– А где вы проведете медовый месяц? – спросили гости счастливую пару, вдоволь наоравшись «горько!».
– Дорогая, как насчет кругосветного путешествия? – поцеловал маму в ушко Баронет.
– Как скажешь, конечно… Но это столько сложностей: оформление виз, постоянные таможенные сборы, проблемы с валютой…
Мама верна себе даже во время собственной свадьбы!
– Тогда что ты предлагаешь? – слегка растерялся супруг.
– А поедем… на Урал! Девственная природа, неизведанный край, столько легенд и преданий… Это будут незабываемые впечатления!
– Ну, как угодно, – поклонился Баронет, и в его змеином глазу вспыхнул лукавый огонек. – Чего хочет женщина…
– То не лечится сексопатологами, – пробубнила себе под нос я.
Свадьба длилась ровно тринадцать дней – тут Баронет был верен себе. В конце концов, подустав от бесконечной череды торжеств и балов, мы вернулись в свой родимый тихий провинциальный город. Мама с Баронетом – в его квартиру, обустраивать новосоздавшуюся ячейку общества, а я – к себе, валяться бесцельно на диване, пить витамины, мысленно разговаривать с поселившимся в моем животе капризным товарищем и читать новый роман Авдея. Тот самый, «Имя для ведьмы»…
Нет, вы не подумайте, что, забеременев, я превратилась в равнодушную лентяйку. Совсем наоборот. Я активно лезла помогать маме и Баронету в обустройстве квартиры, вешала шторы, пылесосила ковры, пересаживала любимые Баронетовы цветы в красивые горшки, даже пыталась циклевать паркет, но меня вовремя обезоружили и прогнали. И осталась я не у дел: работы никакой, кроме, конечно, той, что выполняла я в своей библиотеке в лунные ночи, ворожить не хочется – вдруг ребенку повредит? А на шабаш лететь тем более просто неприлично: не тот там контингент и рацион для будущей матери.
Ко всему прочему, на город просто обрушился сезон дождей. Этот монотонный шум льющейся воды навевал дремоту и вообще лишал меня былого боевого задора. Я уж подумывала о том, не научиться ли мне вязать. А что – приличное занятие для ведьмы в декретном отпуске…
Мама и ее супруг укатили-таки в свадебное путешествие на Урал, обещая привезти мне оттуда эксклюзивных самоцветов. Но у меня благодаря тетушке к самоцветам была стойкая идиосинкразия. И вообще… Черти их на Урал понесли! А вдруг там еще опасно, магия какая-нибудь несанкционированная бушует… Хоть процесс по делу Анастасии и завершился, и ей дали восемь лет за нарушение всех мыслимых законов (создание деструктивной идеологии, разрушающей психику подвластных ей людей, незаконное использование природных ресурсов в корыстных целях и, конечно, неуплата налогов)… Кстати, на одном из судебных заседаний в качестве свидетеля выступала Наташа. Она вполне пришла в себя и произнесла разгромную речь против деятельности «Лика Тьмы», клеймя Анастасию и подвластных ей адептов врагами человечества… Еще о Наташе мне известно то, что она работает библиотекарем там, куда я ее и направила, прекрасно зарекомендовала себя в коллективе и среди читателей и даже начала писать научно-практическое исследование на тему «Роль литературы романтического направления в процессе актуализации нравственных ценностей читателей-подростков». Я думаю, при ее упорстве она сможет все это дело защитить как диссертацию.
А я… Я слушаю, как шумит дождь за окном, как тикают золотые настольные часы эпохи барокко (подарок Баронета), и понимаю, что как бы мне ни не хотелось шлепать по лужам до ближайшего магазина, а идти придется. Жизнь дала трещину. Бананы кончились.
Мало того. Бананы кончились и в ближайшем от моего дома магазинчике! Ну разве это не роковой удар судьбы! Дождь льет, как будто его специально кто наколдовал, а мне придется пять остановок ехать (а скорее всего, идти, все трамваи наверняка дождем смыло) до супермаркета. Но чего не сделаешь ради любимого фрукта!
Отоварившись, я с сумкой бананов в одной руке, с зонтом – в другой торопилась домой под непрекращающимся ливнем, глядя себе исключительно под ноги. Поэтому я даже не сразу заметила, что на разбухшей от сырости скамейке возле моего подъезда сидит какой-то человек.
Ну сидит и сидит, не прикрывшись ни зонтом, ни плащом, весь наверняка промокший до нитки. Вон, даже сигарета потухла и унылым размокшим столбиком повисла между пальцев… Какое мне дело до того, что этот человек кого-то упрямо ждет?
Он поднимает голову, а я не успеваю спрятаться за спасительным зонтом.
– Вика, – говорит Авдей, и сигарета выпадает из его пальцев. – Я так долго ждал тебя, Вика.
Он стоит под дождем, и я вижу, что он не первый день пьян, небрит, а его когда-то модным костюмом теперь побрезгует даже бомж. И он понимает, что я имею полное право молча развернуться и уйти в свою квартиру, к своим книгам, вязанью и бананам. Ведьмы не умеют прощать. Кажется, я где-то это читала.
– Идем, – устало говорю я Авдею. – Раз ты меня ждал, значит, дождался.
Нет, честное слово, я из ведьм переквалифицируюсь в работника службы спасения бездомных животных!
Авдей робко стоит в коридоре, покуда я на кухне выкладываю бананы из авоськи (делая это в полнейшем и даже определенно тягостном молчании). Когда я наконец соизволяю глянуть на своего негодного возлюбленного, то вижу, что с его ботинок на коврик натекла преизрядная лужа.
– И сколько ты торчал под дождем? – любопытствую я.
– Не знаю. Несколько часов, наверное…
– Ой, только, пожалуйста, не старайся меня разжалобить! Мог бы зайти в подъезд, там сухо, хоть и воняет всеми кошками нашего квартала.
– Так ведь дверь железная, заперта, домофона нет, – принимается объяснять Авдей, переступая хлюпающими ботинками. – Вика, а можно я их сниму?
– Ботинки? Все с себя снимай и в ванну, живо! Ромео подбалконный, три типуна тебе на язык!
Пока я, проклиная себя за мягкосердечие, отчищаю его костюм, из неплотно прикрытой двери ванной, помимо хлюпанья и плеска, доносятся следующие речи:
– Вика, ты меня презираешь, да? Ты права, я сам себя презираю…
– Вика, преврати меня в кого-нибудь, пожалуйста, хоть в жабу. Я согласен. Мне такая жизнь не мила.
– Вика…
Уф, костюм отчищен и выглажен. Ботинки высохли сами собой, едва и метнула на них свой раскаленный взгляд. Ну что, на этом сервисное обслуживание можно считать законченным?
Я иду на кухню готовить свой любимый салат из бананов. Это сакральное действо, ритуал, которого да не узрит око непосвященного. Но непосвященный тут же и появляется: в обмотанном вокруг бедер полотенце, выбритый, трезвый и почтительный. И, к стыду для моей женской гордости, весьма эротичный.
– На стене в ванной висит халат, мог бы и им воспользоваться, – ничего не означающим тоном говорю я. – Кстати, твой костюм в полном порядке. Можешь надевать и отправляться на все четыре стороны.
– Я от тебя никуда не уйду, – тихо, но решительно заявляет Авдей. – Как ни гони.
– Интересно! – Вместо двух ложек йогурта я отправляю в салат пол-литра ряженки. Такое блюдо насмарку! – И на каком основании ты тут намереваешься остаться? Спать на коврике в качестве моего сторожевого пса?
– Можно, конечно, и так. Но я предпочел бы спать в твоей постели в качестве законного мужа.
Бац! Ложка с корицей падает в салат, окончательно испортив мой завтрак. Я смотрю на него специальным пронзительным взглядом. В смысле, не на салат, а на Авдея. Ишь чего захотел! В мужья! До сих пор пьяный, что ли?
Нет, вроде трезвый. И взгляд мой бесстрашно встречает своими благородно-нефритовыми глазами. И… ждет.
– А ты уже забыл, что я ведьма?! Так я напомню! Я ведь ничуточки не изменилась: все так же могу колдовать, насылать чары, превращаться в разных омерзительных тварей. Вот возьму и превращусь сейчас в гиену! Или дракона! Хочешь быть супругом огромной змеи, изрыгающей пламя вместо поцелуев?!
– Хочу, – просто говорит Авдей. – Валяй, превращайся. Может, ты и осталась прежней, да только я изменился. И я знаю одно: я люблю тебя, и ты мне нужна. Любая. Даже изрыгающая пламя. Ну не могу я без тебя, пойми!
Как ему удалось обнять меня, не понимаю; я же оказывала всяческое сопротивление! И вообще, я же очень зла! Просто до слез…
– У меня отвратительный характер, – уткнувшись носом в его грудь, принимаюсь перечислять я. – Я злопамятна и мстительна.
– Я знаю, – тепло шепчет мне на ухо Авдей.
– Я капризна, взбалмошна и ненавижу небритых мужчин!
– Я обещаю бриться два раза в день.
– Я каждое полнолуние буду натираться колдовской мазью и нагишом отправляться на шабаш верхом на помеле! Чтобы предаваться там всякому греху и распутству!
– Да? – озабоченно хмурит брови Авдей. – Ну, если ты без этого не можешь, то я не возражаю. Разве что во время полета тебе лучше теплей одеваться. Женский организм так восприимчив ко всяким простудным заболеваниям…
– Ты не понимаешь! Я – ведьма! Была, есть и останусь ею!
– Понимаю, дорогая. Ты – ведьма. И я тебя люблю…
И что мне еще оставалось после этого делать, как не целоваться?
Салат на кухне явно испортился, дождь за окнами не переставал выводить свою монотонную мелодию, а мы лежали на кровати, и я рассказывала Авдею обо всех приключениях, которые мне и моим близким довелось пережить за все это время.
– Даже не верится, – говорил он. – Чтоб в наше время возникло такое оккультное движение. Последователи Хозяйки Медной горы! Да об этом можно роман накатать в стиле боевой фэнтези!
– Вот и накатай! Материалов у тебя для этого предостаточно, – и я для пущего эффекта полевитировала по спальне. Пусть не забывает, с кем связался…
Авдей подхватил меня за щиколотки и потянул вниз. Я с хохотом рухнула на кровать и тут же горько об этом пожалела. Боль внизу живота скрутила меня так же, как обычную женщину. Беременность не делает скидок, для нее все равны: что королевы, что ведьмы, что просто бабы деревенские…
– Любимая, что с тобой?! – встревоженно склонился надо мной Авдей. – Тебе плохо? Что случилось?
– Да, в принципе, ничего особенного, – с трудом выдавила из себя я. – Просто у меня будет ребенок. Твой ребенок. Не хочешь – не верь.
– Я… верю, – у Авдея были такие глаза. Такие… Словно ему только что вручили Нобелевскую премию в области литературы. И в качестве премии выступала я. – А почему ты мне об этом сразу не сказала?
– А это что-то меняет?
– Еще бы… Если б ты знала, как я всегда хотел ребенка! Детей. Штук пять!
– И ты думаешь, мы прокормим их на твои гонорары?
Авдей как-то лукаво посмотрел на меня.
– Если гонораров не хватит, ты ведь наколдуешь чего-нибудь. Правда, ведьмочка моя?
– В случае чего родственники помогут! – раздался в нашей спальне голос из ниоткуда. Я взвизгнула от неожиданности и, прикрывшись простыней, прижалась к Авдею. Он ошарашенно оглядывал потолок.
– Авдей Игоревич, мое почтение! Да не нервничайте вы так, канал связи только акустический, визуальный мы еще не отладили! Доченька, ну скажи ты ему, кто с ним говорит!
– Это Баронет. Авдей, думаю, ты его помнишь, – смеясь, пояснила я. – Он недавно сочетался законным браком с моей мамой и посему теперь является моим папочкой. Эй, мэтр, как проходит медовый месяц?!
– О-о! За ближайшие двести лет ничего подобного со мной просто не случалось! Танюша просто сокровище!…
– Дочка, не слушай этого болтуна! Мы здесь занимаемся исключительно этнографическими поисками! А какая тут природа…
– И комары… – это Баронет. – Мой вам совет, ребята: в свадебное путешествие отправляйтесь лучше в Париж или на Мальдивы. Я все оплачу. Но только не сюда, комаров кормить! Кстати, вы уже решили, когда играете свадьбу?
Мы с Авдеем, сидя на постели, растерянно переглянулись.
– Не вздумайте праздновать без нас! – авторитарно заявила мама. – Дочка, мы выберем тебе платье в лучшем салоне!
– О, только не это! – беззвучно простонала я, утыкаясь лицом в подушку при одном воспоминании о кружевных абажурах и фонтанообразной фате. Авдей глянул на меня и спас положение.
– Мы обязательно вам сообщим дату церемонии! – крикнул он. – Вам звонить, писать или прямо по этому магическому каналу?
– Прямо, – ответствовал Баронет. – Ну все, ребята, у нас дела. Счастливо оставаться!
Все стихло. Я встала и принялась одеваться, вспомнив о том, что так и не насладилась вкусом бананового салатика. Глянула на Авдея.
– Мы что, всерьез собираемся пожениться? – на всякий случай спросила я его.
– А как же иначе? – пожал плечами он. Блин. Вот этого я никак не ожидала. Кольца. Свадьба. Ну, платье, это еще куда ни шло…
– Кстати, а где твое помело? – неожиданно спросил Авдей. – Я всю жизнь, с детства, мечтал разобраться в принципах действия этого летательного аппарата.
… Мы все-таки обманули и Баронета, и мою маму. Мы не сообщили им о дате свадьбы, чтобы не устраивать помпезного торжества. В курсе была только баба Катя, ей в очередной раз предстояла роль свидетельницы… Элегантный строгий костюм цвета слоновой кости я сшила у портнихи, рекомендованной именно старой гадалкой. А Авдей оделся в «Салоне Рико» и снова был самоуверенным неотразимым мужчиной, совсем непохожим на того, что мок под дождем у двери моего подъезда…
Но самое главное – к загсу мы подкатили на трамвае! Это еще повезло, что возле загса как раз проходили рельсы. А то Авдей, которому я как-то рассказала свой давний сон, вознамерился в точности сделать его явью. Он взял в трамвайном управлении один вагон напрокат, украсил его лентами, гирляндами воздушных шаров и бумажных цветов, а вагоновожатую упросил прицепить бутафорские крылья, чтобы изображать купидона… И когда мы с трезвоном затормозили у дверей загса, встречать нас сбежались все, кто мог, включая санитарную бригаду ближайшей станции «Скорой помощи»…
– Согласны ли вы, Авдей, взять в жены Викторию?
– Да.
– Нет! – это кричала я, понимая, что нельзя нарушать церемонию, и все-таки мне хотелось внести свою поправку: – Пожалуйста, я вас очень прошу, назовите меня именем Викка!
– Хорошо, как угодно! – нервно дернула плечами распорядительница. – Лишь бы вы истерик не устраивали… Итак! Согласны ли вы, Авдей, взять в жены Викку?
– Да.
– Согласны ли вы, Викка, взять в мужья Авдея?
– Да.
– Объявляю вас мужем и женой…
Волны магии, переиначивающей по-своему пространство и время, заполняли все вокруг.
– Вика, почему ты так странно смотришь на меня? И все кругом так странно…
– Потому что ты взял меня в жены под моим Истинным Именем. Именем ведьмы. И я теперь никогда не покину тебя, как и ты не сможешь покинуть меня. Посмотри, чем стали кольца у нас на пальцах…
Золотые ободки налились алым пульсирующим светом, стали теплыми и растворились, оставив только след не толще ниточки.
– Это нити нашей жизни, – объяснила я. – У тебя – моя, а у меня – твоя. Ну что, пойдем? Трамвай ждет.
В трамвае за накрытым столом нас с поднятыми бокалами в руках встречали… мама и Баронет.
– Здоровье молодых! – громогласно произнес мэтр и осушил бокал.
– Как вы могли узнать? – только и пробормотала я.
– Обижаешь, Вика! Возможности сегодняшней связи просто безграничны! Кстати, познакомь мужа с тещей, а то он, по-моему, в явном ступоре.
– Да, правда… Авдей, это моя мама, полковник налоговой полиции. У тебя с декларациями все в порядке?
– Кх-м, – сказал Авдей и предложил: – А давайте лучше выпьем!
И вот на этом оптимистичном предложении моего мужа мне бы хотелось завершить повесть о ведьме, которая поняла, что в любой ситуации твое Настоящее Имя – Настоящая Сила. Только остается еще два маленьких нюанса, о которых тоже хочется рассказать.
Однажды, уже по осени, муж гулял со мной в парке, чтобы я наслаждалась свежим, с прозрачным ароматом палых листьев, воздухом и с оптимизмом глядела в будущее, в котором маячили роды… Мы решили, что рожать я буду в родном городе, а уж потом всем семейством переберемся к мужу в Москву… Тихая провинциальная атмосфера знакомых улиц действовала на меня умиротворяюще, а на мужа насылала поэтическое вдохновение…
Я эту сказку все же сочиню.
В ней будет все, как только ты хотела,
В ней будут облака белее мела
С драконами, подобными огню.
И я легко своей рукой вплету
В ее узор сияющие нити.
На легком, словно радуга, мосту
Скрестятся шпаги судеб и событий…
Там будет сад. В саду – ручей и грот.
Немного слез, разлука или ссора.
Но, зная все, что будет наперед,
Я примирю своих героев скоро.
Легко играть придуманной судьбой,
Здесь не бывает промаха иль сбоя.
Лишь в сказках рыцарь принимает бой,
А не бежит в смятенье с поля боя.
В награду взор прекраснейшей из дам
Получит он, победой упоенный…
Любимая, я этот мир создам.
В нем будут петь баллады и канцоны
И в эту сказку светлую мою,
Возможно, мы с тобой уйдем когда-то…
Она – спасенье наше и приют.
Она ни в чем, ни в чем не виновата.
Как-то из парка мы забрели в старую крепость, где когда-то, в самом начале нашего знакомства, Авдей сражался на учебных мечах и где славный мальчик Илюшка-берсерк развлекал меня рассказами о рапирах и ятаганах…
Как ни странно, но и сейчас на утоптанной площадке крепости шло очередное костюмированное сражение.
– Хочешь посмотреть? – спросил Авдей. Я кивнула, хотя воспоминание о смерти Ильи отдалось во мне тупой болью. Это ведь было так давно…
Муж бережно усадил меня на импровизированный пень-трон, сам встал рядом, наблюдая за схваткой. Ребята в самодельных доспехах рубились отчаянно, особенно выделялся один, в шлеме, по конструкции отдаленно напоминающем термос…
– Ура! Наша взяла! – завопили то ли рыцари, то ли викинги и подхватились качать парня с термосом на голове. Тот весело завопил, шлем у него отлетел в сторону…
– Илюшка! Илюшка-берсерк! – завопила я не хуже остальных и бросилась в гушу кучи-малы.
– Ты куда?! – За мной бросился муж, расталкивая закованных в латы мужиков, чтобы они, не приведи Господь, не коснулись его обожаемой супруги.
Но передо мной и так расступились и перестали качать берсерка. Еще бы. Зрелище бегущей и бросающейся вам на шею беременной женщины кого угодно отправит в ступор.
– Илюшка, берсерк недоделанный, это действительно ты?! – Я трясла за плечи ошарашенного парня. В том, что это был действительно Илья, у меня не оставалось сомнений. – Ты жив!
– Да жив я. – Он осторожно отстранился от моего объемистого живота. – Чего мне мертвым-то быть… А вы кто, дев… жен… сударыня?
– Ты меня не помнишь? Не знаешь? – восторженно спрашивала я. Ну все, мужики точно сочтут меня за помешанную, а Илья будет мучительно вспоминать, когда же это он не воспользовался презервативом.
– Я честно вас впервые вижу! – отчаянно сказал он.
И это замечательно, мальчик! Значит, все-таки заклинание Мемории у меня сработало! А Огненный Змей этого не знал и просто принял твой облик, чтобы усыпить мою бдительность… Но только этого я тебе не буду объяснять. Живи, Илюшка, это самое главное.
– Все хорошо! – Я машу рукой этим парням. – Все просто отлично! Продолжайте, пожалуйста, мы уходим!
И мы с мужем ушли из крепости, причем Авдей еще полчаса терзал меня ревнивыми расспросами. Но я была тверда. В конце концов, у каждой женщины должны быть свои маленькие тайны. Тем более у ведьмы…
И еще одно. Где-то за неделю до родов мне приснился забавный сон. Будто мы с Авдеем ссоримся до дыма в ушах, как настоящие, полноценные супруги. Орем друг другу глупости типа: «Да какая ты ведьма! Толком жабу запечь не можешь! Вчера ел полусырую! Не умеешь готовить – не берись!» – «А ты, ты… Писатель нашелся! Кто в последней книжке перепутал функции суккубов и инкубов! Хоть бы у жены проконсультировался!» – «Да ты вечно занята! Только и делаешь что шляешься на свои шабаши!» – «Я?! На шабаши?! Да ты еще в прошлое полнолуние обещал починить метлу, и она до сих пор валяется в гараже, потому что, видите ли, к ней комплектующих нет! Бездельник!» – «Нахалка!» – «Ах так?! Значит, развод?» – Развод!»
И тут (все это мне снится, напоминаю) дверь в нашу комнату эффектно распахивается. На пороге стоит наш с Авдеем восьмилетний сынишка и, мерно постукивая волшебной палочкой о ладошку, говорит суровым голоском:
– Папа и мама. Я готовлюсь к контрольной по налоговому праву. И если вы сию же минуту не перестанете скандалить, я вас заколдую. На время. Мне бабушка дала санкцию.
Мы с мужем примолкли и растерянно переглянулись. А затем сказали хором:
– Извини, Гарик. Мы больше не будем.
На этом сон и закончился. А через десять дней у меня родились близняшки. Две девочки. Вот и верь после этого снам…
Тула, 2002
– Дорогая, как насчет кругосветного путешествия? – поцеловал маму в ушко Баронет.
– Как скажешь, конечно… Но это столько сложностей: оформление виз, постоянные таможенные сборы, проблемы с валютой…
Мама верна себе даже во время собственной свадьбы!
– Тогда что ты предлагаешь? – слегка растерялся супруг.
– А поедем… на Урал! Девственная природа, неизведанный край, столько легенд и преданий… Это будут незабываемые впечатления!
– Ну, как угодно, – поклонился Баронет, и в его змеином глазу вспыхнул лукавый огонек. – Чего хочет женщина…
– То не лечится сексопатологами, – пробубнила себе под нос я.
* * *
Свадьба длилась ровно тринадцать дней – тут Баронет был верен себе. В конце концов, подустав от бесконечной череды торжеств и балов, мы вернулись в свой родимый тихий провинциальный город. Мама с Баронетом – в его квартиру, обустраивать новосоздавшуюся ячейку общества, а я – к себе, валяться бесцельно на диване, пить витамины, мысленно разговаривать с поселившимся в моем животе капризным товарищем и читать новый роман Авдея. Тот самый, «Имя для ведьмы»…
Нет, вы не подумайте, что, забеременев, я превратилась в равнодушную лентяйку. Совсем наоборот. Я активно лезла помогать маме и Баронету в обустройстве квартиры, вешала шторы, пылесосила ковры, пересаживала любимые Баронетовы цветы в красивые горшки, даже пыталась циклевать паркет, но меня вовремя обезоружили и прогнали. И осталась я не у дел: работы никакой, кроме, конечно, той, что выполняла я в своей библиотеке в лунные ночи, ворожить не хочется – вдруг ребенку повредит? А на шабаш лететь тем более просто неприлично: не тот там контингент и рацион для будущей матери.
Ко всему прочему, на город просто обрушился сезон дождей. Этот монотонный шум льющейся воды навевал дремоту и вообще лишал меня былого боевого задора. Я уж подумывала о том, не научиться ли мне вязать. А что – приличное занятие для ведьмы в декретном отпуске…
Мама и ее супруг укатили-таки в свадебное путешествие на Урал, обещая привезти мне оттуда эксклюзивных самоцветов. Но у меня благодаря тетушке к самоцветам была стойкая идиосинкразия. И вообще… Черти их на Урал понесли! А вдруг там еще опасно, магия какая-нибудь несанкционированная бушует… Хоть процесс по делу Анастасии и завершился, и ей дали восемь лет за нарушение всех мыслимых законов (создание деструктивной идеологии, разрушающей психику подвластных ей людей, незаконное использование природных ресурсов в корыстных целях и, конечно, неуплата налогов)… Кстати, на одном из судебных заседаний в качестве свидетеля выступала Наташа. Она вполне пришла в себя и произнесла разгромную речь против деятельности «Лика Тьмы», клеймя Анастасию и подвластных ей адептов врагами человечества… Еще о Наташе мне известно то, что она работает библиотекарем там, куда я ее и направила, прекрасно зарекомендовала себя в коллективе и среди читателей и даже начала писать научно-практическое исследование на тему «Роль литературы романтического направления в процессе актуализации нравственных ценностей читателей-подростков». Я думаю, при ее упорстве она сможет все это дело защитить как диссертацию.
А я… Я слушаю, как шумит дождь за окном, как тикают золотые настольные часы эпохи барокко (подарок Баронета), и понимаю, что как бы мне ни не хотелось шлепать по лужам до ближайшего магазина, а идти придется. Жизнь дала трещину. Бананы кончились.
Мало того. Бананы кончились и в ближайшем от моего дома магазинчике! Ну разве это не роковой удар судьбы! Дождь льет, как будто его специально кто наколдовал, а мне придется пять остановок ехать (а скорее всего, идти, все трамваи наверняка дождем смыло) до супермаркета. Но чего не сделаешь ради любимого фрукта!
Отоварившись, я с сумкой бананов в одной руке, с зонтом – в другой торопилась домой под непрекращающимся ливнем, глядя себе исключительно под ноги. Поэтому я даже не сразу заметила, что на разбухшей от сырости скамейке возле моего подъезда сидит какой-то человек.
Ну сидит и сидит, не прикрывшись ни зонтом, ни плащом, весь наверняка промокший до нитки. Вон, даже сигарета потухла и унылым размокшим столбиком повисла между пальцев… Какое мне дело до того, что этот человек кого-то упрямо ждет?
Он поднимает голову, а я не успеваю спрятаться за спасительным зонтом.
– Вика, – говорит Авдей, и сигарета выпадает из его пальцев. – Я так долго ждал тебя, Вика.
Он стоит под дождем, и я вижу, что он не первый день пьян, небрит, а его когда-то модным костюмом теперь побрезгует даже бомж. И он понимает, что я имею полное право молча развернуться и уйти в свою квартиру, к своим книгам, вязанью и бананам. Ведьмы не умеют прощать. Кажется, я где-то это читала.
– Идем, – устало говорю я Авдею. – Раз ты меня ждал, значит, дождался.
Нет, честное слово, я из ведьм переквалифицируюсь в работника службы спасения бездомных животных!
Авдей робко стоит в коридоре, покуда я на кухне выкладываю бананы из авоськи (делая это в полнейшем и даже определенно тягостном молчании). Когда я наконец соизволяю глянуть на своего негодного возлюбленного, то вижу, что с его ботинок на коврик натекла преизрядная лужа.
– И сколько ты торчал под дождем? – любопытствую я.
– Не знаю. Несколько часов, наверное…
– Ой, только, пожалуйста, не старайся меня разжалобить! Мог бы зайти в подъезд, там сухо, хоть и воняет всеми кошками нашего квартала.
– Так ведь дверь железная, заперта, домофона нет, – принимается объяснять Авдей, переступая хлюпающими ботинками. – Вика, а можно я их сниму?
– Ботинки? Все с себя снимай и в ванну, живо! Ромео подбалконный, три типуна тебе на язык!
Пока я, проклиная себя за мягкосердечие, отчищаю его костюм, из неплотно прикрытой двери ванной, помимо хлюпанья и плеска, доносятся следующие речи:
– Вика, ты меня презираешь, да? Ты права, я сам себя презираю…
– Вика, преврати меня в кого-нибудь, пожалуйста, хоть в жабу. Я согласен. Мне такая жизнь не мила.
– Вика…
Уф, костюм отчищен и выглажен. Ботинки высохли сами собой, едва и метнула на них свой раскаленный взгляд. Ну что, на этом сервисное обслуживание можно считать законченным?
Я иду на кухню готовить свой любимый салат из бананов. Это сакральное действо, ритуал, которого да не узрит око непосвященного. Но непосвященный тут же и появляется: в обмотанном вокруг бедер полотенце, выбритый, трезвый и почтительный. И, к стыду для моей женской гордости, весьма эротичный.
– На стене в ванной висит халат, мог бы и им воспользоваться, – ничего не означающим тоном говорю я. – Кстати, твой костюм в полном порядке. Можешь надевать и отправляться на все четыре стороны.
– Я от тебя никуда не уйду, – тихо, но решительно заявляет Авдей. – Как ни гони.
– Интересно! – Вместо двух ложек йогурта я отправляю в салат пол-литра ряженки. Такое блюдо насмарку! – И на каком основании ты тут намереваешься остаться? Спать на коврике в качестве моего сторожевого пса?
– Можно, конечно, и так. Но я предпочел бы спать в твоей постели в качестве законного мужа.
Бац! Ложка с корицей падает в салат, окончательно испортив мой завтрак. Я смотрю на него специальным пронзительным взглядом. В смысле, не на салат, а на Авдея. Ишь чего захотел! В мужья! До сих пор пьяный, что ли?
Нет, вроде трезвый. И взгляд мой бесстрашно встречает своими благородно-нефритовыми глазами. И… ждет.
– А ты уже забыл, что я ведьма?! Так я напомню! Я ведь ничуточки не изменилась: все так же могу колдовать, насылать чары, превращаться в разных омерзительных тварей. Вот возьму и превращусь сейчас в гиену! Или дракона! Хочешь быть супругом огромной змеи, изрыгающей пламя вместо поцелуев?!
– Хочу, – просто говорит Авдей. – Валяй, превращайся. Может, ты и осталась прежней, да только я изменился. И я знаю одно: я люблю тебя, и ты мне нужна. Любая. Даже изрыгающая пламя. Ну не могу я без тебя, пойми!
Как ему удалось обнять меня, не понимаю; я же оказывала всяческое сопротивление! И вообще, я же очень зла! Просто до слез…
– У меня отвратительный характер, – уткнувшись носом в его грудь, принимаюсь перечислять я. – Я злопамятна и мстительна.
– Я знаю, – тепло шепчет мне на ухо Авдей.
– Я капризна, взбалмошна и ненавижу небритых мужчин!
– Я обещаю бриться два раза в день.
– Я каждое полнолуние буду натираться колдовской мазью и нагишом отправляться на шабаш верхом на помеле! Чтобы предаваться там всякому греху и распутству!
– Да? – озабоченно хмурит брови Авдей. – Ну, если ты без этого не можешь, то я не возражаю. Разве что во время полета тебе лучше теплей одеваться. Женский организм так восприимчив ко всяким простудным заболеваниям…
– Ты не понимаешь! Я – ведьма! Была, есть и останусь ею!
– Понимаю, дорогая. Ты – ведьма. И я тебя люблю…
И что мне еще оставалось после этого делать, как не целоваться?
Салат на кухне явно испортился, дождь за окнами не переставал выводить свою монотонную мелодию, а мы лежали на кровати, и я рассказывала Авдею обо всех приключениях, которые мне и моим близким довелось пережить за все это время.
– Даже не верится, – говорил он. – Чтоб в наше время возникло такое оккультное движение. Последователи Хозяйки Медной горы! Да об этом можно роман накатать в стиле боевой фэнтези!
– Вот и накатай! Материалов у тебя для этого предостаточно, – и я для пущего эффекта полевитировала по спальне. Пусть не забывает, с кем связался…
Авдей подхватил меня за щиколотки и потянул вниз. Я с хохотом рухнула на кровать и тут же горько об этом пожалела. Боль внизу живота скрутила меня так же, как обычную женщину. Беременность не делает скидок, для нее все равны: что королевы, что ведьмы, что просто бабы деревенские…
– Любимая, что с тобой?! – встревоженно склонился надо мной Авдей. – Тебе плохо? Что случилось?
– Да, в принципе, ничего особенного, – с трудом выдавила из себя я. – Просто у меня будет ребенок. Твой ребенок. Не хочешь – не верь.
– Я… верю, – у Авдея были такие глаза. Такие… Словно ему только что вручили Нобелевскую премию в области литературы. И в качестве премии выступала я. – А почему ты мне об этом сразу не сказала?
– А это что-то меняет?
– Еще бы… Если б ты знала, как я всегда хотел ребенка! Детей. Штук пять!
– И ты думаешь, мы прокормим их на твои гонорары?
Авдей как-то лукаво посмотрел на меня.
– Если гонораров не хватит, ты ведь наколдуешь чего-нибудь. Правда, ведьмочка моя?
– В случае чего родственники помогут! – раздался в нашей спальне голос из ниоткуда. Я взвизгнула от неожиданности и, прикрывшись простыней, прижалась к Авдею. Он ошарашенно оглядывал потолок.
– Авдей Игоревич, мое почтение! Да не нервничайте вы так, канал связи только акустический, визуальный мы еще не отладили! Доченька, ну скажи ты ему, кто с ним говорит!
– Это Баронет. Авдей, думаю, ты его помнишь, – смеясь, пояснила я. – Он недавно сочетался законным браком с моей мамой и посему теперь является моим папочкой. Эй, мэтр, как проходит медовый месяц?!
– О-о! За ближайшие двести лет ничего подобного со мной просто не случалось! Танюша просто сокровище!…
– Дочка, не слушай этого болтуна! Мы здесь занимаемся исключительно этнографическими поисками! А какая тут природа…
– И комары… – это Баронет. – Мой вам совет, ребята: в свадебное путешествие отправляйтесь лучше в Париж или на Мальдивы. Я все оплачу. Но только не сюда, комаров кормить! Кстати, вы уже решили, когда играете свадьбу?
Мы с Авдеем, сидя на постели, растерянно переглянулись.
– Не вздумайте праздновать без нас! – авторитарно заявила мама. – Дочка, мы выберем тебе платье в лучшем салоне!
– О, только не это! – беззвучно простонала я, утыкаясь лицом в подушку при одном воспоминании о кружевных абажурах и фонтанообразной фате. Авдей глянул на меня и спас положение.
– Мы обязательно вам сообщим дату церемонии! – крикнул он. – Вам звонить, писать или прямо по этому магическому каналу?
– Прямо, – ответствовал Баронет. – Ну все, ребята, у нас дела. Счастливо оставаться!
Все стихло. Я встала и принялась одеваться, вспомнив о том, что так и не насладилась вкусом бананового салатика. Глянула на Авдея.
– Мы что, всерьез собираемся пожениться? – на всякий случай спросила я его.
– А как же иначе? – пожал плечами он. Блин. Вот этого я никак не ожидала. Кольца. Свадьба. Ну, платье, это еще куда ни шло…
– Кстати, а где твое помело? – неожиданно спросил Авдей. – Я всю жизнь, с детства, мечтал разобраться в принципах действия этого летательного аппарата.
* * *
… Мы все-таки обманули и Баронета, и мою маму. Мы не сообщили им о дате свадьбы, чтобы не устраивать помпезного торжества. В курсе была только баба Катя, ей в очередной раз предстояла роль свидетельницы… Элегантный строгий костюм цвета слоновой кости я сшила у портнихи, рекомендованной именно старой гадалкой. А Авдей оделся в «Салоне Рико» и снова был самоуверенным неотразимым мужчиной, совсем непохожим на того, что мок под дождем у двери моего подъезда…
Но самое главное – к загсу мы подкатили на трамвае! Это еще повезло, что возле загса как раз проходили рельсы. А то Авдей, которому я как-то рассказала свой давний сон, вознамерился в точности сделать его явью. Он взял в трамвайном управлении один вагон напрокат, украсил его лентами, гирляндами воздушных шаров и бумажных цветов, а вагоновожатую упросил прицепить бутафорские крылья, чтобы изображать купидона… И когда мы с трезвоном затормозили у дверей загса, встречать нас сбежались все, кто мог, включая санитарную бригаду ближайшей станции «Скорой помощи»…
* * *
– Согласны ли вы, Авдей, взять в жены Викторию?
– Да.
– Нет! – это кричала я, понимая, что нельзя нарушать церемонию, и все-таки мне хотелось внести свою поправку: – Пожалуйста, я вас очень прошу, назовите меня именем Викка!
– Хорошо, как угодно! – нервно дернула плечами распорядительница. – Лишь бы вы истерик не устраивали… Итак! Согласны ли вы, Авдей, взять в жены Викку?
– Да.
– Согласны ли вы, Викка, взять в мужья Авдея?
– Да.
– Объявляю вас мужем и женой…
Волны магии, переиначивающей по-своему пространство и время, заполняли все вокруг.
– Вика, почему ты так странно смотришь на меня? И все кругом так странно…
– Потому что ты взял меня в жены под моим Истинным Именем. Именем ведьмы. И я теперь никогда не покину тебя, как и ты не сможешь покинуть меня. Посмотри, чем стали кольца у нас на пальцах…
Золотые ободки налились алым пульсирующим светом, стали теплыми и растворились, оставив только след не толще ниточки.
– Это нити нашей жизни, – объяснила я. – У тебя – моя, а у меня – твоя. Ну что, пойдем? Трамвай ждет.
В трамвае за накрытым столом нас с поднятыми бокалами в руках встречали… мама и Баронет.
– Здоровье молодых! – громогласно произнес мэтр и осушил бокал.
– Как вы могли узнать? – только и пробормотала я.
– Обижаешь, Вика! Возможности сегодняшней связи просто безграничны! Кстати, познакомь мужа с тещей, а то он, по-моему, в явном ступоре.
– Да, правда… Авдей, это моя мама, полковник налоговой полиции. У тебя с декларациями все в порядке?
– Кх-м, – сказал Авдей и предложил: – А давайте лучше выпьем!
И вот на этом оптимистичном предложении моего мужа мне бы хотелось завершить повесть о ведьме, которая поняла, что в любой ситуации твое Настоящее Имя – Настоящая Сила. Только остается еще два маленьких нюанса, о которых тоже хочется рассказать.
Однажды, уже по осени, муж гулял со мной в парке, чтобы я наслаждалась свежим, с прозрачным ароматом палых листьев, воздухом и с оптимизмом глядела в будущее, в котором маячили роды… Мы решили, что рожать я буду в родном городе, а уж потом всем семейством переберемся к мужу в Москву… Тихая провинциальная атмосфера знакомых улиц действовала на меня умиротворяюще, а на мужа насылала поэтическое вдохновение…
Я эту сказку все же сочиню.
В ней будет все, как только ты хотела,
В ней будут облака белее мела
С драконами, подобными огню.
И я легко своей рукой вплету
В ее узор сияющие нити.
На легком, словно радуга, мосту
Скрестятся шпаги судеб и событий…
Там будет сад. В саду – ручей и грот.
Немного слез, разлука или ссора.
Но, зная все, что будет наперед,
Я примирю своих героев скоро.
Легко играть придуманной судьбой,
Здесь не бывает промаха иль сбоя.
Лишь в сказках рыцарь принимает бой,
А не бежит в смятенье с поля боя.
В награду взор прекраснейшей из дам
Получит он, победой упоенный…
Любимая, я этот мир создам.
В нем будут петь баллады и канцоны
И в эту сказку светлую мою,
Возможно, мы с тобой уйдем когда-то…
Она – спасенье наше и приют.
Она ни в чем, ни в чем не виновата.
Как-то из парка мы забрели в старую крепость, где когда-то, в самом начале нашего знакомства, Авдей сражался на учебных мечах и где славный мальчик Илюшка-берсерк развлекал меня рассказами о рапирах и ятаганах…
Как ни странно, но и сейчас на утоптанной площадке крепости шло очередное костюмированное сражение.
– Хочешь посмотреть? – спросил Авдей. Я кивнула, хотя воспоминание о смерти Ильи отдалось во мне тупой болью. Это ведь было так давно…
Муж бережно усадил меня на импровизированный пень-трон, сам встал рядом, наблюдая за схваткой. Ребята в самодельных доспехах рубились отчаянно, особенно выделялся один, в шлеме, по конструкции отдаленно напоминающем термос…
– Ура! Наша взяла! – завопили то ли рыцари, то ли викинги и подхватились качать парня с термосом на голове. Тот весело завопил, шлем у него отлетел в сторону…
– Илюшка! Илюшка-берсерк! – завопила я не хуже остальных и бросилась в гушу кучи-малы.
– Ты куда?! – За мной бросился муж, расталкивая закованных в латы мужиков, чтобы они, не приведи Господь, не коснулись его обожаемой супруги.
Но передо мной и так расступились и перестали качать берсерка. Еще бы. Зрелище бегущей и бросающейся вам на шею беременной женщины кого угодно отправит в ступор.
– Илюшка, берсерк недоделанный, это действительно ты?! – Я трясла за плечи ошарашенного парня. В том, что это был действительно Илья, у меня не оставалось сомнений. – Ты жив!
– Да жив я. – Он осторожно отстранился от моего объемистого живота. – Чего мне мертвым-то быть… А вы кто, дев… жен… сударыня?
– Ты меня не помнишь? Не знаешь? – восторженно спрашивала я. Ну все, мужики точно сочтут меня за помешанную, а Илья будет мучительно вспоминать, когда же это он не воспользовался презервативом.
– Я честно вас впервые вижу! – отчаянно сказал он.
И это замечательно, мальчик! Значит, все-таки заклинание Мемории у меня сработало! А Огненный Змей этого не знал и просто принял твой облик, чтобы усыпить мою бдительность… Но только этого я тебе не буду объяснять. Живи, Илюшка, это самое главное.
– Все хорошо! – Я машу рукой этим парням. – Все просто отлично! Продолжайте, пожалуйста, мы уходим!
И мы с мужем ушли из крепости, причем Авдей еще полчаса терзал меня ревнивыми расспросами. Но я была тверда. В конце концов, у каждой женщины должны быть свои маленькие тайны. Тем более у ведьмы…
И еще одно. Где-то за неделю до родов мне приснился забавный сон. Будто мы с Авдеем ссоримся до дыма в ушах, как настоящие, полноценные супруги. Орем друг другу глупости типа: «Да какая ты ведьма! Толком жабу запечь не можешь! Вчера ел полусырую! Не умеешь готовить – не берись!» – «А ты, ты… Писатель нашелся! Кто в последней книжке перепутал функции суккубов и инкубов! Хоть бы у жены проконсультировался!» – «Да ты вечно занята! Только и делаешь что шляешься на свои шабаши!» – «Я?! На шабаши?! Да ты еще в прошлое полнолуние обещал починить метлу, и она до сих пор валяется в гараже, потому что, видите ли, к ней комплектующих нет! Бездельник!» – «Нахалка!» – «Ах так?! Значит, развод?» – Развод!»
И тут (все это мне снится, напоминаю) дверь в нашу комнату эффектно распахивается. На пороге стоит наш с Авдеем восьмилетний сынишка и, мерно постукивая волшебной палочкой о ладошку, говорит суровым голоском:
– Папа и мама. Я готовлюсь к контрольной по налоговому праву. И если вы сию же минуту не перестанете скандалить, я вас заколдую. На время. Мне бабушка дала санкцию.
Мы с мужем примолкли и растерянно переглянулись. А затем сказали хором:
– Извини, Гарик. Мы больше не будем.
На этом сон и закончился. А через десять дней у меня родились близняшки. Две девочки. Вот и верь после этого снам…
Тула, 2002