Первухина Надежда. Конец света сегодня

   – А как оно называется?
   – «Предвестники зари». Именно так будет называться твоя новая книга.
   – Звучит красиво. А чем вы занимаетесь?
   – Этого я пока тебе сказать не могу. Мы просто солдаты Бога. Рыцари истинной веры. Мы огнем и мечом пройдем по тем странам, которые не примут твое – наше! – учение. Тебя ждет великое будущее, Сидор.
   – Кстати, я вот что хотел спросить…
   – Да?
   – У меня целительские способности вроде как проявились. Это тоже вы?
   – Нет, это закономерная реакция твоего организма на то положение, которое ты отныне занимаешь.
   – И какое же это положение?
   – Ты – мессия, Сидор.
   – Не понял!
   – Тебе предстоит сражаться со злом всего мира!
   – Но я же не Шварценеггер!
   – Конечно. Ты сильнее. Помнишь мои слова о предтече Антихриста? Тебе надлежит встретиться с ним и побороться.
   – Значит, я еду в Дели?
   – Да.
   – Когда?
   – Двадцать первого декабря сего года. Мы доставим тебя нашим транспортом.
   – Замечательно.
   – Сидор, ты не должен бояться и малодушествовать. Тебе отведена великая роль, миллионы людей будут жить и умирать с твоим именем на устах… Впрочем, это пока тебе не стоит знать. Идем отсюда. Пора писать новую книгу.
   Они вышли из ресторана (Сидор и за даму расплатился, и хорошие чаевые оставил). Даму поджидала машина с молчаливым шофером, которого Сидор определил как умертвие. Они сели в машину, Сидор почему-то сразу начал дремать, и в этой дремоте он едва слышал те речи, которые изливала на него собеседница…
   Скоро парочка оказалась в квартире Сидора. Дама, чье имя он так и не потрудился узнать, уложила его спать на кушетку и прикрыла пледом, а сама всю ночь просидела за стационарным телефоном, делая кому-то звонки и разговаривая при этом на совершенно неизвестных языках.
   …Первого ноября вышло из печати «Новое видение конца света», и моментально эта книга стала бестселлером. Буквально через неделю ее переиздали миллионным тиражом и заключили с Сидором новый договор, буквально осыпающий его новенькими хрустящими банкнотами. Сидор, конечно, договор заключил, но деньги его уже не заботили. Он жил на попечении «Предвестников зари» и получал все необходимое и даже больше. Сидор понимал, что ему не нужны деньги; куда их тратить в мире, катящемся в пропасть? Он стал самым известным в России меценатом и спонсором. Детские дома и больницы молились на него, директора картинных галерей верили в Сидора, как в Бога, да и вообще…
   Сидор получил славу и известность. Но это его не радовало. Его вообще ничего не радовало, кроме книги, которую он писал. Именно поэтому он чуть не забыл приехать на презентацию «Нового видения конца света» в Санкт-Петербург.
   Презентацию решили проводить не где-нибудь, а в Русском музее, где сами стены были, можно сказать, освящены присутствием великих мастеров.
   Большой зал был заполнен почти до отказа. Отражения гостей двоились и троились в огромных зеркалах. Играл струнный квинтет. Публика была самая представительная: несколько президентов стран третьего мира, наш премьер, мэр Санкт-Петербурга и прочие всякие помельче. Сидор сидел в первом ряду, его лорнировали дамы, но наш бывший журналист никого не замечал. Юдифь (а именно так звали загадочную даму из общества «Предвестники зари») не приехала, оставив Сидора самостоятельно отвечать на поклоны и дифирамбы. Сидор кланялся, говорил ответные комплименты, но делал это не от души, а как-то механически.
   Когда он порядком устал от шума презентации и халявного шампанского, он решил выйти в фойе. Здесь было прохладно и полутемно. Сидор присел на банкетку и задумался. До конца света времени осталось с гулькин нос. Когда же он поедет в Дели?
   Вдруг что-то ужалило его в шею.
   – Пчела, что ли-и-и-и, – успел изумленно пробормотать Сидор, и тут его накрыло темным облаком.
   Очнулся он в темноте и духоте.
   – Я ослеп, – перепуганно прошептал Сидор. – Ой, мамочки, я ослеп!
   Тишина была ему ответом. Сидор приподнял руки, до этого мертво лежавшие вдоль тела. Руки повиновались ему, но плохо. Сидор коснулся пальцами глаз, но пальцев не увидел.
   – Ослеп! За что мне это, Господи?!
   Духота давила на него. Сидор почувствовал, как по телу текут струйки пота.
   – Помогите! – прокричал Сидор. Голос прозвучал жалобно и с каким-то мальчишеским писком. И что еще важно, голос эхом отразился от стен. Значит, журналист был в каком-то достаточно большом помещении.
   Сидор поводил руками в пространстве. Ничего. Духота и тьма. Он ощупал себя и понял, что лежит совершенно обнаженный. Даже туфли, его новые туфли Прада пропали!
   – Помогите! – снова закричал несчастный журналист. – Кто-нибудь! Хелп ми! Я пить хочу! Ай вонт ту дринк! И потом, где моя одежда?!
   Неожиданно для себя Сидор понял, что готов заплакать.
   – Крепись, гребаный писатель, – проговорил он себе грубо и по-мужски. – Давай разберемся в ситуации.
   Сидор попробовал сесть. Получилось. Он похлопал ладонями вокруг себя – ладони встретили гладкий каменный пол.
   – Так, – выдохнул Сидор. – Одно хорошо – это не гроб.
   Тогда, может быть, склеп?..
   Сидор покряхтел и осторожно встал в полный рост. Тоже получилось. Тогда он предпринял жутко смелую попытку: вытянул одну руку вверх, надеясь достать потолок. Но потолка он не достал и вообще каким-то дцатым чувством ощутил, что помещение, в котором его держат, огромно – высокий потолок, почти что купол, далеко расположенные стены.
   Наш герой никогда не считал себя героем. И поэтому довольно долго просто стоял на месте, трепеща от давящей на него тьмы. И первый шаг ему сделать было очень нелегко.
   Но он его все-таки сделал.
   Дальше стало легче. Второй шаг, третий… Ноги вроде слушаются. Правда, кружится голова и шея болит в месте укуса предполагаемой пчелы. Сидор потер шею и обнаружил небольшую припухлость. Что же все-таки с ним случилось?
   Он пошел вперед, вытянув руки, каждую секунду содрогаясь от того, что может коснуться чего-то страшного и неведомого. И тут пришел голос:
   – Остановись, чужеземец.
   Сидор замер в жуткой темноте.
   – Кто говорит? – дрожащим голосом прошептал он.
   Как ни бил его страх, он сумел проанализировать услышанный голос – говорили по-русски, но с чудовищным акцентом. И еще было пришепетывание, как будто у говорившего во рту было больше зубов, чем полагалось.
   – Остановись, чужеземец! – повторила тьма. – Узри.
   – Узри? – шепотом же переспросил Сидор. – Ох, значит, я не ослеп?
   И в подтверждение этой догадки вспыхнул свет. Это не был свет солнца или электрических лампочек, нет, это был свет живого огня, запылавшего в десятках факелов.
   Сидор увидел в этом свете, что находится он в огромном помещении и что он не один. Факелы держали десятки людей, одетых в очень странные одежды, напоминающие доспехи. Один из них, облаченный в золотую кольчугу поверх длинной, простого кроя рубахи, подошел к Сидору и, посветив тому факелом в глаза, велел:
   – Преклони колени, чужеземец, ибо ты в храме великой богини.
   – Я, конечно, преклоню, – заторопился Сидор, опускаясь на колени. – Но, может быть, кто-нибудь объяснит мне, как я сюда попал?
   Никто ему ничего не объяснил. Сидор лишь увидел, как на него надвигается фигура огромной лоснящейся темнокожей бабы. Поверх голых мощных грудей бабищи висело ожерелье из человеческих черепов, в руках она держала по отрубленной голове, а бедра ей (не бедра – бедрищи!) украшала связка отрубленных человеческих рук.
   – Кали! О Кали, великая! – закричали все хором, словно помутившись в рассудке.
   Факелы пылали, от жара все плыло перед глазами несчастного журналиста.
   – Кали? – пискнул Сидор. – Я что, Индиана Джонс?
   – Кали!
   – Кали!!
   – Кали!!!
   Лицо бабищи оказалось на уровне глаз Сидора. Она открыла рот и высунула длинный отвратительный язык. Ее зловонное дыхание повергло Сидора в шок. И он просто упал в обморок, когда своим языком Кали облизала его лицо.
   – О Кали, прими эту жертву! – на санскрите сказал тот тип, что бросал Сидору фразы на русском.
   – Приму, – прохрипела бабища.
   Откуда-то в храме взялся операционный стол с аппаратом наркоза и бестеневой хирургической лампой. Тут же возле стола образовалась докторша в белом халате и подобная ей ассистентка. Они разложили инструменты и воздели вверх руки в стерильных перчатках.
   Не подающего признаков жизни журналиста возложили на стол. Тут же надели ему маску наркоза. Лампа вспыхнула ярче; над Сидором склонились хирург и ассистент. Под завывания толпы «о великая Кали!» они оскопили несчастного Сидора и прижгли ему рану. Отрезанную часть тела журналиста Кали тут же с удовольствием сожрала. Сидора сняли со стола и закутали его бесчувственное тело в нечто вроде савана.
   И снова грянула тьма.
   Когда Сидор очнулся во второй раз, вокруг стоял солнечный день. Прохладный кондиционированный воздух овеял его лицо и привел в чувство. Сидор застонал и открыл глаза. Взгляд его долго не мог сфокусироваться, но потом он увидел, что лежит напротив большого окна, наполовину закрытого белыми пластиковыми жалюзи. В незанавешенную часть окна была видна крона дерева, и не просто дерева, а пальмы.
   Сидор немного полюбовался пальмой, а потом оглядел себя. Он лежал на кровати, до подбородка укрытый белой простыней. К правой руке была прикреплена канюля капельницы. Сама капельница стояла рядом. Свободной левой рукой Сидор ощупал свое лицо. Вроде бы нормально, только вот щетина. Сколько дней он не брился и где он?
   Ему на миг вспомнилась тьма и бабища Кали. Он содрогнулся – что это было, видение или реальность? Сердце Сидора забилось сильнее, и тут же он услышал прерывистый писк – так пищат кардиомониторы.
   – Я в больнице… – прошептал несчастный. – Я попал в аварию?
   И тут он увидел, что открывается дверь, доселе неразличимая со стеной.
   В комнату, или, лучше сказать, в палату, вошел высокий смуглый мужчина в белоснежном халате. Голову его украшала пышная иссиня-черная шевелюра, вишнево-карие глаза смотрели внимательно и заботливо. Он подошел к постели и, взяв руку Сидора, стал проверять его пульс.
   – Доктор? Вы доктор? – по-английски спросил Сидор.
   И услышал английское, но с акцентом:
   – Конечно. Позвольте представиться: я доктор Раджниш Капур. Вы находитесь в частной клинике неподалеку от Калькутты.
   – Калькутта? Как меня сюда занесло?
   – Этого я не знаю. Как, впрочем, не знаю, кто вы. Как ваше имя?
   – Сидор Акашкин.
   – Хорошо, что вы помните свое имя.
   – А не должен?
   – Вы были в шоке, – уклончиво сказал доктор и продолжил спрашивать: – Национальность?
   – Русский.
   – О, вы русский! Прекрасно. Тогда я с вами могу говорить на вашем родном языке, я ведь учился в Москве! Ваш возраст?
   – Н-не помню.
   – Как вы попали в Калькутту?
   – Не знаю, не знаю!
   – Не волнуйтесь, вам вредно волноваться. Я распоряжусь, чтобы вам ввели рисперидон.
   – Доктор, скажите, ради всех богов, как я попал к вам в больницу?
   – Вас обнаружили полицейские, совершающие ночной объезд района Санаджай нашего города. Вы лежали, истекая кровью и не подавая признаков жизни, неподалеку от храма Воинствующей Кали. Когда полицейские увидели вашу рану, они вызвали наших специалистов, потому что у нас есть необходимое оборудование и разработан процесс реабилитации.
   – А какая у меня рана? – задыхаясь от страха, спросил Сидор.
   – Бедняга… – пробормотал врач. Потом легонько стиснул руку Сидора. – Держитесь. Вас оскопили.
   – Ч-что?! О нет! Как? Почему? Кто?
   – На эти вопросы я не могу вам дать ответов. Скажу лишь, что долгое время вы находились между жизнью и смертью. Ваша рана, неумело прижженная, воспалилась и загноилась. Нам пришлось много потрудиться, чтобы вытащить вас с того света. Не отчаивайтесь! Жизнь продолжается. Кстати, по факту вашего оскопления возбуждено уголовное дело. Полиция ищет негодяев, сделавших это. А вы помните, как попали в Калькутту?
   – Нет! – плача, воскликнул Сидор. – Я помню лишь презентацию моей книги в Санкт-Петербурге, потом словно пчела ужалила… И еще помню, как оказался в жутком месте… Сначала я не понимал, где я, потом мне сказали…
   – Что?
   – Что это храм Кали. И я увидел ее. Огромную, страшную. Она шла ко мне…
   – Так-так… – сказал врач и вынул из кармана четки.
   Сидор говорил, а врач покручивал четки. Сидор никак не мог понять, из чего же они сделаны…
   – Господин Акашкин, ваша задача сейчас – выздороветь. Мы со своей стороны приложим к этому все усилия. Загадками, случившимися с вами, займется полиция и посольство России в Индии. Мы немедленно свяжемся с ними и сообщим о вас. Сам же я могу предположить вот что…
   Врач значительно помолчал.
   – Что же? – спросил, дрожа, Сидор. Он скопец! Ужас и стыд!
   – Скорее всего вы попали в руки секты «Тигры Кали». Это похоже на их почерк: похищение, шок, оскопление. Таким образом, вас принесли в жертву Кали.
   – Но почему меня?!
   – Видимо, они сочли вас значительной личностью, отмеченной печатью особой славы.
   – Славы, вы говорите? – дернулся Сидор.
   – Да, хотя бы. Но на этом разговор наш пока закончим. Набирайтесь сил. Скоро принесут ланч, постарайтесь съесть хоть что-нибудь, это придаст вам бодрости. А меня, извините, ждут другие пациенты. – Врач с мягкой улыбкой встал. – Бодритесь, господин Акашкин. На свете нет нерешаемых проблем.
   И ушел, поигрывая четками.
   Сидор долго лежал, бессмысленно пялясь в потолок. Все пытался понять, из чего же сделаны четки доктора Капура.
   А когда понял, похолодел.
   Из человеческих зубов.
   …Когда принесли ланч, Сидор послушно все съел и выпил, хотя аппетита не было совсем. Внутри него что-то надломилось, прошлая безбедная жизнь казалась сном. И Сидор не удивился, когда в лучах заката перед его кроватью соткалась полузабытая фигура.
   Это была Юдифь.
   – Здравствуй, благороднорожденный! – с легкой усмешкой сказала она. – Пожинаешь плоды славы?
   – Пожинаю, – сквозь зубы процедил Сидор. – Это все ты, да?
   – Никоим образом. Это, как сказал тебе доктор Раджниш Капур, «Тигры Кали». Им принадлежит сомнительная честь отрезания твоих яиц. Ужасная секта. Правда, доктор не упомянул о том, что тоже состоит в ее рядах.
   – Как? Но он же меня лечит!
   – Не в их интересах терять тебя. В их интересах тебя ослабить, чтобы ты не мог противостоять Мальчику Из Дели. Двадцать первое декабря, ты забыл? Конец света грядет! А ты всё про яйца.
   – Я до сих пор не представляю, как бы я мог ему противостоять.
   – Зато мы, «Предвестники зари», представляем. Мы спасем тебя, Сидор. Мы укроем тебя так, что не найдут никакие тигры.
   – Где?
   – В Бардо.
   – Где-где?
   – Что ты заладил одно и то же, как попугай. Не знаешь, что такое Бардо?
   – Конечно, не знаю.
   – Бардо – это область межсветья. Это промежуточное состояние между смертью человека и его новым рождением. Можно сказать, что Бардо – это буддийское чистилище. Сорок девять дней пребывает в нем душа, чтобы отринуть все земное и приблизиться к свету Самадхи – свету нового рождения.
   – И каким это боком относится ко мне? В Бардо ведь попадают мертвые?
   – Души мертвых.
   – А как насчет тел? Нет, я не согласен. Я свое тело люблю и расставаться с ним не намерен. И потом, если я буду мертвый, как же я смогу сразиться с этим Делийским Мальчиком?
   – Его имя Собхита.
   – Да кой мне черт до его имени!
   – Надо знать имя своего врага. Это придает силы.
   – А он мое имя знает?
   – Нет. Он даже не знает, что ты существуешь. Он чувствует себя безнаказанным и торжествующим. Конечно! Ведь за ним стоит сам Мара.
   – Кто?
   – Ну, Сидор, ну ты темный! Мара – это буддийский бог-демон, чья задача творить зло, нестроения и разрушение. Если бы не Мара, Собхиту, возможно, удалось бы повернуть к добру. Но Мара его окончательно развратил.
   – Похоже, мне придется воевать не только с Собхитой, но и с Марой.
   – В общем, да. Но ты не волнуйся. У тебя очень хороший потенциал. Тем более ты будешь обучаться искусству войны в Бардо.
   – А я думал, там только покойники, ожидающие перерождения.
   – Ой, Сидор, какой же ты нудный!
   – Ничего я не нудный. Я был нормальным человеком, ничего не знал, ни в чем не участвовал…
   – И нравилась тебе такая жизнь? Ты ведь сам запросил славы!
   – Запросил… – уныло протянул Сидор.
   – Ну и вот.
   Сидор оглядел палату. Положение у него было самое отчаянное.
   – Сейчас-то мне куда? – спросил он.
   – А сейчас тебе надо бежать, – с гадкой улыбочкой сказала Юдифь.
   – И ты мне, конечно, не поможешь?
   – Сидор, ты дурень. Как ты думаешь, зачем я здесь? Бюстом своим красивым перед тобой трясти?
   – Ну кто тебя знает…
   – Значит, так. Сейчас мы с тобой обменяемся телами. Твоя душа займет мое тело и отправится в Дели, а я в твоем теле буду лежать здесь, в палате, и наблюдать за действиями «Тигров Кали».
   – Прямо Сергей Лукьяненко какой-то.
   – Кто?
   – Ну хоть что-то вы не знаете. А больно будет?
   – Нет. Только щекотно. Конечно, больно, дурак! Душа с телом разлучается, связь почти рвется! Это как маленькая смерть. Ладно. Давай меняться, пока сюда твой доктор не пришел.
   Юдифь воздела руки, и тело ее засветилось золотым светом. А Сидор в это мгновение увидел, как его тело становится призрачным, слезает кожа, потом пропадают мышцы, потом рассыпается скелет. Адская боль затопила разум Сидора. Он хотел закричать, но из глотки вырвался только слабый писк…
   А потом он увидел самого себя, лежавшего на кровати.
   – Ну что? – спросила его Юдифь его, Сидоровым, голосом. – Как тебе новое тело?
   Сидор оглядел себя. Как женщина Юдифь могла дать сто очков вперед любой фотомодели.
   – Э-э, – протянул он, осторожно касаясь руками высокой груди. – Неплохо, конечно.
   – Ты за сиськи-то себя не лапай, не лапай, – хохотнула Юдифь. – Обрадовался.
   – Имею право. Они теперь мои, – хохотнул и Сидор.
   Тело Юдифи было крепче и моложе, в нем он ощущал себя так, как будто напился холодного шампанского. И главное, не надо думать, что тебя оскопили! Будто и не было этого унижения!
   – Что теперь будем делать? – спросил Сидор у Юдифи, новыми, легкими для себя касаниями поправляя высокую прическу. – Я в этом теле тоже смогу появляться и исчезать, как ты?
   – К сожалению, нет. Зато я могу в твоем теле телепортироваться, так что смогу вовремя сбежать, если надо, и сберечь твои несчастные яйца.
   – Блин, вот зачем ты так!
   – Ох, прости, забыла! Ничего, Сидор, когда все кончится, мы сделаем тебе пластическую операцию и пришьем силиконовые.
   – А когда все кончится, нужны они мне будут? – хмыкнул Сидор.
   – Резонный вопрос, – подняла палец вверх Юдифь.
   Они посмотрели друг на друга. Сидор вдруг понял, что мог вполне бы увлечься этой красоткой с паранормальными способностями. Но сейчас разве до этого? К тому же какой из него теперь мужик…
   – Сидор, не отвлекайся, – сказала Юдифь. – Слушай инструкции.
   – Слушаю.
   – Сейчас ты очень спокойно и очень быстро выберешься из больницы.
   – Каким образом? В это тело что, встроен навигатор?
   – Нет. Направо от этой палаты дверь. Стальная. Она взломана, ее взломала я. За этой дверью пожарный выход. Ты скоренько спустишься по лестнице и выйдешь, предварительно проведя рекогносцировку, на задний двор больницы. Там, за рядом мусорных баков, стоит «БМВ»-кабриолет.
   – Что, третьей серии? Шестицилиндровый двигатель?
   – Ага, кое в чем ты разбираешься. Да, именно такой «БМВ». Ключи в замке зажигания. Садишься, аккуратно выруливаешь и шпаришь по трассе М-1 до Калькутты. А там сориентируешься по карте и отправишься в Дели.
   – Замечательно. Я не умею водить машину – это раз. Я не знаю, где Калькутта. Это два. На кой хрен мне ехать в Дели – это три.
   – Отвечаю дураку. Это тело с развитой моторикой. Оно знает, как водить машину. Раз. В машину встроена система навигации, с которой можно добраться не то что до Калькутты, а до Марса, – два. В Дели тебе нужно для того, чтобы хоть иметь представление о своем сопернике Собхите, – три.
   – А в Бардо?
   – Будет тебе и Бардо. Все понял?
   – Как не понять.
   – Ну все, давай двигай шикарной попой, а я буду здесь лежать и изображать несчастного тебя. Удачи!
   – Мерси.
   Сидор мелкими женскими шажками досеменил до двери, осторожно отодвинул ее и выглянул в коридор. Никого. Только все белое – стены, пол, потолок…
   – Вали! – услышал он напутствующий шепоток Юдифи.
   И он свалил. Переместился по коридору, скоренько нырнул за стальную дверь и, подобрав подол платья, стал спускаться по лестнице.
   – Господи, если ты есть, в чем я сильно сомневаюсь, – сказал перед этим Сидор, – сделай так, чтобы мне никто не встретился по дороге!
   Видимо, Небеса на сей раз были благосклоннее к многострадальному журналисту. Лестница была пуста. Сидор выбрался на улицу. Тут его поджидала жуткая жара – впрочем, тело Юдифи не потело по каким-то непонятным причинам, может, она «Рексону» в геном ввела? – так вот, Сидор проскочил мимо мусорных баков и буквально нырнул в чрево кабриолета. Рука сама собой повернула ключ в зажигании, поворот руля – и машина буквально вылетела за ограду больницы. Сидор даже не успел махнуть окнам больницы рукой на прощанье.
   Шестицилиндровый двигатель показывал все, на что способен. Навигационная система, явно не «ГЛОНАСС», направляла машину по оптимальному маршруту. Оставалось только следить за безопасностью движения.
   К концу дня Сидор въехал в Калькутту и понял это лишь по тому, что постройки клошарного вида сменились супермаркетами и высотками спальных районов.
   И тут зазвонил мобильный телефон, который доселе мирно лежал на приборной панели.
   Сидор вздрогнул. Потом подумал, что от него не убудет, если он ответит на звонок. Мало ли что…
   Он включил прием.
   – Алло?
   – Привет, дорогая, – заговорил звучный баритон. – Как духи́?
   – Неподражаемы, – чужим голосом ответил Сидор, сам не понимая, почему должен был так ответить.
   – Рад за тебя, – продолжал мужской голос. – Тебе всегда нравилась элитарная парфюмерия.
   «Черт, – подумал Сидор. – Это, наверное, любовник Юдифи. Вот меня угораздило!»
   А голос меж тем продолжал:
   – Ты уже в Калькутте?
   – Да.
   – Задай новую программу навигатору. Улица Чениз-бай, семь. Там я буду тебя ждать.
   – Отлично.
   «Как я задам программу навигатору???»
   – Надеюсь, милая, ты помнишь, что задавать новые параметры навигатору можно просто голосом.
   – Конечно, дорогой.
   «Ура!!!»
   – Тогда жду тебя.
   – Жди, жди.
   И, только отключив телефон, Сидор осознал, что его собеседник да и он сам говорили на хинди.
   Он произнес навигатору команду отправить машину на улицу Чениз-бай, семь. Отчаянно захотелось курить, хотя Сидор никогда не был пристрастен к этой привычке. Рука сама собой шлепнула по бардачку, и на сиденье упала пачка сигарет «Голуаз» и золотая зажигалка данхилл.
   – Вот тебе и вот, – сказал Сидор. – Я еще и курю.
   Он с наслаждением затянулся сигаретой.
   Улица Чениз-бай, сплошь застроенная домами среднего класса, напоминала каменную кишку с проплешинами газонов. Трава на газонах была ломкая и пожелтелая, а дома давно требовали ремонта. Здесь, как и везде в Калькутте, роскошь и нищета мирно соседствовали и не переходили друг другу дорогу.
   Дом номер семь оказался двухэтажным, из красного кирпича. Окна были затянуты органзой, на крылечке стояли фуксии в горшках.
   Сидор остановил машину и застыл сам. Входить в дом? А вдруг это ловушка? А вдруг его незнакомый собеседник поймет, что Юдифь – не совсем Юдифь? И сделает что-нибудь членовредительское?
   Тут открылась дверь особнячка, и на пороге появилась индианка в пурпурном сари.
   – Госпожа приехала! – воскликнула индианка, и Сидор понял, что ему надо выбираться из машины.
   Он и сделал это – довольно неуклюже, надо сказать. Платье все время путалось под ногами, а каблуки норовили подвернуться и вообще сломаться.
   – Как вы себя чувствуете, госпожа? – меж тем заботливо спрашивала индианка.
   – Устал…а, – шепотом сказал Сидор.
   – Прошу вас, госпожа, пожалуйте в дом.
   Сидор «пожаловал».
   Индианка провела его в большую светлую комнату с чрезвычайно изящной мебелью. В кресле из ротанга сидел мужчина, который показался чем-то знакомым Сидору.
   – Дорогая! – Мужчина встал. – Как я рад тебя видеть в полном здравии! Обними же меня!
   Сидор обнял. И тут мужчина прошептал ему на ухо:
   – Я знаю, кто вы.
   Сидор понял, что лицо Юдифи побледнело, как снятое молоко.
   – Дорогая, ты устала с дороги! Идем в столовую. Рани уже приготовила чай. Твой любимый, травяной с ромашкой.
   – Хорошо, – прошептал Сидор.
   И тут в комнату вбежал зверек, чем-то напоминавший хорька.
   – Наш мангуст рад тебя видеть, дорогая, – сказал мужчина. – Он переловил всех змей в округе.
   – Умница, – похвалил Сидор вставшего на задние лапки мангуста, а в это время у него в голове всплыла как поплавок информация: «Мангуст малый (Herpestes auropunctatus), ареал обитания от Ирака до Индии и Малайзии, акклиматизирован в Вест-Индии, на Гавайских островах и островах Фиджи…»
   Заглушая эту дурацкую информацию, Сидор сказал мангусту:
   – Ах ты крошка!
   – Ты помнишь, как его зовут? – пытливо спросил мужчина у Сидора, и тот автоматически ответил:
   – Мганга.
   – Верно. Ступай, Мганга. А мы идем в столовую.