже замычать или двинуть глазами.
   Кажется, красавица удивлена.
   — Вообще-то, я не люблю, чтобы на мои вопросы игрушки отвечали гордым молчанием, — сообщает она мне, беря с подноса истекающий соком диковинный фрукт. — Ты что, не узнаешь меня? Или среди твоего племени никогда не упоминали о Царице Теней?
   Я никогда ничего не слышал о ней. Какая Царица? И к какому племени я принадлежу? Я рад бы объяснить ей все это, но губы, как и все остальное тело, отказываются мне повиноваться.
   Тем временем красавица допила свою чашу, по лицу видно, что ею все сильнее овладевает раздражение.
   — Ты рассчитываешь на то, что я редко ломаю новые игрушки сразу? — понизив голос, говорит она, и я чувствую в ее словах угрозу. — Это верно. Но нет правил без исключений. Тебя я могу сломать и сразу. Верно, что после этого мне будет очень скучно, но ничего, могу и потерпеть. Так что насчет твоего рассказа, игрушка?
   Я молчу, поскольку даже при самом сильном желании не смог бы ей ответить. Я не могу даже моргнуть. Странно, но глаза до сих пор не жжет.
   Она начинает сердиться.
   — Лежит как истукан, — сообщает она неизвестно кому, а потом, закусив красивую губку, неожиданно щелкает пальцами. — Оркус!
   На лицо падает какая-то тень, но неведомый Оркус стоит позади, и я не могу разглядеть, кто это.
   — Займись этой упрямой штукой, — небрежно говорит красавица, и окружающая обстановка тотчас начинает меняться. Светлое и золотистое стремительно исчезают, их место занимают кроваво-алое и иссиня-черное. Сладкая музыка умолкает. В гулкой тишине слышится только нечто вроде звона кандалов.
   Мое положение изменяется. Теперь я вроде бы стою. Видно немногое. Дали тонут в красно-черных облаках, пол вроде бы выложен светящимися желтыми плитами. Красавица в своем прежнем нарядном, струящемся, подобно водопаду, платье стоит, скрестив руки на груди.
   — Ты даже не взглянешь на эти милые маленькие штучки Оркуса? — Она поднимает брови.
   Умом я понимаю, что меня собираются пытать. Странно, но страха нет. Вообще никаких чувств и эмоций. Я мыслю короткими, рублеными фразами.
   В поле зрения наконец вплывает Оркус. Это здоровенная тварь, нечто среднее между человеком и кабаном. Вместо лица — свиное рыло. В громадных ручищах зажат какой-то ржавый инструмент. Наверное, его вид называется зловещим. Не знаю. Мне все равно. Я не думаю ни о чем.
   — Начинай! — командует Царица Теней.
   Оркус шагает ко мне. Я по-прежнему ничего не чувствую. Что-то глухо лязгает и клацает. И тут я замечаю, как лицо Царицы начинает медленно белеть.
   — Сильнее, Оркус! — резко командует она, и чудовище отвечает глухим ворчанием. Снова раздается металлический лязг. Мое тело сейчас кромсают на куски, думаю я с поразительным равнодушием. Ну и пусть — я ведь все равно ничего не чувствую и ничего не могу сделать. Не исключено, что я и вовсе не существую.
   — Оркус, стой! — прижимая сжатые кулачки к груди, кричит Царица. Лицо ее белее мела. — Отойди от него! И вообще сгинь с глаз!
   Оркус ворчит. Ворчание это мало-помалу затихает за моей спиной. То есть он и впрямь уходит. Царица оказывается почти рядом.
   — Значит, ты добрался до нас, — цедит она сквозь зубы. — Что ж, здравствуй, Губитель! Губитель? С чего она взяла?...
   — Ты уверена в этом, сестра? — раздается из-за моей спины низкий оглушительный бас. — Подумай хорошенько, ты уверена в этом?
   — Уверена. — Царица совсем не по-царски кусает губы. — Когда за него взялся Оркус, он даже не дрогнул!
   — Тогда я иду, — решительно бросает бас.
   Я готов поклясться, что он в растерянности. Спустя мгновение он появляется передо мной — здоровенный, мускулистый великан, с толстенной бычьей шеей и громадными мышцами, перекатывающимися по обнаженному торсу. Он похож на витрину мясной лавки.
   Стоп! Мясная лавка! Это первое понятие из моего прошлого, пробившееся сквозь барьер забвения. Мясная лавка! Я мучительно пытаюсь вспомнить — но нет, ничего.
   Великан пристально смотрит мне в глаза. Буркалы у него маленькие, заплывшие жирком, но очень, очень проницательные. Он только внешне похож на безмозглую гору мяса. Он опасен.
   — Оркус славно поработал, — ворчит он, протягивает ко мне руку, и, когда она вновь появляется у меня на виду, все пальцы на ней покрыты кровью. Красной кровью.
   Великан неспешно обходит меня вокруг.
   — Но он же в заточении, — говорит он Царице. — Почему бы нам просто не швырнуть его в горн? Думаю, из его Силы получится какая-нибудь славная штуковина. — Он смеется и обнимает Царицу за плечи. — Не понимаю твоего беспокойства, сестра. Нам надо радоваться! Быть может, мы наконец-то избавимся от нашего заклятого врага!
   Заклятого врага? Это надо запомнить. Но только зачем?
   — Ты не понимаешь. — Царица вырывается из объятий Мясной Лавки. — Я не хуже тебя знаю, что он заключен в темницу. Но разве ты не видишь, что это за темница? Вглядись, слепой крот! Вглядись — и поймешь, что будет с ним, если ты бросишь его в твою дурацкую печь!
   Великан долго ходит кругами, приглядывается, цокает языком, словно купец на рынке. Стоп! Купец на рынке! Это тоже из прошлого. Я иду длинными рядами, где торгуют странные низкорослые широкоплечие человечки с окладистыми седыми бородами, очень степенные. На прилавках свалено оружие. Очень много оружия. Я выбираю себе меч... Все. Больше не помню, но это уже не так страшно. Память вернется. Я не сомневаюсь.
   Великан мрачно кривится. Скрепя сердце он соглашается с сестрой.
   — Так и что же делать? — вопрошает он невесть кого. — В горн нельзя. Может, в Бездну? Ко Грани Неназываемого?
   — Это было бы заманчиво, — сквозь зубы цедит Царица. — Но тогда его сила навсегда исчезнет из Сферы Миров. И что станет с нами?
   Великан мрачнеет еще больше.
   — Не следует болтать, сестра, кто знает, быть может, он нас слышит. Ты права, никто не ведает, что произойдет после падения Губителя. Я послал бы за Черным, но он сидит на своем агатовом кубе и ничего не хочет слушать. Нам придется решать вдвоем.
   — Я думаю о Возрождающем, — медленно говорит Царица.
   — О Возрождающем? Но о нем так давно никто ничего не слышал!
   — Верно. И тем не менее это наш единственный шанс. Предсказано, что...
   — Молчи! — обрывает ее великан. — Клянусь кровью Ямерта, этот хитрец нас слышит! Бьюсь об заклад, он сам подстроил все это, чтобы оказаться здесь!
   — Интересно, а что будет делать Губитель, если нас не станет? — задумчиво произносит Царица.
   — Займешься этим на досуге! — зло бросает великан. — Говорила о Возрождающем, нет? Если говорила, то парня надо искать. Займись этим немедленно, слышишь? Я вот уже иду.
   Он и в самом деле поспешно уходит.
   — Ты останешься здесь, Губитель, — говорит Царица, вновь оказавшись близко-близко ко мне. — Даже я не в состоянии убедить тебя не враждовать с нами. Мне остается только найти способ покончить с тобой. Ну а если мы не найдем этого способа... тогда останется только Бездна. Я согласна рискнуть, лишь бы избавить от тебя всю мою расу!
   Ого! Я встал поперек дороги целой расе?
   Царица уходит. Красно-черный фон исчезает, и теперь я вижу уходящую ввысь беспредельную шахту. Там, на страшной высоте, я вижу очертания Холма с развороченной вершиной и четыре крошечные человеческие фигурки возле разверстого зева пещеры. Странно — я смотрю как будто бы снизу, а вижу все так, словно парю над каменистым взлобком. Я вижу крошечную огненную искру, отделившуюся от одной из фигурок... вижу обвившую Холм огненную змею, сметающую серо-зеленый живой налет чудовищ со склонов... вижу, наконец, заваливающие вход в подземелье глыбы и исчезающую под их нагромождением крошечную фигурку с серебряным клинком в руках.
   И тут видение странно изменяется. Я словно бы мчусь вверх по этой шахте, все выше и выше, все ближе и ближе к заваленному камнями... Вот я уже совсем рядом... ослепительная вспышка, перед глазами одно только холодное белое пламя, и я вновь проваливаюсь в Ничто.
 
   — Ах-с-с, мас-с-стер, ты уверен, что это здес-с-сь?
   — Уверен, Хисс, уверен. Перестань дрожать, а не то я откручу тебе твой дурацкий хвост!
   — Ах-с-с, мас-с-стер, не надо, не надо! Мой хвос-с-ст! Он такой...
   — Такой сексуальный, ты хочешь сказать? Верно, без хвоста беднягу Хисса не подпустят ни к одной юбке. Кому нужен бесхвостый ходячий змей!
   — Мас-с-стер, ты с-смеешьс-с-я! Не с-с-следует никому с-смеяться над с-старым Хис-с-сом!
   — Да ты никак, ха-ха, вздумал мне грозить, старина?
   — Грозить?! Ах-с-с! С-старый Хис-с-с никому не грозит. Он только предупреждает-с. С-срок моей с-служ-бы у твоего батюшки, мас-с-стер, подходит к концу. А там... кто знает-с-с?...
   — И ты решил, старина, что получишь жезл и сможешь вмазать мне по первое число, поскольку батюшка не питает ко мне особенно добрых чувств?
   — Ах-с-с!
   — Ладно, замнем для ясности. Мне все равно, что ты будешь думать, старина. Это твое последнее задание. То, за чем нас послали, должно быть у моего батюшки. Тогда ты получаешь свой жезл, а я...
   — А что же попрос-с-сишь ты, мас-стер?
   — Что, не терпится узнать, червяк-переросток? Так вот, я откажусь от наследства и попрошу сделать меня обычным бессмертным, навеки обезопасив от твоих, старина, происков.
   — Мас-с-стер, мас-с-стер, с-с-старый Хис-с-с с-ска-зал много сгоряча.
   — У тебя же холодная кровь, приятель.
   — Я инос-с-сказательно!
   — То-то, что инос-с-с... Доставай заступ и начинай рыть. Заклятья здесь не работают. Предупреждаю, времени мало, а земля каменистая. Если бы ты не стал гоняться за теми ящерицами, громко упрашивая их предаться с тобой любви на перинах из тины...
   — Ах-с-с! Ну должен же с-с-тарый Хис-с-с иметь хоть немного развлечений в этих ужасных и гиблых краях!
   — Должен, должен... смотри, провалим из-за тебя все дело — пеняй на себя. Еще сто лет в рабстве проведешь.
   — Повинуюс-с-сь, мас-с-стер!
   — Давно бы так.
 
   На обугленном, заваленном почерневшими костяками склоне Холма Демонов стоял высокий худощавый мужчина средних лет в простом сером плаще с откинутым на спину капюшоном. Загорелое лицо, черты резкие, густые брови, холодный взгляд с прищуром. Его едва ли можно было назвать «широкой души человеком», этого странника. Тонкие губы плотно сжаты. Ни вещей, ни оружия, и, собственно говоря, неясно, как он вообще сюда попал — не пришел же пешком, в самом-то деле? Мужчина внимательно осматривал наглухо запечатанную предсмертным колдовством Эльстана пещеру. Мало-помалу взгляд его сделался совершенно ледяным.
   — Именем Вечного Короля!... — пробормотал он, несильно пнув пару раз одну из передвинутых чарами гранитных глыб. — Ишь ты, имени Короля не пожалел! Мальчик, мальчик, что же ты наделал! — Лицо человека приняло выражение крайней досады. Повернувшись спиной к заваленному входу, он неспешно зашагал вниз по склону.
   Он достиг уже края леса, когда от недавно покинутого им места донесся резкий свист. Человек в сером плаще обернулся.
   Вершину Холма Демонов стремительно окутывала иссиня-черная дымная туча. Странник остановился и, скрестив на груди руки, принялся наблюдать. На тонких губах появилась мрачноватая усмешка, словно он хотел сказать: «Ну, теперь-то вы у меня попляшете!»
   Облако внезапно и резко поднялось, словно его тянули к небесам невидимые канаты. На Холме осталось стоять пять женских фигурок, облаченных в ярко-алые свободные одеяния. Вокруг головы одной из них плясали языки пламени, образуя нечто вроде огненной короны. Коронованная резко вскинула руку, указывая на странника. В руке женщины появился тонкий огненный меч.
   Странник ждал, задумчиво склонив чуть набок голову.
   Никто из Смертных не смог бы понять, как вышло, что все пятеро воительниц разом оказались подле человека в сером плаще.
   Они были красивы, эта пятерка, той страшноватой красотой, что свойственна убийственному оружию. Узкие лица, узкие глаза, бескровные губы, впалые щеки... и у каждой по пламенному клинку в руках. Предводительница же приставила острие своего оружия к самому горлу мужчины — так, что серый плащ даже задымился.
   — Наконец-то, — медленно произнесла она. — Моя ловушка сработала. Ты бросился на помощь к этому волшебнику-недоучке, как я и рассчитывала! Наконец-то! — Лицо ее исказила ненависть. Глаза метали молнии, губы кривились, казалось, она вот-вот пронзит не знающим преград мечом шею противника.