Петр Заспа. Антипиранья

   Итог операции был таков: двести тысяч человек остались без крова, не менее пяти тысяч сгорели. Огонь уничтожил старый город, множество исторических памятников, зато не пострадал ни один военный объект. Запугать население тоже не удалось. Наоборот, эта операция привела к ожесточению и отчаянному сопротивлению, сломить которое пришлось уже Красной армии. И цена тому была – двенадцать тысяч жизней советских солдат и офицеров.
   Но пока до штурма Кенигсберга оставалось еще не меньше двух недель. U554 обменялась опознавательными сигналами с эсминцем, стерегущим вход в порт, и вошла в русло реки Прегель. Пришвартовавшись у сколоченного на скорую руку причала взамен разбомбленного, командир Вернер Ремус пригласил доктора Штраубе на мостик.
   – Мы у цели, господин доктор. Свое дело мы сделали, теперь слово за вами.
   – Да-да. – Доктор рассеянно кивнул, разглядывая сквозь утренний туман городские руины. – Я совсем не узнаю Кенигсберг!
   – Вам куда надо? Вас будут встречать?
   – Теперь не уверен. Мы с Йонатаном были здесь год назад. Тогда я нашел бы лабораторию из любого района города, а сейчас не знаю, что и сказать.
   – Так где ваша лаборатория?
   – Не уверен, господин капитан, что имею право вам говорить. Ну да делать нечего. На берегу реки, замаскированный под одно из религиозно-культовых мест, есть засекреченный объект «Рай». В его создании участвовал сам господин Зельцер, отец-основатель «Аненербе». Один из входов в него находится рядом с королевским замком. Сложная система катакомб выведет к объекту, минуя открытое пространство. Но я даже не представляю, как его сейчас найти. Наверное, нужно поискать полицейских и обратиться к ним или попросить горожан вывести к замку.
   – Вы их много видите? – вздохнул Ремус. – Ульрих! – позвал он старпома в открытый люк. – Я сейчас разыщу штаб тридцать второй флотилии и доложу корветтен-капитану Ульриху Хайзе о прибытии, а ты помоги доктору найти их лабораторию. Уверен, тебе хватит и пары часов, но, если что, мы будем тебя ждать до вечера.
   Порт Кенигсберга представлял из себя куда более унылое зрелище, чем база Вильгельмсхафен. Несмотря на бомбежки, базу постоянно ремонтировали и боролись за ее боеготовность. Здесь же на все давно махнули рукой: зачем что-то делать, если его тут же вновь разрушат? На двоих гражданских и морского офицера, бредущих между горами битого кирпича, никто не обращал внимания. Редкие люди, попадавшиеся навстречу, поглощенные собственным горем, шли будто зомби.
   Территория порта закончилась. Старший помощник, доктор и его ассистент вошли в город, но и здесь ничего не изменилось. У закрытых дверей и заколоченных досками витрин магазинов было безлюдно. Стояли трамваи. Остовы сгоревших автомобилей лежали у обочин, как скелеты доисторических животных. Город жил ужасом ожидания штурма советских войск. На одной из стен Ульрих увидел надпись: «Сражаться так, как русские в Сталинграде!» С больших цветных плакатов, наклеенных на уличные тумбы, на них смотрел красноармеец в буденновке времен Гражданской войны. Зверски оскалив рот, он занес кинжал над молодой немкой, прижимающей к груди ребенка. Они заметили одинокого прохожего, но он тут же заторопился и скрылся в подвале.
   Почувствовав витающую в воздухе безысходность, Ульрих спросил:
   – Доктор, вы уверены, что успеете что-то изменить? У меня такое чувство, что не сегодня, так завтра город падет.
   Доктор Штраубе с унынием оглянулся вокруг, но твердо возразил:
   – Комендант крепости генерал Ляш поклялся, что Кенигсберг падет только после Берлина.
   Они прошли по безлюдным переулкам и остановились на пересечении двух широких улиц.
   – Куда теперь? – остановился Ульрих. – Доктор, вы знаете, в какой стороне света относительно порта находится центр города?
   – Взгляните, доктор! – вмешался Вортсман. – Вон то здание мне кажется знакомым. Идемте туда!
   – Вы уверены? – Доктор Штраубе с сомнением посмотрел вдоль улицы. – Мне оно ничего не напоминает.
   – Так мы пойдем на север. – Ульрих задрал голову и по солнцу определил их положение. – Лаборатория в северной части города?
   Ульрих прочитал название улицы – Генерал Литцман-штрассе. Ему это ничего не говорило. Но хуже всего, что название ничего не говорило и доктору. Вскоре здания стали ниже, затем пошли одноэтажные бараки, и показалась окраина города. Но несмотря на это Вортсман продолжал упорно вести их вперед.
   – Я убежден, идти нужно туда! – Он упрямо махал рукой перед собой.
   – Почему никого нет? – Доктор остановился. – Нужно спросить горожан.
   Очень скоро они узнали загадку опустевших улиц. Разрушая крепость, советские войска действовали как по расписанию. В определенное время начинался артиллерийский обстрел, вслед за ним над городом появлялись самолеты. Горожане выучили этот график и торопились вовремя спрятаться в убежищах и подвалах. Первые взрывы раздались где-то далеко за спиной. Затем канонада стала приближаться. Ульрих заметил впереди одноэтажный дом, показавшийся ему еще довольно крепким. За ним тянулись пустырь и поле, перепаханное воронками.
   – Бежим туда! – Он потянул за собой доктора и Вортсмана, еле успевающего переставлять ноги.
   Ассистенту очень мешал саквояж, но он крепко сжимал его в руках. Они едва успели укрыться за стенами брошенного дома, как небо загудело от рева двигателей самолетов. Первая волна прошла высоко и сбросила бомбы ближе к морю.
   Бомбят порт! Ульрих с ужасом вспомнил о лодке.
   Затем накатила вторая волна. Теперь самолеты шли низко и сбрасывали бомбы на границе города. Первым же взрывом выбило окно их укрытия, чудом остававшееся целым. Потом взрывы загремели совсем рядом. Из оконных рам полетели щепки, вырываемые осколками. С крыши посыпались кирпичи и черепица. Еще немного, и вся постройка грозила сложиться как карточный домик. Ульрих схватил Вортсмана, распластавшегося на полу, и вышвырнул его во двор. Сзади бежал доктор. Обезумевшим взглядом он искал укрытие и уже готов был прыгнуть в колодец, находившийся во дворе. Теперь еще ассистент, как назло, вывернул ногу. Вортсман упал в лужу, обхватил саквояж и жадно ловил ртом воздух.
   – Будьте здесь! – крикнул Ульрих, прикинув, что во дворе их хотя бы не завалит рухнувшая крыша. – Я добегу к другому дому и посмотрю, можно ли там укрыться.
   Он проскочил двор, затем пригнулся, добежал до здания, от которого остались одни стены, и уже хотел перемахнуть каменный забор и рухнуть в еще дымящуюся воронку, как вдруг впереди вздыбилась земля. Взрывная волна подхватила его, как ураган осенний лист, и швырнула на красный кирпич руин. В глазах Витта вспыхнуло пламя, затем оно погасло и нахлынула чернота. В горячке Ульрих еще пытался вскочить, но затем, присыпанный каменной пылью и витавшим в воздухе цементом, он затих.
   Бомбежка прекратилась так же внезапно, как и началась.
   Оглушенный доктор Штраубе поднялся, потрогал Вортсмана за плечо и спросил:
   – Йонатан, вы живы?
   – Да. – Вортсман вытряхнул из волос землю и сел рядом.
   Доктор тоже отряхнулся и, вспомнив об Ульрихе, спросил:
   – А где лейтенант?
   – Не знаю, господин доктор. Может, убежал?
   – Давайте поищем. Возможно, он ранен.
   – Самим бы впору убираться отсюда. Идемте лучше поищем кого-нибудь, кто нам действительно поможет.
   Вортсман встал, хромая, потащил саквояж к зияющему входу в подвал, заглянул внутрь и выкрикнул:
   – Здесь никого нет! Господин доктор, идите сюда, я хочу вам что-то предложить!
   Доктор Штраубе взглянул на ассистента, спустился за ним в полутемный подвал и удивленно спросил:
   – Что вы задумали? Идемте найдем лейтенанта Витта. Нам надо торопиться.
   – Зачем?
   – Что? – Доктор растерянно улыбнулся. – Что вы сказали?
   – Послушайте теперь меня, уважаемый господин доктор. Я достаточно долго внимал вам, теперь моя очередь учить вас жизни. – Вортсман обошел доктора и встал, загородив проход. – Вы гений, но в житейских вопросах – ребенок. Война проиграна. И ничего не изменит ваш разнополярный генератор. Чтобы получить какой-то результат, нужны еще годы работы, сотни экспериментов.
   – Йонатан, о чем вы говорите? Шанс есть, мы можем попытаться!
   – Не вижу смысла.
   – Понимаю. Вы не любите Германию?
   – Я ее ненавижу, но дело сейчас не в этом. Забудьте о Германии – ее уже нет. Я вам предлагаю сделать так, как уже поступили многие наши ученые. Конечно, американцы или англичане были бы лучшим вариантом, но выбор у нас невелик. Я точно знаю, что вон там, за тем лесом, уже русские. Ваш гениальный ум оценят даже они. Вы спасете себя и меня тоже. Здесь мы погибнем при очередном обстреле или будем погребены в катакомбах при штурме, если даже найдем «Рай». Решайтесь, доктор. Другого шанса у нас не будет.
   – Нет, Йонатан! Это вы ничего не понимаете. Мы запустим генератор! Мы изменим историю! Мы спасем Германию!
   – Жаль, что мы не договорились. Вы даже глупее, чем я думал.
   Вортсман запустил ладонь в карман плаща и достал маленький «браунинг».
   – Откуда это у вас? – Доктор протянул руку. – Отдайте его мне! А еще лучше выбросьте!
   – Не сейчас. Простите, доктор, ничего личного. Это всего лишь весы мироздания. Вам зло, а мне благо. С вами было бы, конечно, надежней. Но мне хватит и этого саквояжа. Думаю, я сумею разобраться.
   Два сухих выстрела щелкнули и затихли в стенах подвала. Вортсман вышел и, обхватив саквояж двумя руками, побрел в сторону леса.
 
   Оглядываясь и пригибаясь, поле перебежали два солдата в выцветших телогрейках и с красными звездочками на шапках. Мартовская грязь чавкала под сапогами, хлюпающий звук разносился на сотни метров. Вечер притих, тишина замерла, не нарушаемая даже птицами, давно покинувшими это гиблое место.
   Один из солдат был постарше, с обвислыми, на манер запорожцев, усами, в шапке, лихо заломленной на затылок. У второго, совсем молодого, розовощекого, только пробивался на щеках первый пушок.
   – Тимоха, проверь этот дом. – Старший указал на стену, обвалившуюся в пяти шагах от них, и пропустил молодого вперед.
   Тимоха, выставив вперед ППШ, заглянул в окно, затем перепрыгнул через подоконник и позвал:
   – Никого, Гаврила Иваныч!
   – Тише ты!
   Гаврила Иваныч оглянулся и прислушался. Тишина – это хорошо. Если рядом есть кто живой, то любой его шаг далеко слышно. Но зато и их могут также услышать.
   – Смотри под ноги, – шепнул он Тимохе. – Уже темнеет. Ты фонарем подсвечивай. Золото далеко блестит, а серебро не такое яркое, можно не увидеть.
   Тимоха ковырнул сапогом кучу битого мусора, но под кирпичами ничего не оказалось.
   – Гаврила Иваныч, а где искать?
   – Всему тебя учить надо. Смотри, вот это наверняка была кухня – вон раковина разбитая валяется. Ищи спальню. Там надо повнимательней рыться. Если повезет, можно шкаф найти, там точно будет пожива. Только ты ж смотри помалкивай. А то наши как пить дать особисту сдадут. Да и ротный жуть как лютует, если узнает. Слово-то какое придумал – мародерство! Тьфу! По мне так выходит: они нас грабили, теперь наша очередь. – Гаврила Иваныч поглядел по углам и разочарованно сплюнул. – Ничего тут нет. Ладно, Тимоха, уходим, а то уже темнеет. Тимоха, ты где? – Гаврила Иваныч заглянул в соседнюю комнату и увидел помощника, разгребающего кучу мусора. – Что? Нашел чего?
   – Смотрите, кажется, немец дохлый.
   Гаврила Иваныч склонился и удивленно присвистнул:
   – Нет, он живой! Видишь, кровь с ушей сочится. Контуженный. Ну-ка проверь его карманы. Кажется, моряк.
   Тимоха перевернул тело, похлопал по нагрудному карману, затем пощупал карманы на брюках. Потом он заметил на поясе под кителем выпирающий бугор.
   – Смотрите, пистолет! Кажется, «вальтер», да еще и с надписью. Красивый.
   – Дай мне, я отцу в подарок отвезу.
   – А с фрицем что делать? Добить?
   – Не надо. Он-то нам как раз и пригодится. А то увидят, что со стороны города идем, и начнутся ненужные вопросы. Еще особист прослышит. А так – мы языка добыли! Смекаешь? Вяжи ему руки и тащи к выходу. – Гаврила Иваныч вышел следом за Тимохой и показал на целые дома, стоявшие севернее. – На днях мы с тобой туда сходим. Я на карте у ротного посмотрел. Это поселок Шарлоттенбург.
   – А вдруг там немцы есть?
   – Нету. Я в бинокль смотрел. Видел, бабы прятались, а солдат нет. Надо поторопиться, пока наши на штурм не пошли. Потом ничего не достанется.
   Гаврила помог Тимохе взвалить немца на спину, придержал его за ноги и подстегнул молодого солдата:
   – Давай побыстрее, а то уже стемнело. Чего-то мне не по душе тут становится. Еще и вправду на фрицев нарвемся.
   Чавканье солдатских сапог разнеслось над притихшими руинами, удалилось к лесу и затихло.
   Израненный Кенигсберг засыпал, погружаясь во тьму. Он уже не зализывал раны, а, как смертельно раненный зверь, истекая кровью, лежал и обреченно ждал своей участи.

Глава третья
Сколковские бега

   Денис смотрел на деревья, проносящиеся мимо и размытые от немалой скорости «Сапсана», вжимался в пухлое кресло и думал о ближайшем будущем, ожидавшем их. О том, что едут в Сколково, они узнали от весьма симпатичной молодой девушки, разыскавшей их на вокзале. Отыскав их в толпе на перроне, она спросила:
   – Вы едете в Сколково?
   – В Сколково? – с удивлением переспросил Денис.
   Саня же среагировал иначе:
   – С вами, красавица, хоть в Силиконовую долину!
   Девушка презрительно хмыкнула и достала два листка.
   – Это копии ваших паспортов?
   – Наших.
   – Тогда вот вам два билета. В Москве вас встретят. Никуда с вокзала не уходите. Там вас знают только по описанию. Вдруг сразу не найдут.
   – Надеюсь, вы с нами? – Саня расплылся в сальной улыбке.
   – Перебьетесь! – Девушка устало вздохнула и скрылась в толпе, бросив на прощание: – Удачи вам на научном поприще, только не лопните от избытка ума.
   Теперь они мчались в Москву со скоростью гоночного болида, совершенно не представляя, что их ждет впереди, на кой черт они вообще туда подались. Саня пытался приклеиться к сидевшей через проход москвичке, изображая из себя ученого и вешая ей на уши с тяжелыми золотыми серьгами бредни что-то насчет его изысканий в области нанотехнологий. А потому ему край как нужен экскурсовод по столице, а еще лучше – личный секретарь с московской жилплощадью. Девица смотрела на него осоловевшим взглядом и, похоже, не совсем успевала за стремительным полетом Саниной мысли. Денис улыбнулся и отвернулся к окну. В отражении он встретился сам с собой взглядом, и это был взгляд загнанного в угол волка. В отличие от Сани, легко пережившего увольнение, Денис до сих пор не мог прийти в себя. Он все ждал, что вот сейчас зазвонит телефон и командир отряда капитан второго ранга Петров, разъяренный его отсутствием, заорет в трубку благим матом: «Где ты пропадаешь? А ну марш на службу! Время пошло!»
   Но телефон молчал, и с этим надо было смириться.
   Он еще раз взглянул на себя в отражение – какой ты к черту волк! Как был цепной собакой, так ею и остался.
   Денис обреченно вздохнул и подумал: «В принципе кто такой волк? Та же собака, только подавшаяся в партизаны».
   Саня встретил полное непонимание со стороны московской барышни и сделал последнюю попытку произвести впечатление. Обернувшись к Денису, он закатил глаза к потолку и, сам себе удивляясь – откуда он только знает такие слова?! – произнес так, чтобы слышали не меньше трех рядов в округе:
   – Коллега, я ознакомился с вашей работой по ядерному синтезу в условиях, приближенных к космическому вакууму. Скажу откровенно – впечатляет. Нобелевская премия вам обеспечена.
   Но Денис сейчас был далек от того, чтобы участвовать в этом дурацком розыгрыше. Отмахнувшись от Сани и обращаясь скорее к москвичке, выпучившей глаза, он устало выговорил:
   – Вы запамятовали, коллега. Тема моей диссертации – проблема абортов у перелетных уток. На днях с подмосковных болот звонил один знатный селезень. Говорил, что нас уже ждут не меньше сотни озабоченных крякв.
   Сзади кто-то громко заржал. У барышни глаза теперь стали как два теннисных мяча, а челюсть отпала, обнажив пирсинг, сверкнувший на языке.
   Саня обиженно бросил:
   – Вечно ты все испортишь! – И отвернулся к окну.
   Через три часа они уже были в Москве.
   Организация, в которую они вляпались, вновь продемонстрировала свою серьезность. Она работала не хуже швейцарского часового механизма. Не успели они выйти из вагона, как к ним подкатили двое заигравшихся в шпионов молодых парней в белых безрукавках и темных очках.
   – Они? – спросил один другого.
   – Мы-мы! – поспешил ответить Саня.
   Их посадили в микроавтобус с тонированными стеклами, и они заколесили по Москве. За окном промелькнул МКАД, и теперь они ехали по Сколковскому шоссе.
   «Вот мы и прибыли!» – догадался Денис.
   Микроавтобус остановился перед зданием, наверное способным возглавить список самых футуристических строений мира. Огромная стеклянная шайба лежала на массивном бетонном фундаменте и служила основанием для четырех прямоугольных корпусов с зеркальными окнами, примостившихся у нее на крыше.
   В дверях их встретила охрана в униформе, трещавшей от тяжести перекачанных мышц. Над входом Денис прочитал: «Фонд развития инновационного центра „Сколково“» – и в его душе гаденько шевельнулся червячок тревоги.
   Кроме них здесь было еще не меньше двух десятков таких же бездельников, решивших стать сотрудниками-испытателями. Их бегло осмотрели медики, затем всем выдали синие спортивные костюмы, взамен отобрав паспорта. Потом всю группу завели в аудиторию со столами и стульями, поднимавшимися под самый потолок. Внизу за преподавательским столом сидели трое мужчин в белых халатах, как и положено в научном центре. Двое, приветливо улыбаясь, смотрели на молодых испытателей, рассаживающихся за столами. Третий, пожалуй самый старый из них, глядел себе под ноги и, не поднимая головы, ждал, когда закроется дверь и наступит тишина.
   Денис про себя сразу окрестил его Эйнштейном. Такая же рыжая копна волос на голове и круглые тонкие очки.
   «Лет восемьдесят с гаком», – определил он навскидку.
   Наконец ерзанье стульев стихло и наступила относительная тишина. Тогда из-за стола встал самый молодой из ученой троицы и с радостной улыбкой обратился к аудитории:
   – Здравствуйте, друзья! Я рад, что вы откликнулись на наш призыв помочь движению российской науки вперед! Я всегда знал и всегда говорил, что земля российская богата на смелых и чистых помыслами людей, способных пожертвовать ради науки здоровьем, а то и жизнью!
   – Чем пожертвовать? – шепнул на ухо Денису Саня.
   – Говорит, жизнью. Ты как? Готов?
   – Да иди ты! – огрызнулся Саня. – Обещали, что будем космическую еду испытывать.
   – Может, она поперек горла встает? – усмехнулся Денис. – С риском для жизни.
   А выступающий в белом халате тем временем продолжал. Он вышел из-за стола, двинулся вдоль первого ряда и, взывая к залу, театрально вскинул руки:
   – Я сейчас не буду перечислять имена всех естествоиспытателей, положивших свою жизнь на алтарь науки. Список слишком велик. Как и велика их жертва. В ваших глазах я вижу решимость пройти этим славным путем! – Оратор пробежался взглядом по застывшим лицам, будто и вправду ожидая увидеть в них решимость камикадзе.
   – Подождите-подождите! – нарушив затянувшееся молчание, первым не выдержал Саня. – Есть одна хорошая народная мудрость. Если хочешь приучить кота к туалету, то для начала научи его читать газету и курить. – Он подождал, пока стихнет смех, и продолжил: – Мне кажется, вы не с того начали. Хотелось бы знать…
   – А вам ничего и не надо знать! – перебил его вскочивший вдруг с места Эйнштейн.
   Денис удивился, откуда у этого старичка такой визгливый и в то же время волевой голос.
   – Вы все согласились участвовать в экспериментах, проводимых в нашем центре. Все здесь присутствующие подписали соответствующий договор. Отныне вы собственность науки! Скажу даже больше! Серьезная научная работа неразрывна с риском. У нас случались форс-мажорные обстоятельства. И даже в этом случае ваши тела принадлежат научному центру. Если для кого-то это оказалось новостью, то получите первый жизненный урок. Всегда читайте мелкий шрифт в договорах! Вот это Родион Амвросиевич. – Эйнштейн указал на коллегу, выступавшего перед ним. – Он заведует кластером ядерных технологий. Антон Сергеевич руководит разработками в области биомедицины. Меня зовут Иван Степанович! Я отвечаю за работу отдела космических технологий и телекоммуникаций. Все! Это все, что вам нужно знать! Отныне вы не должны задавать никаких глупых вопросов! Вы должны только строго выполнять ту программу, которая будет предписывать ваши действия. Это все, что от вас требуется. Сейчас вы будете распределены по отделам в соответствии с научной необходимостью. При выборе будут учитываться ваше здоровье и индивидуальные качества.
   – Обалдеть!.. – прошептал Денис. – Интересно, что мне помешает встать и уйти?
   – Запугивает, – хмыкнул Саня. – Сразу пытается обломать, чтоб мы потом не дергались. Могу поспорить, что он такой же Иван Степанович, как и я. А на самом деле у него на лбу написано «Мойша Абрамович». Дэн, а что, в договоре и вправду такое было?
   – Не знаю. Я не то что мелкий, но и крупный шрифт прочитать не успел.
   Денису показалось, что Иван Степанович их услышал и теперь смотрел только на него. Денис даже обернулся. Может, сзади есть кто-то еще и этот мрачный взгляд адресован ему? Но сзади было пусто.
   – Сейчас вы находитесь в закрытом блоке, – будто и вправду услыхав их шепот, произнес Иван Степанович. – И выйти из него сможете, только выполнив свой контракт. К тому же, в связи с тем что вы станете носителями конфиденциальной, а то и секретной информации, все подпишут документы о неразглашении, нарушение которых повлечет за собой уголовное преследование!
   – Неплохое начало, – подвел итог Денис. – Зря мы сюда приехали.
   – Ты что, испугался? – ухмыльнулся Саня.
   – Чего тут пугаться? Просто не по мне это. Торгуем собой, как проститутки.
   Выговорившись, Иван Степанович сел, и слово взял Антон Сергеевич.
   – Мой коллега, конечно, немного утрирует. – Он виновато улыбнулся. – Но я уверен, его целью было донести до вас осознание серьезности проводимых здесь работ. А сейчас приступим к распределению. Пожалуй, начну с себя. Для начала мне нужны два добровольца для испытания нового типа витаминов. Сразу скажу, что ничего опасного в этом нет. – Антон Сергеевич позволил себе засмеяться. – Всего лишь изучение стимулирующего эффекта.
   – Это мы! – выкрикнул Саня. Заметив еще одну поднявшуюся руку, он злобно зашипел: – А ну быстро ласту опустил! Витамины наши!
   – Прекрасно! – Антон Сергеевич поманил их пальцем, но тут вмешался Иван Степанович:
   – Извините, коллега. – Он взял со стола стопку карточек. – Я просмотрел их показатели. Меня устроит лишь один кандидат. Позвольте, я заберу его себе. – Иван Степанович тяжело поднялся со стула, ткнул скрюченным пальцем в Дениса и велел ему спуститься. – Будьте любезны, молодой человек, проследовать за мной. И давайте без этих щенячьих протестов! – повысил он голос, заметив, что Саня дергает Дениса, пытаясь усадить его на место. – Здесь не базар, торги у нас неуместны. Вы, кажется, офицер? Тогда вам должны быть понятны значения слов «долг» и «обязанность».
   Дениса проводили по коридору в соседний бокс. Лаборатория представляла из себя круглое помещение, забитое блоками аппаратуры и шкафами с пухлыми папками и книгами. В центре стояла тумба, смахивающая на современный томограф, с туннелем сканера для запихивания пациента и последующего просвечивания его мозгов. Рядом стоял стол. Возле окна находилась заправленная по-армейски, с отвернутой белой простыней, пластиковая кровать с подведенными к ней цветными проводами. Иван Степанович по-хозяйски плюхнулся на стул и вытянул ноги. Рядом суетились несколько его ассистентов и других сотрудников, по всей вероятности статусом пониже. Дениса удивило то, что в дверях застыли два охранника в черной униформе и с резиновыми палками на поясе. Комплекцией и красными суровыми физиономиями они напоминали санитаров из дурдома.
   – Отныне и до окончания работ вы будете находиться только здесь, – начал Иван Степанович. – Вы здесь будете жить, спать, есть. Все только здесь. Никаких контактов с внешним миром.
   – И как долго все это будет длиться? – поинтересовался Денис.