Страница:
– Герр командир! Но русский лесовоз вовсе не у нас на пути.
– Пятьдесят миль – пустяк для таких чертей, как мы! И не крюк вовсе! Давай, Густав, готовь к бою экипаж. В такую погоду может даже удастся потренировать артиллеристов.
Но о стрельбе из орудия пришлось забыть, лишь только они приблизились к Новой Земле и заметили русский лесовоз. Небольшое дымящее судно с развевающимся красным флагом оказалось под охраной эсминца. Рейнгарт направил перископ на застывший у берега боевой корабль и удивился ещё больше. Эсминец был под английским флагом! Пропустив вперёди себя русское судно, англичанин отошёл в море, и Рейнгарт услышал отражающиеся от дна звонкие посылки асдика. Эсминец был оснащен по последнему слову техники именно для борьбы с подлодками. Рейнгарт ухмыльнулся в рыжую бороду: разве сможет такая мелочь его остановить?
– С тебя первого и начнём, – прошептал он злорадно и крикнул: – Открыть первый и четвёртый торпедные аппараты! Тихий ход!
Конечно, для атаки эсминца нужны электрические торпеды, не оставляющие предательский след. Но, как на беду, таких на борту U-255 не было. Дефицитные новинки выдавались в торпедный боекомплект по одной, максимум – по две. И то тем лодкам, которые планировали атаковать конвои под сильным прикрытием. Нет электрических? Что ж, обойдёмся кислородными. Уж такая мелочь тем более не сможет остановить Счастливого чёрта!
Рейнгарт развернул тубус и увидел на спокойной воде белый след, оставляемый перископом. Досада! Всё против него! Впрочем, и это мелочь, потому что на его стороне удача, а это карта козырная, бьющая все прочие.
И всё же он не стал лишний раз испытывать судьбу и опустил перископ, ориентируясь по пеленгам, выдаваемым гидроакустикой. Когда он опять его поднял, эсминец находился всего в пяти кабельтовых. Можно было рассмотреть стоявшую на мостике вахту. Счётно-решающий механизм выдал упреждение, и Рейнгарт замер, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце. Расчёт был на внезапность. Даже заметив следы от торпед, эсминцу ещё надо успеть от них увернуться. А это не всем и не всегда удаётся. Счёт идёт на секунды, а их, как правило, не хватает.
Рейнгарт запустил пальцы в бороду и решительно скомандовал:
– Первый, четвёртый – пли!
Вдавив глаза в окуляры, он с тревогой следил за действиями эсминца. Увидит – не увидит? Успеет – не успеет? Англичанин успел. Вахту на нем несли отлично и вовремя заметили потянувшиеся к борту белые следы. Эсминец взвыл двигателями и рванул вперёд, оставив позади пересекающие его путь следы торпед. Описав дугу, он ринулся по направлению к лодке.
– Срочное погружение! – взревел Рейнгарт и повис на рукоятках, втягивая вниз перископ.
Взвыли электродвигатели, и лодка, проваливаясь, нырнула на глубину. Но теперь спасительных секунд не хватало U-255. Заглушая завывание двигателей, сквозь металл прочного корпуса послышались шлепки винтов эсминца. Акустик вывалился из радиорубки и, сорвав наушники, истошно заорал:
– Бомбы!
И тут же лодку встряхнуло и швырнуло в сторону. Рейнгарт не устоял на ногах, рухнул на палубу, но тут же вскочил:
– Не дрожите! – попытался он крикнуть как можно уверенней. – Мы же черти! Дьявол нам по-родственному поможет!
Рейнгарт был уверен в своей удаче и потому искренне удивился, когда из кормовых отсеков посыпались доклады:
– Повреждение двигателей! Течь в шестом отсеке! Затопление седьмого отсека! Доктора в корму, там раненые!
Эсминец заходил на вторую атаку. С помощью асдика он держал уверенный контакт с лодкой, и все слышали приближающееся шлёпанье винтов.
Рейнгарт понял, что на этот раз не уйти.
– Продуть балластные цистерны! Всплываем!
– Герр командир, вы хотите сдаться?! – выкрикнул старший помощник.
– Чёрта с два! Мы дадим бой! Тащите ящики со снарядами на центральный пост!
Но и всплыть U-255 тоже не успела. Увы, всё те же пресловутые секунды. Эсминец прошёл над головой, едва не протаранив рубку, и сбросил очередную серию бомб. Взрывом, словно гигантским консервным ножом, вспороло лёгкий корпус, за ним прочный, и внутрь хлынула вода.
После первой атаки Максим заметался в кубрике в общем потоке снующих вокруг матросов. Увидев, как кто-то выхватил из-под койки мешок со спасательными жилетами, он вырвал у него из рук оранжевый жилет и, торопясь, натянул его на плечи. Такую бомбовую атаку ему ещё переживать не приходилось, и он был близок к панике. Мощным потоком по ногам хлынула вода. Красный свет мигал и вырывал из темноты перекошенные лица немцев. Цепляясь за них руками, он пытался понять: куда надо бежать? И что в конце концов происходит? Неожиданно страшная кувалда ударила в борт. Максим увидел, как из разверзнувшейся щели на него обрушился водопад. Его закружило, вдавило в острый металл и швырнуло куда-то вверх, к свету.
Оглушённый и будто вывернутый наизнанку, ничего не соображая, он плавал среди кучи всплывшего вместе с ним мусора и безразлично смотрел на острый нос несущегося на него эсминца.
Командир эсминца был счастлив. Ещё бы! Он потопил немецкую подводную лодку, и теперь место в истории ему обеспечено. Он свесился через леера мостика и смотрел на проплывающие мимо борта пустые спасательные жилеты и выброшенные на поверхность тряпки вперемешку с обрывками бумаги. Из воды показалась голова, безвольно поникшая на воротник жилета.
– Живых нет? – спросил он стоявшего в шлюпке офицера, руководившего спасательной операцией.
– Нет, сэр!
– Посмотрите по курсу! Там ещё один плывёт!
– Есть, сэр! – офицер приложил к голове ладонь и посмотрел, куда указывал командир. Присмотревшись, он взволнованно крикнул: – Он, кажется жив!
Моряка вытащили из воды и поторопились передать на эсминец. Глаза его безвольно закрывались и казалось, что сейчас он испустит дух. Стащив с него мокрую куртку подводника с орлом и свастикой на кармане, моряка укутали в одеяло и попытались влить в рот горячий чай. Сделав несколько глотков, он посмотрел на стоявших кругом англичан и произнёс несколько слов.
– Сэр! Это не немецкий язык! – прислушавшись, произнёс спасший его офицер. – Я уже успел достаточно пообщаться с русскими и бьюсь об заклад, что это русская речь.
– Русский на немецкой лодке? – удивлённо спросил командир. И вдруг его лицо осенила догадка: – А не тот ли это русский, за которым охотятся моряки Северного флота?
Лицо командира засветилось от гордости, и он уверенно добавил:
– Сегодня определённо день моего ангела!
Глава третья
Глава четвёртая
– Пятьдесят миль – пустяк для таких чертей, как мы! И не крюк вовсе! Давай, Густав, готовь к бою экипаж. В такую погоду может даже удастся потренировать артиллеристов.
Но о стрельбе из орудия пришлось забыть, лишь только они приблизились к Новой Земле и заметили русский лесовоз. Небольшое дымящее судно с развевающимся красным флагом оказалось под охраной эсминца. Рейнгарт направил перископ на застывший у берега боевой корабль и удивился ещё больше. Эсминец был под английским флагом! Пропустив вперёди себя русское судно, англичанин отошёл в море, и Рейнгарт услышал отражающиеся от дна звонкие посылки асдика. Эсминец был оснащен по последнему слову техники именно для борьбы с подлодками. Рейнгарт ухмыльнулся в рыжую бороду: разве сможет такая мелочь его остановить?
– С тебя первого и начнём, – прошептал он злорадно и крикнул: – Открыть первый и четвёртый торпедные аппараты! Тихий ход!
Конечно, для атаки эсминца нужны электрические торпеды, не оставляющие предательский след. Но, как на беду, таких на борту U-255 не было. Дефицитные новинки выдавались в торпедный боекомплект по одной, максимум – по две. И то тем лодкам, которые планировали атаковать конвои под сильным прикрытием. Нет электрических? Что ж, обойдёмся кислородными. Уж такая мелочь тем более не сможет остановить Счастливого чёрта!
Рейнгарт развернул тубус и увидел на спокойной воде белый след, оставляемый перископом. Досада! Всё против него! Впрочем, и это мелочь, потому что на его стороне удача, а это карта козырная, бьющая все прочие.
И всё же он не стал лишний раз испытывать судьбу и опустил перископ, ориентируясь по пеленгам, выдаваемым гидроакустикой. Когда он опять его поднял, эсминец находился всего в пяти кабельтовых. Можно было рассмотреть стоявшую на мостике вахту. Счётно-решающий механизм выдал упреждение, и Рейнгарт замер, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце. Расчёт был на внезапность. Даже заметив следы от торпед, эсминцу ещё надо успеть от них увернуться. А это не всем и не всегда удаётся. Счёт идёт на секунды, а их, как правило, не хватает.
Рейнгарт запустил пальцы в бороду и решительно скомандовал:
– Первый, четвёртый – пли!
Вдавив глаза в окуляры, он с тревогой следил за действиями эсминца. Увидит – не увидит? Успеет – не успеет? Англичанин успел. Вахту на нем несли отлично и вовремя заметили потянувшиеся к борту белые следы. Эсминец взвыл двигателями и рванул вперёд, оставив позади пересекающие его путь следы торпед. Описав дугу, он ринулся по направлению к лодке.
– Срочное погружение! – взревел Рейнгарт и повис на рукоятках, втягивая вниз перископ.
Взвыли электродвигатели, и лодка, проваливаясь, нырнула на глубину. Но теперь спасительных секунд не хватало U-255. Заглушая завывание двигателей, сквозь металл прочного корпуса послышались шлепки винтов эсминца. Акустик вывалился из радиорубки и, сорвав наушники, истошно заорал:
– Бомбы!
И тут же лодку встряхнуло и швырнуло в сторону. Рейнгарт не устоял на ногах, рухнул на палубу, но тут же вскочил:
– Не дрожите! – попытался он крикнуть как можно уверенней. – Мы же черти! Дьявол нам по-родственному поможет!
Рейнгарт был уверен в своей удаче и потому искренне удивился, когда из кормовых отсеков посыпались доклады:
– Повреждение двигателей! Течь в шестом отсеке! Затопление седьмого отсека! Доктора в корму, там раненые!
Эсминец заходил на вторую атаку. С помощью асдика он держал уверенный контакт с лодкой, и все слышали приближающееся шлёпанье винтов.
Рейнгарт понял, что на этот раз не уйти.
– Продуть балластные цистерны! Всплываем!
– Герр командир, вы хотите сдаться?! – выкрикнул старший помощник.
– Чёрта с два! Мы дадим бой! Тащите ящики со снарядами на центральный пост!
Но и всплыть U-255 тоже не успела. Увы, всё те же пресловутые секунды. Эсминец прошёл над головой, едва не протаранив рубку, и сбросил очередную серию бомб. Взрывом, словно гигантским консервным ножом, вспороло лёгкий корпус, за ним прочный, и внутрь хлынула вода.
После первой атаки Максим заметался в кубрике в общем потоке снующих вокруг матросов. Увидев, как кто-то выхватил из-под койки мешок со спасательными жилетами, он вырвал у него из рук оранжевый жилет и, торопясь, натянул его на плечи. Такую бомбовую атаку ему ещё переживать не приходилось, и он был близок к панике. Мощным потоком по ногам хлынула вода. Красный свет мигал и вырывал из темноты перекошенные лица немцев. Цепляясь за них руками, он пытался понять: куда надо бежать? И что в конце концов происходит? Неожиданно страшная кувалда ударила в борт. Максим увидел, как из разверзнувшейся щели на него обрушился водопад. Его закружило, вдавило в острый металл и швырнуло куда-то вверх, к свету.
Оглушённый и будто вывернутый наизнанку, ничего не соображая, он плавал среди кучи всплывшего вместе с ним мусора и безразлично смотрел на острый нос несущегося на него эсминца.
Командир эсминца был счастлив. Ещё бы! Он потопил немецкую подводную лодку, и теперь место в истории ему обеспечено. Он свесился через леера мостика и смотрел на проплывающие мимо борта пустые спасательные жилеты и выброшенные на поверхность тряпки вперемешку с обрывками бумаги. Из воды показалась голова, безвольно поникшая на воротник жилета.
– Живых нет? – спросил он стоявшего в шлюпке офицера, руководившего спасательной операцией.
– Нет, сэр!
– Посмотрите по курсу! Там ещё один плывёт!
– Есть, сэр! – офицер приложил к голове ладонь и посмотрел, куда указывал командир. Присмотревшись, он взволнованно крикнул: – Он, кажется жив!
Моряка вытащили из воды и поторопились передать на эсминец. Глаза его безвольно закрывались и казалось, что сейчас он испустит дух. Стащив с него мокрую куртку подводника с орлом и свастикой на кармане, моряка укутали в одеяло и попытались влить в рот горячий чай. Сделав несколько глотков, он посмотрел на стоявших кругом англичан и произнёс несколько слов.
– Сэр! Это не немецкий язык! – прислушавшись, произнёс спасший его офицер. – Я уже успел достаточно пообщаться с русскими и бьюсь об заклад, что это русская речь.
– Русский на немецкой лодке? – удивлённо спросил командир. И вдруг его лицо осенила догадка: – А не тот ли это русский, за которым охотятся моряки Северного флота?
Лицо командира засветилось от гордости, и он уверенно добавил:
– Сегодня определённо день моего ангела!
Глава третья
Волнения на высшем уровне
Радиограмма, переданная с U-255, перелетела Баренцево и Норвежское моря и, будто камень, упавший в тихий пруд, побежала кругами по воде, всколыхнув спокойствие в некоторых весьма высокопоставленных кабинетах. В этих стенах решались судьбы тысяч людей и писалась новейшая история. Здесь принимались решения, влияющие на ход войны и определяющие стратегию развития государства.
Первый из них был обставлен с роскошью и увешанный картами кабинет в Париже.
Адмирал Карл Дёниц взглянул на телеграмму с грифом «Срочно» и углубился в чтение. Командующий одиннадцатой флотилией корветтен-капитан Ганс Котхауш оставил донесение Рейнгарта Рёхе без изменений, добавив от себя лишь одно предложение: «Командира можно обвинить в чём угодно, но только не в фантазёрстве, потому верю каждому слову». Адмирал дважды перечитал текст и почувствовал, как от волнения покрылся испариной лоб. Оборотень! А ведь он уже начинал сомневаться в его существовании. Два месяца бесполезных поисков! Два месяца не было даже намёка на таинственную субмарину! Одни лишь домыслы и выдумки богатой фантазии моряков. Скрыть сам факт существования лодки-оборотня было невозможно в принципе. Её искали в Атлантике и Северном море, вдоль берегов Франции и в портах Англии. Но всё было тщетно. И, естественно, поползли слухи. Они обрастали небылицами и сказками, запутывающими и без того туманные сведения. Передаваемая друг другу шёпотом, на ухо, молва подстёгивала воображение и рисовала в воспалённых умах картины одну причудливей другой. То вдруг капитан танкера замечал в штормовом море, как из воды возникал светящийся город и, прочертив по горизонту огненный шлейф, исчезал под водой. То экипаж самолёта-разведчика докладывал, что рядом, среди туч, видит что-то, напоминающее подводную лодку. Адмирал снисходительно улыбался, но по возможности старался эти рассказы проверять. Но все они оказывались лишь плодами богатой фантазии моряков. И сам собой у адмирала иногда возникал вопрос: а был ли вообще оборотень? Стечение роковых обстоятельств иногда порождает самые странные легенды. Лодка подрывается на сорванной мине, а наблюдавшие со стороны другие подводники видят в блике солнца летящую по воздуху торпеду. Сбежавшие пленные расстреливают на острове метеорологов, но его подчинённые обвиняют в этом команду оборотня. Ведь даже гросс-адмирал Редер засомневался в существовании приписываемой американцам субмарины. Перевернув вверх дном Северное море, его друг Эрих уверенно заявил, что если бы она существовала, он её непременно нашёл бы. И вдруг сообщение из Нарвика! Описание оборотня пестрело деталями. Командир Рёхе утверждал, что лично видел лодку. И что самое главное, он взял в плен члена её экипажа. Разволноваться было от чего. И ведь где оборотень объявился? В Арктике! На секретной базе Кригсмарине! Расположившись там, как у себя дома!
Адмирал Дёниц на минуту задумался и уверенно нажал кнопку вызова адъютанта.
– Подготовьте к вылету самолёт! Я лечу с инспекцией в Нарвик.
Такая формулировка не вызовет вопросов у фюрера, которому все высокопоставленные лица обязаны докладывать о собственных перемещениях. Равно как и у германских спецслужб, до которых тоже могли докатиться слухи о поисках адмиралом лодки-призрака.
Молочно-белый фюзеляж двухсотого «фокке-вульфа» уже третий час скользил над норвежскими сопками. Истребители сопровождения менялись, передавая друг другу самолёт из правительственной эскадрильи и, покачав крыльями, исчезали, возвращаясь на свои аэродромы. Карл Дёниц посмотрел в квадратный иллюминатор на проплывающие внизу озёра и, не сумев скрыть нетерпения, задёрнул штору. Комфортный салон литерного «Кондора» располагал к спокойствию и безмятежности, но адмиралу было не до отдыха. Поглядывая на часы, он нервно теребил пуговицы на кителе и вновь бросал взгляд на застывшие стрелки. Когда внизу показался изрезанный фьордами скалистый берег, Дёниц облегченно выдохнул и потянулся к кожаному адмиральскому плащу.
На аэродроме моросил дождь. Самолёт, подняв тучу брызг, прокатился вдоль короткой полосы и остановился возле ожидавшей толпы встречающих. Лишь только подкатили трап, дверь распахнулась, и Карл Дёниц выглянул, высматривая корветтен-капитана Котхауша.
Командующий одиннадцатой флотилией застыл, вытянув руку в нацистском приветствии, но глаза его смотрели растерянно. И тогда адмирал понял, что что-то произошло…
В штабе флотилии, стоя навытяжку перед картой, корветтен-капитан пытался оправдываться:
– Господин адмирал, я лично приказал Рёхе оставить все дела и максимальным ходом следовать в Нарвик! Ему также было приказано, соблюдая осторожность, уклоняясь от встреч с противником, доставить пленника на базу. Но он поступил иначе! И вот итог: служба радиоперехвата в Киркенесе зафиксировала доклад английского эсминца в Полярный об уничтожении немецкой лодки. Как Рёхе оказался у побережья Новой Земли, я не знаю. Допускаю, что это результат личной недисциплинированности командира. За ним и раньше замечалось подобное.
Ганс Котхауш ткнул указкой в карту.
– Отклонение от маршрута составило более пятидесяти миль!
Корветтен-капитан истекал потом, китель прилип к спине, сковывая движения. Ему очень хотелось расстегнуть верхнюю пуговицу, но он терпел.
Зная, что адмирал летит из жаркого Парижа, небольшое помещение штаба флотилии постарались натопить так, чтобы папа Карл не испытывал дискомфорта, оказавшись на холодном севере. Но мириться с духотой теперь пришлось всему штабу флотилии.
Дёниц сидел за столом, обхватив ладонью лоб. Он в пол-уха слушал Котхауша, задумавшись над тем, что ему казалось теперь очевидным. Всё, что связано с оборотнем, обрастало какой-то мистикой. Он выскальзывал из рук всегда в последний момент, будто проваливаясь в преисподнюю. А может, так оно и есть? И не американец он вовсе, а исчадие геенны огненной? Адмирал тяжело вздохнул и заставил себя прислушаться к докладу командующего. Последние слова его заинтересовали.
– В руки русских попал агент Горбун. Его помощь нашим лодкам трудно переоценить. Мои командиры искренне жалеют об этой потере, несмотря на то что он из русских.
– Ему не позавидуешь, – усмехнулся Дёниц. – Советы не жалеют своих людей, а уж о предателях и говорить нечего… Хотя, если для вас он так ценен, я бы посоветовал принять меры к его спасению. – Взглянув на карту, адмирал поинтересовался: – Вы отправляли кого-нибудь на Землю Александры после донесения Рёхе?
– Именно так я и поступил! – не без гордости заявил Котхауш. – Из района боевого дежурства туда была отправлена U-334 капитан-лейтенанта Хильмара Зимона. Но оборотня там уже не было. База разрушена, склад взорван, дома сожжены. Но не беспокойтесь, господин адмирал, наши инженеры всё восстановят, и через месяц база вновь сможет принимать лодки.
– Уже нет смысла, если о ней стало известно всем, – Дёниц тяжело встал и направился к выходу. – Проводите меня, я возвращаюсь в Париж.
Второй кабинет, который так или иначе взволновало донесение и гибель Рейнгарта Рёхе, находился в Берлине. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер внимательно слушал доклад шефа внешней разведки Вальтера Шелленберга. Поблёскивая стёклами круглого пенсне, он неотрывно следил за руками главного разведчика Германии. Тонкие холёные пальцы перелистывали толстую пачку докладных записок и телеграмм.
Час назад рейхсфюрер закончил занятие медитацией с шестёркой монахов, прибывших к нему с Тибета, и теперь был в прекрасном расположении духа. Его тренировки значительно продвинулись вперёд, и это радовало. Пусть он ещё не может заглянуть с помощью медитации в собственное сердце или печень, как это делает главный монах в зелёных перчатках. Но в том, что сегодня ему удалось заглянуть в собственную пятку, Гиммлер был уверен. Стремясь развивать у себя способность читать мысли, рейхсфюрер взглянул на аккуратную причёску Шелленберга и попытался предугадать, о чём дальше скажет шеф разведки. На ум пришло что-то неприятное и досадное.
– И ещё, господин рейхсфюрер! – Вальтер Шелленберг взглянул на верхний лист и сделал паузу. – В операции «Wunderland» произошли некоторые нестыковки. Я бы сказал – небольшие неприятности, не влияющие на общий ход событий.
Гиммлер выжидательно взглянул поверх очков. А ведь он оказался недалёк от истины! Путь к сверхчеловеку тернист и труден, но он возможен. Нужно только верить и тренироваться.
«А сейчас Вальтер скажет, что доставленное крейсером оборудование пострадало за время перехода, – рейхсфюрер наморщил лоб, пытаясь заглянуть на несколько секунд вперёд. – Нет! Он скажет, что доставленного оборудования недостаточно для начала опытов в объёме операции «Wunderland»!
Шелленберг прокашлялся и продолжил доклад:
– Подводная лодка U-255, которую мы планировали использовать для доставки оберштурмфюрера СС Шеффера к месту нахождения объекта «Null» затонула у берегов Новой Земли.
Гиммлер с досадой сломал карандаш и швырнул обломки в мусорную корзину. Да, путь к совершенству тяжёл и долог, и научиться читать мысли не так просто.
– Надеюсь, с профессором всё в порядке?
– Да, господин рейхсфюрер. Сейчас профессор находится в Мурманске. Ему остался последний бросок. Очень скоро он будет на месте.
– Мы должны ему помочь. Пусть Дёниц даст другую лодку! И почему погибла эта? Он же обещал, что её не будут задействовать в боевых операциях?
– Очевидно, адмирал не придал особого значения нашей просьбе. Он ведь не в курсе операции «Wunderland».
– Этого ещё не хватало. Даже фюреру известны лишь только основные детали. Как мы можем помочь профессору? И так ли уж была необходима заброска Эрнста Шеффера в Мурманск?
– Это была идея оберштурмфюрера СС Шеффера. Он хотел лично узнать, известно ли что-нибудь русским о его находке на Новой Земле. И к тому же, он категорически против какой-либо помощи. У Эрнста прекрасная легенда. Документы ему делали лучшие эксперты. Он неплохо владеет русским языком, и мы с ним имеем устойчивую связь. И вы же знаете, что он всегда привык полагаться только на себя. Объект «Null» реагирует на низкие температуры, поэтому профессор не спешит, справедливо полагая, что у него ещё есть время. А нынче даже в Заполярье плюсовые температуры. Будь сейчас декабрь, уверен, профессор приложил бы все силы, чтобы как можно скорее оказаться на месте. Я убеждён, господин рейхсфюрер, что мы должны прислушаться к его мнению.
– Да, – неохотно согласился Гиммлер, – Эрнст всегда был чрезмерно самостоятелен.
…Как же его сейчас недоставало! Тридцатидвухлетний профессор Эрнст Шеффер был любимцем рейхсфюрера СС. Удачливый охотник и прекрасный стрелок, он мог часами рассказывать о своих экспедициях на Тибет. И тогда Гиммлер чувствовал, что буквально теряет дар речи, слушая одну теорию загадочней другой. К тому же развиваемое Шеффером учение доктора Карла Хаусхофера о Полой земле приобретало совершенно новую силу и притягательность.
«Северный и Южный полюса никогда не были достижимыми, потому что их не существует!» – заявил однажды Эрнст, и Гиммлер почувствовал, что в его душе поднимается буря оккультного экстаза.
Шеффер с лёгкостью разбил противников теории арийского происхождения истинных немцев и доказал, что копьё римского воина Лонгина, пронзившее Христа, – отнюдь не миф и существует в действительности.
«Оно всесильно! – гремел с кафедры мощный голос молодого профессора. – А его обладатель получит власть над миром! И я его найду для моего фюрера и для процветания Германии!»
И фюрер его услышал. Шеффер был назначен начальником Тибетского отдела в недавно созданном институте «Аненербе». На его экспедиции не жалели денег даже во время войны, а любая теория профессора тут же приобретала статус аксиомы. И ведь деньги, потраченные на Шеффера, окупились! Гиммлер помнил, что когда он впервые увидел фотографии объекта «Null» и прочитал о его способностях, от возбуждения он не мог спать несколько ночей. Эрнст сдержал слово. Он нашёл копьё сотника Лонгина. Пусть и не в прямом смысле. Но это было именно то, что бросит к ногам фюрера судьбу всего мира! И ведь где нашёл? Почти под носом у русских, на северной оконечности Новой Земли. Осторожный в обращении с линкорами и тяжёлыми крейсерами после гибели «Тирпица», фюрер без колебаний выделил для операции «Wunderland» тяжёлый крейсер «Адмирал Шеер».
Иногда решительность и авантюризм Шеффера ставили рейхсфюрера в тупик. К примеру, он сначала очень скептически отнесся к тому, что Эрнст принял предложение буддийских монахов на операцию по открытию третьего глаза. Сама мысль, что нужно сверлить лоб, ему была неприятна. Но Шеффер согласился с лёгкостью. И три года назад, в третьей экспедиции на Гималаи, где-то внутри горы, согласно обрядам буддистов, его посвятили в избранные. И теперь Гиммлер не мог не признать, что часто профессор замечает то, что другим не под силу. Он видит и чувствует невидимое.
Рейхсфюрер СС встал из-за стола и медленно прошёлся вдоль полок, заставленных книгами под потолок, провел пальцем по корешкам золотых фолиантов. Это была его гордость – лучшее собрание книг об ордене иезуитов. Он чувствовал их силу и всегда тянулся к ним в минуты выбора решения.
– Вы правы, Вальтер. Не будем мешать профессору. Он знает лучше нас, как ему найти путь к святыне.
Дальше радиограмма, проделав сложный и длинный путь, попала на глаза русскому разведчику в отделе связи Кригсмарине и, перевоплотившись из одной системы шифровальных кодов в другую, перелетела в Москву и легла на стол руководителя внешней разведки Павла Фитина для того, чтобы испортить настроение ещё одной, решающей судьбы людей, личности.
Нарком внутренних дел Лаврентий Павлович Берия вошёл ранним утром в свой кабинет на Лубянке и первым делом раскрыл журнал приёма посетителей. Недовольная гримаса скривила лицо наркома. Первым в списке значился Фитин. Берия провёл пальцем по строке, прочитал тему доклада главного разведчика страны и помрачнел ещё больше. Он ещё два месяца назад был уверен, что дело о сверхсовременной подводной лодке американцев не стоит и выеденного яйца. За два месяца не появилось ни одного подтверждения достоверности этого сообщения. Лаврентий Павлович пребывал в уверенности, что поручение вождя разобраться с этим вопросом само собой исчезнет под грудой валившихся на его голову дел. Тем более, что Коба об американской подлодке ни разу не вспомнил. Нарком планировал выждать ещё два месяца, а затем обвинить руководителя внешней разведки в паникёрстве и введении в заблуждение главных лиц страны, с товарищем Сталиным во главе. Сначала нужно было развеять авторитет Фитина в глазах вождя, а там и до врагов народа недалеко. И вот Фитин сам просится на приём с докладом о придуманной им американской лодке. Берия швырнул журнал на стол и сквозь зубы процедил секретарю:
– Скажи, пусть заходит.
Павел Фитин застыл в дверях, ожидая разрешения начать доклад. Лаврентий Павлович развалился в кожаном кресле и сквозь очки сверлил взглядом главного разведчика, напустив на лицо гримасу брезгливости и презрения. Но Фитин к такому поведению наркома уже привык и не обращал на это внимания. Наконец, Берия решил, что он достаточно красноречиво указал посетителю на его место, и небрежно бросил:
– Ну, что там у тебя?
– Товарищ нарком, – Фитин раскрыл красную, обтянутую кожей папку, и заглянул внутрь. – Донесение от нашего агента. «Пастух» предоставил новую информацию об американской субмарине.
– Что ты всё с этим козлопасом носишься? Он и тебя, и всех нас за нос водит!
– Товарищ нарком, агент «Пастух» надёжный информатор. Мы его неоднократно проверяли и всегда убеждались в точности и правдивости его сообщений.
– Почему тогда об этой лодке ничего не знает начальник ГРУ Ильичёв? Я спрашивал у наркома флота Кузнецова, и ему тоже ничего не известно. Почему?
– Не могу знать, товарищ нарком! Я полагаюсь только на собственную агентуру.
– Да какая у тебя агентура?! Одни провокаторы! Кому ты ещё показывал это донесение?
– Меркулову.
«Плохо, – подумал Лаврентий Павлович. – Мой первый заместитель не в меру самостоятелен и уже наверняка отправил докладные записки кое-кому из членов политбюро. Так, глядишь, и до Иосифа дойдёт».
– Дай взгляну, что там нацарапал твой козлопас.
Берия пробежал взглядом листок, снял очки и, подышав на стёкла, протёр их платком.
«Донесение очень конкретное. От такого не отмахнёшься. Описание лодки, размеры, указан даже необычный чёрный цвет и отсутствие ржавчины на бортах, – раздумывая, нарком поморщился и ещё раз перечитал шифровку. – Да, от такого не отмахнёшься… Немцам повезло, они захватили в плен американца. Но самое неприятное, что захватили они его в Баренцевом море. А это уже зона ответственности Северного флота. И хочешь – не хочешь, а реагировать надо».
– Хорошо. Оставь мне эту писульку. Я обдумаю посоветуюсь с товарищами, переговорю с Кузнецовым и решу, что делать дальше. Иди, не мешай работать. Но если это провокация, ты ответишь первым.
Фитин щёлкнул каблуками и направился к двери. Лаврентий Павлович подождал, пока он скроется, и потянулся к телефону.
Первый из них был обставлен с роскошью и увешанный картами кабинет в Париже.
Адмирал Карл Дёниц взглянул на телеграмму с грифом «Срочно» и углубился в чтение. Командующий одиннадцатой флотилией корветтен-капитан Ганс Котхауш оставил донесение Рейнгарта Рёхе без изменений, добавив от себя лишь одно предложение: «Командира можно обвинить в чём угодно, но только не в фантазёрстве, потому верю каждому слову». Адмирал дважды перечитал текст и почувствовал, как от волнения покрылся испариной лоб. Оборотень! А ведь он уже начинал сомневаться в его существовании. Два месяца бесполезных поисков! Два месяца не было даже намёка на таинственную субмарину! Одни лишь домыслы и выдумки богатой фантазии моряков. Скрыть сам факт существования лодки-оборотня было невозможно в принципе. Её искали в Атлантике и Северном море, вдоль берегов Франции и в портах Англии. Но всё было тщетно. И, естественно, поползли слухи. Они обрастали небылицами и сказками, запутывающими и без того туманные сведения. Передаваемая друг другу шёпотом, на ухо, молва подстёгивала воображение и рисовала в воспалённых умах картины одну причудливей другой. То вдруг капитан танкера замечал в штормовом море, как из воды возникал светящийся город и, прочертив по горизонту огненный шлейф, исчезал под водой. То экипаж самолёта-разведчика докладывал, что рядом, среди туч, видит что-то, напоминающее подводную лодку. Адмирал снисходительно улыбался, но по возможности старался эти рассказы проверять. Но все они оказывались лишь плодами богатой фантазии моряков. И сам собой у адмирала иногда возникал вопрос: а был ли вообще оборотень? Стечение роковых обстоятельств иногда порождает самые странные легенды. Лодка подрывается на сорванной мине, а наблюдавшие со стороны другие подводники видят в блике солнца летящую по воздуху торпеду. Сбежавшие пленные расстреливают на острове метеорологов, но его подчинённые обвиняют в этом команду оборотня. Ведь даже гросс-адмирал Редер засомневался в существовании приписываемой американцам субмарины. Перевернув вверх дном Северное море, его друг Эрих уверенно заявил, что если бы она существовала, он её непременно нашёл бы. И вдруг сообщение из Нарвика! Описание оборотня пестрело деталями. Командир Рёхе утверждал, что лично видел лодку. И что самое главное, он взял в плен члена её экипажа. Разволноваться было от чего. И ведь где оборотень объявился? В Арктике! На секретной базе Кригсмарине! Расположившись там, как у себя дома!
Адмирал Дёниц на минуту задумался и уверенно нажал кнопку вызова адъютанта.
– Подготовьте к вылету самолёт! Я лечу с инспекцией в Нарвик.
Такая формулировка не вызовет вопросов у фюрера, которому все высокопоставленные лица обязаны докладывать о собственных перемещениях. Равно как и у германских спецслужб, до которых тоже могли докатиться слухи о поисках адмиралом лодки-призрака.
Молочно-белый фюзеляж двухсотого «фокке-вульфа» уже третий час скользил над норвежскими сопками. Истребители сопровождения менялись, передавая друг другу самолёт из правительственной эскадрильи и, покачав крыльями, исчезали, возвращаясь на свои аэродромы. Карл Дёниц посмотрел в квадратный иллюминатор на проплывающие внизу озёра и, не сумев скрыть нетерпения, задёрнул штору. Комфортный салон литерного «Кондора» располагал к спокойствию и безмятежности, но адмиралу было не до отдыха. Поглядывая на часы, он нервно теребил пуговицы на кителе и вновь бросал взгляд на застывшие стрелки. Когда внизу показался изрезанный фьордами скалистый берег, Дёниц облегченно выдохнул и потянулся к кожаному адмиральскому плащу.
На аэродроме моросил дождь. Самолёт, подняв тучу брызг, прокатился вдоль короткой полосы и остановился возле ожидавшей толпы встречающих. Лишь только подкатили трап, дверь распахнулась, и Карл Дёниц выглянул, высматривая корветтен-капитана Котхауша.
Командующий одиннадцатой флотилией застыл, вытянув руку в нацистском приветствии, но глаза его смотрели растерянно. И тогда адмирал понял, что что-то произошло…
В штабе флотилии, стоя навытяжку перед картой, корветтен-капитан пытался оправдываться:
– Господин адмирал, я лично приказал Рёхе оставить все дела и максимальным ходом следовать в Нарвик! Ему также было приказано, соблюдая осторожность, уклоняясь от встреч с противником, доставить пленника на базу. Но он поступил иначе! И вот итог: служба радиоперехвата в Киркенесе зафиксировала доклад английского эсминца в Полярный об уничтожении немецкой лодки. Как Рёхе оказался у побережья Новой Земли, я не знаю. Допускаю, что это результат личной недисциплинированности командира. За ним и раньше замечалось подобное.
Ганс Котхауш ткнул указкой в карту.
– Отклонение от маршрута составило более пятидесяти миль!
Корветтен-капитан истекал потом, китель прилип к спине, сковывая движения. Ему очень хотелось расстегнуть верхнюю пуговицу, но он терпел.
Зная, что адмирал летит из жаркого Парижа, небольшое помещение штаба флотилии постарались натопить так, чтобы папа Карл не испытывал дискомфорта, оказавшись на холодном севере. Но мириться с духотой теперь пришлось всему штабу флотилии.
Дёниц сидел за столом, обхватив ладонью лоб. Он в пол-уха слушал Котхауша, задумавшись над тем, что ему казалось теперь очевидным. Всё, что связано с оборотнем, обрастало какой-то мистикой. Он выскальзывал из рук всегда в последний момент, будто проваливаясь в преисподнюю. А может, так оно и есть? И не американец он вовсе, а исчадие геенны огненной? Адмирал тяжело вздохнул и заставил себя прислушаться к докладу командующего. Последние слова его заинтересовали.
– В руки русских попал агент Горбун. Его помощь нашим лодкам трудно переоценить. Мои командиры искренне жалеют об этой потере, несмотря на то что он из русских.
– Ему не позавидуешь, – усмехнулся Дёниц. – Советы не жалеют своих людей, а уж о предателях и говорить нечего… Хотя, если для вас он так ценен, я бы посоветовал принять меры к его спасению. – Взглянув на карту, адмирал поинтересовался: – Вы отправляли кого-нибудь на Землю Александры после донесения Рёхе?
– Именно так я и поступил! – не без гордости заявил Котхауш. – Из района боевого дежурства туда была отправлена U-334 капитан-лейтенанта Хильмара Зимона. Но оборотня там уже не было. База разрушена, склад взорван, дома сожжены. Но не беспокойтесь, господин адмирал, наши инженеры всё восстановят, и через месяц база вновь сможет принимать лодки.
– Уже нет смысла, если о ней стало известно всем, – Дёниц тяжело встал и направился к выходу. – Проводите меня, я возвращаюсь в Париж.
Второй кабинет, который так или иначе взволновало донесение и гибель Рейнгарта Рёхе, находился в Берлине. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер внимательно слушал доклад шефа внешней разведки Вальтера Шелленберга. Поблёскивая стёклами круглого пенсне, он неотрывно следил за руками главного разведчика Германии. Тонкие холёные пальцы перелистывали толстую пачку докладных записок и телеграмм.
Час назад рейхсфюрер закончил занятие медитацией с шестёркой монахов, прибывших к нему с Тибета, и теперь был в прекрасном расположении духа. Его тренировки значительно продвинулись вперёд, и это радовало. Пусть он ещё не может заглянуть с помощью медитации в собственное сердце или печень, как это делает главный монах в зелёных перчатках. Но в том, что сегодня ему удалось заглянуть в собственную пятку, Гиммлер был уверен. Стремясь развивать у себя способность читать мысли, рейхсфюрер взглянул на аккуратную причёску Шелленберга и попытался предугадать, о чём дальше скажет шеф разведки. На ум пришло что-то неприятное и досадное.
– И ещё, господин рейхсфюрер! – Вальтер Шелленберг взглянул на верхний лист и сделал паузу. – В операции «Wunderland» произошли некоторые нестыковки. Я бы сказал – небольшие неприятности, не влияющие на общий ход событий.
Гиммлер выжидательно взглянул поверх очков. А ведь он оказался недалёк от истины! Путь к сверхчеловеку тернист и труден, но он возможен. Нужно только верить и тренироваться.
«А сейчас Вальтер скажет, что доставленное крейсером оборудование пострадало за время перехода, – рейхсфюрер наморщил лоб, пытаясь заглянуть на несколько секунд вперёд. – Нет! Он скажет, что доставленного оборудования недостаточно для начала опытов в объёме операции «Wunderland»!
Шелленберг прокашлялся и продолжил доклад:
– Подводная лодка U-255, которую мы планировали использовать для доставки оберштурмфюрера СС Шеффера к месту нахождения объекта «Null» затонула у берегов Новой Земли.
Гиммлер с досадой сломал карандаш и швырнул обломки в мусорную корзину. Да, путь к совершенству тяжёл и долог, и научиться читать мысли не так просто.
– Надеюсь, с профессором всё в порядке?
– Да, господин рейхсфюрер. Сейчас профессор находится в Мурманске. Ему остался последний бросок. Очень скоро он будет на месте.
– Мы должны ему помочь. Пусть Дёниц даст другую лодку! И почему погибла эта? Он же обещал, что её не будут задействовать в боевых операциях?
– Очевидно, адмирал не придал особого значения нашей просьбе. Он ведь не в курсе операции «Wunderland».
– Этого ещё не хватало. Даже фюреру известны лишь только основные детали. Как мы можем помочь профессору? И так ли уж была необходима заброска Эрнста Шеффера в Мурманск?
– Это была идея оберштурмфюрера СС Шеффера. Он хотел лично узнать, известно ли что-нибудь русским о его находке на Новой Земле. И к тому же, он категорически против какой-либо помощи. У Эрнста прекрасная легенда. Документы ему делали лучшие эксперты. Он неплохо владеет русским языком, и мы с ним имеем устойчивую связь. И вы же знаете, что он всегда привык полагаться только на себя. Объект «Null» реагирует на низкие температуры, поэтому профессор не спешит, справедливо полагая, что у него ещё есть время. А нынче даже в Заполярье плюсовые температуры. Будь сейчас декабрь, уверен, профессор приложил бы все силы, чтобы как можно скорее оказаться на месте. Я убеждён, господин рейхсфюрер, что мы должны прислушаться к его мнению.
– Да, – неохотно согласился Гиммлер, – Эрнст всегда был чрезмерно самостоятелен.
…Как же его сейчас недоставало! Тридцатидвухлетний профессор Эрнст Шеффер был любимцем рейхсфюрера СС. Удачливый охотник и прекрасный стрелок, он мог часами рассказывать о своих экспедициях на Тибет. И тогда Гиммлер чувствовал, что буквально теряет дар речи, слушая одну теорию загадочней другой. К тому же развиваемое Шеффером учение доктора Карла Хаусхофера о Полой земле приобретало совершенно новую силу и притягательность.
«Северный и Южный полюса никогда не были достижимыми, потому что их не существует!» – заявил однажды Эрнст, и Гиммлер почувствовал, что в его душе поднимается буря оккультного экстаза.
Шеффер с лёгкостью разбил противников теории арийского происхождения истинных немцев и доказал, что копьё римского воина Лонгина, пронзившее Христа, – отнюдь не миф и существует в действительности.
«Оно всесильно! – гремел с кафедры мощный голос молодого профессора. – А его обладатель получит власть над миром! И я его найду для моего фюрера и для процветания Германии!»
И фюрер его услышал. Шеффер был назначен начальником Тибетского отдела в недавно созданном институте «Аненербе». На его экспедиции не жалели денег даже во время войны, а любая теория профессора тут же приобретала статус аксиомы. И ведь деньги, потраченные на Шеффера, окупились! Гиммлер помнил, что когда он впервые увидел фотографии объекта «Null» и прочитал о его способностях, от возбуждения он не мог спать несколько ночей. Эрнст сдержал слово. Он нашёл копьё сотника Лонгина. Пусть и не в прямом смысле. Но это было именно то, что бросит к ногам фюрера судьбу всего мира! И ведь где нашёл? Почти под носом у русских, на северной оконечности Новой Земли. Осторожный в обращении с линкорами и тяжёлыми крейсерами после гибели «Тирпица», фюрер без колебаний выделил для операции «Wunderland» тяжёлый крейсер «Адмирал Шеер».
Иногда решительность и авантюризм Шеффера ставили рейхсфюрера в тупик. К примеру, он сначала очень скептически отнесся к тому, что Эрнст принял предложение буддийских монахов на операцию по открытию третьего глаза. Сама мысль, что нужно сверлить лоб, ему была неприятна. Но Шеффер согласился с лёгкостью. И три года назад, в третьей экспедиции на Гималаи, где-то внутри горы, согласно обрядам буддистов, его посвятили в избранные. И теперь Гиммлер не мог не признать, что часто профессор замечает то, что другим не под силу. Он видит и чувствует невидимое.
Рейхсфюрер СС встал из-за стола и медленно прошёлся вдоль полок, заставленных книгами под потолок, провел пальцем по корешкам золотых фолиантов. Это была его гордость – лучшее собрание книг об ордене иезуитов. Он чувствовал их силу и всегда тянулся к ним в минуты выбора решения.
– Вы правы, Вальтер. Не будем мешать профессору. Он знает лучше нас, как ему найти путь к святыне.
Дальше радиограмма, проделав сложный и длинный путь, попала на глаза русскому разведчику в отделе связи Кригсмарине и, перевоплотившись из одной системы шифровальных кодов в другую, перелетела в Москву и легла на стол руководителя внешней разведки Павла Фитина для того, чтобы испортить настроение ещё одной, решающей судьбы людей, личности.
Нарком внутренних дел Лаврентий Павлович Берия вошёл ранним утром в свой кабинет на Лубянке и первым делом раскрыл журнал приёма посетителей. Недовольная гримаса скривила лицо наркома. Первым в списке значился Фитин. Берия провёл пальцем по строке, прочитал тему доклада главного разведчика страны и помрачнел ещё больше. Он ещё два месяца назад был уверен, что дело о сверхсовременной подводной лодке американцев не стоит и выеденного яйца. За два месяца не появилось ни одного подтверждения достоверности этого сообщения. Лаврентий Павлович пребывал в уверенности, что поручение вождя разобраться с этим вопросом само собой исчезнет под грудой валившихся на его голову дел. Тем более, что Коба об американской подлодке ни разу не вспомнил. Нарком планировал выждать ещё два месяца, а затем обвинить руководителя внешней разведки в паникёрстве и введении в заблуждение главных лиц страны, с товарищем Сталиным во главе. Сначала нужно было развеять авторитет Фитина в глазах вождя, а там и до врагов народа недалеко. И вот Фитин сам просится на приём с докладом о придуманной им американской лодке. Берия швырнул журнал на стол и сквозь зубы процедил секретарю:
– Скажи, пусть заходит.
Павел Фитин застыл в дверях, ожидая разрешения начать доклад. Лаврентий Павлович развалился в кожаном кресле и сквозь очки сверлил взглядом главного разведчика, напустив на лицо гримасу брезгливости и презрения. Но Фитин к такому поведению наркома уже привык и не обращал на это внимания. Наконец, Берия решил, что он достаточно красноречиво указал посетителю на его место, и небрежно бросил:
– Ну, что там у тебя?
– Товарищ нарком, – Фитин раскрыл красную, обтянутую кожей папку, и заглянул внутрь. – Донесение от нашего агента. «Пастух» предоставил новую информацию об американской субмарине.
– Что ты всё с этим козлопасом носишься? Он и тебя, и всех нас за нос водит!
– Товарищ нарком, агент «Пастух» надёжный информатор. Мы его неоднократно проверяли и всегда убеждались в точности и правдивости его сообщений.
– Почему тогда об этой лодке ничего не знает начальник ГРУ Ильичёв? Я спрашивал у наркома флота Кузнецова, и ему тоже ничего не известно. Почему?
– Не могу знать, товарищ нарком! Я полагаюсь только на собственную агентуру.
– Да какая у тебя агентура?! Одни провокаторы! Кому ты ещё показывал это донесение?
– Меркулову.
«Плохо, – подумал Лаврентий Павлович. – Мой первый заместитель не в меру самостоятелен и уже наверняка отправил докладные записки кое-кому из членов политбюро. Так, глядишь, и до Иосифа дойдёт».
– Дай взгляну, что там нацарапал твой козлопас.
Берия пробежал взглядом листок, снял очки и, подышав на стёкла, протёр их платком.
«Донесение очень конкретное. От такого не отмахнёшься. Описание лодки, размеры, указан даже необычный чёрный цвет и отсутствие ржавчины на бортах, – раздумывая, нарком поморщился и ещё раз перечитал шифровку. – Да, от такого не отмахнёшься… Немцам повезло, они захватили в плен американца. Но самое неприятное, что захватили они его в Баренцевом море. А это уже зона ответственности Северного флота. И хочешь – не хочешь, а реагировать надо».
– Хорошо. Оставь мне эту писульку. Я обдумаю посоветуюсь с товарищами, переговорю с Кузнецовым и решу, что делать дальше. Иди, не мешай работать. Но если это провокация, ты ответишь первым.
Фитин щёлкнул каблуками и направился к двери. Лаврентий Павлович подождал, пока он скроется, и потянулся к телефону.
Глава четвёртая
Самозванец поневоле
Зелёные обрывистые берега Кольского залива медленно проплывали за бортом и исчезали в тянувшемся с сопок утреннем тумане. Вздыбившиеся из-под острого носа волны разбегались в стороны и исчезали среди чёрных, покрытых слоем мазута камней. Эсминец торопился. Укутавшись в одеяло, Максим смотрел на такую знакомую и не знакомую бухту. В Кольском заливе, как любой моряк Северного флота, он знал каждый остров, каждый выступ или прилепившийся к берегу рыбацкий дом. Но сейчас всё было не так. Умом он понимал, что между тем заливом, который ему известен до последнего камня, и этим – семьдесят лет. Но каждый раз ждал, что сейчас из-за очередного поворота появится что-то до боли знакомое. Вот остров Сальный. За ним вскоре откроется роскошная панорама столицы Северного флота – Североморска. Но на берегу лишь череда двухэтажных бараков с зенитной батареей на ближайшей сопке. Дальше Кольский залив сужается до размеров средней реки и вот-вот должен появиться Мурманск. Максим, вытянув шею, с волнением ждал следующего поворота, и вот он наконец потянулся вдоль залива – будущий город-герой. Низкорослый, деревянный, с чёрными пятнами пожаров на теле и забитым до отказа кораблями всех мастей портом. Теперь эсминец еле двигался, лавируя между навалившимися друг на друга пароходами. Он пронзительно загудел, салютуя собственной победе, подправил курс и протёрся бортом о чёрный от смолы причал.
Вот и приехали. Максим сбросил одеяло и встал, косясь на суетившихся на палубе английских матросов. После того, как они достигли берега, возле него появились двое часовых, и внимательно следили за каждым его движением. И вот сейчас они вскочили, схватившись за карабины. Максим оглядел себя. Да… вид непрезентабельный и вызывающий. Футболку, так понравившуюся Степану Горбунко, как сувенир забрали английские матросы. Серая куртка с орлом на одном кармане и знаком подводника на другом, высушенная и выглаженная англичанами, сидела будто по нему шитая. Надев её на немецкой лодке вместо мокрой робы, Максим теперь никак не мог от неё избавиться. Он несколько раз пытался её сбросить, но английский капитан был категорически против. Ничто не должно умалять его подвиг. Утопленная немецкая подводная лодка, пленный подводник, да ещё какой! Гордиться было чем. Напрасно Максим пытался объяснить, что это ошибка. Англичане, ничего не понимая, кивали и улыбались, довольные и счастливые. Несколько раз с него сбрасывали одеяло и, обступив, делали снимки на память с разных ракурсов. В общем, относились к нему пусть и как к трофею, но трофею очень ценному.
Вот и приехали. Максим сбросил одеяло и встал, косясь на суетившихся на палубе английских матросов. После того, как они достигли берега, возле него появились двое часовых, и внимательно следили за каждым его движением. И вот сейчас они вскочили, схватившись за карабины. Максим оглядел себя. Да… вид непрезентабельный и вызывающий. Футболку, так понравившуюся Степану Горбунко, как сувенир забрали английские матросы. Серая куртка с орлом на одном кармане и знаком подводника на другом, высушенная и выглаженная англичанами, сидела будто по нему шитая. Надев её на немецкой лодке вместо мокрой робы, Максим теперь никак не мог от неё избавиться. Он несколько раз пытался её сбросить, но английский капитан был категорически против. Ничто не должно умалять его подвиг. Утопленная немецкая подводная лодка, пленный подводник, да ещё какой! Гордиться было чем. Напрасно Максим пытался объяснить, что это ошибка. Англичане, ничего не понимая, кивали и улыбались, довольные и счастливые. Несколько раз с него сбрасывали одеяло и, обступив, делали снимки на память с разных ракурсов. В общем, относились к нему пусть и как к трофею, но трофею очень ценному.